Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 15
Большой секрет для маленькой компании
Когда Сольги сказала Хару, что она поссорилась с Джиу еще на прослушивании, она немного преувеличила, конечно. Не ссорились они. Но ситуация действительно вышла не самой приятной.
На прослушивание в New Wave Сольги зарегистрировалась достаточно поздно, была семьдесят пятой в очереди. Прямо перед ней оказалась очень красивая девушка – Наён. Сольги еще подумала, что та выглядит, как корейская кукла Барби. Не в том смысле, что похожа на знаменитую куклу чертами лица. Просто она красивая, с длинными волосами, в модной одежде – просто мечта любой маленькой кореянки.
Сложно сказать, почему они вообще начали разговаривать… Скорее всего, потому что многие девчонки в очереди были знакомы между собой, некоторые сразу приходили компаниями, а Сольги и Наён стояли в одиночестве, когда вокруг все увлеченно общались.
Знакомство было немного неловким, но ожидание предстояло долгое, а волнение было сильным, Сольги в таком состоянии становится болтлива… в общем, разговорились. Болтали о какой-то ерунде, Сольги даже не помнит точно, что они так увлеченно обсуждали. Порхали с темы на тему, как бабочки с цветка на цветок, но, в итоге, ничего важного друг о друге не узнали.
Из тихих разговоров соседок Сольги уже поняла, как проходит прослушивание. В конце коридора с этой очередью – танцевальный кабинет, где сидят представители агентства. Комиссия, так сказать. В помещение запускают по пять человек, четверо ждут, пятая отвечает на вопросы и выступает, идет видеозапись. Потом выступать идет следующая.
Где-то через час после начала прослушивания в коридор вышла женщина. Она двигалась мимо очереди, внимательно рассматривая девчонок и те, до кого она еще не дошла, начинали поспешно приводить себя в порядок.
– Что происходит? – удивленно спросила Сольги у Наён.
– Кажется, кого-то пропускают без очереди, – неуверенно ответила Наён.
Сердце упало. Сольги не знала, чего ей хочется больше – чтобы ее пригласили на прослушивание вне очереди, или чтобы постоять еще два часа, потому что она пока не готова выступать. Но уже через секунду она сама мысленно надавала себе пощечин: размечталась! По внешности ее точно не выберут, ее сильная сторона – вокал.
Между тем, женщина уже выбрала из очереди двух девчонок и направила их к дверям. Остановилась перед Сольги и Наён, посмотрела на большие наклейки с именами на груди.
– Наён, сколько лет?
– Восемнадцать в апреле.
– Рост?
– Метр семьдесят ровно.
– Хорошо поешь, танцуешь?
– Танцую.
– К дверям. Сольги, сколько лет?
Сольги едва не подпрыгнула: она не думала, что у нее будут что-то спрашивать.
– Пятнадцать исполнится в феврале.
– Всего четырнадцать? – искренне удивилась женщина. – Веснушки от загара, или генетика?
– Не знаю. Они не выцветают сами, но родилась я без них, у мамы и папы тоже поздно появились, – смущенно ответила Сольги.
Вывести веснушки – новая цель для Сольги. Увы, первый флакон средства для осветления пигментации не особо помог. Кажется, нужно покупать профессиональный аптечный крем.
– Рост какой? – продолжала «допрос» женщина.
– Метр шестьдесят семь.
– Ц-ц, – покачала головой женщина, – Такая высокая всего в четырнадцать… Хорошо поешь, танцуешь?
– Вокалистка.
– К дверям.
И женщина просто пошла дальше. Наён радостно ткнула Сольги в плечо:
– Классно, пойдем вместе! – и потянула ее к дверям мимо шеренги девчонок практически силой – у Сольги от волнения ноги стали как ватные.
Кто-то смотрел им вслед злобно, кто-то – с завистью, некоторые – безразлично. Сольги, идя следом за Наён, пыталась осмыслить тот факт, что ее реально выбрали из-за внешности. Мама всегда говорила, что она красивая. Но это – мама. Когда Сольги приехала в дом Нам, от Хару и его бабушки с дедушкой она узнала, что красива, как модель – у нее необычные черты лица, поэтому она запоминается. Звучало, скорее, как утешение, чем как комплимент. Сама Сольги красавицей себя не считала, просто была уверена, что она и не страшная. Так, средненькая. Вот Наён красивая. Она – как актриса, как модель на постере рекламы косметики. Такими же были две другие девочки, которые уже стояли у дверей – обладательницы классической корейской красоты.
И, словно подтверждая сомнения самой Сольги, одна из двух «красоток» смерила ее скептическим взглядом и пренебрежительно фыркнула:
– А эту-то за что выбрали?
На наклейке имя – Джиу. Можно сказать – так и познакомились.
– Не обращай на нее внимания, – тихо сказала Наён и несильно сжала руку Сольги.
Та благодарно кивнула. Но Джиу запомнила.
Когда вошли в зал, каждой дали возможность выступить перед камерой. Тайминг самого выступления – минута. Сольги уверенно спела, Наён, как оказалось, потрясающе танцует, другая красивая девочка классно зачитала рэп и станцевала, а Джиу… ну, она была не сказать, что совсем ужасна – в ноты попадала и ноги у нее не заплетались, но это…уровень кружка школьной самодеятельности, а не айдола. По сути, никаких талантов у нее нет, только красивое личико. Это позволило Сольги почувствовать себя лучше – она-то петь умеет.
Потом, когда переехали в общежитие, Сольги снова повезло – она оказалась в одной квартире с Наён, им удалось занять одну двухэтажную кровать. Причем Наён в полном восторге полезла наверх, хотя, как старшая, могла потребовать Сольги уступить ей первый ярус.
Более опытные трейни оформляли свои кровати – покупали навесные столики и специальные балдахины, создавая иллюзию уединения, развешивали гирлянды на батарейках, привозили из дома мини-сейфы, наборы складной посуды. В общем, опытные трейни знали, как жить в комнате с пятью девчонками и сохранять остаток рассудка. Наён тут же потащила Сольги в магазин, где накупила кучу всего сразу и себе, и новой подружке.
И тут Сольги поняла, что Наён словно не понимает саму концепцию «лишних трат». Сама Сольги считала, что ей хватит шторки, чтобы отгородиться от соседок, остальное можно оставить на потом. Она не хотела звонить маме и просить дополнительно денег на такие глупости. Поэтому Наён купила ей все сама. Еще и пригрозила, что обидится, если Сольги не примет ее подарок.
На самом деле, все девчонки в общежитии понимали, что Наён из очень богатой семьи. Она на танцевальные занятия ходила не с обычной сумкой из спортивного магазина, а со «speedy» от Louis Vuitton, практически вся одежда Наён – брендовая, она могла случайно забыть в общей ванной целую горку золотых колечек. Девчонки массово тянулись к ней, все хотели богатую подружку. Но Наён общалась преимущественно с Сольги. Объяснила это максимально просто – они начали общаться до того, как окружающие поняли, что у Наён есть деньги, поэтому Сольги ей кажется честнее остальных.
Сольги же нередко стеснялась щедрости своей новой подруги. Если они заказывали еду в общежитие – платила всегда Наён. На день рождения подарила ей брендовую сумочку. Сказала, что будет на память и «не такая уж она дорогая». Конечно, сумка от Celine стоит копейки, кто б сомневался.
У Сольги были и другие причины переживать. Она знала, что Наён нравится группа Black Thorn и особенно Хару. Бешеной фанаткой не была, но альбомы купила, часто слушала их песни в наушниках и вечерами на телефоне просматривала новости группы. Лайкала все посты Хару. Наверное, как подруга, Сольги должна была рассказать Наён, что Хару – ее кузен. Но не стала.
Она вообще этого никому не говорила, потому что фанатели по нему многие. Сейчас фраза «Кстати, Хару – мой кузен» – равноценна «Кстати, мой папа – президент». В том смысле, что без доказательств в это никто не поверит. Начав тренироваться в агентстве, Сольги за неделю ни разу не встретила Хару. Девчонки тоже видели его всего пару раз, мельком, уставшего, в окружении менеджеров и охраны. Поэтому Сольги молчала – все равно не поверят. Но это не было тайной, она прекрасно понимала, что, как только она впервые столкнется с Хару лицом к лицу, – все станет известно, они ведь не договаривались скрывать свои родственные связи.
Сольги казалось, что Наён обидится, если узнает. Но все получилось немного иначе. Наён при первой официальной встрече с Хару не присутствовала – у нее были дополнительные занятия вне агентства. Потом они еще какое-то время занимались отдельно. Наён была в продвинутой танцевальной группе, Сольги – среди начинающих. Встретились только вечером, когда закончились все официальные репетиции. Пошли ужинать в кафе.
Это было небольшое заведение, столы огорожены ширмами друг от друга, кухню видно через огромное окно выдачи, там гремят посудой, работает мощная вытяжка, перекрикиваются официанты. Вечером за многими столиками сидят большие компании офисных работников – они выпивают, играют в алко-игры, громко разговаривают. В кафе очень шумно. И благодаря этому можно более-менее спокойно разговаривать – здесь всем попросту не до тебя.
– Почему ты мне не сказала, что Хару – твой родственник? – в голосе Наён не было возмущения, скорее, что-то вроде детской обиды, – Мне теперь неудобно…
Сольги виновато улыбнулась: оправдания себе она не находила. Наён же продолжила:
– Я не обижаюсь, просто… мне правда как-то неловко, – вздохнула она. – Теперь боюсь, что он подумает, что я начала с тобой общаться из-за него. Но я же не знала!
Сольги нахмурилась:
– А вы знакомы?
– Виделись один раз, – шепотом ответила Наён. – И он точно понял, что я – его фанатка, ту ситуацию сложно трактовать иначе…
Сольги не смогла сдержать смешка. Она, не сказать, что успела хорошо узнать собственного кузена, но его отношение к фанаткам можно описать примерно как «сумасшедшие девчонки, которых нельзя обижать, потому что они оплачивают мои счета». По крайней мере – так было, пока Хару не контактировал с фанатами постоянно. У Сольги было подозрение, что Хару может изменить свое отношение, когда реально осознает силу поддержки к-поп фанатов.
– Что ты смеешься? Я ворвалась на его фотосессию… тогда казалось, что просто обязана это сделать, а сейчас понимаю, что это было слишком… странно, – вздохнула Наён. – Могла хотя бы постучать в дверь для приличия, так сказать.
Сольги не сдержалась, расхохоталась:
– Ты что, дверь ногой выбила?
Теперь Наён смутилась:
– Ну, не совсем, конечно… но появление мое, кажется, было весьма эффектным.
Теперь Сольги смеялась еще дольше. Она просто в лицах представляла эту сцену, потому что прекрасно знает и Наён, с ее упрямством (не зря она по знаку зодиака Овен, вот не зря), и Хару с его потрясающими кошачьими взглядами «как вы все меня достали».
– Я еще и сегодня его встретила, когда он с Данби разговаривал! – шепотом добавила Наён. – И все выглядело так, будто я подслушивала.
– А ты подслушивала? – уточнила Сольги.
– Не-е-ет! – возмутилась Наён. – Это случайно получилось. Но слух у него действительно… я решила уйти, когда поняла, что сверху у Данби приватный разговор с кем-то, а он услышал, как я по кафелю шагала. Я слышала-то всего пару фраз… Боже, что он обо мне подумал⁈
Наён прикрыла глаза ладонью. Сольги не казалось, что она так уже переживает об этом, но легкое ощущение стыда за прошлые поступки все же считывалось. Сольги снова захихикала:
– Главное – не кради его кота.
– Кота? – удивилась Наён. – Зачем мне красть его кота?
– Не знаю, – пожала плечами Сольги. – Какая-то дура додумалась. Теперь Куки боится всех молодых девушек. Когда я только приехала – он на меня постоянно шипел, хотя я ему ничего плохого не сделала… Это я к тому, что главной фанаткой-злодейкой для Хару пока что является девчонка, которая схватила Куки и убежала с ним.
Наён удивленно хлопала глазами:
– Кошмар какой, – выдохнула она. – А как зовут ту девчонку?
Сольги пожала плечами:
– Не знаю. У Хару дома ее называют просто «дурочкой».
Наён удивленно качала головой:
– Красть кота… Бывают же сумасшедшие.
– Так что твое вторжение на фотосессию, как бы оно ни выглядело, все равно не является самым странным фанатским преступлением, – добавила Сольги.
Да, она пыталась успокоить Наён и разрядить обстановку. Терять подругу ей не хотелось, с Наён было комфортно. Фанатеет по Хару? Ну, у всех свои недостатки. В конце концов, дружить с Сольги ради встреч с Хару – бесполезное занятие, потому что она сама за два месяца кузена видела раз пять. Наён проще билет на фансайн выкупить, чем пытаться подружиться с Хару через Сольги.
– Слабое утешение, но спасибо, – вздохнула Наён.
– А еще сегодня Хару мне написал и предупредил, чтобы я была осторожна с Джиу, – поделилась Сольги. – Знаешь, что удивляет? Буквально за полчаса до этого Джиу подошла ко мне и попросила прощения за то, что плохо отозвалась о моей внешности на прослушивании. Они реально вместе учились, но, кажется, Хару вовсе не считал ее своей подругой, как она всем рассказывает.
– А это не Джиу кота крала? – с подозрением спросила Наён, улыбаясь.
– Та девчонка в списке сассен-фанаток и ее бы точно не взяли в агентство, – заметила Сольги.
Разговор пришлось прервать, потому что им принесли заказ – среднюю порцию говядины для жарки. И Сольги, и Наён тут же выложили несколько кусочков мяса на решетку над углями.
– Какой здесь вкусный маринад! – восхитилась Наён. – Я бы ни за что не подумала, что в такой кафешке может быть так вкусно.
Сольги ухмыльнулась:
– Раньше здесь работала моя тетя, мама Хару. Когда Хару начал получать больше денег, он попросил ее не брать дополнительную работу по вечерам. Но это она мне сказала, что здесь всегда свежее мясо и лучшие маринады в округе.
Наён удивленно приоткрыла рот. Но говорить ничего не стала. Просто забрала с решетки гриля готовый кусочек.
Сольги же понадеялась, что кузен не станет причиной того, что отношение Наён как-то изменится. Она и так слишком щедрая, если еще и дополнительно будет пытаться «задобрить» Сольги… станет особенно неудобно. В том числе – перед другими девочками.
У Наён немало минусов, временами она кажется какой-то инопланетянкой… но с другими девочками общение у Сольги как-то не складывается. Сольги – экстраверт, она хотела бы общаться с большим количеством девчонок… но многие постоянно недвусмысленно демонстрируют, что не рады деревенской девчонке. Хотя… теперь, когда стало известно, что у нее есть номер Хару, ситуация может измениться. Вот только… нужны ли такие подружки самой Сольги? Номер кузена она давать никому не собирается… Портить отношения с родственником из-за глупых девчонок? Нет-нет-нет!
Глава 16
Моменты осознания
Сумку Хару сразу сдал в мастерскую, лампу отнес соседу, выдав «аванс» на материалы. Все купленные вещи утром среды забрал менеджер Пён и отвез в какую-то особую химчистку, где работают с деликатными тканями – а кашемировым свитерам и кожаной куртке точно нужен деликатный уход. Футболку с Nirvana Хару постирал сам, в стиральной машинке.
В среду группа выступала на радио, потом отдельно записывался ролик с живым исполнением баллады. Обычный такой рабочий день айдола – легкое волнение перед записью, полчаса реальной работы, два часа в дороге до следующей локации. Вечером, когда заехали в агентство, Хару вызвали к начальству. Ничего серьезного, просто рассказали, чем «грозят» съемки в шоу «Книжная симфония». Как только отработают дебютное продвижение, начнут готовиться в фанмитингу, а это – серьезное испытание для новичков, к тому же в это время, возможно, будут записывать песни для первого камбека. Соглашаясь на участие, Хару усложняет процесс подготовки к фанмитингу как минимум для себя. Но он все равно согласился.
Рабочий четверг начался в три часа ночи, опять обычная рутина айдолов – на студию, прически и макияж, репетиция, выступление перед фанатами. Сразу после обеда – небольшой фансайн, на котором Хару очень удивился, что фанаты уже знают о покупках на блошином рынке.
– Данмё? – удивился Хару. – Откуда вы знаете?
Фанатка, которая ему это сказала, смущенно засмеялась:
– На форуме написали. Это правда? Хару-щи покупает винтажную одежду?
Хару замялся. До вчерашнего дня он и не думал, что ему может понравится шоппинг на винтажных рынках. Но качество некоторой одежды… Скорее всего, он вернется туда снова. Отсюда дилемма: сказать правду, что его туда бабуля затащила, или соврать? Хару решил немного… приукрасить действительность.
– Моя бабушка часто покупала вещи на барахолках, нередко приносила очень классные вещи. В Японии мы втроем тоже гуляли по магазинам антиквариата. Было весело, мне понравилось. Поэтому я решил в этот раз отправиться с бабулей. В итоге принес столько всего, что почувствовал себя шопоголиком.
Девушка восхищенно улыбнулась и поспешно спросила:
– Тогда можно два почти личных вопроса? Что ты купил в Японии? Говорили, что тебя надолго задержали на таможенном контроле… И правда ли, что ты вчера купил лампу Тиффани?
Хару тихо засмеялся:
– Вы меня иногда пугаете, – он шутливо погрозил фанатке пальцем, но на вопросы ответил: – Я не уверен насчет лампы, она мне просто понравилась, я ее купил. Она сломана, даже шнура питания нет, только ножка и красивый абажур. Подделка это, или оригинал – без понятия, я не специалист. В Японии я наткнулся на сервиз для корейской чайной церемонии. Мне его продали со всеми чеками и документами, упаковали. Но уже в Корее, когда проверяли, что я ввожу в страну, увидев печать мастера, заподозрили, что сервиз не так-то прост. Скорее всего, это работа корейского мастера Ан Юджина, поэтому таможенники были обязаны проверить – есть ли информация по этому сервизу и не числится ли он в списке украденных. Обычная процедура для таких случаев, ведь из Японии сервиз выпустили просто как посуду из фарфора. Но, если честно, на секунду мне стало страшно – а вдруг сервиз был бы у кого-то украден? Вдруг меня бы арестовали?
Теперь фанатка тихонько захихикала. Хару улыбнулся. На самом деле, он вообще не переживал, когда его позвали в отдельную комнату. Он предвидел, что такое может произойти и заранее поискал информацию в интернете, да еще и спросил у бабули. Конечно, через границу реально провезти ценные вещи, не декларируя их. Одежду и сумки проверяют редко, например. Но Хару-то вез сервиз. Из тонкого фарфора. Расписанный вручную. Чтобы решить, что это просто кружки из японского супермаркета, нужно быть полным идиотом, их точно проверили бы. Но у Хару были чеки, сопроводительное письмо, так что процесс декларирования – формальность. Неприятная, но не страшная.
Просто Хару уже привык к тому, что фанаткам все истории из жизни лучше рассказывать с чуть большим драматизмом. Чем охотнее они потом эти истории в сети обсуждают – тем лучше.
Он потом спросил у менеджера Пён – откуда вообще фанатам известно о его визите в Даймё. Оказалось, что тема эта была достаточно популярна, несмотря на то, что нет ни одной фотографии. Видимо, теперь они будут обсуждать еще и то, что Хару реально привез из Японии сервиз. Ну, пусть лучше об этом говорят, чем о подозрительных котах на пижамных штанах.
После фансайна все вернулись на телестудию и расположились в гримерке, Хару сел с книжкой чуть в стороне от остальных: на участие в шоу он уже согласился, так что нужно подготовиться. Парни тоже преимущественно скучали.
С дебюта они постоянно вместе, единственный выходной за две с половиной недели закончился как-то слишком быстро, отдохнуть друг от друга не успели. Раздражения не было, но легкая усталость присутствовала, поэтому на этой неделе мало разговаривали, каждый развлекал себя сам. Чаще всего – рубились в игры на телефоне. Только когда игры совсем утомляли, начинали обсуждать какую-нибудь ерунду.
За пределами группы айдолы мало общаются с коллегами своего возраста. Большая часть взаимодействий в стиле совместных тиктоков, фотографий – решения агентств, а не артистов. Сказали «танцуйте вместе» – послушные айдолы и станцевали.
Но дружить не запрещалось, взаперти никто группы не держал. Хочешь – иди, знакомься. Но все предпочитали отсиживаться в своих гримерках. Хару сначала думал – из-за занятости и лени, но в четверг осознал, что есть и другие причины. Их несколько: отсутствие доверия, конкуренция, невозможность поддерживать общение в период напряженного рабочего графика, разница в социальном статусе айдолов.
В к-поп постоянно происходит сражение, конкуренция между группами действительно ощутима. Чем успешнее группа, чем больше у нее достижений, поклонников и продаж – тем выше заработки, больше свободы творчества и интересных проектов. Наверное, тут как в большом спорте. Вроде бы противник не сделал тебе ничего плохого, но место на вершине пьедестала всего одно, поэтому ты по умолчанию его недолюбливаешь. Постоянное идет борьба за ресурсы, ведь реальные деньги зарабатывают в к-поп примерно пять процентов от общего числа групп. И, если ты попал в эти пять процентов, значит, кто-то оттуда вылетел.
А еще поклонники. В к-поп, конечно, есть понятие «мультифандома». Но люди редко способны полноценно поддерживать деньгами и пристальным вниманием больше двух групп – обычно мужскую и женскую. А фанатская любовь – тот еще наркотик, Хару успел прочувствовать это на своей шкуре. Когда Минсо сказала, что будет фанмитинг, забронирован KSPO Dome, зал на пятнадцать тысяч человек, Хару ощутил нечто странное – это была жуткая смесь волнения и предвкушения, которая заранее сделала его счастливым. Если меньше тысячи человек в зале ощущаются так круто, то каково будет выступать перед десятью тысячами? На МАМА и ММА в зале были люди из разных фандомов, не все пришли ради Black Thorn. А собственный фанмитинг…
Чтобы фанбаза росла, нужно не просто выпускать хорошую музыку – это задача других людей. Нужно еще и репутацию сохранять, ведь в Корее скандалы особенно плохо влияют на продажи. Отсюда и появляется недоверие к другим айдолам. Ты никогда не можешь знать заранее – действительно ли порядочен тот, с кем ты только что подружился. Что, если он начнет распускать про тебя сплетни? Сделает фото, которое покажет тебя не в лучшем свете? Узнает что-то тайное, то, о чем лучше не рассказывать фанатам? Или запишет видео, которое потом умело отредактирует и выставит тебя там злодеем? В таких обстоятельствах ты уж точно будешь сохранять легкое недоверие к другим группам. Даже если сейчас вы не являетесь конкурентами, то кто знает, что будет дальше? Недавно даже Ноа признался, что ему немного страшно общаться с Джошуа, хотя первое время он был в восторге от того, что удалось найти друга-австралийца.
Чаще всего айдол-группы не имеют друзей в других группах. Значит ли это, что внутри одного коллектива все прекрасно общаются? Нет, конечно. Black Thorn просто повезло. Несмотря на то, что не все нашли общие точки соприкосновения и подружились, скандалов тоже не было. Чанмин и Юнбин, например, настолько разные, что вряд ли найдут тему для разговора, если оставить их наедине. Или Сухён. Он к Хару относится практически как к божеству. Крутится вечно вокруг, словно щенок, который хочет, чтобы ему почесали за ушком. Все время пытается быть полезным. Но если Хару в общежитии или на тренировке повышает голос – Сухён втягивает голову в плечи. Даже если ругал Хару не его. Примерно так же Сухён реагирует на Чанмина и Шэня, просто контраст не так заметен. Скорее всего, это как-то связано с долгим сроком стажировки и не самым этичным поведением старших трейни. А Хару, ко всему прочему, еще и официальный лидер.
И все же у них внутри группы нормальные отношения. Но пока нельзя сказать, что они все – друзья. С Шэнем Хару действительно сдружился. Юнбин почему-то ощущается как младший брат. Отношения с Чанмином – как путешествие по холмам: иногда Чанмин становится раздраженным и общаться становится сложнее, а потом – такой душечка, настоящий заботливый хён, во всем помогает. И ты толком не знаешь, какой Чанмин тебе достанется сегодня. Сухён – ребенок со сломанной психикой, его реально хочется отправить к психотерапевту. В общении с Ноа во весь рост проявляется языковой барьер. В быту это почти не заметно, но сейчас Ноа, кажется, единственный, с кем Хару ни разу не обсуждал личные темы – они просто друг друга не очень хорошо понимают. Скорее всего, именно поэтому Ноа так сошелся с Юнбином – у того очень хороший английский.
Обо всем этом Хару думал, пока стоял на сцене в ожидании результатов шоу.
И главным разочарованием для него было то, что они не выиграли. Привыкнув за прошлую неделю постоянно забирать награды, Хару, кажется, не смог удержать на лице покерфейс – по крайней мере, ему самому казалось, что на секунду разочарование проигрышем отразилось в его мимике. Он быстро собрался, конечно – будут еще другие шоу, шкаф с наградами вряд ли останется пустым.
Вечером же четверга у Хару был сеанс с психологом. Он встречался с доктором Ли примерно раз в две недели, обычно они просто обсуждали последние события в жизни Хару, его эмоции и тревоги. Доктор Ли нередко давала простые советы, задавала интересные вопросы, которые заставляли пересмотреть отношение к той или иной ситуации. Удивительно, но это реально помогало. Хару не мог сказать, что он сильно изменился… но у него и проблем особых не было.
– Нам нужно кое-что обсудить, – сказала доктор Ли, когда Хару рассказал, что был немного недоволен собой после съемок шоу «Книжная симфония». – Я помню, что вы просили не копаться в вашей семье, не искать травмы и не обвинять ни в чем ваших родителей. Но сейчас мы должны затронуть эту тему. Косвенно, но я должна предупредить.
Хару напрягся. Он действительно сразу оговорил, что он не хочет искать в своем детстве травмы. Он и так знает, что они там будут. Что у Хару, что у Антона отец не принимал вообще никакого участия в его воспитании – чем не повод для травмы? Но обвинять в своем текущем состоянии своих родителей, бабушек и дедушек… Нет, он не согласен. Он не ощущает, что у него есть какие-то крупные проблемы с психикой, поэтому не хочет портить хорошие отношения с семьей, вспоминая неприятные случаи из детства. Они его вырастили. Он никогда не голодал, с ним играли, разговаривали… его любили. Это главное.
– Ты недавно рассказывал, что твой брат сдал официальный тест IQ, – продолжила доктор Ли, – 155 баллов, очень высокий результат.
Хару осторожно кивнул. Он пока не понимал, к чему клонит доктор.
– Когда в семье поняли, что у твоего младшего брата интеллект выше среднего?
– Хансу начал читать за месяц до того, как ему исполнилось четыре, обожал решать логические головоломки, уже в первом классе складывал в уме трехзначные числа, – практически сразу ответил Хару.
– Во сколько начал читать ты?
Хару нахмурился:
– Эм… мне было четыре.
– То есть чуть позже, чем брат? На сколько? Два месяца? Три?
Хару осторожно пожал плечами. Он никогда не спрашивал, сколько ему было, когда он начал читать. Просто мама рассказывала, что ей пришлось оформить абонемент в библиотеке, когда Хару исполнилось пять лет – денег не хватало, чтобы покупать ребенку новые книги постоянно, а домашние он перечитал… Детских книг – сказок и просто историй для дошкольников – дома достаточно много, одна полка в книжном шкафу ими полностью забита. Что-то покупали позднее, конечно. Энциклопедию про диких животных Хару подарили на окончание первого класса – он точно это помнит. Но… сколько же книг он прочел за год, что мама была вынуждена оплачивать абонемент в библиотеку? Он помнит, как дедушка объяснял ему, что с этими книгами нужно быть особенно осторожным, не есть за чтением, не брать их с собой на улицу, потому что они чужие. Он реально был маленьким – это одно из первых детских воспоминаний.
Это Хару и озвучил психологу:
– Когда мне было пять лет, мама начала оплачивать абонемент в библиотеку, брала для меня книги, потому что все домашние я прочел и мне стало скучно…
– Библиотечные книги в пять лет, – с улыбкой сказала доктор Ли, – Большинство детей в это время даже читать не умеют. Ты хорошо учился в школе?
– Где-то класса до седьмого был отличником.
– Что случилось потом? Давай я предположу: уроки математики стали сложнее, добавились естественные науки, и учеба перестала казаться легкой?
Хару немного удивленно посмотрел на доктора Ли. Он примерно понимал, на что она намекает, но кусочки пазла отказывались складываться в голове.
– Да. У меня проблемы именно с математикой и естественно-научными предметами.
– Играешь в шахматы, – утвердительно сказала доктор Ли, – Но ты никогда не говорил – нравится ли тебе это?
Хару отрицательно покачал головой. Ему не нравится играть в шахматы, он делает это только ради дедушки и Хансу.
– Тебе не нравится, это явно не твоя сильная сторона, но ты составляешь достойную конкуренцию брату, который уже выигрывал чемпионаты в своей возрастной категории…
Хару смущенно улыбнулся. Кажется, он все четче понимал, куда клонит доктор Ли.
– Ты уже понял, что я имею в виду? Тебе не кажется, что у тебя и твоего брата просто разный тип мышления? В психологии не любят четко делить людей на гуманитариев и технарей, но у вас тот самый случай. Причем вы оба в своих сферах очень сильны. Хару, ты выучил русский язык сам, без учителей. По-твоему, на это способен любой корейский школьник?
Тут Хару стало даже стыдно. Ну, не учил он русский язык, не учил. Но сказать это психологу он, разумеется, не может.
– И твой английский, – продолжала доктор Ли. – Хару, ты учился в государственной школе, но при этом можешь поддерживать бытовую беседу на английском, в декабре участвовал в дебатах в новой школе. Обычно у тех, кто не изучал английский дополнительно, есть огромные проблемы с живой речью, им сложно преодолеть языковой барьер. У тебя он начисто отсутствует. Ты на лету схватываешь информацию, быстро понимаешь, что от тебя нужно, быстро начинаешь это выполнить. Я уверена, что твой IQ тоже выше среднего. Просто другой склад ума.
– Я понял вас, – кивнул Хару, – Но я не понимаю: к чему это?
– Ты нередко говоришь о себе так, как говорил бы человек с синдромом самозванца, – спокойно сказала доктор Ли. – Все свои достижения ты сам же и принижаешь, даже в разговоре с психологом, где нет необходимости вежливо противоречить комплиментам. Хару, тебе восемнадцать лет. «Мастер и Маргарита» – это не комикс с картинками. А ты смог обсуждать ее со взрослыми людьми на равных, поддерживать конструктивный диалог.
Хару задумчиво наклонил голову. Для него «выучил русский язык» и «смог обсуждать сложную книгу со взрослыми» не являлись весомыми аргументами в пользу его ума. То, что у Хару в голове русский подселенец, многое объясняло, так сказать… Но не все. Антон на уроках литературы, мягко говоря, не преуспевал. Хорошо подвешенный язык, умение аргументировать свое мнение, внимательность к деталям – это все от Хару. До этого Хару считал это воспитанием, а сейчас вот задумался.
