Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– В школе постоянно твердят, что технари – это более успешный путь развития, особенно для мальчика. Парни зубрят математику, даже если ненавидят ее, – добавила доктор Ли. – Какое образование у твоего дедушки? А у папы?
Хару обреченно вздохнул:
– Они оба – экономисты. Хорошо считают в уме, в школе состояли в кружках с научно-техническим уклоном. Я понял, о чем вы. Но разве это важно?
Доктор Ли кивнул:
– Очень важно. Умение здраво оценивать свои способности – залог здоровой психики. Ты тратишь много ресурсов на сравнение, когда мог бы заниматься саморазвитием. Это как будто рыба оценивает свою крутость по умению лазать по деревьям и сравнивает себя с мартышкой. Но тебе не нужно лазать по деревьям. Ты не обязан хорошо решать уравнения и понимать, как устроен двигатель внутреннего сгорания. Определи свои сильные стороны и развивай их. Без сожалений и без принижения собственного интеллекта.
Хару задумчиво кивнул. Ему внезапно пришло в голову, что собственный «гуманитарный» мозг ему тяжело принять еще и из-за того, что мальчики-гуманитарии – это как-то… не мужественно? Его и так заставили пользоваться косметикой и быть паинькой на камеру, а тут еще предлагают признать, что он силен в поэзии, но не сможет сам починить автомобиль. Эта мысль вызывала странное внутреннее сопротивление. Знакомое сопротивление – он так же привыкал к косметике. Не то, чтобы это действительно его беспокоило, он раньше даже не задумывался, но…
К-поп айдолов даже внутри Кореи периодически называют «девочками». Как к айдолам относятся мужчины в России, даже говорить стыдно, потому что самая частая характеристика для накрашенных парней начинается на букву «П». Но вот он сам здесь, в теле красивого азиата, накрашенный и наряженный, так сказать. И он вроде с этим смирился как-то по умолчанию, толком и не размышляя над этакой «иронией судьбы». А сейчас всерьез задумался: а не был ли его протест против карьеры айдола обусловлен именно этим стереотипом русских парней?
И да, доктор Ли наверняка права – Хару отказывался признавать собственные способности, потому что, приняв, как будто… становится «менее мужественным». Для Хару ведь тоже образцом идеального мужчины был дедушка, который любит играть в шахматы, до сих пор все считает в уме, замечает важные детали в контрактах, когда Хару просто видит набор букв. И Хансу наверняка будет таким же. А каким будет Хару? В чем его сильные стороны? Хотелось бы, чтобы в нем нашлось что-то, кроме умения поражать людей литературными дебатами по «Мастеру и Маргарите».
– Хорошо. Спасибо, – сказал он доктору Ли. – Думаю, я нашел еще несколько тем для обсуждения с вами.
– Хорошо. С чего хочешь начать? – мягко улыбнулась доктор Ли.
Глава 17
Зависимости
Выступать с балладой было сложнее, чем танцевать под фонограмму. Уже нельзя приехать сонным на репетицию, скрыть это макияжем и выйти танцевать. Голосу нужно три-четыре часа на разогрев, так что вставать приходилось раньше, даже в машине не поспишь.
Фансайны закончились, последний был как раз в четверг, дальше дни стали совсем ленивыми. Хару прочел «Бойцовский клуб», потом несколько часов обдумывал прочитанное. Немного пожалел, что вообще согласился обсуждать эту книгу – впечатления были неоднозначными. Решил, что пока лучше вспомнит «Властелина Колец», а потом уже будет разбираться, что вообще происходило в той книге.
Юнбин, по совету Хару, пришел в аналитический отдел, скромно шаркнул ножкой и сказал, что хочет творить зло… в смысле – записывать видео для ТикТока, но не знает – что делать, как делать и когда выкладывать. Так, по крайней мере, эту картину представлял себе Хару. Теперь откуда-то из аналитического отдела Юнбину приходили десятки видео с самыми разными челленджами и идеями. Каждый раз, когда у него пиликал телефон, парни собирались вокруг – смотрели, что еще интересного ему пришло. Со стороны смотрелось забавно. Шла четвертая неделя без доступа к социальным сетям и потоку развлекательных видео, несчастные айдолы соскучились по интернет-шуткам и радовались даже подборкам с танцевальными роликами. Пещерные люди практически.
Хару развлекательных роликов сторонился. Он вообще многие вещи держал от себя на расстоянии. Игры, например. У него в телефоне установлены логические головоломки и какая-то тупая игрушка, где бегаешь и собираешь монетки. Хару понимал, что для азартного человека триггером может послужить любая ерунда, даже простенькая игрушка. Ему это не свойственно, так что он, скорее всего, не подвержен такой зависимости… но легкое беспокойство все равно есть. Легче не начинать. Поэтому никакой Лиги Легенд, никакого покера, тем более – никаких ставок. Примерно по этой же причине – никаких сигарет. Про наркотики и говорить не стоит.
Вообще, какой-то частью сознания Хару поражался тому, насколько легко ему дается образ жизни, который раньше казался сущим издевательством над организмом. Он не верил, что есть люди, которым по кайфу вставать на рассвете, заниматься спортом и готовить себе завтрак. Зачем все это делать, если можно просто спать? Сейчас пропуск утреннего ритуала портил настроение и делал день неполноценным. Просыпаться утром иногда бывало сложно, особенно если лег поздно, но он чувствовал себя прекрасно уже к моменту, когда включал беговую дорожку.
Он много размышлял об этом после того разговора с психологом. Антон, мечтая о путешествиях, ожидаемо искал дополнительный способ заработка для такого, как он. Пытался чему-то учиться. Как правило – безуспешно. Он тогда читал немало литературы по саморазвитию, там всегда предлагают очень много разных методов повысить свою мотивацию – технику маленьких шагов, визуализацию, трекеры привычек, ведение дневника успеха, карту желаний и, конечно, великое «просто пойми, зачем оно тебе нужно». Ни один метод не приносил нормального, желаемого результата. Это Антону. У Хару не было проблем с мотивацией даже без всей этой мишуры. Он просто знал, что бег его успокаивает, делает более выносливым и приближает к желанной физической форме, поэтому бегать было совсем не сложно. Ему было несложно танцевать каждый день по несколько часов. Он просто знал, что хорошие танцоры популярнее у фанатов и поэтому больше зарабатывают. И он танцевал, причем, даже с удовольствием. Ему не сложно читать, он с легкостью проглатывает по книге за три-четыре дня, и это не легкие развлекательные фэнтези истории, а более сложные для понимания произведения, которые Антону вообще казались «скукой смертной». Да тот же уход за кожей, будь он неладен. Как ему было тяжело себя заставить заниматься этим постоянно. Рекламный контракт на приличную сумму будто какой-то тумблер переключил – Хару все делает на автомате, без малейшего внутреннего сопротивления. Даже желания «схалтурить» и лечь спать с макияжем не появляется. Просто: надо – делаю. И так со многим. Как только он принял решение, нашел причины, почему он это делает – все, проблемы исчезли, он влился в процесс.
Ему казалось, что это – проявление силы воли. Стало так интересно, что он уговорил менеджера Пёна снять родительский контроль и во время ожидания выступлений посмотрел несколько роликов на тему силу воли и мотивации. Не тех, где очередной «просветленный» предлагает новые методы мотивации, а научпоп. На русском было несколько интересных интервью, а вот на корейском ничего найти не удалось.
Оказывается, сила воли – это не какой-то один ген, а совокупность нескольких факторов. Сила воли, если максимально упростить, – это способность противостоять соблазнам ради достижения своих целей. Противоположность силе воли – это склонность к зависимостям, потому что человек без силы воли слаб перед источниками быстрого удовольствия. Сила воли передается по наследству лишь отчасти. Чаще всего дети обладают примерно той же силой воли, что и их родители. Но в некоторых случаях набор генов оказывается той еще опасной смесью, поэтому рождается человек или с очень сильной волей, или с сильной зависимостью..Хару, кажется, был тем самым счастливчиком, у которого гены так удачно сложились, что ему вообще не сложно работать ради цели, которую он еще не скоро достигнет. Кроме того, на силу воли влияет воспитание. Именно поэтому нередко у инфантильных родителей с зависимостями вырастают дети с железной волей – они просто привыкли с детства заботиться о себе сами. У Хару не было проблем с заботой о нем старших, но дедуля активно прокачивал «силу воли» у внуков с самого детства.
А еще интересный момент насчет мотивации. Ее нередко делят на внешнюю и внутреннюю. Внешняя мотивация – это когда нужно встать, потому что хочешь в туалет, нужно приготовить еду, потому что хочешь есть, нужно идти вперед, потому что устал и нужно домой. В общем, когда обстоятельства вынуждают тебя работать. Или, что тоже немаловажно, когда вознаграждение за поступки гарантировано. Например – работа, потому что без нее невозможно покупать себе еду. У детей есть мотивация хорошо учиться, когда за пятерки постоянно хвалят. А есть мотивация внутренняя, это когда заставляешь себя что-то сделать ради будущих успехов, не зная наверняка – будешь ли вознагражден за это. Например – учить английский язык, который тебе понадобится года через три. Ну так вот, внутренняя мотивация всегда начинается с «хочу». Объяснить себе, почему именно ты должен ходить на курсы английского и в дождь, и в холод, когда ты хочешь спать – это важный этап для достижения своих целей. И Хару он тоже нужен, причем даже больше, чем остальным. Для него главное – принять решение, решить для себя, что ему это не только нужно, но он еще и сможет это сделать.
Скорее всего, если бы Хару знал все это о себе год назад, он бы не пошел играть на Мёндон, а нашел подработку и начал учиться. Теперь-то он знает, что способен упорно рыть носом землю, даже если его нос для этого не предназначен. Но… прежний Хару особо не задумывался о своих сильных и слабых сторонах, так что имеем, что имеем. Жалеть о собственных поступках нынешний Хару не собирался.
Если так подумать, то все сложилось не так уж плохо. Он уже заработал приличную сумму денег, которую не смог бы получить, если бы сейчас усиленно готовился к экзаменам. У него есть специальный депозит для школы Хансу – это образовательные программы, которые позволяют снимать деньги только на оплату частных школ или университетов, но зато и проценты там не просто инфляцию покрывают, а реально позволяют копить на образование. Второй такой же, но чуть меньшего объема, Хару открыл для себя. В школе ему осталось проучиться всего-то несколько месяцев, за универ лучше бы заплатить самому, а не доверять это агентству. Остаток имеющейся суммы лежит на депозите со свободным снятием, потому что Хару нужно оплачивать счета за дом, покупать себе еду, одеваться и даже развлекаться. Книги в магазине тоже не бесплатны. Да ладно книги! Корейские строгие законы не позволяют слушать музыку бесплатно, поэтому у Хару подписок уже примерно на двадцать долларов в месяц. Правда, там не только музыка.
Он не смог бы заработать столько, подрабатывая после школы. Просто без шансов. Да и… ему нравится выступать. Даже визг фанаток не кажется чем-то неприятным, а уж отдача зрителей на выступлениях… Еще бы была возможность отдыхать… но это он еще успеет. Технически, ему восемнадцать, время есть.
В воскресенье, после музыкального шоу, поехали снимать тизеры для фанмитинга. Это серия фотографий, часть из которых станет постерами, часть пойдет на мерч для фанатов.
Приехав на площадку, Хару в восторге замер у подготовленных локаций: выбрали его тему для фанмитинга! Минсо предложила каждому написать несколько концепций, не обсуждая их. Листочки они сдали, потом креативный отдел выбрал несколько наиболее интересных, они обсуждали это в агентстве, но очень поверхностно. Хару тогда казалось, что агентство тяготеет к теме «Академия Принцев», но в итоге выбрали Рок-звезд.
Фанмитинг – не то же самое, что и концерт. На фанмитинге больше разговоров, шуток, нередко есть игры, соревнование между мемберами группы. Из-за этого фанмитинг нередко имеет какой-то концепт. Выражается он в оформлении сцены, нарядах и тизерах, которые снимают заранее. Например – полицейский участок, где айдолы будут в костюмах полицейских, а в играх будет какое-то расследование. Или «пижамная вечеринка» со смешными пижамами в качестве нарядов.
Для Black Thorn в итоге выбрали «Rock-star», сцену оформят как гримерку рок-звезд, приготовили относительно простые (пока что) наряды – потертые джинсы, кожаные куртки, футболки с названием группы Black Thorn… ну, не всем достались футболки – Чанмин надел куртку на голое тело. У Тэюна и Ноа были жилетки, только у Тэюна еще и футболка без рукавов, чтобы лучше демонстрировать мышцы.
В этой одежде они будут и выступать, поэтому ее сразу сшили хорошо, правда, куртки были немного тяжеловаты. Но это вина материала – для сценических костюмов, разумеется, никто не покупал натуральную тонкую кожу. Хару нравились футболки. Логотип группы с самого начала имел немного готическую окраску, для фанмитинга усилили ассоциации с мерчем рок-групп. Окружение названия группы увеличили – больше роз, переплетенных ветвей, на шипах – кровь. И цвета такие… мрачные. Хару бы и себе такую оставил. Интересно, ходить в мерче собственной группы – это не слишком нарциссично?
Съемки проходили весело. Работал тот же фотограф, что и на двух фотосессиях дебютного альбома, плюс знакомая команда стилистов, приятный персонал на площадке. Когда снимали уже индивидуальные кадры, на площадку пришла Минсо. Хару «отстрелялся» первым, поэтому сидел на складном кресле и болтал с командой декораторов – их было пять человек, отвечавших за оформление локаций, мебель и реквизит на месте. Шэнь, под восторженные выкрики видеографа, доламывал фейковую гитару, поэтому обстановка на площадке была действительно веселой. Появление Им Минсо немного всех озадачило. Шэнь почему-то спрятал гитару за спину, как будто мама сейчас отругает за испорченную игрушку.
– Как у вас весело, – улыбнулась Минсо, рассматривая целую коробку с разбитыми гитарами.
Каждая гитара – реквизит, сделана из тонкого пластика, это какой-то специальный состав, используемый для экшн-сцен, когда актеру нужно что-то разбить, не поранившись. Гитары разбивать будут все мемберы группы, для этого сюда и привезли три десятка этих «игрушек», так что у Шэня не было поводов прятать… следы преступления. Минсо же сама эту фотосессию одобрила.
– Я хотела посмотреть, что у вас получается, – сказала Минсо. – Так что просто работайте, я только наблюдаю.
Шэнь замялся. Хару прикусил губу, пытаясь спрятать улыбку. У всех в группе есть некоторый страх перед главным продюсером. Хару и сам чувствует давление, когда приходит Им Минсо, но на его работе это обычно не сказывается, просто чуть больше волнения. Скорее всего, поэтому Минсо редко приходит на съемки. Менеджер Квон говорил, что с женской группой она на все съемки ездила наравне с менеджерами, любила наблюдать, наставлять, выдавать идеи прямо в ходе съемки. С Black Thorn же такое случается редко.
Минсо села на соседний с Хару стул, из-за чего стафф из команды декораторов начал потихоньку расходиться по площадке, обнаружив немало проблем с реквизитом, а Сухён замер с идеально прямой спиной и, кажется, дышал через раз. Хару печально вздохнул. Он уже успел понять, что Минсо не страшная. Вот Роун как-то опаснее – он то орет, то хвалит, – там сложно понять, что тебя ждет в следующую минуту. Минсо же даже голос повышает крайне редко.
Шэнь, к слову, тоже быстро собрался. Уже через пару минут он продолжил фотосессию. Уже без гитары – съемку с процессом ее крушения засняли. После Шэня пошел Юнбин. Все по плану – фотосессия с гитарой, потом процесс ее разбивания, фотосессия без гитары.
Минсо без слов протянула Хару тонкую папку. Хару осторожно открыл ее. Сценарий фанмитинга.
– Это даже не промежуточный вариант, – сказала Минсо, – Но завтра мы будем собираться командой, чтобы обсудить это подробнее. Вам тоже стоит быть готовыми к этому разговору.
Хару понимающе кивнул. Он думал, что на этом беседа окончена, но Минсо его удивила:
– Я принесла это тебе отдельно, потому что у меня есть просьба. Зайди сегодня к Роуну.
– К Роуну? – удивился Хару. – Что-то нужно записать?
– Нет, – просто ответила Минсо. – Роун – талантливейший сонграйтер. Но проблем с ним тоже немало. На данный момент времени он написал только одну песню для вас, остальные показывать отказывается, и я все больше склоняюсь к тому, что песни для вас придется писать силами остальных авторов студии. Но есть надежда, что Роуна можно мягко подтолкнуть в нужном направлении.
Хару нахмурился. Роун – действительно сложный человек, тараканов у него столько, что никакой китайский мелок их не вытравит.
– И что я должен делать?
– Ничего. Просто приди, поговори о песнях, о музыке. Можешь смело говорить, что тебя послала я – Роун не тупой, и сам это поймет. Роуну… нужно что-то вроде путеводной звезды, чтобы он знал, что писать. Когда он делал песни для вас, у него была какая-то женщина, этим романом и вдохновлялся. Но они расстались, теперь Роун периодически пьянствует.
– А ему вообще можно пить? – осторожно спросил Хару. – Я недавно узнал, что он бывший наркоман…
– Ему нельзя. Но кто может запретить взрослому человеку употреблять алкоголь? – хмыкнула Минсо.
Глава 18
Путеводная звезда
Фотосессия была относительно недолгой – уже в шесть часов все закончилось. Студия находилась в Каннам-гу, поэтому до общежития доехали минут за пятнадцать. Хару принял душ, смывая с лица остатки макияжа, а с волос – лака. На кровати в его комнате лежали чехлы с одеждой – вернули из химчистки. Хару перевесил вещи в шкаф, чтобы не мешались. Несколько минут задумчиво рассматривал кардиган с котом-алкоголиком. Покупка была импульсивной. Фанаты действительно еще от пижамного кота не отошли, а тут – кот-алкоголик. Но сегодня можно пойти в нем, все равно в Encore его никто снимать не будет. Так что джинсы, футболка, поверх этот кардиган. И пуховик, чтобы скрыть неприличного кота. Если натянуть шарф повыше и надеть очки – вполне можно остаться неузнанным на улице.
Но все равно неясно – не дежурят ли под окнами сассенки. Хару хотелось прогуляться, подышать не слишком свежим сеульским воздухом, а не ехать на машине с менеджером. Своими «печалями» поделился с Тэюном, на что тот неожиданно предложил «загримировать» Юнбина. Разрез глаз у них похож, если поменяться одеждой… Юнбин почему-то согласился – кажется, в нем действительно живет тот еще авантюрист. Хару отдал ему свой пуховик и тот самый термос с сонным котом, маску посоветовал поднять повыше. У Сухёна отобрали стельки, Хару положил их в свои же ботинки, тем самым скрывая незначительную разницу в росте. В общем, получилось неплохо, издалека легко спутать. Юнбин с Тэюном вместе вышли из подъезда и направились в супермаркет. Буквально через несколько секунд после этого из дома напротив выскочила девчонка, на бегу поспешно заматывая шарф, и побежала за парнями. Даже издалека Хару ее узнал – Ёнсо.
– Она что, квартиру там сняла? – ужаснулся он.
Чанмин, который вместе с Хару наблюдал за происходящим во дворе, даже вздрогнул:
– Же-е-есть… совсем ненормальная. Но это реально она?
– Я ее хорошо запомнил, – выдохнул Хару. – А еще она почему-то очень любит эту шапку. Ладно, я побежал. Надеюсь, что больше никто за мной не пойдет. Свистните, если что.
Чанмин кивнул.
На окнах в общежитии – зеркальная пленка, чтобы всякие странные личности не подглядывали в окна. Это и позволяло наблюдать за двором, оставаясь невидимыми.
Хару быстро застегнул пуховик, надел очки и вышел из квартиры. Вниз по лестнице пешком – лифта на этаже не было, а ждать его не хотелось. Снаружи он постарался максимально быстро отойти от здания общежития, но потом пошел уже медленнее. Несмотря на то, что весна начнется на следующей неделе, февраль подарил последний холодный и безветренный день. Никакого смога, можно дышать полной грудью. Холодно и влажно, легко продрогнуть, но именно поэтому Хару и надел под пуховик кардиган. Ему тепло. Уже стемнело, горят фонари. Воскресенье, поэтому людей немного, только в кафе сидят парочки и небольшие компании молодых людей. Хару рискнул – зашел в одно кафе, заказал себе кофе навынос и какую-то булочку с солью. Заказ сделали быстро, мрачноватый парень-бариста его не узнал, а в самом кафе все были больше увлечены своими телефонами, чем каким-то парнем у кассы.
Сдобная булка, щедро присыпанная солью, оказалась вкусной. Кофе тоже неплохим. Из-за влажности и низкой температуры сильно мерзли руки, но все равно было приятно идти по городу и просто жевать что-то на ходу… В студию Хару пришел в прекрасном настроении. Как мало надо для счастья, оказывается.
В воскресенье в студии было ожидаемо тихо. В коридоре горел свет, но арочный проход на мини-кухню казался входом в темную пещеру, а все двери в кабинеты закрыты. Как только Хару зашел, из помещения у дверей выбежал мужчина, охранник.
– Это частная территория! – сердито сказал он. – Как вы сюда зашли?
Хару опустил шарф пониже и снял шапку.
– А, Хару-я, это ты, – улыбнулся мужчина.
Хару его видел, причем не один раз. Но имени так и не знает. Спросил сейчас, чем довел охранника практически до экстаза. Мужчине лет шестьдесят на вид и он, как оказалось, здесь живет. Дочери выросли, жена умерла, сбережений у него не было. Но хорошие люди рекомендовали его Минсо, теперь он работает ночным сторожем, а по факту – всегда живет в комнате около входной двери.
– Я так благодарен госпоже Им! – говорил он, пока Хару раздевался, – У меня здесь комната, свой туалет и маленькая кухонька. И работа такая простая – просто смотри, чтобы в выходные и по ночам посторонние люди не входили. А то некоторые… как их там… в общем, артисты местные, любят работать в самое неудобное время.
Хару рассеянно подумал, что решение гениальное. Найти среди знакомых честного старика, поселить его прямо в офисе, обеспечить приемлемые условия для жизни и, по факту, получить круглосуточный присмотр за работниками за относительно небольшую плату. Входить в студию могут все, у кого есть код доступа, то есть просто с улицы никто и не зайдет. При этом старик спит неспокойно, постоянно проверяет, чтобы посторонние не входили.
– Роун же у себя работает? – спросил Хару, когда старик рассказал ему короткую историю своего «карьерного пути».
– Не уверен. Но он точно здесь – либо у себя, либо в студии. Психованный днем был.
– Хотя бы не пьяный?
– Нет, что ты! – беззлобно отмахнулся старик, – Он много никогда не пьет. Лучше бы напился нормально, чем ходить таким злым.
Хару благодарно кивнул и направился к кабинету Роуна. Для приличия постучал и сразу открыл дверь.
– Слышь, старый, не беси меня! – хрипло сказал Роун, даже не смотря на Хару.
– Да не такой уж я старый, – улыбнулся Хару. – Даже двадцати еще нет.
Роун сидел в самом дальнем углу кабинета с гитарой в руках и меланхолично перебирал струны. До прихода Хару. Когда услышал его голос, дергать струны перестал и удивленно посмотрел на дверь.
– Ба! А ты сюда какими судьбами?
– Сам не знаю. Вы что, курили здесь? – возмутился Хару.
– Это мой кабинет. Хочу – курю.
– Ага. Лампочку в дыму не видно, – хмыкнул Хару.
Он прошел к окну и открыл, впуская в помещение влажный и холодный уличный воздух. Дымом воняло действительно сильно, Хару с его-то обонянием, в таком помещении находиться – настоящее мучение.
– Еще один командир нашелся, – беззлобно сказал Роун. – Кабинет мой, но курить нельзя, пить нельзя… Зачем пришел-то?
– Одна птичка напела, что у нас нет альбома, – хмыкнул Хару. – На самом деле, я сам толком не понимаю, почему меня сюда послали. Но, предположим, начальству лучше знать.
– Доверяешь Минсо? – Роун спросил это громким шепотом, добавив в голос какого-то сценического драматизма.
– Не особо. Но за время нахождения в группе успел понять, что она обычно бывает права.
Роун расхохотался. А потом уточнил:
– Ты с менеджером? За кофе бы кого послать…
– Сам сделаю. Еще толпу стаффа за собой таскать… Черный или с молоком?
– Без молока, шесть пакетиков сахара на большую кружку, пожалуйста, – ответил Роун.
Хару вышел из его кабинета и направился на мини-кухню. Сварить кофе ему не сложно. Включил кофеварку, разорвал шесть пакетиков с сахаром – такие обычно в кафе лежат… Поморщился, представив, каким сладким будет напиток. Хару не хотелось кофе, сегодня и так уже три большие кружки выпил, поэтому он пошел искать чай по шкафчикам, заранее поставив чайник. Нашел что-то в стиках, вылил в кружку, попробовал то, что получилось – бурда редкостная. Все же к хорошему быстро привыкаешь и пить чай в пакетиках после качественного сортового… От безысходности начал открывать и остальные шкафчики, не особо надеясь на успех. Но, к огромному своему удивлению, на одной полке увидел заварочный чайник и большую банку с чаем. Открыл, понюхал. Зеленый чай, весьма ароматный. Скорее всего, банка и чайник принадлежали Пэгун, она как-то угощала Хару чаем. Хару понадеялся, что его не будут убивать за «кражу» чужих продуктов, и заварил себе чайничек. У кардигана шикарные карманы – просто огромные. Хару запихнул в правый подставку под горячее и кружку, в левый – вторую кружку и две чайные ложки. Затем взял в одну руку кофе Роуна, в другую – свой чайник и пошел. Замер со всем этим у дверей кабинета – нужно нажать на ручку, чтобы ее открыть, но обе руки заняты… спасибо Шэню с его растяжкой – можно сделать это ногой.
Когда Хару зашел в кабинет, Роун начал ржать. Он, кажется, заметил, как Хару открыл дверь.
– Ты неподражаем, – сказал он, все еще хихикая.
– Что? Не ходить же туда-обратно со всем этим? – резонно заметил Хару, выставляя на стол сначала горячую кружку и чайник, а уже потом доставая все из карманов.
– Кстати, классный у тебя кардиган. Тебе кто-то его вязал?
– Нет, купил на блошином рынке. Нравится?
– Кот зачетный.
– Хотите, отдам? – ухмыльнулся Хару. – Он классный, но фанаты меня за него засмеют. Они от прошлого кота не отошли.
Роун снова начал хохотать:
– Мне рассказывали про твою пижаму. Подарок приму. Что, прямо сейчас разденешься?
– Когда уезжать буду. У вас прохладно.
У Роуна в центре комнаты стоит большой прямоугольный стол, на нем – два ноутбука, торцом к нему – синтезатор, рядом электроакустическая гитара на специальной подставке, пара микрофонов в поролоновых накладках небрежно валяются на столе. Сейчас Роун подсоединял к ноутбуку битпад – это такое устройство с кнопками, на котором удобно создавать биты для песен. Если синтезатор удобен для создания мелодий, то битпад заменяет любые барабанные установки.
Хару без спроса взял со стола распечатанные листы с лирикой. Эту песню он знает, хотя ушел до того, как она была закончена. Называется «Salty skin».
По сути, они оба молчали. Хару читал лирику, Роун, закончив с битпадом, начал что-то делать на ноутбуке. Через пару минут заиграла мелодия – тоже относительно знакомая. Демо-версия итоговой песни была весьма интересной, Хару уже видел, как Роун доведет ее до ума, работая в студии, просто на контрасте голосов и техник. Песня стала чуть менее пошлой, но все еще оставалась не слишком приличной, многие фразы звучали действительно забавно. Припев был очень попсовым – просто набор слов, которые описывают красивую и безумно горячую девушку, а потом несколько вокальных строчек про то, что лирический герой хочет сделать с этой девушкой… ну, если героя этой песни вообще можно назвать «лирическим».
– Мне нравится, – заметил Хару.
– Мне тоже, – немного ехидно ответил Роун. – Но у меня к ней ничего не подходит. Ни-че-го. Нужно что-то… что-то… не знаю даже.
– Нужен трек про курортный роман, про отпуск, – уверенно сказал Хару.
Роун удивленно на него посмотрел. Хару спокойно пояснил:
– Такая песня просто идеальна для летних вечеринок, вы сами это говорили. У Пэгун есть баллада, она еще не закончена, но тоже идеально подойдет – о том, как у парня и девушки был яркий курортный роман, а потом они разъехались по разным городам и любовь прошла. Было бы классно добавить какую-то промежуточную песню. Ваша песня – про страсть, про что-то вроде знакомства на пьяной вечеринке на побережье. Песня Пэгун – про расставание. Нужно что-то романтично-неприличное. Типа – ты, я, море и наша любовь. Я отвезу тебя на пляж, мы будем любить друг друга, бла-бла-бла.
Роун удивленно смотрел на Хару, а потом выдал:
– Это гениально. Почему я сам не додумался? Объединить песни не звучанием, а тематикой? Альбом для летних вечеринок. Так-так-так… Море, пляж, влюбленные…
Роун встал со стула и начал ходить туда-сюда по кабинету. Хару меланхолично наблюдал за его перемещениями, попивая чаек. Скорее всего, Минсо прислала его сюда, чтобы Роун получил свежий взгляд со стороны. Можно сказать – миссия выполнена. Но чай вкусный, а Роун забавный, так что можно посидеть еще немного.
Роун ходил кругами минут пятнадцать, потом резко отодвинул свое шикарное кресло куда-то подальше и достал табурет на колесиках. Сел на него, подъехал к синтезатору и сразу начал что-то играть. Перебор клавиш рождал ощущение шепота волн, но ощущалась какая-то дисгармония.
Хару не удержался – подошел к синтезатору. И, когда Роун снова начал проигрывать этот момент, вклинился:
– Вот тут странно. Лучше ниже. Так… это какая нота? Так… нет, лучше вот так.
Роун молча наблюдал за ним, а потом сыграл то, что предложил Хару. Проиграл кусочек заново, удивленно хмыкнул.
– Крайне несправедливо, что тебе кроме красивого личика достался еще и абсолютный слух, – вздохнул Роун. – Какой бит? Мне кажется, пойдет так…
Роун повернулся к битпаду, настроил, начал нажимать на клавиши. Теперь Хару не лез ничего исправлять – все равно не понимает, куда там нажимать. Он изобразил бит сам, в стиле «бум-бум-пыщ». Роун поржал, но начал подбирать, какие именно «бум» подойдут под мелодию.
Через минут пятнадцать была готова основа – общая мелодия, такое зацикленное звучание, поверх которого можно расставлять акценты для бриджей и припевов. Начали писать текст, тоже прямо на месте. Хару посмеивался и подавал идеи, Роун собирал это в стихи. Иногда оба начинали ржать над особенно нелепой идеей. Увлеклись настолько, что Хару, в итоге, написал менеджеру Квон, попросил его прийти самому или прислать младшего, если тот не ушел. Через пятнадцать минут менеджер Квон приехал с кофе и ужином, потом привез Роуну сигареты, ходил по кабинету, то открывая, то закрывая окно, приносил чай и кофе. В общем, упрощал творческий процесс, при этом практически не разговаривал.
