Текст книги "Целительница моей души (СИ)"
Автор книги: Оксана Чекменёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 19. СВАДЬБА
День восемьдесят четвёртый. Воскресенье
– Миледи, пора вставать, – разбудил меня робкий голос Шеллы, моей горничной. Привычки меня будить у неё не было, по утрам я привычно подхватывалась сама ещё до будильника, но сегодня ночью король был просто ненасытен, выпустил меня из объятий уже под утро, а будильник по выходным не звонит – всё же в эти дни клиника закрыта, и если я посплю лишний часик, никто не пострадает и не обидится.
Вот только сегодня не обычное воскресенье. И проспать было бы… не то, чтобы ужасно, но как минимум неловко. Хорошо, что Шелла всё же решилась меня разбудить.
Сев в кровати и потянувшись, я обнаружила на себе ночную рубашку – к счастью, Кейденс словно предвидел подобную побудку и, уходя в свою спальню, одел меня. Сама я этого уже не помнила. Уверена, моя горничная догадывалась, где проводит все ночи его величество король Лурендии, хотя официально дверь между нашими спальнями была магически запечатана до свадебной церемонии, но когда это останавливало портальщика?
В покои королевы я переселилась после той ночи, когда приняла двойняшек Бринс, и мы, всей семьёй, впервые заночевали во дворце. Дети решительно не желали возвращаться в свои общие спальни и узкие кроватки, которые еще месяц назад казались им роскошью. Но оценив удобства жизни во дворце, они смотрели на меня такими жалобными глазами, что я махнула рукой и согласилась.
И более чем уверена, что всё так и было запланировано, уж слишком довольно блестели глаза короля, когда я сказала, что мы остаёмся. И он тут же поклялся открывать для меня портал в старый дом в любое время, а если государственные дела ему помешают, в моём распоряжении любой из дворцовых портальщиков, а также любое средство передвижения, от верховой лошади, до парадной королевской кареты.
Следующую неделю он самолично открывал портал для нас, пятерых – после завтрака мы уходили в свой дом, откуда дети шли в школу, а я в свой кабинет, а к обеду, когда приём пациентов и уроки заканчивались, мы вновь возвращались во дворец. Спустя неделю, в клинику я отправлялась уже одна – дети попрощались со школой, ничего особо там не объясняя, просто я поставила директора в известность, что выхожу замуж и переезжаю, и дети будут ходить в школу ближе к новому дому. За кого именно я выхожу и насколько близко новая «школа» к месту нашего обитания, посторонним знать не обязательно.
Поскольку животные и цветы перебрались во дворец вместе с нами, а тройняшки уже не выращивали по выходным очередной урожай овощей и фруктов, дел в старом доме тоже не осталось. Лишь Ρин заглядывал туда по воскресеньям и поливал деревья и кусты, этого было достаточно. Прожив в новом доме всего месяц, дети не успели прирасти к нему так, как к нашему деревенскому домику, поэтому ностальгии не испытывали и быстро прижились в своих новых комнатах в новом окружении.
А вот я расстаться со своей клиникой так сразу не могла. И продолжала вести приём по будням, по три часа в день до обеда. Я – целительница, и оставлять свой дар без применения мне было тяжело, как если бы меня заперли в четырёх стенах и не выпускали на свежий воздух. Мой будущий муж, сам будучи сильным магом, прекрасно меня понимал и не препятствовал тому, что я продолжаю вести приём.
Единственным его условием, а скорее даже просьбой, было присутствие в доме пары его охранников. Поскольку они мне не мешали, сидя в коридоре, ведущем из кабинета на кухню, невидимые для пациентов и при этом на расстоянии пары шагов, я не возражала. Понимала, что прежняя жизнь осталась позади, и это не особо сильно меня напрягало, всё же, первые пятнадцать лет я именно так и жила – под присмотром и охраной. Я отлично понимала, что это ради моей пользы и спокойствия моего короля.
Конечно, я не сидела вообще без дела – у меня был Эррол. Но ему всего шесть лет, и слишком долго высидеть во время лечения малышу было сложно. И так наши сеансы сейчас длились около двух часов, и в конце он ёрзал и капризничал, поэтому я отпускала его с миром. За прошедшие почти два месяца я очистила ему от шрамов спину, попу, которую он всё же решился мне показать, хоть я и «тётенька», и ноги почти до колен, и сейчас он мог спокойно сидеть на стуле, а не полулежать, как прежде.
Теперь он стал более активным, не лежал целыми днями в кровати, как раньше. Эррол регулярно бывал на улице – его выносил лакей, а порой и Ронт или Бейл с Рэйнардом, последние – вдвоём, соединив скрещенные руки, когда-то именно так маленького Бейла таскали Нев и Сев. Младшие, а теперь получается, что средние дети нередко принимали Эррола в свои игры, в активные в качестве наблюдателя, в настольные – полноценным участником, и малыш буквально расцветал в кругу моих шумных ребятишек, радуясь вниманию старших.
Особенно ему нравилось наблюдать за тем, как тройняшки возятся в оранжерее – делать что-то на выделенном им участке парка было уже поздно, это они оставили до весны, а вот в отапливаемой теплице творили чудеса. Конечно, был у него при этом более материальный интерес – Эррола назначили «главным дегустатором», и первые, а значит, и самые вкусные результаты магии тройняшек доставались ему. Чаще немытые, прямо с куста, несмотря на причитания няни.
– Это чистая грязь, – пожимала плечами Льюла, вслед за Эрролом отправляя себе в рот горсть жёлтой клубники или голубой банан. – Здоровее будет. И потом, Дина его каждый день лечит, что ему сделается-то?
И Эррол действительно становился всё здоровее. Уж не знаю, от немытых ли ягод, от свежего воздуха и солнышка, от проснувшегося здорового аппетита или от постоянного позитива, но мой младший будущий пасынок мало чем напоминал того бледного худенького заморыша с грустными глазами, которого мне впервые принёс Кейденс. А я представляла его бегающим по сады – к весне обязательно поставлю на ноги, – и тихо радовалась.
Рэйнарда тоже радовали перемены, произошедшие в его жизни. Конечно, таким затворником, как Эррол, он не был, но тоже был очень ограничен в общении. А сейчас семейное крыло, где прежде жили лишь король и его сыновья, причём большей частью сами по себе, было наполнено жильцами, суетой, беготнёй и смехом. Особенно первые две недели, когда мы все уже во дворец перебрались, а Олдвен с детьми ещё не уехал.
Самого брата короля долго не было видно, он сидел, закрывшись в своих апартаментах, переживая своё горе в одиночестве и не желая никого видеть, даже собственных детей, и лишь за несколько дней до отъезда стал выходить к столу. Малыша я тоже практически не видела, лишь пару раз, из окна, гуляющего по саду с няней, а вот девочки таскались за старшими детьми хвостиками, заметно увеличивая количество ребятни за столом или в общих играх.
Отъезд Олдвена с детьми был принят окружающими с некоторым облегчением – для нас с Кейденсом это было знаком того, что самоё сложное время позади, и брат короля потихоньку возвращается к прежней жизни – по его словам, его заждалась лаборатория и исследования, а это хороший знак. Дети же потихоньку радовались, что «мелкие приставучки» больше не станут лезть в игры старших и ябедничать на них, если в игру их не принимали.
И лишь Эррола отъезд двоюродных сестёр огорчил – будучи ближе всего к нему по возрасту, они составляли ему компанию на уроках, а теперь он снова остался один на один с гувернёром, тогда как остальные дети учились вместе, в одной классной комнате, хотя часть уроков у них не совпадала.
К моей радости, и у Рина, и Бейла теперь были наставники по магии, певшие дифирамбы своим одарённым ученикам. Бейл пока занимался с одним из придворных портальщиков, но Кейденс пообещал, что когда парнишка оставит позади азы и выйдет на более серьёзный уровень, то сам возьмётся за его обучение.
Мои ребятишки как-то очень быстро обжились во дворце. Конечно, это было лишь семейное крыло, и я очень быстро поняла, что оно не зря так называется. Если в главном дворце, перед всем миром или, как минимум, своими подданными, туда допущенными, Кейденс был истинным королём и соблюдал всё, что положено по протоколу – была я там разок, только впитанные с молоком кормилицы правила этикета помогли не ударить в грязь лицом, – то в семейном крыле мой жених преображался. По сути, в главном дворце он был «на работе», а потом возвращался «домой».
В тот раз меня официально представили узкому кругу приближённых, а три мага крови подтвердили мою личность, а также личности остальных детей – спасибо дедушке, что позаботился о доказательствах в виде наших настоящих свидетельств о рождении, пригодились. Больше я туда не совалась – зачем? Мне и в семейном крыле отлично жилось. Οстальным предстоит сегодня впервые появиться в главном дворце, но лишь студенты останутся на бал, остальные дети ещё слишком малы. И хотя кроме общеобразовательных предметов и магии изучают теперь и этикет, и танцы, пройдёт еще несколько лет до того времени, как они попадут на свой первый бал.
Впрочем, мальчики на него особо и не рвались, а вот девочки мечтали скорее подрасти и станцевать свой первый танец. Но пока им остаётся довольствоваться братьями и учителем в качестве партнёров, а это не то, совсем не то, уж я-то помню!
– Дина, ты уже проснулась? – в дверь просочились Вела и Льюла. Я как раз намазывала масло на подогретую булочку – завтракала я сегодня с своих апартаментах в гордом одиночестве, вроде бы так было положено. Я не возражала – если здесь такие традиции, почему бы нет?
– Да, недавно, – кивнула сестрёнкам, в который раз удивившись их непохожести. – Хотите булочку?
Конечно, они вовсе не сёстры, а двоюродные тётя и племянница, и быть похожими не обязаны, но, с другой стороны, с близнецами Льюла в таком же родстве, а все трое – как цыплята из-под одной несушки. А вот Вела очень похожа на меня – невысокая, худенькая и светловолосая, – а ещё больше – на мою сестричку Эйтину. Иногда, глядя на неё, я думаю – вот такой стала бы Эйтина, если бы не погибла вместе с остальными, дав нам возможность спастись. В той бойне я потеряла и родителей, и трёх родных братьев, не говоря уж про десятки других родственников, но больше всего сердце болело о единственной сестричке.
– Нет, мы уже позавтракали, – улыбнулась Вела, присаживаясь напротив, в то время, как Льюла не стала себе отказывать и подхватила с блюда маленькую булочку. – Ты как? Готова?
– Не-ет, – я помотала головой. – Страшно.
– Да, я бы тоже, наверное, боялась, – кивнула Вела.
– Чего страшного-то? – пожала плечами Льюла, присев на подлокотник кресла и поедая булочку. – Ты уже здесь и уже с его величеством живёшь. Как будто сегодня ночью случится что-то новое.
– Лью! – возмутилась её старшая сестра. – Нельзя про такое говорить!
– Да ладно! Только мелкие ни о чём не догадываются, да и то не факт.
– Всё равно, это неприлично!
– Девочки, не ссорьтесь, – я криво улыбнулась. Уши загорелись, но я себе напомнила, что девочки уже не младенцы, к тому же, жизнь в деревне не позволит оставаться наивными и несведущими. Росли бы они в поместье герцога – всё было бы иначе. – Дело не в этом. Я другого боюсь. Появиться перед всеми этими людьми в качестве невесты короля… Они же все смотреть будет, за каждым шагом, словом, вздохом следить. Бррр… – меня аж передёрнуло.
– Привыкай, – посерьёзнела Льюла. – Ты станешь королевой, и хочешь ты или не хочешь, а появляться на людях тебе придётся.
– Привыкну, – вздохнула я, – Наверное. Когда-нибудь. Хотя, мне кажется, я даже перед своим первым балом так не переживала.
– Всё будет хорошо, – Вела потянулась и ободряюще сжала мой лоĸоть, посĸольку ладонь была занята булочĸой. Задушевные разговоры – вещь полезная, но и завтраĸ тоже, до обеда еще далеко, и полезет ли мне в рот хотя бы кусочек – большой вопрос. – Ты выходишь замуж за любимого мужчину, поэтому должна радоваться. Просто смотри на него и не обращай внимания на чужих тебе людей.
За любимого, да.
Королевсĸие браки обычно заĸлючаются по расчёту, и хорошо, если жених и невеста просто приятны, симпатичны друг другу – это уже везение. Я считала, что мне и таĸ повезло – мой жених мне понравился ещё в то время, когда я даже не догадывалась, кто он таĸой, но уже тогда оценила его мужсĸую привлекательность. Потом я постепенно узнавала его ĸак человеĸа и успела прониĸнуться к нему искренней симпатией к тому времени, когда он сделал мне предложение.
Точнее – сообщил, что женится на мне. Потому-то это его заявление не вызвало у меня никакого отторжения. Шок, растерянность – это было, но скорее от слишком быстрых перемен в моей жизни, а согласилась я моментально. Внутри, в душе, я порадовалась этому, потому что уже никого другого своим мужем не видела. Правда, я и Кейденса тогда не видела, всё же он король, но как только весть о нашем браке как о чём-то решёном, была озвучена, поняла, что это именно то, чего я хочу.
И пусть выбор пал на меня лишь потому, что я подхожу ему больше, чем все предлагаемые советниками невесты, но ведь и король подходил мне гораздо больше любого теоретического торговца тканями. После наших первых ночей я даже представить не могла какого-то другого мужчину, прикасающегося ко мне.
Я была рада уже тому, что у нас было – симпатия, восхищение, забота, взаимная страсть. Это гораздо больше, чем обычно бывает, у заключающих брак аристократов. Нет, исключения бывают, и не так чтобы совсем уж редко, но я на это даже не рассчитывала, мне хватало того, что у нас есть.
Но шли дни, Кейденс был рядом столько, сколько мог, стараясь выкроить побольше времени для нас – своей старой и будущей семьи. Я видела, как он общается с моими детьми, как заботится о них, видела его искреннюю любовь к сыновьям и племянникам, он давал мне то, чего у меня не было последние десять лет – чувство защищённости, готовности подставить плечо, протянуть руку, поддержать.
Я и сама не заметила, как исподволь, потихоньку, меня накрыло любовью к моему королю. Его прикосновения, его нежность, его взгляды, его сила, его надёжность и справедливость, его забота, его шёпот по ночам, его улыбка – я любила всё в моём короле, мне хотелось быть с ним рядом постоянно, видеть его, слышать, прикасаться.
А сегодня я стану его женой. И он будет моим уже навсегда.
– Дина! Дина, ты уснула? – меня похлопали по плечу, и я сообразила, что сижу, уставившись в одну точку с куском недоеденной булки в руке, с которой варенье уже начало капать на скатерть.
– Что? Ой! – я быстро отложила булку на тарелку и, схватив салфетку, начала машинально оттирать варенье со скатерти. – Простите, задумалась.
– Дина, всё будет хорошо, – Вела отняла у меня салфетку. – Не нужно так волноваться.
– Вот я посмотрю на тебя, когда замуж выходить будешь. И тоже скажу: «Не нужно волноваться, – хмыкнула Льюла и сунула в рот недоеденную мною булочку. Я и бровью не повела, прожорливые подростки для меня не в новинку, а вот Вела, уже оставившая позади этот возраст, осуждающе покачала головой, сделала сестре большие глаза, а потом пожала плечами:
– Я в ближайшее время замуж не собираюсь.
– А Вилмер в курсе? – ехидно поинтересовалась Льюла, дожевав булочку.
– А причём здесь Вилмер? – Вела равнодушно пожала плечами, но слегка заалевшие щёки выдали её с головой. – И вообще, никакой свадьбы ни с кем, пока академию не закончу!
– Только его высочеству об этом не говори, мне слишком нравятся те конфетки, с орехом и цукатами.
– Вот сама за него и выходи!
– Да нужен он мне сто лет, этот дрыщ!
– Неправда! Вилли не дрыщ!
– Девочки, только не подеритесь, пожалуйста, – давя улыбку, попросила я. Льюла откровенно дразнила сестру, ведь сама же про Вилмера не так давно говорила «бык здоровый», но Вела на её дразнилки всё равно велась. – А то вам еще меня к алтарю сопровождать. Впрочем, синяки будут хорошо сочетаться с цветом ваших платьев. Ладно, деритесь.
– Будто ты их нам не сведёшь за минуту, – фыркнула Льюла. – Да и с кем драться-то? С этой малышкой?
– Эй, я на два года старше!
– А я тебя еще в восемь лет переросла.
– Миледи, пора, – заглянувшая в дверь Шелла прервала привычную перепалку девочек, которые обожали друг друга и готовы были стоять плечом к плечу против всего мира, но это не мешало им частенько вот так цеплять друг друга, но без зла, скорее ради развлечения.
– Мы тоже пойдём одеваться, – Вела чмокнула меня в щёку, шепнула на ухо: – Держись! – и исчезла, прихватив сестру.
А я попала в цепкие руки сразу трёх горничных, которые отмыли меня до скрипа, и, хотя я пыталась убедить их, что помощь в купании мне уже лет десять не нужна – не вняли. Потом меня передали с рук на руки модистке с помощницами, а потом куафёру, наколдовавшему мне причёску, причём в прямом смысле, используя не только расчёски, щипцы и что-то ещё, мне не понятное, но и магию.
Спустя несколько часов меня, наряженную, словно кукла, поставили перед зеркалом и дали, наконец, увидеть, в кого я превратилась. Уффф, оказывается, не всё так страшно. Учитывая, сколько времени колдовали над моим лицом, я ожидала увидеть по меньшей мере маску, за которой меня настоящую и разглядеть-то невозможно будет – мало ли, какие брачные обычаи в королевской семье Лурендии, известные всем, а потому меня в них посвятить никто не удосужился.
Но нет, всё оказалось совсем не страшно. Это всё ещё была я, просто… чуть-чуть сияющая, что ли. Сложно сказать, что изменилось, но глаза стали ярче, овал лица – выразительнее, губы – соблазнительнее, при этом цвет их практически не изменился. Вот как? Как такое возможно?
Впрочем, у выходящих от меня пациентов часто бывало точно такое же недоумевающее выражение лица. Как-как? Магия, что тут странного? Со мной поработал настоящий профессионал, вот и всё.
Причёска оказалась тоже не такой вычурной, как могло показаться, она, конечно, была сложной, но при этом удивительно мне шла. Часть волос изящными локонами падала мне на плечо, другая поднята вверх, искусно уложена и украшена небольшой диадемой с сапфирами. Эта диадема, ожерелье и серьги тонкой работы с такими же камнями – парюра, принадлежавшая моей бабушке, именно её я решила надеть на свою свадьбу, хотя Кейденс открыл для меня королевскую сокровищницу с предложением выбирать всё, что понравится.
Платье сидело на мне идеально и очень шло. У нас, в Марендонии, невесты шли к алтарю в светло-жёлтом, и я, со своими светлыми волосами, выглядела бы в свадебном наряде бледной молью. В Лурендии же для брачного обряда невеста одевалась в голубое с белой отделкой, жених – тоже в голубом, но с золотым шитьём. Даже те, кто по бедности не мог себе позволить сшить к свадьбе специальные наряды, всё равно добавляли к одежде что-то голубое, девушки обычно косынку на плечи набрасывали, парни – шейный платок или повязку на руку.
Но моё платье было роскошным, лучшая модистка королевства лично неделю над ним корпела, и это при том, что была неплохим магом. Наверное, без магии такое и за полгода не сшить было бы. Но в том, чтобы быть невестой самого короля, есть свои преимущества. Сказал жених: «свадьба через два месяца», значит, так и будет. И я действительно получила сказочный наряд и выглядела восхитительно, хотя и была заметно старше, чем аристократки обычно выходят замуж. Но в глазах моего короля это моё преимущество, а не недостаток, так какое мне дело до недовольных перешёптываний, которые обязательно будут среди гостей – уж слишком лакомый кусочек я, по их мнению, незаслуженно отхватила.
Дав пару минут на себя полюбоваться, меня вывели в холл, где уже топтались Рин, Вела и Льюла – в синем с серебром, олицетворяя собой родню невесты. Жених, все остальные члены наших семей, а также гости, уже уехали в храм Богини-Матери, ждали только нас. Закрытая карета довезла нас, четверых, в сопровождении десятерых конных гвардейцев и горничной, ехавшей на козлах рядом с кучером на всякий случай, в главный храм и столицы, и всего королевства. Это было огромное белоснежное здание со стрельчатыми витражными окнами, главный купол которого, казалось, уходил в самое небо.
Мне сунули в руки букет голубых роз с тонким белым обрамлением на лепестках – тройняшки постарались, – Рин пристроил мою руку на свой локоть, сзади встали Вела с Льюлой – их букеты были из сине-белых роз, под стать платьям, – гвардейцы остались на улице, карета отъехала, и я, обернувшись, увидела, что площадь буквально забита радостно галдящим народом, свободными остались лишь пятачок перед входом в храм и проезд к нему, вдоль которого тоже стояли гвардейцы, сдерживая толпу.
Два десятка ступеней – и вот мы внутри. В этом храме я прежде не бывала, и сейчас была поражена размерами и красотой здания белоснежного снаружи и ярко украшенного позолотой и старинными фресками изнутри, и всё это было залито разноцветными солнечными лучами – проходя сквозь витражи, они делали огромное помещение ещё ярче и наряднее.
Словно во сне я прошла по проходу между гостей – ярко и нарядно разодетых людей, из которых я никого не знала. Я чувствовала их взгляды, слышала шёпотки – удивлённые, одобрительные, раздражённые, – но старалась отключиться от них. Впереди, возле священной чаши, меня ждал мой король, я шла к нему, и плевать, что думают обо мне эти незнакомцы!
Подойдя ближе, я заметила две группы людей в синем. Слева – небольшая толпа, человек в тридцать или более, из которой мне были знакомы лишь Рэйнард и Эррол, которого держал на руках полноватый мужчина средних лет, да три дочери Олдвена. Сам Олдвен, а с ним и Вилмер, застыли слева от чаши, свободное место справа от неё заняли Вела и Льюла, обойдя меня, застывшую в шаге от Кейденса.
Справа же, напротив родственников короля, стояли шестеро моих младших. Да, моя семья была намного меньше, чем все двоюродные-троюродные родственники Кейденса, но зато она была мне намного ближе, чем все эти люди, ни с кем из которых за два месяца проживания во дворце я ни единого раза не встретилась.
Кстати, хотя толпа гостей переливалась почти всеми цветами радуги, ни голубого, ни синего цвета в их нарядах не было. Такова традиция – родственников новобрачных видно сразу в любой толпе.
Как во сне, я смотрела на своего жениха, протягивающего мне руку, чувствовала, как Рин вкладывает в неё мою ладонь, символически передавая будущему мужу, краем глаза замечала, как брат присоединяется к остальным моим родственникам, краем уха слушала традиционные слова жрицы о святости и нерушимости брачных уз, но всё, что видела – глаза любимого, всё, что чувствовала – его тёплые, надёжные пальцы, бережно сжимающие мою ладошку.
Я едва не пропустила вопрос жрицы об обдуманности и добровольности нашего выбора и решения, вслед за Кейденсом ответила «Да», а после обращения жрицы к Богине-Матери с просьбой скрепить наш союз, мы, как положено ритуалом, вытянули наши руки с переплетёнными пальцами над чашей. Я знала, что сейчас над ней вспыхнет божественный огонь, который не обжигает, и оставит на наших запястьях золотистую брачную вязь. Но я даже не предполагала, что этот огонь полыхнёт узким длинным столбом едва ли не до купола храма.
Присутствующие ахнули и загомонили, жрица, проводив восхищённым и, кажется, удивлённым взглядом поднявшийся, а потом рухнувший столб огня, со счастливой улыбкой поздравила нас и сказала, что Великая Мать благословила наш союз, который теперь не в силах разорвать никто из людей. И предложила тоже скрепить наш союз – поцелуем.
Всё это было где-то там, снаружи, а всё, что я видела сейчас – глаза моего теперь уже мужа, глядящие на меня с невероятной нежностью и, кажется, даже с восторгом. Склонившись ко мне, он сначала коснулся лёгким поцелуем моего запястья, на котором расцвела удивительно красивая вязь брачной метки, а потом подхватил меня на руки и припал к моим губам страстным поцелуем.
И я перестала замечать вообще всё, что находилось рядом. Объятия и губы моего мужа – это всё, что нужно мне было сейчас, и потом тоже. Навсегда. Теперь он мой, и уже ничто и никогда нас не разлучит! Радость бурлила во мне пузырьками игристого вина и рвалась наружу. А я, крепко обняв Кейденса, отвечала на его поцелуй, пока в лёгких не закончился воздух.
Под радостные крики и поздравления окружающих, король вынес меня из храма, задержался на верхней ступеньке, давая людям выразить свой восторг. Вряд ли на таком расстоянии окружающие разглядят наши лица настолько, чтобы после узнать при случайной встрече на улице, но зачем им наши лица, их радует сам факт свадьбы своего короля.
Над площадью вспыхнули разноцветные огни, рассыпаясь звёздами и переливаясь яркими всполохами – постарались маги иллюзий. Осыпанные разноцветными бликами, словно всё еще находились в храме, под витражами, мы спустились к карете – парадной королевской, сама я приехала на другой, – и поехали ко дворцу. Я немного переживала, как там дети без меня, но поскольку знала, что всё давно продумано и отлично организовано, решила думать о чем-нибудь другом, а именно – о своём муже, сидевшем рядом и махавшем в окно людям, стоящим вдоль дороги и осыпающим нашу карету цветами.
Во дворце нас ждал праздничный обед на двести персон. Для королевской свадьбы не так и много, но мы с Кейденсом вновь пришли к компромиссу – он понимал, что для меня и так будет непросто. Поэтому приглашения получили лишь самые-самые важные гости – родственники, верхушка аристократии и представители соседних стран. И, конечно же, наши дети. По традиции, на обед оставались лишь старшие подростки, но я не могла допустить, чтобы большая часть моей семьи не присутствовала на нашей свадьбе.
Поэтому за отдельным столом, но в этом же помещении, устроились мои младшие, оба сына и три племянницы короля, а также несколько его более дальних юных родственников. Для них это событие намного важнее, чем для какого-нибудь герцога, которого я, возможно, вижу первый и последний в жизни раз.
Дальше начался обед. Время от времени кто-то вставал и произносил поздравления, похоже, по чётко установленному графику, в остальное время никто мне особо не мешал наслаждаться обществом мужа и кулинарными шедеврами королевского повара. А поскольку, пользуясь советом Велы, я сосредоточилась на муже и игнорировала порой долетавшие до меня шёпотки и косые взгляды, кусок у меня в горле не застревал. Хорошо, что между обедом и балом будет что-то вроде званого приёма, когда все смогут пообщаться кто с кем хочет, а не только с соседями по столу, за это время можно будет слегка утрясти в животе все эти удивительные вкусности.
Я думала, что всё будет и дальше идти по плану, как весь предыдущий день, но спустя четыре перемены блюд и шестнадцать поздравителей, к королю подошёл Арбен и склонившись к его уху, негромко – но я-то сидела рядом и слышала, – сказал:
– Ваше величество, в порт Лакретии прибыл корабль под флагом Кравении и просит разрешения пришвартоваться.
– Наше королевство закрыто для Кравении, – сухо уронил Кейденс, бросив на меня встревоженный взгляд.
– На корабле находится новый король Кравении Эймереннитор, и он просит разрешения сойти на землю Лурендии лишь для себя и своей жены, а также открыть для них двоих портал в столицу. Утверждает, что должен сообщить вам что-то очень важное.
– Только для него и его жены? – переспросил мой муж, а я отложила вилку, больше не делая вид, что не подслушиваю. – Не знал, что он женился. И он готов прийти сюда один, без охраны, лишь с женой? Довольно смело с его стороны.
Я тоже не знала, что он женился, но известия из Кравении доходили к нам с большим опозданием, к тому же, кружным путём, через Фразирию. И мне стало безумно интересно, что же такое важное собирается сообщить Кейденсу Эймереннитор.
– Передайте в Лакретию, – встретившись со мной взглядом и, видимо, поняв моё состояние, король принял решение. – Я разрешаю этим двоим сойти с корабля и сам открою для них портал во дворец.
