Текст книги "За Камнем Жизни (СИ)"

Автор книги: Нюра Осинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4. "«Условия» и кот-приблуда

Шёл третий день, как Лукерья оказалась в другом мире с внуками и с чужим лицом.

– Бабуля, а мы не живые? – спросил Егорушка, заглядывая в глаза Лукерье.

– С чего это ты взял? – обтерев мокрым концом полотенца его мордашку, вымазанную ежевикой, Лукерья взъерошила внуку волосы.

Она бы его и в лоб чмокнула, но прикрывала нижнюю часть лица до глаз импровизированной чадрой, приспособленной под этот аксессуар косынкой. Тимур, посмотрев на брата, рассмеялся. И было отчего. Синие губы и синева вокруг рта, синие пальцы.

– Но мы же умерли, – продолжил Егорка, не обращая внимания на смех старшего брата.

– Ты кушаешь? – спросила Лукерья и улыбнулась.

Ну, никак без смеха нельзя смотреть на этого синюшного с серьёзным лицом.

– Да.

– В уборную ходишь?

– Нет, он в кустики бегает, – встрял в разговор Тимур.

– Почему? – удивилась Лукерья.

– Там дырка большая, – пробурчал Егорушка, опустив голову. – Я боюсь.

– Тим, в сарае я досо́чки видела. Прибей, чтоб поуже было.

– Сделаю, – покладисто пообещал Тим.

– Вот, видишь, Егорушка, уже два доказательства, что ты живёшь. Ты вот ежевику обирал, вон как руку расцарапал. Кровь была?

– Была. Я подорожником со слюной залепливал.

– А больно было? – продолжала пытать Лукерья внука.

– Ещё как!

– Вот тебе ещё два доказательства, что ты живой. А сердечко-то как стучит! – положила ему ладонь на грудь. – Ещё рассматривать доказательства, что ты живой?

– Бабуля, да понял, понял я, что живой! А вот тут написано, – ткнул пальцем на лист бумаги взявшийся из ниоткуда на столе, – что участники условно живые. Участники, это же мы?

– Ну-ка, ну-ка, что тут написано?

Лукерья взяла лист, повертела в руках. «Условия», – прочла заголовок текста. Текст написан на русском языке каллиграфическим почерком, фиолетовыми чернилами на качественной плотной белой бумаге. В верху, в правом углу надпись – «Копия». Стала читать.

– Откуда он взялся? – посмотрела на Тимура, тот только плечами пожал. – Понятно. Ну, что ж, раз эта бумага здесь, значит речь в ней о нас. И Участники – мы. И теперь понятно, откуда у меня взялись знания о разных растениях и их свойствах.

– И ещё можешь варить из них лекарственные настои, готовить мази и лечить, как врач, – перечислил бабулины возможности Егорушка.

– А я не понял, какие мне вложили умения и знания, кроме как о мире, – проговорил с недоумением Тимур. – Охотиться, рыбу ловить, молотком да топором работать меня дед научил. Я же с ним на охоту ходил, на рыбалку, за грибами. Петли на зайцев ставили, тетеревов сетью ловили. Да много чему меня дед научил. Так что пока никакого нового умения я за собой не заметил.

– Я вовсе ничего не умею, – расстроенно произнёс Егорушка.

– Тебе ещё подрасти надо – ни роста, ни силы, – взъерошил волосы брату Тимур.

– А в чём мы участвуем? – вернулся Егорушка к теме участия.

– Получается, что в борьбе за выживание, – предположила Лукерья.

– Это как?

– Это, братец Егорушка, что нам придётся драться со всеми, кто и что против нас, чтобы выжить, – ответил Тимур.

– Раз нам придётся драться за жизнь, то почему мы условно живые?

– Ой, Егор, ну, ведь, ежу понятно, что можем погибнуть. А, вот добудем Камень Жизни, тогда, точно, будем жить. Ты бы, лучше, вот, мяса ел больше, а не только ягодки, а то маленький совсем, словно тебе пять лет. Как ты драться будешь? Силы-то в тебе кот наплакал, – выговаривал брату Тимур.

– М-я-я-ау-у-у, – раздалось, жалобно, за дверью.

– Ой, бабуля, и правда, кот плачет.

– Вот он тебе и наплакал, – хохотнул Тимур, направляясь к двери.

Стоило приоткрыть дверь, как в щель протиснулся чёрный крупный, но худющий кот. Шерсть, когда-то пушистая, местами свалялась, местами выдрана клочками. Левый глаз закрыт и слезился. Правое ухо разорвано.

– Вот, Егор, видишь, как дерутся за выживание? Это тебе наглядное пособие, – поучительно сказал Тимур. – Ба, к тебе пациент пришёл, – хохотнул.

Лукерья вышла в «прихожую». Кот сидел скромненько у порога и, жалобно, смотрел на неё одним большим зелёным глазом с надеждой и сомнением – помогут или выгонят.

– Ох, ты ж, болезный, проходи в кухню. Егор, налей ему молока, да много не наливай, а то с голодухи живот заболит. Я пока заживляющее зелье сварю. Где-то я флакончик видела с нарисованным глазом. Хорошо, ещё печь не прогорела.

Поставила на угли котелок, плеснув в него кружку горячей воды, сыпнула мерку измельчённого корня чистюхи синей и мерку самбур-травы. Когда начало закипать, сняла с углей, добавила две вайи папоротника серебристого и отставила настаиваться.

Кот напился молока, потёрся о ноги Лукерьи и лёг на половичок в проходе из кухни в спальню.

– Ребятки, а вы ничего необычного не замечали в доме? – спросила Лукерья внуков.

– А чего необычного, ба? – Тимур снова принялся изучать листок.

– Да вот, кроме появления этой бумажки, – Лукерья присела на табурет. – Какие-нибудь шумы посторонние или ощущение чужого взгляда?

– Бабуля, я уже боюсь, – жалобно прошептал Егорушка.

– Чего бояться-то? Вот тут же написано, что Участники то, Участники сё, а какие-то Кураторы им помогать должны. А раз должны помогать, значит наблюдают, – толковал Тимур.

– Так ты чувствовал, что кто-то наблюдает? – спросила Лукерья.

– Да с первого дня, ба. И кто-то доедает то, что от ужина остаётся.

– Я думала, что кто-то из вас ночью встаёт подкрепиться.

– Нет. Егорка ночью на ведро встаёт, так он быстро. И голос я слышал. Но это когда ещё в отключке лежал. Я же рассказывал.

– Бабуля, а я ночью слышал, как кто-то шеборшал под полом, – таинственно проговорил Егорушка.

– Вот и я слышала. И бумага эта как-то тут оказалась. И взгляд чей-то. И на печи кто-то спит.

Лукерья взглянула на растянувшегося безмятежно на половике кота. В этот момент он, приподняв голову, открыл здоровый глаз, внимательно посмотрел на неё и… ухмыльнулся. Лукерья, сглотнув, моргнула. Посмотрела снова на кота, но тот продолжал спать. «Примерещится же такое», – Лукерья вскинула руку, в порыве перекреститься, но вовремя вспомнила, что крестика на ней нет. Она очнулась без него.

– На печке никто не спит, – возразил Тимур.

– Ну, а, как же? Постель на лежанке чья?

– Ба, ты с чего взяла, что там чья-то постель? – Тимур с недоумением посмотрел на бабушку.

– И я никакой постели не видел, – подтвердил Егорушка с подозрением покосившись на печь.

Лукерья встала, прошла в спальню и с удивлением наблюдала, как на лежанке тает, исчезая, постель. Егорушка, выскочивший за ней и ухватившись за руку, замер, затаив дыхание.

– Тимур, тут правда кто-то спал, – проговорил приглушённо, вернувшись к брату.

Лукерья в задумчивости прошла к сундуку. Там в отгороженном отделении стояли разные флакончики. Среди них и был с нарисованным глазом.

– Тимур, я видел, – таинственно произнёс Егорушка.

– Что ты видел?

– Там была постель, рулоном свёрнутая. Она исчезла прям на наших глазах.

– Вот доказательство того, что за нами наблюдают. Наверно, кто-то из Кураторов ночует, а постель спрятать забывает. Только я никакой постели за все дни не видел.

– Может это из-за бабули? Я тоже ни разу не видел, а сейчас увидел.

– А причём бабуля?

– Я за её руку держался, вот и увидел.

– Странно всё это, – проговорил Тимур, по-взрослому покачав головой, и уткнулся в листок. – А я понял, почему мы условно живые! – воскликнул.

– Что ты понял? – просунув голову под руку брата, заглянул в листок Егорушка.

– Тут написано: «Кураторы самостоятельно восстанавливают тела Участников по предоставленным копиям». Нас восстановили.

– Из чего? А кто копии дал? – приступил Егорушка к брату с вопросами. – Мы что? Биороботы?

– Почём мне знать? – отмахнулся Тимур. – Тут вот другое интересно. Или копии неправильные, или Кураторы двоечники, раз переэкзаменовку проходят.

– Точно! – согласился Егорушка. – Бабуле лицо неправильно восстановили…

– А мне кожу, – подхватил Тимур.

Лукерья слушала внуков и незаметно улыбалась.

– Они же теперь должны исправить? Да? – вынырнул из-по руки брата Егорушка. – Бабуля, слышишь? Они должны исправить, эти криворукие Кураторы. Тебе сделают твоё лицо. А если не исправят, то им это с рук не сойдёт. Вот!

Лукерья вошла в кухню с флаконом глазных капель.

– Кыс-кыс-кыс, – позвала кота. – Иди, будем лечиться.

Кот поднялся с половичка, вальяжно прошествовал к Лукерье, словно делал одолжение, и вспрыгнул на колени.

– Тим, смотри, какой выбражулистый! Весь ободранный, а важничает, – подметил Егорушка.

– Ага, себе на уме, – согласился с братом Тимур.

– Егорушка, нужно правильно говорить не выбражулистый, а воображулистый, от слова воображать, воображала, – не преминула поправить внука Лукерья, капнув коту в больной глаз тягучую субстанцию. – Вот, болезный, завтра уже сможешь им смотреть, а пока не открывай. Сейчас мы займёмся лечением твоих боевых ран.

– Ба, да что ты ему наговариваешь? Он же ничего не понимает, – высказал Тимур.

– Я видел, он всё понимает, – возразил Егорушка. – Бабуля сказала: «Иди, лечиться будем», он и пошёл, и сам к ней на колени запрыгнул. Вон, видишь? Всё понимает.

Кот повернул голову и внимательно посмотрел на Егорушку здоровым глазом.

– Мне, вот, интересно: здесь все так свои обязанности исполняют?! – с возмущением произнёс Тимур.

Внимание его больше привлекал листок бумаги с «Условием», чем происходящее рядом.

– Как? – Лукерья закончила обрабатывать кота и спихнула его с колен. – Иди, отдыхай.

Кот недовольно замурчал, оглядываясь на Лукерью одним глазом, покосился на пустую плошку и ещё раз оглянулся.

– Иди, иди, отлежись, потом ещё молока дадим. Так, как, Тимур, здесь к обязанностям относятся?

– Да абы как, спустя рукава, не добросовестно.

– С чего ты взял?

– Ну, смотри, ба! Кураторы, двоечники, напортачили с тобой и со мной. Здесь написано, – махнул бумажкой, – «В Исходной точке Участникам Правителем предоставлено жильё». А это, разве жильё?

– И что же тебя не устраивает?

– Бабуля, у нас дома лучше было, – поддержал брата Егорушка.

– Да. Это не жильё, это стайка! У Зорьки жильё такое же было. Спим на топчане все вместе! Егорушке ночью через меня перелезать приходится, чтобы на ведро сходить. Одежду выдали всю ношеную, старую, как бомжам! Мыла нет, зубы почистить нечем, в туалете, вместо бумаги мох лежит.

– Тим, не кипятись, – успокаивающе проговорила Лукерья. – Это же временно. Мы долго здесь не задержимся.

– Да, – поддакнул Егорушка. – Вот бабуле лицо исправят, а тебе кожу, и уйдём. Зачем мы здесь десять дней торчать будем?

Кот посмотрел на Егорушку, фыркнул.

– Нам не на что обижаться, дорогие мои. И жильё у нас временное есть. И продукты кой-какие есть, голодные не сидим. Что одежда ношеная, так спасибо, что не голые тут оказались. А для чистки зубов я специальную травку заварю, и будут ваши зубки белыми, крепкими и здоровыми. Вот с мылом, тут да. Но есть какой-то мыльный камень. Надо поискать. Чем же тебе мох не угодил? Вполне достойная замена туалетной бумаге.

– Ба, ну, вот, почему ты такая?! – вспылил Тимур, прихлопнув ладонями по столу. – Что дали, и на том спасибо! А я не согласен! Если должны нас одеждой обеспечить, так пусть выдают нормальную, а не со свалки. Чтобы у меня в лесу об каждую веточку штаны не рвались, чтобы сапоги были одного размера – моего размера. А то левый сапог жмёт, а правый болтается. Вот мы пойдём отсюда в эту, как её, – заглянул в копию Условий, – вот, в столицу мира. Даже не удосужились названия написать, – проворчал занудливо. – Сколько мы будем идти? Если это испытание, то всяко не один день. Пешком. Может год будем идти.

– Ты чо-о-о, Ти-и-им? – вытаращился на брата Егорушка. – Разве переэкзаменовка бывает год?

– Ну, месяц. Да, даже, неделю. Вдруг дождь пойдёт, а у нас и плащей-то нет. У тебя, ба, сапоги скоро каши запросят. У Егорки вообще только две рубашки и одни штаны. Никакой куртёшки задрипанной нет. Я же видел в сундуке – там одно тряпьё. Уйдём мы отсюда, а что в дороге есть будем? Продуктов, вон, как написано, так и есть – только на десять дней. А потом? Зайцев да рыбу ловить? Денег бы в дорогу положили. Столица же не за теми вон кустами. До неё идти и идти, наверно, придётся. Нам же не известно, как далеко мы от неё находимся. А ночевать в лесу или в чистом поле будем? Будут же в пути какие-то селения встречаться, или, даже, города. В них, всяко, есть заведения, где поесть и переночевать можно. А чем платить?

Лукерья слушала рассуждения Тимура и, соглашаясь с ним, пересматривала свои жизненные позиции. Она всегда довольствовалась тем, что есть. Ничего ни с кого не требовала, даже если было с кого и что потребовать. Если и была чем-то недовольна, то недовольство своё не проявляла. Живы, сыты, одеты, обуты и ладно. А оказывается, не ладно. Ей внуков сберечь надо, бороться за них и за себя. Не привыкла она к такому. Значит, придётся себя перекраивать, характер свой покладистый ломать, углами и шипами обрастать. Тимур, хоть и хорохорится, но ещё ребёнок всё же. С мужским характером, ответственностью и умениями, но ребёнок.

«Бери-ка, Луша, себя в ежовые рукавицы, найди в тайниках своей души, в сути своей, уверенность, смелость и принципиальность, что ли, да тащи их наружу. Иначе сгинете вы в этом мире. Говорят, двум смертям не бывать, а одной… а одна уже состоялась. Так что всё теперь в твоих руках».

С такими мыслями вечером Лукерья ложилась спать, чтобы утро встретить с настроем к действию.

В тот же вечер перед сном Тимур, как обычно, выскочил в уборную. Возвращаясь назад, остановился, запрокинул голову, ладони, сложив рупором, приставил ко рту и, набрав полные лёгкие воздуха, прокричал:

– Эй, ты, двоечник! Слышишь меня?! Немедленно верни мою красивую кожу! Я к ней привык и люблю её. Думаешь, если мы бесправные, то над нами можно издеваться? Да?!

Прокричал, выдохнул, прокашлялся и с чувством правильности поступка отправился спать.

֎ ֎ ֎

Глава 5. Familiarus gadicus

Встреча Кураторов

– Ну, что, «двоечники»? Исправлять будете? – с ехидством проговорила Би, осмотрев придирчиво Дэза. – Дэз, а ты схуднул, и прилично.

– Аллергия отступила. Скоро совсем выправлюсь.

– Ну, да! Ещё давай глотай тёмную энергию без меры, – подкусил друга Серый.

– Доля моя такая, – со смирением в голосе ответил Дэз.

– Ну, так вы не ответили – исправлять будете? – сдвинув брови, строго спросила Би. – Дэз, почему у тебя Участник пёстреньким получился? – не сдержавшись, хихикнула.

– А каким он должен быть? Чёрным, что ли? – недоумевал Дэз.

– А какой на образце?

– Какой-то коричневый, кажется.

– Когда кажется, крестись! – с раздражением Би всплеснула руками.

Друзья переглянулись, не понимая, почему Би так близко к сердцу принимает их ошибки. Или тут что-то другое?

– Я посчитал, что это цветовое искажение образца. Они же одна семья, так? Малой вон, какой светленький, и бабушка у них белокожая. Вот и пытался осветлить кожу, но ничего не получилось, – оправдывался Дэз.

– Ну и что, что одна семья. Может, у мальчиков папы разные, или вообще, родители. Это же бабушка, не мать. Восстанови кожу подопечного Участника такого цвета, как на образце, пожалуйста, – попросила Би.

– А что ты так радеешь за Участников? – с ехидством спросил Серый. – Потому что твои земляки, да? – сам же и ответил вопросом на вопрос.

– Да. Потому что земляки, земляне! – вздёрнув подбородок, ответила Би. – А ещё не хочу из-за вас прослыть недоучкой. Окончить Академию с красным дипломом, получить сложное задание и из-за какой-то ерунды отправиться на переэкзаменовку. Ну, пусть бы отправляли того, кто не справился, но зачем всех троих?

– Би, я сегодня же всё исправлю, – обещал Дэз. – Тем более, мой подопечный так громко кричал, требуя исправить цвет кожи. Даже двоечником меня назвал.

– А, ты, Серый? – вопросительно посмотрела Би.

– А я ещё понаблюдаю за Участником, какова будет дальнейшая реакция на уродство. Пока она лишь лицо завесила. Путь ещё не начался, так что времени у меня много.

– Ну, как знаешь, – дёрнула плечиками Би. – Смотри, не упусти возможности.

֎ ֎ ֎

Утро следующего дня встретило некоторыми изменениями – нужными и не очень.

Лукерья встала раньше внуков, чтобы приготовить завтрак. На завтрак решила испечь оладьи на закваске. Яиц-то взять неоткуда. А масло растительное имелось в достаточном количестве. Ещё на второй день своей новой жизни она учила Тимура делать закваску. Всего делов-то – навести жиденькое тесто на воде и поставить в тёплое место, чтобы заквасилось. А потом можно и о хлебе помышлять. Хлеб она вчера пекла. Точнее, они вдвоём с Тимуром, а Егорушка сидел и смотрел, учился.

Сейчас она оладушек нажарит, внуков порадует. В шкафу стоял горшок, ёмкостью около литра, с засахарившимся мёдом. Егорушка вчера ежевики набрал, так она подсказала ему, ягоду размять и мёду в неё положить. Вкуснотень получилась. Вот с оладьями-то в самый раз.

Под ногами крутился кот. Словно это не он явился в дом в плачевном состоянии. Чёрная шерсть пушилась, прибавляя коту объёма, и блестела. Ухо срослось и даже следа не осталось, что было порвано. Глаз зажил и оказался голубым.

– Доброе утро, ба, – поприветствовал Тимур, проскакивая на выход.  Лукерья ответила на приветствие уже мелькнувшей в дверях спине внука. Повернулась к сковороде и вдруг, замерла с ножом в руке. Что-то её во внуке зацепило. Ну, хоть беги следом, чтобы посмотреть на него и понять, в чём дело.

– Ладно, – успокоила себя Лукерья, переворачивая оладьи. – Вернётся и посмотрю.

Тимур вернулся, чтобы взять горшок и идти доить козу. Лукерья более внимательно посмотрела на внука. В этот момент из спальни вышел Егорушка.

– Тимка-а-а!!! – закричал во всё горло. – Ти-и-имка! Тебе кожу исправили-и-и! Ура-а-а! – запрыгал перед братом.

Тимур стал осматривать себя. Лукерья радостно улыбалась. Кожа Тимура была гладкой, коричневой, без единого белого пятнышка.

– Бабуля! Бабуля! – ликовал Егорушка. – Значит, и тебе лицо исправят! Ура-а-а! – прокричал, выбегая на улицу.

Тимур с довольной улыбой шагнул следом, успев ухватить оладышек и бросить под стол коту.

– Может и исправят, – донеслось задумчивое из-под стола.

Лукерья чуть сковороду на ноги не уронила, убирая её с углей на припечик. Заглянула под стол. Кот сидел с задумчивым видом и гипнотизировал горячую оладью.

– Примерещиться же такое, – вздохнула Лукерья.

– С чего ты взяла, что примерещилось? – прозвучало из-под стола.

– Да что же это такое? – возмутилась вслух Лукерья и снова заглянула под стол.

Кот продолжал сидеть, уставившись в оладью. Даже ни хвостом, ни ухом не дёрнул.

– А ну-ка, выходи, – ухватила за шкирку и потащила кота к себе.

– Отпусти, сам выйду, – с мявканьем проговорил кот, уперевшись лапами в пол.

– Выходи, – миролюбиво согласилась Лукерья, разжимая руку и выпрямляясь.

Кот с тоской посмотрел на никак не остывающую оладью, вышел из-под стола и сел перед Лукерьей.

– Ну! – требовательно произнесла Лукерья. – Кто таков?

Лукерья решила для себя, что не будет ничему удивляться, раз попали в такое место, где разные метаморфозы происходят: сараюшки с загонами появляются, козы с козлятами, постели исчезают. Может и коза с Тимуром разговаривает, да он помалкивает. Вот и кожа у него восстановилась в родном цвете. Лукерья невольно накрыла лицо, наполовину закрытое косынкой, ладонью. Нет, изменений не ощущается. Вздохнула и выжидательно посмотрела на кота. Тот тоже вздохнул, посмотрел ей в глаза и выдал:

– Familiarusgadicus – фамильяр обыкновенный, кот Матвей Фомич. Можно просто Матвей, – разрешил неофициальное обращение.

– Мотя, значит, – ещё более упростила Лукерья и, не услышав ни согласия, ни возражения, продолжила. – И чей ты фамильяр?

– Как чей? Твой, конечно, – с удивлением проговорил Мотя. – Разве не понятно?

– А, ну, да-а-а. Уж коли я баба Яга, тогда, значит, мой. Это выходит, что ты и есть обещанный помощник?

– Да, твой персональный помощник, – проговорил Мотя и направился к остывшей оладье. – Только ты не баба Яга, а травница, лекарь и целительница, – промурчал себе под нос, но Лукерья расслышала.

– Какая ещё целительница? Целители, вроде как, магией исцеляют, без лечебных средств. А у меня откуда магия-то возьмётся? У нас на Земле её нет. А, может, и есть, только не всем это ведомо? – задумалась Лукерья о наличии магии на Земле. – А и впрямь, лечат же экстрасенсы как-то без лекарств, только руками водят?

– Во-о-от, – донеслось из-под стола, где Матвей, наконец, смог насладиться оладышком. – Сама же и ответила.

– Так я не экстрасенс. Не водилось за мной таких способностей.

– Спали твои способности, – вышел из-под стола Матвей.

– Ба, с кем ты разговариваешь? – удивился вошедший с молоком Тимур. – Егорка, вон, на улице, – поставил горшок на стол.

– Со мной, – важно сообщил кот.

Тимур, аж, отпрыгнул от него, вытаращившись в испуге на кота. Хорошо, что горшок поставил, а то бы не удержал в руках.

– Ба, говорящий кот, – дрожащим голосом проговорил Тимур, показывая пальцем на Матвея.

– Тимур, знакомься – Матвей Фомич, Familiarusgadicus – фамильяр обыкновенный, – успокаивающе приобняв внука, представила ему фамильяра. – Это мой фамильяр, уж, коли, я – Яга.

– Ты не Яга! – встопорщился от возмущения Матвей. – Говорю же – ты целительница, маг!

– Ба, ты магиня, да? Здорово! – восторженно воскликнул Тимур.

– Не магиня, а маг, – поправил фамильяр. – Маг женского рода не имеет, как врач, доктор, лекарь, – менторским тоном произнёс Матвей. – Вы же не говорите: лекариня, врачиня, докториня, – в голосе фамильяра явственно прозвучал сарказм.

– Ладно, я всё понял, – примиряюще проговорил Тимур. – На, вот, молочка парного попей, фамильярус гадикус Мотя.

Матвей фыркнул, но промолчал. «Что с них возьмёшь, с людей? Всё на свой лад норовят. Ну, и ладно. Приняли, вылечили, кормят. Хозяйка хорошая, умная, но совсем неграмотная. Учить и учить её придётся».

Тимур налил в плошку молока коту, прошёл к умывальнику. Вошёл Егорушка и тоже прошагал к умывальнику.

Завтракали тёплыми оладьями с медовой ежевикой и запивали травяным отваром. А потом всё это запили свежим козьим молоком.

После завтрака у Лукерьи был первый выход за пределы придомовой территории.

– Ба, ты только штаны надень, – заботливо присоветовал Тимур.

– Да ну, зачем? – отмахнулась Лукерья. – Жарко же.

– Ага, бабуля, ты же дома за малиной и грибами в штанах ходила, – поддержал брата Егорушка.

– Так, мошка, комарьё да слепни заедают, а здесь-то нет кровососов.

Уж больно не хотела Лукерья кожаные штаны надевать, а других не было.

– Это на нашей поляне, а там, за её границей, всяких летающих вражин полно, – толковал Тимур. – Поляну с нами магия защищает.

Пришлось Лукерье смириться и надеть штаны. «А, ничего так! Мягкие, удобные», – одобрила Лукерья. «Я, пожалуй, юбку не буду надевать, чтоб не путаться по траве да кустам», – приняла решение. – «А фартук-то надо взять. Может, что дельное попадётся».

– Ой! В сундуке же горшочек с мазью видела, – вспомнила вслух. – На ней какое-то насекомое изображено.

Лукерья полезла в сундук и достала полулитровый горшочек с крышкой. На приклеенной с боку бумажке красовался комар.

– Вот, ребятки, лицо намажьте, – велела внукам, нанося себе на лоб полосу двумя пальцами. – Да не увлекайтесь, только по лбу да щекам проведите полоски, и на шею нанесите сзади и спереди.

֎ ֎ ֎