Текст книги "Попаданство с вакансией (СИ)"
Автор книги: Нюра Осинина
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Утро началось с подъёма по будильнику, именуемому «леопольки». Спасибо, среди ночи просыпаться не приходится. Эти глазастики синеглазые обследовали каждый свою мамку, лазя поверх покрывала по всему телу. Лёвка добрался до моего лица и мявкал, тычась в подбородок. Милли хихикала, тиская Полли. Та не сопротивлялась. Может Лёвка от зависти полез ко мне целоваться? Я тоже взяла его в руки, принялась тискать. Им нужно развиваться физически, двигаться, и такой массаж не помешает, а только в пользу. Ну, всё. Наигрались, наелись, пойдём умываться и оправляться. В туалете стоял лоток для справления нужд малышей.
Сегодня нам предстоит разобрать содержимое моего наследства. Но я решила дождаться парней. Придут в обед. Позавтракали кашей с сыром и колбасой. Рэд отправился по своим лесным делам, а мы остались предоставленными самим себе.
Занялись ревизией моих вещей. Не завтра, так послезавтра будем уходить в мир. Вещи мои не годятся для носки в этом мире, нужно будет оставить, наверное, у Рэда. Начали с шубы.
В подоле что-то шуршало. И как я забыла, что единственный внутренний карман распоролся? Вот ведь, баушка – дырявые мозги! Склероз не дремлет! Сунула руку, добралась до полиэтиленового мешочка. Оказались разные семена, семечки. О! это же перед новогодними праздниками я предупредила внуков, чтобы собирали яблочные, мандариновые, апельсиновые семечки и прочие. Им же на осенние выставки в садике и школе надо будет принести что-нибудь. Вот я и хотела с ними сделать несколько панно из семян и семечек. Они и совали мне в карман, что посчитали нужным, когда я пришла к ним две недели назад. Слышала же чей-то удивлённый возглас: «Ого, какой у бабушки большой карман!». Услыхать-то услыхала, да до мозгов не дошло. А они и понапихали туда всякой мелочи, распределившейся по подолу. Прям, не шуба, а пространственный карман, етишкины шишки!
Чего только ни выгребла из «кармана»! Даже фантики от конфет. Простой карандаш, исписанный наполовину. Три пакетика семян: огуречных, дынных и арбузных. Это уже сноха ребятишкам отдала – истёк срок всхожести. Несколько финиковых косточек. Это мы делали рамку для фотографии в подарок их подружке-соседке на день рождения. Красивая рамка получилась. Надо же! Даже две косточки хурмы где-то у них завалялось. Милли всё разглядывала, расспрашивала, от каких растений семена. Придёт Рэд, надо будет у него попросить мешочек под этот полезный мусор из семян. Вообще-то семена старые, могли и всхожесть потерять. Сроки-то вышли. Но Лесовой может, наверное, определить, всхожие или нет. Может даже реанимировать сможет?
Одёжки тут оставляем. Таких тканей здесь нет, привлекать к себе внимание не стоит. А вот тетради приберу, для записей пригодятся. Фломастеры, ручка четырёхстержневая.
– Милли, я думаю, тебе нужно вести дневник развития леополек.
– Зачем? – спросила она, разглядывая фломастеры и ручку.
– Вы ведь будете знакомиться с магическими существами. Вот ты и расскажешь про наших питомцев. Подробно. Через сколько дней глазки очистились, чем выкармливаем, ну, в общем, всё об их развитии. Напишешь потом реферат. Бери тетрадь и ручку.
Остальную канцелярию уложила в новую сумку, что Рэд подарил, оставив одну тетрадь. Теперь будет две пространственных сумки. В хозяйстве всё сгодится. Кошелёк на память сохраню. В нём несколько монет разного номинала, сторублёвка (всегда держу на такси) и карта с почти всей пенсией. Ещё несколько монет добавилось из «кармана» шубы. Сумку на колёсиках тоже оставить нужно.
Так мы и развлекались, пока Рэд не пришёл. Принёс грибов-дождевиков, но только оранжевых, как апельсины, и размера такого же. Грибной аромат одуренный. Объяснил, что они на деревьях растут, но не на всех, а определённой породы. Ещё несколько пучков разных трав. Заходил в деревню, купил молоко для малышей литровую бутылку, сметану в горшочке и молоко растения сиква.
– Это что за растение такое, что молоко даёт? – удивилась я. – Нет, то, что сок на молоко похож удивления не вызывает. У нас молочайных растений разных видов несчётно. В основном горькие, но есть и со сладким соком. Но, вот в таком количестве, чтобы как пищевой продукт употреблять, этого нет.
– Сиква – двухлетнее травянистое растение, вырастает до трех метров, – стал просвещать меня Рэд. – Внутри ствола на второй год образуется вздутая полость, заполненная соком-молоком. Вздутие прокалывают, вставляют трубку и набирают молоко. Приятного сладковатого вкуса. Когда растение вызревает, сок густеет, уплотняется до состояния однородной творожной массы. Только более плотной. Из него делают сладости и особый сиквайевый сыр. Молоко так и называют – сиквай.
Для приготовления обеда Рэд купил яйцо норниса. Вот яйцо, так яйцо! Всем яйцам яйцо! Объёмом на четыре литра. Густой белок слегка отдаёт зеленью и ярко оранжевый желток. Бирюзовая скорлупа с фиолетовыми пятнышками толщиной пять миллиметров. Вскрывал яйцо Рэд специальным ножом, срезая с помощью магии более острый конец, словно крышку.
– И что с ним делать? – спросила я, разглядывая содержимое четырёхлитровой ёмкости. – Такие яйца только в едальнях использовать. Чем вот его разболтать?
Рэд принёс из чулана деревянную цилиндрическую ёмкость диаметром около двадцати сантиметров и высотой пятьдесят. К ёмкости прилагалась палка, на одном конце которой были прикреплены крест-на-крест брусочки. В общем, походило это всё вместе на маслобойку, только тут взбивалось яйцо.
Яйцо из скорлупы было вылито в ёмкость «маслобойки» и торжественно вручено Милле для тщательного взбалтывания. Я же занялась скорлупой. Прополоскала водой и попросила Рэда отрезать сверху полоску шириной в два пальца, что он и сделал. Получилось кольцо, одна сторона которого была уже другой. Этакий низкий усечённый конус. Широким краем я положила кольцо на стол и сверху установила яйцо. Вот вам и ваза. Красота! Да из этой скорлупы посуду можно делать!
Из грибов мы сварили похлёбку. Отлила литр яйца в глубокую миску и, разбавив его почти на половину сикваем, приготовила омлет с колбасой. И ещё литр яйца, так же смешав с сикваем, пустили на блины. Оставшиеся два литра яйца Рэд перелил в глиняный кувшин и прибрал в «холодильник».
Только управились с готовкой, пришли ребята. После того, как отобедали, Нортон рассказал, что в архиве нашли подтверждение о налёте банды наёмников на обоз купца Леонса ду Крюгерес семь лет назад. Леонс ду Крюгерес и его жена Фейина при защите обоза выжгли себя магически и растратили жизненную энергию, что привело к скорой смерти. Сопровождавшие обоз маги супруги Осдорт Вивьен и Л(и).-Л(и)., состоявшие в родстве с владельцем обоза, выгорели частично. В ходе сражения пропал сын купца Ёсган Фредрик десяти лет. Мальчик найден не был.
Выслушав информацию, я взяла кошёлку, расстегнула и вытряхнула на пол. Ого! Это я совершила слишком опрометчиво. Ведь там могло оказаться предметов в несколько раз больше, чем высыпалось мне под ноги. Но и этого было достаточно, чтобы я не смогла сдвинуться с места.
– Вот это коллекция! – воскликнул Нортон.
– Да на эту коллекцию можно дом купить и жить года три, а то и больше, не думая о хлебе насущном, – констатировал Петрикс, прикидочно оценив высыпавшееся из «рога изобилия» богатство.
Куча из содержимого сумки получилась довольно внушительной, мне по колено. Я стояла растерянно, не зная как из неё вышагнуть, а эти редиски хихикали надо мной и Рэд, хрыч старый, смешками своими их поддерживал.
Содержимое сумки в большинстве составляли разной величины камни. Не просто камни, а самоцветы, драгоценные камни. И среди этих камней монеты разного значения, книги, свитки, пучки сушёных трав и кореньев.
– Ну и кто найдётся смелый выдернуть меня из этого завала? – вопрошала я, не решаясь сделать шаг назад по рассыпавшимся камням. – Нортон, ты хранитель моего тела, так будь добр, переставь это тело на свободное пространство.
– Нортон, тело переставь, а Лео оставь там, – пошутил Петрикс.
Нортон, посмеиваясь, подошёл сзади, распинывая камни, подхватил меня за талию. Я поджала ноги, высвобождая их из груды всякой всячины, а парень перенёс меня, развернувшись, и отпустил. Какой сильный мальчик! Семьдесят восемь килограмм живого веса охраняемого тела переставил без напряга.
И тут я увидела завёрнутый в серую холстину плоский предмет размером с разворот школьной тетради. Это оказался парный портрет на подрамнике исполненный маслом. На портрете два молодых человека в костюмах века шестнадцатого-семнадцатого изображены по пояс. Я медленно опустилась на диван, не отрывая глаз от знакомой с детства картинки. Трудно описать эмоции, переживаемые мной в этот момент. В нашей семье хранился точно такой же парный портрет в багетной рамке. Родители состарились. На семейном совете было решено передать его в музей немецкой общины в областном центре, так как прямая линия Крюгеров оборвалась на мне. Этому портрету было более четырёхсот лет. Он передавался от отца старшему сыну, наследнику. На портрете были изображены братья-близнецы Фредерик Иоганн и Леопольд Иоганн Крюгер. Я замерла с портретом в руках. В груди возникло чувство, будто встретила родного человека. Оно разливалось во мне теплом и светом. Появилось твёрдое убеждение – я здесь не чужая, не чуждый элемент, не инородное тело.
– Лео, – окликнул меня Рэд. – Что это?
– Портрет братьев Крюгер, – с трудом оторвалась от портрета и всем показала. – Один из них мой предок. – Все заинтересованно обратились ко мне. – Этому портрету четыреста с лишним лет. В нашей семье хранился точно такой только в рамке.
– И как же он здесь оказался? – спросил Петрикс.
– Видимо, так же как и я. Этот портрет оказался в вашем мире вместе с хозяином.
– Лео, расскажи, что ты об этом знаешь, – попросил Рэд.
– Моя родина – Россия в мире Земля, – начала я своё повествование. – Это вы знаете. Но корни моего рода из другого государства. Четыреста шестьдесят лет назад в одной знатной прусской семье бесследно исчез один из сыновей-близнецов. Как и все близнецы, братья были очень дружны и неразлучны. Когда им исполнилось шестнадцать лет, а в то время это был возраст взросления, отец заказал художнику два парных портрета сыновей. Им предстояла разлука. Один должен был идти на службу в войско правителя, второй оставался дома наследником. Один портрет был вставлен в рамку, другой остался на подрамнике. Портреты положили в одинаковые шкатулки и предложили выбор близнецам. Тот, кому достался портрет без рамы, отправился на службу. Близнецов звали Фредерик Иоганн и Леопольд Иоганн. Дома остался Леопольд Фредерик Иоганн, мой предок. Но он не сразу взял третье имя. Примерно через месяц стало известно, что сын, отправившийся к правителю, до места назначения не дошёл. Он был не один. Верхом на конях группа из нескольких человек продвигалась лесной дорогой. На ночь остановились у небольшого озера. Дежурство назначили по очереди. И когда подошла очередь близнеца, его на месте не оказалось. Его конь находился с конями ребят, а меча и дорожной сумки не было. Так гласит семейная легенда. С тех пор наследнику стали давать тройное имя. Причём первым всегда стояло имя Леопольд в память о пропавшем близнеце.
Меня слушали со вниманием, не задавая вопросов.
– Моё отчество, ставшее вторым именем здесь, Леопольдовна. Это значит, что я прямой потомок одного из этих близнецов.
– Тогда получается, что ты по праву можешь претендовать на титул виконтессы и наследовать виконтство, – заявил Рэд. – Но это только для успокоения твоей совести.
– И на том Праматери спасибо, – ответила я. – А куча-то сама не разгребается, – сказала, вздохнув. – Лежит спокойнёхонько, радужным самоцветьем на нас поглядывает и терпеливо ждёт.
Мили хихикнула, мужчины улыбнулись, выслушав мою тираду, и мы принялись разбирать, свалившееся мне под ноги богатство.
Рэд слинял. У него образовались неотложные дела в лесном хозяйстве. Правильно, человек занятой, что он тут будет камни сортировать. Милли, объявив себя хранителем знаний (так, оказывается, здесь называется библиотекарь), принялась вынимать из развала книги, свитки и прочие бумажные и даже не бумажные, а скорее всего кожаные (если учесть, что пергамент – кожа особой выделки), носители информации и складывать на стол. С закладкой будущего библиотечного фонда, Милли из кучи выбирала золотые и серебряные монеты разного достоинства, тоже складывая стопками на столе. Я предложила ей побыть ещё и травницей, выбирая травы и складируя их на рабочем столе Рэда. Я, Нортон и Петрикс, распределив, кто какие камни выбирает, начали складывать рядом с собой новые кучки.
Сверкающая многоцветьем радуги куча постепенно расползалась на отдельные кучки. Ребята развлекали нас рассказами смешных историй из студенческой жизни.
– Ой, что это? – Милли потянула из кучи что-то завёрнутое в бархатную тряпицу.
Из развернувшейся тряпицы вывалился зеленоватый прозрачный камень в форме куска корневища толщиной в пять и длиной двадцать сантиметров (это мы потом измерили). У него даже выпуклости и выемки были как у корня. Окаменевший или остекленевший кусок корневища.
– Ого! – воскликнул Петрикс. – Крюгересский корень!
– Ценный камешек, – произнёс Нортон, взглянув на камень. – А главное очень редкий. Можно сказать – редчайший.
– И насколько он ценен? – спросила я.
– Стоимость половины этой кучи спокойно потянет, – сообщил Нортон. – Если ещё что-то равноценное не обнаружится.
– А говоришь, что редчайший, – уличила я его в недостоверности оценки ценности камня.
– Ну, это же не обязательно будет камень. Это может быть ювелирное изделие из редких камней, книга древняя рукописная, манускрипт на пергаменте с древним заклинанием.
– Вот, – пропыхтела Милли, вытаскивая из-под камней двумя руками книгу.
Старинную, если не древнюю книжищу в потёртом кожаном переплёте с двумя серебряными пряжками и фиолетовым камнем в серебряной оправе в центре обложки. Петрикс подхватил фолиант из рук Милли и водрузил на стол. Да-а-а, такую книжищу только в пространственных сумках и носить. Я даже к её весу примеряться не стала.
– Вот об этом я и говорил, – сказал Нортон. – Я и оценивать не берусь, насколько она ценна. Потом посмотрим.
– Так чем же ценен этот ваш корень? – я держала в руках камень примерно полтора килограмма весом, но никакой особой красоты в нём не видела. Стекляшка и стекляшка – нето корень, нето какашка.
– Из него изготавливают мощнейшие кулоны-обереги, вмещающие в себя одновременно несколько видов защит: от ментального воздействия (чтение и удаление памяти, чтение мыслей, подчинение); от магического и физического вреда; от негативного природного воздействия (перегрев и переохлаждение организма), – объяснил Петрикс. – Самый ценный камень. Из этого камня можно нарезать не менее шестидесяти кулонов.
– Причём никакой обработки не требуется, – добавил к объяснению Нортон. – Просто нарезают специальным магическим резаком пластинки в три миллиметра так, чтобы ни крупинки от него не откололось, и вставляют в серебряную оправу. Его-то, видимо, и вёз Крюгерес королю в подарок, – предположил.
– Если женщины носят кулоны, а мужчины как? – спросила я.
– И мужчины носят кулоном. Нужно чтобы он располагался по центру груди, – объяснил Петрикс.
– А я ещё что-то нашла, – нараспев сообщила Милли, выдёргивая из, значительно уменьшившейся, кучи старый вместительный кошель с металлической застёжкой в виде шариков размером с крупную горошину на ножках, в котором звякали монеты. С одной стороны кошеля, по центру, блямбочка с камешком пёстреньким приторочена.
– Это… кх, кх… наверно ЛиЛи свой… в последний день… положила, – с трудом проталкивая слова через сжатое спазмами горло, сказала я. – Милличка, положи… его на стол. Потом… посмотрим, что там.
Вот ведь как. Чужой мир, чужой человек, а всё нутро спазмами схватывает, словно по родному. Тяжело. Камни – это камни, предметы неодушевлённые, безликие, а вот кошель – вещь личная, почти одушевлённая, если прослужила немалый срок. Тем более такой старый, хранящий на себе частичку ауры хозяина, или хозяйки. Слёзы наворачиваются. В старости что-то я вообще слезливая стала. Ох-хо-хо…
Камешки откладываю: справа – красные разных оттенков, от розового до тёмно-красного; слева – синие и голубые, и ещё одна кучка – жёлтые, золотистые, оранжевые. Постепенно успокаиваюсь. Молодёжь молчком работают. У Петрикса две кучи. В одной все вместе зелёные, чёрные, пёстрые камешки, в другой матовые, словно заполнены туманом, размером от «с перепелиное яйцо» до «с мужской кулак». У Нортона тоже две кучки. Так же как у Петрикса в одной собраны разноцветные вперемешку, а в другой тоже крупные, словно куски льда с острыми рёбрами-сколами, бесцветные, прозрачные. Парни обмениваются крупными камнями: одному бесцветные, другому матовые.
– Ребята, я, вот, всё думаю, думаю, а спросить забываю. Голова-то со старыми мозгами не очень памятливая…, – парни посмотрели на меня с иронией, мол, ну-ну, заливай. – Магконтроль – это что? Это контроль над магами, магическими нарушениями?
– Нет, Лео. Чисто магическими нарушениями, использованием запретных магических заклинаний, занимается Ковен магов. Мы занимаемся преступными нарушениями Закона и розыском пропавших людей, охраной важных объектов, следим за порядком во время праздников, массовых развлечений.
Ага, занимаются охраной объектов и субъектов. Значит Магконтроль – это полиция или милиция.
Всё! Разобрали. Я облегчено вздохнула и замерла, уставившись на оставшийся единственный камень. Ни к какой кучке он не был отправлен. Парни с восхищенным удивлением смотрели на него. Странно, что не обратили на него внимания раньше. Не то что не обратили, а как-то уж когда мелкие подбирали, остатки, тогда и заметили. Словно отвод глаз с нас сняли. Рядом с камнем лежала небольшая, очень красивая шкатулка без украшательств, которую тут же ухватила Милли. Плоская, высотой не более шести сантиметров, квадратная со стороной около пятнадцати сантиметров.
– Лео, – почти шёпотом заговорил Нортон. – Я сказал, что Крюгересский корень – самый редкий камень? Я был не прав. Крюгересский шоргон – вот настоящая редкость, а потому и высочайшая ценность.
– А почему мы его не увидели и шкатулку, когда камней оставалось совсем мало? – с удивлением спросила я. – Они же вон, какие большие. Ну, шкатулка из камня с камнями сливалась, а этот-то, чернее ночи.
– На них заклинание невидимости было, – ответил Петрикс. – Они где-то в горах хранились под заклинанием. Наверно хозяйка в последний момент их в сумку положила. Они же сверху лежали, а сумку вытряхнули, вот внизу и оказались. И заклинание на них сохранялось, а сейчас истаяло.
Я смотрела на большой чёрный камень, похожий на кусок каменного угля, но…. Камень чернее чёрной туши, без блеска. Создавалось ощущение, что он из замши. Я наклонилась и взяла камень в руки. Тёплый, гладкий, сколы неровные. Размером с кирпич, но по толщине немного тоньше и раза в два легче обычного земного кирпича. Положила камень на стол.
– Рассказывайте, чем знаменит этот камень? – потребовала я, посмотрев на парней.
– Шоргон встречается почти повсеместно, – начал Нортон. – Его называют грифельным камнем. Из него делают грифели для письма и рисования. Он серого цвета. Но Крюгересский шоргон имеет ещё и магические свойства – впитывать любое направленное на владельца магическое воздействие. Достаточно носить перстень с шоргоном в золотой или платиновой оправе. Шоргон и серебро не дружат.
– А как его резать, если он впитывает магию? – спросила Милли. – Ведь камни режут и обрабатывают магией.
– Вот этого я не знаю, – ответил Нортон. – Спроси у деда.
– Вот придёт, и спросим, – сказала я. – Милли, что в шкатулке?
– Шкатулка не каменная, а деревянная, – сообщила Милли.
Милли хотела открыть шкатулку, но Петрикс ей не позволил.
– Не открывай, Милли. Пусть хозяйка сама открывает. Вдруг там защитное заклинание. Прилетит ещё тебе какая-нибудь неприятность.
Но Милли и не смогла бы её открыть. Шкатулка оказалась закрыта магически. Я взяла шкатулку, потрясла. В ней что-то было. Попыталась открыть. Шкатулка со звоном открылась. Мне ничего не прилетело, но я всё равно замерла, разглядывая находящийся в коробочке массивный браслет из белого металла с большим чёрным камнем, несколько обработанных камней, приготовленных, чтобы вставить в перстни или браслеты, и, маленькая шкатулочка из этого же дерева.
– Это что? Вот этот вот шоргон? – показала всем содержимое. – А это разве не серебро?
– Да. Это Крюгересский шоргон и белое золото, – ответил Нортон. Надень. Камень должен почувствовать хозяйку.
Куда я попала? Сумка хозяйку приняла, камень должен почувствовать. Где-то же читала, что церковь запрещала разговаривать с неодушевлёнными предметами, чтобы в них не вселилась какая-нибудь нечисть. А тут предметы с заклятиями призыва.
Взяла в руки браслет. Тяжёлый. Он не плоский, а толстый, выпуклый, как серёжки-дутыши, что дома остались на комоде. Внутри, под камнем, отверстие, через которое камень касается кожи. Камень прямоугольной продолговатой формы миллиметра на три возвышается над поверхностью браслета. Браслет не сплошной, руку полностью не охватывает. На одном конце снаружи какой-то значок, а на другом внутри тоже значок, но другой. Мысленно перекрестилась и надела. Значок, что снаружи, искоркой пыхнул.
– Эти значки что означают? – спросила, снимая и показывая ребятам.
– Тот, что снаружи, – указал Нортон, не прикасаясь к браслету, – знак заклинания призыва.
– Это как?
– Если ты его где-нибудь оставишь, то нужно подумать о нём, он у тебя в руке появится. А внутри знак ювелира, – объяснил Нортон. – Он мне не знаком.
– А пыхнуло почему?
– «Пыхнуло», – передразнил, усмехнувшись, Нортон. – Знак призыва сверкнул, признавая тебя хозяйкой.
– Шкатулка красивая, – сказала я с восхищением. – Окрашена оригинально и, даже, внутри. И лаком покрыта. И аромат приятный, какой-то знакомый.
– Это не краска и лак, – сказал Нортон, – а древесина такая, отполированная.
– Ого! Надо же! – других слов для выражения эмоций я не нашла.
Шкатулке украшательства и не требовались. Она сама по себе украшением могла служить. Бывают удивительной красоты спилы капов деревьев. Особенно берёзового. Шкатулка была изготовлена, видимо, из капа какого-то дерева с лиловой древесиной. Разводы от лилового цвета до тёмно-фиолетового, с бордовыми вкраплениями, словно ягодами.
– Как называется дерево, и что из него делают, кроме шкатулок?
– Дерево называется стролл. Из него много чего делают, – ответил Петрикс. – Даже мебель. Но она, мало кому, доступна. Я видел, Милли на стол убирала справочник «Ценные растения королевства Зегор и места их произрастания», вот там и посмотришь.
– Спасибо, – поблагодарила я, вернув браслет в шкатулку, положила на стол.
Взяла маленькую шкатулочку, открыла. В ней оказалось кольцо-печатка из чернённого серебра. Рассмотрела непонятный узор и вернула на место.
– Парни, сделайте, пожалуйста, опись, – попросила ребят. – Начните с камней, потом библиотеку. Травы пока оставим. Придёт Рэд, определит названия и ценность. Вот тетрадь и карандаш. А мы с тобой, Милличка, покормим наших деток и будем готовить ужин.
Прежде чем приступить к составлению описи, ребята с интересом принялись разглядывать иномирные предметы. И не выявив в них ничего особенного, кроме разлиновки тетради, сообщили, что грифели, или карандаши, и тетради поступают на рынки из государства оборотней Вергройш.
Опа-на! Кто-то из землян попал туда. Интересно, когда и кто? Поживём – узнаем. А пока дети и ужин.
Только мы натискали и накормили «ребятёнков», пришли Рэд и Стеф. Они, посмеиваясь, вошли со стороны Путей Лесовых. Видимо тема разговора была весёлой. Увидев рассортированное добро, Стеф присвистнул.
– Ну, и зачем тебе, Лео, морока с виконтством? Тут добра лет на пять безбедной жизни в собственном доме на улице для людей среднего достатка, – оценил навскидку мою собственность Рэд.
– Нет, тут больше. Самое ценное на столе, – доложил ему Нортон.
– Тут же не только моё. Ещё Ёсгана найти нужно. И неизвестно, в каких условиях протекает его жизнь, если жив, – ответила я. – Мальчика одевать и кормить надо будет. Может учителей нанимать придётся. А я без дела с полной нагрузкой, сдохну.
– Так-то оно так. Ты права, если не привыкла только домом управлять, да детей нянчить, – согласился Рэд и стал выкладывать на стол продукты. – Вот, сочиняйте с Милли ужин, а мы посмотрим, чем ты обогатилась.