Текст книги "Попаданство с вакансией (СИ)"

Автор книги: Нюра Осинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Мы сели в коляску, Варьян занял место возницы, и гоп-компания выехала с территории рынка.

Попутно решили проехать через квартал Мастеров металла и огня, тоесть кузнечного и литейного ремесла. Я настояла для общего знакомства с жизнью местного населения городской окраины. Может, что интересное попадётся. Попалось. Но вначале нам попалась овощная лавка, в которой можно купить корнеплоды для норнисов. Что мы и сделали. Купили вместе с корзиной-артефактом сохраняющей овощи свежими до десяти дней. Один корнеплод скормили Норе, не отходя от кас… не отъезжая от лавки. Я сподвигла Милли.

– Милли, возьми-ка вот этот овощ, – подала ей «морковину», подлижись к Норе.

Неуверенно хихикнув, Милли встала перед Норой, покачала «морковину». Та проследила за движениями вожделенного овоща, переступила с ноги на ногу, гуркнула и посмотрела на Милли. Милли медленно стала поднимать корнеплод над головой. Нора в нетерпении опять переступила ногами.

– Нора, возьми, – разрешила Милли.

Упрашивать себя Нора не заставила. Ухватила корнеплод и, вскинув клюв вверх, словно цапля лягушку, заглотила угощение. Мы, молча, наблюдали за действиями Милли и реакцией Норы. Заглотив «морковину», Нора склонила голову к Милли, заглядывая ей в глаза, тихонько гуркнула, словно поблагодарила.

– Пожалуйста, – не растерялась Милли.

– Как ты её! – с восторгом сказал Варьян. – Она тебя признала второй «главной». Теперь сможешь её запрягать и ездить самостоятельно.

Следующей остановкой стала кузница «Мастер Теодор Кэррогес».

– Милли, смотри, кузница твоего родственника, – обратил внимание Петрикс.

– Ну, что? Познакомимся? – предложила я.

– Я хочу познакомиться. Может, он знал моих родителей, – заволновалась Милли.

Остановились возле кузницы. Нас встретил сам хозяин. Рослый, не менее двух метров, мужчина в свободной рубахе, не скрывающей хорошо развитую мускулатуру. Тип лица, как и у большинства, виденных мной, аборигенов. Очень загорелая кожа, видимо сильнó ультрафиолетовое излучение местного солнца. Но волос светло-русый, глаза серые, миндалевидной формы, нос тонкий, прямой. Губы жёсткие, нет чёткой линии, подбородок тяжеловат, гладкий, без ямки. Брови и ресницы чёрные.

На наше приветствие ответил доброжелательно, представился.

– Кузнец Теодор Кэррогес к вашим услугам. Что вам предложить?

– Моё имя сийра Лео. Извини за беспокойство, – сказала я, сойдя с помощью Нортона с коляски. – Нас заинтересовало твоё имя.

– Чем же оно примечательно? – удивился кузнец.

– Вот эта сийрина – Миллиирия ду Кэррогес, наследная графиня, – представила я, сошедшую с коляски, Милли. – Она хочет с тобой познакомиться, как с вероятным родственником.

В глазах кузнеца пыхнуло и погасло удивление.

– Ты дочка сийра Вольдмара? Я был там, – посмотрел на Милли с сочувствием.

Мы с Милли поняли, где «там».

– Ты знал моего отца. А дедушку? – взволнованно спросила Милли.

– Нет. Графа Теодора я не знал лично. Но мне о нём много рассказывал отец. Мой отец тоже был кузнецом и работал у графа. Он был великим мастером. Отец рассказывал, что случилось с графом и какие невероятные изменения произошли с ним.

– Расскажи, пожалуйста, что помнишь, – попросила Милли.

– Пройдёмте в беседку, – пригласил Теодор, окинув наших телохранителей взглядом, как знакомых, но виду не подал.

Варьян привязал Нору, пропустив через петлю в хомуте бичёвку, к коновязи, тоесть, норнисовязи, присоединился к нам. У боковой стены кузницы, куда не проникал припекающий полуденный Вейриис, стояла беседка из пергол, густо оплетённых ярко цветущим вьюном. А за ней, далее вдоль стены, вход в лавку и мастерскую кузнеца-артефактора. В беседке стоял стол, за которым могли бы свободно разместиться десять человек. С двух сторон стола установлены скамьи. На столе… стоял… самовар. САМОВАР!!!

Я с замиранием сердца смотрела на это чудо. Да что я? Парни тоже заинтересовались этим водогреем родом с Земли. Самовар имел простую цилиндрическую форму, сиял отполированной до блеска медью. В первую очередь я обратила внимание на ручку краника. В переплетениях причудливого поворотника крана явно просматривались две заглавные письменные русские буквы: «Ф» и «К». Нижний хвостик «К» поднимался вверх, несколько возвышаясь над буквами, держал на себе шарик из стролла. И я зависла. Случайное совпадение загогулин или это, действительно, русские буквы?

– Сийр Теодор, – привлекла я к себе внимание кузнеца, – эти переплетения что-то означают? И кто автор этого узора?

– Понравился? – улыбнулся Теодор. – Этот узор придумал граф-кузнец.

– Граф-кузнец?! – в унисон воскликнули я и Милли.

– Вы садитесь за стол. Почаёвничаем. Проголодались, поди, по рынку-то гуляя. Сейчас взвара попьём с пирогами.

Сдёрнул с блюда салфетку, под которой оказались, сложенные друг на дружку открытые пироги с мясом, тоненькие, словно пицца. На другом блюде тоже пироги, с ягодами, но пирогами, как таковыми не являлись. Я бы назвала это кулинарное изделие шарлоткой. Меня же удивило, что пироги были испечены в духовке или печи. Мне уже было известно, что печей, типа русской, в этом мире нет. Наверно в прошлые времена не попала сюда душа печника.

Кружки стояли тут же, на столе, накрытые салфеткой. Видать хозяину частенько доводится принимать гостей. Теодор налил из самовара в кружки взвару, разрезал на части два пирога с мясом и два – с ягодами.

– Угощайтесь, – налив и себе кружку взвара, Теодор сел за стол, но пирога не взял. – Угощайтесь, я сыт. Как рассказывал отец, с графом Теодором случилась беда. На него напала банда наёмников. И во время боя с ними, графа похитили. А через год его нашли израненного в лесу. Он никого не узнавал и ничего не помнил. Потом-то память к нему вернулась, и он начал чудить. Ещё до этого, он научился сражаться на шпагах. Тогда многие увлеклись этим оружием, изменив мечу. Шпага легче. Причём ей можно не только рубить, но и колоть. Сейчас уж мало кто бьётся на мечах. Но разговор не об этом. Чудить граф начал в том, что стал ходить в кузню к отцу и учиться у него мастерству. Сам он тоже многое умел. А у отца он, в основном, учился применению магии при работе с металлом. Все дивились: откуда это у него взялось? Стал ходить слух, что с графом произошёл обмен душ. А иначе, откуда у него многие знания, каких не было в нашем мире? Ни в королевстве, ни у других народов.

– Так вот, – продолжал повествование кузнец. – В кузнице граф проводил много времени, но и графством заниматься успевал. При нём, как рассказывал отец, графство ещё богаче стало. Но мы не об этом. Граф не гнушался учиться у не менее талантливого кузнеца, моего отца. Их совместные работы вызывали восхищение. Это они придумали и смастерили замки, ключи к коим подделать невозможно. Каждый замок имел свой родной ключ, один. Запасных нет. Магией такой не открывался. Отмычку к нему было не подобрать. Эти замки были востребованы при изготовлении сейфов и сейфовых сундуков. Мастерство изготовления секретных замков отец передал моему старшему брату. Он так и живёт в графстве Грэфикс, в нашем родовом доме и работает в той же кузне. На секретные замки спрос имеется. На них высокая цена, поэтому брат не бедствует. Они так и называются – грэфикские. Меня же отец выучил мастерству изготовления самоваров, – произнёс название водогрейного агрегата на русском языке, потому что иного названия не придумали. – Самовар – это слово придумал граф. Он много слов придумывал. Граф ковал из старых мечей шпаги с особой закалкой. Этот секрет отец передал среднему сыну. Нас три брата, и каждый обладает секретом какого-то изделия. Самоваров я делаю мало, только на заказ.

– Тогда прими заказ от меня, – заявил Нортон. – Какова ёмкость этого самовара?

– Пять литров. Меньше я не делаю, но могу и гораздо большей ёмкости изготовить. По какому адресу сообщать об исполнении заказа?

Нортон назвал Миллин адрес. Сообщив этот же адрес, сделал заявку на заказ самовара Петрикс.

– И мне тоже, – спохватилась Милли. – Адрес этот же. Только чтобы на ручке краника этот же узор был, и шарики из этого же дерева.

– А вам, сийры, тоже копию делать? – спросил Теодор.

– Не обязательно, – ответил Нортон. – Лучше что-нибудь другое, в отличку. А то у всех одинаковое будет. А вот держатели тоже из стролла можно. Или у тебя что-то другое есть?

– Как же не быть? Есть. – Теодор сходил в кузницу и, вернувшись с мешочком, высыпал на стол разноцветье камней. – Вот, выбирайте. Это уже готовые, заказывал у ювелира-артефактора. На них сильное заклинание защиты от перегрева на пять лет наложено.

– Мне вот эти, – ухватился Петрикс за янтарные держатели, вырезанные в форме плоских ромбов, внутри которых навечно замерли паучок, жучок и муха. Из янтаря сделаны и вставки к ручкам. В них не было насекомых, но были пузырьки. – Мама любит этот вид янтаря и будет рада такому подарку от меня.

Нортон выбрал тоже, как мне назвали, янтарь. Но не жёлтый, а ярко-алый. Держатели были выполнены в форме октаэдра, но в основе не квадрат, а восьмиугольник. Память-то уже подводит, забыла, как называется. И в ручках вставки такой же формы, только вершинки срезаны. А Милличка настояла на копии и не зря. Самовар она получила сразу.

– У меня есть готовый самовар, точно такой же, – сообщил Теодор. – Мне его заказали год назад, но не забрали. – Сходил в кузницу и вернулся с самоваром. – Сийрина Миллиирия, прими от меня в дар, в память о наших родственниках, о своём деде. Если у тебя возникнет нужда, потребуется какое-нибудь кузнечное изделие, обращайся. Приму за честь услужить тебе.

Милли очень растрогалась, даже слезинки в глазах заблестели. Поблагодарив, приняла дар и спрятала в рюкзак.

– Вам, сийры, может изготовить самовары другой формы, придуманной мной и из сплава, мной разработанного?

– Какой формы ты делаешь самовары? – спросил Нортон.

– В виде перевёрнутого конуса с гладкими боками и с гранями. Да я вам сейчас рисунки принесу, – и ушёл в мастерскую.

Вернулся кузнец с тетрадью, не линованной, в которой были графические изображения нескольких самоваров с разных ракурсов, поворотники кранов разной формы. Был здесь и шарообразный самовар.

– Эту форму самовара, как рассказывал отец, сам граф не делал, но подсказал отцу. Отец тоже делать не стал. Изготовление более сложное, чем конусной или цилиндрической формы. Это уже моё собственное изобретение.

Парни выбрали самовары конусной формы.

– А сийра Лео ничего не желает заказать? – спросил Теодор.

– Спасибо, сийр Теодор. Я пока воздержусь. Но у меня есть вопрос. Если не секрет, скажи, пожалуйста, кто испёк эти вкусные пироги и в чём?

– Ох, женщины. Они всегда остаются женщинами. Разве могут они пройти мимо секретов другой женщины. Но на твой вопрос отвечу. Эти пироги испекли моя жена и её сестра. Они держат небольшую едальню, здесь, рядом. Вы будете проезжать мимо неё. А испекли они в духовке. Так называется приспособление, внутри которого поддерживается нужная температура. Мне буквально вчера заказали усовершенствовать ящик для подогрева пищи. Я, конечно, очень постарался. Сегодня утром его испытали. Результат перед вами.

Ага! Уж не Стефанс ли ду Вудворд был тем заказчиком? Что-то парни как-то поднапряглись. Ладно, пытать не буду. Подожду. А пока едем домой. Дорогой нужно покормить леополек. Умучились бедненькие с нами, с мамками безголовыми.

Нору оставили пастись в саду. Выгуляли малышей. После обеда поехали заказывать браслеты с шоргоном мне и Милли и кольцо Варьяну и кулоны с крюгересским корнем. Сдали травнику траву, по указанному Рэдом адресу. К травнику я пошла одна, предложив попутчикам прогуляться в соседнюю лавку. Нортон, было, заартачился, но я заявила, что меня, может быть, не съедят. Он хохотнул и отпустил.

– Доброго здоровья и доброго дня, – войдя в помещение, поприветствовала сидящего за стойкой мужчину лет шестидесяти, полностью седого, но вида отнюдь не благообразного.

Он окинул меня странным взглядом, встал, заглядывая за меня, никого не обнаружил. Вернулся в прежнее положение.

– Что хотела, сийра? – спросил густым басом.

– Я траву принесла.

– Ведьма? Если ведьма, не возьму. Ведьмы обмануть пытаются.

«Ага, а не ведьму пытаешься обмануть ты».

– Не ведьма я. А траву собирала родственница. Магиня она. Лекарка. Сама-то она не может. Вот я попутно и прихватила в городе продать. – Вроде и не ложь, но и правды не сказала.

– Ну, показывай, что у тебя?

Я положила на стойку один пучок травы чистюхи. Главное достоинство этой травы, как мне объяснили, в том, что вытяжка из неё оказывает сильное воздействие на зрение. Делает его более острым и позволяет видеть ночью. При травме глаза, снимает кровяной отёк роговицы, восстанавливает зрение. Растёт высоко в горах, где и собирала её ЛиЛи. Хранится в стазисе чуть привяленной. Цена довольно высока. Но в кошёлке были и более ценные травы. Обо всех мне было рассказано.

Травник даже вида не подал, что ему эта трава интересна. Сходу назвал цену. А цены мне тоже растолковали в пределах от и до. Так вот ниже, чем «до» я не уступлю. Он же назвал ниже, чем «от».

– А что так мало-то? – спросила я расстроено. – Эту травку не под городской стеной собирали. Ещё пойди, доберись до неё, да в свой срок. Я лучше другому травнику предложу.

– Думаешь, другой больше даст? – пробасил вопросительно.

– Даст. В здешних краях она не растёт.

– Так назови свою цену.

Ну, я и назвала. Немного выше, чем «до». Он, аж, задохнулся от моей наглости.

– Ты где, сийра, такие цены видела? – и назвал среднюю цену.

У нас пошла торговля. Я чуть снизила, он чуть прибавил. Так и добрались до цены высшего предела.

– Всё. Предел, – лекарь хлопнул ладонью по столешнице стойки. – По рукам?

– По рукам, – согласилась я. – Договор в силе, обратного хода не имеет.

– Ну, даёшь, сийра. Ты, всё-таки, ведьма! – сказал, как припечатал. – Договор в силе, обратного хода не имеет, – подтвердил.

Что-то яркое мелькнуло и звенькнуло. Это что? Это я по незнанию, от балды, магический договор заключила? У меня же нет магии. Уф! Облегчённо выдохнула и торжественно положила перед лекарем ещё четыре пучка чистюхи. Он захохотал, густо бася.

– Беру, – заявил, просмеявшись. – Ещё есть?

– Есть. Только я все по высшей цене продам, что на каждую установлена. Ни штепа не уступлю.

– Согласен, если такие же ценные.

– Ещё ценней, – достала пучок другой травки.

– Выкладывай все, не обману. Я же согласился с твоей ценой.

Я выложила все до единого пучка. Мужик сразу прибирал, взвешивая один пучок каждой травы. Я по бумажке зачитывала названия и количество, он пересчитывал. На этой же бумажке и цены были проставлены на каждую травку. Вся трава не поместилась бы на стойке. Потом вынес мне внушительный мешочек с монетами. В кошель точно не войдут. Пересчитывать я не стала, только заглянула. Вошёл Нортон, увидел мешочек.

– Хорошо торганула, сийра Лео!

– Вы знакомы? – спросил травник.

– Да, – слаженным дуэтом ответили мы.

– Меня, вообще-то, Лесовой Рэдвурд ду Пэттрэйзер к тебе направил, – сообщила я. – Он сказал, что не обманешь. И, правда, не обманул.

Травник опять расхохотался, а я не менее довольная, распрощалась и вышла. Теперь едем к ювелиру. Адрес ювелира-артефактора назвал Нортон. Это в соседнем квартале.

У ювелира я заказала с шоргоном браслеты из платины себе и Милли, а Варьяну кольцо. Себе браслет заказала мужского типа, но не толстый, что достался от ЛиЛи и в котором я сегодня ходила. Показала, как образец, но более изящный, плоский и с выгравированным растительным узором. Милли выбрала себе ажурный с интересными переплетениями. Потом я достала Крюгересский корень и попросила отрезать десять сантиметров, а от этого куска отрезать три медальона и изготовить три оберега. Остальное завернула в бархатную тряпицу и вернула в кошёлку. За готовыми изделиями нам велели придти через три дня.

На сегодня с покупками управились. Мне с Милли ещё надо платья заказать для аудиенции. Вот завтра и закажем. А сегодня поездок хватит. Коляску обкатали. Нору опять пустили пастись в саду по настоянию садовника. Нортон с Петриксом, строго-настрого наказав нам за ворота не выходить, отправились на службу – появилось срочное дело. Милли с Варьяном решили изучить цокольный этаж, прихватив переноску с леопольками. Я же занялась хозяйственными делами.

Достала из кошёлки мешочек с семенным мусором и направилась на поиски садовника. Его я обнаружила со стороны торца здания за зарослью кустов бывшей живой изгороди. Ярод занимался прополкой.

Трава по воле садовника вылезала из земли с чистыми корнями и укладывалась в копну, земля взрыхлялась. Уже была очищена и взрыхлена приличная площадь.

– Стоп-стоп-стоп! – крикнула я, останавливая прополку, увидев, как из земли был выдернут шикарный куст какого-то лопухастого бордового растения. – Это что за растение? – спросила, опознав свёклу мангольд.

– О, сийра Лео! Зачем так кричишь? Сбила мне настрой. Снова надо заклинание произносить, – выговорил мне Ярод.

– Извини, пожалуйста. Здесь огород был? – спросила, осматриваясь.

– Он самый. Вон, как заросло всё. Что хотела-то?

– Вот этой травы много тут? – показала на мангольд.

Куст действительно шикарен. Большие (в сравнении с земной огородной культурой мангольд раза в три-четыре больше) бугристо-мятые мясистые листья с тёмно бордовыми черешками в четыре моих пальца толщиной и такими же тёмными прожилками и пятнами. Собраны в мощную розетку на сравнительно некрупном корнеплоде, примерно с мой кулак, в форме репы, таким же приплюснутым, с «бородой» корней.

– Бураковки-то? Да хватает. Развелось, окаянной, – пожаловался сокрушённо. – Этот-то куст нынче семена даст. И молодых много попадается.

– Ярод, ты молодые, не удаляй. И один старый оставь на семена.

– Зачем тебе?

– Похлёбку варить будем, борщ называется. А что ещё осталось от старых посадок?

– Вот. Слезоточник, – Ярод показал на разросшееся гнездо лука. – В первый год посева вырастает крупная головка, – показал величину луковицы, что я у Рэда видела. – На следующий год, если не убрать, разделится на две помельче. Одна стрелку семенную выпустит. За нынешнее лето каждая головка поделится на две. Их уже вон, шестнадцать штук наметилось.

– А если проредить и оставить две головки? Крупные вырастут?

– Так и сделаю, как только поделится и стрелки наметятся. Стрелок на весь огород две-три оставлю. Так значит бураковку не удалять?

– Нет. Ярод, у меня вот семена есть. Их бы посеять. Лесовой Рэдвурд Пэттрэйзер сказал, что все всхожие, успеют вырасти и вызреть до зимы.

Мы принялись разбирать семена и определяться с местами их посева. Горсть апельсиновых и мандариновых семян, восемь штук финиковых косточек и две хурмы подсказала посадить в горшки. Они будут пересажены на землю виконтства. Растения, всё-таки, южные. Семена садовника очень заинтересовали. Дивился моему описанию растений и плодов.

– Сийра Лео, где ты добыла эти семена? Таких растений, как ты описываешь, в нашем мире нет.

– Сийр Ярод, ты умный человек, много пожил, и, я уверена, что много секретов хранится в твоей голове, – он усмехнулся, слушая меня, не отводя взгляда. – Поэтому ещё несколько тайн лишними не будут. Не сходя с этого места, поклянись хранить в тайне всё, что ты увидишь, случайно услышишь или о чём-то догадаешься сам.

Ярод произнёс слова магической клятвы, выпустив из ладони маленький светящийся зелёный шарик, лопнувший с громким треском. Положив мешочек с семенами в карман куртки, садовник продолжил работу, откладывая в отдельную кучу прошлогодний мангольд, а я, вспомнив, что ещё есть огурец с помидориной, поспешила в свою комнату.

В холле встретилась с Милли и Варьяном. Из переноски доносилось недовольное мяргонье.

– Мы во двор, – сообщила Милли. – Просятся, – приподняла переноску. – Лёвка звереет уже.

Я засмеялась. Достала Лёвку из переноски.

– Что, зверь, уже невтерпёж? Пойдём, – направилась к выходу на задний двор.

Милли тоже взяла Полли на руки. Вышли втроём во двор. Леополек выпустили справить свои дела. Варьян пошёл в кущи сада по следам Норы, голова коей возвышалась над невысокими яблоневыми деревьями. Милли пошла с ним, решив, что ей, как хозяйке, нужно приручать к себе своё движимое имущество. А я стояла и любовалась своей, ещё неполной семьёй. Вот найду Ёсгана, в чём даже сомневаться себе не позволяла, тогда сердце моё успокоится.

Леопольки, управившись со своими делами, разлеглись на куче подсохшей травы, греясь в лучах, уходящего в закат, «солнышка». Из зарослей сада доносился смех Милли и Варьяна и гурканье Норы. Благодать. Тут бы ещё скамеечку или диванчик с навесом от дождя, совсем бы хорошо было.

– Вот вы где, – раздалось за спиной, разгоняя моё благостное состояние. Я даже вздрогнула. – Как вы думаете: ужинать не пора? – произнёс Нортон, становясь рядом.

– Конечно, пора, – проговорил Петрикс, устремляясь по протоптанной тропинке в сад.

Ужинали мы в ресторанчике. От дома далековато, но пошли пешком. Нору оставили в саду. Леополек в переноске несла я. Этот задрыга Лёвка устроил концерт, стоило Милли взять переноску. Полли было всё равно, а этот показывал характер. Ох, и строгий мужик вырастет на мою голову.

Прежде чем лечь спать, я вынула из кошёлки, завёрнутые в салфетку, огурец и помидорину. Как научил меня Рэд, салфетку встряхнула, рассеивая стазис, и снова завернув в неё для дозаривания семенники, положила на подоконник в спальне. Нынче не успеем посеять, так семена промою, до весны долежат.