Текст книги "Попаданство с вакансией (СИ)"

Автор книги: Нюра Осинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Что-то случилось? – спросил секретарь, поднимаясь из-за стола.

– Нет-нет, – ответила я, задумчиво. – Пойдём, Милличка, – подхватила под руку приёмную дочь.

До меня в сей момент дошло, что король только что примазался к родству Крюгересов по прямой линии. Если я, я – Леокадия, прямой потомок Крюгеров, а Крюгересы мне родня только от Леопольда Фредрика Ёсгана двоюродная, или параллельная, то король в родне с Крюгересами по матушке. А это значит, что не такой уж он прямой родственник. Родство здесь, как и на Земле, ведётся по мужской линии. Правда, в последние годы на моей родине появились семьи, где прямое родство пытаются вести по материнской линии. У детей не отчество, а матчество. Нонсенс, конечно. Далеко такой род не протянет. Всё равно на мужскую линию собьётся.

Стеф открыл портал, но сам не пошёл, сославшись на кучу дел. Ну, теперь-то мне понятно, что ему с нами нянчиться совершенно некогда. Я-то думала, что он просто дознаватель и командир именно следственного отделения. У них тут как-то не по-русски. Я ребят спросила. Они сказали, что служат в следственном отделе. А раз Стефа называют командиром, вот и решила, что он командир следственного отделения. А кто же сами ребята, если они с Главой Магконтроля на короткой ноге?

Встречали нас, как победителей. Без аплодисментов, но с большой радостью. Ну и, конечно, расспросов полная корзина. Что да как? Саттия обед приготовила праздничный. Испекла бисквитные пирожные с зефиросуфле пропитав их сиропом от варенья с земляничным ароматом, сварила борщ и нафаршировала блины мясом.

– Принимай, сийра Лео экзамен! – с шутливой серьёзностью заявила повариха.

– Вот вся наша дружная комиссия и выставит тебе баллы, – подхватила я шутку.

– Лео, Милли, ну расскажите – правда, что во дворце очень красиво, богато, всё блестит и сияет от золота и каменьев? – спросила Саттия, когда закончили трапезничать.

Мы с Милли посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Саттия, да мы дворца-то и не видели, – отсмеявшись, сказала я. – Ни снаружи, ни внутри.

– Как так, не видели? А где вы были? – удивлённо спросил Варьян.

– А мы не знаем, где мы были, – развела руками Милли. – Нас Стеф порталом увёл и порталом привёл.

– Ну, с королём-то вы встречались? – продолжил допрос Варьян.

– Конечно же, встречались, – ответила я. – Нас Стеф из портального зала коридором длинным, словно тайными тропами, провёл до рабочего кабинета Его Величества. Вот мы кроме этого коридора с множеством дверей ничего и не видели.

Нортон с Петриксом переглядывались и улыбались уголками губ.

Глава 10

Через три дня после аудиенции пришёл Стеф с папкой. У меня были занятия в классе-кабинете. Стеф попросил Марилицу прервать занятия и позволить нам уединиться для приватного разговора. Марилица не возражала – деваться-то некуда, коль Глава Магконтроля в вежливой форме попросил освободить помещение. Позвав с собой Катерину, учительница из класса удалилась.

Я села за «парту», Стеф взял стул и поставил перед моим столом, сел. Вынул из папки лист гербовой бумаги и положил на стол.

– Ознакомься. Сей документ, конечно, надо было вручить торжественно в присутствии всех проживающих и работающих в этом доме. Виноват. Не продумал этот момент. Потом расскажем.

Передо мной лежал документ о присвоении мне наследного титула виконтессы Бьёргкрюгерес. «Ну вот, Леокадия Леопольдовна, сподобилась из грязи да в князи угодить. Сама согласилась вакансию занять».

– А это копия. С ней поедешь в банк, откроешь личный счёт и сообщи его в нотариальную контору герцогства Четторрэсс. Все необходимые документы уже направлены герцогу-управителю. От него распоряжение пойдёт графу-управителю Орбрерторн. Тот в свою очередь направит распоряжения виконту-управителю. Из виконтства на твой персональный счёт будут поступать средства на содержание.

– И много?

– Тебе хватит. Личный счёт последнего виконта был заморожен. Ты имеешь право его разморозить и перевести всё, что на нём имеется на себя.

– Нет. Я этого делать не буду. Он принадлежит Ёсгану. Окончит Академию и вступит в права, титул примет. У него будет свой личный счёт.

– Ты так уверена, что найдёшь его, что уже и жизнь спланировала?

– Теперь я ещё больше уверена, что найду.

– Ну и правильно. Далее, что ещё влечёт за собой присвоение наследного титула «виконт». Первое – приобретение дома в столице. Но пока с этим можно повременить. Вам с Милли и здесь не тесно. Когда возьмёшься за управление, то тебе нужны будут дома в герцогстве и графстве, потому что будешь там бывать часто с визитами не только деловыми, но и общественными.

– Это что? На приёмы и балы ездить?

– Обязательно. Тем более, что единственный наследный титул на всё герцогство Четторрэсс.

– Пфф!

– Вот тебе и пфф. Второе – сразу при поступлении средств ты должна нанять не менее трёх человек сопровождения. Вообще-то виконту положено пять. Но думаю, пока достаточно трёх. А так как ты не владеешь магией, то один из сопровождающих должен быть маг не ниже седьмой категории.

– Зачем мне столько сопровождающих, в смысле телохранителей? Справляется же с этой задачей один Нортон. И вместо его одного троих, что ли?

– Лео, не нам менять установленные порядки и традиции. Нортон был один, потому что ты была никто, а теперь виконтесса. Но соглашусь с тобой. Наймёшь в телохранители пока одного наёмника-мага но, не дожидаясь первых поступлений. А если вздумаете с Милли отправиться в графство Грэфикс, то сопровождение будет в соответствии с вашими статусами.

– Я могу надеяться на твою помощь? Я же в этом не смыслю ни фига. Подсунут какого-нибудь дуболома с низким уровнем интеллекта.

– Не переживай. Подбором кандидатуры телохранителя займётся Нортон. И вообще он при тебе будет, пока все дела не уладите. На это не меньше недели уйдёт. Потом я его заберу. У него куча дел скопилась. Теперь о Милли. Вот её документы. Отказ от графского титула удовлетворён, прошение о смене опекуна тоже. Счёт в банке на её имя дед открыл. Потом она с тобой вместе переведёт на свой счёт всё с родительских счетов. Родительскую собственность, что является наследной, она может продать: земли, дома, лавка артефактов в столице. Сундук тоже может забирать. Так что вам всё равно придется отправиться в графство, а значит, нанимать сопровождение. Сундук отдадут только ей лично.

– Э-э-э, а это что? – вытаращилась я на гербовый документ, в котором чёрным по белому вторым пунктом стояло назначение виконтессы Бьёргкрюгерес опекуном-маммией Миллиирии ду Кэррогес баронессы Вайронокс до её вступления в брак.

– А что тебе не нравится? – спросил Стеф.

– Вообще-то мне это нравится. Только разговора об этом не было, и моего заявления об опёке Милли. Речь шла о прадеде.

– А это они между собой так решили. Рэдвурд подсказал Доджу такое решение. Но без негласной опёки он правнучку не оставит и сам займётся по вашей обеих доверенности распродажей наследуемого ею имущества. А так получается, что ты виконтесса, а Милли твоя баронесса. Единственные в королевстве виконтство и баронство под женским управлением.

– Какая ещё баронесса? – не сразу дошло до меня.

– А вы думали, что отказавшись от графского титула, она свободной пташкой станет. Нет, мои хорошие. Или баронство в графстве Грэфикс или в другом. А у тебя баронство с тремя деревнями без управления, тоесть без барона.

– Бедная девочка. И на фифа ей сдалось это. Это что? Величество решил эксперимент провести?

– Ну, он надеется, что вы обе быстренько замуж выскочите и управление виконством и баронством перейдёт в мужские руки.

– Ну-ну, пусть надеется. Милли-то точно замуж не выйдет, пока Академию не окончит. Девочка с сильным характером. А я тем более стара для замужества.

– Ну, насколько ты стара, время покажет. Ты ещё только начала жить в магическом мире, а уже изменения налицо, – окинул меня таким откровенным взглядом, что у меня мурашки пробежали по позвоночнику. Вздохнув, отвёл взгляд. – По-моему вы стоите друг друга. Родственные души.

Продолжил:

– И вот карта виконтства. Смотри. Это территория Милли: три деревни – баронство Вайронокс. Две из них прибраны соседом виконтом Зуграйт герцогства Феръерокс. Одна на берегу озера с плантацией водного ореха. Ну и рыбка в озере примечательная водится, в этих зарослях. К королевскому столу поставляют. Мелкая, не боле двадцати сантиметров. На земных пескарей похожа, но без костей. Один позвоночник и тот хрящевой. Вторая с рощей стролла, которую почти всю выпилили и большую часть сырьём продали за границу, в Познарию. Это королевство, что граничит с нами на западе. Тебе придётся возрождать рощу. Магконтроль займётся этим безобразием. Возможно, придётся менять графа-управителя. И третью, в предгорьи, присвоить не рискнули.

– Из-за леокадов?

– Из-за них самых. На все присвоенные земли были, полгода назад, поданы прошения об их передаче в пользование новым хозяевам. Эти две деревни баронства Вайронокс воспротивился передавать ваш герцог-управитель. Отчуждать земли другому герцогству не решился. Так-то он взимал с соседа мзду за пользование ресурсами. А на земли, присвоенные внутри герцогства, он ничего против не имел, потому, что от этих перемещений ничего не терял. Но Его Величество почему-то решил подождать, не решаясь на перекраивание территорий в виконтстве. Указ уже был подготовлен, но тут случилась ты. В общем, изучай, разбирайся, делай выводы. Как говорится – тебе и карты в руки. Ты же понимаешь, что хозяйство проблемное. Я уговорил Доджа, развязать тебе руки в управлении виконтством. Но это через год, как ты сама определилась со сроком. Указ Его Величества герцогу Четторрэсс о восстановлении виконтства Бьёргкрюгерес в прежнем состоянии уже отправлен.

– Разве нельзя было Милли баронство более благополучное выделить? Всучили разоренное.

– Это дед настоял. Баронство Вайронокс – родовое баронство Миллиной матушки.

– Интересненько! – я, даже, что-то подвисла немного. – Ещё одна загадка. Куда барон-то девался? Дедушка Милли? Сыновей, что ли у него не было?

– Был сын, старше Миллиной матушки. Учился вместе с Вероном Кэррогес. С ним и сгинул в плавании. Все двенадцать человек. А барон Вайронокс был очень слабым магом. Жена его и вовсе без магии. Почему они рано ушли из жизни, этого Рэд не знает. А это документы на Варьяна, точнее о назначении тебя опекуном-маммией без усыновления Вариана Гербфорзерикса (Не имеющего родства).

– Это значит, что он моим воспитанником будет?

– Да. Так и есть. Ему уже открыт счёт в банке, где лежит некая сумма лично от Его Величества. Чтобы тебе первое время было легче его поднимать. Он будет на твоём полном обеспечении.

– Понятно.

– Так, с одним делом покончили. Теперь…

Стеф встал, прошёлся по гостиной туда-обратно. Прокашлялся в кулак. По нему видно было, что волнуется, к чему-то готовится. Его волнение почему-то перекинулось и на меня, даже мороз по коже прокатил.

– Лео, – сказал хрипло. – Грехт (чёрт), волнуюсь, даже охрип. Я раньше хотел тебе сказать, да тут дел навалилось разных и много. Да и не решался, если честно говорить. Я и пришёл-то сейчас именно к тебе поговорить, а документы уж попутно прихватил. Их могли и почтой выслать. В общем… тут… такое дело…. Лёв, это я – Степан.

Меня словно кипятком облило, потом пробрала дрожь. Я дёрнулась встать, хотела, не знаю, что-то сказать, но ноги не послушались, какими-то ватными стали, и голосовые связи спазмами перехватило.

– Погоди, сиди, не говори ни чего, – заговорил торопливо. – Когда увидел тебя первый раз, у меня какой-то тумблер сработал. Вот стоит передо мной старуха, а в её чертах что-то сквозит знакомое, родное. Ты за стол села рядом, у меня сердце зашлось. Я не мог понять, что со мной творится, пока ты имя своё не назвала. Еле сдерживался. И прокалывался специально, чтобы ты догадалась, что это я.

– Я не догадалась, что ты – Степан, но надеялась, что это так, – проговорила шёпотом. Но меня уже отпустило, и я заговорила более уверенно. – Ты же говоришь на русском? Очень уж не естественно ты его коверкал.

– Говорю, – нервно хохотнув, ответил Стефанс-Степан и продолжил на русском. – Я тебе сейчас государственную тайну выдам. Наш король тоже знает русский язык.

– Расскажи о себе. Как всё произошло? – пропустила я мимо ушей знание королём русского языка.

Стеф задумался, встал, подошёл к окну и, глядя в окно, начал рассказывать.

– Нас было пять человек. Я неделю, как получил старшего сержанта. Связист – младший сержант Андрей Величко, украинец, кинолог – ефрейтор Александр Стукалов, белорус, и два бойца: рядовые Фарид Идрисов, башкир, и Семён Воронцов, земеля. Интернационал. Вооружены карабинами с боевыми патронами были все. Шли обычным маршрутом. Когда подходили к секретке, где был установлен аппарат связи, заметили какое-то нарушение. Сразу не поняли, в чём дело. Стали просматривать. Вдруг взрыв и обвал, – Стеф замолчал, переживая давние события.

– Семён Воронцов домой вернулся без ноги, – воспользовалась я заминкой Стефа. – Он же из соседнего района. Приезжал через пять лет. Альбом твой армейский с песнями и стихами привёз, письма. Рассказал, что он в стороне стоял, дальше тропу осматривал. Ему осколок скалы прилетел. Левую ногу до колена раздробило. А вас троих сразу, насмерть. Ты и связист под самый обвал попали, кинологу голову размозжило, а Фарида не нашли ни раненого, ни мёртвого. Собака живая осталась. Она и привела людей с заставы.

– Фарида не нашли? Куда девался?

– Семёну друзья рассказывали, пока его ещё в Москву не увезли, что Фарид исчез бесследно. Собака следа не взяла, крутилась на одном месте и скулила. Но, сказывал, что скулила не так, когда след присыпан порошком, отбивающим нюх, а с подвыванием, как по покойнику. Но, вроде, дело это как-то замяли и памятник на вашей могиле поставили на четверых. Родители твои ездили на могилу, когда похоронку получили. А потом что было? Здесь.

– Очнулся непонятно где, – Стеф развернулся, продолжая стоять у окна. – Тело не моё. Люди не знакомые, одежда не наша. Лежу на земле. Это позже я узнал, что во время учебного боя, когда в мой слабенький щит влетел сгусток файера, у меня душа улетела. Тоесть не у меня, а у Стефанса Вудворда, студента первого курса боевого факультета Королевской Магической Академии. То, что тело не моё, я понял сразу, как пришёл в себя. Ты же помнишь, каким я был? Да ещё в армии подкачался. А тут не я, тут хлипик какой-то. Потом выяснилось, что моложе меня на два года. Меня в лекарскую унесли. Студентам с лекарского факультета показывали, наблюдение установили. Лекари сразу определили обмен души. Полгода в клоунах ходил, пока студенты зачёты не сдали. Ходячее учебное пособие. Ну, и ребята-одногруппники молодцы – занимались со мной, помогали осваиваться. Родителям спасибо, не отказались, привечали, как родного. Да для них-то и был родной, только сильно переболевший и памяти лишившийся. Но с их помощью в памяти многое восстановилось. И братья. Старший на последнем курсе учился, а младший на три года моложе. Много чего порассказали. Тут ещё сработал эффект сердечной памяти, или как ещё называют, память тела. И я к родителям крепко привязался, с братьями у меня тесная дружба. А ещё меня род признал. Меня на неделю домой отпустили. С магией у меня что-то случилось – не проявлялась. Родители в родовой храм привели. Я такое впервые в жизни видел. Жуть. Привидения родственников. Целая толпа. Совещались, что делать? Почему без магии остался? Старец там был. Древний. «Не могу, – говорит, – больше в мире существовать. Устал. Отпустите на перерождение. Мальчишке Силу свою передам». Остальные духи с ним согласились. Молитву какую-то хором пропели, или заклинание это было. Я ни слова не понял. Только почувствовал, как по телу огненная лава растекается, кончики пальцев рук словно иголками прокалывают. Я сознание потерял. Очнулся в кровати, а рядом в кресле мать сидит, дремлет. Отец вошёл, увидел, что я очнулся, мать за плечо тронул. В общем, вернулся в Академию с ещё бóльшим уровнем Силы владения магией. Учился управлять ей. Над телом, что мне досталось, я, конечно, поиздевался. Я в армии боксом занимался и самообороной. Вот и тут не растерялся. Сам тренировался и ребят привлёк. Перчаток боксёрских не было, так студенты с артефактного факультета придумали артефакт – «воздушная перчатка». Внутрь кожаных рукавиц закладываешь в ладонь камешек и сжимаешь кулак. Образуется вокруг кулака поверх рукавицы воздушный плотный щит. Рука защищена и удар пружинит. Но синяки в месте удара сразу образуются.

– А как ты к королю в друзья попал?

– Откуда знаешь?

– Да как только мы вошли, Величество сообщил нам об этом. Он сказал, что его друг и Глава Магконтроля герцог Стефанс ду Вудворд подсунул ему очень секретные документы и просил оказать нам помощь.

– Вот ведь! Просил же, чтоб меня не выдавал. Да что уж теперь. Сдружился-то я не с королём, а ещё с принцем Доджем. Он в нашей группе был. Нормальный парень, не высокомерный, общительный. Мне очень во многом помог. Меня хотели отчислить из Академии, так он упросил отца посодействовать, чтоб оставили. Дали нам с ним срок полгода. Если я по знаниям не выровняюсь со всеми, то вынужден буду с Академией попрощаться. Вот он за меня взялся и группу привлёк. Когда мы с Доджем сдружились, я много ему рассказывал о Земле. Он потребовал обучить его моему языку.

– Зачем?

– Он заявил, что когда станет королём, а я Главой Магического Контроля, мы введём русский язык, как тайный. И обучать этому языку будем под магической клятвой. Так что русский язык в королевстве знают наши послы, разведчики, ну и ещё несколько человек.

– Вы же в дружественных отношениях с соседями. Зачем вам у них шпионы?

– Отношения дружественные, но присматривать за соседями нужно. Особенно за Познарией.

Я слушала Стефа со странным двойственным чувством. Я надеялась, что всё же это он – Степан. Ждала этого разговора, признания. Но где сумасшедшая радость со слезами и счастливым смехом? Что-то во мне оборвалось, и душа наполнилась давящей пустотой. Неужели я надеялась на другое? Ожидала услышать, что он Николай? Наверное. Я же Степана не любила, только думала, что люблю. Что было между нами? Несколько минут разговора шестнадцатилетней девчонки с полупьяным девятнадцатилетним парнем, один поцелуй с обещанием ждать, потому что так и так ещё подрасти нужно, и три года переписки. И чувство превосходства над признанными красавицами, особенно перед сестрой, гордилась, дурёха: вот, мол, не вас, красивых скороспелок, и не тебя, сестрица, выбрал первый парень на селе. И всё. А эти три года всегда рядом был Николай, мой Колька, мой почти сиамский близнец. И даже когда он уехал учиться на лётчика, и мы встречались раз в полгода, и кроме почти целомудренных поцелуев ничего не было, он оставался МОИМ. Мы с ним вросли друг в друга. О Степане я такого сказать не могла. А когда Кольки не стало, во мне образовался вакуум. И этот вакуум я лелеяла, пестовала, пока не увидела беспомощность и растерянность Юрки Скорнякова, ехавшего в автобусе из роддома с месячной малюткой на руках. В дом малютки он дочь не отдал. В тот же день я пришла к нему. Вакуум постепенно заполнился проснувшимся материнством. И вот теперь передо мной сидит мужчина, в котором живёт душа Степана, смотрит на меня выжидающе, а у меня и слов нет. Подожди, Стёпа, я сейчас, я не позволю пустоте разрастись до вакуума. В груди запекло, и по щекам потекли слёзы.

– Лёв, ты что? – мужчина подошёл, присел на соседний стул, обнял меня. – Тише, тише, Лёвушка, не плачь. Ты теперь точно не одна. Я всегда буду рядом. Что в моих силах, во всём помогу. А в моих силах очень многое. Я не последний человек в королевстве. Ты лучше расскажи, как там мои? Кто жив, кого нет, как жили, как ты жила?

Я, вдох-выдох, сгребла себя в кучку, сжала в кулак, всхлипнула, успокаиваясь. Выпуталась из рук Стефанса-Степана.

Рассказала об изменениях в государстве. Но это было потом. А сначала была нелепая гибель Николая. Споткнулась судорожно на имени, рассказывая о его гибели.

Стеф, нет, Степан скрежетнул зубами, стискивая челюсти так, что резко проявились желваки.

– Как только родители пережили?

– Очень тяжело. Тётя Дарья с сердцем слегла, пролежала в областной больнице почти два месяца. Дядя Гриша запил, было, по-чёрному, но вовремя остановился. Серёжа с Груней удержали.

– А ты? Любила ведь его? Не говори ничего, не надо. Вижу, что любила. В письмах мне всё о деревенских новостях писала, а о любви ни слова. Я надеялся, что вернусь и добьюсь ответного чувства. Что у вас с Колькой ничего серьёзного, так, юношеская влюблённость. Посмеивался, когда от брата письма получал. Он в каждом письме твердил: не надейся. ОНА МОЯ! Крупными буквами.

– Да, любила. Он меня берёг. Понимаешь, берёг. Всё говорил, что, чтобы семью создать, надо базу иметь в виде зарплаты. Мечтали, что оба окончим учиться, вот тогда…. Когда его не стало, для меня свет погас. Жила в потёмках, без радости. Берёг. А я, сбережённая-то, Юре Скорнякову досталась. Но… о-о-ох, – я даже воздухом захлебнулась от неожиданной мысли, – вот прямо сейчас я вдруг поняла одну вещь. Тогда, в то время, я не задумывалась об этом. А сейчас, вспомнила тот период, наши отношения. Вот ты сказал, что я любила Николая. И я признала это. А сейчас поняла – любила-то я его не как мужчину. Да и он тоже. Тут была другая любовь. Мы слишком проросли друг в друге. Не заметили, как стали почти братом и сестрой. Мы всегда были вместе, с ясельного возраста. И, конечно, любили друг друга. У меня, да я думаю, и у него было внутреннее табу на близость. Потому и тянули с женитьбой. Сами не догадываясь, почему. Слушай, Стёп, может, тогда и началась моя подготовка для этого мира? Господи, неужто? Я говорю сумбурно, может не всё понятно. Да, ладно, что сейчас-то об этом толковать? Жизнь земная закончилась. А здесь посмотрим, как всё сложится.

– Посмотрим, – согласился Стеф. – А как меньшие?

– Серёжа выучился на агронома. Дорос до директора совхоза. И только вывел его в миллионеры, в стране раздрай начался. Советский Союз распался, только воспоминания остались. Каждая республика сама по себе жить стала. И я прибыла сюда из России. Но Серёжа молодец, долго хозяйство на плаву держал. Груня на учителя истории выучилась. С должности директора школы на пенсию ушла. Юлька, сестра моя старшая, ещё при тебе в педе на инязе учиться начала. Ей иностранные языки легко давались. Переводчиком работала в Москве. За французского посла замуж вышла. Так во Франции и живёт.

– А ты? Почему ты зоотехник? Ты же хотела на ветврача учиться.

– А это Колька уговорил. Ему не нравилось, что я буду с больными коровами возиться. Стеф, ты в первый день проговорился, что у тебя не семеро по лавкам, а только один. Кто? И где жена?

– Жена? Нет жены. Любви между нами настоящей не было. Так. Влечение, которое выветрилось. А сын родился. Тут я по уши в работе увяз. В Магконтроле уже служил. День и ночь на службе. Против короля заговор был. Раскрыли, конечно. Только король магии лишился, выгорел. Доджу пришлось короноваться. Я пока заговорщиков отлавливал, жена любовника завела. Когда со всей этой бедой разобрались, она и заявила, что уйти хочет. Я возражать не стал. Ты ведь знаешь, кто у нас на северо-западе в соседях? – Я кивнула. – Она оказалась истинной парой послу княжества Вергройш. А оборотни просто зациклены на парах. Сына я не отдал. Я его Николасом назвал. Домашнее имя Колька. Три года ему было. Мы, когда один на один остаёмся, на русском разговариваем. Ему через месяц двадцать лет исполнится. Будет в Академию поступать.

– Так у вас разводы разрешены?

– Нет. С разводами очень сложно. Объяснения: характерами не сошлись, он на стороне семью завёл или она изменяет – не принимаются. Должна быть очень серьёзная причина: частичное магическое выгорание одного из супругов, приведшее к неизлечимому бесплодию или вот, как у меня. Наш развод на государственном уровне решался. Учитывая моё согласие, развод разрешили. Обряд в главном Храме Праматери совершён был.

– А сын с матерью общаются?

– Конечно. Пока она с мужем здесь, в столице жила, часто с Колькой общалась. Но потом вернулись в Вергройш, редко видятся. Её муж княжичем был, так пять лет, как Великим Князем стал. Но Колька с матерью переписываются. Он прошлым летом гостил у них. С младшими братом и сестрой близкое знакомство свёл. Брат его на два года младше, а сестра на пять. Может на бал придут. Как встреча с королём прошла? – без перехода, спросил Стеф.

– А тебе разве не доложили?

– Ещё не успели, – усмехнулся.

– Нормально встреча прошла.

– Ты показала ему портрет?

– Да. Портрет Его Величеству понравился.

– Что значит понравился? Он его у тебя не забрал?

– Так бы я ему и отдала. Он сделал копию. Себе копию взял, а оригинал у меня остался.

– Надо будет у него её взять и к делу присовокупить.

– Не отдаст, – усмехнулась я.

– Почему?

– Это реликвия его семьи.

– То, что этот портрет реликвия твоей семьи, я понимаю. Но какое отношение он имеет к Его Величеству?

– Вот ты и спроси у Величества. Что ты у меня-то спрашиваешь? Я чужие секреты не выдаю. Может, он тебе, как другу, расскажет.

– Смотри-ка, у тебя с королём уже общие секреты появились, – съехидничал Стеф. – Лёв, а ты помнишь, как я вас с Колькой от матерщины лечил?

– Ещё бы не помнить, – ответила, засмеявшись. – Такое не забывается. – И я погрузилась в воспоминание.

* * *

Да-а-а, была применена к нам такая воспитательная мера, как мытьё рта мылом. Мы с другом, это нам было по двенадцать лет, сидели у них на крылечке и азартно обсуждали фильм «Зорро», щедро приправляя свои эмоции красочными эпитетами русской народной речи. И откуда его только вынесло на наши головы?! Ведь дома никого не было! В свои пятнадцать лет Степан уже тогда был силой почти вровень с мужиками. Спортом занимался и отцу в кузне помогал. Молотом-то ещё не махал, а железяки всякие с места на место перетаскивал.

– Во, даёте! – прозвучало у нас над головами. Мы, аж, подпрыгнули. – Красиво излагаете.

Ухватил нас так быстро, что мы с мест дёрнуться не успели. Обеими руками одновременно. Кольку за брючный ремень, а меня за руку и потащил к умывальнику, висевшему на столбике. На высоте двух метров был вбит крюк, на котором крепился конец бельевой верёвки. Вот на этот крюк наш палач подвесил Кольку за ремень, как Карабас Барабас Буратино. Колька потрепыхался, потрепыхался, да и успокоился, поняв бессмысленность своего действия. Мы, два глиста в обмотках, даже сопротивляться не могли. Меня не подвесить – я в лёгком сарафанчике. Меня между ног зажали. Я не сразу допетрила, что собирается сделать этот бугай. И только когда он взял в руку мыло, до меня дошло, и я заорала.

– Молодец! – ехидно похвалил экзекутор. – Открывай рот шире и ори громче. Вон, дядька Леопольд на обед домой идёт. Я его сейчас на помощь позову.

У меня сразу звук выключился. Отец у нас строгий был. Не бил, но всё равно я его побаивалась. Да и стыдно, как узнает, что я материлась.

* * *

– Что, Лёвушка? Отучил я вас с Колькой нецензурно выражаться? – приобнимая меня за плечи, спросил со смешком.

– Отучил, – подтвердила я. – Пришлось для выражения эмоций изобретать заменители. Но однажды меня вынудили. Сорвалась. Я уже главным зоотехником работала в совхозе. Мне Уазик выделили, а водителя не дали. Ставки такой не было. Вот я сама на нём и моталась по отделениям. Эдька Шварц инженером по технике безопасности работал, а Скорняков главным инженером. Мы втроём от совхоза учились. Так и проработали всю жизнь в родном совхозе. Эдька не женат был. Он вообще до тридцати лет не женился. По отделениям летом на «Урале» с коляской разъезжал, да всё с какой-нибудь разбитной девицей. А у Скорнякова жена вторым на сносях ходила. Приехали мы на первое отделение. Скорняков-то приехал проверить ход работ по ремонту и подготовке оборудования к зимовке, а Эдька активную деятельность изображал. Они решили со мной попутно на летнюю дойку заехать. Оба на мотоциклах. Только у Скорнякова «Иж» был, но тоже с коляской. Вот и заехала я с этаким эскортом. А тут ЧП. Пьяный в зюзю пастух пригнал на обеденную дойку только треть стада.

Да-а-а, не довелось тебе послушать, какими я матюгами крыла нерадивого пастуха. Так и хотелось бичом отходить. Кроме этих двоих, ещё мехдояр, бригадир и ветсанитар стояли с раскрытыми ртами, заслушавшись, и ещё четыре доярки. От меня никто никогда нецензурного выражения не слышал, а тут такой концерт. Такие познания русской матерной речи на слушателей вывалила, что сама потом удивлялась, откуда во мне что взялось. «А вы что стоите, рты раззявили?», – напустилась, разгорячённая нерадивым пастухом на мужиков, спустив на них матерную «этажерку». Раскрутила бич над головой и дёрнула, вложив всю оставшуюся злость. Щёлкнуло знатно. Не зря с детства тренировалась бичом щёлкать. Кончик бича по земле ударил возле пяток пастуха. Тот дернул в сторону, матюгнувшись. А я швырнула бич бригадиру под ноги. «Езжай, собирай скотину. Чтоб ни одна доярка не пожаловалась, что корова, какая, не доена осталась. Всё, концерт окончен», – сказала с сарказмом и поклонилась собравшимся зрителям. Села в машину и уехала в другую бригаду. Только когда к машине шла, услышала, как Эдька Скорнякову сказал: «Ну, и кто такую бабу в жёны возьмёт? Это ж ведьма злючая, да ещё бичом орудует, как заправский цыган». Не слышала, что Скорняков ответил, а я выкрикнула: «Не надейся, тебе не достанусь. А кто возьмёт, так тот и разу не пожалеет, что взял».

– Не пожалел Юрка?

– Не знаю. Но я повода не давала. Мы с ним хорошую жизнь прожили. Стёп, а тебе не приходило в голову, что ты не один попал сюда. Не думал, что не один погиб?

– Думал. Что связист Андрюха Величко тоже со мной погиб, я не сомневался. Но как узнать? Когда в Магконтроле служить начал, пытался узнать о случаях обмена душ в одно время со мной. Разве только в Познарию кто попал или к вергройшам. Но это другие государства. Я вот думал, что к вергройшам точно кто-то одновременно со мной попал. Уж что-то слишком подозрителен резкий скачок в разнообразии и качестве изготовления металлических изделий. Сашка Стукалов всё с железками возился. Из консервных банок игрушки мастерил: интересные фигурки клепал, технику разную. А Фарид на лошадях был помешан. Его отец зоотехником на конезаводе работал. Фарид от нашей части в соревнованиях по конному спорту участвовал. Прослужил-то всего полгода. Его в сборную России включили, а тут такое…

– А у дочери Марилицы имя русское. Тоже загадка.