Текст книги "Попаданство с вакансией (СИ)"
Автор книги: Нюра Осинина
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Так Эдька тоже всех девчонок в купальниках видит, а все одно лапать лезет.
– Значит, никто тебе по-особенному не нравится? – вернулся к своему вопросу друг.
– Ну, так я тебе и сказала, – смеясь, спрыгнула с жерди и оказалась в крепких лапищах Степана. Как это он так незаметно тут оказался?
– Осторожней, попрыгунья, – аккуратно поставил у столбика. – А ты что тут сидишь? – обратился к брату. – Там дружки твои банку с бражкой спёрли, тебя обыскались. Шуруй, – слегка подтолкнул. – Мне с соседкой поговорить надо. Тет-а-тет. Да не зыркай, – успокаивающе проговорил, похлопав Кольку по плечу, зло стрельнувшего в брата глазами. – Ничего с твоей подружкой не случится, не обижу, поговорю только. Иди, иди.
Колька, не глядя на меня, сунув руки в карманы, медленно, насвистывая, побрёл меж грядок к калитке во двор. Степан, обложив меня ручищами, уперев их с обеих сторон в жердь, вздохнул, дыхнув на меня водочным свежаком. Я поморщилась.
– Извини. Ты же знаешь, что я не пью. Сегодня первый раз. Принудили. Пришлось стопарь захлебнуть. Так говоришь, никто из мальчишек не нравится. А я?
Нравился. Ой, как нравился! Степан в прошлом году, по окончании школы, пытался в лётное училище поступить, но забраковали. Что-то там с вестибулярным аппаратом неладное. Зиму дома был. Отцу на кузне помогал молотобойцем. А нынче, вот, в армию уходит. Весной девятнадцать лет исполнилось. Красивый, Степан-то. Высокий, мускулистый. Светло-русый чуб завивается, глаза синющие, курносый немного. Колька тоже красивый, но масти другой и против Степана мелкий. Но Колька ещё пацан, а этот взрослый парень. Мужик. Я же знаю, что он к «весёлой» вдове Агнейке похаживал.
Стою перед ним, глаза прячу.
– Нравишься, – прошептала и покраснела до слёз.
– Лёвушка, девочка моя, – проворковал и стал целовать.
По-настоящему!!! Мы с мальчишками целовались, когда в «бутылочку» играли. Это не то, что происходило сейчас. Меня жаром окинуло. Ой, мамочка! Коленки подгибаться начали. Степан прервал поцелуй.
– Сладенькая, – хихикнул, – ребёнок ещё совсем.
– А ты извращенец. Ребёнка по-взрослому целуешь, – зло, со слезой выкрикнула и стукнула кулаками в грудь. – Иди, вон, с Агнейкой целуйся или с Юлькой. Она тебя любит.
Парня качнуло назад, но он успел ухватиться одной рукой за жердину изгороди.
– Не сердись. Я же попрощаться пришёл, – пропустил Степан мимо ушей моё высказывание про Агнейку с Юлькой. – Ждать будешь?
– Я-то так и так тебя дождусь. Сам же сказал, что ребёнок ещё. Но специально ждать не обещаю. Школу закончу, в институт поступлю. Это ты, смотри, жену из армии не привези, как Петька Судаков.
– Вот и договорились, – развернулся, сделал несколько шагов, не оглядываясь, – а пока служу, у тебя и полапать будет за что, – заржал. Оперевшись одной рукой о столбик рядом с калиткой, легко перескочил через изгородь во двор.
Вот жеребец не взнузданный! Выпендрёжник. Ой, мамочка, а губы-то как горят, руки трясутся, и плакать хочется.
Не дождались мы Степана. Ни я, ни родители. Степан на Кавказе на границе служил. Письма мне писал душевные. Природу описывал, красоты южные. О любви ко мне, что любовь эта помогает ему переносить тяготы службы. Фотокарточку прислал в военной форме на фоне знамени. Это их фотографировали, когда присягу давали. И каждое письмо поцелуями заканчивалось. Я в этом месте краснела, когда читала и каждый раз его поцелуй вспоминала. А потом пришло извещение из части. Погиб Степан под обвалом во время обхода пограничной полосы. За два дня до приказа на дембель.
Степана проводили, а Колька-то остался. Как пёс сторожевой вокруг меня крутился. Парни над ним смеялись, что он меня для брата стережёт. А когда сообщение из части пришло, что нет больше Стёпы, Колька всем своим поведением доказал, что я его. И берёг он меня. В те годы такого развратного баловства не было, как сейчас. Девушки себя для мужей берегли, да и парни бережнее относились, ответственнее. Были, правда, случаи, но очень редкие, когда девушки до замужества невинность теряли.
И ещё вспомнилось. Я как-то разговор двух соседок нечаянно подслушала. Это когда мы после окончания школы дальше учиться пошли. Я в сельхоз, на зоотехника, а Колька мечту Стёпину и свою осуществил – в лётное поступил. Мы уже третий год учились, переписывались, а встречались только на каникулах. Я-то домой часто наведывалась. Институт в областном центре. По железной дороге два часа езды. Вот и прикатила на седьмое ноября – День Октябрьской революции.
В своей комнате была, когда соседка пришла, мать Колькина. Я внимания на их разговор не обращала, пока своё имя не услышала. Ухо к двери и затаилась.
– Уж коли со Стёпушкой такая беда случилась, так может с Николаем сложится, – произнесла, тяжело вздохнув, тётка Дарья. – Ведь он её с седьмого класса любит. Отец как-то пошутил над ним: «Что, Николай, на девочек-то уже поглядываешь? Вон, какие красавицы в вашем классе расцветают». «Что они мне, пусть цветут», – ответил и заявил, да так серьёзно: «Я уже выбрал. Я на Лёвке женюсь». «Тю-у, на щепке-то соседской? Заноза та ещё», – подколол отец. Так вот я и говорю, может, даст Бог, сложится у них.
Не сложилось. Не окончил Николай лётного училища. Не успел. Во время тренировочного полёта на последнем годе обучения что-то случилось с его самолётом. Был вынужден катапультироваться. Не сработала автоматика раскрытия парашюта катапульты. Конечно, родителям этого не написали. Приезжали друзья, сопровождавшие цинковый гроб, рассказали подробности. Замуж я только в двадцать восемь лет вышла, за вдовца. За Юрку Скорнякова. У него жена вторыми родами умерла. Тяжёлые были роды, а она до последнего тянула, в роддом ехать не соглашалась. Вот и дотянула. Ребёнок не правильно шёл. Ребёнка спасли, а её не смогли. У нас с Юрием ещё двое родилось – сын и дочь. Я сама к нему пришла. Он и не грубый вовсе оказался, ласковый, заботливый и хозяйственный. Хорошо жили, ладно. Три года назад инфаркт его скосил.
* * *
Нелёгкие воспоминания навеяла встреча с магом. Интересно, а на Земле его как звали? А, вдруг, душа Степана или Николая в этот мир попала.
Глава 7
Утром Милли соскочила с палатей и ойкнула. С её руки со звоном свалился браслет. Рэд подцепил его палочкой и отнёс на свой рабочий стол. Приказал не трогать. А Милли разрыдалась от облегчения.
Я встала с заплаканными глазами. Сказала, что приснились внуки. Я действительно по ним соскучилась.
Заскочил Стеф, позавтракал с нами, сделал слепок моей ауры и отправился на службу, прихватив Миллин браслет. Слепок. Прозрачная, бесцветная каменная пластинка не толще полсантиметра, с мою ладонь. Подержал передо мной, пошептал что-то, абракадабру какую-то, и вот тебе, слепок готов.
В обед заявился с видом победителя. В Магконтроль поступило заявление, что вдова Вивьена Осдорт Л.-Л. Крюгерес-Осдорт пять дней назад ушла в горы за травами для зелий и не вернулась. К заявлению прилагались графический портрет, сделанный неизвестным художником десять лет назад и слепок ауры.
– Нет, вы только посмотрите – одно же лицо! – тыча пальцем в рисунок и подставляя его сбоку моего лица, довольно произнёс он.
И действительно, сходство было невероятное. Только она оказалась не такой же старухой, как я, а значительно моложе. Выглядела лет сорока. А с аурами вообще что-то непонятное. Они отличались, конечно же, но не как ауры чужих людей, а как дальних родственников. Что-то там мелькало одинаковое.
– При замене душ, аура меняется. Она же не на теле, а на душе. У мертвеца, расставшегося с душой, ауры нет, – объяснил Рэд.
Они камни рассматривают, что-то там видят, а я ничего не вижу. Что там искрит, что сияет? Какие пятнышки «интересненькие» высмотрели? Ничего я не увидела. Да и ладно. Они маги.
– Сейчас со своими ребятами пойду на расследование. Надеюсь, вечером будет результат, – сообщил Стеф и умчался, прихватив портретный рисунок с камнями-слепками аур.
Стеф ушёл, а мы остались. Каждый по-своему переживая новость. Я, например, в полном раздрае чувств. И надежда на будущее, и женщину незнакомую жалко. В какую беду она попала? Неужели именно на её место меня перенесли? Ведь получается, что я появилась в этом мире на второй день, как ушла эта женщина за травами. Может и погибла в тот момент, как я появилась? Это что получается? Я виновата в гибели женщины? Ведь это мне нужно место под солнцем этого мира.
– Ну, и чего скисла? – приобняв меня за плечи, спросил Рэд. – Не виновата ты ни в чём. Не бери в голову.
– Откуда ты…
– У тебя на лице такой ураган эмоций, – не дал договорить Рэд. – И все мне не нравятся. У меня настоечка есть. В самый раз в такой момент выпить. Выпьешь? Раз у тебя с собой вино, значит выпьешь.
Вот Змей-искуситель? Я ещё ответить ничего не успела, а он уже из рабочего шкафчика литровую глиняную баклажку достал, заткнутую деревянной пробкой, на стол поставил, потом две кружки, лепёшку купленную, кусок сыра.
– Милли, достань-ка из своей сумки узелок с продуктами, – попросила я.
– Что это у вас тут? – поинтересовался Рэд.
А что у нас? Половинка каравая хлеба, пластик бекона с мою ладонь почти в три сантиметра толщиной, пять баранок с маком, селёдина. Вот ещё оливки. На закуску пойдут. Банка ананасов пластиками. Тоже можно на закусь пустить. Огурец, две помидорины. Чай, кофе и ванилин приберу. Не буду развращать аборигенов. Зефир – это сладости, на закуску не годятся, но на ужин пойдут.
Милли оливки не понравились. Взяла одну, разжевала, переморщилась, но не выплюнула. Ананас понравился. Я сироп Милли в кружку слила, нам по пластику, Стефу один оставили, остальное ей. Хлеб в пространственном кармане сохранился свежим, оставили на ужин, баранки и селёдку тоже.
– Это что? – спросил Рэд, рассматривая огурец длиной почти тридцать сантиметров.
– Это огурец, – ответила. – Плод травянистого растения.
– А его нельзя оставить на вызревание, чтобы получить семена?
– Я не думаю, что они вызреют. Это гибрид. У него семена пустые.
Рэд обхватил ладонями огурец и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Потом отмер и посмотрел на меня.
– Оставим его, не будем есть. Он на четверть жизнеспособный, – вынес вердикт.
– А эти? – показала я на помидоры.
Рэд так же продиагностировал их и тоже велел оставить. Ну, вот, огурец и помидоры избежали участи стать закуской. У них появилась высокое предназначение – стать родоначальниками нового вида овощей в мире Рэвингейра.
Настоечка у Рэда оказалась не ниже двадцати пяти градусов, а может больше, но немного до водки не дотягивала. Крепкая, в общем, с винным приятным кисло-сладким вкусом. Я осилила только полкружки, это со стакан получается. И поплыла. На Земле я ещё позволяла себе в хорошей компании выпить водочки пятьдесят грамм.
Мили смеётся, а я чувствую, меня сильно развозит и в сон тянет. Рэд помог на полати взобраться, и я отрубилась.
Проснулась я под вечер, бодрая, без ощущения похмелья. В это время пришёл Стеф.
– А где Лео? – спросил, не видя меня.
– Вон, в дупле пьяная спит, – ответил со смешком Рэд.
– Пьяная? – удивился Стеф. – Ты серьёзно? Пьяная?
– Её дедушка настойкой напоил, – сдала Милли.
– Зачем? – продолжал удивляться Стеф.
Я, неспеша, стала спускаться с полатей, задерживаясь на каждой ступеньке.
– Пришлось, – ответил Рэд. – Надумала себе, чего не следует. Ерунду всякую. Ну, чего там зависла? – это уже мне. – Давай живее. Или не проспалась ещё?
– Да проспалась я, – ответила, ныряя в туалет. – А кто Лёвика кормил? – спросила, выходя.
– Да ты и кормила, – хихикнув, ответила Милли.
Веселятся, значит. Ну-ну.
– Как я могла кормить, если спала?
– Я к тебе Лёву с поилкой подняла. Мне дедушка велел. Я его двумя пальчиками за шкирку взяла и подняла. Он наелся, тебе на живот забрался и уснул. Сейчас только сняла, – в подробностях доложила Милли. – Посмотри, у них глазки очистились.
– Ой, какие синенькие! – склонилась я над леопольками.
– Хватит умиляться, садитесь к столу, а то вон, Стефу не терпится новостями поделиться, – скомандовал Рэд.
– Только после ужина, – предупредил наши вопросы Стеф. – Тут на столе что-то новенькое, это вот попробовать и не терпится.
Рэд селёдку почистил, от костей избавил, порезал на четыре части, а потом эти части мельче порезал и каждому с пожаренным бульбаром на тарелку положил. Стефу поставил ещё и тарелочку с ломтиком ананаса и четырьмя оливками.
– И что это? – спросил Стеф, глядя на меня.
– Зелёненькие – оливки, а это, – указала я на ананас, – ломтик консервированного ананаса.
– Ешь ананасы, рябчиков жуй – день твой последний приходит, буржуй, – вдруг продекламировал Стеф на русском с сильным акцентом, коверкая слова, и хитро глянул на меня.
Рэд заменил скамейку на две табуретки, и мы сидели напротив друг друга. Ага, значит больше не шифруемся. Подождём, что дальше будет. Я даже удивления не выказала, но внутри что-то опять ворохнулось.
– Ана-насы я пробовал, а оливьки не доводилось, – произнёс Стеф, прожевав оливку. – На закуску сойдёт, на любителя. Огувчики лювче, малосолые, – проговорил на исковерканном русском и подмигнул.
Селёдка понравилась, но не удивила. Разные виды морской рыбы доставляют по всему королевству, как в свежем виде, сохраняемую магией в специальных ёмкостях, так и солёную. Но вот пряного посола у них нет.
Зефир к чаю, точнее, к отвару, пришёлся в самый раз. Шоколадная глазурь вызвала особое внимание. Пытались найти вкусовой аналог, но вынужденно признали, что ничего похожего нет, даже в других странах, из коих привозят редкие фрукты и сладости.
– Лео, а ты можешь такое приготовить? Из чего изготовлены эти сладости? Чем обсыпаны вот эти шары? – задал очередью вопросы Стеф.
– Шары посыпаны кокосовой стружкой. Из чего этот зефир изготовлен, я сказать не могу. Но внукам я готовила из яичного белка. Не знаю, смогу ли его приготовить здесь. Если будут все необходимые ингредиенты, то возможно, – ответила на вопросы с последнего.
– Что такое кокос, я помню. Но он растёт в тропиках и его не было в наших ма-га-зи-нах. – Стеф, словно маленький мальчишка, собрал в коробке из-под зефира осыпавшуюся стружку и положил в рот.
– В наших магазинах есть разные экзотические фрукты, о которых мы в пору нашей юности даже не слышали, – ответила я, наблюдая за Стефом.
Управились с ужином и поудобней разместились внимать сообщению Стефа. Правда, удобней разместились я да Милли, заняв диван. Мужчины заняли табуреты.
– На расследование я пошёл сам, – начал рассказывать Стеф, – взяв из лучшей пятёрки двух молодых бойцов, год назад пришедших в службу Магконтроля после окончания Академии.
Из рассказов селян мы узнали, что выгоревшие маги семейная пара Осдорт в селении появились семь лет назад и поселились на отшибе. Вивьен был выжжен больше, чем жена, поэтому постоянно болел. Как в действительности звали женщину, никто не знал. Староста, видевший их документы, сказал, что там только две буквы «Ли» с точками и чёрточкой прописаны. Муж её называл ЛиЛи. Жили тем, что ЛиЛи занималась лéкарством, заготавливала целебные травы и увозила в город. Как целитель, она была слабенькая, но первую помощь оказать могла. Целебные зелья её были очень действенные и у знахарок шли нарасхват. Полгода назад Вивьен Осдорт скончался и ЛиЛи начала сдавать. Её мучили головные боли. Она часто теряла сознание. Местные знахарки сказали, что она, скорее всего, перестала готовить для себя зелья, поддерживающие здоровье и те крохи магии, что в ней ещё сохранялись. Из рассказов селян мы сделали вывод, что Л.-Л. Крюгерес-Осдорт не захотела больше жить.
– А её вы нашли? – взволнованно спросила я.
– И да, и нет, – ответил Стеф, глядя на меня с хитрым прищуром.
– Скорее всего, да, – констатировал Рэд, глядя на него.
– Мы пошли в горы в том направлении, куда указал нам паренёк, видевший, как уходила ЛиЛи, – продолжил рассказывать Стеф. – Нам пришлось разделиться, чтобы захватить как можно шире полосу поиска. Долго блуждать не пришлось. ЛиЛи обнаружил Петрикс. Тело лежало лицом вниз на острых камнях в неглубокой узкой расщелине. На краю расщелины лежала сумка, с какой хозяйки ходят на рынок. Сумка была придавлена камнем. В боковом кармане снаружи сумки мы обнаружили записку. Вот она, – Стеф вынул из нагрудного кармана куртки листок серой бумаги, сложенный вчетверо. – Лео, это тебе.
– Мне?! – удивилась я.
От волнения дрожащими руками, приняла записку, развернула. Ровными строчками выстроились незнакомые красивые витиеватые буковки, складываясь в слова. Сначала ничего не поняла. Потом буквы запрыгали, задвоились, и в глазах замельтешили чёрные мушки. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула, выдохнула успокаиваясь. Открыв глаза, увидела понятный текст. Пробежала глазами и у меня перехватило дыхание. Рядом вздохнула Милли. Прижавшись ко мне, она уже прочла записку и, поддерживая меня поглаживанием по спине, прошептала: «Вместе».
– Успокоилась? – спросил Стеф. – Читай вслух, – попросил, дождавшись моего кивка.
– «Я закончила свой путь», – начала я читать хриплым от волнения голосом.
«Мы хотели уйти вместе, но в мой сон пришла Праматерь. «Потерпи, – сказала. – Она же готова придти в мой мир вместо тебя. Передай ей всё, что сочтёшь нужным, чтобы она могла легко освоиться в моём мире». Я исполняю ЕЁ волю. Л(и).-Л(и)., прими мою сумку. Как только ты её возьмёшь в руки, она станет твоей. Содержимое сумки – твоё. Чтобы начать пользоваться сумкой, вытряхни из неё всё и положи по-своему. Содержимым распорядись по своему усмотрению. Но вместе с сумкой, я возлагаю на тебя свой долг».
Я судорожно вздохнула и взглянула на сидевших напротив мужчин. Они, в свою очередь, внимательно следили за моей реакцией. Милли над ухом хлюпнула носом. Я продолжила читать.
«Л(и).-Л(и)., найди моего племянника, прямого наследника Крюгерес. Праматерь и Боги тебе в помощь. Он может находиться на территории герцогства Бругос. В их лесах был совершён налёт наёмников на купеческий обоз, в охране которого мы с мужем состояли. Обоз шёл в столицу и принадлежал моему брату. Он сам лично вёз подарок королю. С ним ехали жена и десятилетний сын Ёсган Фредрик. Обоз мы отбили, но победа досталась дорогой ценой. Брат и его жена выгорели полностью и скончались, не доехав до столицы. Мы с мужем тоже едва остались живы. Ёс напугался и убежал в лес. Найти мы его не смогли, потому что не осталось в команде мага, имевшего силы на поиск. Возлагаю на тебя свои надежды. Мой долг – твой долг. Леополлия-Леокаддия Крюгерес».
Я закончила читать и, потрясённо, замолчала, тягостно вздохнула. Принимай, Леокадия, подарочек для легализации. Ты же этого хотела? Или нет? Конечно, нет. Не с такой же ответственностью. Одно дело виконтством управлять, как совхозом, ну, пусть, районом. Конечно, мне могут не позволить взять в руки управление. Но это я ещё, конечно, посмотрю. Праздную жизнь вести не собираюсь. Только вот ещё и наследника разыскивай. Но больше всего меня потрясло то, что меня как-то готовили к переходу в этот мир. Как? Неужели моё резкое увлечение фэнтези о попаданках и есть подготовка? И имя. Чертовщина какая-то. От перестановки мест…
– Эй, Лео, – выловил меня из омута размышлений Рэд. – Где твой боевой настрой? Ты уже не хочешь стать виконтессой? Будешь едальню открывать? Или животноводством заниматься, норнисов разводить? – вопрошал, ёрничая.
– Рэд, ты её ещё плохо знаешь, – заявил Стеф, а я выпучилась на него – «А ты так хорошо знаешь?». – Да, да, Лео, я из Со-вьет-ска-ва Сой-уза, – коряво выговорил он. – Родился за два года до начала войны и хорошо знаю из рассказов родителей, односельчан, что именно женщины держали на своих плечах страну, пока мужчины гнали врага за её пределы. Да и после войны, когда не все мужчины вернулись домой, женщинам пришлось нелегко. Это я уже видел и понимал сам. Мне трудно говорить на русском языке, потому что давно здесь живу, и нет практики общения. Так вот, Рэд, открою тебе секрет. Рус-скья женщина, оставшаяся без поддержки мужчины, может такие горы свернуть, что не каждый мужчина справится. И без магии. А я чувствую, что такая, как Лео, не то, что переставит гору, так ещё и вместе с мужиком на той горе.
– Кккак такое возможно? Полное совпадение имени, – вышла я из шокового состояния.
– Вот, наверное, поэтому ты здесь, – уверенно предположил Стеф.
– Но богиня сказала ЛиЛи, что я уже готова её заменить. Но как так? Когда и как она готовила меня для переселения сюда? Я же ничего не чувствовала.
– Лео, ты проанализируй последние месяцы жизни в своём мире и те ощущения, какие были у тебя, когда ты тут появилась, – посоветовал Рэд. – Что ты в этот момент переживала?
– Ничего я не переживала. Ни испуга, ни страха. Истерики у меня не было. Я вообще была слишком спокойна. Ладно, оставим этот пустой разговор. Меня вот что волнует. Где же и как я буду искать того мальчика? – вопросила растерянно.
– С помощью Праматери и Богов, – ответил Стеф. – А они помогут, раз ввязались в это дело.
– А женщина… кх-кх… – у меня, вдруг, пропал голос.
– Тело доставать не стали, ни к чему это. Сожгли магией, – ответил на незаданный вопрос Стеф.
– Зачем? А как же похоронить? Нельзя было?
– Лео, включи мозги, – повысив голос, произнёс Стеф. – Теперь она – это ты. Ведь получается, как нельзя лучше.
Разве так лучше? Я тупо уставилась в дрожащий в моих руках листок. Тяжко вздохнула. Нет. Всё-таки нужно успокоиться и принять поворот в моей судьбе, как должное. Всё правильно. Боги этого мира заботятся о своём творении. Преждевременный уход из жизни одного существа, не должен влиять на линии жизни других.
– Так, значит, сын последнего виконта никуда не исчез? – вспомнила я вчерашний рассказ Рэда. – Занялся торговлей, чтобы не заморачиваться виконтством?
– Выходит, что так, – согласился с моими выводами Рэд.
– А где сумка? – спросила Милли, шаря глазами по помещению.
– Сумка? Должна скоро прибыть, – ответил Стеф и к чему-то прислушался.
Тут дверь проскрипела, но никто не вошёл.
– Рэд, впусти ребят, – попросил Стеф.
Дверь открылась и впустила двух молоденьких парней. В руке одного была сумка. Самая настоящая вместительная кошёлка с двумя удлинёнными ручками. Увидев меня, парни слегка опешили, но, переглянувшись, быстро спрятали эмоции.
Стеф поднялся с табурета, подошёл к ребятам, встал между ними и положил им руки на плечи.
– Знакомьтесь. Мои помощники. Нортон, – слегка хлопнул по плечу парня с кошёлкой.
Тот улыбнулся и лёгким поклоном головы поприветствовал нас. Смоляные волосы традиционно забраны в хвост. Такой же жгучей черноты плотные с красивым изломом брови на крутом лбу и миндалевидные карие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Создавалось впечатление подведённых глаз. Нос узкий с горбинкой, губы, что неожиданно, сердечком. Жёсткий, упрямый подбородок с ямкой.
– Петрикс, – представил Стеф второго парня.
Полная противоположность Нортону. Соломенного цвета волосы, светлые брови, голубые глаза. Мягкий овал лица, задорная курносость, слегка пухлые губы, гладкий подбородок. Петрикс, как и Нортон, только слегка наклонил голову.
Одеты парни, как и Стеф, в чёрные рубашки, чёрные из мягкой кожи тонкой выделки прямые куртки до середины бедра с капюшонами, зауженные брюки из плотной чёрной ткани заправлены в высокие сапоги.
– Петрикс, – Стеф подвёл парня к Милли, – знакомься. Это твоя подопечная Миллиирия. Графиня ду Кэррогес.
Петрикс уже глубже склонил голову. Милли, несерьёзно фыркнув, привстав, ответила кивком. Парень встал рядом с диваном со стороны девушки.
– Лео, а это твой телохранитель, – Стеф подтолкнул Нортона ко мне. – Нортон, твой объект охраны – Леокадия-Леопольдия Крюгер, (брови парня медленно поползли вверх) с нынешнего дня Леополлия-Леокаддия Крюгерес (теперь мои брови дёрнулись, было, вверх, но передумали).
В этот момент о себе дали знать наши питомцы. Парни устремили взгляды под лестницу, где на подстилке заелозились леопольки. Я и Милли встали с дивана, прошли к малышам, заворковали над ними. Проголодались синеглазики. Подхватили их и поилки, вернувшись на диван, устроили малышей к себе на коленях, подставив им соски поилок. Парни с любопытством разглядывали пёстрых зверьков с почти человеческими лицами.
– Это же леополь! – узнавая, с восхищением, произнёс Нортон, приглушив голос. – Первый раз живьём вижу, да ещё дитёнышей.
– В академии есть очень старое чучело взрослого, – пояснил Петрикс. – В кабинете магических существ. Где вы их приобрели?
– На чёрном рынке? В каком городе? – словно опомнившись, тоном следователя спросил Нортон.
Мужчины и я переглянулись, улыбнувшись, а Милли фыркала, сдерживая смех. Уж очень вид у ребят стал строгим.
– Нет, мальчики, они нам достались бесплатно, – ответила я улыбаясь. – А ваш командир разве не предупредил, что здесь живут леопольки?
– Нет, я не стал им говорить о зверьках, решил сделать сюрприз, – сообщил Стеф, сверкнув от сдерживаемого смеха глазами. – Вон они вас как сразу в оборот взяли. – Парни, смущённо, переглянулись. – Ребята, Лео и Милли спасли малышей, когда погибла их мать. Нортон, сумку отдай Лео. Она теперь принадлежит ей.
Нортон, так и стоявший с сумкой в руках, спохватившись, отдал её мне. Кошёлка почти прямоугольной формы, слегка расширяясь к верху, была сплетена из тонких травяных стеблей. Горловина посередине перехватывалась застёжкой-перемычкой. Замком служил голубой самоцвет в серебряной оправе. Две удлинённые ручки позволяли носить сумку на плече под мышкой. Плетение было настолько плотным, что, наверное, в кошёлке можно было воду носить. Стоило мне взять сумку в руки, камешек ярко сверкнул.
– Действительно, хозяйка, – с удивлением произнёс Петрикс.
– А ты сомневался? – поддел друга Нортон.
– Лео, не будешь знакомиться с содержимым сумки? – спросил Рэд.
– Нет, поздно уже. А в ней может столько всякой всячины оказаться, что всю ночь разбирать придётся. Завтра ей займусь.
– Ну а мы уходим, – объявил Стеф. – Ребята, с утра в архив. Что искать, знаете. С полудня сюда. Лео, записку мне нужно подшить к делу.
Я отдала Стефу записку, и маги ушли.
Пока питомцы не уснули, я и Милли провели с ними водные процедуры, сходили в душ сами и, прихватив поилки, поднялись в «дупло», тоесть на свое спальное место. Эх, кормящие мамки, блин!
Уснула я сразу. Накатило спокойствие. Может от того, что впереди замаячила определённость. А как я буду решать поставленные задачи, сейчас ломать голову перед сном не стоит. Как говорится – будет день и будет пища.