Текст книги "Попаданство с вакансией (СИ)"

Автор книги: Нюра Осинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

И Рэд ушёл, но не в дверь, ведущую на улицу, а в ту, что рядом с туалетом.

– Милли, а куда это он? Там ещё один выход на улицу? – с удивлением спросила я, проследив за Рэдом.

– Нет. Там выход на Пути Лесовых.

– Милли, а твой дедушка кто? Что значит Лесовой? Леший, что ли? Или дриад? – вывалила я на девушку понятия из своего мира.

– Леший – это кто? – спросила встречно Милли.

– В моём мире – Хозяин леса, его Хранитель, магическая сущность, иногда принимающая облик человека.

– Не-е-ет, – засмеялась Милли. – Дедушка не сущность. Он человек. До Лесового он был Главным магом королевства. Потом ему надоело быть Главным, и он ушёл в лес.

– На пенсию, значит, вышел, – заключила я.

– Куда вышел? – переспросила Милли. – Он не вышел, а ушёл.

– В моём мире, когда человек стареет и не может работать, он получает от государства определённое пособие. Денежные выплаты, – как смогла, объяснила я. Ага, чтобы с голоду ноги не протянул. Этого я, конечно же, не сказала. – Эта выплата называется пенсия. Вот и говорят: вышел на пенсию.

– Дедушка тоже своим стареньким работникам платит пособие, чтобы они могли содержать жильё, покупать продукты и необходимые вещи, – с гордостью сообщила Милли. – А кто такой дриад?

– Ох, как же тебе объяснить? В наших мифах, сказках есть магические сущности, охраняющие лес. Они живут в деревьях, помогают расти молоденьким деревцам, лечат деревья.

– Ой, как дедушка!

– Нет, Милли, они в дереве живут, сливаясь с ним, а твой дедушка вон какие хоромы себе устроил. Ой! Проснулись малютки наши. Давай их под лестницей поместим. Смотри, Милли, дедушка и коврик постелил.

Милли вспорхнула по лестнице к полатям и сняла шапку с леопольками и бурдючки или, как назвал Рэд, поилки.

– Милли, уж коли ты меня признала своей маммией, расскажи мне о своей семье, – предложила я, после того как накормили леополек и устроили их под лестницей. Сами мы расположились на диване. – Я понимаю, что тебе будет нелегко вспоминать, но мне нужно знать. Мы будем жить вместе и, чтобы мне не выспрашивать какие-то подробности, лишний раз не травмировать тебя, давай, уж, сразу всё выясним, отболеем и будем радоваться жизни. Леополек, вон, нянчить.

Милли засмеялась, потом погрустнела, вздохнула, набрала в лёгкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду.

– Согласна, – произнесла на шумном выдохе. – Мой папа, граф сийр Вольдмар ду Кэррогес-Грэфикс был портальщиком. Нет, он не работал на обслуживании стационарного городского портала. Он же граф, управлял графством. Но по специальности, полученной в Академии, был портальщиком-артефактором. Он занимался усовершенствованием порталов, изготовлял портальные артефакты. Это произошло через месяц после дня моего десятилетия. Папа работал над артефактом индивидуального портала по чьёму-то заказу. Решил его испытать. Он все свои артефакты испытывал сам. Испытывал артефакт он прямо в призамковом парке. Там была специальная площадка. Сначала он запускал в портал какое-нибудь мелкое животное. Если всё нормально, тогда шёл сам. Когда папа шагнул в портал, одновременно с ним в портал влетел какой-то предмет. Портал с треском схлопнулся.

– Там присутствовали свидетели?

– Да. Папа всегда испытывал порталы при свидетелях. На площадке были его два помощника – студенты выпускного курса Академии, будущие портальщики. А ещё мама и несколько слуг.

– Расследовалось это происшествие? – поинтересовалась я.

– Ну, так. Всех опросили, кроме мамы. Она потеряла сознание и долго не приходила в себя. Меня не было в замке. Я гостила у дедушки Рэда. Слуги сказали, что было признано, будто в портал влетела птица. Хотя все свидетели утверждали, что это не птица, а какой-то предмет, поддерживаемый в полёте магией. Дедушка говорит, что птица не может сбить портал. Она живая. Влетит и вылетит там, куда портал открыт. А вот если в мёртвую птицу влить немного магии и запустить в портал, поддерживая магией, то портал схлопнется и человек в нем погибнет. Его ни с этой стороны, ни с той не окажется. Развеется в портале.

– Понятно. Если в портал залевитировать дохлую птицу, сдобренную магией, то она сработает как граната, – сделала вывод я, не заметив, что произнесла на русском языке.

– Что ты сказала? Я не поняла. Ты опять говоришь на своём языке, – с упрёком сказала Милли.

– Извини, моя хорошая. Я задумалась и не заметила. А расследование вели служащие Магконтроля?

– Нет. Это были люди герцога. У него своя служба. В Магконтроль сообщили только через три дня по настоянию дедушки. Но уже было поздно. Следы портала развеялись.

– А мама? Что было потом?

– Папу признали погибшим через месяц, когда закончилось расследование. Мама была беременна мальчиком. Больше половины срока. Она потеряла ребёнка на третий день после гибели папы. Только тогда дедушке сообщили. Он меня привёл. Мама долго болела. Умерла через два года, – Милли всхлипнула.

Я обняла девушку, прижала к себе.

– Милличка, дорогая, я знаю, как тяжело вспоминать потерю любимых людей. Но нужно выговориться, выплеснуть из себя всю горечь, что накопилась за годы сдерживания, внутреннего переживания. Поделись со мной и тебе будет легче. Мы вместе, – сказала на русском, как тогда, на поляне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Вместе, – повторила она вполне осознанно, тоже на русском.

– А как ты оказалась в пансионе? И почему?

– У нас всех девочек-аристократок, даже разорившихся, и из богатых семей с двенадцати лет отправляют для обучения и должного воспитания в пансионы.

– И вас там обучают выживать в трудных условиях: разводить костры, собирать съедобные грибы, ягоды и разные травы. А ещё орудовать ножом, как заправский мясник, отчекрыживая конечности животных. Подготавливают к трудностям, а то вдруг муж разорится, – съиронизировала я.

Милли уже тряслась от смеха. Видимо у мира нет аналога слова «отчекрыживать» и оно прозвучало на русском языке, но Милли поняла по контексту его значение.

– Не-е-ет. Этому меня научил дедушка. Он пришёл в замок к опекуну и принёс ему письмо от короля, в котором настоятельно рекомендовалось отпускать меня на каникулы к сийру Рэдвурду ду Пэттрэйзер. Дедушка рассказывал, что опекун обиделся, что дедушка к королю обратился. Сами могли договориться. Сказал, что у него нет желания возиться с девчонкой, всё равно нанял бы на лето компаньонку. Вот я каждое лето и жила у дедушки здесь и в виконтстве. Там горы. Так что я и в лесу и в горах выжить могу. А в пансионе нас обучают владению магией на бытовом уровне. Потому что сила именно в это время просыпается. Ну и, конечно, знания даются разные: о мире, о государствах и народах, о природе, о смене времён года. Танцам обучают, этикету, игре на музыкальных инструментах. Немного дают лекарских знаний для оказания первой помощи.

– А разве дедушка не мог тебя взять к себе совсем?

– Нет. Если бы у меня был брат, то он унаследовал бы титул, ну и графство, а меня могли отдать дедушке. Но брата воспитывал бы опекун.

– А сколько лет Рэд служит Лесовым?

– Сорок восемь лет, – как нечто обыденное сообщила Милли.

– А что же случилось с дедушкой Теодором и бабушкой Элоизалией? Они-то могли взять тебя к себе?

– Они бы могли, но их к тому времени не было в живых.

– И что же с ними случилось? Только не говори, что они тоже погибли.

– Так оно и есть, – тяжело вздохнув, прошептала Милли.

– Это прямо какой-то рок над вашим родом. Как они погибли?

– Папа последний год учился в Королевской Академии. Родители навещали папу. Когда они возвращались домой, в столичном стационарном портале произошёл какой-то сбой. Это дедушку надо спросить. Он знает, что там случилось. Он же Главным магом тогда был.

– Милли, почему же всё-таки ты оказалась единственной наследницей? Ведь у твоего папы был брат.

– Да, у него был старший брат Верон. Верон, когда окончил Академию, отправился с друзьями в плавание. Из этого плавания никто не вернулся. И папа стал наследником.

– Милли, ты внучка того иномирянина, что нашли в лесу, двойника Теодора ду Кэррогес. Значит, ты немножко иномирянка.

– Не знаю. Наверно.

– Не наверно, а точно. Сын настоящего Теодора Верон пропал в плавании и наследником стал Вольдмар, сын двойника.

– Почему мой папа сын двойника? – недоумённо Милли посмотрела на меня.

– Потому что граф погиб, оставив двоих детей. Дедушка же рассказывал. Ты чем слушала? Он же сказал, что Боги благословили брак двойника-иномирянина с Элоизалией, и у них родилось двое детей. Надо у Рэда спросить, из какого мира он был.

– Ой, и правда! – воскликнула Милли. – Я даже не подумала про такое.

– Милли, дедушка говорил, что у графа Теодора Кэррогес-Грэфикс и Элоизалии была дочь, а потом уже у двойника родилась дочь, младшая сестра твоего отца. Они-то, хоть, живы?

– Живы. Тётя Эжен, Эжениелия ду Кэррогес-Фэрчич преподаёт магическое целительство в Королевской Академии. Тётя Елика, Еликанидия ду Кэррогес графиня Фингстор – ректор Малой Академии герцогства Бругсгорд.

– Милли, что такое Малая Академия?

– Это не полная Академия. В ней учатся те, кто не может учиться в полной Академии или не хотят. В неё поступают после школы и получают специальность, обучаются применению магии в своём деле. Это ювелиры, портные, даже кузнецы. Ну, и другие.

– «Ага, что-то вроде наших средних специальных учебных заведений – техникумов, училищ». А в Магическую Академию они не поступают?

– Некоторые поступают. У кого хватает средств на учёбу. У нас не одна Магическая Академия, Королевская. Есть ещё три. В столице, в Вэрставии, две Академии. Одна – Королевская Магическая Академия, а вторая – Вэрставийская Магическая Академия.

– Почему Королевскую так назвали? Она что, под покровительством короля находится?

– Не-е-ет. Потому что в ней учатся дети короля и дети правителей и послов других королевств, княжеств.

– Понятно. А тётушки к тебе как относятся?

– Хорошо, – заулыбалась Милли. – Тётя Елика курирует пансион, в котором я была. Мы с ней часто виделись. Она привозила мне гостинцы, подарки. На лето забирала меня к дедушке вместе со своими детьми. У неё два сына и дочь. А с тётей Эжен мы встречались у дедушки. Её дети тоже там лето проводили. Но они уже взрослые.

– Большая семья у твоего дедушки, – резюмировала я. – Вон, сколько правнуков!

– Да…, – грустно выдохнула Милли. – Могло бы быть больше.

Вот на такой грустной нотке мы закончили разбор родословной моей приёмной дочери.

Вернулся Рэд. Кроме продуктов принёс корзинку-переноску для леополек и для меня походную одежду и заплечную сумку с пространственным карманом. Не как у Милли из змеиной кожи, но тоже кожаную. Такие же штаны и куртка, как у Милли, сапожки до середины голени, блузку рубашечного кроя тёмно-синего цвета и нам обеим по шляпе серого цвета с неширокими жёсткими полями. Я обратила внимание, что на шляпе были прикреплены несколько мелких разноцветных камешков, в виде какого-то знака. Мне объяснили, что это защита шляпы от кражи, от воздействия ветра (чтобы не сдувало с головы) и дождя. А так же она является артефактом защиты от ментального воздействия, от насекомых и от удара по голове палкой или кулаком. Конечно, если ударят мечом или топором, то защита не поможет. Прямо-таки шлем с полями от солнца. На сумке тоже металлическая блямбочка с пёстрым камешком прикреплена. Оказалось, тоже артефакт привязки к владельцу и защиты от кражи.

Примерив одёжки, осталась довольной. Всё подошло. Предложила свою помощь в приготовлении обеда и припахала Милли. Её усадила за чистку картошки, она бульбар называется, а сама взялась за мясо. Попросила Рэда приготовить две сковороды, и если есть, второй камень-плитку.

Рэд прошёл к двери, через которую уходил на Тропу Лесового. Ну, я, конечно же, сунула любопытный нос. За дверью оказался небольшой тамбурок с двумя дверями. Одна напротив входа, другая сбоку. Так вот за той, что сбоку, оказался чулан. Там у стены напротив двери лежали стопкой из спрессованной сухой травы аккуратные пласты толщиной не менее двадцати сантиметров. Ага, догадалась я – это и есть лежаки. Так вот откуда занёс лежак прошлой ночью Стефанс. Лежаков я насчитала пять штук. Сбоку располагались полки, вырезанные прямо в стене. На них разложена кухонная утварь и ещё какие-то деревянные и каменные предметы.

Принимаемся за готовку. Мясо я нарезала брусочками, как для бефстроганова, сложила в миску. Среди баночек глиняных и деревянных вынюхала нужную приправу: измельчённый базилик (здесь он по-другому называется), коричневый порошок с запахом чёрного перца и ещё фиолетовые крупинки, как маковое семя, предложенные Рэдом (по запаху не смогла определить земного аналога, но с очень приятным острым ароматом). За всеми моими действиями Рэд наблюдал очень внимательно с немалым интересом. Я перемешала мясо с приправами и обратила внимание на ядовито-зелёные плоды с пупырчатой кожицей размером с грецкий орех. Понюхала, уловила тонкий аромат лимона. Разрезала пополам. Внутри сочная мякоть и в серединке четыре мелких семечка. Пахнет лимоном. Отрезала полупрозрачный пластик, положила на язык и… выплюнула, сморщившись и насмешив наблюдателей. Кислота неимоверная. Покрепче лайма будет.

Ага, им смешно. Нет бы, подсказать, так смотрят, какова будет моя реакция. Это же форменное издевательство над баушкой!

– А я всё ждал, когда же ты спросишь, какая приправа и для чего, – отсмеявшись, проговорил Рэд. – Не дождался. Сама справилась. Нюх у тебя почти звериный.

– Да ну, куда мне до зверей. Скажешь тоже. Но обоняние развито прекрасно. Я грибы по запаху могу определить съедобные или нет. А этот плод как называется?

– Киклик. Куда ты его хочешь добавить?

– Мясо замариновать.

– Смотри, испортишь – сама всё съешь, – предупредил Рэд.

– А ты будешь смотреть и слюну глотать, – съехидничала я.

Выжала половинку киклика, перемешала и накрыла тарелкой.

– Рэд, мне мука нужна для лепёшек, – попросила хозяина.

– Так я же принёс лепёшки. Сама из мешка доставала.

Доставала. Я доставала из пространственного мешка продукты! Очень интересный опыт, тем более, если ты сам туда ничего не клал. Только рассмешила Рэда и Милли. Ничего же не могла вынуть. Поиздевавшись немного надо мной, Рэд сжалился и помог. Держал одной рукой за кромку мешок, а другую руку над мешком, а я только успевала ловить в мешке то мясо, то овощи. Всё упаковано в толи бумагу, толи такую плотную ткань. Лепёшки были первыми. Пышные, запашистые, но мне нужны другие – типа лаваша.

– Для моего блюда эти лепёшки не годятся, – категорично донесла до сведения Рэда.

Муку мне принесли и большую глубокую деревянную миску. Я, попросив Милли перебрать овощи и травы, кои годятся для приготовления салата, и порезать их, занялась тестом. Тесто вымешала так, что оно стало податливым, тягучим. Раскалили до нужной температуры сковороды и началось…

– Милли, будешь печь лепёшки. Рэд, нужны две салфетки и лопатка для съёма лепёшек.

Нечего сидеть да глазеть, пусть оторвёт седалище от табурета. Я растянула пару лепёшек, положила на сковороды.

– Милли, считаешь до пяти, переворачиваешь, считаешь до пяти и снимаешь на салфетку.

Когда на столе выросла горка тонких лепёшек, накрыла второй салфеткой и глубокой миской. Милли стояла раскрасневшаяся и довольная. Потом я жарила мясо, а Милли бульбар по-строгановски под моим чутким руководством. Всё!

Обеденный стол прибран. Пока я возилась с тестом, Милли покрошила овощи и по моему совету, выдавила на них сок половинки киклика и сдобрила маслом. Каждому на тарелку я положила мяса и бульбар. Открыла лепёшки. Ах, какие удачные получились! Тоненькие, мягкие. Разрезала пополам. Положила на лепёшку салатика, свернула трубочкой и приступила к чревоугодию.

Рэд и Милли последовали моему примеру. Рэд сначала подцепил ложкой кусочек мяса, разжевал, прикрыв глаза, помычал, смакуя.

– Хотел тебя заставить всё съесть, – сказал, проглотив, – но нет, я и сам такое съем. Надо оставить Стефу попробовать. А что будет на ужин?

– А что приготовишь, то и будет, – обломала. Хорошего помаленьку.

Обед удался. Наготовили столько, что и поужинать хватит.

– Лео, зачем тебе виконтство? И животных в деревне разводить тоже не надо, – заявил Рэд, отобедав, а я недоумённо посмотрела на него. – Ты так вкусно готовишь, что могла бы в столице открыть едальню, а впоследствии и ресторан. Только на одном этом блюде озолотилась бы.

– Видишь ли, дражайший Рэдвурд ду Пэттрэйзер, на фифа мне сдалась та едальня. Это же надо готовить, у плиты стоять, а я ленива бываю до самозабвения. Я готовлю только тогда, когда на меня вдохновение найдёт. Нет, когда у меня была семья: четверо детей, муж – то конечно готовила, блюда простые, иной раз на скорую руку. А чтобы что-то особенное, то это по праздникам.

– Тогда как ты хочешь управлять виконтством, если такая ленивая?

– Вот такая я ленивая до самозабвения, но и трудолюбива по необходимости. А ещё я умею и люблю заставлять работать других и смотреть, как они работают.

– Но для этого тебе и самой придётся…

– Вкалывать, – закончила я фразу за Рэда. – Но это, всяко лучше, чем изо дня в день стоять у плиты. Рэд, можно тебе задать личный вопрос?

– Задай, а я посмотрю, отвечать ли, – с заинтригованным видом ответил Лесовой.

– Я пытала Милли об её родных. О судьбе родителей, дедушке с бабушкой. Если это не государственная тайна, расскажи, как погибли твоя дочь с мужем?

– Теперь это уже не государственная тайна. Что тебе рассказала Милли?

– Что в портале произошёл сбой.

– Так и было. Виновник был наказан. При расследовании этого случая, стало известно, что сбой портала был произведён специально. Именно в момент перехода графа Кэррогес-Грэфикс с женой. Удар был нанесён по мне. Это был предвестник начинающегося заговора против короля, отца нынешнего. Я в то время являлся Главой Ковена, проще говоря, Главным магом, и был очень дружен с королём. Мне Ковеном было выказано недоверие и предложено покинуть пост. Заговорщикам нужно было ослабить близкое окружение короля. Но тогда даже никто не догадывался, что происходит. К свержению короля готовились пятнадцать лет. Начали с меня. Я ушёл. Гибель единственной дочери я переживал тяжело. И только лес мне помог пережить потерю.

– А король?

– А что, король? На дружбе нашей это не сказалось. Моё положение в королевстве лишь чуть-чуть пошатнулось. Но служба Лесового уважаема и значима. От Лесового зависит состояние лесов. Заговор против короля зрел постепенно и только через пятнадцать лет нарыв этот был вскрыт. Мне предлагали снова занять пост Главы Ковена, но я отказался.

– Говорил, что надоело Главным магом быть, – неожиданно прозвучала реплика Милли, что сидела на диване тихой мышкой и слушала рассказ деда.

– Ну, и говорил, – не отказался от своих слов дед. – Ни к чему тебе было всё знать. Мала была. Теперь вот узнала. Ещё в Академии более подробно узнаешь. Там подробно изучать будешь о заговоре против короля Доджа Базилса Рефарда IV.

Глава 6

Вечером, на закате пришёл Стеф, принёс карту виконтства Бьёркрюгерес (Берег Крюгересов). Но сначала поужинали. И мясо, и бульбар, особенно мясо, ему очень понравились. Потом, убрав со стола и переставив его к дивану, расстелили на нём карту.

– Так-так-так, – глубокомысленно протакала я, нависая над картой. Рядом, стоя коленями на диване, нависла Милли. – Что тут у нас? Ага-а-а, – была озвучена ещё одна глубокая мысль. – Это порт, да?

– Да, – подтвердил Стеф. – Вот две рыбацкие деревни слева от порта. И ещё две справа. Жирной линией обозначена территория виконтства. Смотри. Вот тёмно-зелёный цвет – это низины. Очень плодородные, нужно сказать.

– Что ты мне тут картографию преподаёшь? – ни с того ни с сего взъерошилась я. – Я и сама могу её тебе преподать. Карты я читать умею. Я вижу: вот горы, вот равнина, тут лес. И всего: раз, два, три, четыре, пять, шесть – шесть деревень, не считая рыбацких. А, вот ещё одна у кромки леса. И две вот тут, у самой границы с соседним виконтством на берегу озера. А-а, вот ещё две в предгорьях. Так?

– Так, – хмыкнув и крутнув головой, подтвердил Стеф. – Значит, географию на «отлично» знала?

– Знала, – буркнула я. Что это я разошлась? Эй, баушка, угомонись! Этот молодой человек, годящийся тебе во внуки, как-то раздражающе на тебя действует. – А вот эти пунктирные линии, это что? – спросила, приводя себя в адекватное состояние.

– А это, дорогая будущая виконтесса, – ёрничая в ответ на мой срыв, проговорил Стеф, – отхваченные соседями кусочки твоей территории.

– А вот эти тонкие линии, тоже какие-то границы?

– Это баронства.

– И бароны отдали свои земли во владения соседним виконтам? Вот, озеро, надо сказать, что не маленькое, полностью с двумя деревнями захватили? И тут, какой-то небольшой лесок с деревней.

– Этот лесок, Лео, самое ценное на территории виконтства. Это стролл.

– Что же это получается? Самое ценное откусили! Здесь стролл, здесь озеро, здесь рыбацкую деревню.

– Это не просто рыбацкая деревня. Здесь добывают жемчуг.

– Ла-адно-о-о, – многообещающе протянула я. – Подрастём и с соседями разберёмся, и с баронами, отдавшими или продавшими земли.

– Вот видишь, Рэд, ты испугался, что я хочу навесить на Лео виконтство. Да она сама, как только представится возможность, ухватится за него.

– Тут вот ещё гор немного имеется, – ткнула я пальцем в карту. – Что-нибудь полезное есть?

– В них много чего полезного есть, – ответил Рэд. – Но с тех пор как исчез последний виконт Крюгерес, там ничего не добывают. В них обитают леокады. Люди боятся ходить в горы.

– Значит, всё-таки леокады есть, – расстроено приняла к сведению.

– Есть-есть, а ты сомневалась? – хохотнув, ответил Стеф.

Его, конечно же, поддержала Милли. Рэд только хмыкал, да головой то качал, то крутил. У него не находилось слов на то безобразие, что разворачивалось перед ним.

– Почему же при виконте леокады не мешали горнодобычу вести, а виконта не стало и леокады оказались помехой? – мне эта ситуация показалась странной.

– Про этих Крюгересов вообще ходили странные слухи, – произнёс Рэд. – Вроде бы у них в роду по прямой линии рождалась раз в двести лет женщина, обретавшая в тридцать лет силу подчинения леокадов, леополей и других магических и обычных животных.

– И что же случилось с этим родом? Неужели совсем никого не осталось?

– Может и есть кто-нибудь, – пожал плечами Рэд. – Говорят, что вроде бы один сильный маг хотел взять в жёны такую девушку, но отец отказал. Объяснил, что у них в роду женщины сами выбирают себе мужей. Девушка была не согласна выходить замуж за того мага, и он проклял их, а сам ушёл в другой мир. С тех пор род стал хиреть. Когда умер последний виконт, герцогу пришлось взять виконтство под своё управление, назначив управляющего, так как никто не изъявляет желания стать виконтом Бьёркрюгерес. Боятся, что проклятье на них перекинется.

– Ну и как давно умер последний виконт? И что? Даже бастардов не осталось?

– Про бастардов ничего не скажу, а вот сын у него был. Учился не в Королевской, а в столичной Академии. Перспективный был маг. Но судьба его не известна. А виконт умер сравнительно недавно, лет пятнадцать прошло. Сын для принятия наследства не появился.

– Отлично! – оценила я перспективы на будущее, заряжаясь боевым духом. – Милличка, – обняла свою, теперь почти дочь, – красота-то какая! Работы будет невпроворот. Вот представь: сядем мы верхом на леокадов… ой, – оборвала я себя, – а они большие хоть?

– В два раза крупнее леополя.

– Ну, значит, Милличка, – продолжила я фантазировать, – сядем мы верхом на леокадов, возьмём в руки плётки, а лучше пастушьи бичи, и начнём гонять со своих земель всех, кто несанкционированно захватил лакомые кусочки. Наши лакомые кусочки. Ведь это же, как надо обнаглеть, ты только посмотри на карту, из пятнадцати деревень шесть откусили со всеми землями и не подавились.

Милли, видимо очень ярко представила описанную картинку, потому что сначала подзависла, потом прыснула и расхохоталась. Оттолкнулась от стола, пытаясь завалиться на диван, но, неизящно взболтнув ножками, нырнула под стол. Благо падать не высоко.

– Милли, детка, как ты? – обеспокоенно поинтересовалась я. – Не ушиблась?

– Не-е-ет, – ответила Милли, с хохотом поднимаясь из-под стола.

Стеф вторил ей, подхрюкивая, а я стояла, довольная полученным результатом. Рэд, глядя на нас, улыбался.

– Серьёзная заявка, – с улыбкой, сказал он.

– Да! Мы русские женщины такие:

Коня на скаку остановим,

В горящую избу войдём,

Захватчиков плёткой разгоним,

Леокада на службу возьмём! – пропела я торжественным гимном. – А ещё какие интересные, необычные животные в горах водятся?

– Да много кого водится. Но особый интерес представляют стеарганты – владыки неба.

– Это птицы?

– Это гигантские птицы. Размах крыльев достигает десяти метров. Вживую их изредка наблюдают жители предгорий. Добыть эту птицу не удаётся. Они обитают на Стеаргантовом плато, что располагается за Леокадовым хребтом. Охотникам туда не попасть, а стеарганты весьма осторожны и летают на высоте, недосягаемой для самого мощного арбалета. Ходят слухи, что они могут обращаться в людей или в существ, похожих на людей.

– Вот бы познакомится с этой птицей, – мечтательно произнесла я.

– Да ты поздороваться с ней не успеешь, как без головы останешься, – напуская на меня страху, проговорил Стеф и хохотнул.

– Лео, что такое не-санк-ци-они-ровано? – спросил Рэд, произнеся по слогам сложное иномирное слово.

– В нарушение Закона. Тоесть без разрешения, самовольно. Повеселились, а теперь едем дальше, – объяснив смысл слова, сказала, успокаиваясь, а то что-то раздухарилась не по-взрослому. – Что нужно сделать, чтобы всё это свершилось?

– Как я уже говорил, тебе нужно длинное двойное имя, – произнёс Стеф.

– Леокадия-Леопольдия, – выдала я сходу.

– Грозное имя, – констатировал Рэд. – И необычное.

– Зато как звучит: Леокадия-Леопольдия ду Крюгерес! – пафосно произнёс Стеф.

– Если я вдова, то кто тот несчастный, что поспешил покинуть мир, не выдержав многолетней нервотрёпки со мной? Или у вас за вдовой родовое имя мужа не оставляют?

– А вот тут мне придётся потрудиться в поисках достойной тебя кандидатуры, – раздумчиво произнёс Стеф. – У тебя, Рэд, нет на примете женатого покойничка? Сироты, вроде Лео?

– Да я уже не слежу за тем, кто из магов покинул наш мир и когда.

– Давайте, отложим на завтра решение проблемы моей легализации в вашем мире, – предложила я. – Утро вечера мудренее. Вон, Милли уже носом клюёт, а ей ещё дитё кормить.

– Ничего я не клюю, – сонным голосом пробурчала Милли.

– Ложись спать, Милли. Я покормлю, – пообещала я.

– Нельзя, – возразил Рэд. – Чтобы привязать к себе полуразумное магическое существо с рождения, нужно чтобы хозяин сам кормил его, ухаживал за ним не менее полутора-двух месяцев. Так что Милли, корми ребёнка сама.

Вот как. Значит, мы не можем переложить свои обязанности на кого-то другого. Няньку, например, нанять. Всё сами, всё сами. Назвались мамками, так не становитесь мачехами.

Мы подхватили леополек и пошли с ними в туалет, принимать водные процедуры. Не будем же мы их вылизывать.

– Лео, а чем это ты зелёным и блестящим пришибла Стивера? – вспомнил Стеф рассказ Милли.

Я достала из своей сумки бутылку «Мартини» и поставила на стол. Милли свою добычу отдала деду, а бутылку она вчера ему показала и сунула в мою сумку. Стеф взял в руки бутылку, взвесил на руке, потом поставил этикеткой к себе, развернул обратной стороной. Я пристально следила за ним, а он с прищуром вглядывался в мелкий текст.

– Убери, – выдавил через сжатое спазмами горло, прокашлялся. – Потом, как-нибудь, угостишь.

– Угощу. Обязательно угощу. Вот как обустроимся с Милли, так и угощу.

– Я домой, – сообщил Стеф.

Поднялся из-за стола и вышел на улицу. Что-то настроение у него не ахти, совсем испортилось. Рэд, молча, проводил его сочувствующим взглядом.

Милли уснула сразу, только голову на подушку уронила, я же ворочалась, не могла никак уснуть. Из головы не уходил Стеф. Его душа с Земли, из России. Я поняла это по его реакции, когда рассказывала о себе, как бутылку рассматривал. Интересно, он специально прокололся или случайно? И имя. Очень уж оно созвучно с другим именем. Степан.

Мы были соседями. Моя старшая сестра Юлька была одногодка со Степаном Калюжным, а его младший брат Колька был одногодок со мной. Разница со старшими у нас была три года, но она была чувствительной. С Колькой мы дружили с незапамятных времён. С ясельной группы детского сада. Даже ещё раньше. Когда наши матери выходили с младенцами на руках, чтобы посидеть на лавочке возле нашего или их дома. С первого класса сидели за одной партой. Вместе водились с их младшими Серёжкой и Грунечкой. И вообще были «не-разлей-вода». И на меня нахлынули воспоминания.

* * *

Мы с Колькой сидели на жердевой изгороди, разделявшей наши огороды. У них во дворе была гулянка – провожали старшего в армию. Родня, друзья, соседи. Даже наши ровесники там околачивались. Кто-то из мальчишек нет-нет, да и урывал стакан бражки. Меня родители не пустили, запретили строго-настрого там появляться. Отец пригрозил, если меня увидит, за ухо до дома проводит. Нас, девочек, в семье очень строго держали. Из нас двоих только старшая Юлька на гулянку пошла. Она ровесница Степана и была безответно влюблена в видного соседа и бывшего одноклассника. Вот я и сидела на жердине изгороди, прислушиваясь к шуму гулянки, разудалой пляски под гармошку и частушки. Вон как Юлька выводит. Она у нас певунья лучшая в деревне. У меня-то голос обычный, не певческий. Колька принёс мне угощение, кусок пирога с яблоками, и из солидарности со мной разместился рядом.

– Лёв, тебе из ребят кто-нибудь нравится? – вдруг спросил он.

Я чуть куском не подавилась. Так неожиданнен был вопрос.

– У нас все мальчишки хорошие, – ответила, прожевав. – Вот только Юрка Скорняков грубый, как мужлан, разве что мата при девчонках не допускает. Да Эдька Шварц, руки любит распускать, так и лезет полапать.

– И тебя лапал? – спросил, нахмурившись, и затаил дыхание.

– У меня лапать нечего, – рассмеялась я. – Сами же меня между собой «доской занозистой» обзываете. Я слышала, да и девчонки рассказывали.

– Почему это нечего? – Колька потянулся рукой к моей груди. – По-моему так очень даже есть чего.

– Брысь! – я стукнула друга по руке, аккуратно накрывшей полушарие моего первого номера. – Глыкнул, что ли уже?

Он, прошипев, резко отдернул руку и чуть не свалился с жерди.

– Не дерись! Я же по-дружески. У меня тебя лапать руки не поднимаются. Да и зачем, если я тебя в купальнике каждый день вижу и в поле на прополке, и в огороде, и на пруду.