Текст книги "Хроники новуса II (СИ)"

Автор книги: Н.В. Сторбаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 27

Я опустил меч, встряхнул занемевшую руку со щитом и взглянул на своего противника. Раскрасневшийся после долгого боя Фалдос отшвырнул свой меч в сторону и тяжело плюхнулся на пол.

– Может, тебе и впрямь запрет на пользу пошел. Вон как лихо фехтовать начал, – отпыхиваясь, сказал он. – Только я б с тобой не поменялся. Баба – она, знаешь, как-то поприятнее меча. Я тебе говорил про Фрейсу? Задорная, как жеребенок-двухлетка, бойкая и всегда улыбается. Не люблю, когда баба киснет подо мной.

– Говорил, – усмехнулся я. – И про Фрейсу, и про Сильру, и про ту, рыжую. Ты, поди, всех гулящих девок перепробовал.

– Не всех. Старух, хворых и уродин я не трогал. А ты? Долго будешь целомудренником ходить? Когда тебя выпустят? Я сам тебе девку выберу и даже заплачу!

Я покачал головой.

– Если и выпустят, то только на хребет. Мне б ядро усвоить до той поры, а девки подождут.

Поставив мечи на место, я подошел к молоту и начал колотить по каменному помосту. Фалдос постоял чуток и ушел из оружейной, говорить при таком грохоте все равно бы не получилось.

* * *

После поездки с братом Граксом прошло недель девять, за это время я переменил отношение к культу, и культ ко мне тоже, притом, как ни странно, в лучшую сторону. Прежде я надеялся, что проживу в замке всю свою жизнь, вместе со всеми буду учиться фехтовать, изучать историю культа и истинный язык, ездить на хребет. Если повезет, стану адептусом, а потом сапиенсом, если нет – через лет двадцать – тридцать отправлюсь наместником в один из городов Revelatio, заведу жену, детей, куплю дом, скотину, буду есть мясо каждый день, спать вволю и красиво одеваться. Я ведь не жаждал занять место магистра или жить при королевском дворе, довольно лишь сытой спокойной жизни. Чтобы получить все это, мне и делать почти ничего не нужно, лишь следовать правилам культа. И торопиться тоже было бы некуда, ядра я получу в свой черед, а уж нащупаю спиритус или нет – тут как древо Сфирры захочет.

Теперь же передо мной стоял точный срок – до осеннего равноденствия. Надо успеть впитать ядро, прочесть все книги в либрокондиуме, понять, как нащупать долгоров спиритус, стать сильнее… И моя жизнь на кону. Если я оплошаю – умру. Если культ отыщет меня – умру. Если заподозрят в чем-то – умру.

И я перестал сдерживаться. Я упросил брата Йорвана придумать, как лучше всего истязать собственное тело, чтобы ускорить впитывание силы. Я кое-как сумел уговорить Фалдоса заниматься со мной фехтованием по утрам хотя бы раз в четыре-пять дней. Чаще он не мог – то отсыпался после ночного караула, то отдыхал после конюшен, то не мог встать после весёлых прогулок в город. Ренар тоже нет-нет да и приходил в оружейную до урока. Вечера я проводил в либрокондиуме либо у брата Гримара в его мастерской.

Старик Илдрос охотно взялся за мое обучение, только вечно норовил подсунуть бесполезные книги, к примеру, толстенный труд о всех королях Фалдории. К чему мне давно почившие государи? Как знание их имен и прозваний поможет мне? Иное дело – «Doctrinadespiritueteiusmanifestationeincorpore», то есть «Учение о спиритусе и его проявлении в теле», написанное неким sapiens еще сто лет назад. Благодаря нему я понял, что уже чувствовал спиритус внутри себя, хоть и чужой, и что пока рано тянуться за ним, прежде надо напитать тело силой ядра.

Я прочел немало трудов о хребте, об опасностях, что там подстерегают, о тамошних травах, зверях, птицах и даже рыбах, что водятся в узеньких горных речушках. Жаль только, что труды те были писаны адептусами для адептусов, а потому многие подробности были мне непонятны. Там описывалось течение спиритуса, его цвет, вкус и прочие особенности, а новусы его ощутить никак не могут. Порой казалось, что я слепой в землях зрячих или глухой среди слышащих, и мне пытаются объяснить, как выглядит облако или как поет иволга.

Потому от меня не было никакого проку в мастерской брата Гримара. Я даже травы не мог перебирать, ведь для этого нужно быть по меньшей мере адептусом. А уж чтобы готовить сами зелья, надо уметь выпускать свой спиритус, вмешивать его в отвары и менять их свойства. Брат Гримар однажды показал, как именно он делает зелья, и если б я не учился в культе, подумал бы, что это подлинное колдовство. Жижа меняла цвет или вдруг нагревалась безо всякого огня, а один бутылек ни с того ни с сего покрылся ледяной изморозью.

– Сам я создал лишь два рецепта, – сокрушался брат Гримар. – Пять осталось от предыдущих алхимиков, а у Hortus их не меньше дюжины! Одно зелье приходится выкупать у них за немалые деньги всякому культу, потому как оно помогает перейти из адептуса в сапиенсы. Можно и без него, но с ним выходит лучше и глаже.

– А для перехода в custos тоже нужно зелье?

– Верно. Возможно, когда-то было зелье и для omniscientes, но этот рецепт пока не найден. Даже алхимикиHortus не сумели его воссоздать.

Примерно то же было и с оружием. Брат Хельдис, что трудится в кузнице Revelatio, неплохо справлялся с мечами и копьями для адептусов, но сапиенсы и уж тем более кустодесы предпочитали покупать себе оружие у Fornace. Брат Илдрос сказал, что в том культе хранится меч для omniscientes, но никто пока не сумел выплавить похожую сталь.

* * *

Я отложил молот, утер пот со лба и оглянулся. Близилось время урока, и некоторые собратья уже подошли к оружейной. Я кивнул им и уселся на пол, чтоб немного передохнуть.

К этому времени я превзошел всех новусов первого года по выносливости и силе. Пусть первое ядро я впитывал безо всякого понимания, от второго усвоилась лишь часть, но даже так это изрядно повлияло на мое тело, а уж с третьим я изводил себя просто до изнеможения. Я могу проиграть в сражении, но во всем остальном вряд ли уступлю кому-то из своих собратьев.

Неделю назад брат Йорван выдумал новый урок и теперь учил нас уворачиваться. Кто-то один выходил на середину залы, а остальные бросали в него затупленные дротики с красной лентой. Как только у него начинало получаться, ленты с дротиков убирали. Дальше Йорван грозился перейти на камни, и самые неуклюжие новусы заранее боялись за свои бока.

– Сегодня устроим турнир, – сказал наставник, стремительно влетая в оружейную.

– Турнир? Снова? – безо всякого воодушевления спросил Фалдос.

За столько уроков мы давно уже поняли, кто после кого идет и кто кого победит. Йорван устраивал подобные сшибки не реже раза в неделю.

– Снова, – подтвердил Йорван. – Но на сей раз советую не сдерживаться, потому как этот турнир определит, к кому вы будете приставлены во время похода на хребет.

Наконец-то! Близилось осеннее равноденствие, и все ждали, когда же наши наставники заговорят о хребте. Мы начали подумывать, что в этом году поход отложится или вовсе отменится.

– Трое лучших будут подле sapiens, семеро следующих – подле adeptus, а остальные присоединятся к новусам. Сразу скажу – это не значит, что возле сапиенс безопаснее. С одной стороны, да, вы будете под защитой, но с другой стороны, если вдруг на лагерь нападут, в первую очередь постараются убить именно сильнейших, а первогодки такую атаку не переживут. Ну, взяли мечи-щиты! Разбились на пары! В бой!

Но даже с таким призом на кону чудес не случилось. В тройке лучших оказались те же, что и всегда: я, Фалдос и Ренар, причем я проиграл и тому и другому. С Фалдосом всё понятно, а вот насчет Ренара у меня были сомнения. Он явно выказывал способности, превышающие те, что должны быть у новуса первого ядра. Возможно, его дядя тоже подарил ему второе ядро и помог поскорее впитать его силу.

После трапезы брат адептус, чьего имени мы до сих пор не узнали, не сунул нам в руки очередную книгу с письменами далеких братьев культа, а велел следовать за ним. Я смутно припоминал, что брат Арнос перед отправкой на хребет сообщил о еще одном ритуале, который мы должны будем пройти.

Брат адептус повел нас куда-то вниз, и некоторые новусы явно струхнули. Даже мне стало не по себе: неужто снова какое-нибудь зелье и темница? Стоит ли ждать новой отравы? Теперь все в культе знали, сколько ядер я съел, и тому же командору несложно будет подобрать такой яд, чтоб я непременно помер. Но ведь это брат адептус! Ему плевать на наши жизни и смерти. К тому же он из благородных и не станет подчиняться низкородному командору.

Мы остановились возле черной двери, и брат адептус сказал:

– Внутри вас будет ждать брат Норик, один из наших алхимиков. Делайте то, что он говорит, и не пытайтесь сопротивляться, иначе будет хуже. Всё это для вашего блага! Входить по одному.

Адептус стукнул в дверь, оттуда донеслось невнятное бурчание, после чего наставник приглашающе махнул рукой. Первым вызвался Ренар со спокойным, хоть и бледным лицом. Скорее всего, он знал, что нам предстоит, и немного боялся грядущего.

Ренар скрылся за дверью. Мы стояли в полной тишине и старательно прислушивались к тому, что происходило в той комнате, но ничего не было слышно. Ну, хоть не кричит от боли, и то хорошо.

Через какое-то время снова послышалось бурчание. Адептус дернул головой, мол, следующий. Вторым пошел Фалдос. На сей раз до нас донеслась отменная брань, проклятья на чью-то голову, а потом всё стихло. И снова никто не вышел обратно.

Я пропустил вперед еще нескольких собратьев и лишь потом шагнул внутрь.

Там было очень светло. Несмотря на небольшие размеры комнаты, под потолком висела люстра с двумя десятками свечей. На столе в углу стоял огромный черный короб, внутри что-то шумело и потрескивало. Брат Норик, щуплый остроносый старик, отвернулся от меня к столу и заученно пробубнил:

– Стой, не двигайся, не пугайся. Это нужно, чтобы культ знал, жив ты или мертв и в какой стороне тебя искать. Если будешь противиться, я сделаю ровно то же, но тебе будет больнее.

Что-то происходящее не особо походило на ритуал.

Брат Норик засунул руку в короб через дыру сбоку, пошарил там немного и что-то вытащил, затем повернулся ко мне. И тут я понял, почему Фалдос так бранился. Я и сам бы с большим удовольствием сделал то же самое. Меж большим и указательным пальцем брата Норика извивалась мерзкая на вид букашка, я ясно разглядел у нее черные клыки или рога, кто знает, что там у этих букашек растет на голове, и эти рога сжимались и разжимались, издавая тот самый треск.

– Повернись спиной, – велел брат Норик.

Видеть эту мерзость было неприятно, но не видеть – куда страшнее.

– Живо, иначе засуну ее тебе в глаз, – так же скучно сказал он.

Я тут же повернулся, как надо. Норик дернул мой воротник пониже, а потом что-то царапнуло мне кожу чуть повыше лопаток. Я с трудом удержался от крика. Острая боль, и оно начало вгрызаться в мою плоть. Каждое трепетание его лапок, каждое шевеление я чувствовал внутри себя.

Норик отпустил мой ворот:

– Готово. Иди через другую дверь. То место не чесать!

Все еще трясясь от омерзения и невольно подергивая плечом, я поспешил, куда мне было велено. В следующей комнате сидели те новусы, что уже прошли через Норика, и по их лицам было видно, что им тоже сейчас несладко. Тварь внутри меня всё еще копошилась, устраиваясь поудобнее, а потом затихла.

– Что это за мерзость? – спросил я. – Для чего?

– Скоро нам всё объяснят, – проговорил Ренар. – Это неплохая штука, хоть и неприятная на вид.

Когда собрались все новусы, к нам вошел и брат адептус вместе с Нориком. Всех передернуло при виде старика, хотя сейчас его руки были пусты.

Адептус с легкой усмешкой посмотрел на наши подергивающиеся тела и сказал:

– Брат Норик – один из умнейших людей в Revelatio, sapiens и лучший алхимик. Его исследования делают наш культ сильнее. Он долгие годы изучал vermes (1) (черви) и bestiolae (2) (зверушки) хребта, в том числе и ядовитых, и сделал немало открытий. К примеру, он обнаружил, что есть такие vermes, которые чувствуют гибель своих… – брат адептус замялся.

Брат Норик подхватил его речь:

– Своих отпрысков. В каждом из вас сидитvermisnexus, связующий червь. В sapiens, который будет возглавлять отряд, я посажу vermisfiliorum vigil, бдящего детей червя, родителя всех ваших червей. В случае гибели кого-то из вас сидящий внутри червь тоже вскоре погибнет, родительский червь почувствует это и сообщит носителю. Также vermisfiliorum vigil может чувствовать, кто где находится в пределах определенного расстояния. Потому если кто-то из вас погибнет или потеряется, предводитель отряда сумеет отыскать вас или ваше тело.

– И долго оно будет внутри? – дрожащим голосом спросил кто-то из новусов.

– Когда вернетесь с хребта в замок, я выну из вас vermes. Либо вы сами сможете изгнать его, как только станете sapiens, – старик мерзко хихикнул.

– Алхимиков, подобных брату Норику, нет ни в одном другом культе, – пояснил брат адептус. – Вы должны ценить его достижения! Если кто-то повредит своего червя до отбытия, лишится права получать ядра и навсегда останется при двух ядрах.

Ценить… я с трудом сдерживался, чтобы не почесать зудящее место, где сидела тварь.

– Завтра вы получите свое второе ядро, а через три дня отправитесь на хребет!

* * *

1 Vermes – с лат. Черви – общее название для мелких ползающих существ, включая бескрылых насекомых, личинок и гусениц

2 Bestiolae – с лат. Зверушки – общее название для мелких тварей, в том числе насекомых.

Глава 28

Завтра… завтра нам дадут новое ядро.

Я снова потянулся через плечо к зудящей спине и снова одернул себя. Не трогать. Не чесать. Не думать, что под кожей сидит мерзкая извивающаяся тварь с рогами.

Теперь понятно, почему брат Арнос, когда рассказывал про алхимиков Revelatio, не упомянул, чем именно занимается брат Норик. Про Гримара-зельевара сказал, про Хельдиса-кузнеца сказал, а про Норика не сказал. Просто, мол, хороший алхимик.

Не о том, не о том думаю! Я много трудился ради этого дня, выматывал себя до последнего, но до сих пор не знал, успел впитать третье ядро или нет. Потому я не пошел в кельи или в мыльню, как другие новусы, а отправился прямиком к брату Гримару.

Тот сегодня был не в духе: долго не выходил из своей мастерской, гремел склянками и злобно бурчал что-то себе под нос.

– Ну, чего тебе? – недовольно проскрипел он, вытирая мокрые руки о рушник, перекинутый через плечо.

– Брат Гримар, будь так добр, глянь, осталось ли что-то от твоего ядра? Завтра нам дадут новое, а потом мы уйдем на хребет.

– Хребет, хребет… Всю душу мне измотали с этим хребтом. Прошлый отряд еще не вернулся, откуда ж мне взять столько трав и ядер? Сто зелий лечения вынь да положь! А где ученики? Где помощники? Всяк, едва став адептусом, мнит себя великим мечником или будущим сапиенсом. Новые рецепты придумай! А как их придумать, если со всеми делами самому надобно возиться? Травы обработай, руды растолки, полусгнившие внутренности пропитай и сохрани, ко всякому походу зелья приготовь… Где уж тут заняться новыми рецептами! И еще всех подраненных мне тащат, как будто я один во всем Revelatio. Так чего там у тебя?

Я почти пожалел, что пришел сюда, но как бы ни устал брат Гримар, отступать не стал:

– Глянь, успел ли я усвоить ядро.

– Руку давай, – проворчал старик.

Он взял меня за запястье, прислушался к чему-то неведомому и сказал:

– Ешь новое ядро, ничего с тобой не сделается. Чуток осталось после предыдущего, но оно не помешает. Может, сумеешь почувствовать спиритус побыстрее.

Гримар отпустил мою руку, повернулся было, чтобы вернуться в мастерскую, но остановился и внезапно спросил:

– Какое это будет ядро по счету?

– Четвертое. Первое – отчимово, второе – в культе после Дня Пробуждения, третье – твое, и вот завтра будет четвертое.

– Невероятно! Новус-первогодка, еще на хребте не побывал, а уже четвертое ядро. Такого даже в старые времена в Revelatio не случалось. Так уж и быть, подарю тебе кое-чего, а то после отъезда брата Арноса ты один приходишь ко мне без дела и требований.

Он скрылся ненадолго в мастерской, а когда вышел, сунул мне в руки несколько бутыльков:

– Держи и никому не показывай. Sanatio – для ран, с ним ты уже знаком, Detoxica – против отравлений, новусы вечно всякую дрянь в рот тащат, пригодится. И Vigor – для бодрости. Если вдруг устанешь, выбьешься из сил, а отдохнуть никак нельзя, глотни Vigor и враз посвежеешь, будто после хорошего сна. Запомни: нельзя долго восполнять силы одним лишь зельем, рано или поздно придется поесть и выспаться. И не оставляй пустые бутыльки на видном месте, припрячь, иначе мне будет несладко.

Я держал эти маленькие стеклянные пузыри и не знал, что сказать. Я приходил к брату Гримару не по доброте и не из желания поддержать старика, а чтобы побольше вызнать об алхимии и зельях.

– Почему, брат Гримар?

Он раздраженно дернул плечом:

– Почему? Вот захотелось мне. Напоминаешь брата Арноса, такой же непоседливый, старательный, любезный, не как чванливые юнцы, кичащиеся своей гнилой кровью.

Я от всей души поблагодарил брата Гримара, отнес бутыльки в келью, спрятал их в схроне и отправился прямиком в либрокондиум. Почему-то я не встречал там трудов о букашках, которых можно засовывать в человеческую плоть.

– Брат Илдрос! – окликнул я старика, зная, что тот может долго не замечать гостя. – Брат Илдрос?

Свеча в фонаре почти догорела, фитиль еле-еле теплился в восковой лужице, сам почтенный кустос положил голову на раскрытую книгу и мирно дремал. Или нет? Я подошел к столу, коснулся его пятнистой морщинистой руки – теплая, наверное, пока не помер – запалил от огарка принесенную свечу, убрал восковые наплывы в фонаре, поставил туда новую и лишь после этого похлопал по плечу старика.

– А? Что? – встревожился он.

Я успокоил брата Илдроса и спросил его о букашках брата Норика.

– Нет, тут таких книг нет. Как говоришь? Брат Норик? Не знаю такого, – озадаченно покачал головой старик. – Поди, из молодых.

Ну, Норику от силы лет сорок, так что для Илдроса он и впрямь молодой.

– Червей в себя пихать – вот же пакость. Нет, если он что и писал, то сюда не приносил. Да никто из алхимиков своими открытиями не делится, разве что ученикам что-то говорит. Все, все трясутся над своими тайнами, берегут, забывая, что к древу Сфирры уйдет одна лишь душа без злата-серебра, без добра нажитого.

Старик разворчался сегодня пуще прежнего.

– А ведь если бы всякий отдавал свои записи в либрокондиум, память бы о нем держалась веками. Стоящий труд бы переписывали каждые десять лет, чтобы сохранить его. И культу с того польза была бы.

– Брат Илдрос, я через три дня уезжаю на хребет, – сказал я, улучив момент.

Он опешил:

– Как? Разве ж уже осень? Только-только лето началось…

– Осень. Я уже полгода в Revelatio, – усмехнулся я.

Мне казалось, что со Дня пробуждения прошло несколько лет, а не месяцев: так много всего случилось, я столько пережил.

– Полгода, – протянул старик, – совсем недавно была зима, и вот скоро уже опять. Порой кажется, что зима становится все дольше, а лето проходит за один миг.

И замолчал. Я постоял немного, подождал, а потом кашлянул и сказал:

– Я пойду, брат Илдрос. Хотел с тобой попрощаться.

Кустос вздрогнул, будто я его снова разбудил:

– Ты вот что, Лиор, зайди сюда завтра.

– Завтра не смогу. Завтра нам дадут ядро.

– Тогда послезавтра. Словом, до отбытия на хребет! Обязательно зайди!

Я пообещал.

Наутро брат Йорван выстроил нас вдоль стены и каждому сунул в руку по ядру. Как я ни приглядывался, не сумел усмотреть ничего подозрительного: Йорван был, как всегда, шумлив, говорлив и бодр, ядра совал не глядя, доставал из одного и того же короба, а напоследок пожелал веселого дня и ушел, даже не стал проверять, съедим мы их или нет. Оно и понятно, мы все уже опытные, первое ядро пережили, значит, и второе переживем, а если кто побоится съесть, тот сам себе хуже сделает. У остальных-то сила первого ядра либо впиталась в тело, либо рассеялась, коли плохо старались, а значит, при ранении на хребте зелью неоткуда будет брать целебную мощь.

Все новусы сразу разошлись по своим кельям и закрыли двери, чтоб никто не помешал. Я тоже вернулся к себе, подпер дверь и уставился на ядро. Йорван из благородных, стал бы он слушать какого-то командора? А если бы кто-то попытался подсунуть ему отраву для меня, то как убедиться, что отравленное ядро попадет именно в мои руки? Йорван совал ядра не глядя. Судя по всему, командору и так немало досталось от магистра за смерть Лукара на турнире.

Я покрутил ядро меж пальцев. Может, взять то, что дал брат Арнос? Но его отравить было б легче – оно всего одно и давалось в мои руки.

Чуть посомневавшись, я проглотил Йорваново ядро, сел в позу, к которой привык в молитвенной комнате, и начал медленно проговаривать отчимовы слова. На сей раз боли не было вовсе. Я почувствовал, будто в моем животе распух огромный шар, наполненный теплой водой. Он все рос и рос, распирая кишки, а потом лопнул, и теплые волны разошлись по всему моему телу, до самых кончиков пальцев и до краешка ушей. Я погрузился в это приятное ощущение с головой, не вспоминая о спиритусе или чем-то еще. Только verbum и тепло…

Опомнился я к вечеру, когда заурчал живот. Медленно поднялся, потянул затекшее тело и побрел к трапезной, время как раз было подходящим, но за столом я оказался в одиночестве. Слуга, завидев меня, споро приволок и похлебку, и хлеб, и остальное, а вот другие новусы не вышли из келий. Впрочем, мне после второго ядра тоже было не очень хорошо, и боль еще крутила немного.

Удивительно, что меня не поймали на лжи в первые же дни в культе. Я ведь совсем не знал, как надобно себя вести. Если бы брат Арнос не был ко мне столь снисходителен, меня бы точно отдали брату Граксу сразу же после Дня пробуждения.

Собратья повыползали наружу только на другой день.

– Слабое какое-то ядро попалось, – громогласно объявил Фалдос. – Едва-едва скрутило, verbum почти не понадобились.

– Дядя говорил, что с каждым следующим ядром будет всё легче, – пояснил серьезно Ренар.

– Так мы verbum только ради первого раза заучивали?

– Они же годны и для других случаев. К примеру, если ранен и не можешь залечить сразу, verbum помогут переждать боль.

– Ха, я и без всякого вербума стерплю любую боль.

– Ты, может, и стерпишь, – спокойно ответил Ренар, – но сумеют ли остальные?

Фалдос самодовольно окинул нас взглядом и хмыкнул:

– Эти-то заморыши?

Мы привычно спустились в оружейную, но там нас никто не ждал. Брат Йорван не пришел к обычному времени.

– Может, уроки отменились из-за похода? – предположил Ренар.

– Ну, тогда я сам проверю, что поменялось после второго ядра, – ответил Фалдос и пошел к камням на цепях.

Остальные новусы тоже решили испытать себя. Я же постоял, развернулся и пошел к либрокондиуму. Неизвестно, когда еще у нас будет свободное время. Вдруг заставят перед походом делать чего? Правда, неясно, будет ли там брат Илдрос, так рано я никогда к нему не приходил. Может, он любит спать до полудня?

Старик был на месте. Как и в прошлый раз, он спал, положив голову на книгу, только книга в этот сегодня отличалась: обычно Илдрос дремал над «Хрониками земель Фалдорийских, сиречь о королях, битвах и культах», трудом объемным, скучным и выдающихся размеров, а сейчас из-под лысоватой острой макушки листы едва можно было разглядеть.

– Брат Илдрос! – позвал я. – Брат Илдрос?

Он не просыпался. Тогда я коснулся его руки и остолбенел – холодная! Дернул за плечо – мертв. И как теперь быть? Куда бежать? Уйти и притвориться, что меня тут не было? Ну уж нет, больше я врать не стану. Илдрос явно же помер от старости. Сто пятьдесят лет! Куда уж больше?

Жаль старика. Он хорошо ко мне относился, хоть и растрепал магистру о моих ядрах почем зря. И жаль, что не узнаю теперь, для чего он меня звал. Надо сказать кому-нибудь, негоже, чтобы почтенный кустос так и лежал в либрокондиуме. Без меня когда бы его отыскали…

Я совсем уж собрался выходить, но вернулся к столу и осторожно вытянул книгу из-под головы мертвеца. Любопытно же, что это за новая книга? Стоило мне ее взять, как изнутри вылетел лист. Я поднял его, увидел первое слово и впился в строки глазами. На самом верху листа было написано мое имя!

' Лиору. По долгому размышлению вослед нашей недавней беседе узрел я, сколь лицемерен суд мой над иными, коли сам повинен в том же. Истинно, лелеял я мечту – сотворить труд великий, коий бы прославил имя мое в веках, дабы переписывали его каждое десятилетие и читали в кельях. Но вот, я всего лишь старец бесплодный, не одаренный ни мудростью, ни даром проникновения в тайны мироздания, ни искусством зелейным, только долголетием и отмечен. Да и культ Revelatio, коему служил, почти истер память о Илдросе, яко ветер след на песке.

Посему вручаю тебе, новусу-первогодк е , сии скромные записи. Нет в них тайн, неведомых магистру или иному custos, но для тебя, отрока, вступающего на стезю познания, могут они стать путеводным светом во тьме.

И еще одно терзает сердце мое в сии последние дни: что станется с тобою? Оставят ли тебя в покое, или продолжат терзать подозрениями, яко волки агнца? Как бы ни сложился путь твой, да послужат тебе слова мои подспорьем и утешением.

Да хранят тебя силы, коим служим.

Брат Илдрос, в лето от основания культа 672-е, накануне осеннего равноденствия'.

Буквы перед глазами на миг поплыли. Я утер глаза, прошептал: «Да будет древо Сфирры к тебе благосклонно», засунул книгу себе за пазуху и поспешил сообщить о смерти брата Идроса.