Текст книги "Хроники новуса II (СИ)"

Автор книги: Н.В. Сторбаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Вот вроде бы какая малость – всего лишь один человек, который не отвернулся от тебя, не брезгует поговорить, пусть даже это и Фалдос, а насколько же стало легче!

В оружейной он учил меня на совесть, хоть и приговаривал, что я самый бездарный и тупой фехтовальщик под сенью Сфирры. На уроках истинного Фалдос был среди худших, но от помощи отказывался.

– Толку от книжицы никакого! На хребте кровавый зверь с тобой на истинном не заговорит! Вот там и посмотрим, кто лучше.

В службах мы с ним редко пересекались, потому и свободные вечера у нас двоих совпадали нечасто. Но когда такое случалось, он звал меня в свою келью, ибо там был стол, были кружки, свечи, теплая шкура под ногами и несколько бутылок вина. Фалдосу не хватало только девок, истосковался он по женской ласке, а во всем замке даже завалящей старухи не отыскать. За девками надо было в город идти, а нас пока туда не пускали.

Беседы у нас с Фалдосом шли по одному и тому же руслу: он пересказывал, как же здорово ему жилось в отцовском замке. Скольких девок он перепробовал, скольким мужам начистил рыла, скольких зверей убил и сколько раз отсиживался в темнице после очередного проступка. Я выучил клички самых лучших охотничьих собак, узнал, что такое соколиная охота и как выбрать подходящую лошадь, кому из его братьев достается титул и земли, и почему это дурной выбор, ведь у каждого в его семье был какой-то недостаток. Один трусоват, второй хил, третий туп, как пробка, сестры все дуры, мачеха шлюха, а отец – неблагодарный слепец. Он не замечал, что мачеха крутит юбками не только перед Фалдосом, но и другими мужиками в замке, а когда Фалдос, как порядочный сын, вздумал открыть ему глаза, вместо благодарности он выставил сына прочь.

– Надеюсь, ей тоже изрядно досталось. Что лучше: выпороть голой перед всей дворней или засунуть в железного коня?

С поркой-то я хорошо знаком, а про железного коня услышал впервые и пожалел о том. Насколько же благородные богаты на выдумку пыток и казней!

Я всё ждал, когда же культ будет готовиться к турниру, для него же надо что-нибудь сделать, всё же немало народу приедет: другие новусы, адептусы и сапиенсы!

Даже в деревне, если мы ждали гостей, мать выскабливала ножом стол добела, выметала сор, доставала половик, сплетенный из обрывков ткани, готовила сытное угощение и сама принаряжалась. Хотя бы ленту да вплетет куда-нибудь. А Тарг того не любил. «Для чего врать, кто ты есть?» – часто говаривал он. – «Лента пусть, всякая баба хочет нарядов, душа в ней такая, а зачем дом хорошить?И так негрязно». Он и праздники потому не любил, мол, это самые лживые дни. Правда о человеке видна в труде: как на поле старается, как за скотиной ходит, как детей растит, как бабу свою холит. Вон Верид своих невесток в праздники разряжал в ленты и бусы так, будто они ничего тяжелее иголки в доме не подымают, а в другие дни невестки ходили темнее тучи и бледнее моли, а порой еще и с синяками.

Турнир, почитай, тот же праздник вроде свадьбы или похорон, когда приходят все соседи, съезжается родня, и надобно не ударить перед ними в грязь лицом. Вряд ли наш культ придерживается отчимовых взглядов.

Но в замке ничего не происходило, разве что брат Арнос посвежел лицом да старшие новусы реже заглядывали. А потом я послушал разговоры в трапезной и узнал, что для турнира нужно немало места, во дворе замка он не уместится, потому магистр выбрал поле за городскими стенами, и там все плотники города спешно сколачивают изгороди, трибуны и навесы, другие мастера расчищают место для шатров, землекопы роют выгребные ямы, каменщики свозят камень для постройки общей кухни… А наш командор следит за всеми этими работами, даже ночевать в замок не возвращается, так много у него хлопот.

И мне стало чуть легче. Значит, до турнира я мог жить спокойно, без тревог.

Разве что Фалдос уж слишком рьяно взялся за мое обучение. Он хотел, чтобы за оставшиеся дни я стал мечником не хуже него. Единственное, в чем я его превосходил, так это в выносливости и в грубой силе, потому мог победить, лишь вымотав его до последней нитки. Он одобрил такой способ, но добавил, что это сгодится в бою один на один, а в общих боях меня попросту задавят числом.

Да, я неплохо махал мечом, но если сравнивать меня и Фалдоса, то сразу виделась разница. Он дрался так, будто родился сразу с мечом и щитом: не думал, не колебался, не выгадывал, каждое движение было естественным и красивым.

А на очередном уроке Фалдос огорошил меня:

– Да ты дерешься, как баба пляшет.

Я не понял, в чем тут загвоздка, и он растолковал мне уже вечером. Мол, в танце всегда ведет мужчина, а баба за ним тянется и подхватывает, в бою то же самое – один ведет, второй отвечает. И я всегда ведомый. Мне не хватает ни умений, ни быстроты, чтобы перехватить главенство на себя.

В следующий раз в оружейной я посмотрел на других новусов, чтобы распознать, кто из них ведет, и если разница в умениях была велика, как, например, у Ренара с его напарником, то я видел, кто главный, а если оба противника находились на равных, то я уже не угадывал.

Фалдосу самому была привычнее моя роль, ибо он всегда бился с более сильными мечниками. В одиннадцать он стоял против отцовых оруженосцев, что были старше на пять-семь лет, после поднесения даров Сфирре его взялись учить взрослые и опытные воины. Так что большую часть жизни он сам плясал, как баба, и лишь в последние годы сумел вырваться вперед. Вот только он с мечом дольше, чем я живу, а ядра кровавых зверей не помогают научиться фехтовать.

За неделю до турнира Фалдоса вдруг осенило: его отец может приехать на турнир. Он не всегда бывал на них, особенно когда те проходили в других культах, но его замок находился на землях Revelatio, так что он должен был явиться на этот турнир, чтобы выказать уважение.

– Брат Арнос, – обратился Фалдос к наставнику на первом же уроке, – а нельзя ли сразиться с более сильным противником? Из-за этого неумехи я скоро сам разучусь драться.

– Я подумаю, – ответил Арнос.

И уже на третий день к нам на урок пришли старшие новусы, причем старше не на год-другой, а одних с Фалдосом лет. Если они попали в культ сразу после поднесения даров древу Сфирры, выходит, что они стали новусами более десяти лет назад и до сих пор не сумели стать адептусами. Вряд ли Ревелатио жалел для них ядер. Так почему же они не перешагнули через порог? В чем там хитрость?

Уж не знаю, был ли счастлив Фалдос, а мне вот этот урок пришелся не по нраву. За десять лет эти новусы отточили мастерство фехтования, а сил, ловкости и выносливости у них было намного больше, чем у нас. Мой противник даже не старался биться, а всего лишь лениво отмахивался от моих наскоков, едва ли не вышибая из меня дух.

– А ты неплох для первогодка, – услышал я подле себя, обернулся, а там здоровенный детина небрежно похлопывает Фалдоса по плечу.

– Да и ты тоже, – криво усмехнулся собрат.

– Жаль, поздновато пришел. Но новусом быть тоже неплохо, может, даже получше, чем адептусом или сапиенсом. Сапиенсы – они больше по мастерским сидят или зелья мешают, у адептусов свои тяготы. А новус – человек почти вольный. Хочешь – на хребте кровавых зверей бьешь, а хочешь – по деревням ездишь, а там девки, знаешь, какие сладкие. Да, грязноваты, грубоваты и пованивают свиным дерьмом, но вымой ее, и будет похлеще, чем любая благородная. Ты вот что! Приходи-ка вечером к нам! Правое крыло, два пролета вверх и направо. Посидим, выпьем, поговорим!

Вскоре после этого старшие ушли, оставив за собой избитых до полусмерти новичков. Только Фалдос, Ренар и еще двое смогли устоять на ногах.

Арнос удовлетворенно окинул оружейную взглядом и сказал:

– Это была хорошая мысль. Попрошу, чтобы на каждый урок приходил кто-то из старших.

Мы застонали, мысленно проклиная Фалдоса за его просьбу.

Этим вечером я помогал в конюшне, потому не знал, пошел ли Фалдос к старшим или нет, но на следующее утро он выглядел изрядно помятым, вонял кислятиной и даже чуть пошатывался. Наверное, потому я пару раз сумел его задеть в поединке и единожды выбил меч из руки. Под конец урока пришел старший, один из вчерашних новусов, кивнул Арносу, хлопнул Фалдоса по спине, а потом сразился по разу с каждым из нас. Много времени у него это не заняло.

Теперь я сообразил, что эти старшие – ровесники брата Арноса и, скорее всего, пришли с ним в один год. Наверное, именно они и издевались над ним за неблагородное происхождение, а сейчас сидят в новусах безо всякой надежды стать сильнее и должны слушать того, кого когда-то обзывали псиной и чернью.

Культ, пожалуй, единственное место, где можно получать уважение не за богатство и знатный род, а за собственную силу. Лучшее место для таких, как я! Если бы, конечно, таких, как я, сюда брали и не пытались убить.

* * *

– Вся соль – в той молитвенной комнате! – растолковывал мне Фалдос. Видать, старшие поделились с ним накопленной мудростью, и сейчас он охотно пересказывал то немногое, что уцелело в его памяти после попойки. – Адептус говорит, чтобы мы что-то почувствовали внутри себя, и слова из книжицы должны помочь. Без той штуки ни за что не стать адептусом, сколько ядер ни жри. И никак нельзя ее нащупать иначе, хоть сам магистр будет сидеть рядом с тобой и подсказывать, что там и где искать. Говорят, что чем старше, тем труднее ее нащупать. Грубы мы слишком. Но я поглядел: новусам и впрямь жить не так дурно. У них там не кельи занюханные, а хоромы: большие комнаты, отдельная уборная, своя ванна, куда слуги таскают горячую воду. Жаль, девок приводить нельзя, но их в городе полно. Стоит выйти за ворота, как там уже толпа горячих и на всё согласных за несколько медяков! Лучшие шлюхи Фалдории!

Я понимал, что старшие, которыми так восхищался Фалдос, такие же неудачники, что и новусы, которые приходят к нашим собратьям. Только первые отчаялись подняться выше в культе и живут, как есть, наслаждаются тем, что имеют, а вторые еще на что-то надеются. Я и сам бы не прочь довольствоваться такой жизнью, именно об этом я и мечтал когда-то: сытно есть, жить в тепле, веселиться, ловить испуганные и заискивающие взгляды. Вот оно – рукой подать. Даже стараться не стоит, просто ешь ядра и тренируйся, а на уроках истинного и в молитвенной комнате хоть спи, всё равно рано или поздно дойдешь до предела новуса и получишь всё, о чем говорили старшие.

Но если я хочу выжить, если хочу избавиться от угрозы командора, то мне надобно расти и сильнеть. Даже адептусом стать мало, надо подняться до сапиенса.

– Раньше в замке были бабы, всякие прачки да поломойки, но из-за них не раз случались стычки меж новусами, да и сами бабы не выдерживали, потому какой-то магистр задолго до нынешнего запретил пускать женщин за ворота. Явно из тех старых пердунов, которые в постели только газы пускать могут! – ярился Фалдос. – Сам ни на что не годен, так будто другим не нужно. Хуже нет, когда во главе стоят старики. Им уже ни вино, ни бабы, ни жареное мясо с перцем не в радость, вот они и выдумают всякие запреты.

Нельзя сказать, чтоб я совсем его не понимал. Мне тоже надоели одни и те же рожи вокруг, смотреть на девушек всяко приятнее, но сильной нужды в них я не ощущал. Стоило подумать о том, чтоб обнять какую-нибудь красотку вроде Эллианы, как всплывало то жуткое воспоминание о старухе Бриэлль. Мало я ей тогда навалял, надо было раздеть догола и выкинуть на улицу, подперев дверь, чтобы весь Сентимор узнал, какая она потаскуха.

А Фалдос уж заговорил о другом:

– Они меня провели по замку, показали, что тут есть. Вся центральная часть, что напротив ворот, отдана кустодесам и сапиенсам, там без дела ходить нельзя, а вот оба крыла открыты всем. По большей части там живут новусы, адептусы и некоторые слуги, но есть и забавные места. К примеру, либрокондиум. Для чего он надобен?

Я попытался перевести это слово с истинного языка. Liber – это книга, а кондиум? Я знал «condere» – хранить или складывать. Выходит, что это что-то вроде хранилища книг. Книг!!! Неужто их там много? Хотя Revelatio изучает былое, а как его изучать, если все люди, жившие тогда, давно померли? Только по книгам. В том старом культе, поди, многие умели писать.

– Еще есть зал, где хранится оружие…

– А либрокондиум, – перебил я Фалдоса, – где он?

– В правом крыле, внизу, надо спуститься. Но для чего тебе это?

– Никогда не видел больше одной книги за раз! – честно ответил я. – Хочу поглядеть.

Глава 10

Я толкнул дверь и застыл на пороге. Комната была погружена во тьму, лишь справа от входа одиноко горел огонек в стеклянных стенах фонаря. В его свете я разглядел сгорбленную фигуру, что склонилась над книгой. Она сидела столь неподвижно, словно уснув, но потом вздрогнула, откуда-то из складок вынырнула худая сморщенная рука, перевернула лист и снова исчезла.

– Доброго вечера! – сказал я и сам поморщился от того, как это вышло. В либрокондиуме было так тихо, что мой голос прозвенел тут колоколом.

Фигура возле фонаря вздрогнула сильнее и едва не свалилась со стула.

– Кто здесь? Зачем?

– Это я, Лиор, новус культа, – вкрадчиво сказал я, вглядываясь в неизвестное существо.

Существо повернулось ко мне, разогнулось и превратилось в древнего старика. Я и не думал, что есть на свете настолько старые люди. Всё его лицо состояло из крупных и мелких складок, среди которых затерялись глаза и рот, только длинный крючковатый нос гордо выдавался вперед. Удивительно, как этот нос не перевешивал всю голову! Белая облезлая бороденка ничуть не скрывала морщин, а скорее обрамляла их легким облачком. Старик кутался в теплый плащ и даже натянул шерстяную шапку поглубже на уши.

– Новус? Зачем пришел?

Я немного растерялся. Может, я что-то перепутал и случайно зашел в чью-то келью?

– Ну, мне сказали, что тут либрокондиум, где много разных книг, и их можно читать.

– Так и есть, так и есть. Только новусы сюда не заглядывают, им и первокниги хватает. Иль ты уже прочел первокнигу?

Глаза у старика были жуткие, светлые-пресветлые, то ли от рождения, то ли от старости, но говорил он четко и разумно, хоть и чудно, что вовсе дышал.

– Ну, еще нет, но она уж больно непонятная. Думал найти другие книги. А где они?

Старик со скрипом разогнулся, встал со стула, почти не прибавив в росте, взял фонарь и поковылял вглубь. По мере его движения из темноты проступали полки со свитками, шкафы, сплошь заставленные книгами от мала до велика, запертые сундуки с огромными замками.

– Сколько языков знаешь? – спросил меня старик.

– Говорю лишь на фалдорийском, а читать могу и на истинном.

– Значит, и на фалдорийском сможешь, мы почти все буквы из истинного переняли. Смотри, малец, вот тут книги на фалдорийском. Сверху указы и законы Фалдории, изданные королевской семьей, ниже – книги, переведенные с истинного языка. Дальше всё только на истинном языке: здесь – недавно написанные трактаты, а там – перепись со старых свитков. Вот в том шкафу книги из Альтариума, Эстендора и других государств, у них буквы те же, а слова совсем другие, так что туда не суйся. Читать можно лишь здесь, свечи приноси свои, но всегда вставляй в фонарь, чтобы не подпалить тут ничего.

Сейчас я свечи не прихватил, но уходить так быстро не хотелось. Старик постоял возле шкафов, понял, что я не спешу выбрать себе книгу, вернулся к столу и снова сел.

– Брат… стар… господин?

– Зови меня братом Илдросом, – хрипло сказал старик.

– Брат Илдрос, ты присматриваешь за либрокондиумом? Почему тут никого нет?

Скорее всего, Илдрос – один из тех неудачников, что не смог перейти из новусов в адептусы, потому на старости его и отправили в забытый всеми угол.

– А кому нынче нужны книги? При старом магистре всё было иначе, места пустого за столами не отыщешь, а этому пустозвону одних благородных подавай, да чтоб с мечом управляться умели. Разве это завещал нам Брадос? Ради того мы сотни лет искали и изучали древние труды? Для ратных подвигов культ не надобен, любому дуболому сунь меч – вот тебе и воин.

Я помолчал, надеясь, что это похоже на сочувствие. Старики всегда жалуются. Вечно им всё не так: и солнце греет не так жарко, и трава не так зелена, и дети непочтительны и дерзки. Пару раз старики приходили к отчиму с жалобой на меня, мол, не здороваюсь с ними, как надо, в сад залезаю за яблоками, помочь отказываюсь, и вообще меня нужно выпороть розгами, а то после смерти отца я совсем от рук отбился. А ведь то был поклеп. Я всегда здоровался, только если приветствовать стариков издали – они не услышат, а если подойти поближе, так уже они сразу заводят речь о дурных детях, что не уважают старших. В сад – да, бывало, лазил, но так все делают. А помогать – у них свои дети и внуки есть, нечего чужих гонять.

Отчим их терпеливо выслушивал, но как только они доходили до розог, неизменно выпроваживал их из дому со словами: «Своих бейте, сколько вздумается, а моего трогать не смей! Сам решу, как его растить!» Ни разу не выпорол, мне хватало и его гневного взгляда, подкрепленного увесистым подзатыльником. А я вместо того, чтоб благодарить за науку и добро, еще и злился на него, мол, ведь не отец, так чего руки распускает. Это мать его выбрала, меня не спросила, пусть ее жизни и учит. А мать он никогда не бил, даже самой слабенькой плюхи не отвешивал, за волосы ни разу не дернул. Мне никто из мальчишек не верил, когда я рассказывал об этом, ведь в их семьях немало перепадало и бабам, и детям.

– Чего стоишь столбом? Книгу-то выбирать будешь? Или над стариком пришел потешаться?

Хоть брат Илдрос и выглядел так, словно вот-вот рассыплется, но ему хватало сил, чтобы озлиться.

– Я свечу не прихватил. В другой раз буду умнее, – ответил я. – Брат Илдрос, не сочти за грубость, а сколько тебе лет? И каково твое звание в культе? Я тут первый год, мало кого знаю.

– Хе-хе-хе, – проскрипел старик. – Давненько меня о таком не спрашивали. Я родился и пришел в Revelatio еще при короле Халдоре Благочестивом, а званием не хуже магистра.

Я ахнул. Неужто custos? Вот этот старик – доподлинный кустос?

– Вот сам и посчитай, сколько мне годков.

Халдор Благочестивый… Я и знать такого короля не знал, в чем честно и признался старику.

– Чему нынче учат своих детей дворяне? Тоже только о битвах думают?

– Так я не из благородных, из простого люда.

– Ну-ну, неужто малыш Тирос взялся за ум? – подивился брат Илдрос.

Хоть мне и было не по себе от того, что я говорю с кустосом, да еще так запросто, но я всё же поведал о том, как попал в культ, и даже о том, что командор разгневался на меня и хочет сжить со свету. Вот только старик не бросился меня жалеть или хоть как-то подбадривать:

– А кто нынче командор? Лурик? Нет, не знаю такого, видать, кто-то из молодых. А вот что королей Фалдории не знаешь, это дурно даже и для простолюдина.

Старик приподнял фонарь, посмотрел вглубь комнаты, нахмурился и легонько дернул рукой. Оттуда сама по себе прилетела толстая книга и плюхнулась на стол. Я неверующе протер глаза.

– Хе-хе-хе, – рассмеялся Илдрос. – Давненько я так не шутил над новусами, давненько.

Я попятился назад, пока не уперся спиной в дверь.

– Это… это же колдовство! Брат Илдрос, ты колдун?

А старик всё смеялся и смеялся, пока не закашлялся, поперхнувшись слюной. Прочистив горло, он просипел:

– Чушь! Вас совсем ничему не учат? Это spiritus.

– Значит, и я так смогу?

– Если станешь кустосом, то сможешь. Только custodes могут им управлять свободно, как собственной рукой. Новус разве что сумеет его ощутить внутри себя, да и то не все ухитряются. Ты меня не забалтывай. Садись и читай про королей Фалдории! Тут на фалдорийском, так что сладишь как-нибудь.

Я послушно, хоть и с опаской, принес стул и поставил возле стола брата Илдроса, открыл книгу и сразу увидел знакомые буквы истинного языка, хотя там встречались и новые крючки. Медленно, с трудом продираясь сквозь непривычно начертанные письмена, я читал имена королей Фалдории, начиная с самого первого – Рунара Завоевателя. В книге говорилось о годах, когда они правили, об их великих свершениях, но мне-то нужен Халдор Благочестивый. Один за другим мелькали имена королей, о которых я ничего не знал, и постепенно я заметил, что вначале правителям давали грозные прозвания: Завоеватель, Могучий, Славный, Доблестный; потом пошли прозвания попроще: Проницательный, Книжник, Хитроумный, Ретивый, а под конец я будто в сиротский дом заглянул: Толстый, Однорукий, Скупой и даже Медленный – этот вовсе на собственную коронацию опоздал.

Халдор Благочестивый появился за шесть королей до нынешнего. Я посмотрел на года правления и обомлел. Если брат Илдрос не соврал, значит, он родился более ста пятидесяти лет назад. Разве люди столько живут? Это даже похлеще, чем летающая книга.

– Брат Илдрос… Халдор Благочестивый правил полтора века назад.

– Хе-хе-хе, вот то-то и оно, – вновь рассмеялся старичок. – Скольких королей и магистров я пережил!

– Значит, ты самый мудрый в культе! – восхищенно выпалил я. – Обо всем знаешь, обо всем слышал…

Брату Илдросу мои слова явно пришлись по вкусу. Он, сморщив лицо до сплошных складочек, обнажил крепкие белые зубы в улыбке, да их было поменьше, чем у меня, но поболее, чем у того же Ломача.

– Верно говоришь, малец. Чего только я не видывал! Чего только не читывал! Все книги в либрокондиуме перечитал да не единожды.

– Поделись своей мудростью! Подскажи, как мне умаслить командора, чтобы утихомирить его гнев! Боюсь, он скоро еще чего-нибудь удумает.

Морщины старика расползлись в стороны и сложились в иной рисунок. Вот так у него выглядело недовольство!

– Ты, может, и добрый малец, к тому же из простых, я и сам – сын конюха, мой отец когда-то заправлял на конюшнях культа. Но я потому и дожил до преклонных лет, что никогда не пытался лезть к людям на верху культа. Хоть я и custos,но мало ли таких кустодес сгинуло? Нет, я хочу прожить остаток дней спокойно и мирно.

Я печально вздохнул. Ну, а чего я ждал? Что старик вступится за первого попавшегося мальчишку? А потом командор велит слугам не приносить ему еду, и бедный Илдрос помрет в своей келье от голода, даже колдовские силы ему не помогут.

– Благодарю, брат Илдрос. В другой раз я приду со свечой и…

В глубине комнаты что-то с грохотом упало.

– Долгоровы крысы… – выругался старик. – Снова появились. Две зимы было тихо, а теперь опять набежали.

– А верно ли, что это крысы?

– Да они! Мерзкие создания… Рвут листы и таскают себе на гнезда, сколько книг хороших попортили.

Я аж возрадовался.

– Брат Илдрос, а ведь я помогал крысолову и умею ловить крыс. Только… – и тут я вспомнил, что у меня совсем ничего нет: ни ловушек, ни опилок с зерном, ни обученных собак, – для этого дела нужно всякое, а где его достать?

– Клянусь древом Сфирры, кровавых зверей с хребта вывести легче, чем крыс из замка. Тот крысолов был хорошим, говорил тихо, работал молча, и собачки у него не тявкали почем зря. Скажи, что тебе надобно!

– Самое главное – ловушки, а для того нужен кузнец, чтобы выковать нужные штуки, потом овес, опилки, хорошо бы анисовое масло, с ним я вмиг всех крыс изловлю.

Старик отвернулся от меня к столу, пробормотал:

– Так-так-так… Кузнец, конюх, алхимик и стряпун.

Взял перо, ловко его очинил и скоро замельчил им по бумаге. Отлетел в сторону один лист, второй, третий, а после четвертого старик довольно отложил перо, выждал, пока чернила высохнут, и протянул листы мне.

– Вот, сходишь к тем, кого я назвал, передашь письма от меня и сам им объяснишь, что тебе надобно, чтобы всех крыс из либрокондиума повывести.

– А если они откажут?

– В письмах сказано, кто тебя послал. Но если кто не вспомнит брата Илдроса, пусть сходит к магистру, тот им пояснит. Заодно расскажешь потом, забыли обо мне в культе или нет. И не медли! Иначе крысы все книги порвут, долгоровы отродья.

– Сейчас же побегу! – радостно выпалил я. Почему-то грядущая охота на крыс радовала меня едва ли не больше, чем внезапное дружелюбие Фалдоса.

– Сейчас не надо. К кузнецу лучше поутру идти, пока горн не разгорелся, стряпун после ужина уходит из замка.

И то верно. А без ловушек от кузнеца мне ни анисовое масло, ни овес не нужны.

Я распрощался с братом Илдросом, спрятал письма и поспешил к себе в келью.