Текст книги "Хроники новуса II (СИ)"

Автор книги: Н.В. Сторбаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Я думал, что Гракс отправит меня обратно в подвалы или запрет в своей комнате, но он лишь сказал, чтоб завтра утром я ждал во дворе замка, и отпустил. Я растерянно потоптался возле двери, а потом побрел к своей келье. Видать, я для него вроде жука, и он даже не задумался, что я могу не прийти или спрятаться где-то.

Дневную трапезу я уже пропустил, и живот яростно напоминал мне об этом. Привык я к культовому распорядку и к сытной пище два раза в день. До вечерней еще оставалось время, потому я попросту вернулся в келью, вытащил весь свой нехитрый скарб и оставшиеся монеты и задумался, что стоит брать в собой в дорогу.

Понемногу пережитый страх отходил всё дальше, и сейчас я почти не верил, что Гракс убьет меня. Ну он же мне поверил! И пока я ему рассказывал про свое житье-бытье, он спокойно записывал что-то, не бил меня, не рычал почем зря. Нельзя же убить человека просто так, особенно когда поговорил с ним, а потом еще и в дороге вместе немало пробыл. В подвале он всего лишь пугал меня! Вон, даже царапины не осталось, а что пальцы еще ходуном ходят, так это глупости. Если, конечно, не вспоминать отрубленные головы. Но Колтай сам виноват! Нечего было бросаться на сапиенса с ножом.

Убийство Воробья я объяснить не мог, а потому старался о том не думать вовсе.

Надо взять с собой старую одежку, которую мне положено носить по чину, а в дорогу надену платье культа, не балахон, разумеется, а гамбезон. В нем я слуга благородного господина, не меньше! Монеты надо прихватить, а то вдруг Гракс не захочет платить за мой прокорм. Одеяло? Только если тонкое. Уложил всё в один мешок, и снова никаких дел. Но если сидеть и ничего не делать, снова набегали дурные мысли и теребили душу. Почему-то перед глазами всё время возникало обрубленное ухо на мертвой голове, и меня начинало колотить мелкой дрожью.

Помыться! Надо ополоснуться перед дорогой!

Я сбегал в мыльню, тщательно натер себя подсохшей гущей, трижды окунулся в холодную воду, потом намазал той гущей волосы… Никогда прежде я так долго и старательно не отмывался.

Когда поднимался в келью, услыхал голоса братьев, значит, бдение в молитвенной комнате закончилось и пришло время вечерней трапезы. Да благословит их древо Сфирры! Я так не хотел оставаться нынче сам с собой.

За столом Фалдос спросил, для чего меня звали и кому я понадобился. Я отвечал так, как мне велел Гракс:

– Прошел слух, что в городе, откуда я родом, продают ядра кровавых зверей. У меня там много знакомцев, потому завтра я поеду туда вместе с братом Граксом. Ну, чтоб отыскать этих торговцев.

Фалдос растянул губы в той мерзенькой улыбке, которая всегда появлялась на его лице, когда речь заходила о бабах. Я сразу понял, о чем он подумал. Сказать он ничего не успел, потому что…

– Брат Гракс! – воскликнул Ренар. – Тот самый брат Гракс?

Собратья глянули на Ренара с недоумением. Видать, он один прежде слышал это имя.

– Ну как же! Брат Гракс! Лучший дознаватель и охотник на людей! Он sapiens, один из лучших воинов культа! Именно брат Гракс выслеживает предателей и беглецов Revelatio. Я бы многое отдал, чтоб поучиться у него! Признаюсь, Лиор, я никогда прежде никому не завидовал, но сейчас я очень сильно тебе завидую. Это надо же, поехать с братом Граксом на охоту!

Ренар аж раскраснелся, пока говорил, будто речь шла не о человеке-вороне, а о любимой девушке.

– Я бы с радостью с тобой поменялся, – буркнул я.

– Ты его уже видел? Расскажешь потом, какой он? Я даже не знаю, из простого он люда или из благородных.

– Разумеется, он благородного происхождения, – вмешался Фалдос. – Ты ж сам сказал, что этот брат – лучший воин культа!

Меньше всего за трапезой мне хотелось говорить о Граксе, но Ренара уже было не остановить. Он вспомнил каждую фразу, в которой его дядя хоть раз упоминал брата Гракса, а я от одного этого имени вздрагивал. Так что я толком даже не поел и поспешно ушел в свою келью.

А уже поздно вечером, когда я в сотый раз перечитывал первокнигу, чтобы отвлечься, в мою дверь постучали. Неужто снова магистр зовет? Но для чего сейчас? Что я еще им не рассказал?

– Лиор, открой! – послышался голос Ренара. – Я принес добрую весть!

Как будто вести могут быть добрыми… Но я впустил собрата.

Ренар влетел в келью и сходу выпалил:

– Слыхал? Брат Гракс избил командора!

– Что? – ошарашенно переспросил я. – Как? Почему?

– Это еще днем было. Я только что из конюшни, там и услышал. Брат Гракс пришел к командору и ударил его по лицу. Причины никто из старших не знает, но ты-то понял, да?

– Нет.

– А из-за кого же, если не из-за тебя? Наверное, брат Гракс как-то проведал о вражде меж тобой и командором. Или разозлился, что тот печатями культа разбрасывается! Так что теперь командор наверняка остережется тебя трогать, а уж после твоей с братом Граксом поездки и вовсе отступится.

Ренар увидел мешок возле стены, хлопнул меня по плечу:

– Ладно, я пойду. Тебе надо выспаться перед дорогой. Хотел порадовать тебя напоследок!

Он ушел, я вновь подпер дверь и призадумался. Явно же не из-за меня Гракс побил командора, плевать ему на какого-то новуса. Измыслил лишь одно объяснение: я рассказал Граксу про первую попытку командора меня убить. Если бы командор сразу поведал культу о том, что кто-то выжил без знания verbum после первого ядра, все мои тайны были бы раскрыты еще тогда, весной, и про Угря с его ядром тоже бы узнали еще тогда. Возможно, в этом случае брат Гракс бы уже отыскал кладбищенских копателей.

Я не надеялся, что усну этой ночью, но, измученный переживаниями, провалился в сон почти сразу, как лег. И проснулся также: привиделось, будто я опоздал и к моей келье уже идет злой брат Гракс. Я подскочил, как ужаленный, глянул на окно – небо едва-едва посветлело. Ну а чего тянуть? Натянул гамбезон, рассовал узелки с монетами, в последний раз глянул на свою келью, к которой сильно привык за эти месяцы, и пошел во двор.

Само собой, было слишком рано, даже ночные караульщики на стенах еще не поменялись. Я стоял и ждал, ежась от утреннего холодка, разглядывал древо Сфирры, вспоминал, как бегал по двору, гадал, вернусь ли сюда еще раз. Много всего случилось в культе, было и дурное, и хорошее. Как везде, тут есть добрые люди, а есть и не очень, с кем-то я ладил, с кем-то нет, но кормили нас тут вволю, учили всякому, вон, я теперь даже грамотой овладел, с мечом опять же познакомился, не изводили пустым тяжким трудом. Я изрядно подрос тут, окреп, оброс мясом, но не дурным, как Ломач, а здоровым, сухим.

Наверное, я сам дурак, что поверил, будто смогу стать новусом, а потом адептусом и сапиенсом, что пробуду здесь всю жизнь, буду ездить на хребет, сражаться на турнирах и искать труды самого первого культа. Кто я? Всего лишь мальчишка-крестьянин. Куда мне тягаться с благородными?

Из конюшни вышел слуга, держа под узду двух лошадей.

– Ты с господином Граксом едешь? – спросил он.

– Я.

– Тогда подержи их сам. Чего двоим сразу тут стоять?

Передал мне поводья и поспешил обратно в конюшню, скорее всего, досыпать.

Через какое-то время вышел сам брат Гракс, весь по-вороньи в черном и также по-вороньи хмурый, велел переложить мой скарб из мешка в седельные сумки и разом взлетел в седло. Я кое-как запихал одежду и одеяло куда велено, едва не обронил один из узелков с монетами, и лишь тогда понял, что мне надобно вскарабкаться на лошадь и ехать на ней верхом.

В деревне, будучи сопливым мальчишкой, я, как и все, запрыгивал на нашу кобылу, бил ее пятками по бокам и катался, пока та не остановится или не стряхнет меня, как назойливую муху, но то была наша, крестьянская лошадь, которая приучена к плугу да к упряжи, а не к седлу и скачкам. Да и сколько было тех катаний? Отец бранился, когда видел такое, берег лошадь, а отчим и без нее недурно справлялся с хозяйством.

Запрыгнуть в седло я запрыгнул, всунул ноги в стремена, а дальше-то что? Колотить пятками по бокам, как в детстве?

Гракс едва шевельнул поводьями и неспешно поехал к воротам замка. Я сделал то же самое, но моя лошадь только ухом дернула. Тогда я сжал зубы и поддал ей ногой, она громко фыркнула и всё же соизволила тронуться с места, прошла несколько шагов и снова встала. Сверху со стен послышался смех, вот же караульным потеха!

– Ты что, никогда не ездил верхом? – раздался голос Гракса.

– В седле – никогда. Я же из черни, – сквозь зубы выдавил я.

– Оно и видно. Поводья держи твердо, но не натягивай, держись за лошадь ногами. Чтоб поехать, несильно ударь ее по бокам, можно рукой, можно плетью или ногами. Захочешь остановиться – сдави ногами посильнее и чуть потяни поводья на себя. Смотри, не переусердствуй, не порви ей рот. По городу поедем шагом, дальше пойдем рысью. Отстанешь – привяжу к седлу и повезу как пленного.

Кое-как я совладал с упрямой скотиной. В конце концов та догадалась, что надо идти следом за лошадью Гракса, и мне требовалось всего лишь удержаться на ее спине. Так что по улочкам я проехал спокойно, а вот за городскими воротами Гракс что-то сделал, его лошадь потрюхала быстрее. Мне пришлось ударить свою скотину несколько раз, прежде чем та поняла, что от нее нужно. Я все время боялся пнуть слишком сильно и поломать ей кости, она ж не новус.

Моя кобыла перешла с шага на рысь, и вот тогда-то ехать стало трудно. Меня начало подкидывать на седле вверх-вниз, вверх-вниз, я посильнее сжал ноги, чтоб удержаться в седле, тогда лошадь решила, что надо остановиться. Снова удар пятками, снова рысь и снова я подскакиваю, отбивая себе задницу. Гракс подождал меня и пояснил, что при таком аллюре не стоит вжиматься в седло, надо чуть опираться на ноги, чтоб облегчить лошади ход. Лошади облегчить! А мне кто облегчит?

Я посмотрел, как это делал сам Гракс: он вроде бы подпрыгивал в седле, причем выходило у него так легко и свободно, будто он всю жизнь только и ездил на лошадях. Долго я приноравливался и так и сяк, пытаясь угадать, как это сделать лучше. И ведь я новус третьего ядра, сколько я бегал по двору, увешанный тяжелыми мешочками с песком, сколько прыгал с мечом и копьем в оружейной, сколько меня били, а легкая с виду езда верхом вымотала похлеще урока брата Йорвана. Пешком или бегом я устал бы не так быстро.

Зато никаких дурных мыслей! Только одна думка и осталась – как бы не свалиться и не отстать от брата Гракса.

От Сентимора до Revelatio я шел почти три дня. Верхом оно быстрее должно быть, но всяко до вечера не доберемся, значит, где-то остановимся на ночь. Потому я то и дело поднимал голову и смотрел, как высоко нынче солнце и когда же оно пойдет спать.

Только на закате брат Гракс остановился возле постоялого двора, спрыгнул с лошади, знаком велел следовать за ним, сам же перекинул поводья подбежавшему мальчишке и пошел внутрь. Я тоже хотел лихо спрыгнуть, но сумел лишь сползти с седла. Мальчишка сам взял поводья моей лошади и с усмешливой улыбкой увел коней под навес. Идти было не то чтобы больно, скорее странно, будто за этот бесконечный день я отвык переставлять свои собственные ноги. Кое-как я доковылял до трапезной, отыскал там брата Гракса и плюхнулся за тот же стол.

Вскоре нам принесли две миски с похлебкой, толстые ломти хлеба, горшок с тушеной капустой и свининой, а также кувшин ягодного настоя. Гракс махнул мне, мол, ешь, и я жадно набросился на еду. Когда мы доели всё подчистую, сапиенс расплатился с хозяином, спросил, готова ли комната, и тот любезно отвел нас в одну из отдельных спален, хотя почти все гости решили переночевать в общей зале. Кое-кто уже храпел, завернувшись в толстый плащ, и мне сразу вспомнились те дни, когда я только-только пришел в Сентимор и спал вместе со всеми в одной из самых дешевых таверн города.

В комнате стояла всего одна кровать, правда, шире, чем привычные мне лавки. Брат Гракс сразу зажег свечу у изголовья, сел на кровать и вытащил тонкую книжицу. Вроде бы именно в нее он и записывал мои вчерашние излияния. Я огляделся, думая, где же пристроиться мне и можно ли сходить за одеялом, что я оставил в седельной сумке. Нарочно же прихватил с собой, а как дошло до дела, так забыл о нем.

Но тут в дверь постучали, вошел хозяин, приволок охапку свежей соломы и три лоскутных одеяла. Я устроил себе подобие кровати, завернулся поплотней и уснул.

Глава 22

Как мы доехали до Сентимора, я не заметил, зато ощутил всей своей задницей. Только когда лошади звонко застучали подковами по каменной дороге, я поднял глаза и увидел вокруг знакомые выбеленные дома с выдающимися вперед вторыми ярусами. Гракс придержал коня, дождался, пока я с ним поравняюсь, и сказал:

– Для начала хочу убедиться, что ты тот, за кого себя выдаешь. Езжай к дому той женщины, Бриэль.

С лошадиной спины город выглядел немного иначе, в некоторые узкие проулки верхом не проедешь, потому мне пришлось немного попетлять. Я указал на нужную дверь. Гракс спрыгнул с седла, махнул, мол, тоже слезай, перекинул мне поводья и с силой постучал.

Открыла нам сама госпожа Бриэль. Она ни чуточки не изменилась за прошедшее время, такая же чопорная, в строгом платье с передником, в чепце, из-под которого не выбивалось ни единого волоска. Но меня снова передернуло от одного ее вида.

– Чем обязана такой чести, господин? – вежливо спросила она.

– Добрый день! Имею ли я счастье видеть госпожу Бриэль?

Холодный тон Гракса не соответствовал изяществу его слов, но старуха будто того и не заметила. Она ласково улыбнулась и приподняла руку, чтобы поправить складку на чепце.

– Добрый господин не ошибается, я и есть госпожа Бриэль. Я всего лишь бедная вдова, и дом мой небогат, но, возможно, господин захочет зайти и выпить прохладительного напитка?

Я посмотрел на брата Гракса так, как будто увидел его впервые. Наверное, такие, как он, привлекают женщин своей мрачностью, черные одежды придают ему таинственность, а меч на поясе и лошадь за спиной дают понять, что он явно дворянских кровей.

– Я не посмею навязывать свое общество дольше необходимого. Госпожа Бриэль, я приехал только чтобы спросить, знаком ли тебе этот юноша?

Гракс небрежно махнул рукой в мою сторону, не сводя глаз со старухи. Она до этого не обращала внимания на меня, видимо, приняла за слугу, но теперь, приглядевшись, сразу узнала:

– Этот? Неужто снова вернулся? – голос ее вмиг из медоточивого стал визгливым. – Зря ты, добрый господин, взял его в слуги! Гони его прочь, а лучше отправь в темницу!

– За какой же проступок? Он ничего дурного не делал пока.

– Мне поначалу он тоже показался достойным юношей, я дала ему кров, окружила материнской заботой, уж такой он был худенький и тихонький, подкармливала из своих скромных запасов. А он? Обокрал меня, забрал последние деньги и даже осмелился посягнуть на мою честь! А я ведь в матери ему гожусь! Если у господина есть жена или дочь, лучше избавиться от такого негодного слуги! Не стоит надеяться, что он исправится. Пусть он и молод, но гниль в человеке проступает смолоду! Как только еще смеет в глаза мне смотреть? И ведь не стыдно же!

– Насколько я слышал, он уже понес наказание, при том весьма жестокое.

– А что толку? – вдруг всплакнула старуха. – Теперь я снова буду дрожать каждую ночь в своей постели и думать, что он вот-вот ворвется. Господин не знает, но ведь он уже приходил сюда после плетей! Избил меня, забрал последние монеты, выбранил гнусными словами и ушел как ни в чем не бывало. Что толку в таком правосудии, если потом честные горожане вынуждены страшиться за свою жизнь?

Меня аж затрясло от злости. Вот же лживая тварь! Из-за нее я тогда чуть не сдох на площади! Избил… Да всего раз ударил и чепец сорвал, а забрал свои три медяка. Рядом встревоженно заржала лошадь, будто почуяла мой гнев.

– Иногда гниль проступает смолоду, а иногда появляется лишь к старости, – вдруг сказал Гракс. – Мой подопечный забрал то, что ему причиталось, но не смог взыскать иной долг, и я возмещу его.

– Что…

Старуха попятилась, но брат Гракс вмиг сорвал с нее чепец и под корень срезал пучок седых волос. Когда прическа распалась, на макушке появилась бледно-розовая проплешина в обрамлении неровных прядей.

Госпожа Бриэль схватилась за голову и завизжала. А Гракс громко, на всю улицу, куда уже повысыпали соседи, провозгласил:

– Я, представитель культа Revelatio, объявляю, что госпожа Бриэль виновна в порочащих ее вдовство страстях и злонамеренной клевете. Я запрещаю госпоже Бриэль показываться на улице в чепце, дабы ее дурные склонности были видны всему честному люду!

После этого он вскочил на коня и сказал:

– Теперь к торговцу!

Госпожа Бриэль зачем-то подхватила срезанные пряди и убежала в дом. Только после этого я опомнился и тоже полез в седло. У меня как будто камень с души упал. Теперь она не посмеет и носа на улицу высунуть, и обсуждать этот случай будут долго.

Я поехал к дому торговца шерстью, надеясь, что и там Гракс восстановит справедливость. Но почему он мне поверил? Госпожа Бриэль так хорошо лгала, что не будь я тем, кого она оклеветала, сам бы принял ее слова за чистую монету.

– Брат Гракс, могу я спросить? Как ты понял, что она лжет?

– По глазам. Она смотрела на меня так, как не всякая продажная девка осмелится.

Когда до улицы, где жил торговец шерстью, оставался всего один поворот, я почуял до боли знакомую вонь. Вонь подогретых на жаре нечистот. Лошадь Гракса, видать, была почувствительнее моей: она зафыркала, замотала головой и даже остановилась, не желая приближаться к этому смраду. Лишь после нескольких понуканий и ударов по крупу она все же двинулась с места, но ступала так неохотно и осторожно, будто впереди не подсохшие лужи помоев, а тонкий хрупкий лед.

Мы повернули, и я увидел ровно то же самое, что и тогда: засоренную сточную канаву, расползшуюся по камням вязкую жижу и доски, проложенные поверх нее, чтобы пройти, не запачкавшись.

После случая с госпожой Бриэль я немного осмелел и заговорил с братом Граксом первым:

– Как же так? Я же прошлым летом тут всё вычистил! Несколько дней с утра до ночи выгребал нечистоты, столько дряни из канавы вытащил!

– Только не разрешил разногласия с золотарями, – хмыкнул Гракс.

А ведь верно! Золотари могли нарочно забить сточную канаву чем-нибудь, чтоб торговец всё-таки пришел к ним на поклон. Вряд ли эта канава случайно засорилась дважды за год.

Гракс побрезговал спрыгивать, подъехал к воротам вплотную и сильно ударил в них ногой. Рядом отворилась калитка, высунулась голова того же самого конюха, который выдавал мне тогда лопату и ведра.

– Господин занят и никого не принимает, – выпалил он, а потом побледнел, осознав, что говорит это всаднику с мечом на поясе.

– Открывай ворота! – грубо приказал Гракс.

– Но господин не велел…

– Скажешь, что я без спросу! Живо!

Конюх скрылся, а потом распахнул ворота, давая нам проехать.

– Хозяина зови!

Даже в чистом дворе Гракс не стал спешиваться, остался в седле, ну и я тоже последовал его примеру.

Спустя какое-то время вышел сам торговец шерстью, сразу согнулся в низком поклоне и извинился за своих нерадивых слуг, которые не сумели распознать столь важного господина.

– Я – из культа Revelatio, – сказал брат Гракс. – Этот город принадлежит культу Revelatio, эта улица и земля, на которой стоит твой дом, тоже принадлежат Revelatio!

– Разумеется, достопочтенный господин! И я всем сердцем чту и уважаю великий культ, честно плачу подать и каждый день благодарю древо Сфирры за нашего мудрого и доброго правителя, прославленного магистра Ревелацо!

– Тогда почему ты позоришь его имя?

Я недоуменно посмотрел на Гракса. Разве мы приехали сюда не ради того, чтоб подтвердить мою личность? Сапиенс будто бы напрочь забыл об этом.

– Достопочтенный господин, я всего лишь ничтожный торговец, потому не владею и крупицей вашей мудрости, но я осмелюсь спросить, чем именно я ненароком оскорбил славное имя Ревелацо? Может, злобные наветы донеслись до слуха господина?

– Нет, то не наветы донеслись до моего слуха, а вонь твоего дерьма коснулась моего носа. Или ты настолько привык к запаху нечистот, что не замечаешь? Половина города воняет, как старая выгребная яма, из-за твоего попустительства, а ты смеешь говорить про навет?

Торговец перепугался, упал на колени и взмолился:

– Это не моя вина, господин! Это всё золотари! Уж не знаю, за что они невзлюбили меня, но они отказываются чистить канаву! Я и к бургомистру ходил, и к наместнику, но этот цех настолько возгордился, что отказывается выполнять свою работу! Вот если бы господин заглянул к ним и велел…

– Хочешь, чтоб теперь и я занялся твоим дерьмом? – Гракс положил руку на меч.

– Нет-нет, я не осмелюсь, не осмелюсь!

– Даю срок до завтрашнего вечера. Делай что хочешь! Хоть ноги им целуй, хоть золото дай, но чтобы завтра вся улица была вычищена!

– Конечно, достопочтенный господин! Я всё сделаю! Завтра…

– Есть еще одно дело. Посмотри на этого юношу и скажи, узнаешь его или нет!

Торговец медленно поднялся с колен, глянул на меня и побледнел еще сильнее. Судя по всему, он понял, что Гракс привел меня не просто так и явно не как окаянника, а значит, бранить и оговаривать меня не стоит.

– Узнаю. Этот юноша прошлым летом очистил сточную канаву перед моим домом, только я не расплатился с ним, как должно. Сразу всей суммы у меня не было, а потом я не сумел его отыскать.

– Тогда поспеши и верни долг!

– Конечно, господин, со всей моей радостью. Извольте обождать немного!

Торговец скрылся в доме и быстро вернулся с кошелем в руках.

– Возьми. Тут немного больше оговоренного, дабы загладить вину за столь долгое ожидание.

Я открыл кошель, посчитал монеты и кивнул.

– Не забудь про канаву! – сказал напоследок Гракс, и мы покинули двор торговца.

– Куда теперь? – спросил я.

– Еще одно место, а потом поедем в твою деревню.

На этот раз Гракс сам поехал вперед, и я пытался угадать, куда мы направляемся. К таверне? Или, может, к тому дому, где я жил зимой?

Прохожие расступались перед нами, и это было куда приятнее, чем казалось прежде. Сколько раз мне приходилось вжиматься в стены домов, чтобы дать проехать всадникам или карете? И всякий раз про себя я бранил заносчивых дворян, которые не могут и шагу ступить без лошади или повозки. А сейчас я сам был на их месте, с седла город и его жители выглядели совсем иначе, мельче и незначительнее.

Вдруг брат Гракс свернул на очередную улочку, и моя радость вмиг улетучилась. Я понял, куда мы едем. Большой колодец посередине, аккуратные домики с крошечными передними двориками, и я знал, что позади двор намного больше и многие держали свиней с курами и даже ухитрялись разбить огородик. Но в том доме нет ни сарая, ни птичника, зато там есть сверху донизу исколотый столб.

Гракс спешился, закинул поводья на ограду и спокойно вошел внутрь дома, я последовал за ним с замиранием сердца.

– Нет, прошу, не трогай меня! Я ничего не знаю! Это всё он, Кендор! – услышал я жалобные крики из глубины дома и бросился туда.

Культист просто стоял посередине комнаты и никого не трогал, а Элианна, красавица Элианна, забилась в дальний угол, прижимая к себе младенца.

– Что тебе еще от нас нужно? – воскликнула она.

– Самую малость. Знаешь вот этого юношу, можешь сказать, кто он такой?

Она посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами, полными слез. Даже после родов она не утратила красоту, и Гракс не сотворил с ней ничего страшного, я не увидел ни единого пореза.

– Нет! В первый раз его вижу! – неожиданно твердо сказала Элианна.

– В прошлый раз я спрашивал о некоем Лиоре, и твой муж поведал мне всё. Так зачем отпираться?

– Я помню Лиора! Смешной и глупый мальчишка, что вечно не сводил с меня глаз. Он жил у нас несколько дней. Но это не Лиор. Этого я знать не знаю! Долго ты будешь ко мне ходить? Долго будешь меня мучить? Ты убил моего мужа, отца моего ребенка! Мне пришлось хоронить его тело без головы! Что теперь? Убьешь и этого мальчика? – она как будто сошла с ума, утратила всякий страх перед Граксом и даже осмелилась кричать на него. – А потом убьешь и моего сына? Тогда убей и меня! Вот, режь!

Она дернула себя за ворот, обнажив шею и часть груди.

– Я не собираюсь тебя убивать. Зачем мне твоя жизнь? Ты не сделала ничего дурного, – протяжно, немного напевно сказал брат Гракс. – Твой муж был окаянником и совершил большой грех перед древом Сфирры и культом Revelatio. Ты не ведала о его грехах.

– Я… я не ведала, – прошептала Элианна. Ее губы искривились, затрепетали крылья носа, и она жалобно, по-детски расплакалась, утирая кулачком слезы.

Мне захотелось ее обнять, погладить по голове, успокоить. Она даже брату Граксу осмелилась солгать, чтобы защитить меня. Меня, который для нее никогда ничего не значил.

– И этому мальчику я тоже не причиню зла, – так же напевно продолжил говорить Гракс. – Я только хочу знать, тот ли он, за кого себя выдает, или нет. Теперь он тоже входит в культ Revelatio, а значит, он мой брат. Разве я могу убить брата? Скажи мне, он тот самый Лиор, который служил твоему мужу?

– Да, – со всхлипом подтвердила Элианна.

– Теперь мы уйдем. И больше тебя никто не тронет.

Я в последний раз глянул на несчастную женщину, вытащил из-за пазухи кошель, который получил от торговца шерстью, положил на стол и ушел вслед за братом Граксом.