Текст книги "Как они умерли"

Автор книги: Норман Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Выйдя из гавани, катер замедлил ход, и Бреборн наклонился, чтобы осмотреть садок для лобстеров. Кто-то взорвал подложенную бомбу с берега при помощи дистанционного управления. Маунтбеттена подбросило в воздух, он упал в воду, одежду сорвал взрыв, в тело вонзились щепки от деревянной обшивки. Серьезно повреждена была лишь левая нога, но он утонул раньше, чем подоспела помощь. Николас был убит, его брат серьезно ранен. Поль Максвелл тоже был убит; старая леди Бреборн умерла на следующий день. Супруги Бреборн отделались переломами ног и сильными ушибами. Ответственность за взрыв взяла на себя Ирландская республиканская армия, цель которой состояла в изгнании англичан из Северной Ирландии.

В течение долгих лет Маунтбеттен детально продумывал организацию своих похорон: порядок богослужения, кто должен быть приглашен, какой выбрать материал для обивки гроба. Вечером накануне своей гибели он сказал: «Не могу выдумать более замечательного воздаяния прожитой жизни, чем то, чтобы каждый был весел на моих похоронах». Маунтбеттена похоронили со всей пышностью, которую только можно представить, недалеко от дома в Ромсейском аббатстве, в нескольких милях к северу от Саутгемптона, после службы, на которой присутствовали королева Елизавета (его кузина по жене) и знатные люди со всего мира.

Тридцатиоднолетний террорист ИРА Томас Макмахон проделал путь через всю Ирландию, выехав от своего дома двадцать шестого августа, меняя по дороге машины, и прибыл в Милламор на желтом форде «Кортина». Его вместе с соучастником задержали на красном форде «Эскорт» во время обычной дорожной проверки по подозрению в членстве в ИРА. Установив виновность задержанных в убийстве, их допросили с пристрастием. Следы зеленой краски с «Тени V» были найдены на одежде Макмахома и на его машине, кроме того, на одежде нашли частицы нитроглицерина и нитрата аммония. В ноябре 1979 года его приговорили в Дублине к пожизненному заключению, а товарища оправдали. Люди, которые непосредственно произвели взрыв, так и не были найдены.

Мейр Голда (Meir Golda)

(1898-1978)

Министр иностранных дел в течение десяти лет, ставшая потом премьер-министром (1969—1974) Израиля, родилась на Украине и прожила с 1906 по 1921 год в Милуоки, шт. Висконсин.

Она ушла с общественной сцены после незавершенной «войны судного дня» в 1973 году и написала автобиографическую книгу «Моя жизнь» (1975), которая мгновенно стала бестселлером. В ноябре 1977 года Голда Мейр была на первом бродвейском представлении пьесы Уильяма Гибсона «Голда». Текст был путаным и малопонятным, и спектакль сняли из репертуара. Но основной причиной этого стало резкое ухудшение здоровья Энн Бэнкрофт, игравшей роль заядлой курильщицы. Энн, сама не курившая, заявила, что «не собиралась затягиваться на сцене», но «за два часа спектакля она выкуривала семнадцать сигарет». Актриса заработала себе острый бронхит. Спектакли перенесли, когда бронхит перешел в грипп. «Два или три вечера подряд, – вспоминал врач, – доктор дежурил за кулисами. Она передвигалась, как раненая».

Телефильм «Женщина по имени Голда» (1980) оказался более удачным. В нем заняты Ингрид Бергман и Леонард Нимой в роли Мориса Мейерсона, фиктивного мужа госпожи Мейр, умершего в 1951 году. Как и в театральной постановке, в телефильме ничего не говорилось о романтических увлечениях Голды.

Когда президент Египта Анвар Садат посетил Иерусалим в ноябре 1977 года, экс-премьер была главным действующим лицом. Она подарила Садату браслет для его новорожденной внучки «как бабушка дедушке», присвоив себе титул «старой леди». «Я знаю, господин президент, – добавила она с улыбкой, – что вы всегда меня так называли». Садат был очень доволен, и надежды на временную гармонию на Ближнем Востоке неожиданно стали реальнее, чем когда-либо.

Однако здоровье израильской «стойкой львицы» начало ухудшаться. Но лишь после ее смерти открылось, что с 1972 года она была больна одной из форм лейкемии. В течение нескольких лет Мейр мучилась болями, хотя, выписавшись из больницы, она вела активный образ жизни. В начале сентября 1978 года ее поместили в отделение гематологии госпиталя Хадасса в Иерусалиме, где она провела последние пятнадцать недель жизни, выехав только на четыре дня домой в Тель-Авив.

Почти до самой смерти Голда контролировала все, что происходило вокруг. Ее палату максимально приспособили для удобства посещения немногочисленных гостей, и она беседовала с ними и следила за наличием освежающих напитков. Но постепенно силы покидали Мейр. Голда заболела гепатитом, и лечение практически не помогало. Она всегда очень внимательно следила за своим состоянием. «Видите, – говорила она сиделке, – даже сталь иногда слабеет». Она потеряла сознание рано утром 7 декабря 1978 года и умерла на следующий день в половине пятого вечера. Когда она еще была в сознании, ее навестил внук Денни и рассказал про свои успехи в школе. Голда уже не могла говорить, но, по словам отца мальчика, Менахема, «ее глаза открылись, улыбнулись ему и потом снова закрылись».

Тело Голды Мейр выставили для прощания в зале приемов израильского парламента. На заупокойной службе израильская актриса прочитала последний абзац из книги «Моя жизнь»: «Я полагаю, что у нас будет мир с соседями, но, с другой стороны, я уверена, что никто не станет заключать мир со слабым Израилем». Соединенные Штаты на похоронах представляли госсекретарь Сайрус Вене и мать президента Картера. Сам президент написал в послании: «Дар Голды распространялся не только на ее народ.

Она говорила со всем человечеством». Садат отправил официальные соболезнования по поводу «столь значительного события». Надгробный камень национального кладбища на горе Херзль в Иерусалиме имеет лишь простую надпись, содержащую имя и дату смерти.

Голда Мейр оставила посмертную записку: «Запрещаю сочинять по мне панегирики и не хочу, чтобы что-либо называли в мою честь». Это пожелание строго соблюдается в Израиле, но библиотека Висконсинского университета в Милуоки носит имя женщины, приехавшей в город восьмилетней Голдой Мабовец.

Менгеле Йозеф (Mengele Josef)

(1911-1979)

Нацистский врач печально известен своими бесчеловечными смертельными экспериментами на тысячах узников Аушвица. На несколько дней Менгел : был задержан в 1945 году наступающими американскими войсками. Поработав какое-то время на ферме в Баварии, он перебрался с помощью своей семьи через Геную в Аргентину и затем в 1959 году в Парагвай. Перепуганный поимкой и выдачей Адольфа Эйхмана Израилю в мае 1960 года, он переехал в Бразилию. Тринадцать лет он прожил под Сан-Паулу в семье венгра Гезы Стаммера. Не терпящий возражений и постоянно живущий в страхе, что его найдут, Менгеле угрожал нормальной семейной жизни Стаммеров. Они помогли ему купить маленькое бунгало в предместье Сан-Паулу, в Эльдорадо. Там Менгеле жил в одиночестве, все более падая духом и временами помышляя о самоубийстве, он страдал от повышенного кровяного давления, болей в позвоночнике и обширного простатита. В мае 1976 года бывший врач-нацист перенес инсульт, парализовавший левую часть тела. В большинстве газетных заметок сообщалось, что Менгеле скрывается в Парагвае, но он так и не обрел свободу. Менгеле часто писал семье в Западную Германию, и в 1977 году сын Роберт приехал к нему на две недели впервые за двадцать один год, но так и не услышал от отца оценки своих действий во время войны. Старик ни о чем не сожалел.

5 февраля 1979 года Йозеф Менгеле поехал автобусом в Бертиогу, за двадцать пять миль от Сан-Паулу, навестить своих друзей Боссертов в их доме на берегу океана. 7 февраля в половине пятого вечера он перенес второй инсульт, купаясь недалеко от берега. Вольфганг Боссерт с большим трудом вытащил его на берег. Менгеле умер на пляже через несколько минут. Лизлотта Боссерт организовала поспешные похороны, использовав имя своего бывшего друга Вольфганга Герхарда, идентификационной карточкой которого пользовался Менгеле.

Шумиха с Менгеле усилилась в восьмидесятые годы. Откровения некоего Ганса Седлмейра положили в 1984 году начало раскрытию тайны. Седлмейр был поверенным в делах семьи Менгеле в Гюнзбурге и пять раз тайно вылетал в Южную Америку для встреч с Менгеле. В результате обыска в его доме обнаружили зашифрованные телефоны и адреса. Полиция Сан-Паулу нагрянула в дом Боссертов, вся история всплыла и вызвала общее недоверие.

21 января 1985 года группа судмедэкспертов обследовала останки Менгеле в главном полицейском управлении Сан-Паулу и установила их абсолютную идентичность. Исследование 1987 года западно-германского профессора судебной медицины Р. П. Хэлмера подтвердило правильность идентификации.

См. Дж. Л. Познер и Джон Вейр (1986).

Меррик Джозеф (Merrick Joseph)

(1862-1890)

Английского юношу, представляемого как человека-сло-на, впервые показал медикам молодой хирург Фредерик Древес в ноябре 1884 года. (Как ни странно, Древес всегда называл его Джоном, хотя в свидетельстве о рождении указано имя: «Джозеф Кери Меррик»), Молодой медик заметил бесформенного двадцатидвухлетнего урода на представлении неподалеку от лондонского госпиталя на Вайтчепл-Роуд и предложил ему медицинское обследование. Меррик был пяти футов двух дюймов ростом, над бровями и на затылке у него были большие асимметричные костные наросты, а размер черепа составлял 36 дюймов (около девяноста сантиметров). Складки жира свисали с правого плеча и с ягодиц, а кожа на большей части тела была покрыта бородавками, размером от булавочной головки до небольшого кочана цветной капусты. Правая рука была огромной и совершенно бесполезной, толщина одного из пальцев составляла пять дюймов. Но его левая рука была миниатюрной. Странное свистящее произношение юноши было непонятно Тревесу, который предполагал, что тот имбецил.

Подробности биографии Меррика всплывали постепенно. Мать умерла, когда ему было всего десять лет, а отец выставил его на улицу. До выступлений в шоу уродцев Меррик четыре года служил в работном доме. Тревес сфотографировал его и представил фото на заседание лондонского Общества сравнительной патологии, но не получил рекомендаций о лечении. Последние полтора года Меррик пропал из поля зрения. Европейское турне закончилось, его организатор забрал у Меррика деньги и бросил его в Брюсселе. Голодающий, без единого пенни, Меррик кое-как добрался до Лондона. Укрываясь от преследователей, он предъявил визитную карточку Тревеса, и хирург помог ему, определив юношу в больницу и организовав сбор пожертвований.

Двухкомнатное помещение за лондонским госпиталем было специально оборудовано для Меррика. («Никаких зеркал», – распорядился Тревес). Тревес убедился, что Меррик обладал «высоким интеллектом» и «обостренной чувствительностью». Своей действующей рукой он делал маленькие картонные поделки и дарил их тем, к кому хорошо относился. Тревесу, у которого он нашел понимание, Меррик предсказал свою судьбу – быть навсегда заспиртованным в большой бутыли. (Эта участь миновала его, но скелет Меррика до сих пор хранится в госпитале.)

Многие посетители приходили к нему. Принцесса Уэльская Александра проявила к нему особый интерес. Мер-рик однажды был вместе с Тревесом в театре Вест-Энд на рождественской пантомиме. В 1889 году он поехал по железной дороге и поселился в домике лесника в заповеднике графства. Там он пробыл шесть недель на природе, это «лучший праздник в его жизни», по словам Тревеса.

В 1882 году профессор из Страсбурга Ф. Д. фон Реклингхаузен описал расстройство с характерными бледнокоричневыми пятнами на коже и опухолями (нейрофибромами), которые прощупываются вдоль периферических нервов. Только в 1909 году Паркс Вебер определил образования Меррика как болезнь Реклингхаузена, а в 1930 году предположил, что костные наросты вызываются проникновением нейрофибром в надкостницу. Это наследственное заболевание, распространяющееся спорами, других случаев этого заболевания в семье Меррика отмечено не было. Болезнь неизлечима.

Случаи нейрофиброматоза такой формы, как у Меррика, встречаются крайне редко – примерно треть случаев заболеваний – бессимптомных, и болезнь обнаруживается только после медицинского обследования, в основном же признаки болезни сходны с описанными Реклингхау-зеном.

В последние полгода жизни здоровье Меррика ухудшилось, и он редко вставал раньше полудня. В канун Пасхи. 6 апреля 1890 года, Меррик принял причастие. В следующую пятницу, в половине второго, ему подали завтрак на подносе. В начале четвертого доктор нашел его мертвым, Меррик лежал на спине, и его завтрак остался нетронутым. Следователь установил смерть от асфиксии, случившейся во сне из-за избыточного веса головы. Но Тревес, описывая человека-слона в своих воспоминаниях незадолго до смерти в 1923 году, видимо, нашел верное объяснение. Обычно, объяснил Тревес, Меррику приходилось спать сидя, уперев руки в колени и положив на них голову. «Он часто говорил мне, что хотел бы спать лежа, как остальные люди. Полагаю, что в последнюю ночь Меррик попробовал осуществить этот эксперимент. Подушка у него была мягкой, и голова запрокинулась назад, что вызвало вывих шеи. Таким образом, смерть Меррика произошла благодаря желанию, определявшему всю его жизнь – безнадежному, трогательному желанию «быть, как другие люди». Тревес продолжает: «Как образчик человеческой природы Меррик был низкопробным и отталкивающим; но дух Меррика, если представить его в осязаемой форме, прямой и героический, Меррик – человек свободный от скверны, глаза которого сверкают неугасимой храбростью».

Мертон Томас (Merton Thomas)

(1915-1968)

Француз по происхождению, американский монах, автор более пятидесяти книг, Мертон обратился в католическую веру в двадцать шесть лет и принял имя брата Луи в аббатстве Гефсиманской Богоматери в Кентукки. Его проблемы со здоровьем, вероятно, обострила строгая монастырская диета. Смерть занимала важное место в мыслях Мертона – после серьезной операции он написал другу: «Сценарий предполагает тихую смерть среди деловитых бурундуков, но мне это подходит». Однако конец Мертона был иным.

Мертон прибыл в столицу Таиланда Бангкок 8 декабря 1968 года, а 10 отправился на религиозную конференцию в предместье Пакнам, в десяти милях к югу. После обеда он вернулся в свою комнату в коттедже рядом с залом заседаний. Погода была жаркой, и Мертон, вероятно, принял дули. Затем, стоя босиком на террасе, он потянулся включить плохо подсоединенный электрический вентилятор. Через тело прошел смертельный разряд, и Мертон громко закричал. В личной переписке его биограф Дж. X. Гриффин сообщает, что Мертона «еще могли спасти, но соседи по дому решили, что ему просто приснился плохой сон, или подумали, что крик донесся с улицы, и не осмелились нарушать его уединение».

Ток все еще шел по телу Мертона, когда его обнаружили через несколько часов. Грудь обгорела там, где на него упал вентилятор, но выражение лица оставалось безмятежным. Тело переправили самолетом в США и похоронили по его желанию в аббатстве Гефсиманской Богоматери. Небольшой белый крест с надписью «Фр. Луи Мертон (умер 10 декабря 1968 года)» стоит на могиле под кедром.

Миллей Эдна Сент-Винсент (Millay Edna St. Vincent)

(1892-1950)

Американская поэтесса, одна из первых феминисток, жизнеутверждающие стихи которой воспевали любовь и свободу сознания. Она была удостоена Пулитцеровской премии в 1922 году. Через год Миллей вышла замуж за голландского торговца кофе Юджина Яна Боссевейна и оставила богемную жизнь на Манхэттене, переехав в старый дом в Нью-Йорке. С тех пор ее произведения приобрели более резкий политический оттенок.

Миллей, неврастеничка и почти законченная алкоголичка, страдала приступами изнурительной головной боли. Муж неустанно заботился о ней, но в 1936 году она вывалилась ночью из машины на крутом повороте. Боссевейн нашел жену в каменистом овраге «с большой шишкой на голове, всю исцарапанную и в синяках». Нервный шок вызвал у нее ноющие боли в правой руке и плече. В пятьдесят лет Миллей выглядела старухой.

В последние годы, проведенные на ферме в Стиплтоне, Боссевейн оберегал и нянчил свою «Винси», не пуская к ней посторонних и уговаривая ее есть и отдыхать. Их редкие посетители видели, что он носится с женой, как с малым дитем, а она говорит с ним тоном больного ребенка; но когда Боссевейн выходил из комнаты, Миллей возвращалась к своей обычной панибратской манере.

Боссевейн умер после операции по удалению раковой опухоли легкого в августе 1949 года, и после его похорон Миллей слегла. Проведя несколько недель в больнице, она вернулась домой, где ее ожидало одиночество и безденежье. Но Миллей продолжала усердно работать над новой книгой стихов, вызвавшей восторженный отклик после ее смерти.

Вечером 18 октября 1950 года она начала читать корректуру перевода Катулла, сделанного ее другом Рольфом Хамфри, и, увлекшись, не заметила, как наступил рассвет. На кухне Миллей оставила записку для своей соседки и приходящей прислуги: «Дорогая Лена, утюг поставлен на высокую степень нагрева. Не гладьте им льняные вещи. Сейчас 5.30. Я иду спать. Доброго утра – Э. С. В. М.». Читая гранки, она понемногу пила эльзасское вино. Взяв бутылку и стакан, Миллей стала подниматься по лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Наверное, спазм заставил сесть ее на ступеньку под лестничной площадкой, поставить рядом бутылку и стакан. «На лестнице, – пишет ее биограф Джин Гулд, – она села, наклонилась вперед и умерла».

Около восьми утра работник Джон Пинни оставил у задней двери дома молоко. Заглянув в холл, он не заметил ничего, внушающего беспокойство. Но вернувшись в три часа за дровами для очага, он увидел, что хозяйка сидит на лестнице в ночной рубашке и шлепанцах, свесив голову. Установили, что смерть наступила от закупорки коронарных сосудов. Как и ее мужа, Миллей кремировали в Чатеме. После прочтения ее стихов в Стиплтопе пепел обоих был захоронен там под кустами лавра.

Митфорд Юнити (Mitford Unity)

(1914-1948)

Четвертая из шести дочерей лорда Редесдейла, сестра писательниц Нэнси и Джессики, была, как и ее родители, одержима идеями нацизма. Посетив в 1939 году секретное убежище Гитлера в Берчтесгадене, Митфорд огорчилась, увидев там уютно расположившуюся Еву Браун. Гитлер поспешил устроить для нее апартаменты в Мюнхене, в бывшей квартире состоятельной еврейской семьи. На предложение покинуть Германию до объявления войны Митфорд сначала ответила отказом. Я нахожусь под защитой фюрера, заявила она, добавив, что скорее застрелится. Впоследствии, когда было уже слишком поздно, Митфорд горько сожалела о своем решении.

Через час после начала второй мировой войны 3 сентября 1939 года она сидела в мюнхенском Английском саду. Неожиданно прогремел выстрел, и университетский профессор, преподававший ей математику, увидел, что Митфорд падает. Пуля из револьвера прошла через правый висок и застряла в затылочной кости черепа; позже сочли за лучшее пулю не извлекать. В университетской клинике ей отвели отдельную палату и обеспечили постоянный уход. Гитлер заплатил за это лично. Восьмого сентября он навестил Митфорд и объявил докторам о ее намерении вернуться домой.

Приехав в Англию через четыре месяца, она поселилась в Хай Вайкомбе, на полпути между Лондоном и Оксфордом, где ей требовался постоянный уход. Митфорд страдала энурезом и нарушением равновесия, но совершала прогулки пешком и даже на велосипеде. В июле 1944 года правительство разрешило ей проживание на уединенном острове Митфордской группы около побережья Западной Шотландии, считавшемся по законам военного времени расположенным вне государственных границ.

27 мая 1948 года врач Митфорд позвонил с просьбой о помощи на материк в госпиталь в Обан. Юнити простудилась, у нее были сильная головная боль и рвота. Старая пулевая рана воспалилась, и врач подозревал менингит. Моторной лодкой и далее машиной скорой помощи ее доставили к полуночи в Обан. Там Митфорд незамедлительно начали колоть пенициллин и к утру готовились перевезти ее в Центр черепной хирургии в Киллеарн, еще за сто миль. Машина скорой помощи уже ждала у дверей, но дело повернулось к худшему – зрачки Митфорд заметно расширились, начались судороги, и дыхание стало прерывистым.

Юнити Митфорд умерла без десяти десять вечера 28 мая 1948 года. Заключение о смерти гласит: «Гнойный менингит, церебральный абсцесс, старая пулевая рана». Ее похоронили недалеко от дома, в котором она провела детство, на церковном кладбище в Свинбруке, около Бар-форда в графстве Оксфордшир.

См. Давид Прайс-Джонс (1977).

Мор Томас (More Saint sir Thomas)

(1478-1535)

Английский гуманист, государственный деятель и писатель, Мор был первым стряпчим, которому предложили стать лордом Англии, но он отказался от назначения так же, как и отказался одобрить развод короля Генриха VIII с Катериной Арагонской и его женитьбу на любовнице Анне Болейн. Отсутствие на коронации Анны 1-го июня 1533 года стало поводом для королевской мести. Попытка обвинить Мора в мздоимстве потерпела неудачу так же, как и обвинение в недонесении о лжепророчествах Элизабет Бертон, девушки-служанки, прозванной кентской монахиней, которую казнили в апреле 1534 года.

В том же месяце Мора увезли из дома в Челси вниз по Темзе в Лэмбет, где ему предстояло принять присягу новой престолоснаследнице. Кривя душой, он признал вступление Анны на трон, но не главенство над англиканской церковью, чему также следовало присягать. Это повлекло за собой заключение Мора в Тауэр. Соответствующий акт главенства был принят позднее в 1534 году. (Среди епископов только один – Джон Фишер из Рочестера – оказался достаточно храбрым, чтобы не дать своего согласия. Он был зверски убит в июне 1535 года, вскоре после того как Генрих узнал, что ему присвоили кардинальский сан.)

С тридцатого апреля 1535 года назначенная комиссия допрашивала сэра Томаса, но он решительно отказывался от обвинений. 1 июля Мора привезли на суд в Вестминстер, на котором ему вынесли обвинение в отказе высказать отношение к женитьбе короля и его главенству над церковью, в тайном сговоре с Фишером, что одному из прихожан, сэру Ричарду Ричу, он говорил, что парламент не имеет власти назначить суверена главой англиканской церкви.

Даже изнуренный долгим заключением, Мор защищался с достаточным воодушевлением. «Молчание, – заявил он, – не может считаться изменой, а по гражданскому праву, напротив, является знаком согласия». В письмах Фишеру сэр Томас лишь советовал ему поступить так, как тот считает правильным. Относительно Рича, главного свидетеля обвинения, Мор поинтересовался, как мог Рич сказать в отрывочном разговоре то, что из него не могли вытянуть в процессе длительных допросов.

Слова защиты Мора были очень убедительными, но судьи не могли переменить решения. Поняв, что он уже приговорен, сэр Томас сказал об акте главенства. Акт является, по его словам, «прямо попирающим законы Божьи и Святой Церкви, получая духовное превосходство от Рима», которое тому даровал «наш Спаситель, воочию присутствующий на земле». Мор закончил язвительным замечанием: «Но не за главенство вы жаждете моей крови, а за то, что я не унизился до снисхождения к браку короля».

Прежде чем Мор вновь вошел в Тауэр, он несколько раз обнялся со своей дочерью Маргарет Ропер, и эта сцена надолго осталась в памяти присутствующих. Перед казнью Мор читал молитвы, занимался медитацией, писал прощальные письма родным и друзьям. Его безразличие к смерти было очевидным: «Я буду огорчен, если это не случится завтра». 6 июля 1535 года, одетый в грубое серое рубище своего слуги Джона Вуда и держа в руках красный крест, сэр Томас Мор проделал недолгий путь на холм рядом с Тауэром, поговорив с несколькими встреченными им людьми, стоявшими вдоль дороги. Женщине, предложившей ему глоток вина, он ответил: «Христу при Его крестных муках давали не вино, а уксус», – и поклонился. Человеку, которому Мор помогал несколькими годами раньше, когда тот был погружен в отчаяние и который вновь нуждался в укреплении духа, пообещал, что помолится за него в ином мире. По слухам, тот человек больше не испытывал несчастья.

Слишком слабый, чтобы подняться на эшафот, Мор попросил шерифа помочь ему, добавив: «Когда я вновь сойду вниз, я смогу передвигаться сам». Он прочитал молитву «Помилуй меня, Господи» и обратился к толпе с коротким заявлением. Последние слова Мора были адресованы палачу: «Соберись с духом, человече, и делай свое дело. Шея у меня короткая, целься получше и не бей косо, ради сохранения своей чести». Затем Мор лег, убрав длинную седую бороду из-под топора, «чтобы ее не перерубили». «Так, с шуткой, – писал один потрясенный очевидец, – он и окончил свою жизнь».

Голову повешенного, по обычаю, обварили кипятком и надели на кол ограды Лондонского моста. Через месяц дочь Мора, Маргарет, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе Роперов под церковью Св. Дунстана в Кентербери. Тело было погребено в восточном конце церкви Св. Петра в Винцуле... недалеко от места казни и рядом с телом епископа Фишера. Через год рядом захоронили останки Анны Болейн. Через четыреста лет, в мае 1935 года, обоих мучеников канонизировали.

См. И. И. Рейнолдс (1953).

Моррисон Джим (Morrison Jim)

(1943-1971)

Певец и сочинитель текстов рок-группы «Доорз» считал себя талантливым поэтом. Идеалами Моррисона были Ницше и Рембо. Проводимые Моррисоном в пьяном угаре дни окончились далеко от дома, когда певцу было всего двадцать семь лет. «Меня занимает все, что касается мятежа, беспорядка, хаоса», – написал он однажды.

К июлю 1971 года он уже три месяца жил во Франции со своей давней подругой Памелой Коурсон. Последний альбом группы «Женщина» пользовался успехом, и члены группы репетировали новые композиции в ожидании возвращения Моррисона, прозванного Королем ящерицы. Но он, пытаясь в очередной раз выйти из затяжного запоя, сидел в парижских апартаментах на Рю Ботрейлн и тщетно старался сочинять стихи, не выходя из-за обеденного стола.

Что произошло потом, осталось тайной на многие годы. Слухи о смерти Моррисона дошли до молодого менеджера группы Билла Сиддонса в Лос-Анджелесе в понедельник 5 июля. Позвонив Памеле, он услышал лишь невразумительные рыдания. Прилетев на следующий день в Париж, он оказался перед закрытым гробом и свидетельством о смерти, в котором причиной смерти указывался сердечный приступ, осложненный респиратурной инфекцией. Родители певца были живы, но Памела заявила в американском посольстве, что у Моррисона нет родственников. Певца похоронили без лишнего шума на кладбище Пер-Лашез в присутствии Памелы, Сиддонса и троих друзей. Два дня спустя Сиддонс сообщил о рассказанном Памелой. В воскресенье, третьего июля 1971 года, около полуночи, Моррисона вырвало кровью, но, сказав, что «все в порядке», он пошел в ванную. Проснувшись в пять утра, Памела нашла его мертвым – он лежал в ванной, вытянув руки, и безмятежно улыбался.

Это заявление было воспринято с большим скепсисом, и в течение трех лет Памела уклонялась от ответов на вопросы о смерти Джима Моррисона.

В изданной в 1991 году биографии Моррисона авторы Джеймс Риодан и Джерри Прочинский назвали три источника, содержащие другую версию смерти и основанные на признаниях Памелы друзьям. В ночь со второго на третье июля 1971 года Моррисон нашел запасы героина у своей подруги и (случайно или намеренно – неизвестно), принял избыточную дозу, по-видимому, вдохнув ее. Найдя его мертвым, Памела сначала не могла поверить в случившееся, потом позвонила своему приятелю, и они вместе придумали эту версию. Вызванный врач не обнаружил никаких подозрительных следов на теле, кроме высохших кровоподтеков у ноздрей. Он засвидетельствовал смерть от сердечного приступа, что и было позже зафиксировано.

Памела Коурсон умерла, приняв большую дозу наркотика. Ее обнаружили мертвой в ее голливудской квартире 25 апреля 1974 года.

Мэнсфилд Кэтрин (Mansfield Katherine)

(1888-1923)

Трудные детские годы английской писательницы, проведенные в нужде в Лондоне, положили начало ее хроническому нездоровью. Богемный образ жизни с любовными связями с представителями обоих полов, рождение мертвого ребенка, аборт и странное замужество, всего на одну ночь, предшествовали ее долгим отношениям с критиком и эссеистом Джоном Мидлтоном Мюрри, которые начались в 1911 году. Скорее всего, уже тогда писательница была больна туберкулезом. В медицинском исследовании 1955 года Брайс Кларк заключает, что когда в 1917 году ее здоровье окончательно расстроилось, «токсемия и сознание приближающейся смерти обострили ее восприятие и позволили достичь творческого совершенства, к которому она стремилась всю жизнь».

В октябре 1922 года Мэнсфилд начала проходить курс нетрадиционного лечения во французском институте Гуржиева в Фонтенбло. По свидетельству биографа Энтони Алперса, курс включал «упражнения и танцы». Гуржиев предписал Мэнсфилд обрабатывать овощи в неотапливаемой кухне ежедневно до двух часов дня. Остаток дня ей было велено лежать на досках над коровником и «лечиться» их испарениями.

Мюрри, за которого писательница вышла замуж в 1918 году, навестил ее 9 января 1923 года. Когда после вечерних танцев они поднимались по лестнице наверх, у Кэтрин начался жестокий приступ кашля. Внезапно пошла горлом кровь, и она прошептала, что умирает. Приехавшие доктора пытались спасти ее, но к половине одиннадцатого Кэтрин Мэнсфилд скончалась.

Ее похоронили на протестантском кладбище в Фонтенбло на Эвоне. На камне, лежащем на ее могиле, выбито несколько строк из Шекспира, которые писательница выбрала эпиграфом к своему собранию рассказов 1920 года.