Текст книги "Единственная"

Автор книги: Норма Бейшир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

И роды – бр… Как орала и ругалась, пока ей не вкололи какую-то анестезию… В книжках пишут о родах то как о чуде, то как о кошмаре – ни то, ни другое: боль, а потом – облегченье.

Этот ребенок зачат в любви. Но нить, которая связала их с Джорданом, как говорится, до конца, не только самое крепкое, но и самое хрупкое.

Слоун стащила через голову ночную рубашку, снова погляделась в зеркало. Живот округлился, или ей так показалось? Может, она просто полнеет и незачем особо скрывать полноту?.. Но и подчеркивать нельзя – ей еще надо выйти замуж…

Замуж… Слоун реально смотрела на замужество – если не сказать, цинично. Как бы ни была она счастлива тогда в Онфлере, услышав предложение Джордана, сложности их отношений не уменьшатся, – скорее, наоборот, брак обострит их. Женитьба – важный шаг для Джордана, ему не просто далось такое решение. Слоун рада этому. Но это лишь первый шаг, один из многих по длинной – хорошо, если им удастся пройти ее вместе до конца, – дороге.

– Хорошо хоть дом просторный, – сказала Слоун Джордану, глядя в окно, гости уже начали понемногу собираться. – Ютиться в современных комнатенках, потом укладывать гостей на ночь в библиотеке – бр-р, это ужасно.

Джордан решил подразнить Слоун:

– Это еще что… Может случиться, что тебе надо будет разместить на ночь пятьсот человек.

– Нет, этого я себе не представляю – такого быть не может! Мы тогда отправим всех в гостиницу!

Когда Слоун приехала в Мунстоун в первый раз, она поняла, как Джордан дорожит этим уголком. Хорошо жить на виду у многих людей, зная, что всегда сможешь уединиться, забраться в глушь, в теплое гнездышко, где никто до тебя не доберется. Таким теплым гнездышком и был для Джордана Мунстоун.

– Слоун, а где кто-то из твоей родни? – без задней мысли спрашивал жених.

Слоун хотелось увильнуть от неприятного разговора, но, увы, вопрос этот рано или поздно всплывет. Джордан еще так мало знал о ней – о жизни Сэмми Дуглас в Чикаго.

– Отец плохо себя чувствует, боюсь, ему не выдержать поездки. А мама не оставит его одного, даже на два-три дня. – Слоун приложила к себе платье, повернулась к Джордану.

– Ну как?

– Ты мне безумно нравишься в этом платье. – Джордан продолжал свое: – А брат?

– Я не рассказывала тебе, Джорди, но… мы с ним очень далеки. Мне даже страшно подумать, что он приедет сюда! – Слоун стащила с себя платье. – Пойду приму душ.

– Составить тебе компанию? – Джордан словно не хотел замечать, как неприятен Слоун этот разговор.

– Джордан, не теперь. Если я не успею принять душ, мы опоздаем к праздничному ужину. Гости, думаю, не будут в восторге от этого. Поговорим позже.

Закрыв дверь ванной комнаты, Слоун расслабилась, улыбка мгновенно сползла с лица, и оно приняло озабоченное выражение.

Кейт как всегда права: придется все ему рассказать. Пусть лучше узнает о прошлом от нее самой, чем – на стороне. Родители вообще не знали, что Слоун выходит замуж, она ничего им не сказала, потому что не поддерживала с ними связи долгие годы. А если бы узнали – прилетели бы тотчас, Слоун не сомневалась в этом ни на минуту. «Я-то думала, что с прошлым покончено навсегда! Девять лет назад я приехала в Нью-Йорк, зачеркнув все, что было до этого. А приходится возвращаться! Господи, хоть бы в последний раз», – думала Слоун, стоя под душем.

Свадьбу решили праздновать в саду за домом: погода стояла чудесная! На официальной части присутствовали только самые близкие: родители Джордана, Карло и Габи да Тревис – с подушечкой, на которой лежали обручальные кольца.

Джордан облачился в синий костюм – пришлось пойти навстречу общепринятому правилу. Он и на собственную свадьбу явился бы в спортивной форме, если бы Слоун ему позволила.

Слоун выглядела принцессой из сказки, простенькое с виду белое платье, белая шляпка и нитка речного жемчуга на шее – подарок Джордана к свадьбе.

На огромной открытой веранде второго этажа молодые вновь скрепили свой союз клятвами, написав их собственноручно, – тексты частично придумали сами, а частично процитировали современных поэтов. Музыку подобрали тоже не традиционную, а современную: «Иди за мной» Джона Денвера, «История моей жизни» Нила Даймонда и прочее в том же роде. С веранды гости спустились в сад к накрытым столикам. Торжественно внесли огромный свадебный пирог, его украшали сахарные фигурки жениха и невесты на белоснежной лошади.

– Итак, ты решительная женщина и пошла до конца. – Кейт стояла рядом со Слоун, держа ее под руку. Они смотрели, как Джордан кружится в танце с Габи.

– До конца?

– Я говорю о твоем замужестве, дорогая моя. Ты мне столько раз говорила, что никогда не решишься…

– Ты мне все равно не верила, я же видела.

– Чтобы заставить женщину нарушить слово, нужен только подходящий мужчина.

Слоун смотрела на Джордана и думала: да, это ее выбор. Его сделала известная писательница Слоун Дрисколл. Сэмми Дуглас умерла еще раз. Интересно, а Джордан обратил бы внимание на девчонку, какой была она в молодые годы?

– Послушай, а тебе не кажется, что у нас теперь все по-другому… Не так, как раньше?

Джордан попытался заглянуть в глаза Слоун. Почему она спрашивает?

– Видишь ли, милая, все зависит от внутреннего состояния любящих. Любовь и секс – это не одно и тоже…

– Ммм-да… это интересно. Только поняла это довольно давно.

– А, ты хочешь чего-то новенького? – Джордан наклонился и поцеловал ее в губы.

Слоун обхватила его шею и вся будто открылась ему.

– Нет, лучше не бывает.

– А вдруг – бывает? Надо попробовать.

– Знаешь, я буду толстеть с каждым днем, и… нам придется иногда меняться местами.

– В этом что-то есть, мне кажется.

– Никогда не представляла тебя в пассивной роли.

– Бороться можно и снизу. И побеждать! – Джордан уже игриво покусывал шею, и грудь, и ушки Слоун.

– Каннибал! – шутливо вскрикнула Слоун, отбиваясь от настойчивых домогательств.

Снизу раздались громкие крики:

– Огонь! Огонь! Пожар!

Джордан, в чем мать родила, бросился к окну: о, Боже, зарево подбиралось к конюшням.

– Хлев горит, а там рожает Леди Спейд!

– О, Святая Дева!

Джордан судорожно натягивал на себя брюки, шнуровал ботинки, Слоун никак не могла в темноте попасть головой в ворот рубашки, рукой нащупывая платье. Джордан кинулся к двери.

– Я с тобой!

– Не сходи с ума! Ты что, забыла, что в положении?

– Ничего я не забыла! – Слоун побежала за Джорданом и догнала его уже внизу. – Я помогу тебе.

– Хорошо, помоги! Сделай для нас кофе. Мужчинам он скоро пригодится! – Джордану некогда было спорить.

Слоун бежала за ним.

– Ты что, считаешь, что я соглашусь торчать на кухне с каким-то кофе. А ты там рискуешь жизнью?!

Джордан бежал, Слоун с трудом поспевала за ним. Потеряла с ноги тапочек – отстала и подбежала к конюшне чуть позже. То, что она увидела, ужасало: все помещение было в огне. Лошадей успели вывести, но не всех. Джордан и Кэппи разматывали огромный шланг.

– Ты вызвал пожарную команду?

– Да! – Кэппи старался перекричать голоса людей, ржанье лошадей и рев огня. – Они, наверное, в пути.

– Всех лошадей вывели?

– Шестерых жеребцов не хватает.

– Где Леди Спейд?

– До нее невозможно добраться, сэр, – ответил один из конюхов, который вел в поводу еще двух лошадей. – Огонь повсюду, а в той части конюшни, где кобыла, – там просто ад!

Ни Слоун, ни Кэппи не удержали Джордана, он бросился в самое пекло и исчез в пламени.

– Джордан!!! – Слоун рванулась за ним, но ее остановил Кэппи.

– Куда? Джордана все равно не удержать. Слоун, послушайте, вы ведь знаете, как он привязан к своей любимице. С ним ничего не случится, он достаточно осторожен… успокойтесь…

Тем временем Джордан пробирался внутри пылавшей конюшни. Вокруг трещало, падали горящие доски, по стенам змеились языки пламени. В шуме и треске Джордан различал отчаянное ржание Леди Спейд. Прямо перёд ним упало, загородив ему дорогу, горящее бревно, – взметнулось пламя, чуть не опалив ему лицо. Осторожно убрав с дороги препятствие, Джордан упорно двигался дальше. Наконец добрался до стойла, толкнул дверь. Понял, что замок заклинило. В ярости крутил и дергал ручку, но дверь не поддавалась. Разбежавшись, Джордан вышиб дверь ногой – и как раз вовремя: горящий потолок навис над стойлом.

Джордан схватил обезумевшую от страха лошадь за повод и, накинув на спину подвернувшееся старое одеяло, вывел ее из стойла. Но как одолеть обратный путь? Джордан сообразил, что надо прикрыть лошади глаза. Чем? А, большой носовой платок оказался в кармане. Человек и животное осторожно двинулись к выходу. Два шага, еще два… Джордан никогда не замечал эти несколько метров – от входа до стойла, теперь ему казалось, что дорога бесконечна. Снова перед ними упало огромное горящее бревно – Джордан сорвал с Леди Спейд одеяло, попробовал прикрыть им костер под ногами. Это было последнее, что он помнил… Да еще промелькнула мысль, что скоро он станет отцом…

Слоун с ужасом смотрела на конюшню, объятую пламенем, она беззвучно молилась: только бы Джордан остался жив. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, в ушах барабанным боем стучала кровь.

«Господи, сделай так, чтобы все кончилось благополучно, он должен жить».

Три пожарные машины с воем ворвались во двор. Пожарные прыгали на ходу.

– Там человек! – крикнул Кэппи.

И тут все увидели Джордана, который выходил из конюшни и вел за собой лошадь. Слоун, а за ней Кэппи бросились к нему.

– Джордан! Жив, слава Богу!

– Сам с трудом верю, что вышел живым из этого пекла.

– Джордан, – позвал Кэппи, – посмотри-ка сюда.

Слоун и Джордан обернулись. Кобыла лежала на земле, Кэппи ходил вокруг нее.

– Боюсь, Джордан, она не сможет родить. Она здорово пострадала от огня. Вон какие ожоги.

– Ее задело горящим бревном.

– И ноги, наверно, сломаны. Не представляю себе, как ты выбрался и ее вывел оттуда…

– Я терял сознание… Так ты считаешь, придется ее пристрелить?

Кэппи утвердительно кивнул.

– Кэппи, – Джордан говорил почти шепотом, – я не смогу этого сделать, не смогу…

– Ты обязан избавить ее от мучений! Посмотри, как она страдает, Джордан!

– Но хоть какая-то надежда…

– Никакой. Любой ветеринар подтвердит. Кстати, наш уже должен быть с минуты на минуту, но и он скажет то же самое.

– А жеребенок?

– Может, если ветеринар приедет вовремя…

Молчание.

– Ну, – решительно сказал Джордан, – если уж я теряю Леди Спейд, то… попытаюсь спасти жеребенка. Принеси мне нужные инструменты и дробовик.

Слоун смотрела на него с ужасом.

– Дробовик, – произнесла она машинально.

– Да, я сделаю это сам, – мрачно отозвался Джордан.

– Но, Джорди…

– Ты слышала, что сказал Кэппи? Она уже не встанет. Я сделаю это и спасу жеребенка.

Молоденький конюх быстро вернулся, неся все, о чем его просили. Слоун встала позади Кэппи, чтобы не видеть ни Джордана, ни Леди Спейд. Она открыла глаза только после того, как услышала звук короткого выстрела, – Джордан уже протягивал ружье конюху. Потом Слоун увидела, как Джордан открыл ящичек с медицинскими инструментами, и услышала:

– Большой нож. Дайте же мне большой нож!

Со стороны картина казалась фантастической: мокрые волосы падали Джордану на грязное лицо, казавшееся багровым в отсвете пламени, в руках – нож. Руки действуют четко и спокойно – хотя Слоун понимает, что сейчас происходит в душе Джордана… Боже! Да ее вывернет в тот миг, когда Джордан вспорет кобыле живот! Но Слоун превозмогла себя, осталась на месте: вдруг понадобится ее помощь. Слоун взглянула на Джордана – по лицу его текли капли – слез? пота? Раньше Слоун никогда не видела Джордана плачущим. Она поняла, как дороги Джордану и эта лошадь, и ее жеребенок. В какой-то мере от них зависело будущее Мунстоуна и карьера самого Джордана.

Джордан сумел-таки вытащить жеребенка из чрева матери, освободил от покрывавшей его пленки. Жеребенок, казалось, не дышал. Джордан пытался оживить его.

– Ну, дыши, дыши, – шептал он, – прошу тебя, живи, живи…

И жеребенок задвигался, поднялся на своих дрожащих ножках.

Джордан заплакал, закрыв лицо грязными ладонями.

Причиной пожара стала неосторожность конюха: наверно, забыл погасить сигарету.

Так Джордан думал сначала.

Но на следующий день, когда они с Кэппи опросили всех конюхов и слуг в Мунстоуне, выяснилось, что ни один из них на работе не курит: этот пункт специально оговаривался в контракте. Значит, причина иная.

– Кэппи, ты ожидал чего-то другого? Кто скажет правду, если это грозит потерей и работы и репутации?

– Это так. Но причина, повторяю, не в небрежности.

– Можно, мистер Филлипс? – в дверях конторы стоял молодой парень, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Чего ты там стоишь, – дружелюбно отозвался Кэппи, – проходи, Данни Тайлор.

– Ты хочешь что-то сказать, Данни?

– Да, сэр. Вы знаете, я видел, как один парень выходил из конюшни ночью… Не уверен, что он курил, но…

– Кто?

– Я не знаю, он новенький здесь.

– Что еще за новенький? – Джордан был удивлен.

– Только-только начал работать.

Кэппи покачал головой:

– В этом году я никого на работу не принимал.

Бостон, сентябрь 1987

Гамильтон – небольшой городок в штате Массачусетс. Расположен в двадцати пяти милях северней Бостона. Места тут чудесные: океан рядом, зеленые холмы, сосновые леса, в которых прячутся красивые усадьбы. В округе немало ферм и совсем нет промышленных предприятий. По утрам можно видеть вереницу машин и автобусов, мчащихся в Бостон, – люди едут на 470 службу, делать свой бизнес. В городском парке красуется статуя генерала Джорджа Паттона – героя войны, из рода основателей города.

Здесь, в Гамильтоне, находился «Миопия Поло-клуб». Его создали бостонские спортсмены, а в 1888 году команда города сыграла свой первый настоящий матч против игроков из Дадхема – «Дадхем Кантри-клуб».

Слоун шла по тому самому полю, где некогда разыгралось это знаменитое сражение, и представляла, как столетие назад прибывали сюда в элегантных экипажах бостонцы со своими разодетыми в пух и прах женами, прятавшимися от солнца под разноцветными зонтиками. С тех пор и моды изменились, и способ передвижения давно стал иным, но особая элегантность в этой части штата Массачусетс передавалась из поколения в поколение.

Слоун увидела Джордана, тот уже сидел на лошади.

– Как хорошо, что ты пришла! Я не ожидал увидеть тебя здесь так рано. Твое интервью отменили?

– Увы, уже в третий раз. Там авария – самолет разбился в аэропорту Логана. Сегодня все репортажи и статьи – об этом печальном событии: не до меня…

– Ну, насколько я помню, и твое предыдущее интервью соседствовало с не менее грустными публикациями.

– Конечно, грустно, когда рядом с писательским помещают интервью с игроком в бейсбол. – Слоун до сих пор считала унизительным такое соседство.

Джордан засмеялся:

– Да уж, соседство пострашнее любых аварий и убийств!

– Пострашнее! Чуть не разнесла их дурацкую газету, когда увидела.

– Я тебе очень признателен, что все же ты этого не сделала. Ну, дорогая, мне пора. Поговорим после, ладно?

– О да, я всегда уступаю место поло. Наш медовый месяц, как я понимаю, кончился?

– Ненадолго! – Джордан ловко выхватил у грума клюшку. – После матча он опять наступит, не расстраивайся.

Слоун только головой покачала в ответ. По его тону никогда не догадаешься, важная сегодня игра или не очень. Для Джордана, похоже, все матчи были важными, и говорил он о каждом так серьезно, что порой ее даже смех разбирал.

Большинство игроков принадлежали к семьям, где традиция игры в поло и приверженность к клубу «Миопия» переходила по наследству вместе со всем прочим. Здесь были Литтлы, Фаусетты, Дэниэллы, Карпентеры, Макгоуаны и Сноу. И Джордан не раз говорил ей, что мечтает основать семейную команду. Ну что ж… Джордан играет так мощно и красиво, что мог бы вполне создать свою школу, а ученики будут – Тревис и… малыш, который у них вырастет. Слоун невольно коснулась живота. Если бы год назад кто-нибудь сказал, что у нее будет второй ребенок, она бы только рассмеялась. Да и насчет замужества была настроена скептически. Но это случилось! И теперь она верила, что в жизни все возможно…

– Меня не волнует, сколько сейчас времени на Западном побережье! – орал в трубку Гевин Хильер. – Немедленно позовите к телефону этого ублюдка, из-под земли достаньте! Тащите из постели, откуда угодно, и немедленно звоните мне! – Хильер швырнул трубку.

– Какие-то неприятности, Гевин? – Надин подняла брови.

– Некомпетентность всегда оборачивается неприятностями, – сказал он, усаживаясь завтракать. – Иногда мне кажется, что каждую мелочь я должен сделать сам, и только тогда все будет в порядке. – Гевин, пытаясь унять раздражение, все накладывал себе в тарелку салат и не мог остановиться.

– Я всегда думала, что ты именно так и поступаешь! – Надин кокетливо улыбнулась и налила себе апельсинового сока.

Гевин пропустил шпильку мимо ушей: он думал о делах и ел молча. Надин украдкой наблюдала за мужем. Она чувствовала, что в империи Хильера происходит что-то неприятное, но пока он сам в это ее не посвятит, соваться с расспросами не стоит.

Да… он явно чем-то встревожен. Раньше любые неудачи и поражения встречал, не моргнув глазом. Что бы ни случалось – с него, как с гуся вода. Надин раз и навсегда поверила, что Гевину все нипочем, теперь он явно не в себе.

С трудом могла себе представить, что может как-то измениться, тем более рухнуть, ее хорошо налаженная жизнь. Вообразить себя на месте «обычной» женщины, «обычной» жены – нет! Без мехов и драгоценностей, без слуг, путешествий и многозвездочных отелей, без дорогих ресторанов?! Это невозможно, просто невозможно!

Первое, что увидел Джордан, въехав на территорию клуба, – были две полицейские машины, припаркованные прямо у входа.

– Какого дьявола? – Свой вопрос Джордан адресовал томящимся у входа членам клуба.

Открыв дверцу, он помог выйти из машины Слоун.

Слоун тоже встревожилась – что случилось?

– Раньше полиция никогда сюда не совала носа, что бы ни произошло, – раздраженно заметил Джордан.

В самом деле, за последний год на игровых полях было столько несчастных случаев, что сразу и не припомнишь. Но полиция… совсем другое дело. Игра в поло, хоть и полна неожиданностей и опасностей, всегда оставалась игрой для истинных джентльменов.

– Какой-то маньяк проник на ферму Силвер-Лиф, – услышала Слоун слова Лэнса, – и в результате две лошади Хильера покалечены. Тяжкие травмы. Лошадей придется пристрелить.

– Как это произошло? – У Джордана дрогнул голос.

Лэнс поморщился.

– Какая-то сволочь засунула палку в прямую кишку лошади. Ветеринар подозревает, что это ручка веника. У одной лошади все кишки разворочены, у другой… тоже травмы. Ясно, лошади не выживут.

– Какой подонок мог такое сотворить? – Джордан все еще не верил Лэнсу. – Человек, который ухаживает за лошадьми, никогда не сделает ничего подобного. Если у него, конечно, крыша не поехала.

– Знаешь, кто хочет, всегда найдет нужную сволочь.

Слоун вообще чувствовала себя сегодня неважно, а от таких разговоров – и подавно.

– Кого-то подозревают?

Лэнс махнул рукой.

– Пока нет, но полицейские, видишь, приехали. Хотят поговорить с каждым, кто имеет отношение к поло.

– А где Хильер? Он уже знает?..

– Пока нет! – Лэнс, как видно, был осведомлен обо всем. – Ему звонили, но в отеле его нет. Я говорил с Надин… с миссис Хильер – с час назад. Она сказала, что Гевин недавно ушел.

Слоун перевела взгляд с Лэнса на Джордана: тот, конечно, догадался, зачем на самом деле звонил Лэнс Надин Хильер.

Но Джордан ничем не выдал своих догадок.

– В таком случае он скоро должен здесь быть! – Джордан огляделся.

– Надо связаться со страховой компанией.

Слоун удивилась:

– Лошади застрахованы?

– Конечно! – Джордан сказал об этом, как о само собой разумеющемся факте. – Животные, которых разводят для Хильера, – очень дорогие. Некоторых привезли прямо из аргентинской пампы. Он заплатил за них пятьдесят тысяч долларов. Можно ни на минуту не сомневаться, что Хильер застраховал их – причем, на огромную сумму.

– Да, он не из тех, кто потеряет вложенные деньги! – Похоже, Лэнс разделял антипатию Джордана к человеку, на которого они оба работали.

Не успели вспомнить, а он тут как тут. Словно чертик из табакерки выпрыгнул, – пробормотал Джордан.

Почему он согласился играть за его команду «Достойных», хотя давно знал цену этому человеку, не скрывал, что ему глубоко противно отношение Хильера к животным и людям? Конечно, не деньги ему были нужны, размышляла Слоун. Тут были какие-то свои причины, до которых она не могла докопаться.

Хильер вышел из машины – к нему подскочили полицейские. Слоун не слышала, о чем шел разговор. Было заметно, что Хильер очень расстроен. Не ошибаются ли Джордан и Лэнс?

– Прибыл, – мрачно отметил Лэнс. – Выглядит неважнецки.

– Чего ты ждал? Больше всего на свете Хильер не любит что-то терять.

Хильер подошел наконец и к группе «своих» игроков.

– Как это могло произойти? Неужели нельзя было поставить около конюшен охрану?

– Гевин, ты же понимаешь, невозможно обеспечить охрану лошадям на все двадцать четыре часа в сутки, – ответил за всех Джордан. – Да и кто мог знать, что такое приключится?

– Они ответят за моих лошадей! – Гевин озирался, словно ища виноватого.

– Что сказала полиция? – Джордан хотел сбить тон разговора.

– Пока ничего. Никаких следов, никаких подозрений. – Хильер обращался как будто только к Джордану. – Ты-то хоть можешь объяснить мне, что все это значит?! Страховая компания вообще отказалась платить, прежде чем не проведет свое расследование, а на это уйдут месяцы, черт побери!

«Да, – подумала Слоун, – его действительно интересуют только деньги».

Двое уже встречались в этом бостонском кабачке. И решили выбрать для очередного свидания то же место, хотя это и было против их правил. Но они торопились – потому рискнули, и отлично: знакомых не оказалось.

– Деньги здесь. – Снова появился коричневый конверт. Получивший его заглянул внутрь: деньги там. – Здесь все.

– Да, я вижу. – Убрал конверт в карман. Помолчав, спросил: – А когда все кончится?

Ответ был лаконичен:

– Когда я скажу «все» – тогда «все» и кончится.

Наблюдая за игрой Джордана и всей его команды, Слоун пришла к выводу, что события последних дней усилили агрессивность игроков, жесткость и грубость игры. При каждом столкновении Джордана с противником у Слоун душа уходила в пятки. И когда только она вздохнет спокойно?

И сама себе отвечала: «Никогда». Приходилось смиряться с тем, что человек, которого она любит, за которого вышла замуж, почти ежедневно подвергает себя опасности. Но эта опасность – неотъемлемая часть его жизни, и поэтому остается только взять себя в руки и смириться.

В нескольких метрах от Слоун располагались Макс и Джилли Кенион, а рядом с ними английская пара – Уильям Спенсер-Уайт, спонсор команды Макса, и его жена. Леди Маргарет поражала элегантностью своего простого, но безупречного светло-серого костюма. Дамы являли собой разительный контраст: у одной ярко-рыжие волосы и крупные драгоценности, у другой – единственная нитка жемчуга; вызывающее «мини» у Джилли и темная элегантная шляпка у леди Маргарет. Женщины отличались, наверное, не только разными вкусами сидя рядом, они за все время едва обменялись двумя-тремя словами. Зато их мужья весьма активно обсуждали игру и вообще проблемы конного поло.

И зачем только Макс притащил ее сюда? – бесилась Джилли. Он прекрасно знает, как противна ей роль благовоспитанной супруги. Ей нужно совсем другое – общество молодых мужчин, которые бы восхищались ею, домогались ее. Это в конце концов не только ее потребность, но и право. Неужто Макс всерьез полагает, что если вот так будет таскать ее повсюду за собой, то она ни на кого и не посмотрит?

Джилли видела, как играет Джордан. Дура, упустила его, прогнала! Лучший секс-партнер, который у нее был. Лучший! И больше, намного больше, чем секс-партнер. То, что у них происходило, осталось самым прекрасным ее воспоминанием. Какая дура: позволить ему уйти! Непоправимая ошибка!

– Что они здесь делают? – неприязненно спросил Джордан в перерыве у Слоун.

– Кто? – Слоун притворилась, что не поняла вопроса.

– Джилли и Макс! – Джордан показал рукой в их сторону. – Зачем они тут?

– Понятия не имею, я их даже не заметила. А ты удивляешься? Мы же с ними периодически пересекаемся. – Про себя добавила: «К сожалению».

Джордан снял шлем.

– Его команда вообще не играет. Да и Кенион не из тех, кто помчится на край света смотреть игру даже своей команды. – Джордан вытер лицо и шею мокрым полотенцем. – Нет, есть какие-то важные причины, почему он здесь.

– Какие, например? – Слоун подала Джордану стакан с водой.

– Хотел бы я это знать! – вздохнул Джордан. Он немного лукавил: у него были подозрения насчет Макса, но до тех пор, пока он не удостоверится, что они верны, он не хотел никому ничего говорить, даже Слоун. Надо иметь веские доказательства причастности Макса Кениона к событиям прошедшей ночи…

Сидней, сентябрь 1987

– Честное слово, папа, чем стаж моего замужества больше, тем ясней я понимаю, что наше супружество с Максвеллом – какая-то дурная шутка, страшный сон, – рассказывая отцу о своих жизненных проблемах, Джилли нервно покручивала на пальце кольцо с крупным бриллиантом.

Джилли и Джон Флеминг завтракали в уютном пригородном ресторанчике в местечке Глиби. Старинную церквушку поговаривали, что ей около ста лет, – реконструировали и превратили в ресторан – с баром на месте бывшего алтаря.

Флеминг, откинувшись в кресле, слушал Джилли, испытующе глядя на дочь. Ему далеко за пятьдесят, он полноват, но еще весьма привлекателен… Да, Джилли стала очень красивой женщиной. Вылитая мать, – понятно, почему он, Джон, так привязан к своей девочке. Ее мать он любил безумно, и пока та была жива, ни разу не посмотрел ни на одну женщину. Встретил Сару и понял, что дни его холостяцкой жизни сочтены. К сожалению, их счастье длилось недолго… Никто поюм не смог хоть в какой-то степени ее заменить, ни с кем не нашел он нового счастья. Сейчас Сара воскресла в его сознании, и ее облик вызывал боль в сердце.

Джон глубоко вздохнул.

– Макс любит тебя, Джилли.

– Любит? – Джилли нервно рассмеялась. – Что это за любовь, папа? Какая-то болезненная одержимость. Ты не видишь его изо дня в день и даже представить себе не можешь, на кого он иной раз бывает похож.

– Ну, он ревнив, – Флеминг пытался защитить Макса, – но в этом нет ничего особенного.

– Ты тоже был ревнивый, когда жил с мамой? – спросила Джилли.

Джон печально улыбнулся.

– Дорогая, я был готов убить на месте всякого, кто посмотрит на нее… как-то не так, – честно признался отец. – Скажу тебе по секрету, из-за этого у меня возникало много неприятностей.

– Но я просто боюсь… я боюсь агрессивности Макса… Он иногда впадает в безумие.

– Джиллиан, признайся, ты сама во многом виновата.

Джилли пришла в негодование и даже не стала возражать отцу.

– Папа, что ты говоришь?! Я ведь твоя дочь!

– Ты не только моя дочь, но и жена Макса, – спокойно возразил Джон, закуривая сигару. – Насколько я знаю, ты не всегда вела себя… как верная жена.

– Что ты, папа, знаешь об этом?

– Конкретно ничего, но мои друзья не раз говорили о твоем вызывающем поведении. Джиллиан, ты замужняя женщина. Джордан Филлипс – женатый человек.

– Я любила Джордана задолго до того, как каждый из нас обзавелся другой семьей. И люблю его до сих пор.

– Но ты теперь замужем за Максом.

– Я думаю о разводе. Это вполне серьезно.

– Джиллиан, не делай глупостей, – мягко сказал Джон.

Но Джилли продолжала напористо:

– Я сделала большую глупость, папа, – вышла за Макса. У меня был шанс стать счастливой – и я его упустила. – Про себя Джилли добавила: «Но без борьбы я не уступлю! Мы еще поборемся!»

Джилли очень хотела встретиться с отцом, по душам с ним поговорить, почувствовать, что кто-то о ней беспокоится, за нее болеет. Но даже отец не поверит, если рассказать о Максе все, – чем он грозил и на что способен…

Макс Кенион пребывал в мрачном расположении духа. Проклятущая Джилли! Женушка вечно выводит его из себя! Как будто и не видит мужа, не понимает, что с ним происходит, когда она пялится на другого мужчину. Сегодня весь матч глаз не отвела от Филлипса, – так и следила за ним – и на поле, и когда к жене подъезжал. Ей и в голову не приходит, как она унижает его на людях!

Макс сел за руль, повернул ключ зажигания.

Все, хватит, больше он терпеть не намерен! Джилли – его жена, и он заставит ее вести себя порядочно. Прекратит ее заигрывания с кем попало. Он заставит ее выкинуть Джордана из головы!

Джилли нужно преподать урок… Она его получит. Они оба получат.

Сан-Антонио, сентябрь 1987

Гевин Хильер держал себя в руках. Его затруднения не должны отражаться на лице. Окружающим он не даст позлорадствовать. Направляясь в Сан-Антонио из аэропорта в своем черном лимузине, Хильер предавался невеселым размышлениям. Раскрыл коричневый кожаный кейс, лежавший на коленях, с такой осторожностью, словно внутри находилось радиоактивное вещество. Еще раз просмотрел бумаги и решил, что дела не так уж и безнадежны, могло быть и хуже.

Да, дела компании идут по нисходящей. Срочно нужны деньги, чтобы покрыть убытки, – и большие деньги. Где их взять? На влиятельные банки рассчитывать не приходится, обращаться туда сейчас бесполезно. Вкладывать деньги в акции, которые не дадут высокий дивиденд, – дело рискованное. Проклятье! Как его подвели эти идиоты – компаньоны. И кредит поставили под вопрос… Да что теперь говорить…

В то время как Хильер размышлял о непростой ситуации, в которой он оказался, его жена обдумывала свои проблемы.

Опустив ветровое стекло, Надин рассеянно смотрела на проносившиеся мимо машины, дома, людей. Настроение – безрадостное. Несмотря на все усилия, которые она прилагала, – пластические операции, массажи, наряды и прочее, – Надин чувствовала себя как уже немолодая женщина, которой нужно удержать явно теряющего пыл молодого любовника. Такова, увы, горькая правда. Лэнс никогда не видел в их отношениях ничего иного, кроме секса, а в последнее время и секс (именно с ней!) перестает его интересовать. Она готова встречаться с Лэнсом, когда угодно, идти на любой риск, но он… все чаще ссылался на какие-то препятствия, неблагоприятные обстоятельства. Надин поняла, что Лэнс избегает ее. Когда они все же встречались, все происходило не так, как раньше. Лэнс, правда, получал свое, а на ее запросы ему наплевать.

Надин искоса взглянула на озабоченного Гевина – что ж, у нее проблемы не менее сложные.

Джилли не хотела уезжать из Австралии. Надо еще немного побыть в Сиднее, обдумать свое положение и решить, как поступить завтра. Но Макс настаивал, он ей не доверял. И в лучшие дни он был человеком нелегким – требовательным, без чувства юмора, а теперь все возрастающая ревность делала их жизнь просто невыносимой.