Текст книги "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Нора Ольвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

И снова длинные, широкие коридоры и шелест тяжёлых нарядов. Великолепные образцы мужской красоты провожали нас жаркими глазами. Наверное, в них отражались горящие повсюду свечи. А, возможно, и не растраченный любовный пыл. Кто их поймёт? Пустота в голове, которая возникла от поглощения слишком ярких эмоций, исходящих от чужих людей, отступала. Пришло понимание, что благородных дам в главной зале было намного меньше, чем сеньор.

Прошло, всего чуть более двух часов с момента нашего приезда на приём, а мы уставшие и вымотанные, но гордо держащие головы, шли на выход из приёмной залы дворца. Наших малышек мужчины несли на руках. И к моему удивлению у нас было сопровождение. Из зала вслед за нами последовало около пяти или шести мужчин. Кто они? Молчаливые незнакомцы провожали нас весь этот длинный переход. Зачем? Что происходит? На мраморном крыльце дворца, некоторые из них весьма корректно предложили свою помощь в сопровождении. Обязуясь довести нас до нашего дома на своих личных гондолах. Мы с графиней непроизвольно взялись за кинжалы. Ведь мы не просили о помощи. Это было несколько навязчиво.

– Эти женщины находятся под моей охраной и опекой, – раздался жёсткий голос князя, он поставил синьорину Анжелик на одну из ступеней, и передал её ручку графине. Малышка была на удивление послушной, тихой и очень задумчивой. Месье Жак также поставил на ножки Элеонору. Мужчины не сговариваясь, отточенным движением, положив руки на эфес своих шпаг, решительным шагом, вышли к этим достойным представителям Венецианской аристократии, гвардейцы охраны плотно окружила нас.

Синьоры из зала, поняв, что о нас есть кому позаботиться вежливо откланялись. Они не сводили заинтересованного взгляда со встревоженных синьор Бланки, Анны и Жанны. Особенно с белокурой виконтессы Бланки. Локоны, которой, скреплённые на затылке золотой сеткой в виде маленькой шапочки, вились тугими волнами до самой талии. Неприятно было оттого, что они настойчиво ловили наши взгляды. Мы не привыкли отпускать головы, всегда гордо смотрели вперёд. Зачем быть такими настойчивыми? У нас в голове не укладывалось, как можно завести знакомство с мужчиной, которого нам никто не представил, а уж тем более сесть к нему в гондолу, дав несомненно повод, надеется на что-то большее.

Обратная дорога домой заняла определённое время. Сумерки сгустились над городом, что сиял в праздничных огнях и любовался своим отражением в водах канала. Наше судно, которое мы наняли на весь вечер, возможно, было намного скромнее тех, что нам предлагались недавно. Но в какой-то момент очень захотелось относительной свободы и самостоятельности, и думаю, что не мне одной. Так давил свод монументального строения, в котором жил и правил Дож Венеции. И вся обстановка, царящая в нём откровенно, напрягала.

Громкий вскрик виконтессы Бланки отвлёк о тяжёлых воспоминаниях, о произошедшем во дворце.

– Мы просто магнит для неприятностей, – думалось мне напоследок.

И словно в подтверждение этого мысленного замечания донна Бланка вытащила дрогнувшей рукой какой-то лист бумаги и перстень. Её широко открытые глаза цвета бирюзы выражали изумление и шок. Всё это лежало в её сумочке – кошеле, что висел на бедре, крепясь красивым золотистым шнуром к ремешку на талии.

– Откуда сие? Это не моё! А где мой платочек? – Её голос испуганно вздрогнул.

Князь, мрачно взяв в руки послание и прочитав его, сказал, что всё оговорим дома. Канал был полон транспорта. И параллельно с нашей гондолой плыло ещё несколько судов. Дальнейшее наше небольшое путешествие продолжалось в тяжёлой тишине. Малышки уснули. Мы причалили к великолепному крыльцу и арке, увитой розами, нашего сада. Приветливые огни особняка ждали нас, вселяя немного уверенности. И снова мужчины несли девочек. И как-то само собой получилось, что Князь остался на ужин, совершенно уже как член семьи, как давний знакомый, оказавшийся рядом в тяжёлый час.

* * *

– Виконтесса, вам назначили свидание! Получается, что, заручившись вашей благосклонностью, – отец мрачно смотрел на донну Бланку. – Вы в знак согласия одарили незнакомца своим кружевным платком, с вышитыми вашими инициалами, взамен получив, сей перстень!

– Как такое возможно? Она даже не понимает, как всё это оказалось у неё в кошеле, – я стояла напротив отца в общей гостиной и от негодования сжимала рукой кинжал. – Донна Бланка не могла этого сделать! Она была при мне неотступно!

– Это Венеция, синьорина Каталина! – суровый голос Князя звучал как приговор.

– Донна Адория, как так получилось, что сеньор Рикардо не поехал с вами. Отпустив вас одних? – это был просто допрос. Дамы не привыкли, что с ними так разговаривают.

– Он занят на верфи и скоро должен приехать за нами по морю, – Адория сникла, нервно комкая свой вышитый кусочек ткани, называемый платочком.

От обиды и напряжения у меня закипали слёзы.

– Князь! Нам можно приписать всё что угодно: жадность и жестокость, взбалмошность и самоуправство, упрямство и непослушание, эгоизм, в конце концов! Но только не распутство! Мы несколько лет жили вдали от светского общества, и сёстры-монахини, работающие с нами бок о бок в госпитале, могут подтвердить, что помыслы наши чисты. Мы, как положено, ходим на исповеди и службы в храм. Святой отец в нашем городке наш хороший знакомый!

– Дорогая, вы очень рисковали. В Венеции вы обязательно должны появляться на людях в сопровождении мужчины, который несёт за вас ответственность, – приятно было, что отец сбавил тон. И тем не менее.

– Ваша светлость, у меня есть защита моего рода, зачем нам сопровождающий? Я сама несу ответственность за своих дам. Мы живём здесь не первый месяц, и эта ситуация возникла только во дворце дожа.

– В Венеции немного по-другому на это смотрят, особенно во дворце. В семье почти все вопросы решает мужчина. Самый старший из всех – глава. И даже имея такую защиту, как у вас, вы всё равно её как бы заимствуете у Дожа, находясь у него в доме. А если он вам её предоставляет, то, соответственно, может навязать своё мнение в отношении решения, каких-либо дел. Другими словами, вы неприкосновенны взамен на что-то. Скажу вам откровенно! Он очень впечатлялся сегодня, что такие жемчужины французской и испанской аристократии, как вы синьорина Каталина, со своими дамами не состоите в браке. И при этом свободно появляетесь в свете! Только в сопровождении охраны. Ведь в Венеции столько благородных родов, которые могли предоставить свои кандидатуры вам на рассмотрение. По сути, это вызов. Ведь так благоразумно выйти замуж и получить защиту. Поверьте, мне, то, что было сегодня, это только начало охоты на сердца виконтессы Бланки и маркиза Анны-де Аулестия, а также графини и, несомненно, ваше-дочь моя.

У меня возникло чувство, как будто нас сегодня во дворце дожа опутывали липкой паутиной, знакомя с самыми достойными из достойных. И ведь ничего плохого то не предлагают, законный брак, ведь об этом мечтают все девушки! Вот только с полной конфискацией имущества в пользу мужа и его семьи, вероятно.

– Но из нас никто не собирается замуж! Мы приехали только на сезон карнавала. Наша цель – получить хорошую прибыль. Заявив о себе, как об известном ювелирном графском доме. А затем продать этот особняк по цене хорошо раскрученного торгового и культурного центра и уехать снова на остров. Маркиза Анна начала строительство своего замка в имении мужа, именно с учётом этих будущих доходов. Уже готов проект, и заложен фундамент. Ещё года не прошло, как наши мужья ушли в мир иной! Какой брак? Это не входит в наши планы!

На мою пламенную речь сеньоры утвердительно кивали. А Князь ошарашенно смотрел на нас, вероятно, боясь поверить услышанным речам.

– Я не совсем вас понимаю, дочь. Брак совершенно не входит в ваши планы?

– Но ведь никто из представленных сеньор во время приёма не тронул наши сердца, Князь. А некоторые из наших дам, и вовсе напуганы случившимся. А если у кого-то из них и случатся брачные отношения, то однозначно после заключения брачного договора. Уже очень поздно. Давайте я провожу вас в наши гостевые покои. А завтра утром мы всё обговорим, на свежую голову, так сказать.

Далее все разошлись по своим комнатам, заверяя грустную донну Бланку, что в доме она в безопасности. А завтра это недоразумение мы увидим в другом свете. И всё непременно будет хорошо.

– Князь у меня соседние покои пустуют, гостиная у нас одна будет с вами. Я позову сейчас горничную, она порядок там наведёт и застелет чистое бельё. Пройдёмте. Вот здесь отдельный спуск в купальню на первый этаж.

– Что значит брачный договор, Каталина?

– Так, мы с вами и до утра проговорим. Сдаётся мне у нас ещё много времени впереди. Практически вся жизнь. Успеется Князь. А давайте завтра утром после фехтования, за завтраком и продолжим.

* * *

Утро. Ранее. Любимое время суток. Закутавшись в тёплый плед, стояла на маленьком балкончике, разглядывая сонный город всех влюблённых. Распущенные волосы шевелил ветерок. Пора умываться, приводить себя в порядок и спешить на разминку. Венеция спала, окутанная предрассветной дымкой. Покой и тишина. Вчерашние проблемы отошли на задний план.

– Каталина, немедленно зайдите в дом! – Я вздрогнула, не ожидая так близко услышать чей-то голос. Повернув голову на это замечание, увидела отца. Он уже полностью одетый строго смотрел мне в глаза, стоя на таком же маленьком балконе своих покоев. А затем перевёл взгляд на воду. По каналу медленно плыла гондола, мужчина, управляющий ею, подняв голову, разглядывал наш дом. На первом этаже, которого уже висела красивая вывеска.

– Доброе утро, ваша светлость. Встретимся в малой гостиной, я покажу вам зал для разминок.

Так…. Спокойствие и только спокойствие. Дышим и улыбаемся.

Стоит ли рассказывать, что в тренировочный бой на шпагах Князь встал именно со мной в пару. Графиня была отличным метателем кинжалов, но никак не фехтовальщиком. Ей просто не было равных в этом непростом деле. Возможно, срабатывал эффект неожиданности. Внешность дамы-обманчивая вещь.

А я была впечатлена умениями своего отца. Судьёй был месье Жак, который любил меня как свою дочь, и не давал Князю чрезмерно увлекаться в бою. Это был полезный опыт! Поняла, что ещё есть к чему стремиться. Анжелик наблюдала за нами. Девочка сидела на паркете, не отрывая глаз от боя. Её тёмные кудряшки рассыпались по плечам. Немытая и нечёсаная крошка, видно было, что только соскочила с кровати. И, тем не менее, её стремление научиться чему-то вызывало уважение.

– Ты мой отец? – звонкий голос девочки в пустой зале для приёмов заставил взрослых застыть на своих местах. Князь, рассматривающий мои клинки, медленно развернулся; подошёл и присел возле малышки.

Графиня встревоженной птичкой метнулась к ним в порыве защитить дочь. Месье Жак опустил голову, и только сжатые в тонкую струнку губы мужчины выдавали его переживания. Я порой видела, что он готов был собой закрыть нас от неприятностей. Хотя прекрасно понимал, что от всего мира не закроешь.

Я же наблюдала, как Анжелик бесстрашно смотрела в глаза такому непростому мужчине, как мой отец. Между ними возникла не поддающаяся описанию энергия.

– Вы хотите стать моей дочерью, мадемуазель? – Князь взял грязную ручку девочки и поцеловал её, не отводя глаз. Продолжая смотреть на Анжелик, ловил её эмоции. Она встала на ножки и придвинулась ещё ближе к нему.

– Да! Я выбираю тебя!

– Анжелик… – тихий возглас графини.

– Я так хочу! Элеонора сама нашла себе маму Анну и очень любит её. А я хочу себе такого папу! Если он для Каталины папа, значит, и для меня. Я вчера слышала! Когда Антонио приедет, я расскажу ему, что у нас есть отец.

И девочка с достоинством королевы вышла из зала, оставив взрослых стоять каменными изваяниями, тревожно разглядывающими друг друга.

– Князь, она ещё ребёнок, я поговорю с ней. Постараюсь всё объяснить. Так неловко право.

Видно было, что графиня тронута до слёз. Порыв дочери взволновал её и открыл правду о взбалмошном поведении ребёнка. Такой активной и целеустремлённой натуре, как Анжелик действительно нужно мужское воспитание.

– Ваша светлость, – теперь Князь, уже не отрываясь, смотрел на графиню. – Позвольте помочь вам с дочерью.

Мадам Жанна изумлённо вскинула голову. Её взгляд встретился с глазами мужчины, внезапно окутав её волнением. Они стояли напротив друг друга, словно два полюса, притягивающихся с неимоверной силой. Казалось, графиня застыла в этот момент, забыв простые житейские функции, вроде дыхания. Была она, сияющая красотой и изысканностью, как трепетная лань перед грозным и могущественным зверем. Напряжение в воздухе стало плотным, словно будущее ожидало своего обретения в этой единственной секунде. Они притягивали друг друга силой, которой невозможно было противостоять. Но в то же время словно две звезды, сияющие на небосклоне, они ощущали нарастающий магнетизм, безрассудность которого могла погубить их обоих.

И тогда, в этой немыслимой тишине, раздался тихий голос графини. Голос, который всколыхнул пространство и вызвал холодную дрожь по коже. Голос, словно звук флейты, который растворился в воздухе и резонировал с сердцами обоих. Она сказала только несколько слов, мягким шёпотом, но с неизъяснимой силой.

– Хорошо, ваша светлость.

И мне всё стало ясно!

Мадонна! Они любят друг друга. Уже много лет!

Глава 18

Спокойный взгляд графини Жанны и безукоризненное поведение князя Раймона. Завтрак.

«…– показалось? Там в зале? Может, не было трепета во всём теле у девушки, которую я знаю столько лет? Может, не стоял в напряжении отец, ловя взглядом каждый её вздох. А если я не ошиблась, что дальше? Я не могу их потерять. Ведь может и не сложиться у них что-то».

Беспокойные мысли. Я так и не научилась их отключать. Хотя бы на какое-то время.

* * *

– Донна Каталина, нам необходимо поговорить. Я хотел бы узнать вас ближе, дочь моя. Я никогда не могу предугадать, что вы скажете в следующую минуту. Вы загадка всей моей жизни, с самого своего появления на этот свет.

Мирный завтрак, в кругу такой большой семьи закончился, а мне вновь хотелось спуститься на первый этаж и укрыться где-нибудь. Допустим, сослаться на занятость в мастерских. Или найти себя возле сеньоры Пломмии на уютной кухне и болтать с ней обо всём на свете, как тогда в Париже, во время сложной операции по спасению наших подруг.

Но, совершенно не имея привычки прятаться от проблем, расположившись на диване в своём кабинете, внимательно слушала сидящего рядом мужчину.

– Все эти люди, что живут с вами и работают рядом, они неподкупны. Учтивы, да. Но почитают только вас и графиню! Оберегают графских детей как своих. Они как будто часть вас. Вы же заботитесь о них как о членах семьи. Почему? Разрешите узнать вас, дочь? Я так долго ждал нашей встречи. Мой человек специально жил в Салерно с тем, чтобы сразу послать нарочного с сообщением о том, что вы на долгое время выехали со своего неприступного княжества. Скажу правду, я искал эту встречу. Я с нетерпением ждал вас на приёме у дожа.

А я задыхалась от неожиданности его откровений. Ещё три года назад мечтала об этом, но сейчас мне очень тяжело было окончательно впустить этого непредсказуемого человека в нашу жизнь. Такую отлаженную и спокойную. Да, он мой отец в этом мире, но по духу он так далёк от моего образа жизни и ценностей. И он весьма, весьма настойчив.

– Есть некоторые стороны в моей жизни, куда я никого не пускаю. Вы готовы в нужный момент остановиться, и не задавать лишних вопросов? – сразу решила дать понять, я не ребёнок.

– Это мужчины? – его голос стал хриплым и суровым. Глаза прожигали насквозь. – Каталина, вы девушка, я не готов отступиться, когда дело касается вашей чести.

– Нет, князь – это другое. Я до сих пор девственна несмотря на то, что была замужем и сейчас вдова. И за всё это время только один человек тронул мою душу. Но он ушёл за грань, оставив меня одну в этом мире.

Отец, шокированный моей откровенностью, застыл, и просто даже не знал, что мне ответить. И был, как бы это сказать, надломленным что ли. Видно было, что готов был пойти на уступки, не задавать лишних вопросов. Он хотел жить с нами! Но он отец, и он уже нарисовал себе картинку, каким он будет правильным отцом. И определённые его взгляды на жизнь не терпели насилия над собой.

Я взяла его за ладонь, она оказалась тёплой, широкой и очень надёжной. Жест, скажем прямо несвойственный этому столетию. Но он не отнял руки.

Я придвинулась к нему ближе и специально оказалась совсем рядом. Глаза в глаза:

– Послушайте мой рассказ, князь. Погостите с этим у нас несколько дней, понаблюдайте, а потом решите по пути нам или нет. По сути, мы с вами чужие люди и я для вас очень необъяснимое явление под названием – дочь. Готовы ли вы впустить меня в свою душу? Ведь терять потом, если что, будет очень тяжело. И если вы меня предадите, то Создатель накажет вас очень жёстко.

– Практически пять лет назад я одиноко скиталась в горах Испании маленьким оборванцем, который питался тем, что найдёт по дороге. Прятался от ненастья в расщелинах скал. Я выживала, как могла. Вы знаете, эту историю. Встретив в Тулузе, тогда ещё баронессу Жанну, доверилась ей, как, впрочем, и она мне. И в одно прекрасное утро, рассматривая меня спящую, она сказала то, что подсказал ей её разум и душа. Она сказала, что я «другая». Вы согласны с этим Князь?

Мужчина молча сжал мою ладонь. Он ловил каждое слово.

– Мои знания как озарение, моя логика, временами она отличается от общепринятой. Да иногда я «другая». И большее я не могу вам сказать, потому что именно здесь я говорю всем «стоп», я не пускаю дальше никого. Но графиня приняла меня, такой, какая я есть. Ей это совершенно не мешает любить меня как единственную сестру, и поддерживать всё время, что мы вместе. Князь д’Арагонна, мой супруг, он был таким же, как я.

Если можно так сказать, мы с ним действительно из одного рода. Мы немного отличаемся от общепринятых стандартов, но мы люди такие же, как и вы. Наверное, именно таких в обществе принято называть «гении». И, тем не менее: как вы понимаете, не так прост этот охранный княжеский титул, что мне передал мой муж, в защиту от злых людских помыслов. Удобен, не спорю, но он не прощает ошибок.

Он не простит мне ошибок, если я буду использовать его корысти ради. Не простит людям, которые нарушат слово, данное много десятилетий назад, не вредить тем, кто несёт в себе знания. На всё нужны деньги, на распечатку книг по медицине, на реконструкцию кораблей, на открытие нового госпиталя для женщин, на обучение там молодых лекарей. На восстановление монастырей. На новые идеи в строительстве. Вот и работает для этого ювелирный Дом графства. Радуя этот мир произведениями искусства. А если я буду уже не нужна, я узнаю об этом и появится другой носитель, и я передам ему княжество, а сама удалюсь на покой. Княжество не передаётся по наследству, а также оно не будет моим приданым в браке. Венецианский дож должен успокоить своих верных подданных. Добиваясь меня, они получат в жёны бесприданницу.

Мужчина, сидящий напротив, практически не дышал. На его лице, которое застыло, как маска, своей жизнью жили только глаза. Они впитывали каждую мою эмоцию, каждое слово. Его руки исследовали моё запястье с браслетом, он изучал его.

– Как же вы с этим справляетесь Каталина, а если вы полюбите?

– А если полюблю, то замуж пойду, когда позовут, мне ничего человеческое не чуждо. Я, прежде всего человек. И уверяю вас, собираюсь прожить очень долгую жизнь. Вы князь, оставайтесь, – и опять глаза в глаза. И, кажется, мне, или только кажется, что не так уж и суров этот человек, что стал, наконец, слушать и слышать окружающих.

– Я не выбирала себе этот путь. Но и бросить всё уже не могу. Это просто вопрос жизни.

– Если уж у нас такой разговор сегодня вышел – его серьёзный взгляд сканировал моё лицо – то просить хочу за графиню. Отпустите её за меня. Не обижу, ни её, ни детей. Хорошим мужем буду и отцом. Мне порой кажется, что жить без неё не могу, и без вас Каталина. Дышу в последние годы только благодаря мечте жить с вами рядом, любить и защищать. Обе вы стоите у меня перед глазами. Две смелые, до безрассудства, девочки, скачущие верхом по зимнему полю. Не отступившие испугавшись в сражении с диким животным, защитившие собой взрослых, растерявшихся мужчин.

«– … не показалось! Любит!»

– Я же не держу её, Князь, – снова взяла его за руку, – за ней пытался ухаживать в Париже дворянин, и не один, но она сказала, что сердце её занято, и это обсуждению не подлежит. А уж кем занято и не знаю вовсе. Вы сами с ней поговорите.

Моя маленькая хитрость, она прошла незамеченной, информация была принята с определённой долей внимания. То, что я заметила ранним утром, в зале это было просто мгновение…. И всё же. Было!

– Хочу только предупредить, графиня Жанна она не так предсказуема, как многие дамы в Лувре, ваша светлость. У неё свои принципы и взгляды на многие вещи. Не давите на неё. Я думаю, Анжелик поможет вам найти точки соприкосновения. И да поможет вам Всевышний обрести друг друга.

* * *

Как же быстро сменяются дни и ночи. Скоро открытие салона. Чайки, почему я так отчётливо слышу их крик вдали? И мне становится тревожно на душе. Казалось, пребывание в Венеции разделилось на две составляющие: одна часть спокойная и очень плодотворная в работе, до посещения дворца местного правителя, и вторая очень эмоциональная и насыщенная страстями, после.

Неизвестный воздыхатель донны Бланки, от него не было покоя. Его поведение вызывало недоумение, оно не поддавалось логике. Казалось, чего сложного, то? Будь просто представленным нам, возможно, кем-то из благородных семей, мне же их массу показали на приёме ранее. И веди себя по всему канону, положенному для аристократов того времени, ухаживая за дамой с разрешения Князя, в нашем присутствии. Но нет. Бессмысленные подарки и ежедневные подношения, цветы и послания в стихах мы находили в самых неожиданных местах сада. Серенады под ночными окнами, и неизвестный мужчина в маске и тёмном бордовом плаще.

Тот день не предвещал ничего необычного. Завтрак, а далее запланированная поездка в торговые павильоны. Затем мастерские по установке багета на портреты наших дам в ювелирных украшениях, которые должны висеть у нас в салоне. Мне нужно было проверить исполнение заказа, перед установкой. Скажем так, последние штрихи.

Виконтесса Бланка решила выставить на продажи свои работы также в виде картин, но только вышитых шёлком. Основная тема была экспозиции, конечно, несравненная Венеция. И поверьте, это были поистине шедевры! И они также нуждались в рамах. Многочисленная охрана сопровождала все наши передвижения по городу. В обычные будние дни мы были скромны в своих нарядах. Уложенные волосы всегда покрывали мантильи. Отдавшись полностью работе, мы забыли о тревогах последних дней. Творчество захватило нас. Донна Бланка беспокоилась за каждую свою работу, в которую вложила столько труда.

И мы были несказанно изумлены, когда нашу гондолу, на обратном пути притёрло чужое судно, вероятно по приказу мужчины, который властно стоял на его борту в маске птицы с большим клювом. Он наслаждался происходящим! Нашими встревоженными криками. Тем, как гвардейцы показали свою готовность к нашей защите. Всё это происходило на воде, залив был неспокоен с утра. Мы могли все оказаться в море. При этом маска незнакомца была просто отвратительна, она пугала даже меня.

Низкий поклон. Ирония и вседозволенность в каждом движении. Алая роза на фоне его чёрного плаща как застывшая кровь. Закаменевшая донна Бланка, с негодованием отвернув свой лик, отказалась принять цветок, который был брошен небрежно воду. Незнакомец, отдав приказ, скрестил руки на груди, и его судно в тишине направилось далее, а у нас осталось мерзкое послевкусие, от которого срочно захотелось укрыться в доме. Мужчина был одержим виконтессой, какой-то нездоровой страстью.

* * *

Князь часто бывал у нас, поселившись в покоях, что пустовали ранее. Мы делили с ним одну малую гостиную.

Как просто это звучит, «поселился у нас». И как сложно двум взрослым людям соединить в единое то, что никогда единым и не было. Он наблюдал. Как и чем живёт наш маленький мир, как мы общаемся между собой. Подмечал, что нет высокомерного отношения к служащим, и все уважительны в общении с сеньорой Пломмией и месье Жаком.

Смотрел, как я работаю в своих мастерских, шлифуя очередную диадему. Что на равных со своими ювелирами и уважительно отношусь к их возрасту и опыту. Как делаю наброски эскиза, на совещании с ними, показывая им свою идею и спрашивая у них совета, при этом пальчики мои все в грифеле, а глаза горят неподдельным интересом. Казалось, он и сам увлёкся нашей увлечённостью. Его впечатлил станок для огранки драгоценных камней, который сейчас работал на механизме сжатой пружины.

А ещё я ему рассказала, что хочу после карнавала отправиться в горы, найти то месторождение флюоритов. И что откладываю эту поездку уже, который год, не хочется туда вести случайных людей. Купцы они, что, выберут всё и продадут минералы. А ведь это целое таинство.

Он загорелся этой идеей. Я не задавала ему вопросов, про службу, у короля Франциска I. И что тогда замыслил дядюшка, решив всё устроить в карнавальную ночь. Расскажет сам, если захочет. Князь же, в свою очередь, видя, что сеньора Пломмия собирается на рынок за продуктами в сопровождении, выделил ей финансы на ведение хозяйства на месяц, чем несказанно удивил графиню, ей же всё это учитывать, оприходовать и считать. И это был ещё один момент, который заставил плотнее общаться этих чужих друг другу людей. А на второй неделе пребывания у нас князя Раймона, все привыкли к его присутствию, и воспринимали это как должное. Мы неукоснительно выполняли его требования, которые касались соблюдения этикета и вопросов безопасности.

Всё вроде было как прежде, и всё же, несомненно, мы ждали открытия салона. Сказывалась накопившаяся усталость и напряжение последних недель. Мне даже приходила мысль в голову, что Бланку могут выкрасть, незнакомец своими действиями напоминал сумасшедшего.

Как – то графиня Жанна спросила у меня про наши планы, когда открытие салона и как скоро мы после этого поедем на остров.

Видно было, что скучает она за сыном, да и безопасная жизнь на острове ей более по вкусу. Я же обещала, что как только будут проданы основные ювелирные гарнитуры, и мы уйдём в большой плюс, сразу будем выдвигаться. По моим подсчётам примерно месяц после открытия салона. А открытие уже через неделю.

Я, конечно, тоже переживала за Антонио и дона Рикардо, за всех, кто взялся за реконструкцию судна, как оно поведёт себя в открытом море сложно предположить. Мадам Жанна ничего не говорила, молча носила всё в себе.

Князь же мой отец как-то поинтересовался состоянием графини, я объяснила причину. Он всячески опекал девушку, она в ответ мило краснела и смущалась. Её сердечко все эти годы ждало, возможно, надеялось. А может быть просто любило то, что создал для неё её разум несколько лет назад. Образ сурового, властного и, конечно, недоступного Князя. Жанна молчала годами. Дав тогда клятву в придорожной таверне, она следовала ей неукоснительно. Вопреки своей любви к этому человеку была предана мне до конца. Забыв про главное, всё обговаривать и даже этот вопрос, вместе. А сейчас, она просто не знала, что со всем этим делать, и хотела укрыться в безопасном месте. Впрочем, как и виконтесса Бланка, переставшая и вовсе выходить из дома.

На графине, как всегда была вся организация нашего хозяйства и бюджета. И она стала даже как будто избегать Князя, сторониться его, всё, больше уходя в себя. Отец как ответственный мужчина, также взял эти вопросы под свой контроль.

И явно был встревожен. Графиня вела себя неожиданно для него, не флиртовала, не строила глазки, давая тем самым надежду, а потом, неожиданно забирая её в показательно нахмуренном взгляде. То есть не вела себя кокетливо и игриво, как принято, было при дворе Франциска. Она всё чаще оставалась с дочерью в своих покоях, выходя только для исполнения обязанностей по учёту расходов. Сказавшись на усталость, перестала посещать разминки по утрам.

Графиня боролась с собой, со своими чувствами к Князю, если бы была возможность, она уехала бы на остров хоть завтра, с дочерью к сыну.

Накануне открытия салона я стояла возле окна мастерской и смотрела на прекрасный сад во дворе. Ровно подстриженные кустарники живой изгороди и маленькие беседки. Всё было безупречно. Мне показалось? Или кто-то действительно скорым шагом скрылся сейчас за беседкой? Да кто же это там? Силуэт графини Жанны, да это она. А вон гуляют Анжелик и Мари-Энн. Мама явно спешит на прогулку к дочери. Возле арки пришвартовалась чьё-то судно, показался закутанный в плащ мужчина, и он решительным шагом направился к графине наперерез. Раздался звон колокола. Наша охрана среагировала молниеносно.