Текст книги "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Нора Ольвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14

Вероятно, мой читатель, Вы уже решили праздновать победу. И моё обещание, что Анна будет другой, вселило надежду о всесильной женщине, которая скоро станет однозначно business woman и создаст самую богатую империю драгоценных аксессуаров в Европе. А я скажу вам:

– Нет. Не может быть так всё однозначно! В жизни так не бывает. За всё приходится платить. Казалось, мы выиграли целое сражение, поставив короля крупной державы на место. Но мы теряли мадам Анну! Она была не готова! Женщины прошли долгий путь, чтобы стать такими, какие они есть в двадцать первом веке. Стойкими и сильными амазонками, принимающими самостоятельно решения. Герцогиня была нежным цветком – розой, что росла во дворце. О ней заботился её мужчина, придворные ловили каждый её вздох. Как же всё изменилось сейчас!

Первые дни Анна просто безмолвно лежала, смотря в потолок. Практически не принимая пищу. Сёстры из госпиталя очень прониклись ситуацией к несчастной женщине и помогали нам. Не отходя от потерявшей интерес к жизни герцогини. Перенесённый стресс был слишком большим бременем для её воспалённого разума. А затем она и вовсе отгородилась от нас. Закрыв веки, не желая никого видеть. Безмолвствовала. И только тихий голос графини Жанны, каждое утро читающий молитву возле её ложа на мгновение вызывал интерес. Веки могли изредка вздрогнуть, и одинокая непрошенная слеза скатится по щеке. Графиня не выдерживала, её сменяла сестра Габриэле из госпиталя. Жанна же убегала, сдерживая рыдания в свои покои.

* * *

'Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Молоденькую фрейлину его матери охватило волнение в сильных объятиях короля, во время танца. Нежная, невинная девушка в его руках дрогнула. Казалось, музыка в этом большом зале, звучала только для них. Франциск поддался этим чарам! Он вдруг почувствовал душевное смятение, его сковывало и смущало собственное королевское величие, и он боялся наделать неловкостей.

Вблизи внимательные серые глаза мадемуазель Анны под полукружьем каштановых бровей, которые как крылья ласточки застыли в полёте, казались ещё прекрасней. Ещё бархатистей, казалось, кожа, от которой шёл неземной аромат. Его волновал её приоткрытый ротик, который иногда трогала интригующая улыбка.

Внезапно Франциска охватило желание посвятить ей свою жизнь. Посвятить себя всего этим губам и нежным пальчикам. Возникло непреодолимое желание быть опутанным этими длинными волосами, что волнами спускались до тонкой талии. Эта нежная дева была в его власти. Хотя бы на время танца. Его безумно влекло к ней. Забыв обо всём, он склонился, намереваясь поцеловать девушку. Анна почувствовала его дыхание на своих губах. Им суждено было быть вместе! Навсегда. Их души, наконец, то нашли друг друга в океане миров и продолжительно долго тянущихся веков. Вселенная допустила эту встречу.

И вдруг вместо сильных объятий вязкий холодный туман. И крик любимого, теряющего её навсегда:

– Анна, любовь моя!

Задыхаясь, девушка кричала. Но почему её никто не слышит!

– Франциск! – казалось, душа готова была покинуть это тело и отправиться на поиски возлюбленного.

Как же было больно.

Давил туман, тяжёлым грузом он лежал на груди, сковывая движения. Забирая желание жить. Холодный, вязкий. Ледяной! И только голос иногда звучащий вдалеке напоминал о чём-то грустном. Он не давал ей окончательно замёрзнуть.

И снова дымка тумана окутывала разум. И снова забытьё. А вдали иногда звучала музыка. Красиво танцевали кавалеры, изыскано, кланяясь дамам. Те смущённо улыбались, опуская ресницы на нежные щёчки.

И снова они, не отрываясь, смотрели друг на друга. И всё повторялось вновь. Он хотел её поцеловать, держа в своих объятьях заглядывая в глаза цвета голубовато-серого льда, сверкающего в лучах зимнего солнца, – глаза, которые невозможно было забыть. Их всё ещё видишь в течение многих часов после встречи. И снова Анна задыхалась в жутком тумане.

А вдали играла музыка. И круг замыкался. А туман становился всё холоднее, и лицо любимого Анна не могла уже так хорошо рассмотреть во время танца. Она не могла его вспомнить, и волна ужаса накрывала сознание.

* * *

Мы выносили её на берег, несколько раз в неделю уже четвёртый месяц. Недавно кузнец сказал, что мадам герцогиня весит как птичка. Что с каждой неделей она становится всё легче и легче. Она сидела на патио, безучастно смотря в морскую даль, обложенная подушками на деревянном шезлонге. Мне кажется, она даже не понимала, что вокруг происходит. Мы не отходили от неё, забросив все свои дела. Кормили и ухаживали за ней по очереди, как я уже говорила сёстры из госпиталя, что находился под патронажем монастыря святого Франциска, не оставили нас в этой беде. Они часто приезжали и ненавязчиво оказывали помощь в уходе за больной. Особенно те женщины, с которыми госпожа Анна работала медицинской сестрой в госпитале.

И только месье Жак с нашего общего согласия открыл небольшую фабрику в городе по производству масок. Он ещё верил, в какое-то чудо. Окунувшись в Париже в индустрию красоты, он решил продолжить это дело, как мы и обещали Анне. И с мужественной Бланкой они обсуждали новые модели и технологию их производства. Советуясь с донной Адорией и каждый раз думая, понравилось бы это м – м Анне или нет?

Дни тянулись чередой, будущее, оно всё было как в тумане. Вот и собрались покорить Венецию! Неужели Франциск знал, чем добить эту женщину, и действовал по своему жуткому плану. Или судьба просто делала опять, какой-то свой виток, закаляя эту любящую душу, уча её на будущее, не быть такой доверчивой и покорной.

А я себе обещала, что сама доставлю этому чёрствому человеку в Париж локон, снятый с мёртвого тела, его когда-то любимой женщины и обвинительное послание, что именно он виноват в её смерти.

А ещё я винила себя! Считая, что не учла слабость духа, и несамостоятельность дам средневековья. Поторопилась.

* * *

– Мадмуму… зель Анна, – звонкий голос Анжелик раздавался по всему берегу. – Хочу так!

Девочка носилась по вилле, и Мари-Эн просто не успевала за ней. Сейчас же Анжелик стояла напротив герцогини Анны на морском песке и прикладывала к личику взрослую карнавальную маску. Безумно дорогую работу, инструктированную драгоценными камнями. Где она её раздобыла?

Это очень большой вопрос: избалованный ребёнок, по первому требованию получавший в этом мире всё, не мог понять, почему на неё смотрят пустым безразличным взглядом, и вовсе не реагируют на поставленные требования. Она продолжала звать Анну, да так звонко, что, в конце концов, это просто уже раздражало.

Анжелик хотела себе красивую маску, которая была бы ей впору. А не эту большую, что сделана для вечно лежащей мадам. Вообще, когда она произносила слово, «хочу», это была просто катастрофа.

* * *

Этот звонкий голос! Казалось, он взрывал мозг, распугивая танцующие пары, скользящие в тумане. Музыка переставала звучать! Тягучая в последнее время она как будто затягивала её в болото.

– Мадмуму… зель Анна… посмотри на меня! Посмотри, чего я… Хочу!

Анна нахмурила брови, и взгляд её начал становиться более осмысленным, скажем, он будто сфокусировался на ребёнке:

– Где графиня, почему Анжелик без присмотра и зачем она играет с моей маской, – раздался её тихий шёпот.

– Сделай мне сейчас же такую же, и я поеду на бал. Я хочу! – Ножка девочки уверенно упиралась в песок.

Госпожа Анна отмахнулась было, но нахмурив брови, попыталась присесть и встать на ноги. И как неваляшка повалилась на песок. Мы бежали к ним со всех сторон, монахиня пыталась поднять её:

– Я, что болею? – девушка изумлённо смотрела вокруг, а потом, наверное, всё, вспомнив, как бы надломилась и начала рыдать, повалившись снова на песок

– Каталина, как он мог, он же любил меня, или никогда не любил? Господи, что же мне делать? Что мне делать! Кто теперь мне поможет!

У меня остановилось дыхание. Какие тоненькие у неё пальчики. Ручка, она стала просто детской. С тонкой кожей и сломанными ноготками стирала слёзы с пергаментной кожи щёк.

– Её нельзя жалеть! Это убьёт её, – мысли толкались в голове.

– Анна, он и сейчас тебя любит, и злится. Ведь если не любил, разрешил развод с герцогом, ему бы было всё равно. Потерпи, время всё расставит по своим местам.

– Время? Ты о чём? Какой сегодня день? Сколько времени? Я не помню, во сколько мы приехали. Как быстро пролетела ночь. Мне снился сон.

– Четвёртый месяц, дорогая. Четвёртый месяц ты ни на что не реагируешь, как приехали домой, ты легла и замерла в непонятном для нас состоянии. Ты, что думала он, приедет за тобой и всё будет как раньше? – она кивнула в ответ.

Её глаза были безумны. Мне стала страшно.

Подойдя к ней ближе обняла. Месье Жак подстраховывал всю эту ситуацию, стоя рядом.

– Давай мы всех заставим себя уважать, Анна! Давай станем не просто фавориткой: сегодня одна, а завтра другая! Ты должна быть женщиной, с которой надо считаться.

– Послушай меня! Приди в себя.

Я тихонько тряханула её. Мадонна, что я делала! Только что обвиняла себя во всём и вот, заново начинала лепить её в стиле женщин далёкого будущего. Но я не могла по-другому.

– Анна, я купила в Венеции шикарный отель в центре, весь первый этаж будет нашим домом высокой моды, а два верхних мы займём как жилые. У нас налажено всё твоё производство. Виконтесса и месье Жак работают не покладая рук.

Всё впустую.

– И этот особняк, я купила его на твои деньги!

Шок! Прищуренные глаза вдруг стали очень холодными, просто льдинками. Говорят, что такие были у короля Филиппа I Красивого, немигающие. Недовольный голос припечатал:

– Почему на мои деньги, я не для этого отдавала их тебе на хранение. Мне не нужен дом на воде. С вечным грибком на стенах! И ты отдала им моё ожерелье! Зачем ты отдала его? Оно моё! – она уже кричала. Её душила злость, истерика набирала высокие обороты.

Узнаю прежнюю Анну, разозлись, прояви хоть какие-нибудь эмоции:

– Пошли, вставай, я тебе кое-что покажу и ещё большее расскажу! Ты будешь в шоке! Я хорошо подготовилась к твоему пробуждению! Я жду тебя в своём кабинете. Как ты можешь мне такое говорить? Я в тот день отстаивала тебя, как родную сестру, как частичку себя. Перед всем этим безумным миром, – я не замечала, что уже кричу на неё тоже. Все шарахнулись от нас.

– Вставай Анна и скажи всё, что ты хочешь, но только у меня в кабинете, смотря мне в глаза. А не лёжа на песке, как растоптанный и безвольный никчёмный человечек. Вставай!

И я ушла, бросив полотенце, что было у меня в руках на песок. К нам бежала сеньора Бланка. Понятно, защитница тут как тут. А где графиня? О! На месте. Давайте, теперь можно и пожалеть её.

– Ты должна сделать мне маску! – а Анжелик и вовсе не собиралась уходить. Выслушав взрослых, она, вероятно, поняла, что и ей можно повысить голос. Ещё немного. И грозно смотря на Анну, она собиралась заплакать.

Я как-то спросила девочку, на правах старшей сестры, так сказать: – Ты чего орёшь, если что не так?

– Когда я начинаю плакать, вы всё сразу делаете, как я хочу, – спокойно ответил ребёнок. И ведь логика-то железная.

А дальше раздался такой вопль! Что бедная монашка уже не знала, кому оказывать первую помощь.

* * *

Через полчаса в кабинет вошла собранная Анна, с тёмными кругами под глазами, похудевшая. Опрятная, и это была та самая женщина, которую я знала до её развода. За ней шла группа поддержки – виконтесса Бланка д’Льетуаль и графиня Жанна делла Гутьеррес. Они шли оберегать несчастную Анну от меня. Ну что же сейчас я вас всех заставлю или ценить себя как положено. Или нам не по пути!

Решительно попросила их закрыть входную дверь, прошла к сейфу и достала оттуда чёрную бархатную коробку. Вскрыла замок маленьким серебряным ключиком. Раздался тихий вздох.

Ожерелье «Соната» лежало на голубом атласном шёлке, и сияло в лучах полуденного солнца. Несравненные бриллианты без всякой луной примеси, они завораживали своим совершенным блеском. Сапфиры таинственно мерцали в обрамлении золота высшей пробы.

– Я обещала, что эти камни никогда не уйдут в королевский дом Франции. Они будут историческим наследием твоих детей Анна, ты должна быть достойна такой награды! Люди умирали под пытками, но не открывали своих секретов. Они не были слабы, как мы. Они шли на костёр за веру. И знаешь, за эти четыре месяца много чего произошло, ты присядь дорогая. Пусть присядут и твои защитницы.

Я убрала со стола всё тяжёлое, а украшение спрятала в сейф и тоже присела.

– Понимаешь, во Флоренции умирал младший брат моего мужа и просил навестить его, прислав письмо с нарочным. Так как у него осталась на попечении маленькая внучка, Элеонора, мне пришлось срочно выехать. Ребёнку всего пять лет, и родственников больше нет. Мой муж в странствиях. Я не могла отказать умирающему человеку в последней его просьбе. И также не могла отдать малютку на воспитание в монастырь. Я прожила там всё своё детство. Мне было очень жаль девочку.

Хорошо, что подвернулось судно, выходящее из порта Салерно, наше то на реконструкции. Ухаживая за маркизом Динадано-де Аулестия, я рассказала ему про твою историю. Сказав, что мы, скорее всего, очень скоро потеряем тебя. Он очень проникся твоей участью. Его волновали все подробности твоих отношений с королём. Я описывала тебя ему, твой характер. Твой смех и небывалый талант рифмовать слова и то, что ты взялась вопреки всему сама вести дела своих мастерских. Даже портрет набросала грифелем. А до этого и про своего мужа ему говорила, как он дал мне защиту, оберегая от всего мира только именем своим. Не имея в помыслах ничего отвратного.

И вот, маркиз, он… ну, в общем, Анна, он очень благородный человек, да упокой его душу Господь. Он сделал тебе предложение, и я не отказала! На тот момент я являлась твоим опекуном. Я вступила в брак от твоего имени по доверенности, ты писала её, когда-то очень давно. Не на брак, конечно, но тем не менее. Мы беседовали с местным падре. И решили, что ты должна уйти из этого мира, нося благородную Флорентийскую фамилию. Знаешь, Франциска недолюбливают в Европе. Он не может держать слово. А я, я сохранила эту доверенность, я тогда закупала для твоего производства серебро и поделочные камни.

Всё было по закону, мы приглашали в дом священника, и он освятил ваш брак. От имущества у маркиза мало чего осталось. Маркизет весь разграблен. Много денег высосали военные действия. Его сын погиб на войне с Францией, невестка после известия о гибели мужа ушла за грань в течение месяца. Маркиз, он давно уже был вдов, угас древний род – в принципе это только титул.

И ещё остался дом с небольшой деревенькой. Я, как смогла, попыталась хозяйничать там, но торопилась обратно на остров. Он умирал и смотрел на твоё лицо на портрете и говорил, чтобы ты обязательно воспользовалась этой возможностью, если придёшь в себя. И что он даёт тебе своё имя в защиту от такого жесткого мира этого века.

Получается, теперь вы флорентийская маркиза Анна-де Аулестия, вдова этого прекрасного человека, а девочку я воспитаю сама. Ты не беспокойся, она же мне как-никак родня. И да дом в Венеции куплен и зарегистрирован на вас маркиза.

Тишину и напряжение в кабинете можно было просто мешать ложкой, или резать ножом, маркиза пожирала меня глазами. Я не знала, что от неё ожидать.

Получается, я её выдала замуж, не успела она и развестись толком. Что подумает король Франциск. Мне, если честно всё равно что подумает мой дядюшка. Раньше надо было думать!

Тишину разбавил тихий шум открывающейся двери, и в кабинет зашла маленькая девочка. Локоны нежного серебра обрамляли её личико, зеленоватые глаза смотрели по-взрослому очень серьёзно. Худенькая и такая трогательная, в тёмном платье она присела в реверансе:

– Тётя Каталина, я маску принесла, Анжелик, она боится сама идти, – девочка положила на стол украшение – но она просила передать, что очень хочет пойти на бал. И обязательно в маске.

– А ты хочешь, Элеонора? – я смотрела на неё с доброй улыбкой.

– Да, но мне пока нельзя, я в трауре, потому что дедушка ушёл на небо, там его ждали Ангелы, – тихо ответил ребёнок – я пойду к морю, ты пойдёшь со мной? А та тётя грустная она теперь моя мама? – девочка повернулась на шорох и увидела Анну. – Простите синьора.

Смена чувств на лице женщины, отражаются бесконечной гармонией, где смешиваются радость, грусть, улыбки, слёзы, и все они становятся частью того, что делает её уникальной и прекрасной. Она просто картина, на которой написаны все её переживания, эмоции и опыт; каждая деталь этой картины отражает истинную сущность её души.

– А ты возьмёшь меня к себе Мамой, – вдруг раздался тихий голос Анны.

– Возьму, если мы будем вместе. Тогда не так страшно. А вы сможете меня полюбить? – Элеонора смотрела на Анну очень, серьёзно в глазах её был немой вопрос. Для неё это было очень важно.

– Иди ко мне моя девочка, – слёзы текли по лицу Анны.

– Я обязательно буду тебя любить, обещаю.

Глава 15

Климат средиземного моря: он действительно творил чудеса. Мадам Анна постепенно восстанавливалась. Тот её порыв в отношении Элеоноры я сочла за временное проявление чувств. Трогательный, конечно, но слегка преждевременный. И была готова к охлаждению со стороны бывшей герцогини. Маленькая девочка жила с нами уже несколько месяцев и служила живым примером для несдержанной и взбалмошной Анжелик. Юная маркиза была уверенно спокойной и весьма рассудительной малышкой. Она не говорила, как надо вести себя. Всем своим поведением девочка просто показывала, как это, должно быть. Тихий взор, полный достоинства – синьорина Элеонора была естественно аристократична, что вызывало уважение у окружающих. И мадемуазель Анжелик видя это, пыталась ей подражать.

Как ни странно, но Анна потянулась к этой уравновешенному ребёнку, потерявшему так много в этой жизни. В ней возникла естественная потребность о ком-то заботиться. Если бы не Элеонора, то Анна бы начала, думаю, заботится только о себе самой. И жалеть, естественно, только себя, обвиняя в произошедшем разводе, и пренебрежении бывшего любовника, весь окружающий мир. Нанося своему сознанию, таким образом, непоправимый вред.

А так они всегда с Элеонорой были вместе. И очень часто мы с графиней наблюдали как две дамы из флорентийского рода де Аулестия в траурных одеждах, которые необходимо было носить ещё целый год, ранним утром, два раза в неделю, отправлялись в город в мастерские. Охрана сопровождала их на работу, которая им обеим доставляла удовольствие ещё и тем, что они просто были рядом. Были у друг друга всегда. Ведь потери сближают иногда, казалось бы, совершенно чужих людей.

– Вы разочарованы во мне? – Спросила я как-то Жанну? – Те мои слова, произнесённые для Анны возле моря, я была весьма не сдержана, простите.

– Вы открылись для меня с другой стороны, донна Каталина.

В этих её словах не было осуждения. Просто вроде как подмеченный факт.

– Когда ни будь я расскажу что-то очень важное для нас, графиня. Давно уже надо было. Я только не решусь никак.

– Чтобы вы мне не сказали, дорогая, я не изменюсь к вам. Мы слишком много пережили с вами и стали одной семьёй. Всё остальное для меня просто не имеет значения.

За прошедшие практически два года, что мы жили, с графиней на острове мы действительно стали одной большой семьёй, сплотив вокруг себя всех её членов. У меня уже не было стремлений найти отца и добиться признания всего света. Вся наша энергия и силы были направлены на самих себя. На какое-то саморазвитие, что ли. Коллекции ювелирных украшений уходили с купцами и продавались по всей Европе. Торговая марка ювелирных изделий делла Гутьеррес была очень знаменита и не только в Старом Свете. Офис нашего модельного дома был открыт в Неаполе. Сеньора Адория и м – м Бланка обновляли коллекции, вновь разработанными моделями к каждому новому сезону. М – м Анна с большим воодушевлением подключилась к ним. Наёмные работники трудились в цехах в Салерно. Город был благодарен нам за новые рабочие места и подати, которые мы платили в его бюджет.

И наконец, то сбылись мечты матери настоятельницы из монастыря, что наблюдал и опекал местный госпиталь. Два печатных экземпляра труда Жанны и сестры Анны наконец-то были изданы и размещены как учебное пособие в госпитале и монастыре. В госпитале прошла ещё одна подобная операция. И мать и рождённые оперативным методом близнецы были живы.

Слухи украшали эту историю всё новыми и новыми подробностями. И лекари из близлежащих городов и княжеств потянулись в наш городок за знаниями, опять же развивая инфраструктуру Салерно. А типография брала новые заказы на печать энциклопедии по родовспоможению, от приезжих лекарей, отстёгивая процент от выручки графине Жанне и монастырю.

Размеренная жизнь в ожидании, когда наши мужчины доведут до конца реконструкцию каравеллы, и мы сможем отправиться в путешествие, была нарушена случаем, который мог окончиться весьма печально. И только пронзительный крик маленькой Элеоноры:

– Мамочка! Моя мама Анна! – остановил маркизу-де Аулестия от последнего шага. За которым мы бы могли потерять её уже навсегда под копытами лошадей и колёсами незнакомого экипажа, что неуправляемо нёсся на большой скорости по улице. На которой наши девочки выходили из пекарни, после покупки вкуснейшей местной выпечки. И маркиза Анна, заговорившись с хозяйкой заведения о новых рецептах, что практикуют в Париже, совершенно не заметила угрозы, что неслась на неё из-за поворота.

Нагнав вышеуказанный экипаж уже практически на выезде из города, наша охрана обнаружила испуганного кучера с пассажирами, которые совершенно не могли понять, что случилось с лошадьми и сами натерпелись страху от безумной скачки. И просто чудом избежали травм.

Мы расценивали это как обстоятельства, неприятные, но уж точно не преднамеренные, которые могли бы произойти, вероятно, с каждым из нас.

И всё же, некоторое время спустя, маркиза Анна сказала, что хочет поехать во Флоренцию и зарегистрировать себя единственным опекуном Элеоноры и стать ей законной матерью, а синьорину Элеонору сделать единственной наследницей всего своего состояния на случай таких вот неприятных обстоятельств.

И мы, собравшись и посовещавшись, решили-таки отправиться в Венецию. По пути пожить во Флоренции какое-то время, в имении маркизы уладив все вопросы с документами. И отправиться дальше. Как и планировали.

Путешествие! Как же все изменились. У всех появилась какая-то цель впереди. Новая! Совершенно непредсказуемая цель, в своих маленьких деталях. Но такая волнительно приятная. Все хотели побывать в Риме! Увидеть богатую Флоренцию и Неаполь. И, конечно, подольше пожить в городе всех влюблённых – Венеции. Сборы сейчас занимали все наши мысли. А Анжелик сказала, что наконец-то едет на бал, и просила себе уже не маску, а маленькую лошадку. И только Элеонора могла уговорить её не спешить, указывая, что на острове живой лошадке будет грустно, так как она не умеет плавать.

Как-то утром, стоя на веранде и встречая рассвет, я вдруг на момент забыла, как дышать, в глазах потемнело, и облик дорого человека мелькнул перед глазами. Пришло понимание, что Давид Лучано д' Арагонна, покинул меня в этом мире, уйдя далеко в будущее. Мой князь! Слёзы застилали мне глаза:

– Катюша, вы стали мне дороги, – звучал его голос в сознании.

Как же так? Друг мой, душа моя, неужели нам не дано, больше встретиться? Ощущение, что я потеряла, что-то невосполнимое более не отпускала меня ещё очень много дней. Моё предчувствие подтвердилось посланием от аббата святого ордена крестоносцев в горном Тибете.

Так уж получилось, что Анна и я – мы в одно время стали носить траур. По нашим мужьям, которые были братьями по рождению, такими разными в чём-то. Но очень благородными и чистыми душой. Защитив нас от безумных предрассудков средневековья, они перед смертью дали нам имя своего рода, совершенно ничего не потребовав взамен.

Каравелла наша была ещё на реконструкции, а задерживаться больше на острове уже не хотелось. Сын графини оставался на вилле. Антонио настолько увлёкся кораблестроением, что м – м Жанна решила не отрывать его от интересного для него процесса. Виконтесса Адория с Максимилианом и няней, конечно же, ехала с нами. Она собиралась внедрять в жизнь Венеции свои смелые идеи в моделях средневековых нарядов. Эх, знала бы я устройство наших швейных машин. Я, конечно, могу нашему кузнецу начертить там колесо, здесь колесо, а это педаль, только вот устройство челнока я не вразумлю. Или можно что-то придумать? Но мысль ускользала.

Часовой механизм – это да. Дедушка в той жизни, у меня этим делом занимался, я и смотрела с детства, из чего часики сделаны.

Донн Рикардо также остался на острове, обещая приплыть за семьёй уже на обновлённом судне. Графиня и её дочь Анжелик были неразлучными. Маркиза Анна и Элеонора не отставали от них. Я и мои ювелиры, большой штат охраны с бессменным месье Жаком. Наш караван становился всё больше и больше. За экипажами с людьми должны были ехать нескончаемое количество повозок с прицепами, они везли ткани и проволоку, манекены и станки с инструментами. Готовые изделия в ящиках. Мы рассчитывали за неделю добраться до имения во Флоренции. Оформить все документы по удочерению Элеоноры. Это ещё плюс неделя. И конец месяца встречать в Венеции.

Сборы. Казалось, этот процесс совершенно бесконечен. Но вот мы уже в Неаполе, укладываем и пакуем последние изделия из летней коллекции в нашем модельном доме. Совершенно уверенные в том, что новые изделия поступят уже в конце следующей недели. Цеха в Салерно работают на полную мощность. Там мы также забрали все остатки готовой продукции.

А будучи проездом в Риме, мы предоставили в Ватикан книгу, отпечатанную ещё в пяти экземплярах, что создала графиня. Скажем так, на согласование. Хотя, если честно она давно уже была согласована общественностью и принята во многих госпиталях как основное руководство к работе по столь деликатной теме. Одну книгу в Неаполе мы презентовали монахиням в госпитале святого Иоанна. Также экземпляр отослали в Парижский университет, в Сорбонну. Художник, что писал портрет герцога д’Этамп, возвращался во Францию. Он обещал передать издание профессорам этого старейшего университета. Один экземпляр остался на острове, в хранилище виллы. И одну книгу мы везли с собой. Графиню я просила пока оставить медицину и помочь нам с финансами и учётом.

Хранилище на нашем острове перекачивало из той маленькой комнатки, в подземную пещеру, что нашёл дон Рикардо по древним чертежам. Сухое вместительное помещение хранило в себе многие наши тайны, и было недоступно несведущему человеку. О нём знали только я, донн Рикардо, сеньора Адория, графиня и маленький граф Антонио.

Миновав Папскую область, мы, наконец, то оказались в имении маркизы Анны, где она ознакомилась с немногочисленным имуществом, что ей осталось от мужа. Встретившись с приказчиками, вдохновенно ушла в работу по восстановлению оставшихся деревень. Именно в этом заброшенном доме Анна осознала себя полной хозяйкой своей жизни. Увидев плодородные земли и виноградники, что принадлежали этому благородному роду, думаю, именно там у неё возникло непреодолимое желание заработать как можно больше денег в Венеции во время ежегодного карнавала и восстановить это имение в виде прекрасного замка из розового мрамора и кирпича. Планируя, что замок будет построен как раз в том стиле, который так хотел Франциск для Лувра, приглашая к себе мастеров из Флоренции. Маркиза Анна-де Аулестия, наконец, то становилась хозяйкой своей жизни. И ни в коем случае уже не хотела зависеть от прихоти мужчин. Сиятельная дама Анна планировала в конце нашего коммерческого мероприятия в Венеции остаться на своих землях в своём новом замке.

С синьориной Элеонорой они посетили склеп с останками некогда многочисленного и благородного рода, возле которого маркиза Анна долго стояла, склонив голову в молитве, обещая покойным прославить их земли, и позаботиться о последнем его представителе.

* * *

Итак, Венеция! Дорогой читатель.

«Маска говорит о человеке больше, чем лицо» так поговаривали венецианцы – страсти бушевали в городе, и грех было этим не воспользоваться!

Венеция – город исключительной элегантности и город развлечений. По сути, карнавал длился полгода с октября по март. Праздник сопровождался выступлениями жонглёров, музыкантов и танцоров. Люди предавались всеобщему веселью. Изысканные наряды и украшения, нескончаемые балы. Я верила, нам было что предложить этому миру!

Приехав в этот город вечного праздника, мы привезли с собой все наработки, что были у нас. Ткани закупили в Неаполе и Флоренции, тонкую проволоку, основу для масок с большим запасом изготовили на острове. Как я уже говорила нас, сопровождал большой эскорт из телег с прицепами, в которых были уложены готовые изделия и инструменты.

В дороге к нашему каравану прибился небольшой отряд под началом английского графа Ричарда Бошан с его сопровождением. Он ехал в консульство Англии в Венеции. Наши пути совпадали и неумолимо продвигались к единой цели. Мы очень долгий отрезок дороги ехали вместе. Взгляд Ричарда, когда мы останавливались в пути на постоялых дворах, был прикован к Анне. Наша маркиза, с приёмной дочерью Элеонорой, несмотря на траур, была, как всегда, прекрасна и обращала на себя внимание мужчин.

С девочкой она вообще не расставалась ни на миг, как говорится, вместе ели и даже спали. Граф же будучи уже мужчиной лет сорока, и несколько лет как, овдовев, испытывал определённый интерес к даме, но пока маркиза не давала повода графу продолжить ухаживания. Мне казалось, она и вовсе не замечает его усилия. Полностью отдавшись мечтам о своём замке.

Я же большую часть пути, проехав верхом, рассказывала заинтересованному мужчине, куда мы едем и где планируем жить в Венеции. Он же, в свою очередь, спрашивал о возможности нанести визит. Конечно, мы были не против этого, но только после окончания траура. А ещё я брала у него уроки английского языка. К нам подключилась графиня Жанна. И её заинтересовала возможность изучить язык этого государства. А ещё и в связи с тем, что негоже мне один на один оставаться с неженатым мужчиной! А также в поддержку традиции – все иностранные языки мы начинаем учить исключительно, путешествуя!

Это однозначно скрашивало наши дни. И, конечно, незабываема была средневековая Италия, поделённая на отдельные герцогства и королевства. Как я уже говорила, из Неаполитанского Королевства мы проехали Папскую область, задержались в Риме, и Флорентийской республике, пересекли небольшое герцогство Феррата и оказались в Венецианских владениях. Мягкий климат и плодородные почвы создавали идеальные условия для возделывания винограда и оливок на сухих склонах гор и холмов. Величественные лозы виноградников и раскинувшиеся оливковые деревья украшали наш путь. Под лучами яркого солнца пастбища выглядели изумительно: зелеными и бескрайними. Этот пейзаж окутывал нас своей прекрасной аурой и наполнял наши души вдохновением. Наш путь был пропитан ароматом спелого винограда, добавляя особую магию в наши приключения.