Текст книги "Том 12. Письма 1842-1845"
Автор книги: Николай Гоголь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 58 страниц)
Соллогуб С. М., около 24 октября н. ст. 1845*
298. С. М. СОЛЛОГУБ.
<Около 24 октября 1845. Рим.>
Узнав налету о существовании Александра Владимировича*, спешу вас поздравить и прошу поцеловать его лишний раз за меня. Уведомьте меня обо всем и напишите в Рим о том, каков он.
Затем обнимаю вас со всеми вместе.
Ваш Н. Гоголь.
Смирновой А. О., 27 октября н. ст. 1845*
299. А. О. СМИРНОВОЙ.
Октября 27 <н. ст. 1845>. Рим.
Я получил ваше письмо*, писанное от 19 сентября из Петербурга (так должны всегда начинаться наши письма, еще один раз вас о том прошу). Благодаря вас за всё, моя добрая Александра Осиповна, за ваши прекрасные новости, особенно о цесаревне*, я приказываю вам не грустить. Во имя бога повелеваю вам это. Позабудьте о себе, как бы вас и не было вовсе на свете; помышляйте и думайте только о других. Когда перед нами страждут и вопиют о помощи, грех помышлять о своих недугах и не лететь на помощь. Все,[1426]1426
больные все вокруг вас
[Закрыть] что ни вокруг вас, суть больные, и, если всмотритесь пристально, всяк требует вашей помощи. Вся Калуга будет лазарет ваш. Если ж придут такие минуты, в которые вы будете с одною собою, будьте в это время с богом, а не с собою: молитесь. Если ж вам не молится, учите буквально наизусть, как школьный ученик, те псалмы, которые я вам дал, и учите<сь> произносить их с силою, значеньем и выраженьем голоса, приличным всякому слову. Если почувствуете, что вы устали от занятий и дел, и услышите приход тоски даже и в Калуге, не оставайтесь на месте, но отправляйтесь тот же час на неделю в Москву или в Петербург. Это вас освежит, и вы с новыми силами возвратитесь в Калугу. Часа, посвященного мне, не забывайте. Теперь вам нужно будет почти каждый день назначить для меня собственно несколько минут, в которые могли бы записать всё, что ни делается с вами. Мне нужен подробный журнал, как ваш, так и того, что вокруг вас. Не забывайте также благодарить бога сильно за тоску и грусть, которые вам были даны.[1427]1427
которая вам была дана
[Закрыть] Вы еще не знаете им цены, но благодарите вперед на веру, зная только то, что всё, что ни дается нам, дается во благо. После вы узнаете смысл всего и подивитесь необъятной бездне божией премудрости. О прочем всем до следующего письма!
Обнимаю вас мыслью и душой моей.
Ваш Гоголь.
Адресуйте или в посольство (которое довольно ко мне благосклонно), или на мою квартиру, Via de la Croce, № 81, 3 piano.
На обороте: Александре Осиповне Смирновой.
Жуковскому В. А., 28 октября н. ст. 1845*
300. В. А. ЖУКОВСКОМУ.
Рим. 28 октября <н. ст. 1845>.
Я в Риме. Передо мною опять Monte Pincio и вечный Петр. Здоровье мое от дороги и переезда поправилось значительно. Молитвы молившихся обо мне услышаны милосердным богом. Ваше приятное и милое письмо мною получено. С Бутеневым* я познакомился и, кажется, мы с ним сойдемся близко. Всем моим добрым друзьям я послал мой адрес, который я прилагаю и вам: Via de la Croce, № 81, 3 piano. Впрочем, вы можете адресовать прямо на имя посольства, что особенно нужно сделать, если случатся деньги. В Риме я нашел некоторых прежних приятелей и весьма милую сестру графа А. П. Толстого, графиню Апраксину. Все вести, заключенные в вашем письме, как о вас самих, так и о милой вашей хозяйке с прекрасными малютками, были мне радостны. О франкфуртском уголке не жалейте;[1428]1428
Далее начато: если пр<идется>
[Закрыть] спокойствие будет повсюду с вами, и в России вы будете радостнее, чем где-либо. Благодарю вас еще раз за ваше прекрасное письмо. От него дышит чем-то освежающим и бодрящим. Возношу от всей души богу благодарственные мольбы за то, что здоровье императрицы поправилось. Из Петербурга я имею утешительные вести о цесаревне*. Она, чем далее, обворожает более и более всех. Понемногу открывается, что это сокровище, которым подарил бог Россию. Государь ее любит более и более, а что всего важнее, наследник считает прекрасным тот вечер, который ему удается провести глаз на глаз с нею. Всё это, я знаю, вам слишком приятно услышать. Не забывайте меня и пишите. Обнимаю вас всею мыслию и душою, обнимаю таким же образом вашу супругу и всё ваше семейство.
Весь ваш Гоголь.
На обороте: Francfort sur Main. Son excellence monsieur monsieur Basile de Joukoffsky. Francfort s/M. Saxsenhausen. Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor.
Аксакову С. Т., 29 октября н. ст. 1845*
301. С. Т. АКСАКОВУ.
Рим. Октяб<ря> 29 <н. ст. 1845>.
Уведомляю вас, добрый друг мой Сергей Тимофеевич, что я в Риме. Переезд и дорога значительно помогли; мне лучше. Климат римский подействует, если угодно богу, так же благосклонно, как и прежде. А потому вы обо мне не смущайтесь и молитесь. Уведомьте об этом также и маминьку мою. Я хотя и написал к ней* письмо сей же час по приезде в Рим и к ней первой, но вообще за письма мои к ней я сильно беспокоюсь. Двух или трех писем моих сряду она не получила. Два из этих писем были очень нужны. Это для меня неизъяснимо. Пропасть на почте, пожалуй, еще может одно письмо, но сряду два, писанные одно за другим, – это странно. У маминьки есть неблагоприятели, которые уже не раз ее смущали какими-нибудь глупыми слухами обо мне, зная, что этим более всего можно огорчить ее. Подозревать кого бы то ни было грешно, но всё не худо бы об этом разведать каким-нибудь образом, дабы узнать, как руководствоваться вперед; последние письма я даже не смел адресовать прямо на имя маминьки,[1429]1429
прямо к м<аменьке>
[Закрыть] но адресовал на имя одной ее знакомой, С<офьи> В<асильевны> Капнист*. Письмо, однако же, из Рима было послано[1430]1430
я адресовал
[Закрыть] на ее собственное имя. Оно отдано мною здесь на почту 25 октября здешнего стиля. Об этом прошу вас, друг мой С<ергей> Т<имофеевич>, уведомить маминьку немедленно или поручить кому-нибудь из ваших, кто с ней в переписке.
О себе, относительно моего здоровья, скажу вам, что холодное леченье мне помогло и заставило меня, наконец, увериться лучше всех докторов в том, что главное дело в моей болезни были нервы, которые, будучи приведены в совершенное расстройство, обманули самих докторов и привели было меня в самое опасное положение, заставившее не в шутку опасаться за самую жизнь мою. Но бог спас. После Греффенберга я съездил в Берлин, нарочно с тем, чтобы повидаться с Шёнлейном, с которым прежде не удалось посоветоваться[1431]1431
вид<еться>
[Закрыть] и который особенно талантлив в определении болезней. Шёнлейн утвердил меня еще более в сем мнении, подивился докторам, пославшим меня в Карлсбад и Гастейн.[1432]1432
Далее начато: Подкре<пил>
[Закрыть] По его мнению, сильней всего поражены были у меня нервы в желудочной области (в так называемой системе nervoso fascoloso), одобрил поездку в Рим, предписал вытиранье мокрой простыней всего тела по утрам, всякий вечер пилюлю и две какие-то гомеопатические капли поутру, а с началом лета и даже весной – ехать непременно на море, преимущественно северное, и пробыть там, купаясь и двигаясь на морском воздухе, сколько возможно более времени, – ни[1433]1433
и ни
[Закрыть] в каком случае не менее трех месяцев. Затем, обнимая как вас, так и всё ваше милое семейство, остаюсь
ваш Гоголь.
Адресуйте письма так: Via de la Croce, № 81, 3 piano.
На обороте: Сергею Тимофеевичу Аксакову. В Троицкий Посад.
Вьельгорской А. М., 29 октября н. ст. 1845*
302. А. М. ВЬЕЛЬГОРСКОЙ.
29 октября <н. ст. 1845>. Рим.
Едва я получил ваше письмо, добрый друг мой Анна Михайловна (от 21 сентября), как вслед за ним пришло другое*, от Жуковского из Франкфурта, писанное от 28-го августа. Благодарю от всей души бога за то, что у вас всё хорошо и что бог внушает вам так действовать умно, как вижу из вашего письма. Не позабывайте, повторяю вам, вновь того, которого я вам поручил. Вы будете ему нужны, особенно теперь, по возвращении его. Начало, сделанное вами, прекрасно, и слова, которые вы ему сказали, именно те, которые нужны. Да встречает он в вас нежную душу сестры и твердый взор верующей в бога, да дышит от ваших слов надежда несокрушимая и укрепленье – бог вам помогает, в том не сомневайтесь. Имейте только его, всемогущего, в своих мыслях присутствующим несомненно и произносите ваше слово, как бы имели его самого об руку вашу, а без него не произносите вашего слова. И будет слово ваше разумно и облечется силою, вам неведомою. А пока молитесь заблаговременно о том, чтобы было так. Я рад также тому, что вы ближе и ближе сходитесь с Софьей Миха<й>ловной* и что она в вас видит свою потребность душевную. Ей вы много можете сделать добра и в ее собственном положении, и в воспитании детей, и во многом прочем. Вам нужно будет также сойтись и непременно поближе с Марие<й> Алекс<андровной>*: всё, что ни слышу я о ней, говорит о многих сокровищах, в ней заключенных, за что должны[1434]1434
мы должны
[Закрыть] также благодарить бога. И вы ей, и она вам может быть очень полезна. Александре Осиповне передайте это письмецо*, которое, если она прочтет,[1435]1435
Далее начато: и
[Закрыть] помолившись сильно богу, то я уверен, что грусть ее минет, как тень от скоропреходящего облака.[1436]1436
Далее начато: Она очень, очень благодарна за все ва<ши>
[Закрыть] Она, вероятно, уже в Калуге; если так, то письмо ей перешлите туда немедленно. Она вам всем очень, очень благодарна за все ваши ласки и дружбу, оказываемую ей в Павлине*, и, не умея ничем выразить своей признательности, просит, бедненькая, меня сказать вам это. Но я, вместо слов с моей стороны, выписываю вам строки* ее самой из письма ее, которые вы передайте маминьке и Софье Михайловне: «Из Павлина меня отпустили с сожаленьем; не умею вам пересказать, сколько я им благодарна за милые их ласки; я не умею никак благодарить; есть слова, которые похожи на комплименты, я их не терплю. Прошу вас, когда вы будете писать им, передать им всю мою благодарность». О себе скажу вам, моя добрая Анна Миха<й>ловна, что бог ко мне бесконечно милостив, чему, без всякого сомнения, способствовали не мои грешные молитвы, но молитвы молившихся обо мне, которых всех, а в том числе и вас, благодарю всею благодарностью души моей. Я чувствую себя после дороги лучше; климат римский, кажется, попрежнему благосклонствует ко мне. И милосердный бог, может быть, вновь воздвигнет меня на труд и подаст силы и высшую всего на свете радость служить ему. Поцелуйте Софию Миха<й>ловну, обнимите вашу маминьку и прощайте до следующего письма.
Ваш Гоголь.
Адресуйте или в посольство, или на мою квартиру: Via de la Croce, № 81, 3 piano.
На обороте: S. Pétersbourg. Russie. К ее сиятельству графине Анне Михайловне Вьельгорской. С. П. Бург. На Михайловской площади в доме графа Вьельгорского.
Соллогуб С. М., лето – октябрь 1845*
303. С. М. СОЛЛОГУБ.
<Лето – октябрь 1845. Рим.>
Здравствуйте, миленькая моя сестрица! Правда ли то, что вы уже несколько раз бросили копейку нищему? Мне, по крайней мере, так сказала Анна Михайловна. Не оттого ли мне часто было так легко и светло на душе, когда вспоминал об вас? Благодетельствуйте и вперед. Вы много можете сделать. Помогайте также и другим понемногу, особенно тем, которых вы увидите в унынии: тут вы можете помочь, потому что бывали сами в унынии и знаете, что такое уныние. Вы можете даже проще всех нас помогать в сем случае и на это одни только имеете право. Помогите особенно Александре Осиповне, когда увидите ее в хандре. Погрозите ей только вашим пальчиком и скажите, что вы запрещаете ей быть в хандре и чтобы она сию же минуту рассмеялась; но скажите это твердо, и хандра вмиг исчезнет. Напишите мне о вашем собственном душевном состоянии, о беби*, о В<ладимире> А<лександровиче>*и о прочем хотя два слова. А нищего всё-таки не забывайте. Усмехнитесь же немножко таким образом, как я люблю.
Прощайте, сестрица вовеки и всюду.
Брат ваш Г.
Расскажите мне также какую-нибудь сказочку.
Шереметевой Н. Н., 30 октября н. ст. 1845*
304. Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ.
Окт<ября> 30 <н. ст. 1845. Рим>.
Уведомляю вас, добрый друг мой Надежда Николаевна, что я приехал в Рим благополучно. Молитвы молившихся обо мне услышаны милосердным богом: мне гораздо лучше, и не нахожу слов, чем выразить ему благодарность. Всё было во благо: и страдания и болезни.[1437]1437
Далее начато: как всё, что ни исходит от него
[Закрыть] А вас благодарю также, моих грешных молитв недостало бы. Молитесь же, друг мой, теперь о том, чтобы вся жизнь моя была ему служение, чтобы дана мне была высокая радость служить ему и чтобы воздвигнуты были его всемогущею десницею во мне силы на такое дело.
Адрес мой в Риме: Via de la Croce, № 81, 3 piano. Впрочем, вы можете попрежнему прилагать ваши письма при письмах Языкова и Аксакова. Будьте здоровы душевно и телесно. Христос с вами!
Обнимаю вас мысленно. Н. Г.
На обороте: Надежде Николаевне Шереметьевой.
Языкову Н. М., 30 октября н. ст. 1845 г*
305. Н. М. ЯЗЫКОВУ.
Рим. 30 окт<ября н. ст. 1845>.
Уведомляю тебя, что я в Риме, куда приехал благополучно. Дорога меня поправила значительно, и хотя не могу еще сказать, что стал совершенно на ноги, но по крайней мере питаю надежду. Слабость и запоры, которые произвел во мне Карлсбад, подействовавший на меня совершенно противоположно, отчасти прогнаны холодной водой, отчасти остаются. Но оставим все эти гадости, надоело говорить о себе. Из письма*, при сем приложенного, к Сергею Тимоф<еевичу> узнаешь остальное о моих недугах: мнение Шёнлейна и весь лечебный маршрут, мне предстоящий. Надеюсь на бога, на Рим и на питательный здешний воздух. Адресуй письма в Via de la Croce, № 81, 3 piano. Уведомля<й> почаще и побольше о себе, о нынешнем состоянии своем душевном, о наших близких и о всем, что ни движется вокруг тебя, всё это мне нужно, и прощай до следующего письма.
Твой Г.
Уведоми о Смирновой, если она уже проеха<ла> Москву. Надежде Ник<олаевне>* отдай при сем прилагаемое письмецо. Иванов и Иордан здравствуют и тебе кланяются. На обороте: Moscou. Russie. Николаю Михайловичу Языкову. В Москве. На Кузнецком мосту, в доме Хомякова.
Толстому А. П., 31 октября н. ст. 1845*
306. А. П. ТОЛСТОМУ.
Октябрь 31 <н. ст. 1845. Рим>.
Что с вами делается, бесценный Александр Петрович? и отчего до сих пор от вас ни строчки? Я справлялся и на почте, и в посольстве… а между тем я думал, что тот же час по приезде в Рим найду от вас письмо. О себе скажу, что дорога мне сделала пользу. Рим и общество, которое я здесь нашел, в числе которого ваша сестрица* (с которою я, разумеется, сей же час познакомился), – всё это подействовало хорошо на дух мой, и хотя я еще не осмотрелся, не уселся плотно и ничего еще не начинал доброго, но надеюсь на милость божию, что она оживит меня вновь охотой и ревностью к труду, для которого, как известно, призван со времени своего грехопаденья человек и без которого ему тоска. Вы, без сомнения, уже знаете, что государь в Палермо. Говорят даже, что он будет в Рим на два дни, вследствие этого много русских проезжает через Рим. Я видел пока еще весьма немногих. Бутенев отправился вчера в Палермо; я не видал его перед его выездом, известно только то, что он вызван туда государем. Ваша сестрица вам уже писала письмо, вероятно, с самым убедительным приглашением ехать в Рим. Я же для вящего к тому соблазну вашему скажу только, что здесь не осень, а лето, все в летних панталонах, а народ без курток. Солнце просто голубит своею теплотою и дышит материнскою любовью ко <всем> здесь пребывающим людям. Таковых дней, каковы здесь постоянно весь месяц (ни одного еще дни не было дурного, или дождливого, или холодного), мы не видали ни разу в Греффенберге. Солнце и солнце, а воздух – сущая благотворность и благодеяние. В течение двух недель[1438]1438
В течение месяца
[Закрыть] все русские, приехавшие в Рим проездом, разъедутся, и Рим останется наполнен только теми, которых вам приятно видеть. Впрочем, и теперь нет никого из тех ваших знакомых, с которыми вы бы хотели не видаться. Прилагаю к вам письмо от вашей сестрицы, которая, узнав, что я пишу к вам, присовокупляет от себя несколько строк и некоторое письмо, по словам ее, для вас интересное. Ожидаю от вас отклика, временю известиями о прочем и спешу отдать на почту сие небольшое передовое послание. Ради Христа, не молчите, но пишите. Адресуйте в Via de la Croce, № 81, 3 piano. Можете прибавить еще для большей точности: palazzo Poniatoffsky. Графине передайте мой душевный поклон.
Весь ваш Гоголь.
На обороте: Paris. Son excellence monsieur le comte Alexandre de Tolstoy. à Paris, rue de la Paix, № 9. Hôtel Westminster.
Шевыреву С. П., 20 ноября н. ст. 1845*
307. С. П. ШЕВЫРЕВУ.
Рим. Ноябрь 20 <н. ст. 1845>.
Письмо твое от четвертого октября* я получил уже в Риме, где теперь нахожусь. Бог еще раз спас меня, когда я уже думал, что приближается конец мой. Теперь мне несравненно лучше, хотя слабость и изнуренье сил еще не прошли. Письмо твое было мне приятно и с тем вместе грустно. Киреевский* болен также. Ты говоришь: «Неужели нет молитвы, которая бы могла вас спасти?» и отвечаешь: «Она есть, но вы плохо ее призываете». Один бог может знать,[1439]1439
знать то
[Закрыть] кто как молится. Но если определено его святой волей кому-нибудь из нас страдать, то да будет его святая воля! И если его святой воле угодно, чтобы моя жизнь или жизнь кого другого, которому бы следовало принести много добра на Руси, была снесена с лица земли, то,[1440]1440
то не нашим
[Закрыть] верно, это лучше, чем если бы она длилась, и не нашим малым умом судить об уме великом. Меня смутило также известие твое о Константине Аксакове*. Борода, зипун и проч… Он просто дурачится, а между тем дурачество это неминуемо должно было случиться. Этот человек болен избытком сил[1441]1441
Далее начато: и телесными
[Закрыть] физических и нравственных; те и другие в нем накоплялись, не имея проходов извергаться. И в физическом и в нравственном отношении он остался девственник. Как в физическом, если человек, достигнув 30 лет, не женился, то делается болен, так и в нравст<венном>. Для него даже лучше <бы> было, если бы он в молодости своей, по примеру молодежи, ходил раз, другой в месяц к девкам. Но воздержанье во всех рассеяниях жизни и плоти устремило все силы у него к духу. Он должен был неминуемо сделаться фанатиком, так я думал с самого начала. Благодарю тебя за теперешнее известие о нем. Я напишу к нему*: он от меня иногда выслушивал те горькие истины, которые от других не хотел выслушивать. Может быть, бог вразумит и меня дать совет ему, и его – извлечь из моего совета для себя полезное. Что же касается до диссертации* его, то, еще не читая ее, советовал ему не подавать ее, даже уничтожить ее вовсе, напечатав из нее одни только отрывки, как отдельные статьи.[1442]1442
места
[Закрыть] Известие твое о таланте Ив<ана>* Аксакова меня порадовало, и я пожалел, что ты не прислал мне его стихов.
Наконец я тебе сделаю упрек: ты заговорил о том предмете*, о котором я просил во всю жизнь мою никогда мне не говорить. Ты позабыл содержание моего письма, говоря, что я требовал решительного да на мое предложение. Не предложение я послал к вам на решение.[1443]1443
Далее начато: Во глубине души моей был
[Закрыть] Я просил только во имя дружбы выполненья моего решенья, моего обета, данного богу. Именем дружбы и всего святого просил я одного только да.[1444]1444
В подлиннике курсива нет.
[Закрыть] И не ожидал такого ответа. Нужно было хотя каплю веры или хотя тень доверия иметь ко мне. Без них не может существовать никаких отношений. Зачем же спешить так скоро заключеньем и называть мою просьбу нелепой и несправедливой, когда я слишком ясно, как здесь, так и в других местах, сказал, что половины причин моих я не могу сказать. Зачем же думать, что я лгу? Зачем, потому только, что уму твоему показалось[1445]1445
не увид<елось>
[Закрыть] глупым, называть глупым дело того человека, который всё же не признан тобою за глупого человека? Зачем такая гордость и такая уверенность в уме своем, будто бы он обнял уже все стороны? Мне было горько, слишком горько всё это. Знаю только то, что я бы не поступил так, и если бы у меня потребовал кто святым именем дружбы выполнить то, чего выполнить требует сама душа его, и молил бы <об> этой просьбе, как молит умирающий о последнем своем желании, я бы выполнил ее, молясь только богу о том, как лучше и умней ее выполнить, и если бы еще при этом потребовал он от меня веры к себе,[1446]1446
Далее начато: я бы не стал
[Закрыть] и ради самого Христа потребовал бы веры к себе, никаким бы я не предавался тогда рассуждениям, и хотя бы ум мой и признавал кое-что неблагоразумным, я бы выполнил эту просьбу и выполнил бы ее честно, как святыню, моля бога только о том, чтобы помог он мне ее выполнить.
И к чему эти толки о том, что тому и тому нужно прежде уплачивать? Будто я уже ребенок и не взвесил ничего прежде! Во-первых, Аксаков (которому за уплаче<нными> тобою 5605 р. осталась безделица) не возьмет ни копейки из этих денег, если бы даже оставалась и не безделица, и если бы он сам находился в несравненно затруднительнейшем состоянии, чем теперь, во-вторых… Но зачем об этом толковать, когда тут можно сказать еще в-третьих, четвертых, в-пятых и даже в-шестых? Довольно, если совесть меня не упрекает в моем поступке и если внутренний голос требует, чтобы я так поступил. Если ж тебе тяжело выполнить мою просьбу,[1447]1447
выполнить всё
[Закрыть] сдай всё дело Аксакову*. Бог ему поможет выполнить ее. Но ради самого Христа, с этих пор мне ни слова об этом деле. Ответит мне Аксаков. Я еще не совсем освободился от моей болезни, а ответ твой сокрушил меня; а чтобы тебе сколько-нибудь было это понятно, скажу тебе только, что причиной самой болезни моей было отчасти душевное[1448]1448
сильное душевное
[Закрыть] потрясенье и сокрушенье, в котором сыграл также роль и бедный Погодин*,[1449]1449
сыграл важную роль бедный Погодин
[Закрыть] которому судьба наносить неумышленно горчайшие оскорбления всем тем, которые имеют или слишком нежную и чувствительную душу, или которых бог еще не укрепил достаточно для подобных битв. Но это да останется втайне между нами; об этом ни слова Аксакову и никогда – Погодину.
Теперь о тебе. Я прочел отрывок из нынешних твоих лекций, напечатанный в 1-м номере нынешнего «Москвитянина», отрывок, служивший как бы проспектом и указанием на то, чем[1450]1450
что
[Закрыть] должны быть твои лекции. Прочитавши его, я благодарил бога, благословившего тебя. В этом отрывке ты вовсе другой, чем был доселе; в нем всё полно и каждое слово полновесно. Слышен человек, созревший и разумом и душой, и сам дух божественный, изгоняющий всё лишнее, неуместное и пристрастное, в нем слышится. Скажу тебе, что после него становишься[1451]1451
я стал
[Закрыть] еще светлей насчет будущего, и верится тому, что всё, что ни должно сказаться миру, будет сказано, хотя бы смерть и унесла[1452]1452
и унесла из нас того, который уже возгорелся
[Закрыть] кого-нибудь из тех, который бы мог сказать. В другой, может быть, форме, но возвестятся те же истины. Затем прощай!
Твой Г.
Я еще устаю и не могу писать[1453]1453
много писать
[Закрыть] писем так обстоятельных и длинных, как бы хотел, а между тем ко многим писать даже необходимо. Передай здесь прилагаемые Аксакову* и напиши мне обстоятельно его адрес. Мой же адрес: Via de la Croce, № 81, palazzo Poniatowsky, 3 piano.
