Текст книги "Том 12. Письма 1842-1845"
Автор книги: Николай Гоголь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)
Иванову А. А., 9 января н. ст. 1845*
242. А. А. ИВАНОВУ.
1845 год. Генварь <9 н. ст.>. Франкф<урт>.
Поздравляю вас, добрейший Александр Андреевич, с новым годом и от всей души желаю, да усилится в продолжение оного ваша деятельность около картины*. А насчет ваших смущений по поводу денежных недостатков скажу вам только то, что у меня никогда не было денег в то время, когда я об них думал. Деньги, как тень или красавица, бегут за нами только тогда, когда мы бежим от них. Кто слишком занят трудом своим, того не может смутить мысль о деньгах, хотя бы даже и на завтрашний день их у него недоставало. Он займет без церемоний у первого попавшегося приятеля. На свете не без добрых людей; тому же, кто занят твердо и деятельно своим делом, тому всякий поможет. Но ваша картина не потому идет медленно, что вас убивает (даже в начале получаемых денег) мысль, что их не хватит на окончанье, но идет ваша картина медленно потому, что нет подстрекающей силы, которая бы подвигнула вас на уверенное и твердое производство.[1160]1160
уверенную и твердую работу
[Закрыть] Молите бога об этой силе. И вспомните сие мое слово: пока с вами или, лучше, в вас самих не произойдет того внутреннего события, какое силитесь вы изобразить на вашей картине в лице подвигнутых и обращенных словом Иоанна Кр<естителя>, поверьте, что до тех пор не будет кончена ваша картина. Работа ваша соединена с вашим душевным делом. А покуда в душе вашей не будет кистью высшего художника начертана эта картина, потуда[1161]1161
до тех <пор>
[Закрыть] не напишется она вашею кистью на холсте. Когда же напишется она на душе вашей, тогда кисть ваша полетит быстрее самой мысли. Явление же это совершится в вас вот каким образом. Начнется оно запросом: а что, если бог в самом деле сходил на землю и был человеком и нарочно для того окружил земное пребывание свое обстоятельствами, наводящими сомнение и сбивающими с толку умных людей, чтобы поразить гордящегося умом своим человека и показать ему, как сух и слеп и черств его ум, когда стоит одиноко, не вспомоществуемый другими, высшими способностями души и не озаренный светом высшего разума? Это будет началом обращения, концом же его будет то, когда вы не найдете слов ни изумляться,[1162]1162
что не довольно удивляться
[Закрыть] ни восхвалить[1163]1163
достойно восхвалить
[Закрыть] необъятную мудрость разума, предприявшего совершить такое дело: явиться в мир в виде беднейшего человека, не имевшего угла, где приклонить гонимую главу свою, несмотря на всё совершенство своей человеческой природы. И это будет формальным окончанием вашего обращения. Затем прощайте. Напишите, что вы предприняли по поводу денеж<ных> обстоятельств. Мой совет не смущаться, брать отвсюду взаймы на время. После всё отдадите. Ведь вы не Габерцеттель*. А я вам помогу потом советом, каким образом это сделать. Письмо это держите про себя и никому не показывайте. А следующее письмецо отдайте Моллеру. А Чижову поклонитесь и скажите, что я май и даже июнь месяц пробуду во Франкфурте; впрочем, он во всяком случае узнает обо мне у Жуковского. А Франкфурта ему не миновать, потому что оный есть пуп Европы, куда сходятся все дороги.
Весь ваш Г. На обороте: Rome. Italie. Al Signore signore Iwanoff Alessandro (Russo). Roma. Via Condotti, vicina alla piazza di Spania, nel Caffe Greco.
Жуковскому В. А., 11 января н. ст. 1845*
243. В. А. ЖУКОВСКОМУ.
Ha 1845 год. <11 января н. ст. 1845. Франкфурт>.
От всей души поздравляю вас с Новым годом и подношу вам лучший подарок, какой только мог придумать. Для меня из всех подарков лучший есть упрек, а потому дарю и вас упреком. Вы уже догадаетесь, что упрек будет за[1164]1164
в
[Закрыть] излишнее приниманье к сердцу всех мелочей и даже самых[1165]1165
В подлиннике: самих
[Закрыть] малейших неприятностей, в соединении с беспокойством и раздражительной боязнью духа. Вы сами себе делаете этот упрек, но это еще не всё. Вы должны вспомнить, что с вас этот грех взыщется строже, чем со всякого другого. Рассмотрите сами: вы так награждены богом, как ни один человек еще не был награжден. На вечере дней ваших вы узнали такое счастие, какое другому и в цветущий полдень его жизни редко достается. Бог послал вам ангела в виде любящей вас чистой, ангельской любовью супруги; он же внушил вам мысль заняться великим делом творческим, над которым яснеет дух ваш и обновляются ежеминутно душевные силы; он же показал над вами чудо, какое едва ли когда доселе случалось в мире: возрастанье гения и восходящую, с каждым стихом и созданьем, его силу в такой период жизни, когда в другом поэте всё это охладевает и меркнет; он же сими самыми[1166]1166
В подлиннике: самими
[Закрыть] трудами, возвышая и размягчая вашу душу, ведет вас видимо и постепенно ко вкушению других, еще высочайших ощущений. И как любовь его возрастает по мере нашего стремленья к нему, то вас вместе с супругой вашей соединят еще высшие потом узы, и поживете вы на земле, как ангелы живут на небесах, остальное время своей жизни. Так вы награждены! И при всем этом вы не можете переносить и малейших противуположностей и лишений. Тогда как, получивши столько залогов и милостей, можно бы, кажется, встретить нетрепетно и большие неприятности, не только малые! Молю вас, подумайте об этом ныне в предстоящих вам теперь обстоятельствах по поводу приближающихся родов Ел<изаветы> Ал<ексеевны> и всего, что с этим связано. Я знаю, что ее нежное сердце смущается еще более при мысли, что и вы страждете. Женщина вдвое более выносит, когда знает, что близкие ее сердцу уже укрепились духом и пребывают твердой надеждой в боге. А потому молю и прошу вас, в том ли или во многих других случаях, производящих в вас тревогу душевную, и вообще во всякую минуту душевного беспокойства, подойти прежде к столу и взять в руки это письмо, как ни глупо оно само по себе (впрочем, где двигнулся человек любовным участием к брату, там уже помогает бог и обращает бессильное в сильное), взявши в руки это письмо, прочитать его, а, прочитавши его, не делайте никого свидетелем излияний досады или огорчений, не сообщайте никому тревожных беспокойств ваших, но обратитесь с ними прямо к одному богу. Его одного изберите вашим другом и поверенным ваших беспокойств, жалуйтесь перед ним, лейте слезы перед ним, просите с тем вместе прощенья у него за неблагодарность, за малодушие, просите о ниспослании сил истребить в себе то и другое и победить их – и вы их победите и возвратитесь утешенным и твердым от вашей молитвы. Ужели вы не верите этому? Ужели тот, кто одарил вас таким множеством благ, откажет вам и в этом? Выполните же всё так, как я вас прошу, не пренебрегите моим подарком, и вы сделаете его драгоценным, как он ни мал сам по себе, и наступающий год будет вам плодотворнейший из всех дотоле бывших. И с ним поздравляю вас еще раз, мой друг, благодетель, наставник и виновник многих прекрасных минут в моей жизни!
Языкову Н. М., 15 <11> января н. ст. 1845*
244. Н. М. ЯЗЫКОВУ.
Франкфурт. 15[1167]1167
13
[Закрыть] <11> генвар<я> <н. ст. 1845>.
Я получил твое письмо от 2 декабря* и при нем стихотворение к Киреевой*. Оно очень мило. Намерение твое попробовать Призница и воды я считаю совершенно основательным и благоразумным. О сем, как помнишь ты, мы когда-то трактовали. По крайней мере, по моему мнению, следовало бы во всяком случае потолковать и посоветоваться лично с Призницем, чтобы быть потом покойну в совести и не пенять на самого себя.[1168]1168
Далее начато: Са<м>
[Закрыть] Ты сам знаешь, что это единственное леченье, которому я верил, и верил потому, что оно во всё время своего производст<ва> бодрит, а не расслабляет человека, и что во время его даже не велится прекращать умственных занятий. Призниц даже особенно требует, чтобы они продолжались. А посему, если ты о сем что-либо утвердишь и остановишься на таком утверждении, то уведоми меня, дабы я мог к тебе выехать навстречу. Весьма может быть, что и сам я примусь за это лечение, и тогда разделим вместе скуку греффенбергского местопребыван<ия>. Я навербую с своей стороны разных ипохондриков, а ты с своей, и мы тогда заживем деятельным монастырем, в разного рода трудах и подвизаниях. Здоровье мое стало плоховато; и Копп и Жуковский шлют меня из Франкфурта, говоря, что это мне единственное средство. Нервическое тревожное беспокойство и разные признаки совершенного расклеения во всем теле пугают меня самого. Еду, а куда – и сам не знаю. Охоты к путешестви<ю> нет никакой. Пробираюсь в Италию и беру дорогу (избегая горных переездов и частых пересестов) на Францию и Париж. В Париже проживу месяц, а, может быть, и более; самого Парижа я не люблю, но меня веселит в нем встреча с близкими душе моей людьми, которые в нем теперь пребывают, а именно с графинями Вьельгорскими и гр<афом> Толстым, братом того, которого ты знаешь, у которого я и остановлюсь, а потому ты адресуй следующие твои письма на имя графа Толстого* в Париж: Rue de la Paix, hôtel Westminster*, № 9. Прощай, обнимаю тебя, ибо пора садиться в malle-poste, которая покамест понесет в Париж.
Твой Г. На обороте: Moscou. Russie. Николаю Михайловичу Языкову. В Москве. В приходе Николы Явленного, в Серебряном переулке, в доме Шидловской.
Жуковскому В. А., 12 января н. ст. 1845*
245. В. А. ЖУКОВСКОМУ.
Париж. Генваря 12 <ст. ст. 1845>.
Благодарю вас очень, очень за ваше для меня радостное письмецо; а бога я уже благодарил за дарованное вам счастие и еще буду благодарить. Вы также умейте быть отныне еще более благодарным ему, чем когда-либо прежде, и молите у него же о ниспослании вам сил быть ему благодарным. Известие о даровании вам сына* было принято радостно всеми близкими вам друзьями, а в особенности гр<афинями> Вьельгорскими. Поздравьте от меня Ел<изавету> Ал<ексеевну> и поцелуйте ее ручку, а потом поздравьте также от меня всё милое семействе Рейтернов, начиная с барона*. Я их всех люблю, хотя и не изъясняюсь с ними словами и речами*. О себе скажу, что дорога мне сделала добро,[1169]1169
хорошо
[Закрыть] но в Париже я как-то вновь расклеился. Время гнуснейшее: мгла и совершенное отсутствие всякого воздуха. Наместо его носится какая-то густая масса человеческих испарений. Время идет бестолково и никак не устраивается, и я рад бы в здешнее длинное утро сделать хотя в половину против того, что делывал в короткое утро во Франкфурте, хотя занятия были и не те, какие замышлял. Я не думаю в Париже пробыть более полутора месяца. Приближаясь к весне, я всегда люблю простор и вольный воздух, а здесь к весне вонь.[1170]1170
Далее начато: Это
[Закрыть] Говоря вам откровенно, я во Франкфурте совсем не соскучился, но выехал единственно потому, чтобы переломить болезненное и лихорадочное состояние, которого продолжительности я опасался. А наслаждений у меня много было там внутренних и тихих, которые были достаточны разлить спокойствие на весь день. Но покамест прощайте; обнимаю и целую вас и всем вашим посылаю мой душевный поклон.
Весь ваш Гоголь. На обороте: Francfort sur Main. Son excellence monsieur m-r Joukovsky. Francfort s/M. Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor.
Языкову Н. М., февраль н. ст. 1845*
246. Н. М. ЯЗЫКОВУ.
<Начало февраля н. ст. 1845. Париж.>
Сам бог внушил тебе прекрасные и чудные стихи «К не нашим»*. Душа твоя была орган, а бряцали по нем другие персты. Они еще лучше самого «Землетрясенья» и сильней всего, что у нас было писано доселе на Руси. Больше ничего не скажу покаместь и спешу послать к тебе только эти строки. Затем бог да хранит тебя для разума и для вразумления многих из нас. Прошай.
Весь твой Г. На обороте: Moscou. Russie. Николаю Михайловичу Языкову. В Москве, в приходе Николы Явленного, в Серебряном переулке, в доме Шидловской.
Жуковскому В. А., 28 января н. ст. 1845*
247. В. А. ЖУКОВСКОМУ.
Париж. Генваря 28 <ст. ст. 1845>.
Письмо ваше вместе с письмом Смирновой получил* и благодарю вас за то и за другое. Здоровью моему переезд из Франкфурта в Париж сделал пользу, но самое пребывание в душном Париже несколько порасстроило его, несмотря на то, что стараюсь прогуливаться в окрестностях. Последую вашему совету по мере возможности; выезжаю на днях из Парижа, с тем, чтобы объехать некоторые места Франции, держась, однако ж, франкфуртской дороги, ибо благоразумие и кошелек не позволяют делать больших крюков, да к тому ж зимой не так бывает удобно слишком много двигаться. Во Франкфурте проживу с вами великий пост, а на последней неделе поеду говеть и встретить пасху в Штутгарт, откуда уже, вероятно, направлю путь на какие-нибудь воды. Стало быть, с Тургеневым* мы всячески устроимся, ибо он не раньше, как после пасхи, будет во Франкфурте, то есть или в конце апреля, или же в начале мая. Затем обнимаю вас всей душой и сердцем и милую вашу супругу, и малюток ваших, и почтенного добрейшего Рейтерна со всем его милым семейством.
Весь ваш Гоголь. На обороте: Francfort sur Main. Son excellence monsieur m-r de Joukovsky. Francfort s/M. Saxsenhausen. Salzwedelsgarten. vor dem Schaumeinthor.
Языкову Н. М., 12 февраля н. ст. 1845*
248. Н. М. ЯЗЫКОВУ.
Париж. Февраля 12 <н. ст. 1845>.
За разъездами и за всякими проветриваниями, то есть бренного тела моего, а не духа, не успел еще написать обстоятельно тебе ничего. В Париж я попал совершенно нечаянно, как тебе известно и как я писал. Остаюсь в нем несколько дней и еду тоже проветрить себя еще несколько по Франции, направляя дорогу на старое гнездо, во Франкфурт, а потому пиши письма попрежнему во Франкфурт и по прежнему адресу. Книги во всяком случае присылай, если случится оказия, во Франкфурт: там складочное место всему. О Париже скажу тебе только то, что я вовсе не видел Парижа. Я и встарь был до него не охотник, а тем паче теперь. Говоря это, я разумею даже и относительно материальных вещей[1171]1171
даже и в самых материальных вещах
[Закрыть] и всяких жизненных удобств: нечист, и на воздухе хоть топор повесь. Никого, кроме самых[1172]1172
В подлиннике: самих
[Закрыть] близких моей душе, т. е. графинь Вьельгорских и гр<афа> Ал<ександра> П<етровича> Толстого, не видал. Тургенева* видел раз и в другой мельком: он несет дичь. Противу всякого чаяния, я прожил, однако ж, эти три недели хорошо, в отношении[1173]1173
в житии
[Закрыть] моральном. Жил внутренне, как в монастыре, и, в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви. Священник наш* хороший и умный человек и, благодаря ему, я не оставался без русских книг, которые были мне потребны и пришлись по состоянию души. Больше тебе не пишу, ибо собираюсь в дорогу и спешу дочесть очень нужные книги. Из Франкфурта напишу поболее. А на письмах не позабудь прибавлять к адресу по-старому: Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor. Причина, почему не еду в Италию: позднее время, а отчасти и ожидание решения от тебя насчет твоего прожекта лечения. Мне же, во всяком случае, придется проводить лето на каких-нибудь немецких водах; стало быть, высовывать в Италию нос на такое короткое время было бы никак неудобно. Обнимаю тебя. Поклонись всем моим знакомым.
Твой Г.
Стихи твои «К не нашим» произвели такое же впечатление, как на меня самого, на моих знак<омых>, т. е. на гр<афинь> Виельгорских и на гр<афа> Толстого, которые от них без ума, но Тургенев, кажется, закрутит нос,[1174]1174
закрутит слишком нос
[Закрыть] а, может быть, даже и чихнет. На обороте: Moscou. Russie. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Языкову. В Москве, в приходе Николы Явленного, в Серебряном переулке. В доме Шидловской.
Смирновой А. О., 24 февраля н. ст.1845*
249. А. О. СМИРНОВОЙ.
1845. Париж. Февраль 24 <н. ст.>.
Простите меня, прекрасный друг мой Александра Осиповна, за то, что давно не писал к вам. Но не я виноват; виновато было мое здоровье, которое расклеилось совершенно во Франкфурте в конце старого и начале нового года, вследствие этого мне велели сделать поездку куда бы то ни было для развлеченья и восстановления сил, расколебленных нервическими недугами. Не зная, куды направить шаги на такое короткое время, я отправился в Париж, единственно затем, что там были люди, близкие душе моей, надеясь, что просто развлечение и разговор с ними в силах разогнать всё и что это не более, как временная хандра. Но Париж, или, лучше, воздух Парижа,[1175]1175
воздух Парижа наполня<ется>
[Закрыть] или, лучше, испарения воздухов[1176]1176
собственных воздухов
[Закрыть] парижских обитателей, пребывающие здесь наместо воздуха, помогли мне не много и даже вновь расстроили приобретенное переездом и дорогою, которая одна бывает для меня действительнее всяких пользований. С Вьельгорскими я видался мало и на несколько минут. Они погрузились в парижский свет, который исследывают любопытно вместе с Лазаревыми*, чему я, впрочем, очень, рад. Рассеяние им необходимо нужно, как графине-матери, так и графине-дочери. Они равно наклонны к хандре, а в Париже, при его сером, гадком климате, весьма легко предаться тому, если не ведешь жизни сколько-нибудь в парижском духе. Я, однако же, провел эти три недели совершенным монастырем, в редкий день не бывал в нашей церкви и был сподоблен богом и среди глупейших минут душевного[1177]1177
душевного свое<го>
[Закрыть] состояния вкусить небесные и сладкие минуты, за что много и много благодарю. На днях, то есть через два дни с небольшим, еду во Франкфурт, где оставил начатое, но прерванное недугами длинное и большое письмо* к вам по поводу разных объяснений и дел, как прозаических, так и душевных. Приехавши во Франкфурт, допишу его и отвечу на кое-что из ваших писем, а вы не глядите на то слишком строго, что я не так часто пишу к вам, как бы сам хотел. Скажу вам только то, что всякое слово вашего письма мне дорого, как слово родного брата (а родство это идет от самого Христа), и всякая строчка вашего письма глядит[1178]1178
род<ством> глядит
[Закрыть] тем родством, каким не глядит земное родство, и все те места ваших писем, где только изливалась и где изливается и выказывается ваша прекрасная и страждущая душка, целую душевным поцелуем, целуя и самое страдание, ее искушавшее, моля внутренно бога о превращении его в небесное вам наслаждение. Чего ж вам больше? Хотя я и не отвечаю вам иной раз словами, но душа отвечает. И ничто не пропадает в ваших письмах безответно. Итак, знайте это и никогда не уставайте писать ко мне: это обоюдно нужно нам. А обо мне помолитесь, и помолитесь крепко и сильно; здоровье мое слабеет, и нехватает сил для занятий. Молитесь, чтобы помог бог мне в труде, уже не для славы и не для чего-либо другого предпринятого, но в его святое имя и в утешенье душевное брату, а не в увеселение его. Я вижу ощутительней, что климат в Германии не так для меня благотворен, как в Италии. Большая разница во всем. А потому,[1179]1179
а потому, если
[Закрыть] полечившись лето на водах холодных или морских, я думаю на зиму (будущую) отправиться в Италию и оттуда, уже не откладывая надолго, ехать в Иерусалим, чувствуя, что там только обрету полное выздоровление. Покаместь скажу вам[1180]1180
скажу вам, что
[Закрыть] на один пункт вашего письма, именно о деньгах. Скажу вам, что мне крайне тяжело брать у вас. Я просил у вас, основываясь на ваших словах, что у вас лежат деньги для меня, данные вам на случай, когда я буду находиться в нужде, кем – вы умолчали и не сказали имени; рассчитывая это, я попросил твердо, ибо кто так благороден, что скрыл свое имя, помогая, от того[1181]1181
у того
[Закрыть] можно твердо взять деньги: такие деньги берутся прямо, от кого бы они ни были, хотя бы от такого человека, которым бы мы никак не хотели одолжиться; в таком случае не исследуется даже и имя давшего, а стремятся за него душевные, искренние молитвы. Таким образом если даются деньги, то уж, верно, даются ради Христа и в его имя, а не для того, чтобы быть вправе напомнить получившему,[1182]1182
получившему о том
[Закрыть] что мы его облагодетельствовали, или укорить его в неблагодарности, как поспешно и грубо привыкли делать даже лучшие из нас. Итак, эти[1183]1183
гд<е> эти
[Закрыть] деньги, о которых вы говорили мне, как о положенных для меня и вам врученных, я считал или делом любви ко мне, не рассчитывающей на какие-нибудь условия, или <они> истинно христианская, ради самого Христа данная мне помощь для продления жизни моей. Теперь, по обещанию вашему прислать мне тысячу, как только успеете собрать, и по словам вашим, чтобы я надеялся на вашу помощь и впредь, я вижу, что эти деньги ваши, и мне страх жалко взять их у вас, мой добрый, прекрасный (и увы! небогатый деньгами) друг мой! Если вы мне вышлете эту тысячу, я ее возьму и не отправлю назад, но только и возьму от вас одну ее. И объявляю вам вперед, что сверх ее я не приму от вас ничего.[1184]1184
ничего бо<лее>
[Закрыть] Друг мой, вы сами посудите, рассмотревши хорошенько ваше собственное положение и разнообразные ваши обязанности, прав ли я и можно ли мне брать у вас. Но довольно. По поводу этого поговорим после, а теперь спешу отправить письмо, чтобы вас не тревожило молчание. Сейчас получил письмо от Иванова и при нем письмо к вам*, которое он просит прежде процензоровать мне самому, а потом отправить вам. Но я отправляю вам с тем, чтобы вы сами и процензоровали его.
Прощайте. Обнимаю вас от всей души.
Ваш вседушевный друг Гоголь. На обороте: A Pétersbourg. Russie. Ее высокородию Александре Осиповне Смирновой. В С.-Петербурге, на Мойке, близ Синего моста, в собственном доме. En Russie.
