Текст книги "Избранник. Трилогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 68 страниц)

Глава пятьдесят девятая

На следующий день, когда гости разъехались, он спросил Деда:

– Почему мне не доложили о княжне Татьяне Чернятинской?

Тот не стал прятать голову в песок:

– Потому что она вовсе не была в заложниках у Владислава Второго. И это стало известно очень быстро.

– И сообщить мне об этом не пожелали?

– Зачем, сынок? – спросил Железный Генерал. – Ты полагаешь, тебе стало бы легче от этого известия?

Он был прав.

– Но как же легко нас обвел вокруг пальца Владислав! – сказал Осетр, чтобы не молчать.

– Он многое о тебе узнал. Наверное, от тех, кто организовал похищение княжны Чернятинской, когда ее увезли на Дальний Алеут. И ему стали известны некоторые твои болевые точки… А вообще то, что он удрал с Нового Санкт-Петербурга, нам только на пользу! Представь, куда бы пошло общественное мнение, если бы пришлось штурмовать дворец! К счастью, у Владислава не выдержали нервы!

И тут он тоже оказался прав.

По-видимому, отец и в самом деле узнал, что у него есть незаконнорожденный сын, несколько раньше, чем получил анонимное послание. А может, и нет.

Могло случиться и так, что ничего он не знал.

А просто решил прикрыться липовой заложницей. В конце концов, у него тоже наверняка хорошо развита интуиция, если он продержался на троне столько лет!

Такие вещи, как интуиция, надо полагать, тоже передаются по наследству. Иначе откуда она у Осетра?

Осетр много размышлял о том, что произошло с ним в императорском дворце. И не находил тому объяснения. Поначалу он просто решил, что туманная сила в очередной раз оставила его. Но неожиданно получившееся бегство из дворца доказало, что это вовсе не так. Сила продолжала действовать. На всех, кроме императора. И этому могло быть несколько объяснений.

Во-первых, Владислава Второго могли прикрывать менталы-специалисты. Ведь если есть человек, способный внушать нежелательные поступки, то почему не существовать тому, кто способен блокировать такое внушение?

Во-вторых, сам император вполне мог оказаться подобным менталом-специалистом. Опять же, способности у человека не появляются на ровном месте. Как правило, они передаются по наследству. А чья кровь текла в жилах Осетра?

И наконец, третье объяснение – способность Осетра внушать бессильна перед его родственниками (в конкретном случае, перед отцом)…

К определенному выводу он так и не пришел.

Да это и не главное сейчас было…

Через два дня регент назначил генерала Засекина-Сонцева своим советником по безопасности.

В конце концов, что бы ни совершал Дед, им в первую очередь руководили интересы Империи. И регент не мог не заметить и не оценить этого факта.

А время собирать камни наступит когда-нибудь потом.

Глава шестидесятая

При всех повседневных государственных проблемах Осетр не забывал, что решение очень многих из них заключается в работе института структуры пространства, которым формально руководил академик Соболевский, а фактически – профессор Комаров.

Граф Охлябинин ежедневно докладывал ему о взаимоотношениях старого и молодого ученых. Пока они уживались…

И слава богу, потому что Осетру очень не хотелось остаться без академика – административные рычаги управления исследовательским процессом тот знал прекрасно, а от них в науке зависит очень многое. Знание же их дается исключительно опытом, и будь ты хоть семи пядей во лбу, а за день или за неделю эти процессы не освоишь.

Проработка финансовых дел семьи Соболевских шла ни шатко ни валко, и незавершенность этого процесса держала академика в ежовых рукавицах страха.

В общем, дело у господ ученых продвигалось.

Вскоре Охлябинин доложил регенту, что исследователи готовы к практическому испытанию – пока модели. И, разумеется, правитель пожелал понаблюдать за испытаниями самолично.

Дед, правда, воспротивился:

– Сынок, не опасно ли? Кто знает, как поведет себя эта модель? Ты ведь сам говорил: «Что мы знаем о гиперпространстве?» Вдруг это испытание будет сопровождаться опасным взрывом, энергии которого не смогут противостоять наши системы защиты.

– Всеволод Андреевич! – проникновенно сказал Осетр. – Все наши системы защиты ничего не стоят без успехов в исследованиях, которые проводятся институтом структуры пространства. Если не будет прорыва там, системы защиты нас не спасут. И поскольку успехи настолько важны для империи, глава Империи должен сам продемонстрировать всем эту важность. А в административном смысле это означает лично пронаблюдать за испытаниями. Это очень влияет на людей! К тому же мне всегда казалось, что любые достижения бывают только там, где создается ментальная обстановка заинтересованности в этих достижениях. Я не знаю, как это объяснить научными терминами, я просто это чувствую. А своей интуиции я привык доверять!

Он не стал говорить Деду, что та же интуиция подсказывала: опасности в предстоящих испытаниях нет. И пусть «росомашье» чувство не действует в космическом пространстве…

Наблюдать за испытаниями решили с борта «Святого Георгия Победоносца». И это тоже приказал Осетр. У него сложилось ощущение, что фрегат связан с ним какими-то незримыми нитями, что судьбы их переплетены, что человек и корабль приносят удачу друг другу… Беседовать об этих ощущениях регент, естественно, ни с кем не собирался!

В назначенный день модель (она представляла собой реконструированный пространственный глайдер «москит») в сопровождении профессора Комарова была доставлена на борт «Победоносца». Сюда же прибыли регент, его советник по безопасности генерал Засекин-Сонцев, кураторы института структуры пространства от министерства имперской безопасности и немногие другие информированные лица.

«Святой Георгий Победоносец» удалился в сторону от столичной планеты на расстояние, которое посчитали безопасным. И начались собственно испытания…

ИскИн «москита» вывел модель из транспортного отсека фрегата, и кораблик отвалил в сторону.

Сканеры захватили его в сопровождение.

Поскольку в момент начала непосредственных испытаний каперанг Приднепровский собирался окутать свой корабль коконом Фогеля в режиме полной закрытости, то испытатели задействовали для наблюдений и сканеры планетной обороны Нового Санкт-Петербурга. Доложила о готовности к работе и база «Орион».

«Москит» удалился от фрегата на расстояние в десять миллионов километров.

– Даю ИскИну команду приступить к очередному этапу испытаний. После этого мы включим кокон Фогеля. Начало пройдет вне нашего контроля.

Это был самый ответственный момент во всем предприятии.

«Георгий Победоносец» включил защитное поле.

Все взгляды сосредоточились на часах.

– Отсчет! – сказал Комаров, и Осетр поразился его спокойствию.

У самого регента сердце сжималось. Не от страха, нет, – от важности момента для будущего руководимой им державы.

То ли Комаров до конца не понимал эту важность, то ли просто был абсолютно уверен в своем детище.

Через пять минут защиту отключили.

Пространство вокруг оставалось неизменным. Только «москита» в десяти миллионах километров от фрегата больше не существовало.

Пошли доклады от сторонних наблюдателей. Уход модели в созданный ею самою туннель зафиксировали все.

С Нового Санкт-Петербурга передали запись. Как и ожидалось, «москит» задрожал и расплылся в пространстве… Точь-в-точь, как малый транссистемник, на котором удрал Владислав Второй.

Однако главное сообщение было еще впереди. И когда оно пришло, мостик «Святого Георгия Победоносца» утонул в криках «ура!».

Наблюдатели с базы «Орион» сообщили по хивэсвязи, что модель появилась всего в двухстах тысячах километров от запланированной точки. Для первого испытания допустимая погрешность наведения оказалась на удивление мала.

Однако поздравлять друг друга было еще рано. ИскИну «москита» предстояла вторая часть испытания.

И он с нею справился. Через час модель появилась в поле обозрения сканеров фрегата – на сей раз кокон Фогеля включать не стали.

Теперь взаимные поздравления отбушевали на мостике по полной.

А когда регент и Засекин-Сонцев отбыли с борта «Победоносца», Осетр сказал Деду:

– Знаете, Всеволод Андреич… Вы не представляете, как я рад нынешнему успеху профессора Комарова. Я всегда верил в то, что мы победим. Но абсолютная уверенность в победе появилась только сегодня.

Глава шестьдесят первая

А через день глава имперского разведывательного управления князь Петр Афанасьевич Белозеров сообщил регенту о том, что Владислав Второй находится у мерканцев. И что Тим Бедросо, Вершитель Великого Мерканского Ордена, посовещавшись с остальными членами СиОрг, принял решение оказать военную помощь императору-изгнаннику.

План предусматривал вторжение в одну из приграничных областей Росской Империи, захват обитаемой планеты, организацию на ней временной ставки императора и объявление начала освободительного похода против самозванца, узурпировавшего власть в столице.

К сожалению, выяснить, какую планету собираются захватить для Владислава, разведка не смогла – судя по всему, резидент был схвачен, а значит, со стопроцентной вероятностью погиб. И другого резидента в окружение Вершителя внедрить удастся не скоро…

Так что определять, куда последует удар, придется самим.

Про Елену Шувалову Осетр и спрашивать не стал…

В этот же день он собрал во дворце руководителей всех силовых структур своей империи, советника по безопасности генерала Засекина-Сонцева, а также премьер-министра князя Шуморовского и председателя Государственной Думы князя Алексея Ивановича Ноздреватого.

Собрались в рабочем кабинете регента, за овальным столом.

Речь Осетра была короткой.

– Господа! Я собрал вас всех здесь, потому что сегодня стало совершенно ясно: Росскую Империю в скором времени ждет война. В лучшем случае – с поддерживающими Владислава Второго силами. В худшем – с регулярными боевыми частями Великого Мерканского Ордена. – Он повернулся в сторону главы имперского разведывательного управления. – Прошу вас, Петр Афанасьевич! Ознакомьте присутствующих с полученной информацией.

Князь Белозеров встал, откашлялся и сообщил собранию то, что регент уже знал. А потом продолжил:

– У нас есть основания полагать, что при первом ударе регулярные войска ВМО задействованы не будут. Вряд ли Бедросо сразу решится на столь серьезное обострение международной обстановки. К тому же он наверняка учитывает, что Владислав, рассчитывая во время своего правления на поддержку со стороны сайентологов, не активизировал изучение отдельных областей фундаментальной науки, тем самым обрекая наш флот на некоторое отставание в боеспособности и маневренности. Правда, в последнее время были предприняты некоторые меры, направленные на преодоление военно-технического отставания, однако мы пока находимся в самом начале пути. Собственно, вполне возможно, что мерканцы слегка переоценивают свое превосходство, полагая, что у нас вообще нет того, что мы на самом деле уже имеем. Как бы то ни было, а самым вероятным следует считать вторжение формально независимых пиратских сил, которые на самом деле подчиняются Вершителю. При такой стратегии Вершитель сохранит внешний нейтралитет и в то же время поддержит Владислава, позволив ему опереться на достаточно мощные силы.

– Как вы оцениваете величину этих сил? – спросил князь Мосальский, министр обороны Росской Империи.

– Думаю, это будет десяток… от силы полтора… фрегатов и эсминцев устаревшей конструкции.

– Иными словами, с ними вполне сможет справиться наш новейший фрегат «Святой Георгий Победоносец», если добавить к нему пяток кораблей прежнего поколения, верно?

– Без сомнения! – Белозеров покивал. – Если мы правильно определим направление удара и сумеем подготовиться к его отражению.

Он сделал знак, и видеопласт на боковой стене кабинета засветился. На нем появилась карта галактических секторов, через которые проходила граница между Росской Империей и Великим Мерканским Орденом.

Белозеров достал из кармана пиджака (он всегда ходил в штатском, как, впрочем, и все остальные присутствующие, кроме министра обороны, командующего флотом и начальника генерального штаба) указку, и карта ожила. Засияли светила, закружились обитаемые миры и укрепленные автоматическими артиллерийскими установками необитаемые планеты, а также орбитальные крепости.

К сожалению, меркано-росская граница в последние десятилетия практически не модернизировалась. Военно-политическое руководство Империи видело потенциального противника совсем в других галактических государствах и развивало совсем другие укрепрайоны.

– Иными словами, – сказал князь Белозеров, – любой наш приграничный мир в том районе долго не продержится.

– Спасибо! – Осетр повернулся к военачальникам. – Какое будет мнение у министерства обороны?

Мнение у министерства обороны оказалось не слишком оптимистичным.

Даже не слишком современные пиратские корабли, собравшись вместе, раздолбают планетную оборону любого мира. Поэтому следовало немедленно выдвинуть в район приграничья часть кораблей Первого флота, прикрывающего столичные миры. Все-таки и Новый Санкт-Петербург и Новая Москва расположены достаточно далеко от рубежей, и непосредственной угрозы им нет. Конечно, база «Орион» должна быть хорошо защищена, потому что тот, кто владеет базой «Орион», владеет всем столичным районом. Кроме того, артиллерийские установки планетной обороны Нового Санкт-Петербурга уже оснащены новыми сканерами и новой системой разведки и целеуказания, что дает им возможность продержаться достаточно долго, дожидаясь подмоги. Жертвы, конечно, будут немалые, но до захвата столичного мира не дойдет. В ближайшее время будет модернизирована и СРЦ Новой Москвы.

– Послушайте, – сказал Осетр, – вы считаете, что пираты рискнут ударить по столичным мирам?

– Нет, – сказал князь Мосальский, министр обороны. – Но мы должны учитывать возможность удара по Москве и Петербургу со стороны других сил, если пиратское вторжение окажется лишь отвлекающим маневром. Поэтому полностью оставлять без защиты ни базу «Орион», ни столичные миры мы не имеем права.

Разумеется, в этих мыслях был резон.

Вершитель вполне мог денонсировать договор о дружбе между Росской империей и ВМО и нанести удар в самое сердце, стараясь захватить в плен или уничтожить регента-узурпатора. Таким образом, он не только спасал власть Владислава, но и ставил прежнего императора в еще большую зависимость от сайентологов. Ибо чьи штыки тебя возвели на трон, те и защищать будут. А уж как они будут тебя защищать, зависит только от твоей сговорчивости.

Дальнейший ход совещания новых предложений не принес. И имперская разведка, и министерство иностранных дел не считали возможным уменьшить мощь Второго и Третьего флотов, поскольку такая ситуация вполне могла разжечь аппетиты Фрагербритского Союза или Усмана XI ибн Аль-Хаттаба. Ну разве что перебросить из района боевого дежурства этих флотов к центральным мирам пару-тройку кораблей, не больше…

Вынесенное, в конце концов, предварительное решение было следующим: перебазировать в Приграничье часть Первого флота со «Святым Георгием Победоносцем» во главе. Причем корабли предыдущего поколения должны быть прикомандированы к мирам, которым угрожает опасность. Фрегату же надлежало нести боевое дежурство во всем районе повышенной опасности, с задачей приходить на помощь конкретному миру в случае конкретной угрозы. Остающейся на базе «Орион» части Первого флота предписывалось защищать столичные миры и регента…

Решение было названо именно предварительным по настоянию Осетра, который предложил присутствующим подумать еще и принять окончательное решение на следующий день.

На том и порешили.

Когда совещание завершилось, Осетр попросил остаться в кабинете генерала Засекина-Сонцева и, едва все разошлись, сказал:

– Всеволод Андреич, я должен лететь на борту «Святого Георгия Победоносца» в Приграничье.

Дед разинул рот:

– Ты с ума сошел, сынок?!

Осетр ждал такой реакции. И немедленно принялся обосновывать свое предложение.

Глава шестьдесят вторая

– Причин для моего участия в этой операции несколько.

– Ага, – сказал Дед. – Вижу, ты это предложил не с бухты-барахты… – Он вернулся за овальный стол. – Говорите, ваше высочество, я готов вас выслушать. Как говорится, ум хорошо, а два гуся – не бабуся!

Осетр не слышал этой поговорки и готов был дать руку на отсечение, что Железный Полковник… то есть Генерал… придумал ее мгновение назад.

Может, для того чтобы сбить Осетра с толку… А впрочем, на принятие решения это ни в коей мере не влияло…

– Причина первая… Все вторжение в Приграничье задумано для того, чтобы захватить какой-нибудь мир и поднять над ним знамя борьбы против узурпатора. Правильно?

Дед кивнул.

– Они рассчитывают, что к Владиславу тут же потянутся те, кто вовсе не поддерживает новую власть, но вынужден с нею мириться, поскольку иной власти попросту нет.

– Согласен.

Осетр удовлетворенно крякнул.

– Так вот если я окажусь там, – заявил он, – сомневающимся будет чисто психологически труднее отшатнуться от меня. Легко предать того, кто прячется за чужими спинами. Гораздо труднее – того, с кем можешь сойтись в бою. В бой стремятся только те, кто принял продуманное решение, кто ненавидит своего врага всеми фибрами души. Шатающиеся не являются носителями ненависти. Болото – оно и есть болото… Таким образом мы лишим Владислава изрядной доли возможных соратников.

– Продолжай! – сказал Дед, и глазом не моргнув.

– Причина вторая… Главной целью Владислава является мое уничтожение. Ибо как только меня не станет, все мои сторонники тут же становятся изменниками Родины, и с ними станет гораздо проще вести разговор. Конечно, самых приближенных ко мне лиц он казнит, но немало будет и помиловано. В обмен на ярую службу во искупление!

– Вот-вот! А ты сам суешь голову в петлю!

– Подождите, Всеволод Андреич… Оставшись в столице, я сую голову в неменьшую петлю. Ибо у врага может возникнуть желание покончить со мной прямо тут. Как говорится, в самом логове… Едва Владислав завладеет какой-либо планетой, он может обратиться к Вершителю Бедросо за помощью, и у того, ржавый болт ему в котловину, тут же появятся юридические основания для попытки захвата Нового Санкт-Петербурга. Таким образом, если меня тут не будет, уменьшится угроза столичным мирам. А значит, мы можем уменьшить и количество сил, защищающих Москву и Санкт-Петербург. По-моему, овчинка стоит выделки… Что же касается моей безопасности, то я вас уверяю: на борту «Святого Георгия Победоносца» я чувствую себя гораздо спокойнее, чем под защитой всех этих планетных артиллерийских установок. Вы можете смеяться, но мы с фрегатом стали как родные. После рейда к Дальнему Алеуту я, находясь на его мостике, чувствую себя как у Христа за пазухой. Вы верите в такое?

– Верю, – сказал генерал Засекин-Сонцев. – Корабли – они как люди. Бывают везучие командиры, выбирающиеся из самых смертельных ситуаций, из каких никто и никогда не выкарабкивался. Точно так же бывают везучие машины. Это тебе любой военный скажет.

– Так вот… Я не знаю, кто из нас более везучий, но вместе с фрегатом я чувствую себя стопроцентно защищенным. И если все-таки дойдет дело до поединка с Владиславом, я буду ощущать себя гораздо увереннее.

– Ты же «росомаха»! Какая тебе еще нужна уверенность?

– Я-то «росомаха»… Но ведь он мой отец! Вы думаете, убить отца так же легко, как какого-нибудь гладиатора?

Дед скривился: похоже, эта мысль никогда не приходила ему в голову.

По его понятиям, отцом «росомахи» всегда является непосредственный командир…

– Есть и еще одна причина, – продолжал Осетр. – Мы решили, что пугая нас при своем бегстве судьбой заложницы, Владислав блефовал… А если нет?

– Но ведь княжна Чернятинская была совсем в другом…

– При чем тут княжна Чернятинская! Княжна могла быть хоть у дьявола на рогах! – Осетр замолк, потому что не мог сказать такое про Яну: это за него говорила ревность. – Владислав захватил мою мать! И я уверен, что он потащит ее с собой и в боевой рейд. Это же прекрасный рычаг давления на узурпатора… И если мне повезет… а мне непременно повезет… там я ее у него и отобью!

Дед снова скривился:

– Да с чего ты взял?

– Не знаю… Я просто уверен в этом. Не мог мой отец так блефовать, не имея ничего за душой.

– Насколько мне известно, ты и в рейде к Дальнему Алеуту был уверен, что у пиратов твоя мать. А ее там и следа не оказалось.

– То есть вы считаете, Всеволод Андреевич, что я – сумасшедший?

Дед встал из-за стола, подошел к Осетру и положил ему руку на плечо:

– Вовсе я так не считаю… Просто у тебя развился определенный комплекс вины перед матерью. Из-за того, что она спасла сына, пожертвовав собой. Ничего ненормального в этом нет, обычное дело. Это тебе любой психолог скажет.

Кровь вдруг бешено застучала в висках Осетра.

Да что этот старый хрен знает о вине ребенка перед матерью?! Разве сам он рос сыном полка? Черта с два! У него были любящие родители, которые сызмальства вели отпрыска по заранее спланированному пути…

Наверное, что-то мелькнуло у Осетра в глазах, потому что Дед тихо сказал:

– Извини!

Будто зарвавшийся подчиненный своему начальнику… Нет, не будто. Он и был зарвавшийся подчиненный – что бы там ни думал о себе.

Однако время поставить его на место еще не пришло.

Осетр закрыл глаза и трижды глубоко вдохнул.

Бешенство быстро уходило, кровь в висках успокаивалась.

– Всеволод Андреич! Мы еще не готовы к большой войне. Нам любыми способами надо выиграть время! И если для этого надо рисковать, значит, надо рисковать. Если я останусь в столице… Представим себе, что у Ордена уже есть боевые корабли, способные создавать рукотворные римановы туннели. В таком случае Вершителю будет совсем нетрудно оказаться рядом с Новым Санкт-Петербургом и попытаться захватить или уничтожить узурпатора. Если же я буду в Приграничье, Владислав не согласится на рейд мерканских кораблей к столичной планете. Владиславу не нужен этот мир без меня. Ему необходимо в первую очередь уничтожить узурпатора, чтобы внести разброд и шатания в ряды заговорщиков. Тогда борьба сразу станет проще. И если я окажусь в Приграничье, самолюбие заставит Владислава попытаться уничтожить меня именно там, его собственными силами. Он же вынужден думать об общественном мнении. Одно дело вернуть себе власть на штыках иноземных захватчиков. И совсем иное – в честном бою.

– Ты полагаешь, у него есть честь, сынок?

– Есть! Пусть не такая, как у нас, пусть своя, но есть. И она заставит его, пока существует такая возможность, отказаться от неприкрытой помощи Ордена. Повторяю, одно дело – опереться на штыки иноземных захватчиков, и совсем другое – собрать наемников и попытаться вернуть себе власть такими силами.

Дед задумался.

А Осетр принялся мысленно составлять список самых неотложных вопросов, которые нужно решить до отлета.

Самое главное сейчас – это, конечно, бесперебойная работа института структуры пространства. Очень ответственный этап – переход от модели к действующей установке. Такой этап нельзя оставлять без хозяйского глаза. И раз сам хозяин следить за этой работой не в состоянии, придется оставить для слежки верного пса. И роль такого пса исполнит Всеволод Андреевич Засекин-Сонцев, гвардеец и «росомаха», очень и очень давний соратник. Кому как не ему можно поручить главную техническую проблему настоящего момента? А заодно он окажется подальше от Осетра и не будет докучать Осетровым мыслям возможностью прибегнуть к помощи «Магеллановых Облаков». А с собой возьмем Найдена. И одной жизненной сложностью станет меньше – не надо при разговорах с Дедом все время быть готовым к «внушению». Дед, правда, может переложить свои «внушательные» обязанности на кого-либо другого. На того же Найдена… Нет, не может – таким оружием с лишними людьми не делятся. Так что придется тебе, Железный Генерал, позвенеть своим железом вдали от меня… Это – во-первых.

Во-вторых, правительство должно подготовиться к оснащению вновь строящихся военных кораблей установками профессора Комарова (назовем их, скажем… э-э-э… «игла Комарова»). Это нужно поручить самому премьер-министру, а курирование возложить опять же на Деда.

В-третьих, Яна… А что, собственно, Яна? С Яной все ясно.

С Яной и в самом деле все было ясно. Насильно мил не будешь! И заставлять женщину вернуться к тебе, выкручивая ей руки, – это не по-мужски! Так что Яна теперь считалась не в-третьих, а в-…надцатых. И, скорее всего, – навсегда!

– Знаешь, сынок, – сказал Дед. – А ведь, пожалуй, ты прав! Рискованно и в Приграничье лететь, и в столице оставаться. Однако если ты останешься тут, выковыривать тебя отсюда и в самом деле нужно гораздо более мощными силами.

– Мне тут в голову пришла еще одна мысль. Здесь должны остаться вы, Всеволод Андреевич! И проконтролировать завершающий этап разработки… давайте назовем установку по созданию рукотворных римановых туннелей «иглой Комарова»… нам нельзя выпускать этот процесс из поля зрения. И я хочу поручить контроль за ним вам, Всеволод Андреич.

– «Игла Комарова»?… Что ж, довольно точно. Наверное, приживется. А вот оставаться здесь мне совсем не обязательно…

Следующие пять минут Осетр выслушивал доводы, согласно которым генерал Засекин-Сонцев должен непременно находиться в Приграничье, вместе с регентом. И, один за другим, разбивал эти доводы.

Наконец Дед понял, что Осетр не поддастся. Более того, он понял, что Осетр прав. И теперь у него, у Деда, нет другого выхода.

– Присядь-ка, сынок, – попросил он. – Что ты мотаешься из угла в угол, как полотенце на ветру?

Осетр присел на стул рядом с Железным Генералом.

Тот положил правую руку регенту на плечо и продекламировал:

– Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики.

Осетр ждал этого как минимум уже три минуты, и потому обмануть Деда смог легко и непринужденно. И тот, естественно, обманулся.

– Слушай меня внимательно, – сказал он. – Находясь в Приграничье, ты будешь очень осмотрителен и не станешь принимать рискованных решений. Это во-первых. А во-вторых, у тебя нет никакого чувства вины перед твоей матерью. Ее с Владиславом нет, и тебе совершенно не требуется ее освобождать. Сейчас, на счет «семь», ты придешь в себя и напрочь забудешь все, что я тебе говорил. Раз… два… три…

Когда он произнес: «Семь» – Осетр шевельнулся.

Он не стал ни рассматривать туманную фигуру на месте Деда, ни тянуться к ней «руками». Незачем тратить силы!

– Ты прав, сынок, – сказал Дед и протянул Осетру руку. – У нас и в самом деле сейчас две неотложных задачи. Тебе нужно выиграть время в Приграничье, а мне – использовать это время для запуска «игл Комарова» в промышленное производство. Вот и займемся этим. Надеюсь, ты не станешь лезть там на рожон. Ты теперь во вторую очередь «росомаха», а в первую – регент, будущий император.

Осетр крепко пожал протянутую руку:

– Я буду очень осторожен, Всеволод Андреич! Думаю, вы правы… Владислав вряд ли потащит мою мать с собой. Это его последний, козырный туз…

И они расстались, весьма довольные друг другом.