Текст книги "Избранник. Трилогия"

Автор книги: Николай Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 68 страниц)

Глава одиннадцатая

Через сутки бывшие десантники уже находились в пансионате «Ласточкино гнездо», заселились в заранее забронированные номера, поднялись на двенадцатый этаж, ввалились в номер тысяча двести двадцать девять, доложили о прибытии и немедленно были препровождены в кабинет Деда.

Выслушав доклад о событиях в системе Дальнего Алеута, полковник поблагодарил капитана Барбышева (старший лейтенант Мормышев вернулся к прежней личине) за успешно выполненное задание и приказал ему быть свободным до особого распоряжения.

– А вы, капитан Башаров, останьтесь.

Найден подмигнул приятелю и убрался прочь.

Осетр ждал в положении «вольно».

– Я рад, мой мальчик, – сказал Дед, – что тебе удалось вырвать из вражеских рук княжну Чернятинскую. – Он подошел и обнял Осетра.

Было, как и прежде, в этом движении что-то от взаимоотношений отца и сына. Любой полковник обнимает любого капитана обычно совсем по-другому. С признаком должностного превосходства, что ли?… В общем, как командир подчиненного…

– Садись, сынок, в ногах правды нет.

Они присели на знакомый диван.

– Я очень рад, что Татьяна Чернятинская жива-здорова. Ты неплохо поработал в рейде. – Улыбающаяся физиономия Железного Полковника помрачнела. – Однако твой вояж на пиратскую базу представляется мне легкомыслием. Провозгласить себя парламентером!.. Ты не должен был так рисковать, мой мальчик. Были и другие, более безопасные пути. Я прав?

Осетр мотнул головой:

– Безопасные для меня, но вовсе не для княжны Чернятинской. Согласитесь, Всеволод Андреевич, что для командира десантного отряда, приписанного к военному кораблю, тамошний риск не превысил необходимого уровня. Ну сами подумайте – при атаке базы с помощью десанта заложница наверняка бы погибла!

Дед поморщился и пересел на краешек дивана. Будто вспомнил, что надо держать соответствующую воинским званиям дистанцию.

– Конечно, если речь идет о простом командире десантного отряда, то такой риск и в самом деле обычен. Однако тебя-то нельзя считать простым командиром десантников! Разве не так?

– Об этом знают немногие!

– Неважно. Ты должен понимать важность собственной безопасности для нашего общего дела. До сегодняшнего дня мне казалось, что ты это понимаешь!

И началась очередная воспитательная беседа.

«Вы обязаны сто раз подумать, капитан… С вами связана судьба тысяч людей… Вы должны… Вы не имеете права… Вам положено… Вы согласны, капитан?»

Вот теперь следовало брать быка за рога.

– Я был бы согласен, – сказал Осетр, – если бы мое положение в действительности оставалось таким, о каком вы говорите, господин полковник. Но после рейда на «Георгии Победоносце» я понял главное… – Осетр замолк, будто подбирал нужные слова. – Я вдруг понял, что безопасность близких мне людей гораздо важнее нашего общего дела. И если я буду продолжать участвовать в этом деле, мои близкие всегда будут находиться под ударом.

– Да, – сказал Дед. – Твой вывод правилен. Но ведь это удел любого государственного человека. Ты думаешь, мои близкие не под ударом? Еще как под ударом!

Осетр точно знал, что семьи – в смысле жены и детей – у полковника Засекина-Сонцева в настоящее время в наличии не имеется.

Наверное, полковничья супруга (а в тот момент, скорее всего, еще лейтенантова или капитанова) не выдержала постоянных мужниных отлучек от домашнего очага. Ей надоело проводить вечера в одиночестве, и она попросту сбежала от такого спутника жизни…

А может, супруги у Деда и вообще никогда не имелось. Трудно представить себе его женатым на ком-то еще, кроме собственной работы…

Впрочем, какие-то близкие у полковника все равно должны быть. Не полный же сирота он, когда среди россов так распространены многодетные семьи!

Но сейчас не время размышлять о близких Деда.

– Всеволод Андреевич! Рейд к Дальнему Алеуту совершенно изменил мои намерения. Я вовсе не хочу быть государственным человеком. Я не хочу, чтобы мои близкие постоянно находились в поле зрения наших противников. Я не хочу, чтобы княжне Чернятинской все время угрожала опасность. Если приходится выбирать между уделом государственного деятеля и судьбой маленького человека, я выбираю судьбу маленького человека. Пусть я не стану росским императором! Зато мои близкие будут в безопасности.

Дед встал с дивана и прошелся по кабинету, блуждая взглядом по углам. Будто что-то искал…

– Не будут твои близкие в безопасности! – сказал он потом. – Если мы не предпримем то, что решили, в скором времени ничьи близкие не будут в мало-мальской безопасности! Тебе ли этого не знать! Ну да ладно, воля твоя, сынок…

А дальше последовало уже знакомое и ожидаемое:

– Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики! – заявил Дед.

Осетр немедленно сделал вид, что утонул в процессе внушения.

А когда процесс закончился и Дед спросил: «Ну так как? Мне удалось доказать тебе, что на первом месте у государственного человека должна стоять безопасность родной державы, а не конкретных людей?», Осетр ответил:

– Простите, господин полковник, не удалось. Можете гнать меня в шею с военной службы, но я не хочу приносить вред близким людям! Это безнравственно! Нельзя строить свое счастье на несчастье других! Господь обязательно накажет за это!

На сей раз Дед даже не поморщился.

– Ладно, майор, – сказал он, устраиваясь за рабочим столом.

– Вы хотели сказать «капитан», – перебил Осетр.

Впрочем, ему все уже было понятно…

– Я хотел сказать то, что сказал, – хлопнул ладонью по столу Дед. – За успешно выполненное в системе Дальнего Алеута задание капитан Башаров награжден орденом Святого Романа [21]21
  Великий князь Роман создал бригаду «росомах».


[Закрыть]первой степени, посмертно. А тебе, сынок, присвоено очередное воинское звание. И новое имя. Отныне ты – майор Долгих. Остромир, разумеется. Так что жду сегодня приглашения на соответствующую моменту вечеринку.

– Служу государю-императору! – щелкнул каблуками Осетр.

– В ближайшее время вам, майор, предстоит выполнить очень важное задание, – Дед перешел на официальный тон. – А я, пока вы его выполняете, подумаю насчет «гнать в шею».

Вечером в одном из банкетных залов пансионатного ресторана состоялась «соответствующая моменту вечеринка». Присутствовало несколько офицеров РОСОГБАК, среди которых были капитан Барбышев и полковник Засекин-Сонцев, выглядевший изрядно озабоченным. Все присутствующие заразились настроением командира, и до битья посуды на сей раз не дошло.

А на следующий день новоиспеченный майор Долгих получил личные документы и приказ срочно отправиться на планету Угловка, носящую в народе прозвище Кресты. И не удивился этому.

Кто ж удивляется, если вектор развития событий устремляется в ту сторону, куда ты и добивался! Так что в колонну по одному, господа «росомахи»! И не будем травить вакуум!

Глава двенадцатая

На следующее утро, явившись в министерство, Толстой сказал Охлябинину (тот всегда появлялся на работе раньше начальника):

– Утренний доклад отложим на четверть часа.

Обычно рабочий день министра начинался с доклада о конкретных задачах предстоящих рабочих часов: встречах, звонках, требующих срочного ответа письмах. Но сегодня день был необычный, и начинать его требовалось иначе.

Через четверть часа, потраченные министром на то, чтобы еще раз поразмыслить над задуманным, заместитель появился в кабинете.

– Можно, Василий Илларионович?

Толстой очнулся от размышлений:

– Да! Заходи, Иван Мстиславович. Присаживайся.

Заместитель привычно устроился в кресле для посетителей.

– Давай, что там у тебя?

Охлябинин принялся перечислять требующие немедленного вмешательства министра вопросы.

Когда он закончил, Толстой сказал:

– Я понял… Подожди!

Собравшийся покинуть кабинет шефа заместитель вернулся в кресло.

– Позавчера, как ты знаешь, меня вызывал к себе государь, – продолжил Толстой. – Ему пришло анонимное письмо. В письме говорится, что у императора появился незаконнорожденный наследник. Вернее, там сказано: «имеется незаконнорожденный наследник».

Заместитель смотрел на шефа, не мигая. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Но это ни о чем не говорило – он всегда так выслушивал указания министра.

– Могу я ознакомиться с письмом?

– Разумеется, – сказал Василий Илларионович. – Я переправлю его на твой комп… Как я уже сказал, письмо анонимное. И наша с тобой главная задача – выяснить, кто его прислал. Архисрочная, прямо скажем, задача.

– Так точно! Выяснить. – Физиономия графа Охлябинина сделалась выжидающей. – И?…

– И пока больше ничего. – Толстой хлопнул ладонью по крышке стола, словно ставя точку. – Только выяснить, кто адресант! Больше ничего!.. Задача понятна?

– Так точно, господин министр. – Заместитель пошевелил в воздухе пальцами. – Правильно ли я понимаю, что к выполнению этой задачи должен быть привлечен самый минимум работников министерства?

До него, как всегда, дошло очень быстро. Хотя главное, конечно, не дошло.

Да и ладно! Было бы хуже, кабы получилось иначе.

– Совершенно правильно понимаешь! Правильнее всего, конечно, если бы об этом письме вообще знали только мы с тобой. Но… Если станешь привлекать кого-нибудь из подчиненных, с содержанием письма этот человек не должен знакомиться ни в коем случае. Думаю, ты представляешь себе всю серьезность доведенной до государя информации. Тут могут быть далеко идущие последствия. И нам следует разобраться, правда содержится в письме или нет.

Заместитель кивнул, встал и покинул кабинет. А министр еще раз просмотрел подготовленный графом Охлябининым список срочных дел и опять углубился в размышления.

Однако надолго раздуматься заместитель ему не позволил. Снова появился в кабинете шефа:

– Василий Илларионович! Сразу после вас к государю-императору был вызван граф Кушелев-Безбородко.

Это известие меняло многое. Даже очень многое! Даже очень-очень-очень многое…

– Почему ты мне не сообщил в тот же день, Иван Мстиславович?

Граф Охлябинин виновато развел руками:

– Информация о его вызове на высочайшую встречу пришла только-только.

– Хорошо, ступай!

И Толстой снова погрузился в размышления.

Глава тринадцатая

Весь день Василий Илларионович занимался повседневными делами, не возвращаясь к порученному государем делу. Он ждал. И дождался.

Реакция наступила уже к вечеру.

В шесть часов он не получил контрольного сообщения от агента из штаба РОСОГБАК. И снова задумался.

Тому могли быть два объяснения.

Либо агент не получил его задание, – хотя как это могло произойти, совершенно непонятно, – либо агента «вывели за скобки». Второе возможно только в одном случае – агент раскрылся. Или был сдан.

Ладно, подождем до следующего срока контрольного сообщения. А он наступит только утром.

В семь в кабинет вошел граф Охлябинин. Заместитель выглядел привычно спокойным, но Толстой сразу почувствовал, что за спокойствием этим скрывается доказательство правильности сделанных им выводов.

– Василий Илларионович! Можем мы поговорить?

– Заходи, Иван Мстиславович! Нашел адресанта?

– Да. Именно об этом я и намерен сообщить.

Охлябинин, изменив обычному порядку, угнездился на стуле.

– Слушаю тебя. – Граф Толстой вдруг почувствовал, что предстоящий разговор будет носить судьбоносный характер.

Через полчаса он в этом убедился.

Против императора Владислава Второго и в самом деле существовал заговор, причем заговор обширный, пронизывающий все слои имперской военной и административной элиты. Недовольство политикой императора оказалось слишком велико, чтобы можно было снять его какими-то уступками.

Нет, министру имперской безопасности сразу стало ясно – под существующий режим заложена такая бомба, которая неизбежно взорвется. На государственную машину накатывается волна, которую не остановишь. Она должна прокатиться по стране и либо погаснуть, либо смести на своем пути всех, кто станет поперек. Причем наиболее вероятным выглядел именно второй вектор развития событий – это было совершенно ясно министру, с его обширным политическим опытом и хорошо развитым чутьем.

Закончив доклад, Охлябинин сказал:

– Вот таково положение вещей, Василий Илларионович!

– Понятно, Иван Мстиславович! – Толстой судорожно потер лицо руками. – Ты давно присоединился к заговорщикам?

Заместитель и глазом не моргнул:

– Очень давно. Еще при вашем предшественнике. Правда, тогда еще заговора как такового не существовало. Имелась просто группа людей, озабоченных судьбой страны. Она предпринимала кое-какие действия, которые могли сыграть свою роль в будущем. В то время выступать против Владислава было бессмысленно – заговорщики попросту не получили бы общественной поддержки. Сейчас – иное дело… Так что тебе, Василий Илларионович, – граф Охлябинин вдруг перешел на ты, – предстоит определиться, на чьей ты стороне. Причем в самые кратчайшие сроки…

Толстой снова потер лицо руками:

– Ты ведь далеко не все имена мне назвал?

– Конечно, я назвал тебе только те имена, которые подтверждают всю серьезность подготовки, чтобы ты понял: мы – не жалкая кучка заговорщиков, мы – обширная организация, влияющая на очень многое.

– Ну а имя адресанта, приславшего анонимку императору, ты мне назовешь?

– Увы, пока оно мне и самому неизвестно.

То ли соврал, то ли правду сказал…

Василий Илларионович встал и прошелся по кабинету. Охлябинин провожал его спокойным взглядом.

Он наверняка волновался, но если бы его занимала лишь собственная судьба, он бы никогда не пошел на этот разговор. Его сейчас заботила судьба дела, которому он посвятил немалую часть своей жизни, и это не могло не вызывать уважения.

Теперь графу Толстому было совершенно понятно, почему Охлябинин не стремился на освободившееся место министра, когда умер граф Хворостов.

Конечно, безопаснее находиться на втором плане и, не привлекая особого внимания, обделывать свои делишки. А он-то, Василий Илларионович, думал, что у заместителя попросту нет собственных амбиций… Нет, амбиции у графа Охлябинина имелись. И еще какие амбиции! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах…

Министр вернулся за стол:

– Ладно, Иван Мстиславович… Ступай! Я сегодня буду ночевать здесь. И дам тебе ответ не позже завтрашнего утра.

Глава четырнадцатая

Осетр вовсе не полагал, что его снова устроят кем-нибудь вроде начальника охраны очередного чиновника, инспектирующего Кресты.

Секретные государственные службы, – если они не желают неожиданных провалов, – обычно в своих замыслах не повторяются. Во всяком случае, при проведении ответственных операций…

Тут, правда, еще вопрос – ответственная ли операция предстоит майору Долгих? С точки зрения господ, не посвященных в обстановку, вопрос, разумеется. С точки зрения Деда-то, никаких сомнений нет, – еще какая ответственная! А с точки зрения самого Осетра, ему вообще нет сейчас иного пути, кроме как на Кресты!

Подзарядка аккумулятора, ржавый болт тебе в котловину! Неизбежная с некоторых пор «технологическая» операция. Никуда от нее не денешься!

Нет, парни, со временем надо будет каким-то образом решать эту проблему. От этого тоже никуда не денешься! Нужно максимально упростить процедуру восстановления туманной силы. Изготовить, так сказать, зарядное устройство для аккумулятора… Может, посадить на столичной планете, рядом с императорским дворцом, храпповую рощицу? И устраивать там ежедневные прогулки?…

Вот только есть авторитетное мнение, что на иных планетах, кроме Угловки, храппы не растут. Или растут, но не имеют того чудесного воздействия (для Осетра) и тех целебных свойств (для прочих граждан). И мнение это основано на реальных экспериментах (без участия Осетра, конечно). Так что придется ему пока время от времени мотаться на Кресты… Благо оперативная методика попадания туда уже неплохо отработана!

А позже, когда появится возможность, надо будет обязательно поручить ученым умам разработку «зарядного устройства»…

Его и в самом деле не назначили начальником охраны.

Он просто-напросто получил задание отправиться на тюремную планету (с разрешения министерства исправительных учреждений, разумеется), отыскать там доктора Сергея Петровича Бажанова (для сведущих – агентурная кличка Муромец) и передать ему чрезвычайно важную посылку.

Вот так просто! Видимо, Дед полагал, что иногда решение возникшей проблемы методом «в лоб» оказывается изящнее и эффективнее обходных путей.

Задание, разумеется, было выполнено.

А то, что доктор Бажанов устроил своему гостю небольшой пикничок среди леса, в маленьком домике, где иногда отдыхали заключенные, – так ведь это в порядке вещей. Хозяин проявил традиционное гостеприимство росичей, которому и планета-тюрьма не помеха… В результате гость обрел малую толику развлечения…

И еще имелось кое-что, о чем, по мнению Муромца и Деда, он ни в коем случае не должен был знать… И еще нашлось одно кое-что, о чем, по мнению Осетра, не должны были знать доктор Бажанов и полковник Засекин-Сонцев.

Да, отдыхающему сделалось плохо на пикнике, но это продолжалось очень недолго, а рядом находился врач, и потому никакой угрозы для здоровья гостя ни в коем случае не предвиделось…

По тому факту, что его отправили на Кресты едва ли не в открытую, Осетр понял: события, к которым стремились заговорщики, быстро приближаются. Очень скоро будет предпринята попытка сместить с трона Владислава Второго, и на месте императора окажется человек, способный прислушиваться к мнению заговорщиков, человек внушаемый и адекватный. Бывший кадет Приданников, капитан Башаров, майор Долгих… И еще куча оперативных псевдонимов.

Впрочем, в назначенный день у него наверняка уже будет генеральское звание (подумаешь, через пару званий перепрыгнуть, такие вещи в человеческой истории случались неоднократно!), и он опять станет Остромиром Приданниковым. А то и вовсе Романовым.

Владислава же – в немедленный расход! В утилизатор! Не фиг дальше небо коптить, ржавый болт тебе в котловину!

Вот от этой мысли Осетр слегка и опешил. То есть ему с самого начала было совершенно ясно, что нынешнему императору после смещения с трона одна дорога – в могилу… Но пока это являлось отдаленной перспективой, он не слишком задумывался о судьбе нынешнего росского правителя. Однако теперь, когда перспектива неотвратимо становилась близкой, его вдруг переклинило.

Ведь как ни крути, а Владислав был его отец. Пусть сволочь, не принесшая Осетру ничего, кроме бед, но ОТЕЦ. Тот, без кого Осетр бы и на свет не появился… Понятное дело, что не сам Осетр его умертвит – найдутся желающие (они на такое дело всегда находятся!) – и тем не менее это будет самое настоящее ОТЦЕУБИЙСТВО. Поступок, претящий христианину, – пусть даже Осетра и не назовешь слишком верующим человеком…

В то же время он прекрасно понимал, что отступиться от задуманного заговорщики не смогут.

Слишком многое уже совершено, слишком многие люди втянуты в заговор – от мелких сошек, не знающих почти ничего, до крупных имперских военачальников и должностных штатских, прекрасно представляющих себе, что ждет их самих и их горячо любимые семьи в случае провала.

Тут других вариантов не существует – либо ты, либо тебя. Большевизм в неприкрытом виде. И никуда не денешься! Ты взрослый человек, майор, не кадетишка занюханный, прекрасно понимаешь: сказал «а» – говори и «б»… Иного не дано. Во веки веков…

Так что придется брать грех на душу. Власть – она без греха не обретается. Да и не теряется, в общем-то, тоже. И нести такой грех – удел сильного человека, удел «росомахи», удел гвардейца, ржавый болт тебе в котловину!

Но как же мечталось хотя бы отчасти остаться человеком!

И когда Осетр возвращался с Крестов (все на том же знакомом транссистемнике «Величие Галактики»), ему пришла в голову мысль, поразившая его своей простотой. Наверное, простота и послужила причиной того, что такой вариант развития событий не оказывался в центре его внимания прежде.

Тоже мне, «росомаха», ржавый болт тебе в котловину! Да любой бы пацан с начального курса школы догадался! Не зря капитан Дьяконов говорил: «Чаще всего, господа кадеты, решение главной проблемы, стоящей перед вами, находится у вас же под носом. Надо только суметь увидеть!»

Впрочем, не будем себя ругать. Ведь увидел, в конце концов! Возможно, именно простое решение, избранное Железным Полковником при отправке Осетра на Кресты, и натолкнуло на мысль, но разве это важно? Пришло в голову – и пришло! И слава богу! Правда, произойди это раньше, многое бы в жизни покатилось совсем иным путем. А с другой стороны, нет худа без добра. Разведшкола на Новой Москве дала ему изрядное количество знаний, которые непременно понадобятся в скором будущем. Так что не будем жалеть о том, что уже произошло и что уже все равно не изменить, хоть ты тресни… В общем, гаси светило, «росомаха»!

Но теперь надо принять меры, чтобы изменить предстоящее. Тем более что и сам он тоже изменился…