Текст книги "Избранник. Трилогия"
Автор книги: Николай Романов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 68 страниц)
В этом увеселительном заведении все было совсем не так, как с Яной. Конечно, парень есть парень, а девушка есть девушка – даже если она куплена, – и физически никаких проблем не возникло, в этом смысле все было как с Яной. И в то же время все было совсем не так. Там была вспышка молнии, а здесь блеклый свет ночного фонаря. Там был рев урагана, а здесь скрип сухих сучьев на ветру. Там был штурм неприступной твердыни, а здесь продирание сквозь безлистые кусты. Там было водружение победного флага на горном пике, а здесь… Нет, флаг-то был, прежний флаг, с твердым древком и острым навершием, но то ли пик оказался не выше пологого холмика, то ли альпинист без энтузиазма…
В общем, не то получилось, совсем не то!
Осетр ушел совершенно разочарованный и впавший в еще большую тоску. Когда хозяйка публичного дома сунулась к новому клиенту с предложением бывать у нее почаще, он глянул на нее так, что у бедной женщины едва язык не отсох.
А потом была вечеринка, оказавшаяся еще более тоскливой, чем посещение публичного дома. Если там был блеклый свет ночного фонаря, то здесь и вовсе темень кромешная. Вроде бы такое внимание к его персоне со стороны старших офицеров (хоть они и были в штатском) должно было греть душу… Но не грело.
Поднимались тосты: за виновника торжества, за здоровье государя-императора, за благополучие родной державы, за надлежащую боевую готовность бригады. Не чокаясь, выпили за упокоение души цесаревича Константина, который так некстати покинул наш грешный мир.
Тут Осетру почему-то показалось, что траурность тоста на редкость лицемерна и что на самом деле каждый из присутствующих считает, что цесаревич ушел весьма кстати, но поскольку такого быть никак не могло, то Осетр извинился, удалился в мужскую комнату и немедленно принял пилюлю алкофага. После этого дикие фантазии его уже не посещали.
Зато он начал раздумывать над тайной, величие которой только сейчас открылось ему в полный рост: зачем Дед прибыл на Дивноморье, чтобы поздравить одного из своих кадетов – наверняка не лучшего! – с завершением учебы, да еще притащил с собой несколько весьма высокопоставленных «росомах». И по всему получалось, что происходит сейчас не просто банальное чествование новоиспеченного лейтенанта, удачно справившегося с «суворовской купелью» (хотя какое оно банальное, при таком составе чествующих?), что происходят самые настоящие смотрины, и непонятно только одно: на какое же задание решили бросить новоиспеченного лейтенанта, если устроено столь затратное действо?
А между тем тосты продолжали сыпаться:
– За государя-императора, господа!
– Ура!..
– За дальнейшее усиление нашей бригады!
– Ура!..
– За величие Росской империи!
– Ура! Ура! Ура!
Кто-то гусарски грохнул свой бокал об пол. Остальные последовали его примеру. Не удержался и новоиспеченный лейтенант – так было сильно ощущение боевого братства!
Прибежал метрдотель, из чего Осетр сделал вывод, что уровень высокопоставленности клиентов этому служителю ресторанного порядка совершенно неведом. Конфликт был немедленно улажен одним из гостей. Самым банальным способом – с помощью кредитки. Принципы жизни везде одинаковы – хоть на Крестах, хоть на Дивноморской Ривьере…
Прискакал официант, осколки бокалов убрали. После чего виновник торжества поднял рюмку за гостей вечеринки.
Ответом ему было:
– Ура! Ура! Ура!
Бить посуду больше не стали.
Отведали горячего. Кто как, а Осетр без удовольствия.
А потом Дед предложил завершить вечеринку, поскольку завтра предстоит весьма и весьма сложный день, и выразил уверенность, что виновник торжества поймет такое поведение.
Попробовал бы лейтенант не понять поведение полковников, подполковников и майоров!
Выпили в последний раз, на посошок, и разошлись.
А ночью Осетру приснился сон.
Как и прежде, он находился на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню. И тревоги, переполнявшей душу смертным страхом.
И опять багрец в небе волновался, бурлил, крутился десятками водоворотов. Образовавшиеся воронки неслись вниз, тянулись к Осетру, кутали его багровой мглой, в которой не было ничего, кроме все той же тревоги.
А когда мгла ушла, открылась обитаемая Вселенная. Осетр видел сотни планет одновременно, и на всех на них не было мира. Полыхали ажурные здания, разлетались в пыль, рушились обломками на землю, медленно и величаво – словно лепестки умерших цветов облетали… С неба на землю рвались некие каплеобразные создания, и среди них распускались живые цветы, пылающие, разбухающие. Если такой цветок касался каплеобразного создания, оно взрывалось и продолжало мчаться к земле пылающей кометой. Но цветов по сравнению с каплеобразными было мало, и львиная доля атакующих достигала поверхности, и тут у них словно вспарывались боковые стенки, распахиваясь наружу неким подобием десантных люков, и на волю вываливалась толпа существ, в которых даже малообразованная женщина признала бы солдат. Вооруженные неведомыми предметами, они неслись по улицам городов, сея смерть и разрушение, шестилапые, похожие на пауков с крокодильими головами, стремительные, как молния, и неуязвимые, как ураганный ветер, и там где они проходили, не оставалось ничего, кроме засыпанных пылью обломков и залитых кровью останков…
Глава шестьдесят третьяВ восемь пятьдесят пять он вошел в лифт, чтобы, как и было приказано, прибыть за первым заданием.
Боль сегодня болталась рядом с сердцем, готовая в любой момент вцепиться в свою пищу, сильнал, грозная, уверенная в себе… Стерва! Змея подколодная!
Он мотнул головой.
Ну и пусть ее! Мы – «росомахи»! Мы – гвардейцы! Нас болью не возьмешь! У нас сегодня первое задание. Мы с головой уйдем в работу. И она поможет нам справиться с болью. В конце концов, Татьяна Чернятинская – не единственная женщина на белом свете, вон их сколько вокруг! Выполню пару ответственных заданий, выпишу Маруську с Крестов, женюсь, нарожаем детей, станем жить-поживать да добра наживать… Правда, «росомахе» лучше быть холостым. Семейный человек склонен меньше рисковать… А просто уйду в отставку!
Постучав в номер Деда и получив в ответ приглашение войти, он распахнул дверь и переступил порог.
В холле находился незнакомый капитан.
– Заходите, господин лейтенант! Всеволод Андреевич ждет вас.
Осетра проводили в ту самую комнату, где вчера стояла вешалка с мундиром. Ночью это наверняка была спальня, но сейчас койка был дематериализована, а ее место занимал рабочий стол.
Дед работал. Видеоформа в левом углу стола представляла собой бюст какого-то типа в штатском. Физиономия типа показалась Осетру знакомой: широкие скулы, узкая бородка, усы, зачесанные назад волосы, оголенные уши. На типе был древнего покроя пиджак и не менее древней формы галстук. Видимо, в сетевых агентах Дед держал реальный исторический персонаж. Какого-нибудь министра-спецназовца…
– А вот и вы, лейтенант! Заходите! – Дед повернулся к сетевому агенту. – Выведите мне, Артур Христианович, на видеопласт материалы по делу «Второй вариант». И, кстати, познакомьтесь! Лейтенант Остромир Приданников!.. А это мой сетевой агент Артур Христианович Артузов [8].
То, что Дед обратился к Осетру на «вы», сразу настраивало на деловой лад. Праздники закончились; по всему видно, что начинаются трудовые будни…
– Очень приятно! – сказал Осетр.
– Очень приятно! – отозвался ИскИн.
Между тем рядом с видеоформой сетевого агента материализовался видеопласт. Пальцы Деда пробежались по сенсорам клавы, он глянул на видеопласт, провел указательным пальцем по тачпаду и развернул оптическую плоскость видеопласта в сторону Осетра.
На видеопласте присутствовали две довольно большие таблицы, сопровождаемые многоцветными объемными диаграммами. Судя по форме диаграмм, это были данные генетического кода.
– Можете что-нибудь сказать по этой информации?
Осетр внимательно сверил таблицы и диаграммы. Судя по всему, это были генетические коды двух родственников, поскольку разница начиналась только после двадцатого пункта.
– Могу.
– Валяйте.
Осетр доложил Деду о своих выводах.
– Верно, Приданников, – сказал тот. – Как говорят, среди вас, молодых, сечете орбиту! – Он поднялся из-за стола, подошел к Осетру и встал рядом с ним. – Вот это, – он указал на правую таблицу, – генетические данные государя-императора нашего Владислава Второго.
– А это – цесаревича Константина? – догадался Осетр.
«Ничего себе первое задание! – подумал он. – Явно предстоит что-то, связанное с императорской фамилией… С ума сойти! Я же просто не справлюсь! Такие задания не дают новоиспеченным лейтенантам! Или дают, а потом, после выполнения, лейтенантов ликвидируют. Третьего не дано!»
– Присядь-ка вот туда, на диван, нам с тобой предстоит серьезный разговор. – Тон у Деда стал совершенно отеческим.
У Осетра похолодело на сердце. Точно, ждет его задание, которому не позавидуешь.
Он сел на диван. Дед подошел к стоящему в углу автомату с напитками, налил стакан воды и заявил:
– Дело в том, что Магеллановы облака – достойные спутники нашей Галактики.
«Ну и что? – хотел сказать Осетр. – Ну спутники… А в чем достойность-то?»
Но не сказал…
Не сиди он сейчас, у него бы подкосились ноги, и он бы непременно распластался на полу Дедова кабинета. А так он только завалился на боковую спинку дивана, да и то ненадолго. Вцепился пальцами в обшивку дивана, сумел выпрямиться. Но голова кружилась, сердце стучало с перебоями, и спина вся вспотела.
И словно вспышка мелькнула в мозгу. Кабак «Ристалище»; он, сидящий за столом; Маруська, несущая ему «божью кровь»; стаканчик в руке…
И на сей раз в его руке оказался… не стаканчик – стакан… и не с «божьей кровью» – с водой…
Послышался голос Деда:
– На-ка, выпей! Сейчас полегчает!
Это была чистая холодная вода – лучший друг бойца в полевых условиях.
Полегчало…
Он допил остатки и вернул стакан Деду. Сам оторваться от дивана еще побоялся.
Дед выбросил стакан в утилизатор, перенес к дивану свой стул и уселся напротив Осетра.
Ну вот, сейчас и начнется разговор по душам…
– Полегчало?
– Да, спасибо, Всеволод Андреевич!
– Дело в том, Остромир, что это данные не цесаревича Константина. Это твой генетический код.
«Ага, – подумал Осетр. – Это мой генетический код, а сам я пятый сын султана Махмуда от четвертой жены, зачатый в день икс…»
– Что? – сказал он.
– Это твой генетический код. Сам ты внебрачный сын нашего государя-императора. Цесаревич Константин скончался. И если с государем-императором что-либо вдруг случится, ты вполне можешь оказаться претендентом на корону.
Голова у Осетра была пустая-пустая. Стакан чистой холодной воды унес не только мысли из нее, но и боль из сердца, которая жила последние двое суток. Словно Осетра выстирали, выжали и повесили сушиться на сквознячке…
– Конечно, для этого надо, чтобы тебя поддерживала некая общественная сила.
Голова была пустая-пустая, но постепенно начинала наполняться. Вот только это наполнение было странным. Вроде бы должно рождаться удивление и возмущение: «Как! О чем это вы? Да никогда!»… Но ни удивления, ни возмущения не было, и, казалось бы, их отсутствие, в свою очередь, должно было удивлять и возмущать. Ан нет!
– Что скажешь?
– И такая сила есть? – Вот на сей раз Осетр удивился – спокойствию, прозвучавшему в собственном голосе.
Будто и не его касалось все происходящее. Будто они разговаривали о некоем третьем лице, два гвардейца, два «росомахи», занятые решением исключительно государственных задач…
– Да, такая сила есть.
– И кто они?
– Патриоты Росской империи. Отличные люди. Те, кому надоела политика постоянных уступок нашим противникам. Те, кому надоело, что наших людей в Приграничье убивают и угоняют в рабство. Те, кого пугает массовое выдвижение на первые роли в империи исключительно бездарных придурков, которые заботятся только о собственном кошельке.
Осетр промолчал.
Странно, вроде бы самое время перепугаться, бежать от этого предложения, как черт от ладана, а вот поди ты…
Что же с ним, Осетром, происходит такое? Или это и есть знаменитый дух «росомах»? Тот самый, за который воины бригады так ценятся? Тот самый, благодаря которому их бросают на самые сложные задания и знают, что «росомаха» либо выполнит задание, либо погибнет. Причем раз в двадцать вероятнее выполнит, чем погибнет. Потому что мы – «росомахи»! Потому что у нас боевое братство, которое превыше всего. Кроме присяги.
– Я тебя сейчас не тороплю с ответом, – сказал Дед. – Просто имей в виду, что без тебя начинать эту бучу бессмысленно. Ты – это знамя, вокруг которого сплотятся миллиарды. Не будет знамени, не будет миллиардов. Так было во все века – для того, чтобы поднялся народ, надо, чтобы кто-то зажег и понес впереди факел. Ты факел, и только от тебя зависит, будет он зажжен или нет. – Дед встал. – А теперь ступай! Обдумай все хорошенько! Ступай!
Это было совершенно невоенное слово. Такими не отдают приказов, такими советуют.
И Осетр поднялся с дивана, подчиняясь не приказу, но совету. Коротко, не по уставу, кивнул. И покинул номер.
Глава шестьдесят четвертаяРелигиозные войны существовали в истории человечества во все времена. Правда, чаще всего ими прикрывались войны совсем иные, не имевшие никакого отношения к тому, что наполняет душу. Наоборот, победы в них наполняли карман и только карман, а душа оставалась прикрытием безудержной алчности и опаляющей ненависти. Ну и религия служила тем же целям, что бы не утверждали кликуши и фанатики…
Последняя мировая война вспыхнула на Старой Земле тоже под личиной религиозной розни, хотя, как и всегда, истинной причиной была борьба за ресурсы и территории.
Война была фантастически кровавой и едва ли не привела к полному уничтожению земной цивилизации.
К счастью, у противников хватило ума не распространить битву в космос. Каждый прекрасно понимал, что, потеряв свой звездный флот, он лишится возможности эвакуировать с планеты, зараженной неминуемой смертью, остатки своего населения. Когда война отбушевала и стало ясно, что на родной Земле условия для более или менее сносной жизни восстановятся лишь через десятки тысяч лет, не менее ясно стало и то, что воссоздавать цивилизацию придется в иных мирах. К счастью, к тому времени уже было известно несколько находящихся в зоне доступности солнце-подобных звезд и землеподобных планет, на которых можно было возродить земную жизнь. Не без труда, разумеется, но и не с запредельными для людей усилиями, приводящими к быстрому вырождению.
Оказалось, что каждая крупная мировая держава давно уже подготовила свой собственный звездный ковчег, наполненный генетическим материалом, позволяющим воскресить большинство видов растений и животных, обитавших на родной планете. Оставалось договориться о разделе доступной части Галактики и разлететься по своим углам в надежде на новую жизнь.
А что? Судьба заставит – и врагу руку пожмешь, и с неприятелем пойдешь договариваться. Главы крупных держав, которые к тому времени сформировались на базе определенных религиозных конфессий, собрались, пожали руки и договорились. И не удивительно, наверное, что каждая держава решила: и на вынужденном звездном пути человечества наилучшим цементом для объединения и выживания послужит та же самая религия.
Обговорено – сделано!
Борьба за возрождение жизни велась около трех веков – как ни странно, примерно одинаково для всех семи начальных планет-цивилизаций, – а потом началась новая космическая экспансия, уже совсем на другом уровне; с использованием новых транссистемников, передвигающихся по Галактике совсем на иных принципах; вширь и вглубь; с освоением неземлеподобных планет посредством широкого активного терраформирования, с созданием на этих планетах жизнеспособных колоний. Космические государства стремительно разрастались и расползались по миру, и еще через полторы тысячи лет большая часть Галактики оказалась поделена между семью постземными цивилизациями. Свободной зоной оставался только центр Галактики, поскольку прыжки через гипер туда по каким-то, пока неведомым науке причинам не получались. Не одна экспедиция пыталась попасть в этот бушующий котел, переполненный звездами и звездными скоплениями, но воз и ныне находился там.
Освоение же рукавов Галактики – как и сравнительно бедного звездами межрукавного пространства – шло успешно. То и дело появлялись новые годные населенные планеты, которые называли либо на манер земных топонимов (Новая Москва или Эль-Ашхара; Порто-Моно или Честерфилд), либо совершенно неассоциируемыми именами типа Дремучего Леса или Угловки. Впрочем, надо думать и такие топонимы существовали когда-то на Старой Земле – предки были людьми с большо-о-о-й фантазией.
По всем существующим законам развития человеческого общества получалось, что вскоре галактические государства-цивилизации должны были вступить в конфликты по тем же самым причинам, по которым породившие их когда-то страны воевали на Старой Земле.
Подготовка к схватке велась по всем направлениям. Строились военные корабли, населенные миры укреплялись планетной артиллерией, наращивались возможности по производству самых различных стратегических товаров – от вооружения до обмундирования и продовольствия. Предпринимались многочисленные попытки организовать двойственные и тройственные межгосударственные объединения. Так, Фрагербритский Союз пытался вступить в альянс с Бразильянской Конфедерацией, поскольку протестантская и католическая веры были ближе друг к другу, чем к прочим конфессиям. Пытались организоваться в объединение и Синская империя с Бенгальской Федерацией. А вот православные росичи, мусульмане из Новобагдадского Халифата и сайентологи Великого Мерканского Ордена предпочитали готовиться к схватке за галактическое пространство наособицу. И те, и другие, и третьи всегда были сами с усами. Хотя, конечно, очень многое зависело еще и от человека, в настоящее время находившегося у власти в той или иной стране. Так, например, когда Вершителем Мерканского Ордена был Дуайт Дуглас, Орден топал в кильватере политики Росской империи, и наоборот, когда государем-императором росичей стал Владислав Второй, он очень быстро попал под влияние нынешнего мерканского Вершителя господина Тима Бедросо.
Подготовка велась так давно, что все это не могло закончиться ничем, кроме новой мировой – первой общегалактической войны. Конечно, вряд ли все бы стали воевать со всеми, по мнению стратегов это должна быть череда войн, со временем все более и более сокрушительных, все более и более смертоносных, жертвами в предстоящих битвах должны были становиться не города и поселки, а планеты и их спутники, а на более поздних этапах, возможно, и целые планетные системы. Ведь наука по-прежнему не стоит на месте, и, как и во все века, учеными создаются новые, все более мощные средства уничтожения, и никуда человечеству с этого пути не свернуть.
Однако предсказать окончательного победителя стратеги не могли (а было бы интересно, если бы смогли! Что тогда, воевать бы не стали?). Все семь цивилизаций были примерно равны по силам, и тут на первую роль выходила ее величество внешняя политика – кто с кем и на какое время способен объединиться?.. Сторонники Владислава Второго именно этим оправдывали его политику, разъясняя, что дело идет к созданию альянса между Росской империей и Великим Мерканским Орденом и что такой альянс будет попросту непобедим, однако противники полагали, что Владислав делает слишком много уступок Тиму Бедросо и что обещанная ослепительная победа превратится в конечном итоге в неизбежное поражение, причем при любых раскладах. Либо верх одержат враги альянса, либо, в случае победы мерканцев и росичей, Орден подомнет последних под себя.
А потому не было ничего удивительного в том, что в верхах, среди имперской элиты, зрел заговор.
Глава шестьдесят пятаяВернувшись к себе в номер, Осетр материализовал койку, улегся и задумался.
Ему было совершенно ясно, что все, сказанное Дедом, было правдой и ничем, кроме правды. Врать и тем более врать на ТАКУЮ тему попросту бессмысленно – подобной ложью правду не заменишь. Да и нельзя на этаком вранье начинать столь серьезное дело. Это все равно что строить здание на стеклянном фундаменте – первый же камешек, и все в дребезги, все в тысячу блистающих осколков.
Так что примем за истину – я наследник росского трона. Уж не знаю, как по нашей Конституции незаконнорожденный отпрыск государя-императора может претендовать на трон, но, надо полагать, Дед и тут строит здание не на стеклянном фундаменте. Большеголовые юристы, надо полагать, давно уже изучили и проанализировали все пути и возможности. Иначе и начинать не стоило!
Он вернулся к собственной реакции на столь сногсшибательную новость.
Почему он так спокойно к ней отнесся? Можно подумать, всегда знал, кем является на самом деле! Будто ему заложили это знание в подкорку, и оно спало там, зрело чудовищным нарывом, постепенно приучая душу к себе, словно капля за каплей отравляло атмосферу миазмами, чтобы, когда нарыв прорвется, душа не задохнулась от неожиданности.
Возможно ли такое? Конечно, возможно – в мире, где запросто торгуют грезогенераторами, совсем не торгуют гораздо более серьезными вещами. Да, не торгуют, но в интересах государства используют – это было всегда и везде. И вполне возможно, что в глубоком детстве, при каком-нибудь медицинском осмотре, ему загрузили в подсознание истинную информацию о собственном происхождении.
Правда, есть и совершенно иное объяснение – с ним что-то произошло во время пребывания на Крестах, что-то изменившее его, что-то сделавшее его менее эмоциональным, вот потому новость и не поразила…
Он поскреб лоб, оценивая версию, и присвистнул. Ничего себе менее эмоциональным! Вот это сказанул! А сумасшедшие выходки после того, как улетела Яна, – это значит не экспансивность, это так, манера развлекаться. Захотелось, понимаете ли, отважному гвардейцу-«росомахе» надраться да пару рыл начистить, так почему бы и нет? «Росомахи» у нас воинская элита, им все позволено, им что угодно спишется…
Нет уж, гаси светило! Или без жаргона, обычной уставной командой – отставить! Есть такое понятие «бритва Оккама», которое гласит: «Не умножайте сущности без надобности!» Иными словами, не выдумывай непонятицу, чтобы объяснить другую непонятицу!
А тут и в том случае, и в другом – непонятица. Скрытое знание – такая же беспросветная чушь, как и эмоциональная обработка!
Зачем нужно скрытое знание? Чтобы человек принял предложение и поверил в него, руководствуясь собственным знанием, сидящим в подкорке? Но почему он должен верить такому знанию, если оно может быть вложено со стороны? Любая введенная информация вполне может быть и своей противоположностью, дезинформацией, это известно едва ли не детям. Не проще ли вот так, как и было проделано? Результаты экспертизы на стол, и вся недолга! Ведь вера наследника в собственную избранность – это только начало дела, потом-то всему свету придется доказывать обоснованность претензий на трон, тут липовой экспертизой не обойдешься. Тут генетический анализ будут делать не однажды, различными методами и самые разные люди. Тут потребуется доказать законность претензий и парламенту, и патриарху, и властителям других государств – с нелегитимным правителем попросту никто не станет иметь дело. Потому что любые договоры с ним изначально беззаконны. А любые переговоры – бесперспективны.
Так что с этой стороны все наверняка чисто, и сомневаться не приходится.
А значит, ни о каком скрытом знании и речи идти не может. Так же, впрочем, как и об эмоциональной обработке. Что там, на Крестах, произошло такого, что можно было бы расценить за эмоциональную обработку? Разве что убийство на моих глазах Инны Музыченко, медсестры доктора Герасимова… Да ну, чушь! Чушь дремучая, беспросветная, безнадежная! Сестру убили исключительно с одной целью – заткнуть ей рот! Чтобы не стало кадету Приданникову ведомо нечто, о чем ему не положено знать! Вот тебе и вся эмоциональная обработка!
Так что мысль эта изначально была глупа, и не стоило ею заниматься. Надо думать о предложении Деда, а не о всякой ерунде. Вот о нем и станем думать.
Итак, мы решили, что предложение было подготовлено капитально, ведь им, судя по всему, занимались чрезвычайно серьезные люди. Люди опытные и надлежащим образом подготовленные… А серьезные люди, как известно, и методы используют серьезные!
Мысли его вдруг запрыгали с пятого на десятое.
Эмоциональная подготовка…
Убийство доктора Герасимова и медсестры Инны Музыченко…
Серьезные люди…
Серьезные методы…
Это были совершенно рваные мысли, но они вели его к совершенно определенному выводу, и не прошло и минуты, как вывод этот родился, оформился и встал перед Осетром во весь рост.
И не было у него теперь иного пути, кроме как этот вывод проверить.
Чем он немедленно и занялся.
