Текст книги "Образование Венецианской колониальной империи"
Автор книги: Николай Соколов
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)
Значительное количество грамот, характеризующих феодальные отношения или их разложение, поскольку они так или иначе касаются венецианских граждан или венецианских церквей, можно найти в сборниках грамот Падуи и Тревизо.[211]211
Codice diplomatico Padovano, vv. I–II, ed. Cloria. Venez, 1877.
[Закрыть] Имеющие для нас большое значение договора венецианских и нобилей, поскольку последние выступали в качестве купцов или ростовщиков, в значительном количестве впервые были изданы Баракки,[212]212
An. Baracchi. Le carte del mille e millecento che si conservano nel Archivio notarile di Venezia. AV, NN. 6–10, 20–22.
[Закрыть] Сачердоти, Минотто и др. Несколько интересных грамот в начале текущего столетия было опубликовано в его небольшой монографии Гейненом, грамот очень важных для истории взаимоотношений Венеции и Византии при последних Комнинах и первых Ангелах, хотя он и не сумел надлежащим образом понять и истолковать имевшиеся в его руках тогда еще неизданные документы.
Важнейшим изданием этого рода документов являются упоминавшиеся выше «Документы венецианской торговли», опубликованные Делля Рокка и Ломбардо.[213]213
DCV, ed. R. Marozza della Rocca, A. Lombardo. Torino, vv. I–II, sec. XI–XIII.
[Закрыть] Это издание в значительной своей части содержит перепечатку в свое время сделанных публикаций Баракки, Сачердоти и др., но здесь есть много и неопубликованных до того времени документов. В основном это – данные «Нотариального архива», но есть заимствования также и из других фондов.
Документы идут с 1021 г. Первая грамота с упоминанием Константинополя датирована 1088 г.[214]214
Op. nom., № 17.
[Закрыть] Далее мы видим сделки, в которых фигурируют, то как место их учинения, то как место платежа по ним, различные города Византии – Коринф, Фивы, Спарта, Альмиро, города на Крите и т. д. Из городов Сирийского побережья всего чаще упоминаются Акра и Антиохия, нередко Тир. В Африке огромную роль играет Александрия, потом Дамиетта, Сеута и Бужия. В XIII в. упоминаются и отдаленные берега Черного моря.
В качестве контрагентов по сделкам мы видим и «первых людей» республики, дожа и патриарха[215]215
Ibid., № 2{? – знак не читается}9.
[Закрыть], и представителей крупных торговых фирм, как дом Майрано, и пронырливых купцов среднего достатка, как Сизинуло, и представителей нобилитета, как фамилия Маросини[216]216
Ibid., № 348.
[Закрыть], и вдов с мало известными именами.
«Документы венецианской торговли» – очень важный источник. Они не только позволяют нам составить представление о формах и технике морской торговли, о размерах отдельных коммерческих и кредитных сделок, об участниках этих сделок, но – что для нас особенно важно – позволяют нам судить о том, как расширялась из десятилетия в десятилетие сеть торговых дворов Венеции на Востоке, какие из городов византийского и мусульманского побережья играли большую и какие меньшую роль, как в отдельные периоды центр коммерческих интересов Венеции переносился из одного пункта в другой. Некоторые из опубликованных здесь документов позволяют окончательно решить важные вопросы международных отношений того времени.
Нет сомнения, что если бы мы могли располагать большим количеством частных документов, чем те, которые до сих пор опубликованы, то очень многие вопросы венецианского колониального господства были бы гораздо более ясными как в смысле состава владений, так и в особенности в смысле методов их эксплуатации.
Меньший объем и меньшее значение для нашей работы имеет аналогичная серия документов, изданных румыном Братиану и представляющих собою акты генуэзских нотариальных контор в Пере и в Кафе.[217]217
Actes des notaires génois de Péra et de Caffa de la fin de reizième siècle (1281–1290), ed. Bratianou. Buch., 1927.
[Закрыть] Эти документы проливают некоторый свет на роль Венеции в средиземноморской торговле в XIII в., после того как занятые Адриатической республикой в начале этого века политические и экономические позиции на Босфоре были потеряны.
* * *
Закончив на этом обзор источников, послуживших нам при написании настоящей работы, мы предвидим два упрека, которые этот обзор не без основания может вызвать: он страдает излишними, быть может, подробностями с одной стороны, и все же не охватывает с надлежащей полнотой всей массы работ с другой. Нам хотелось бы смягчить справедливость этих упреков указанием на то, что мы стремились во-первых не только дать представление о тех изданиях, в которых можно встретить необходимые источники, но также указать и на их содержание и значение для нашей работы, хотя и вынуждены были ограничиться лишь теми из них, которые по условиям написания настоящей работы были нам доступны.
В обзоре помещены указания на источники, относящиеся к событиям более позднего времени, например второй половины XIII в. Это было необходимо, с одной стороны, для оценки существующей литературы по вопросу о возникновении и ранней истории Венецианской колониальной империи, а с другой – явления последующего времени иногда бывают очень важны для понимания и оценки событий и явлений более ранних.
В заключение мы должны ответить еще на один законный вопрос: в какой мере имеющиеся в нашем распоряжении источники достаточны для разрешения поставленной нами задачи? Частные ответы на этот вопрос даны были выше в связи с рассмотрением отдельных документов и их групп. Теперь мы должны ответить на него в целом.
Круг вопросов, входящих в состав интересующей нас проблемы, весьма обширен и сложен, а период времени, который ею охватывается, достаточно продолжителен, для того чтобы можно было коротко ответить на поставленный вопрос. Мы должны констатировать неравноценность наших источников для освещения деталей нашей проблемы: часть вопросов может быть освещена со значительной степенью ясности и полноты, другие вопросы могут быть освещены менее четко, третьи могут быть только поставлены.
Наиболее удовлетворительно – и то не на всех отрезках рассматриваемого времени и не во всех областях – могут быть освещены вопросы внешних отношений, если только иметь в виду наиболее значительные из них, таковы вопросы взаимоотношений Венеции с Византией, отчасти с Венгрией и норманами, взаимоотношения с западными италийскими соседями и Западной империей. Гораздо менее удовлетворительно могут быть освещены вопросы ранних славяно-венецианских отношений, не всегда достаточно ясны отношения между Венецией и феодалами Латинской империи, независимо от их национальной принадлежности. Наименее удовлетворительно отвечают наши источники на важнейшие исторические вопросы, – вопросы внутренней жизни как самой метрополии, так и ее колоний и этих последних в особенности. Разрешение многих экономических вопросов, особенно в области сельского хозяйства, вопросов классовой борьбы, деталей феодальной эксплуатации, масштабов применения наемного труда и др. в некоторых случаях лимитировано до пределов более или менее вероятных предположений.
Можно думать, что венецианские архивные материалы, по разным причинам рассеянные по нескольким европейским столицам, а равно и те, что находятся в самой Венеции, содержат немало данных, которые могли бы уточнить ясные и выяснить с трудом или вовсе не поддающиеся выяснению вопросы, – пример тому упоминавшиеся выше «Документы венецианской торговли»; однако мы должны заметить, что даже полная их доступность исследователю открыла бы дорогу не к широкой обобщающей работе, а только к детальным исследованиям частных проблем.
Следующий за настоящей главой обзор буржуазной исторической литературы по вопросу, полагаем, в достаточной степени подтвердит это положение.
Глава вторая
Проблема образования венецианской колониальной империи в буржуазной иностранной исторической литературе
Иностранная буржуазная историческая литература по истории Венеции громадна, – можно было бы составить целую библиотеку из книг, написанных в различное время в разных странах по истории Венеции. Библиографии Чиконья и Соранцо, о которых мы уже упоминали, дают представление о том, сколько было написано уже в конце восьмидесятых годов о прошлом Адриатической республики и о новой Венеции. С того времени буржуазная историческая литература по истории Венеции продолжала возрастать. Выход все новых и новых работ по интересующему нас разделу истории Италии в средние века продолжается и в наши дни.
Повышенный интерес буржуазной исторической науки к венецианскому прошлому не является случайным и не вытекает только из стремления удовлетворить любознательность туристов – буржуа, усердно продолжающих посещать город св. Марка и в XX столетии, – интерес этот лежит глубже. История Венеции, аристократический режим которой оставался почти неизменным в течение нескольких сотен лет, представляет благодарный материал для любителей «опровергать» то положение революционного марксизма, согласно которому «история всего предшествующего общества есть история борьбы классов».[218]218
Маркс и Энгельс. Избранные произведения в двух томах, 1935, т. I, стр. 152.
[Закрыть]
Исторические сочинения, которые нас в данном случае могут интересовать, с удобством, хотя и несколько искусственно, могут быть разделены на три категории: общие сочинения по истории Венеции; сочинения, посвященные вопросам венецианского хозяйства или более общим вопросам средиземноморской торговли и хозяйства Италии в средние века; немногие работы, прямо относящиеся к основным проблемам избранной нами темы.
1. Общие сочинения по истории Венеции
Политическая раздробленность Италии, затянувшаяся до второй половины XIX в., была причиной возникновения здесь ряда местных историй, историй отдельных монархий и республик. Венеции при этом особенно посчастливилось, – ее историческая литература исключительно богата. Это объясняется не только длительностью существования Адриатической республики, но также и тем, что «светлейшая синьерия» очень рано поняла практическое значение печатного слова и очень широко им пользовалась для своих политических целей, – приведем два примера: для обоснования своих претензий на особые права в Адриатическом море венецианское правительство вызвало к жизни более десятка историко-политических трактатов[219]219
P. Daru. Histoire de la république de Venise Paris, 1811, v. I, pp. 398, 399.
[Закрыть], целая серия сочинений появилась в начале XVII в., в которых доказывалась неправота папы Павла V, наложившего тогда на Венецию интердикт.[220]220
Fra Paolo, Fra Fulgentio, Ventura Vincentinus et cet. Mencke. Catalogue de Principaux historiens. Lips., 1714, p. 354.
[Закрыть]
Начиная с XV в., почти непрерывно следует одно сочинение по истории Венеции за другим. Сначала это литература на латинском, потом итальянском языке, с XVII в. все чаще стали появляться произведения на французском языке, с XVIII – появляются значительные работы на немецком, еще позднее на английском языке.
Почти вся эта ранняя историческая литература имеет в настоящее время только библиографический интерес, поскольку в ней трактуются вопросы интересующей нас темы. Сочинения эти представляют собою более или менее точный пересказ наших ранних источников и при том только повествовательного характера и нередко с тенденциозными извращениями.
Это, в первую очередь, относится к различным сочинениям, написанным по заказу венецианского правительства. Мы разумеем здесь сочинения М. А. Сабеллико от XV в.[221]221
M. A. Sabellico. Rerum venetarum ab urbe condita. Venetiis, 1487.
[Закрыть], кардинала Пьетро Бембо – первой половины XVI в.[222]222
Petri Bembi cardinalis historiae venetae libri XII. Venetiis, 1551.
[Закрыть], Паоло Парута – конца этого же столетия[223]223
Paolo Paruta. Historia Venetiana, libri XII. Venetiis, 1605.
[Закрыть], Андреа Морозини – начала XVII в.[224]224
Andrea Mauroceni senatoris historia veneta. Venetiis, 1623.
[Закрыть], Баттиста Нани, писавшего в середине и второй половине этого же века по итальянски[225]225
Battista Nani. Historia della repubblica Veneta. Venetiis, 1662.
[Закрыть], Микаеле Фоскарини – в самом конце XVII столетия[226]226
Michiele Foscarini. Historia della repubblica Veneta. Venet., 1696.
[Закрыть], Пьетро Гарцони – в XVIII веке[227]227
Pietro Garzoni. Istoria della repubblica di Venezia., Ven., 1705.
[Закрыть].
Мы уже говорили о тенденциозности Сабеллико. Здесь уместно будет привести пару примеров того, как он обращается с истиной. В своем сочинении Сабеллико утверждает, например, что уже император Василий II даровал венецианцам право беспошлинной торговли во владениях империи[228]228
Sabellico, op. nom., ed. 1668, p. 44.
[Закрыть]; в другом месте его сочинения семилетний сын Пьетро Орсеоло II, Оттон, управляет покоренным Дубровником[229]229
Ibid., p. 48.
[Закрыть]; ему принадлежат измышление о низком происхождении императора Мануила и об ослеплении Энрико Дандоло каленым железом и т. п.[230]230
Ibid., p. 78.
[Закрыть] Об этом, быть может, не следовало бы говорить, но сочинение Сабеллико, представляя собою связный, со значительным количеством разнообразных подробностей рассказ о первой тысяче лет существования республики, служило для историков последующего времени, не желавших или не имевших возможности утруждать себя изучением первоисточников, основным руководством, по которому излагались события этого тысячелетия. Это в значительной степени справедливо даже по отношению к Дарю, склонному несколько критически относиться к сложившейся исторической венецианской традиции.
Все истории «по государственному заданию», за исключением Сабеллико, описывают преимущественно историю своего времени. Их сочинения представляют собою несомненный интерес, если не с точки зрения достоверности сообщаемых ими сведений, то с точки зрения того, как переломлялись те или иные события и факты в сознании тогдашних венецианских политиков, точку зрения которых эти сочинения отражают. Однако эта интересная их часть находится вне хронологических рамок интересующих нас событий и поэтому для нас на этой стадии нашей работы бесполезна.
Количество «венецианских историй», написанных в Венеции, в XVIII в. возрастает еще более. Тогда появляются труды Фоскарини, Формалеони, Галличьоли и др.[231]231
V. Formaleoni. Saggio critico della storia Veneta. Venezia, 1786. G. Gallicioli. Delle memorie Venete. Venez., 1775.
[Закрыть], и все-таки был прав Капелетти, когда он в сороковых годах следующего столетия писал: «Венецианскими историями заполнены все библиотеки, однако Венеция еще не имеет своей истории»[232]232
G. Cappelletti. Storia della repubblica di Venezia. Venezia, vv. I–II, 1818, v. I, p. 6.
[Закрыть], т. е. истории правдивой. И в XVIII в. часть историков все еще пишет «по государственному заданию», – Марко Фоскарини к таковым относится во всяком случае; но дело не только в этом. Те из венецианских историков, которые писали по собственному побуждению, все же не могли служить в своих сочинениях одной только истине, причем мы имеем в виду не только классовую принадлежность авторов, но также и бдительный контроль, который осуществляли за этой стороной деятельности своих сограждан Совет десяти и Государственные следователи. Авторы – итальянцы с опаской поглядывали на город на лагунах даже в том случае, когда они имели возможность писать в таких местах, где «карающая рука стражей республики» была бессильной, если только и здесь, в Париже или Амстердаме, они не писали по заказу Светлейшей синьории.
Такое положение дела вызвало реакцию у историков – «ольтремонтанов», у французов. Труды Амело де ля Уссей, С. Дидье, аббата Ложье – и этого последнего в особенности – обличали венецианскую государственную систему в деспотизме, тирании и жестокости.
С XVIII в. зазвучали протесты против «казенных» историй и наемных историков Венеции и с другой стороны. Некоторые успехи капитализма во владениях Венеции пробудили к жизни или обострили национальные противоречия. С XVIII в. настойчивее, чем это было ранее, раздались протесты со славянской стороны. Это были голоса из Дубровника: в семидесятых годах появились сочинения Варги и Червы, в которых они разоблачали не только таких фальсификаторов истории взаимоотношений славянства с Венецией, как Сабеллико, но и такого умеренного сглаживателя острых углов как А. Дандоло. О боевом характере этих произведении можно судить уже по титулам отдельных глав, например в сочинении Варги: «Всегдашняя свобода Дубровника от венецианского господства, обоснованная и доказанная», или – «Еще одно обманное посягательство на нашу всегдашнюю свободу со стороны Дандоло и Сабеллико» и т. д.[233]233
S. Cerva. Prolegomena in sacram Metropolim Ragusinam. A. Vargas. Dissertatjo critico – chronologico – historica. 1771. Изд. B. Макушев. Исследования об исторических памятниках изд. цит.
[Закрыть]
В XVIII же веке была сделана не совсем безуспешная попытка дать историю Венеции без «ольтремонтанских» французских и «казенных» венецианских крайностей, при одновременном игнорировании, конечно, славянских протестов. Эта попытка принадлежит немцу с французским именем, издавшему свой труд в русской уже тогда Риге. Мы имеем в виду «Политическую историю Венецианской республики» Лебре.[234]234
Joh. Fr. Le Bret. Staatsgeschichte der Republik Venedig. vv. I–II. Riga, 1769–1775.
[Закрыть]
Произведение это представляет собою критический синтез всей важнейшей исторической литературы XVI, XVII и отчасти XVIII вв., посвященной истории Венеции, причем автор скромно заявляет, что его работа основана на труде Аббата Ложье, но «с устранением его ошибок».[235]235
Op. nom., v. I, p. 1.
[Закрыть] На самом деле Лебре широко использует первоисточники, из которых многие в его время были архивными материалами, и критически проверяет выводы С. Дидье, Санди, Амело де ля Уссей и др.
Содержание сочинения не точно соответствует его заглавию: оно в действительности значительно шире и рассматривает не только историю Венецианского государства, но останавливается и на экономических, и на социальных вопросах, и на вопросах культуры. Лебре делал попытки осветить эти вопросы также и применительно к колониальным владениям Венеции.[236]236
Ibid., pp. 472, 474.
[Закрыть] Затрагиваемые вопросы трактуются со всеми возможными по тогдашнему состоянию источников подробностями и излагаются языком ясным и выразительным.
Несмотря на свои аристократические симпатии, которых автор не скрывает[237]237
In Venedig ist der Pöbel… alien Lastern unterworfen… Der Geist der Unruhe, der Rache, der Ausgelassencheit hat ihn ganz besessen… Der Adel hat meistens meher Sitten, meher Einsicht, meher Anständigkeit… Ibid., pp. V–IX, XII.
[Закрыть], он рисует венецианскую политику, например в крестоносном движении, с таким реализмом[238]238
Alle Punkte desselben (Vertrags) verraten den Kaufman, der alle Vorteile allein haben will, und seine Schulden mit ässerster Schärfe eintribt, sollten auch Reiche und Städte zu Grunde gehen. Ibid., pp. 302, 390, 437.
[Закрыть], которому можно позавидовать при чтении некоторых современных произведений по этому вопросу.
Все это в значительной степени относится и к тем частям труда Лебре, в которых освещаются интересующие нас проблемы. Автору вредит только слишком доверчивое его отношение к венецианским источникам там, где в его руках нет других прямых указаний, которые он мог бы противопоставлять венецианцам, или их друг другу. Для примера укажем на его утверждение, что Дубровник уже с 998 г. получал своих «ректоров» из Венеции.[239]239
Ibid, v. I, p. 501.
[Закрыть]
Разумеется, книга Лебре устарела, и мы считаем бесполезным указывать на те ошибки, которые в ней встречаются. По полноте материала, по добросовестности исследования, по верности понимания большинства затронутых автором вопросов, – мы имеем в виду вопросы нашей темы, – книга Лебре несомненно является одним из лучших произведений ранней буржуазной историографии Венеции, не исключая и ее лебединой песни «Гражданской и политической истории венецианской торговли», написанным в последние дни Венеции ее патрицием Карло Антонио Марином.
Сочинение это выходило уже после гибели Венецианского государства, начиная с 1798 г.[240]240
С. A. Marin. Storia civile e politica del commercio dé veneziani. Venezia, v. I, 1798, v. II, 1799.
[Закрыть] Автор признает, что его гидом при написании работы был Фоскарини, и что он широко пользовался трудами других венецианских историков, писавших по «государственному заданию». Правда, автор замечает, что делал он это «не без необходимой критики»[241]241
Op. nom., v. I, pp. IV, V.
[Закрыть], но она мало заметна при трактовке по крайней мере тех проблем, которые нас занимают.
«Гражданская и политическая история венецианской торговли» в действительности не есть только история торговли, но и политическая история Венеции в самом широком смысле этого слова. Марин из ранних венецианских историков несомненно является наиболее основательным и достоверным, хотя и он при написании своего труда пользовался только повествовательными работами своих отдаленных предшественников, начиная с Диакона Джиованни, и почти не уделял внимания обширному документальному материалу венецианских архивов.
Не останавливаясь на многочисленных ошибках Марина в трактовке им частных проблем нашей темы, вроде преувеличенной оценки экспедиции Пьетро Орсеоло II, или изложения им истории ранних взаимоотношений Венеции с Дубровником[242]242
Ibid., v. II, pp. 254 ss.
[Закрыть], необходимо заметить, что он в общем довольно правильно наметил основные этапы становления Венецианской колониальной империи. Время Пьетро Орсеоло II, с именем которого связана первая попытка Венеции выйти за пределы лагун, он называет ее детством; время первого крестового похода он считает ее юношеским возрастом; время четвертого крестового похода – периодом возмужалости.[243]243
Ibid., v. I, p. VII.
[Закрыть]
В XIX в. историография Венеции перестает быть преимущественно венецианской. Гибель республики не могла не повлечь за собою сокращение числа работ, посвященных ее истории, а общий подъем буржуазной исторической науки в Европе способствовал появлению ряда сочинений на разных языках, авторами которых были или иностранцы, или итальянцы невенецианского происхождения. Это относится, в первую очередь, к первой половине XIX в., но в известной мере справедливо также и для второй половины этого столетия, если иметь в виду только крупные монографии, а не отдельные статьи в специальных журналах.
Дальнейшее развитие капитализма способствовало, как известно, росту националистических тенденций и стремлению к воссоединению в тех странах, которые все еще пребывали в состоянии унаследованной от феодализма раздробленности. В Италии эти тенденции приводят к сглаживанию противоречий и неприязни, разобщавшей ранее отдельные города и государства, к замене местного – венецианского, генуэзского, пизанского, миланского, тосканского и всякого иного «патриотизма» чувством общенациональной солидарности. Пизанец Фануччи одинаково противопоставляет все три «знаменитых морских народа – венецианцев, генуэзцев и пизанцев – всем неитальянцам, – грекам, арабам и туркам.[244]244
J. B. Fanucci. Storia dei tre celebri popoli maritimi dell'Italia Verreziani, Pisani e Genovesi e delle, loro navigazioni e commerci nei bassi secoli Pisa, vv. I–IV, 1817–1822.
[Закрыть] Автор „Новой истории Генуэзской республики“ Микеле Джузеппе Канале, полемизируя с Никитой Акоминатом и Киннамом, как известно не особенно лестно отзывавшимися о „латинянах“, не жалеет красок для того, чтобы показать ничтожество византийцев, доблесть, благоразумие, благородство, простоту и правдивость венецианцев, пизанцев и „всех вообще итальянцев того времени“.[245]245
G. Canale. Nuova istoria della repubblica di Genova, vv. I–IV, Firenze. 1859 ss. «I popoli corrotti sino bugiardi, loquaci, arroganti; i forti, prudenti, gravi e accorti – i primi erano greci, i secondi i Veneziani, i Pisani, e gl'Italiani tutti d'allora …». Op. nom., v. II, p. 471.
[Закрыть] Таким образом, тенденции, которые в XVIII в. лишь намечались, например в сочинении Филиаси, для которого славяне были лишь варварами[246]246
G. Filiasi. Memorie storiche de'veneti primi e secondi. Padova, 1812. v. VI, pp. 233, 242, 252.
[Закрыть], нашли теперь свое полное выражение.
Итальянская историография в начале XIX в не дала ничего ценного по истории Венеции. Труд Курти, написанный на французском языке, ставил своею задачей ознакомление широкой европейской публики с основными фактами истории и государственного устройства сошедшей с исторической сцены республики. Он не прибавляет ничего нового к разработке интересующих нас вопросов и повторяет прежние ошибки.[247]247
L. Curti. Mémoircs historiques, vv. I–II. Paris, 1802.
[Закрыть] Упомянутое выше сочинение Фануччи, отводящее истории венецианцев, генуэзцев и пизанцев в период от начала до середины XIII в. первые два томика, также дает сравнительно очень мало нового. Заслуживают внимания лишь те страницы, где автор опирается на материалы, извлеченные им из архива Флоренции. Проблемы венецианской колониальной и торговой экспансии трактуются автором без надлежащего уважения к исторической истине. Помимо старых ошибок, мы находим здесь ряд новых, вроде странного рассуждения об оживленной торговле итальянских городов на Черном море с татарами еще в XII в.[248]248
Fanucci, op. сit., v. II, p. 107; v. I, pp. 193, 194.
[Закрыть] Состав венецианских колониальных владений и сфера венецианских торговых интересов изображаются в самых общих чертах и с пренебрежением к динамике этого вопроса.[249]249
Ibid., v. I, p. 120.
[Закрыть] Некоторые важные проблемы венецианского колониального господства оставляются без внимания – укажем в качестве примера на вопрос о борьбе Венеции за Далмацию против славян и т. д.
Во втором десятилетии XIX в. начала выходить обширная „История Венецианской республики“ Дарю. Работа эта принадлежит перу политического деятеля наполеоновской Франции. Трактуя проблемы венецианской истории в духе Ложье, бонапартист Дарю стремится оправдать политику Наполеона по отношению к Адриатической республике.
В течение нескольких лет Дарю выпустил семь томов, из которых последний представляет собою частию информацию об источниках по истории Венеции, частию выдержки из некоторых из них. Однако, сочинение Дарю в совершенно недостаточной степени отразило на себе осведомленность автора в области источников по избранной им теме: оно написано не на основании кропотливой работы в архивах, а преимущественно на основании существовавших тогда печатных изданий. Достаточно оказать, что одним из главным источников его при написании им разделов, посвященных XI, XII и XIII вв. истории Венеции, было сочинение Сабеллико, на основании которого Дарю пишет не только там, где он на него ссылается, но нередко и там, где он таких ссылок не делает.[250]250
Daru, op. nom., v. I, pp. 109, 112, 116, 119, 127, 134.
[Закрыть]
Необходимо отметить вместе с тем и крайнюю неравномерность в трактовке отдельных периодов: из шести томов только один уделен истории Венеции на протяжении первых восьми столетий ее существования, тогда как истории последних трех с половиной столетий отведено пять томов. Это, впрочем, также определяется подходом автора к имевшимся в его распоряжении источникам.
Сочинение Дарю надо признать в настоящее время совершенно устаревшим, и нет необходимости останавливаться на многочисленных ошибках, которые в нем встречаются. Дарю интересуется преимущественно политической историей, вследствие чего очень важные вопросы колониальной политики или вовсе оставляются без внимания, или трактуются очень поверхностно: хрисовулу императора Алексея от 1082 г., открывающему собою новую эпоху в истории венецианской экономики, отведено только шесть строчек.[251]251
Ibid., p. 128.
[Закрыть] Самый состав Венецианской колониальной империи определен без достаточного внимания к деталям вопроса и умения разобраться в этих деталях.[252]252
Ibid., pp. 307 ss.
[Закрыть] Односторонность в использовании источников заставляла Дарю беспомощно опускать руки даже там, где он чувствовал необходимость критической проверки известий венецианских историков и анналистов. Изложив историю экспедиции Пьетро Орсеоло II и справедливо заподозрив достоверность полученных им от венецианцев сведений, Дарю пишет: „Их рассказ мне кажется неправдоподобным… но в моем распоряжении нет документов, которые я мог бы противопоставить венецианским историкам“, и он вслед за Сабеллико покорно рассказывает о назначении на пост венецианского комита[253]253
OCR: В книге «комитета». HF.
[Закрыть] в Дубровник сына дожа, Отто, который не особенно задолго перед тем вышел из пеленок.[254]254
Ibid., p. 113.
[Закрыть]
Ни в каком отношении не выше труда Дарю стоит произведение другого француза, вышедшее в 1847 г., сочинение Леона Галибера, названное им также „Историей Венецианской республики“.[255]255
L. Galiberi. Histoire de la république de Venise. Paris, 1847.
[Закрыть] Сочинение это значительно меньше по своим размерам и состоит из одного, правда довольно объемистого, тома. Оно рассчитано на широкую публику, и автор не считал необходимым объяснять, откуда он заимствовал те или другие приводимые им сведения.
Эта книга распространила немало превратных сведений по интересующим нас вопросам. Мы узнаем из этого сочинения, что накануне похода Пьетро Орсеоло к далматинским берегам в Далмации образовалось „нечто вроде лиги“ для „более эффективного противодействия непрерывным нападениям“ славянских пиратов; для того, чтобы придать большую устойчивость этой „конфедерации“ и „большую концентрацию их рассеянным силам – узнаем мы далее – города предложили Венеции стать во главе их“; здесь же сообщается далее, что Пьетро Орсеоло согласился на это под условием, чтобы „магистраты союзных городов“ принесли присягу на верность республике и чтобы их войска выступили против общего врага под венецианским знаменем; здесь же, наконец, Задар назван „древнейшим союзником“ Венеции, а победа дожа представляется, как заключительный момент борьбы, „которая длилась более полутораста лет“.[256]256
Op. nom., p. 41.
[Закрыть]
Галибер всерьез принимает сообщение Барбаро о том, что венецианцы хотели перенести столицу созданной им империи с берегов Адриатики на берега Босфора.[257]257
Ibid., p. 61.
[Закрыть] Специфически католический оттенок чувствуется в сообщении, что стесненный в средствах император Латинской империи Балдуин II заложил венецианцам „терновый венец Иисуса Христа, еще запятнанный его кровью“.[258]258
Ibid., p. 62.
[Закрыть] Можно подумать, что перед нами не сочинение XIX в., а труд какого-нибудь монаха раннего средневековья.
Из сочинения Галибера нельзя получить истинного представления ни о составе, ни тем более об организации Венецианской колониальной империи.
В промежуток времени между выходом в свет трудов Дарю и Галибера было издано в Дрездене в небольших пяти томиках сочинение Фердинанда Филиппи.[259]259
F. Filippi. Geschichte von Venedig, vv. I–V. Dresden, 1828.
[Закрыть] Эта работа представляет собою добросовестную компиляцию вышедших до того времени различных трудов по истории Венеции. Сочинение рассчитано на широкую читающую публику и очень кратко: вся история Венеции от начала по XIII столетие дана автором на 142 страницах первого томика. При такой трактовке сложных исторических проблем неизбежны такие „обобщающие“ суждения, как замечание Филиппи о походе Витале Микьеле после событий 1171 г.: „Он обратился сначала против Дарданелл, осаждал и разрушил до основания Трогир и Дубровник“…[260]260
Op. nom., v. I, p. 66.
[Закрыть] Здесь в немногих словах сказано очень много неверного или неточного.
Революционные события 1848 г. и предшествовавшее им движение вызвало к жизни значительное итальянское сочинение по истории Венеции первой половины XIX в., „Историю Венецианской республики“ Джузеппе Капелетти, которая уже упоминалась нами выше.
Оба первые тома „Истории“ Капелетти вышли в 1848 году. Предисловие писалось в то время, когда на мгновение воскресла Венецианская республика, и автор имел возможность посвятить свой труд тогдашнему ее президенту Даниеле Манину.[261]261
Cappelletti, op. cit., v. I, p. 1.
[Закрыть]
Автор – венецианский священник. Его позиция – позиция неогвельфизма, – он хотел бы видеть Венецию в качестве одной из республик большой итальянской федерации городов под папским верховенством. Он в то же время и националист. Для него французы времен наполеоновских походов – „северные варвары“, – разрушившие прекрасную Венецианскую республику.[262]262
Ibid., p. 49.
[Закрыть] Славяне, позволившие себе отстаивать свою независимость перед лицом Адриатического Карфагена, трактуются им как „варварская орда“[263]263
Ibid., p. 337.
[Закрыть], король хорватский Крешимир именуется „главарем свирепых горцев“.[264]264
Ibid., p. 336.
[Закрыть]
Капелетти „написал“ на своем историческом знамени истину, одну только истину, – он не ручается, что напишет хорошую историю, но уверен в том, что пишет историю правдивую.[265]265
Ibid., p. 13.
[Закрыть] Его „объективизм“ должен идти настолько далеко, что „выясняя причину войны – по его мнению – не следует одобрять ее как справедливую, ни порицать, как несправедливую“.[266]266
Ibid., p. 14.
[Закрыть] Но, разумеется, его национализм, его неогвельфские убеждения и священнический сан не позволили ему удержаться на столь торжественно декларированных высотах истины. К тому же, обширные венецианские архивы, с которыми он несколько знакомит читателя, использованы им в прискорбно малых размерах. Мы увидим это далее.
Автор делит венецианскую историю несколько необычно на три таких периода: республику демократическую, республику аристократическую, республику, порабощенную иноземным господством, и думает, что Венеция с 1848 г. вступила в четвертый период своей истории, – республики народной демократической.[267]267
Ibid., p. 19.
[Закрыть] Бесполезно оспаривать эту „периодизацию“.
Интересующие нас проблемы разработаны автором в конце второй и третьей книг его труда.
Первое выступление Венеции на пути расширения сферы ее политического влияния, поход Пьетро Орсеоло II, превращается у него в „завоевание Истрии и Далмации“, причем он с негодованием отвергает подозрения Дарю относительно истинного характера подчинения далматинских городов.[268]268
Ibid., pp. 229, 309.
[Закрыть] В истории крестовых походов Венеции, по его мнению, не достает не славных подвигов, а известий о них.[269]269
Ibid., p. 400.
[Закрыть] Четвертый крестовый поход, оказывается, был ничем иным, как „защитой невинности, помощью скорбящим, мщением за самую несправедливую узурпацию“.[270]270
Ibid., v. II, p. 95.
[Закрыть]
Автора не особенно интересуют основные экономические и политические проблемы рассматриваемого им времени: знаменитому хрисовулу Алексея I он отводит только четыре строчки[271]271
Ibid., v. I, p. 381.
[Закрыть], венецианские владения после четвертого крестового похода изображает кратко и отчасти неверно[272]272
Ibid., v. II, p. 146.
[Закрыть]; но как священник, Капелетти серьезно интересуется захваченными в Византии реликвиями, и спором из-за мощей св. Николая объясняет происхождение первого столкновения венецианцев с пизанцами в 1099 г.[273]273
Ibid., v. I, p. 410, v. II, p. 140.
[Закрыть]
