Текст книги "Образование Венецианской колониальной империи"

Автор книги: Николай Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Хрисовул и на этот раз начинался с указания на заслуги венецианцев: «Призванные императорской властью нашей, – писал Мануил, – для совместного действия против властителя Сицилии, против его вооруженных сил на суше и на море, они (венецианцы), проявили готовность и быстроту… и поспешно обещали свою службу».[1181]1181
  FRA. DA., v. XII, pp. 109, 110.


[Закрыть] В награду за это император и пожаловал им то, о чем просили венецианские послы. Однако, на этот раз венецианские дипломаты не ограничились льготами и привилегиями хрисовулов 1082 и 1126 гг., а добились нового расширения своих прав. Дарованные этими хрисовулами привилегии способствовали быстрому росту венецианской торговли с Византией: возрастали товарные массы, поступавшие в распоряжение венецианских купцов, появились новые районы с возросшими торговыми интересами Венеции в пределах империи. Территориальные рамки хрисовулов Алексея и Иоанна, как они ни были широки, начали казаться тесными. От Мануила Венеция добивается значительного расширения своих владений в Константинополе[1182]1182
  Ibid., pp. 111, 112.


[Закрыть], а к прежним городам и районам империи, где венецианские купцы пользовались правом беспошлинной торговли, были прибавлены острова Крит и Кипр.[1183]1183
  Ibid., p. 124.


[Закрыть] Со своей стороны Венеция должна была выполнить те обещания, которые были даны ее послами и которые заключались в военной помощи императору в начавшейся кампании.

Таким образом, норманы еще раз натолкнулись на союз Венеции с Византией. Военные действия, начатые Рожером, увенчались первоначально большим успехом: он овладел Корфу, поставив там свой гарнизон; потом, высаживаясь в различных местах на материке, совершил большой рейд в направлении Негропонта, Фив и Коринфа, которые были взяты и разграблены. Венецианский флот появился тогда перед Корфу, угрожая тылам Рожера. Между тем разбойничьи банды норманов продолжали опустошать страну, проникли во Фракию и угрожали самой столице.[1184]1184
  Historia ducum, p. 75. Cinnamus, p. 92.


[Закрыть] Венецианский флот тем временем соединился с флотом греческим и у мыса Малеи нанес полное поражение флоту сицилийских разбойников, причем союзники потопили свыше 40 кораблей. Потом началась осада Корфу. Она первоначально проходила не особенно удачно и стоила дорого.[1185]1185
  Historia ducum, p. 75.


[Закрыть] Однако общими усилиями город был, наконец, взят и очищен от норманов. Враг должен был убраться в Италию.[1186]1186
  Danduli Chr., col, 282, 283.


[Закрыть]

Во время осады Корфу произошел инцидент, который должен был оставить глубокий след во взаимоотношениях Венеции с Византией. В 1149 г. на Корфу прибыл Мануил, занятый до того заботами, связанными со вторым крестовым походом, и отражением очередного нападения половцев. В присутствии императора, в момент, когда осада города была уже окончена, между союзниками внезапно вспыхнула ссора, едва не превратившаяся в кровавое побоище.

Греческие источники, Киннам и Никита, объясняют это столкновение заносчивостью и грубостью венецианцев, их насмешками над ромеями и императором Мануилом. «Это народ безнравственный, хищный больше, чем всякий другой, низкий и не имеющий ни малейшего понятия о флотской чести», – писал Киннам о венецианцах.[1187]1187
  Cinnamus, op. cit., p. 280. Nicetas, op. nom., v. I, pp. 113–115. Необходимо заметить, что ранние венецианские источники ничего не знают об этом инциденте.


[Закрыть] Разумеется дело было не только в заносчивости и грубости венецианцев. Привилегии республики тяжело давили на экономическую жизнь Византии, возбуждали со стороны греков непримиримо враждебное чувство к венецианским купцам, к венецианцам вообще. Со своей стороны и венецианцы, понимая эту вражду и сознавая за собой силу, позволяли себе оскорбительные выходки по адресу своих союзников и Мануила.[1188]1188
  Cinnamus, op. cit, p. 98. Nicetas, op. cit., pp. 113, 114, 115.


[Закрыть] Экономическую подоплеку этой вражды чувствует и сам Киннам, когда он с раздражением говорит о выгодах, полученных венецианцами от императора Алексея.

Столкновение началось с перебранки, но потом греки и венецианцы взялись за оружие, и едва не завязался настоящий бой. На суше венецианцы «обратили тыл», но на море венецианский флот оказался сильнее и начал жечь греческие корабли. Вожди той и другой стороны с трудом могли приостановить дальнейшее развитие событий.

Эта схватка показывает, что союз между Венецией и Византией не базировался на взаимных экономических выгодах, был в этом смысле искусственным, вызванным со стороны Византии неблагоприятной для нее внешнеполитической конъюнктурой, а со стороны Венеции – ее все более и более усиливавшимся «натиском на Восток». Такой союз не мог быть прочным, и Венеция скоро должна была почувствовать это.

2. Разрыв

Венецианцы все более и более обосновывались в недрах Восточной империи. Помимо Константинополя, они широко раскинули сеть своих торговых дворов по всем важнейшим экономическим центрам страны и даже в незначительных городах империи у них были свои экономические интересы. Венецианские колонии в XII в. мы видим в Филадельфии, Пеге, Абидосе, Адрианополе, Филиппополе, Фессалонике, Альмиро, в Фивах, Коринфе, на Эвбее и Лемносе, в Драче и т. д.[1189]1189
  Heyd, op. cit., B. I, pp. 26 ss.


[Закрыть] Повсюду в империи рядом с мирскими появились и церковные венецианские интересы. Выше говорилось о церквах, предоставленных венецианцам в Драче и Константинополе. В 1136 г. епископ острова Лемноса Михаил передал монастырю св. Георгия в Венеции часовню св. Власия с обязательством возвести здесь церковь в честь этого святого.[1190]1190
  Flaminio Cornnero. Ecclesiae Venetae, v. IX, p. 219. Armingaud, op. cit., pp. 130, 131.


[Закрыть] В 1145 г. тому же монастырю дожем Пьетро Поляно передана была церковь в Родосто с рыночными доходами, к ней относящимися, что повело потом к спору местной венецианской колонии с приором монастыря.[1191]1191
  FRA. DA., v. I, pp. 107, 108.


[Закрыть] В 1150 г. собор св. Марка владеет землею в районе Воло в Фессалии, покупает земли в Константинополе[1192]1192
  Armingaud, op. cit., pp. 130, 131.


[Закрыть] и т. д.

Все эти разнообразные интересы, особенно значительные в Константинополе, требовали учреждения здесь специального консульского пункта. И действительно, в Константинополе приблизительно около середины XII в. учреждена должность «прокуратора», который поставлен здесь был для охраны венецианских интересов.[1193]1193
  Дата учреждения этого поста не может быть указана точно, но мы неоднократно встречаемся с этим должностным лицом в конце XII в. (FRA. DA., v. XII, pp. 213, 216). Нельзя, однако, согласиться с Гфререром, который относит учреждение этой должности к гораздо более раннему времени: помимо того, что он не может привести никаких доказательств этому, так как одного слова immunitates у Дандоло недостаточно для такого далеко идущего заключения, как то, что венецианцы уже в X веке пользовались в Константинополе правами экстерриториальности и имели своего «судью» (Гфререр, цит. соч., стр. 363), это сомнительно еще и потому, что совершенно невероятно, чтобы документы полутора столетий ни разу не назвали этого представителя Венеции, если бы он там был в действительности.


[Закрыть]

Напряженность взаимоотношений между обоими государствами, вызывавшаяся экономическими причинами, со второй половины XII в. резко обострилась быстро нараставшими политическими противоречиями, корень которых крылся в италийской политике Мануила, все более и более определенно принимавшей характер попыток восстановления Равеннского экзархата. Независимо от последующих успехов в его борьбе против венгров и сербов, борьбе, благодаря которой в его руках оказалась Далмация[1194]1194
  Cinnamus, op. cit., p. 249.


[Закрыть], пребывание греков в Анконе, которую Мануилу удалось привлечь на свою сторону[1195]1195
  Danduli Chr., col. 292.


[Закрыть], угрожало Венеции объединением в руках одной державы обоих берегов Адриатического моря, препятствие которому было краеугольным камнем венецианской политики в Адриатике. С другой стороны, активная политика в Италии нового западного императора Фридриха Барбароссы, планы которого, очевидно, шли здесь очень далеко, создавала для Венеции особенно сложную политическую обстановку, поскольку интересам республики св. Марка не отвечала также и сильная политическая власть в северной Италии.

Отсюда сама собою напрашивалась мысль о необходимости сближения с южно – италийским королевством, одинаково враждебным обеим империям. Участие Венеции в отражении попыток короля Рожера укрепиться на Балканах не могло, разумеется, создать дружественных отношений между Палермо и городом на лагунах.[1196]1196
  Historia ducum, p. 75. Rex Venetos valde odiret, cepit eos per se et per quos poterat in personis et in rebus offendere…


[Закрыть] Поэтому при жизни Рожера Венеция держалась обособленно от Сицилийского королевства, но после его смерти с его племянником, Вильгельмом I, она немедленно вступила в соглашение. В договоре от 1154 г. Вильгельм гарантировал венецианцам свободу плавания по Адриатическому морю и признал за ними в качестве «сферы влияния» побережье этого моря до Дубровника.[1197]1197
  Danduli Chr., col. 286. Historia ducum, p. 75.


[Закрыть] Добрые отношения с Палермо Венеция старалась поддерживать и в последующие годы, сближаясь с королевством норманов все более и более, по мере обострения взаимоотношений с Византией.

Восточная империя, со своей стороны, не могла быть довольной новым политическим курсом своего союзника; однако Венеция не давала прямого повода для разрыва, – ей не было смысла терять свое привилегированное положение в империи Мануила. Новый дож, Витале Микьеле (1156–1172), не отказываясь от соглашения с Вильгельмом Сицилийским, поддерживал также дружественные отношения и с греками. Другое дело Византия. Несмотря на некоторое улучшение отношений около 1170 г., здесь все более и более крепла мысль использовать против своего ненадежного союзника конкурентов Венеции, пизанцев и генуэзцев. Ненадежность же свою Венеция ярко демонстрировала во время войны Мануила с Вильгельмом Сицилийским, когда Венеция, верная своему договору с Палермо, сохраняла строгий нейтралитет. Византия после этого твердо взяла новый политический курс на сближение с Генуей и Пизой.

Дипломатические и деловые отношения с обоими этими государствами у Византии начались уже давно. Еще император Алексей в начале второго десятилетия XII в. предоставил пизанцам в Константинополе квартал для их купеческой колонии. Договор 1111 г., который мы здесь имеем в виду, устанавливал также льготное обложение пизанских купцов: со всех привозимых ими товаров они должны были платить только одну двадцать пятую их стоимости, кроме золота и серебра, которые не облагались вовсе. Товары местного происхождения оплачивались пошлинами, установленными для местных греческих купцов. Пизанские купцы одновременно получали место в храме св. Софии и на ипподроме. Причиненные пизанским купцам убытки, например, в результате ограбления, подлежали возмещению; всякие споры с греками или иностранцами, например с венецианцами, подлежали справедливому и скорому суду.[1198]1198
  J. Buchon. Recherches historiques sur le principauté de Morée, v. II. Nouvelles recherches. Paris, 1845, pp. 5, 6.


[Закрыть] Все это не могло идти ни в какое сравнение с положением, которое занимали венецианские купцы, но это могло быть малым началом большого будущего.

Пизанские анналы под 1137 г. сообщают о богатых подарках, доставленных в Пизу императорскими послами.[1199]1199
  Annales Pisani, ed cit., p 240.


[Закрыть] Тогда же, вероятно, был возобновлен и договор от 1111 г., – по крайней мере в 1141 г. пизанского посла Дуоди мы видим в Константинополе, и там же существует в это время пизанская колония. В шестидесятых годах пизанская колония была в Константинополе настолько многочисленной, что во время столкновения пизанцев с генуэзцами на улицах столицы со стороны первых действовало будто бы свыше тысячи человек[1200]1200
  Annales Januenses, ed. cit., p. 33.


[Закрыть]; но в этих же шестидесятых годах положение пизанцев в Константинополе было сильно скомпрометировано их упорным нежеланием порвать с Фридрихом Барбароссой, которого Мануил считал в это время своим главным противником в Италии. Во второй половине десятилетия их постигла настоящая опала, – они были изгнаны из Константинополя в предместья столицы.[1201]1201
  Buchon, Recherches, v. II, pp. 7–9. Annales Pisani, p. 262.


[Закрыть]

Также рано начались сношения и с Генуей. Византия и Генуэзская республика обменялись посольствами по поводу столкновения их флотов в восточных водах в 1101 г.[1202]1202
  Cafari. De liberatione civitatum orientis. MGH SS, v. XVIII, p. 46.


[Закрыть] Однако, только в сороковых годах мы видим настойчивое стремление Генуи прочнее обосноваться в византийских владениях, – она ведет переговоры с Калоиоанном, когда тот находился в Антиохии. Преждевременная смерть императора помешала тогда генуэзцам добиться поставленной цели.[1203]1203
  Annales Januenses, ed. cit., p. 20.


[Закрыть]

Новые переговоры начались в пятидесятых годах при императоре Мануиле. В 1155 г. генуэзцам удалось было добиться от византийских послов, направленных Мануилом в Геную, очень выгодных для республики условий, среди которых особенно важное значение имели ежегодные денежные субсидии, снижение обложения генуэзских купцов с 10 до 4 %, предоставление причала и торгового квартала в Константинополе.[1204]1204
  Текст напечатан у Бюшона в только что названном сочинении, т. II, стр. 6.


[Закрыть] Реализация этого соглашения, однако, серьезно задержалась. Сближение Генуи с королем Сицилийским, состоявшееся около этого времени, заставило Мануила повременить с утверждением уступок, сделанных его послами.[1205]1205
  Annales Januenses, р. 25.


[Закрыть] Гибеллинская политика Генуи в начале шестидесятых годов мало благоприятствовала ее дальнейшим домогательствам в Константинополе[1206]1206
  Ibid., p. 30.


[Закрыть] и в это время усилия генуэзского посла Амико де Мурта добиться реализации соглашения от 1155 г. пока не давали результата. Тем не менее количество генуэзцев в Восточной столице быстро возрастало и в упомянутом выше столкновении с пизанцами они насчитывались сотнями. Во второй половине шестидесятых годов мы снова видим Амико де Мурта в Константинополе: генуэзцы хотят добиться равного положения с венецианцами, а император стремится оторвать их от союза с Фридрихом. Ни та, ни другая сторона сначала не хотят полууступок: Генуя отказывается от денег, которыми Мануил хотел купить ее союз против Барбароссы[1207]1207
  Ibid., p. 86.


[Закрыть]; Мануил, все еще увлеченный своей италийской политикой, ищет в Италии надежных союзников.

Около 1170 г. Мануил несомненно уже решил пойти на разрыв с Венецией. Изгнание в конце шестидесятых годов пизанцев из Константинополя, мало подвигавшиеся вперед переговоры с Генуей заставили Мануила, однако, медлить с выполнением этого решения, так ведь можно было противопоставить себе все три могущественные морские республики Италии, как ни мало они склонны были действовать в согласии друг с другом. Задумав разрыв с одной из них, по-видимому самой могущественной, Мануил должен был добиться тесной дружбы с другой и по меньшей мере благожелательного нейтралитета третьей. При данных условиях легче всего было договориться с Пизой: она домогалась всего лишь восстановления своего прежнего положения в столице ромеев; но, сделав необходимые уступки Генуе, можно было добиться дружественного расположения и этой последней.

Этим и объясняется, что Мануил резко изменил свое отношение к Пизе и стал более сговорчивым в переговорах с Генуей. Детали переговоров с Пизой нам известны, но Пизанские анналы под 1172 г., т. е. уже после разрыва Мануила с Венецией, сообщают только о возвращении им императором прежних позиций на территории империи и в Константинополе.[1208]1208
  Annales Pisani, p. 262.


[Закрыть] Это видно и из договора, заключенного может быть несколько ранее этого императором с Пизой.[1209]1209
  Buchon, Recherches, v. II. p. 7, 8, 9.


[Закрыть] Миссия Амико де Мурта в свою очередь в конце концов также увенчалась если не полным успехом, то все же привела к значительному улучшению позиций Генуи в Византии. К 1170 г. генуэзцы получили твердую базу в Константинополе, добились еще раз снижения обложения их купцов до 4 %, ежегодных незначительных денежных дотаций и гарантий свободной и безопасной торговли.[1210]1210
  ADMM, v. II, p. 35.


[Закрыть]

Таким образом, задумав порвать с венецианцами, император Мануил сблизился с пизанцами и постарался одновременно избежать всяких осложнений с генуэзцами. Об этом последнем обстоятельстве свидетельствует тот факт, что в Генуе об императоре Мануиле остались добрые воспоминания и, когда в 1180 г. он умер, генуэзский анналист, один из продолжателей Кафаро, нашел необходимым отметить этот факт следующими словами: «В 1180 г. скончался Мануил, дивной памяти всеблаженнейший император Константинопольский».[1211]1211
  Annales Januenses, p. 99.


[Закрыть] Венецианцы после 1171 г. отзывались о своем бывшем союзнике иначе.

Сближение Византии с Генуей и Пизой раздражало венецианцев не в меньшей степени, чем дружба Венеции с южно – италийским королевством возмущала императорское правительство. Отношения между обоими государствами оказались натянутыми до последней степени, – надо было ожидать враждебных действий с той и другой стороны. Инициативу взяла на себя Венеция. В 1168 г. шесть венецианских галер захватили пять анконских с их экипажами, причем несколько человек анконцев было повешено. Это было сделано как раз в тот момент, когда отношения между Анконой и Византией были особенно дружественными, и Анкона превратилась в опорный пункт Восточной империи в Италию. Надо было ожидать ответного удара. Это и было сделано 12 марта 1171 г.

Венецианцы должны были быть готовы к репрессиям со стороны восточного соседа, но удар, нанесенный им Мануилом, был все-таки внезапным.[1212]1212
  Дандоло уверяет даже, что дож Витале Микьеле, предвидя опасность, которая угрожала его соотечественникам в пределах Романии, настойчиво рекомендовал им задолго до событий 1171 г. покинуть пределы империи (цит. соч., кол. 291). Если это сообщение верно, то оно во всяком случае не имело практического значения.


[Закрыть] Византийские источники – Киннам, Никита Хониат – изображают события 1171 г. как возмездие венецианцам за оскорбления, нанесенные императору под Корфу, как мероприятие, вызванное заносчивостью и дерзостью ненавистных «торгашей» с лагун. Киннам кроме того инкриминирует им еще нападение на генуэзский квартал в 1170 г. и отказ выполнить распоряжение императора о возмещении убытков. Венецианские анналисты, со своей стороны, относят эти события на счет зависти и злобы императора.[1213]1213
  Nicetas, op. cit., v. I, p. 223. Cinnamus, op. cit., pp. 281, 282. Danduli Chr., col. 295. Historia ducum, p. 78. Conceperat malum in corde sua… verda dulcia in dolo.


[Закрыть] В действительности, как мы видели, причины лежали глубже.

Венецианцы усиленно подчеркивают коварство Мануила, который «льстивыми словами» старался заманить в пределы Романии как можно больше венецианских купцов, чтобы готовившийся им удар был как можно более эффективным.[1214]1214
  Invitante Venetos, ut omnes ad eum et ad terras ejus imperii sicut ad propria properarunt. (Hist. duc., p. 78).


[Закрыть] Два венецианских посла, находившихся в то время в Константинополе, были императором обласканы, и он рассеял их опасения, вызванные дошедшими до них слухами о готовящемся нападении, заверениями в своей дружбе.[1215]1215
  Venetes ut filios diligeret (Ibid., p. 78).


[Закрыть] Удар обрушился на голову нескольких тысяч венецианцев, что не так уж невероятно при обширности тех экономических связей, которые существовали у венецианцев в Византийской империи. Почти двадцать тысяч их, – уверяют нас венецианские анналисты, – находилось весной 1171 г. в пределах Романии и около половины этого числа было сосредоточено в одном Константинополе.[1216]1216
  Veneti portantes secum pecunias infinifas et arma et naves multas… (Ibid., p. 78). Цифры преувеличены, но несомненно, очень большое количество делового венецианского люда и кораблей находилось в сфере досягаемости византийского императора.


[Закрыть] «Подобно льву» обрушился Мануил на венецианских купцов и в столице, и на всем протяжении империи. Их хватали в домах, на площадях, ловили на море.[1217]1217
  DCV, NN 336, 338.


[Закрыть] Кто не успел бежать, были посажены в тюрьмы, – для узников в них нехватало места, ими стали заполнять монастырские кельи и казематы. Имущество, деньги и товары были конфискованы, но только часть всего этого попала в казну, – остальное было расхищено местными чиновниками, исполнителями распоряжения императора.[1218]1218
  Annales venet. brev., p. 72. Nicetas, op. cit., p. 223.


[Закрыть]

Взрыв возмущения вызвали эти действия в Венеции, когда туда в апреле прибыло несколько венецианских кораблей, уцелевших от погрома, с известием о его размерах. Немедленно было принято решение организовать экспедицию в византийские воды с целью мести и возмещения убытков. Голоса благоразумия, рекомендовавшие вступить с Византией в переговоры, смолкли в буре общего негодования.[1219]1219
  Historia ducum, p. 79. Danduli Chr., col. 293. Annnles venetici breves, p. 72.


[Закрыть]

В четыре летних месяца 1171 г. был вооружен флот в составе 100 галер и 20 кораблей; флот этот затем был усилен несколькими судами зависимых далматинских городов. Дож Витале Микьеле сам стал во главе экспедиции. Венецианский флот обогнул Морею, направился к Негропонту, делая нападения на приморские города, замки и именья. Побережье Негропонта также было разграблено без всякой помехи, так как греки не смели сопротивляться. Несколько сановников империи, очевидно крупные землевладельцы острова, «просили отправить к императору послов для переговоров». Дож нашел это предложение приемлемым, послы были отправлены, а флот продолжал углубляться в византийские воды. Венецианцы подошли к Хиосу и здесь решили обосноваться для зимовки и для организации нападений на соседние острова. Витале Микьеле подражал Доменико Микьеле.

Надо было подождать и результатов посольства. Дожа ожидало разочарование: посланцы не были приняты Мануилом, они только привезли с собою представителя императора, по совету которого в Константинополь было отправлено новое посольство. Так завязались бесконечные и бесплодные переговоры, которые затянулись на годы.

Между тем в армии и флоте появилась чума, опустошавшая ряды венецианских матросов и солдат.[1220]1220
  Intra paucum tempus fere milia viri mortui sunt… (Hist, ducum, p. 79). {Последняя цифра плохо пропечатана; возможно, 8. OCR}


[Закрыть] К этому прибавились продовольственные затруднения. Носились слухи, что греки отравили колодцы и вино, которое венецианцам удавалось захватить. Чем дальше, тем дела шли все хуже и хуже. Флот побывал на Лемносе, Лесбосе; но смерть преследовала венецианцев всюду. Наступила пасха 1172 г., а люди продолжали умирать сотнями. Во флоте и войске сначала тихо, потом все громче и громче раздавались сетования: «нас предали и нами дурно руководят»…

Естественно, что миролюбие дожа и неподатливость Мануила возрастали. Второе посольство также не было принято императором и привезло только обещание, что будет принято третье посольство. «Так как, – наивно объясняет автор „Истории дожей венецианских“, – дож любил мир… и не мог переносить народного ропота», то он, отправив в Константинополь третье посольство во главе со знаменитым впоследствии Энрико Дандоло, «по общему совету» решил возвратиться в Венецию.[1221]1221
  Hist. duc., p. 80. Dand. Chr., col. 295.


[Закрыть] Киннам, преувеличивая успехи своих соотечественников, сообщает, что отступавшие венецианцы подвергались преследованию и нападениям со стороны греческого флота.[1222]1222
  Cinnamus, op. cit., pp. 284, 285.


[Закрыть] Так широко задуманная карательная экспедиция закончилась катастрофой.

Она была также и личной катастрофой дожа. Возвратившийся флот был встречен взрывом недовольства. Во дворце дожей состоялось бурное заседание, во время которого одни в бешенстве (nimie rabientes) угрожали дожу ножами и кинжалами, а другие, более благоразумные, поспешили оставить собрание и скрыться. Витале Микьеле пробовал искать спасения в бегстве, думая укрыться в церкви монастыря св. Захарии, но один из участников бурного собрания (latro nefandissimus) нанес дожу кинжалом смертельную рану, успев при этом скрыться.[1223]1223
  Historia ducum, p. 80.


[Закрыть]

Тем временем вернулось ни с чем и третье посольство, а глава его Энрико Дандоло, передают, подвергся даже какому-то личному оскорблению.[1224]1224
  Ослепление знаменитого посла несомненно относится к области легенд. Автор «Истории дожей венецианских», рассказывающий о событиях этого времени очень подробно, ничего об этом не говорит, и, конечно, последующая карьера зловещего венецианца исключает возможность такой операции. Тем не менее свидетельство о том, что Дандоло был слаб зрением, является всеобщим, и даже Новгородская летопись называет его «дож слепый». Происхождение этой легенды, по нашему мнению, очень просто объясняется предположением, что знаменитый дож был сильно близорук, что в те времена, не обремененные книгой, было большой редкостью. Не надо забывать, что в годы его догата ему было свыше 80 лет, – не удивительно, если он и был слаб зрением.


[Закрыть] Отправлено было новое, четвертое посольство, но и оно не привезло с собою мира, а только двоих новых посланцев Мануила, единственной целью посылки которых, казалось, было соглядатайство и дальнейшее затягивание переговоров. По совету этих представителей венецианцы направили в Константинополь пятое посольство. Оно было принято императором, но, заверив послов в том, что в дальнейшем мир будет заключен, император рекомендовал им пока отправиться обратно, прихватив и на этот раз двух его представителей, которые, явившись в Венецию, «говорили новому дожу (Себастино Циани) сладкие речи»… Терпение венецианских дипломатов, наконец, лопнуло: дож прекратил переговоры.[1225]1225
  Historia ducum, p. 81.


[Закрыть] Италийская политика Мануила, разрыв с Византией, потеря византийского рынка, сближение восточного императора с Генуей и Пизой, безуспешные попытки восстановить в греческой империи свое прежнее положение заставили Венецию пересмотреть свою внешнюю политику и временно ориентировать ее по-иному, не нарушая, впрочем, ее основных положений: «натиска на Восток» и безопасности плавания по Адриатическому морю.

Этим объясняется война Венеции с Анконой в союзе со своим прежним противником Фридрихом Барбароссой, заключение договоров с восточными мусульманскими государями, возобновление договора с королем Сицилийским на новое двадцатилетие и в дальнейшем – активизация политики в Сирии в связи с третьим крестовым походом.

Война с Анконой в 1173 г. была в сущности войной против Византии. Автор «Истории дожей венецианских» так и объясняет ее происхождение: «Война началась потому, что анконцы из ненависти и наперекор венецианцам приняли к себе враждебных венецианцам греков».[1226]1226
  Cinnamus, op. cit., pp. 288, 289.


[Закрыть] Венеция не могла допустить того, чтобы в руках одного и того же государства оказалось оба берега Адриатического моря, и это тем более, что теперь восточный император из сомнительного союзника превратился в открытого врага.

Война с Анконой не принесла венецианскому оружию военных трофеев, но демонстрировала перед всем миром изворотливость венецианской политики. Для того, чтобы парализовать политику восточного императора в Италии, Венеция пошла на сближение с императором западным, с которым она до того времени, как член Ломбардской лиги, находилась в состоянии войны, изменив таким образом своим бывшим союзникам. В 1173 г. представитель Фридриха Барбароссы в Италии Христиан, архиепископ Майнцский, в апреле месяце осадил Анкону[1227]1227
  Cinnamus, op. cit., p. 288.


[Закрыть], – ему также нужно было парализовать здесь влияние Восточной империи.[1228]1228
  Aug. Baer. Die Beziehungen Venedigs zum Kaiserreiche in der Staufischen Zeit. Insbr., 1887, p. 40.


[Закрыть] Правильно оценив политическое положение в Венеции, Христиан вступил с Венецией в переговоры о совместных действиях под Анконой. В результате этих переговоров венецианский флот в составе 40 кораблей принял участие в осаде Анконы.[1229]1229
  Annales Venetici breves, p. 72. Annales Pisani, p. 265. Danduli Chr., col. 299. Historia ducum, pp. 81, 82.


[Закрыть] Союзники до последней степени стеснили осажденный город. Голод, ужас всех осажденных городов, терзал его жителей. Пизанские анналы сообщают, что защитники города ели собак, кошек, павших животных, но продолжали мужественно отстаивать его укрепления.[1230]1230
  Danduli Chr., col. 301. Ad tantum penuriam civitatem coegit, ut canes, et gattas, et coria mortuorum animalium comederant… (Annales Pisani, p. 265).


[Закрыть] Венецианцы не выдержали первыми: они покинули воды Анконы, возложив продолжение осады на немцев.[1231]1231
  Historia ducum, p. 82.


[Закрыть] Однако, они ошиблись: Христиану не удалось сломить сопротивления анконцев, так как они надеялись на помощь Ломбардской лиги, которая действительно и была подана им в конце сентября или начале октября. Таким образом, предприятие союзников окончилось ничем: венецианцам помешала приближавшаяся «зимняя непогода», а архиепископу Майнцскому – войска Ломбардской лиги.[1232]1232
  Ibid., p. 82 Hiemis timentes…


[Закрыть] Однако, эта операция имела то значение, что с этого времени, не порывая с лигой прямо, Венеция до самого конгресса 1177 г. оставалась в знаменитой борьбе лиги с императором нейтральной. Это был один из поворотов в ее политике, в значительной степени продиктованный ее разрывом с Восточной империей.

Если борьба с Анконой преследовала цели вытеснения Византии с западного побережья Адриатики, то мелкая крейсерская война в водах Архипелага и восточного Средиземноморья, заключавшаяся в ограблении греческих купцов и в опустошении греческих приморских городов преследовала те же цели, что и дипломатические интриги на Балканском полуострове, где Византии были противопоставлены сербы.[1233]1233
  Cinnamus, op. cit., pp. 285, 286.


[Закрыть] Цели эти заключались в создании для Восточной империи возможно больших затруднений повсюду, чтобы тем побудить ее к прежним экономическим и политическим уступкам в пользу венецианских купцов. Мы видели, что все эти усилия были напрасными.

Прекращение чрезвычайно выгодных для Венеции торговых взаимоотношений с Византией толкало венецианскую дипломатию на путь более тесных взаимоотношений с мусульманскими потентатами, владения которых находились на путях движения восточных товаров на запад. Автор «Истории дожей венецианских» указывает, что вследствие создавшейся для венецианской торговли обстановки, дож, вероятно Себастиано Циани (1172–1178), заключил дружественные соглашения с Египтом и Багдадом. Это дало возможность Венеции «свободно» осуществить свою торговлю. Понимать это известие венецианского источника надо с большим ограничением, так как укрепление старых связей с восточными странами не могло все-таки возместить потерь на византийском рынке.

В 1175 г. Венеция возобновила свой договор с королем Сицилийским. Обычно считается, что это произвело настолько сильное впечатление на императора Мануила, что он поспешил вступить с Венецией в переговоры и восстановить прежние привилегии венецианских купцов. На этой позиции стоят, например, из византинистов – Гопф, Герцберг, Арменго, Шаландон, Успенский, Васильев, Йорга и т. д.; из историков Венеции – Романин, Хэззлит, Браун, Ходгсон, Кречмайр, Баттистелли, Музатти и т. д., из историков средиземноморской торговли в средние века – Гейд, Гейнен, Шаубе, Манфрони. Эта позиция имеет за собой прямое свидетельство хорошего источника. Никита Хониат, рассказав о бесплодных попытках Венеции силой принудить Мануила к восстановлению в империи прежнего положения венецианцев, пишет далее: «Венецианцы, видя, что войной они не могут добиться ничего хорошего, заключили мирный договор с Сицилийским королем, для того, чтобы в случае войны он помогал им против ромеев. Император, узнав об этом по слухам, возобновил прежний союз с венецианцами, так как известно, что и малые причины порождают великие изменения и огромные бедствия. Хотя император и не мог добиться разрыва их с королем Сицилийским, однако по их просьбе пошел им навстречу и вернул им положение, подобное положению ромеев, которое они занимали ранее. Он согласился вернуть им все, что из их достояния поступило в государственное казначейство. Однако, и сами венецианцы, как опытные купцы, нашли более удобным и выгодным возместить свои потери получением 15 кентенариев золота. Эта сумма не сразу, а в несколько приемов и была им выплачена».[1234]1234
  Nicetas, op. cit., v. I, pp. 225, 226.


[Закрыть]

Наиболее ранние венецианские источники, однако, совершенно единодушно стоят на той позиции, что мирный договор с Мануилом заключен не был и именно по его вине. Они относят восстановление нормальных отношений с Византией только ко времени Андроника Комнина. У автора «Истории дожей венецианских» мы читаем: «Венецианцев же он (Андроник) освободил из тюрем, обещав вместе с тем путем ежегодных взносов выплатить и те деньги, что получил Мануил, и таким образом был восстановлен мир».[1235]1235
  Historia ducum, p. 92.


[Закрыть] У Дандоло соответствующее место читается так: «Император же (Андроник) потом, по просьбе дожа, охотно освободил всех захваченных венецианцев и обещал в скором времени возместить нанесенный им ущерб путем ежегодных взносов».[1236]1236
  Danduli Chr., col. 309.


[Закрыть] В этом же роде повествует об этих событиях и Лоренцо де Моначи.[1237]1237
  Laurentius de Monacis, op. cit., pp. 125, 126.


[Закрыть]

Мы уже говорили, что вся новейшая историография следует в этом вопросе за Никитой, – мы тем не менее считаем, что в данном случае надо отдать предпочтение известию венецианцев.

Содержание договора 1175 г. не оправдывает тех опасений, которые он будто бы вызвал в душе императора Мануила. Прежде всего надо заметить, что договор не был заключен Венецией ad hoc, ввиду безнадежности переговоров с Византией. Это было возобновлением уже упоминавшегося нами договора от 1154 г., заключенного тогда на 20 лет, и срок, которого, следовательно, в 1174 г. истек. В самом договоре нет статей, направленных против Византии, если не считать в качестве таковой статью о том, что можно было бы назвать «размежеванием сфер влияния»[1238]1238
  FRA. DA., v. XII, p. 173.


[Закрыть]; но из этой статьи следует только, что если сицилийцы по старому норманскому рецепту нападут на Драч или Валлону, то венецианцев это касаться не будет. Прочие статьи не имели никакого отношения к Византии и представляли собою гарантии свободного плавания по Адриатике и свободной торговли в пределах Сицилийского королевства. Договор был заключен опять на 20 лет, но не помешал Венеции впоследствии, когда Византия пошла с ней на сближение, принять на себя весьма далеко идущие обязательства по защите империи от короля сицилийского. Таким образом, договор не заключал в себе ничего такого, что могло бы испугать императора Мануила.

Иногда указывают, что император мог не знать содержания известного нам договора и мог предполагать в нем большее, чем он в себе заключал.[1239]1239
  Schmeidler, op. cit., p. 91.


[Закрыть] Это, конечно, вполне возможно, но тут надо вспомнить тогдашнюю международную обстановку. В 1175 г. Мануил был в одном лагере с королем сицилийским, но у Вильгельма II была война с Фридрихом Барбароссой, а Леньяно и Венецианский конгресс были еще впереди. Вильгельму II было пока не до завоеваний на Балканах. Этим же, вероятно, надо объяснить и то обстоятельство, что Венеция пошла на такое размежевание сфер влияния в Адриатике, которое в корне противоречило ее традиционной политике в этом море. Наконец здесь полезно вспомнить, что шестое венецианское посольство в поисках соглашения с Мануилом было отправлено в Византию после 1175 г. и вернулось также ни с чем: Мануил был по-прежнему непреклонен.[1240]1240
  Historia ducum, p. 90.


[Закрыть]