Текст книги "Образование Венецианской колониальной империи"

Автор книги: Николай Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Аналогичные же причины заставили венецианцев почти тотчас же за образованием Латинской империи вступить в переговоры с мусульманскими государями и, прежде всего, с султаном Рума.

Мы располагаем данными относительно трех договоров, заключенных венецианцами в период существования Латинской империи с румскими султанами, – это договора с Кейхозревом I и его двумя сыновьями, последовательно правившими после отца, Азеддином и Кейкобадом. По договору, заключенному с Кейхозревом, венецианцы получали на территории султанов право свободного передвижения по всей стране и право торговли. Купцы республики св. Марка не могли, конечно, рассчитывать здесь на беспошлинные операции, но они добились все-таки сравнительно низкого процента обложения. «Никто из представителей власти на территории султана – гласил хрисовул Кейхозрева – да не посмеет взимать с венецианцев более двух процентов»…[1700]1700
  Ibid., v. XII, pp. 439–441.


[Закрыть] Договор этот может быть датирован лишь приблизительно годами правления Кейхозрева (1203–1211).

Как уже было указано, договор был подтвержден и преемниками Кейхозрева, Азеддином (1211–1220)[1701]1701
  Ibid., pp. XIII, p. 143.


[Закрыть], и преемником этого последнего Алаеддином Кейкобадом, сделавшего это в самый год вступления на трон румских султанов, т. е. в 1220 г. Договор этот, заключенный с венецианской стороны константинопольским подеста Якопо Тьеполо, был разработан более детально, чем два предыдущие, сохранив, однако, их существенные черты. Договор предусматривал прежний размер пошлин, но освобождал от налога операции с хлебом, золотом, серебром и драгоценными камнями. Если каперские суда подданных султана захватят корабль венецианцев, то он должен быть отпущен без всякого нарушения венецианских интересов. Венецианские купцы не должны также терпеть никаких убытков и в том случае, если бы они были захвачены не на своем, а на чужеземном корабле. Все порты султана должны быть открыты для венецианских кораблей, преследуемых корсарами. Несомненно, венецианцы добивались, как и всюду, для своих купцов права экстерриториальности и во владениях султана, но в этом им было отказано: и венецианцы между собою и в их спорах с пизанцами, и тем более в распрях с подданными султана должны были представлять свои дела для разрешения судьям султана, которые должны были чинить разбирательство по законам страны. Характерной особенностью этого договора является требование взаимности, выставленное турками. Венецианцы согласились на него по отношению к той территории, на которую распространялись их суверенные права, но сумели все-таки не связать себя определенным процентом обложения торговых операций турецких купцов, – они должны были платить «по обычаю».[1702]1702
  Ibid., pp. 222, 223.


[Закрыть]

Действие этого договора продолжалось несомненно в течение всего правления Кейкобада, т. е. до 1237 г. После смерти Кейкобада политическая обстановка в Малой Азии еще раз резко изменилась: там появились татары, а с ними и новые заботы венецианцев о защите своих торговых интересов. С татарами венецианцам пришлось иметь, дело, однако, не столько в Малой Азии, сколько в районах северного и восточного Черноморья.

Так как часть Сирии в начале XIII в. оказалась в руках эмира Алеппо и при том такая часть, по которой пролегали пути транзитной торговли с отдаленными областями Азии, то Венеции нужно было обеспечить свои интересы также и с этой стороны.

Около 1207 г. по инициативе Венеции был заключен первый договор с алеппским султаном Эльмелик Эльзари. Договор этот потом с благоприятными для венецианцев изменениями был подтвержден и преемником Эльмелика Мухаммедом Эльмелик – Азизом около 1225 г. и еще раз в 1229 г.

Эльмелик Эльзари обещал венецианцам неприкосновенность их личности и товаров, а также свободу передвижения и торговли в пределах его владений, при уплате, однако, довольно высоких пошлин: со всех ввозимых и вывозимых товаров венецианцы должны были платить 12 проц., и кроме того портовые пошлины в размере 17 динаров с каждого корабля, перечеканка золота и серебра в монету должна была сопровождаться уплатой шестипроцентного сбора с золотой и пятипроцентного сбора с серебряной монеты. Имущество умерших на территории эмирата венецианцев передавалось по завещанию, а в случае отсутствия завещания, поступало в распоряжение дожа.[1703]1703
  FRA. DA., v. ХI, pp. 64–68.


[Закрыть] Мухаммед Эльмелик – Азиз в первом своем договоре снизил указанный выше размер пошлин до 6 проц. к обороту и до 3 проц. и двух динаров с корабля – портовые пошлины. Венецианцы, по-видимому, усердно хлопотали о предоставлении в их распоряжение порта Лития (прежняя Лаодикея к югу от Антиохии), но встретили твердый отказ (nol podea far); вместо этого эмир предоставлял венецианским купцам право организовать в интересовавших их портовом городе свой торговый двор, предоставлял в их распоряжение церковь, баню, хлебопекарню.[1704]1704
  Ibid., pp. 257, 258. – Lo fondego, e la glexia, о lo bagno, e lo foro…


[Закрыть] Кроме того, эмир отказался от практиковавшейся, по-видимому, до этого времени круговой поруки венецианских купцов за убытки и преступления, причиненные или совершенные каждым из них, – с того времени каждый отвечал за себя.[1705]1705
  Ibid., p. 257.


[Закрыть] В договоре от 1229 г. были подтверждены все условия предшествующего договора, и кроме того, предоставлялось право на организацию торгового двора также и в Алеппо. Представители венецианских интересов в Литии и Алеппо именуются в договоре bajuli, и им представляется право разбирать тяжбы венецианцев между собою. Из договора мы видим также, какие товары служили главным предметом торговли венецианцев с подданными эмира, – это были сукна, хлопок, перец и пряности.[1706]1706
  Ibid., p. 275.


[Закрыть]

Огромное значение морского и караванного пути, связывавшего южные страны Востока со Средиземным морем через Египет, делало для венецианцев необходимым проникновение и в нильскую долину. Торговые связи с Египтом, существовавшие несомненно издавна, не были, по-видимому, до начала XIII в. облечены в форму договорных отношений. Мы допускаем, как об этом уже говорилось выше, что у венецианских политиков одно время могла существовать мысль о том, чтобы проложить дорогу в Красное море при помощи крестоносных ополчений; но затем расчетливые купцы пришли к мысли добиться разрешения интересовавшей их проблемы мирными средствами. Республика св. Марка после событий четвертого крестового похода особенно сдержанно относилась к новым крестоносным авантюрам, в которых венецианцы уже не могли рассчитывать на руководящую роль. На письмо Иннокентия III к преемнику Энрико Дандоло, написанное в 1213 г., где папа деликатно напоминал о все еще невыполненном Венецией обете, дож выразил готовность содействовать крестоносцам, но не отзывался на приглашение римского первосвященника лично принять крест.[1707]1707
  Ibid., p. 171.


[Закрыть] Мысли венецианских дипломатов работали в это время в другом направлении.

Вероятно около 1217 г.[1708]1708
  Хроника Дандоло связывает заключение этого договора с походом венгерского короля Андрея (цит. хр., кол. 339, 340).


[Закрыть], когда начала подниматься новая крестоносная волна с Запада, венецианцы и добились у тогдашнего египетского султана Эльмелик Эладиля обычных в их сношениях с мусульманскими государями привилегий. Султан в нескольких грамотах гарантирует свободу передвижения в своих владениях, неприкосновенность личности и имущества не только венецианцев, но и тех из западных пилигримов, которые будут совершать путешествия во «св. землю» вместе с венецианцами. «Для роста и укрепления торговли», – значилось в договоре, – венецианцы не должны платить больших портовых и таможенных пошлин[1709]1709
  FRA. DA., v. XIII, р. 186.


[Закрыть]; они могут беспрепятственно торговать на всей территории Египта[1710]1710
  Ibid., p. 188.


[Закрыть]; султанские чиновники не должны преследовать их даже за ввоз вина, поскольку последнее предназначалось для личного употребления[1711]1711
  Ibid., p. 193.


[Закрыть]; венецианские купцы должны быть в почете и получают охранные грамоты ко всем местным представителям султана. Венеция обеспечила для своих купцов также и опорный пункт в Александрии: договор предоставлял им право «на птичьем рынке» этого города устроить гостиный двор, вокруг которого они могут поставить стражу и «спокойно и благопристойно» проживать в нем.[1712]1712
  Ibid., p. 189.


[Закрыть] Договор составлен в особо дружественном тоне, и стороны называют себя добрыми друзьями.

Вероятно, заключением этого соглашения объясняется тот факт, что позднее, в связи с шестым крестовым походом, католический Запад не мог добиться от венецианцев большего, чем простой нейтралитет в предстоявшей войне с египетским султаном. Циркуляр дожа от 1226 г. запрещал венецианским купцам отправлять на Восток лес, железо, смолу, под страхом конфискации этих грузов, как военной контрабанды.[1713]1713
  Ibid., pp. 261, 262.


[Закрыть]

В рассматриваемое нами время торговые интересы Венецианской республики в остальных районах Африки были менее значительными, чем в Египте или Малой Азии и Сирии, но тем не менее, они заслуживают внимания. Северная Африка была рынком закупки и сбыта самых разнообразных товаров. Из Африки Венеция вывозила рабов, лошадей, соленую рыбу, соль, зерно, оливковое масло, выделанную кожу разных сортов, дубители и красители, сахар, воск, мед, финики, миндаль, благовонные травы, ковры, шерстяные и хлопчатобумажные ткани и в еще большей степени разнообразное текстильное сырье, свинец, ртуть, слоновую кость, кораллы, лаки и клей. В состав встречных товарных потоков входили: лес и изделия из него, металлы – медь, олово, железо, драгоценные металлы в монете и слитках, драгоценные камни – рубины, изумруды и жемчуг, фальшивые камни, мастерски изготовлявшиеся в Венеции, железо – скобяные и посудохозяйственные товары, стекло, некоторые виды красителей, белители и обезжириватели, пряности, сукна, благовонные вещества, медицинские средства и даже отчасти вино для христианского населения. Тлемсен, Бужия, Тунис, Триполи, Бона были оживленными рынками, где всюду слышалась европейская, особенно итальянская речь.[1714]1714
  Mas Latrie. Les Traitées de paix. Introduction, pp. 214, 215, 219.


[Закрыть]

В западной части северо-африканского побережья гораздо раньше венецианцев обосновались их конкуренты, пизанцы и генуэзцы. Возможно, что даже ранее чем пизанцы и генуэзцы, появились в западной части северо-африканского побережья марсельцы. Первый их договор с султаном Марокко относится еще к 1138 г.[1715]1715
  Ibid., p. 88.


[Закрыть] Пизанцы и генуэзцы показались в портах африканских потентатов почти одновременно, около середины XII в., – по крайней мере от этого времени мы располагаем документами, свидетельствующими о таких связях:[1716]1716
  Ibid., pp. 22 ss., 106 ss.


[Закрыть] в 1157 г. от султана и Туниса в Пизе было получено письмо об оформлении договора о мире и торговле, заключенного между ним и Пизанской республикой; документы о торговле различных коммерсантов Генуи идут от 1155, 1157, 1162 и т. д. годов.

Венеция вступает в договорные отношения с государями северной Африки гораздо позднее и с султаном Туниса, например, не ранее тридцатых годов XIII столетия. Первый дошедший до нас договор относится к 1231 г. Султан Туниса и Триполитании Захария Яхья по этому договору предоставил венецианцам право повсеместной торговли в его владениях, при условии оплаты пошлин в размере 10 проц. с оборота. Операции с золотом и серебром могли протекать при вдвое пониженном проценте обложения, но портовые пошлины должны были оплачиваться во всех случаях. От каперских операций, направленных друг против друга, должны были воздерживаться обе стороны, а венецианцы, кроме того, и не должны были покупать товаров, отнятых кем бы то ни было у тунисских купцов, а если бы кто-нибудь из них совершил такую операцию, то такие товары подлежали конфискации. Венецианцы особо оговорили важное для них право закупки хлеба в пределах владений султана, на что он дал согласие при условии, если цена на него не будет выше определенного уровня. Венецианские купцы по смыслу договора могли основывать торговые дворы во владениях султана, обносить их высокой изгородью, охранять их, самостоятельно разбирать в них тяжбы между собою. При любом торговом дворе они могут иметь церковь, хлебопекарню и пользоваться банями по своему обычаю. Если султану понадобился бы флот, то он мог бы зафрахтовать до одной трети венецианских кораблей, которые оказались бы в портах Туниса и Триполитании, но по выбору венецианского консула.[1717]1717
  FRA. DA., v. XIII, pp. 301, 306.


[Закрыть]

Так по всему побережью восточной части Средиземного моря постепенно вырастала цепь венецианских фондако, которые не только облегчали венецианским купцам ведение их торговых операций, но служили также и целям политического влияния на Востоке.

Представление о масштабах венецианской торговой экспансии не было бы достаточно полным, если бы мы не коснулись еще одного важного района этой экспансии, берегов Черного моря.

Вопрос о времени появления венецианцев на Черном море трактуется обычно в том смысле, что их деятельность широко развернулась там еще с очень раннего времени, не позднее начала XI в.[1718]1718
  Armingaud, op. cit., p. 130.


[Закрыть] Первые крестовые походы расширили здесь их торговые операции и ввели сюда их конкурентов, генуэзцев и пизанцев.[1719]1719
  Marin, op. cit., v. III, pp. 28, 51; Da Canale, op. cit., v. II, p. 154.


[Закрыть] «Пизанский порт» на Азовском море и генуэзцы в Тане появились будто бы еще в XII в.[1720]1720
  Armingaud, op. cit., pp. 120, 121.


[Закрыть] «Венецианские экспедиции в эту страну (северные берега Черного моря) в XII в. были очень активными, – пишет Арменго, – северная Европа обязана им своими связями с Югом и Востоком».[1721]1721
  Ibid., p. 121.


[Закрыть] На раннем появлении в Черном море итальянцев вообще и венецианцев, в частности, настаивали и наши русские ученые – Ф. К. Брун и М. М. Ковалевский.

В качестве единственного документального доказательства всего этого привлекается содержание договора, заключенного императором Мануилом и генуэзцами в семидесятых годах XII в., в котором лигурийским купцам разрешалось плавание по Черному морю, за исключением Росии и Матрахи[1722]1722
  Aneu Rhosias kai ton Matrachon.


[Закрыть], причем из этого делается совершенно неожиданный и ничем неоправданный вывод – «для венецианцев и пизанцев, следовательно, такого ограничения не существовало».[1723]1723
  Schaube, op. cit., p. 239.


[Закрыть] Ссылаются иногда на факт упоминания о венецианцах в Киеве в «Слове о полку Игореве». Этот факт, конечно, достоин внимания, но из него не следует, что венецианцы появлялись в Киеве благодаря их широкому внедрению на берегах Черного моря уже в XII в.[1724]1724
  Этот довод вслед за Бруном повторяет также и Гейд (Heyd, op. cit., v. I, p. 328).


[Закрыть]

Нам думается, что весь этот вопрос должен быть поставлен несколько иначе.

Огромное значение для Византии северного рынка общеизвестно. Отсюда этот самый большой город средневековья получал продовольствие и разнообразное сырье для своей промышленности. Не забудем, что в VII в. арабы отняли у Византии Египет, а в XI в. – турки – Малую Азию. Торговые договоры киевских князей с Византией нужны были не только Руси, но в еще большей степени для самой Византии. В X в. Русь обосновалась на берегах Черного и Азовского морей. Усиленное засорение черноморских степей кочевниками затрудняло, разумеется, торговые связи Руси с Восточной империей, но они не прерывались. Плано Карпини видел в Киеве в 1247 г. трех венецианских и двух генуэзских купцов, – торговые связи новых владельцев Константинополя и проливов с северным Черноморьем продолжались, стало быть, традиционным порядком, несмотря на татарский погром. Торговые связи Византии с севером были «святая святых» ее экономической жизни, которые она должна была ревниво охранять от всякого проникновения в них посторонних, – только ее корабли должны были плавать вдоль северного Черноморья. Осуществлять этот принцип экономической политики, политики монопольного использования торговли с северным Черноморьем и Приазовьем было тем более легко, что ни один корабль не мог пройти незамеченным мимо причалов и морской стражи Восточной столицы.

Потому, думаем мы, ни венецианцы, ни генуэзцы, ни пизанцы не могли иметь и не имели регулярных торговых связей с северными берегами Черного моря вплоть до того момента, когда и морская дорога, ведшая из Средиземного моря в Черное, и Константинополь не оказались в руках латинян.

В свете такого понимания дела все будет ясно. Понятно будет, почему Мануил, разгромив венецианцев, пошел на уступки генуэзцам, допустив их проникновение в Черное море, за исключением, однако, берегов Азовского моря и северного побережья Черного.[1725]1725
  Мы считаем искусственными доводы Гейда, который отказался в aneu Rhosias видеть берега русского Черноморья, – с X в. они по традиции считались русскими – и усматривает здесь никому неведомый casal degli Rossi в устьях Дона; толкование же ton Matrachon, как пункта у входа в Азовское море, мы принимаем полностью. (См. приложение I).


[Закрыть] Понятно, почему в договорах Венеции с Византией в XI и XII вв. нет упоминания ни об одном торговом пункте на берегах Азовского и Черного морей, хотя, особенно в договоре девяностых годов XII в., венецианцы перечислили все сколько-нибудь значительные торговые пункты на всем, кроме севера, протяжении империи. Понятно, наконец, почему в договоре о разделе империи венецианцы не обеспечили за собою никаких территорий и портовых городов по берегам Черного моря. Мы уже говорили выше, что в Венеции, очевидно, не существовало сколь-нибудь значительной группы купцов, которая могла бы подталкивать венецианское правительство в этом направлении.

Тут, естественно, возникает возражение: Византия в XII в. фактически не владела северным Черноморьем и поэтому для Венеции было бесполезно добиваться включения в свои договоры с Византией его торговых пунктов.

На это возражение мы отвечаем указанием: во-первых на то, что фактически экономическое влияние Византии на северных берегах Черного моря не прекращалось и в XII в. и во-вторых на то, что венецианцы настаивали на включении в договоры городов и портов, которые заведомо не принадлежали более Византии, – такова, например, Антиохия, упоминаемая в договоре Венеции с Алексеем I. Предусмотрительные политики св. Марка не упускали из вида возможности возвращения под скипетр базилевсов уже давно потерянных ими владений.

Таким образом, не исключая возможности посещения черноморских берегов отдельными венецианскими мореплавателями и купцами и ранее четвертого крестового похода, хотя для такового допущения в нашем распоряжении не имеется бесспорных доказательств, мы тем не менее относим возникновение серьезных торговых интересов Венеции на Черном море только к первой половине XIII в. В ближайшие же после взятия Константинополя время, – когда именно сказать очень трудно, – венецианцы появились в портовых городах Крыма, в Солдайе-Суроже в первую очередь, а затем и во всех других городах будущей генуэзской экспансии, т. е. в Кафе, Чембало (Балаклава), Черко (Керчь), Тамани, оживили старинную Тану. Генуэзцы после мира 1218 г. в свою очередь энергично приступили к колонизации северного Черноморья, не будучи в состоянии, однако, вытеснить отсюда своих конкурентов венецианцев, пока те держали в своих руках большую дорогу из Средиземного моря в Черное, т. е. до 1261 г. В крымских торговых городах и в Приазовье возникли венецианские торговые конторы, венецианские купцы обзаводились здесь домами, на улицах рядом с греческой все более и чаще слышалась речь итальянская.

В результате двухвековых усилий Венеция создала ряд опорных пунктов для распространения своего владычества в Истрии, в Далматинском архипелаге и на Далматинском побережье, создала сеть торговых дворов в северной Африке и на сирийских берегах. События четвертого крестового похода отдали в ее руки Корон и Модон на Пелопоннесе, остров Крит на большой дороге из Адриатики к берегам восточного Средиземноморья, распространили влияние на Негропонт, сосредоточили в ее руках проливы и торговлю важнейшего центра средневековой торговли, Константинополя, открыли венецианским купцам дорогу к черноморским портам. В прямой связи с событиями этого похода находится деятельность венецианских конкистадоров, захвативших значительную часть островного мира Архипелага. В руках Венеции или в сфере ее политического и экономического влияния оказалась обширная колониальная империя.

Империя еще была далека от того, что можно было бы назвать состоянием устойчивого равновесия. Всюду была необходима борьба: и в Истрии, где многочисленные враги Венеции оспаривали ее влияние; и в Далмации, где надо было постоянно считаться с королем венгерским и непреодолимым стремлением самих зависимых городов освободиться от экономической венецианской гегемонии; и на берегах Босфора, где медленно агонизировала Латинская империя; и на Негропонте, где неспокойные феодалы всегда были готовы схватиться за оружие; и на Крите, где за войной с генуэзцами последовали тяжкие испытания классовой борьбы с закрепощенным крестьянством, выступавшим под руководством греческих феодалов. От времени до времени перед республикой св. Марка возникала перспектива полного крушения ее великодержавия: это были то тяжелые войны на Востоке, против врагов Латинской империи, то борьба с великодержавными притязаниями Фридриха II, то схватки не на живот, а на смерть с Генуэзской республикой.

Венецианская колониальная империя возникла в непрерывной борьбе и только благодаря ей могла продолжать свое существование.

Приложения

Приложение I
К вопросу о значении he Rhosia в некоторых византийских памятниках XII–XIII вв.

Для решения вопроса о времени проникновения в Черное море генуэзских и венецианских купцов полезно уяснить себе, что должно понимать под словом he Rhosia в грамоте Мануила Комнина, выданной им генуэзцам в 1169 или 1170 г., в то время, когда он готовился к разрыву с Венецией.

Вопрос этот, как известно, со времени полемики В. Г. Васильевского с Ф. К. Бруном, решается в том смысле, что под Rhosia названного нами памятника следует разуметь один из пунктов на Азовском море, обозначаемый на итальянских картах XIV и следующих столетий как Casale degli Rossi.[1726]1726
  На карте Грациоза Бенинказа, составленной в Венеции в 1467 г., пункт этот называется Cassar de Rossi; на карте Баптиста Генуэзца, появившейся в начале XVI в., – Casale de Rossi. (П. Леонтьев). Археологические разыскания на месте древнего Танаиса и в его окрестностях. Пропилеи, IV. М., 1854, стр. 481 и следующие.


[Закрыть] В этом не сомневается и исследователь одной из смежных проблем М. В. Левченко, как это видно из его статьи в IV томе Византийского Временника.[1727]1727
  Источник по вопросу русско-византийских отношений, стр. 52.


[Закрыть] Нам думается, однако, что вопрос этот вовсе не так бесспорен, как это кажется.

Единственным доказательством существования этого Casale degli Rossi являются только что названные итальянские карты. Однако в нашем распоряжении имеется известие Рубруквиса, в котором он сообщает об основании русского поселения в районе нижнего течения Дона в XIII в. по приказу Батыя и Сартака. Это место читается так: In illo loco fecerunt Baatu et Sartach fieri guoddam casale de Ruthenis in ripa orientali qui transferunt nuncios et mercatores cum naviculis, где под «тем местом» разумеются устья Дона.[1728]1728
  Отрывок напечатан в рецензии Васильевского на сборник «Черноморье», где была помещена статья Бруна (ЖМНП, 1879, XI–XII, стр. 106).


[Закрыть] Только потому, что в распоряжении В. Г. Васильевского уже имелась he Rhosia грамоты императора Мануила, он предполагал, что Рубруквис сообщает о другом русском поселении, которое на итальянских картах не обозначено.[1729]1729
  Там же, стр. 106, 107.


[Закрыть]

Но нам думается, что вполне позволительно будет спросить, откуда следует, что на интересующих нас картах обозначена he Rhosia императорской грамоты, а не деревня русская, о которой говорит Рубруквис? Наименование этого поселения итальянским Casale degli Rossi больше подходит к поселению Рубруквиса, чем к географическому пункту, который был хорошо известен императорской канцелярии.

Правда, арабский географ XII в., Идриси, говорит о русском городе в устье Дона, но здесь мы согласны с Бруном, который считает, что араб имеет в виду город Керчь, так как за устье Дона он принимает Керченский пролив, с чем согласен и В. Г. Васильевский.[1730]1730
  Там же, стр. 105.


[Закрыть] Заслуживает внимания также то обстоятельство, что итальянские карты помещают Casale degli Rossi на левом берегу Дона, т. е. как раз там, где было выстроено по приказу Батыя и русское поселение. В. Г. Васильевский, впрочем, и сам был готов согласиться с Бруном, если бы его не смущало только то обстоятельство, что Керчь нигде в других памятниках не именуется русским городом.[1731]1731
  Там же, стр. 106.


[Закрыть]

Из всего этого следует, что надо считать недоказанным, что в грамоте Мануила речь идет о незначительной географической точке на Азовском море, обозначаемой на картах XIV и следующих столетий.

К решению интересующего нас здесь вопроса правильнее будет подойти с несколько иных позиций: нужно указать в источниках, наиболее близких ко второй половине XII в., на другие случаи употребления he Rhosia и установить значение этого слова.

М. Я. Сюзюмовым в одной из его работ достаточно убедительно показано, что слово he Rhosia, начиная уже с IX в., утвердилось в греческом языке, как наименование страны руссов, России. Официальным обращением к русским князьям уже в дохристианскую пору было: ros ton archonta Rhosias.[1732]1732
  М. Сюзюмов. К вопросу о происхождении слов Rhos, Rhosia. ВДИ, 1940, № 2, стр. 123.


[Закрыть]

Именно в этом смысле употреблялось это слово и в более позднее время. Приведем некоторые примеры такого словоупотребления.

Одним из таких примеров может служить отрывок из письма Михаила Акомината, направленного им к Феодору Ласкарису, императору Никейской империи. Интересующий нас отрывок читается следующим образом: Ei de kai lagon levcon hopoioys he Rhosia katagei eis ten Megalopolin syn te theriake episteiles.[1733]1733
  Помещено это письмо в книге Ф. И. Успенского «Образование второго Болгарского царства», Приложения, стр. 51.


[Закрыть]

Нет никакого сомнения, что под he Rhosia здесь надо понимать наше отечество, в чем не сомневается и сам В. Г. Васильевский, переводя это слово из письма Михаила Акомината вместе с Ф. И. Успенским, как Русь, Россия, а не casal degli Rossi.[1734]1734
  Рецензия Васильевского на эту книгу, цит. выше, стр. 337.


[Закрыть]

Точно так же и у Георгия Акрополита, писавшего, как известно, также в XIII в., мы встречаемся со страной россов в следующем отрывке: Epi ta ton Rhoson chorei ekeite te chronon hikanon diameinas, kai tinas ton synggklyson Rhoson syn eavto periagagon.[1735]1735
  Georgius Acropolita. Annales, ed. Bonn., p. 35.


[Закрыть]

Из всех этих данных видно, что по крайней мере с таким же, если не с большим основанием, можно утверждать, что в грамоте Мануила Комнина речь идет о русском побережье вообще, а не о какой-то отдельной точке на Азовском море. Что северные берега Черного моря могли почитаться в Византии русскими, что русские поселения были на нем до рассматриваемого нами времени об этом свидетельствует, между прочим, параллельное наименование Маврокастрона he nea Rhosia, о чем сообщает М. В. Левченко в своей уже упоминавшейся статье о «Записке греческого топарха».[1736]1736
  Визант. Временн., т. IV, стр. 52.


[Закрыть]

Наконец, в грамоте императора Мануила, где запрещается генуэзским купцам посещать Росию и Матраху, речь идет не о городах и не о портах, а о землях, странах, chorai: En pantais tais hopodepote chorais tes basileias mou, anev tes Rhosias kai Matrachon.[1737]1737
  Acta et Diplomata, ed. Fr. Miklosich et Jos. Müller, v. III, 35.


[Закрыть]

В таком случае грамота императора Мануила предусматривала право торговли и различные льготы генуэзским купцам в пределах своих владений всюду, за исключением Азовского и по крайней мере, северной части Черного моря, а не одного только моря Азовского. Торговля с северным Причерноморьем имела огромное значение для Византии, и отнюдь не одну только рыбу получали отсюда греки: цитированное выше письмо Михаила Акомината говорит о мехах, многовековую давность имела торговля хлебом, кожевенным сырьем, отсюда вывозилось большое количество рабов. Неудивительно, что византийские императоры ни в одном из нескольких хрисовулов, выданных ими Венеции на протяжении XII в., не предоставляют венецианским купцам льготных условий в портах на Азовском и Черном морях. В течение XII в., эти порты, пожалуй, были единственным местом, где византийцы могли вести торговые операции, не натыкаясь на каждом шагу на конкуренцию италийских торговых республик. Этим районом приходилось особенно дорожить.

Мы думаем, что ни веницианцы, ни генуэзцы не могли вести и не вели сколь-нибудь серьезной торговли на Черном и Азовском морях до XIII в.[1738]1738
  Подобная же мысль высказана румыном Братиану в его статье Véniciens sur la mer Noire au XIV-e siècle. Bouch., 1939, 31, однако нам неизвестна его аргументация, так как его работа, на которую он ссылается, Recherches sur le commerce génois dans la mer Noire, нам не была доступна.


[Закрыть]