Текст книги "Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

11

Лена выскочила из-под ледяного душа, накинула старенький махровый халат и пошла на кухню. Кожа на спине и на ногах покраснела, все-таки обгорела она позавчера. Надо бы осторожнее с солнцем, теперь только и говорят, что загар вреден. И Светка о том же твердила, хотя сама на испанских пляжах стала прямо-таки бронзовой.

Хорошо, наверное, в Испании, на берегу теплого моря… Если бы ее мама жила там – все три месяца провела бы у нее. Но ее мама поправлялась после операции в пансионате под Тулой. Нужно будет съездить, навестить мамулю. Лена надеялась, что позвонят по ее объявлению, предложат работу с абитуриентами, все легче будет жить – нет, не звонят.

Ни заботливые родители выпускников-оболтусов, ни Светка. Она же вчера должна была встретиться с богатым писателем, который предназначался ей, Лене. И хотя это глупость, конечно, все же хотелось узнать, чем же закончилась эта встреча. Скорее всего явился мужичок с красным носом и стал рассказывать о том, что он знаменитый и нужно сейчас же пойти к нему домой и посмотреть его романы.

И все же интересно. А Светка даже не позвонила вчера. Может, она сама решила поразвлечься с этим писателем, потому и молчит? У богатых свои причуды.

Лена пошла на кухню, сварила кофе, сделала бутерброд с тонким ломтиком зачерствевшего в холодильнике сыра и села завтракать.

Решила, что поест и сама позвонит подружке, спросит: «Ну как там мой писатель? Чего у него больше, скверных привычек или денег?» И заулыбалась, так ей понравился хитрый вопрос.

Но в это время два телефонных аппарата в разных комнатах возвестили о том, что кто-то желает поговорить с нею. Может быть, это насчет работы? Вряд ли. Во многих вузах уже начались вступительные экзамены. Скорее всего, это Светка.

Лена помчалась в свою комнату, она была ближе к кухне.

– Але, это Лена? – услышала она в трубке хриплый голос.

И растерялась. Понятно, что это не Светка, но если какой-нибудь заботливый родитель, откуда он знает ее имя? Знакомых с таким голосом у нее не было, это точно.

– Да… А, собственно, какая Лена вам нужна?

– Да откуда я знаю, мне все равно какая. Это ваш телефон? – Незнакомец продиктовал ей собственный номер телефона.

– Мой…

– И вы – Лена?

– Да, но я не понимаю…

– Сейчас объясню. Этот телефон дала мне Света. Высокая, с короткими, светлыми волосами, в белых шортах, таких, со складками и в розовой маечке. Вы ее знаете? Ну если не ее, то хоть кобеля по кличке Билл?

– Знаю. – Лена поняла наконец, кто это. Писатель со скверным характером. Судя по голосу, характер у него действительно не сахар, да и привычек вредных, похоже, больше чем достаточно. Ну и ну!

– Отлично! А то я уж думал, что Света «продинамила» меня с телефоном. Она сказала, чтобы я позвонил вам и спросил, когда и где мы встретимся.

– Вот как? – удивилась Лена. – А вы кто такой?

– Писатель Юрий Алтухов. Можете называть меня просто Ал, все знакомые так меня и называют.

– Но я вас совершенно не знаю.

– А меня и незнакомые женщины так называют. Как увидят, сразу говорят: «Привет, Ал!» Я уже привык. Ну так что, Света сказала, когда мы встретимся?

«Не такой уж он и страшный, как показался вначале», – подумала Лена.

– Нет. Она мне вчера не звонила.

– А сегодня позвонит?

– Не знаю, – пожала плечами Лена, как будто незнакомец мог видеть этот ее жест.

– Лена, я вас очень прошу, позвоните ей и передайте, что я сегодня жду ее на том же месте в то же время, что и вчера. Так будет проще. Хорошо?

– А если она не захочет с вами встречаться?

– Ну тогда что ж… – Незнакомец тяжело вздохнул. – А почему она не дала мне свой телефон? Помогите мне понять прекрасную Светлану, а то я ночь не спал, все думал: что бы это могло значить?

– Потому что она, как мне кажется, не желает иметь лишних осложнений в своей жизни, – решительно сказала Лена. – Кто вас знает, что вы за писатель?

– Что я за писатель, даже Билл понял. Правда, лапу мне подавать не стал, видимо, он приверженец другого литературного направления. А вот что за человек – этого я и сам не знаю. Но бывают и хуже.

Лена улыбнулась – веселый писатель! И характер у него не такой уж скверный.

– Хорошо, я позвоню Светлане, передам ей ваше пожелание. Но учтите, если она не хочет с вами встречаться, вы больше звонить мне не станете. Обещаете?

– Как же я узнаю, что она не хочет? Один раз я вам позвоню, через полчаса. Договорились? Я мог бы и не звонить, просто поехать в Филевский парк и там ждать, придет или нет, но вдруг она захочет встретиться в другом месте? Скажем, на Кутузовском, где я живу?

– Так уж и быть, позвоните через полчаса, – разрешила Лена.

– Спасибо, Лена, я ваш должник, – у писателя Ала явно поднялось настроение. – Привет Биллу передайте, скажите, что сегодня обещали собачьи магнитные бури, так что лучше ему дома остаться.

– Непременно передам, – засмеявшись, пообещала Лена, положила трубку и вернулась на кухню.

Кофе остыл, бутерброд показался невкусным. Интересно, что же расскажет Светка? Она по-прежнему хочет свести ее с писателем или нет? Дожевывая бутерброд, Лена мысленно разговаривала с подругой, пытаясь угадать ее ответы.

А спустя пару минут уже могла сравнивать свои догадки с реальными ответами Светланы.

– Ты молодец, Светка, затеяла какую-то невероятную комбинацию – и помалкиваешь!

– Хотела позвонить, да этот дурак все настроение испортил вечером.

– Кто, Лева?

– Ну а кто же еще! Не только звонить, вообще ничего делать не могла, представляешь? Он смотрит на меня, как на пустое место, разговаривает, как с прислугой! Если б ты знала, как мне надоело это!

– Перестань, Светка! Ты просто вбила себе в голову, что он плохо к тебе относится, а на самом деле это не так. Улыбнись ему, накорми чем-нибудь вкусным – все будет хорошо, вот увидишь.

– Ничего хорошего с ним я уже не увижу, – невесело усмехнулась Светлана.

– Приезжай ко мне, я тебе кофе налью и успокою.

– Думаешь, откажусь? Готовь кофе, я бутылку ликера прихвачу и коробку конфет.

– А просто так ты не можешь приехать?

– Приехать могу, просто так кофе пить неинтересно.

– Понятно. А как твое вчерашнее свидание?

– Ох, и не спрашивай, Ленка. Сама не знаю. Всю ночь думала, да так ничего и не придумала.

– О том, как я с ним рядом смотреться буду? – засмеялась Лена. – Или о чем-то другом?

– О тебе, конечно…

– А между прочим, он только что звонил.

– Правда?

– Просил передать, что хочет встретиться с тобой сегодня на том же месте и в тот же час. Прямо как в песне поется.

– А ты что сказала?

– Что я могла сказать? Ты же сидишь дома, дуешься на Леву и не можешь даже позвонить мне! Между прочим, он смешной, этот писатель. Просил передать привет Биллу, говорит, я такой знаменитый, что даже Билл понял это, правда, лапу не подал, видно, у него другие литературные пристрастия. А, вот еще вспомнила! Сказал, что по радио обещали собачьи магнитные бури, так что Биллу лучше остаться дома. Ну как тебе этот юмор?

Светлана тихо засмеялась в трубку.

– Он действительно такой… занятный человек.

– А скверный характер и вредные привычки? Вначале мне показалось, что он звонит, мучаясь от одной из них, сама понимаешь, какая привычка истязает людей по утрам.

– Похмелье? Знаешь, Ленка, может, характер у него и скверный… со скверными людьми. Лично я этого не заметила.

– А теперь скажи, пожалуйста, это ты меня убеждаешь познакомиться с ним или сама себя?

– Тебя, конечно, тебя, – неуверенно сказала Светлана.

– Ох, Светка, я-то не обижусь, если ты сама займешься писателем, но лучше оставь эту затею. У тебя сейчас такое настроение, что можешь любую глупость совершить, а потом будешь всю жизнь об этом жалеть. Чего ты мучаешься, дура? Сколько тебе повторять: муж замечательный, ты за ним – как за каменной стеной, деньги есть, квартира есть, в Испанию мотаешься… Лучше перестань обижаться на Леву, и все будет хорошо.

– Ты когда-нибудь жила за каменной стеной, дорогая моя? – спросила Светлана. И, не дожидаясь ответа, продолжила: – И в золотой клетке не жила, правильно? Так вот, Ленка, я тебе и не советую.

– Надо же! А богатого писателя, к тому же с вредными привычками, сватаешь! Это ведь не золотая, а Бог его знает какая клетка. Ну ладно, приезжай, поболтаем. Так что сказать ему, он через десять минут мне перезвонит?

– Придется встретиться, чтобы еще раз убедиться, подходит он тебе или нет. Уж если я сведу тебя с ним, то должна быть уверена, что это нормальный человек и клетка у тебя будет с дверцей, захотела – улетела.

– Как ты собираешься убеждаться в этом?

– Как и все. Повожу его по краешку… пропасти и посмотрю, как он себя ведет.

– Ох, Светка, смотри, как бы самой не свалиться! – встревожилась Лена. – Они же, писатели эти, – не совсем нормальные люди.

– А где ты видела нормальных? – усмехнулась Светлана. – Их ни здесь, ни в Испании нет.

– Ну как знаешь, – махнула рукой Лена. И вдруг вспомнила вопрос, который придумала накануне и который так интересно было задать подруге. – А чего у него больше, Светка, вредных привычек или денег?

– Меня он приглашал в ресторан, вытащил из кармана пачку денег, наверное, около миллиона. А когда я отказалась, хотел выбросить их в Москву-реку. Вот и суди сама.

– Вместе обсудим. Значит, ты согласна с ним встретиться?

– Да. Но знаешь что? Скажи, что буду ждать его не на прежнем месте, а у метро «Кутузовская». Там есть магазин «Спорт», вот у него. И попозже, часов в семь. Не хочется бродить по городу в самое пекло.

– Значит, на «Кутузовской» в семь, у магазина «Спорт», – повторила Лена. – Хорошо, так и передам. А ты одевайся и дуй ко мне. Жду.

– Да, это главное, не забыть одеться. В такую погоду можно выскочить на улицу голой…

12

Данилов открыл дверь и присвистнул от удивления.

– Ты хочешь сказать, что я неплохо замаскировался? – с довольной улыбкой сказал Алтухов, заходя в квартиру.

Данилов покачал головой, разглядывая приятеля, и вдруг расхохотался. Снизу до пояса Алтухов выглядел весьма респектабельно: белые туфли с дырочками, легкие светло-серые брюки с плетеным кожаным ремнем. Но вот выше – черная футболка с оранжевой надписью на груди «Metallika» и черные очки в пластмассовой оправе превращали респектабельного господина в заурядного вышибалу из ресторана.

– Я так и знал, что не похвалишь, – проворчал Алтухов. – Как же, дождешься от тебя понимания!

– Не переживай, Ал, все нормально, – махнул рукой Данилов, с трудом удерживаясь от нового приступа смеха. – Очки можно сунуть в карман, людям на улице спокойнее будет, а вот с футболкой проблема сложнее… Ты что, поклонник этой группы?

– Да нет, я и не слыхал про такую. Спросил, что сейчас модно, мне продавщица и сказала: вот это. Ну я и купил. А эта группа она что, уже распалась?

– По-моему, нет, правда, я про нее не больше тебя знаю. Но то, что в таких футболках разгуливают в основном пятнадцатилетние пацаны, – это невооруженным взглядом заметно. Ты хоть бы оглядывался иногда по сторонам, Ал!

– Ты хочешь сказать, зря я ее купил?

– Уже сказал.

– Черт! – пробормотал Алтухов, машинально почесывая затылок. – Я же вначале хотел другую взять, но девушка…

– Выслушай девушку и сделай по-своему, – со смехом посоветовал Данилов, направляясь к гардеробу в комнате. Открыл дверцу, переворошил груду белья на средней полке, нашел и протянул Алтухову синюю «адидасовскую» футболку. – По-моему, это тебе подойдет.

– Ты думаешь? – засомневался Алтухов. – А если она порвется? Небось кучу денег стоит, не расплачусь потом с тобой, Макс. Размер-то у меня совсем другой.

– Не порвется, – уверенно сказал Данилов. – Надевай, посмотрим. Во всяком случае, такую футболку не стыдно надеть известному писателю.

– «Тот, кто носит «Адидас», он и Родину продаст…» – вспомнил Алтухов известную поговорку времен позднего застоя.

– Не волнуйся, все, что можно, без тебя уже продали.

Футболка туго облегла мощную грудь Алтухова, и можно было надеяться, что по крайней мере до вечера она не разойдется по швам. Алтухов придирчиво осмотрел себя в зеркале на раскрытой дверце гардероба и остался доволен. Плюхнувшись в кресло, он улыбнулся Данилову:

– Спасибо, Макс. Вечером верну.

– Так ты вечером встречаешься с нею? Не сейчас?

– В семь, – уточнил Алтухов.

Данилов сел в другое кресло, с интересом взглянул на приятеля.

– Ну давай, рассказывай. Я-то думал, вчера вечером позвонишь, поделишься впечатлениями с автором гениальной идеи. Не позвонил. Так увлекла искательница приключений?

– Вчера поддал крепенько, а потом с Валентиной поругался. Приходит, понимаешь, голая в мою комнату, чего-то требует, а я, к примеру, не хочу! Неудобно бабе напрямую об этом говорить, попытался объяснить – не понимает. А потом обиделась, орать стала. Милицию, кричит, вызову, если вздумаешь хоть пальцем дотронуться. Где ж тут логика? Злится на то, что не хочу дотрагиваться, а потом – милицию… Пришлось еще малость выпить. Потому и не звонил.

– Я начинаю кое-что понимать. Прекрасная незнакомка так понравилась тебе, что на Валентину и смотреть не хочется, да?

– Ничего особенного, нормальная… – Алтухов запнулся. Не мог он назвать Светлану «бабой» или «телкой». – Нормальная женщина…

– Нормальная? – усмехнулся Данилов.

– Ну да.

– С виду – это понятно, я же в объявлении написал, что нужна симпатичная, стройная девушка до тридцати. Ты мне лучше скажи, кем же она оказалась на самом деле? Дамой себе на уме, готовой за деньги на все, или Эллочкой-людоедкой? Что за всем этим кроется, трезвый расчет или глупость?

– Да ничего не кроется. Просто у нее тоже что-то там не сложилось, вот и решила встретиться с писателем.

– У которого масса вредных привычек?

– У кого их нет. Слушай, Макс, почему тебе нужно, чтобы за этим что-то скрывалось?

– Потому, что нормальная женщина на такое объявление не откликнется, – уверенно сказал Данилов.

– Это тебе так кажется, – пробурчал Алтухов. – Ты думаешь, что поставил гениальный эксперимент и теперь будут какие-то сногсшибательные результаты. А мы просто встретились… И сегодня снова встречаемся, вот и все.

– Не темни, Ал! Ну что, она такая красивая, что ты решил себе новые штаны купить и футболку? Смотри, внешность частенько бывает обманчивой!

– Ей стихи нравятся.

– Надо же! Да она тоже с недостатками! – воскликнул Данилов. – Или наврала, чтобы покрепче зацепить тебя.

– Макс, на все можно посмотреть по-разному, – сердито сказал Алтухов. – И с разных точек зрения. Кто-то представляет, как принцесса Диана танцует вальс – и видит прекрасную женщину, а кто-то – как она тампон вставляет, и видит совсем другое. Между прочим, Светлане нравятся именно мои стихи, она даже знает наизусть то, которое было опубликовано в «Литературке».

– Ничего не могу понять, – покачал головой Данилов. – Отыскать это стихотворение – нужно в Ленинку идти. Ради чего такие жертвы?

– А если она просто знает его наизусть? Прочла когда-то и запомнила?

– Тогда это фантастическое совпадение! Ну рассказывай, она красива? Про деньги спрашивала или, как увидела тебя, так сразу и поняла, что ты не только ее любимый поэт, но еще и богатый мужчина?

– Спрашивала, но дело не в этом. Симпатичная молодая женщина, блондинка… Ты же знаешь, я неравнодушен к блондинкам.

– А я с некоторых пор предпочитаю брюнеток, – усмехнулся Данилов. – Ты странно ведешь себя, Ал! Между прочим, у нас уговор: ты будешь рассказывать мне обо всем, что вышло из этой моей затеи. Только на таких условиях я уступил ее тебе вчера.

– У тебя чайку не найдется? Голова начинает побаливать.

– Может, водочки?

– Да нет, мы же сегодня встречаемся. Ничего пока не происходит, и рассказывать не о чем. Потом я вас познакомлю, сам увидишь, какая она. Собственно, я к тебе по делу пришел.

На кухне Данилов поставил на газ чайник, достал из холодильника ветчину, сделал бутерброды.

– Может, суп сварить из порошка? Я, правда, встал поздно, обедать не собирался, но если хочешь – сделаю.

– Нет, спасибо. Я перекусил на улице.

– Кстати, у меня тоже вчера был инцидент с дамой. Правда, к счастью, все обошлось телефонным разговором. Марина звонила.

– Что хочет? Познакомить тебя со своим банкиром? Соглашайся, Макс, пусть приходит, я ему морду набью. И будем в расчете. Ты мне Светлану уступил, я за тебя отомстил банкиру.

– Нет, она хочет со мной встретиться, поговорить о совершенных ошибках.

– Да? – оживился Алтухов. – Зауважала, выходит, писателя! Деньги ей твои, понятное дело, не нужны, там папа, да и зарплата банкира с твоей не скоро еще сравнится. А вот книги на лотках – это уже кое-что! Можно сказать, слава! Ну вот! Если даже твоя Марина теперь жалеет о том, что сотворила, то почему незнакомая женщина не может уважать меня за стихи, которые ей нравятся?

– Не знаю, – пожал плечами Данилов. – Странный звонок. И тоже разозлилась, когда я отказался встретиться. Угрожать стала, мол, ты пожалеешь еще об этом.

– В точности, как Валентина. Не бери дурного в голову, Макс. Позлится и перестанет. Давай о деле поговорим.

– Давай.

Чайник вскипел. Данилов разлил горячий чай по чашкам и приготовился слушать.

– Мы сегодня встречаемся. И она, может быть, согласится зайти ко мне. Ну там, шампанского выпить, книги мои посмотреть.

– Уже?

– Макс, ты все время думаешь не о том. Я хочу пригласить ее, просто посидеть, поговорить… с нею интересно разговаривать, понимаешь? Ну не на улице же бродить, там и вечером духота жуткая?

– Понятно, – согласно кивнул Данилов. – Просто поразговаривать, это очень похоже на писателя Алтухова. Ну и при чем тут я?

– Я же не могу пригласить ее к себе в коммуналку. Состоятельные писатели в коммуналках не живут. Да и Валентина, если увидит, скандал устроит. Вот я и подумал, что надо пригласить ее к тебе.

– И мы будем сидеть здесь втроем и разговаривать?

– Нет, мы будем сидеть вдвоем, а ты пока погуляешь, свежим воздухом подышишь.

– На улице? Где и вечером духота жуткая? – с иронией уточнил Данилов.

– К тому же она звонила в эту квартиру, думает, что я живу на Кутузовском, – не обращая внимания на его иронию, продолжал Алтухов. – Короче, я загляну к тебе вечером. Мы с ней встречаемся в семь у метро «Кутузовская», там где-то есть магазин «Спорт». Скажем, к шести я приеду к тебе. Беру ключи и шагаю на свидание. Чистоту и порядок гарантирую.

– Погоди, погоди, я что-то не понимаю. Как ты представишь эту квартиру своей? Тут мои вещи, мои книги… Допустим, я соглашусь погулять пару часов, но она же все равно не поверит, что здесь живешь ты!

– Поверит. Я привезу свои книги, поставлю на полку, твои куда-нибудь спрячу – и все.

– У меня тут целая полка чужих книг, и все с дарственными надписями: Максиму Данилову!

– Их тоже уберу, поставлю другие, где написано: Алу. Или Юре Алтухову на добрую память.

– Стратег! – усмехнулся Данилов. – Все детали продумал, осталось только перевернуть мне всю квартиру. Но это мелочи. А если она все же поймет, что здесь живет другой, ведь обидится не на шутку. И пиши пропало!

– Пиши – не пиши, другого выхода нет. Поможешь?

– Ладно, нет проблем. Поеду в центр, давно там не был. Но все же я сомневаюсь, что ты ее убедишь.

– Спасибо, Макс. Я постараюсь. А потом подожду тебя и верну ключи.

– Но если у тебя серьезные планы, ты должен понимать, что рано или поздно выяснится, что ты обманывал ее! Тогда что будешь делать?

– Скажу, что бедного писателя Данилова жена из дому выгнала – пришлось приютить. Поставлю тебе раскладушку на кухне…

– И будем жить втроем, как в Швеции?

– А они там втроем живут?

– Да вроде бы. Не зря же говорят: «шведская семья».

– Ну, это еще терпимо, а то я думал – впятером. Нет, мы будем жить вдвоем, а ты себе другую квартирку подыщешь. Ну ладно, я шучу.

– А может, мне сразу переехать к твоей Валентине?

– Вот она обрадуется! Ты ей понравился: хоть один, говорит, знакомый – настоящий интеллигент, и книжка его на всех лотках продается. А какой приятный молодой человек!.. Ты, главное, предупреди ее, чтоб не шибко прыгала от счастья, дом-то старенький, развалится… А в остальном, я думаю, вас ждет самая настоящая идиллия.

– Пойду собирать вещи, – вздохнул Данилов.

13

Скотина! Подлец! Мерзавец! Идиот несчастный! С этими словами она засыпала вчера, с ними проснулась утром. Они звучали в ее голове, когда она принимала душ, обтирая свое прекрасное, такое желанное для всех мужчин тело массажной варежкой. Для всех – кроме одного! Скотина! Она даже в отпуске не была этим жарким летом, хотя Савин предлагал поехать в Бразилию, никак не могла решить, что же делать с этим идиотом Даниловым, то ли развестись и забыть, то ли попытаться возродить семью. Развестись-то нынче нетрудно, но вот забыть его… Почему-то казалось, что после развода это сделать будет еще труднее. Ведь не забыла же за год жизни порознь! Решала… И что же? Руки-ноги загорели, на груди, где вырез блузки, – красное пятно, а живот белый! Прямо-таки мозаика получается!

С этими словами она завтракала и ехала на службу. Припарковала свой коричневый «ВАЗ-21099» у подъезда банка, включила сигнализацию, а потом вспомнила, что забыла на сиденье сумочку. Рванула дверцу – сирена взвыла…

Ну прямо все из рук валится. И слова, которые звучали в ее голове, стучали в ее сердце, жестокие, грубые, не могли выразить весь накал ее злости.

И ведь не заставишь Данилова прибежать с извинениями, со словами раскаяния и заверениями, что ему без нее трудно! А ведь именно такое она предполагала как естественный ход событий, когда решилась вчера позвонить ему.

Скотина!

Или что-то можно сделать? Заставить… не прибежать, а приползти к ней, не извиняться, а умолять простить его, идиота несчастного?

Что он возомнил о себе? Подумаешь, писатель! Сейчас все кому не лень сочиняют романчики, и чем глупее получается, тем лучше покупают их книги! Уже и на трибуны не лезут, понимают, что всего-то развлекают домохозяек за деньги. Массовики… затейники! А этот? Все еще гением себя считает?!

Подлый лжец! Насочинял, как он любил, как ему трудно было пережить разлуку с любимой женщиной, – и ведь про нее, про жену свою, написал! А когда она позвонила – и встретиться с ней не желает! Так-то он любил, страдал? Надеялся? Ложь, ложь, ложь!

Ну разве можно работать в таком состоянии? Нужно было сказать отцу, что сегодня она плохо себя чувствует, он бы сам предупредил Савина. Но сидеть в одиночестве дома – еще хуже!

К полудню разболелась голова. Марина выпила таблетку растворимого аспирина и долго сидела без движения, глядя на свои ладони, лежащие на столе поверх сводок, счетов, компьютерных выкладок. Солнце продвинулось на запад, жаркие лучи уперлись в ее лицо. Марина вскочила с кресла, раздраженно дернула за шнурок пластиковых жалюзи. Похоже, всю силу вложила в этот рывок – жалюзи посыпались вниз, едва успела отскочить от окна.

В кабинет стремительно вошел Савин.

– Что случилось, Марина? – Он смотрел то на нее, то на пластиковые полоски, беспорядочно лежавшие под окном.

– Солнце… – пробормотала Марина, усаживаясь в кресло. – Хотела жалюзи прикрыть, а они упали. День какой-то жуткий, настроение паршивое… все из рук валится!

– Ну, это мелочи. Ты не ушиблась? – Он подошел почти вплотную, белоснежным носовым платком принялся стряхивать пыль с ее блузки. – Я вызову ремонтников, они мигом все исправят. Ты такая красивая, когда злишься, Марина…

Она нервно передернула плечами, несильно оттолкнула.

– Пожалуйста, Лева… У меня и вправду сегодня ужасный день. Я вчера позвонила ему…

– Кому? – насторожился Савин.

– Мужу своему, Данилову. Отец попросил. Прописка и все такое…

– И что же?

– Да ничего! Он вел себя отвратительно, разговаривал со мной по-хамски! Даже вспоминать противно.

– Ну, Мариночка, ну зачем же так себя расстраивать? Забудь ты о нем, вот и все. А выписать его из твоей квартиры – это не проблема. Если Григория Анисимовича беспокоит его незримое присутствие там, уберем нахала.

– Григория Анисимовича беспокоит совсем другое…

– Что именно?

Марина глубоко вздохнула и решила не говорить Савину, что именно беспокоит ее отца.

– Бизнес, вот что, – сказала она.

– Это естественно, – согласно кивнул Савин. – Григорий Анисимович настоящий деловой человек, хозяин.

– Этот хозяин мог бы посоветоваться с дочерью, прежде чем давать дурацкие задания тебе, Лева. Я ему так и сказала вчера. Ты знаешь, где взять деньги, Лева?

– Пока нет. Честно тебе признаюсь, ночью я думаю о другом. Никак не могу сосредоточиться, понимаешь. Вот когда мы наш с тобой главный вопрос решим, этот просто смешным покажется. Не надо напрягаться, ссориться с отцом, положись на меня, любимая. И не огорчайся, если тебе нахамил какой-то чужой человек. Забудь. Ты выполнила просьбу Григория Анисимовича и не виновата, что пришлось разговаривать с хамом.

– Между прочим, он все еще мой муж! Мог бы нормальным голосом разговаривать!

– Пожалуйста, не огорчайся. Ну какой он тебе муж? Так, чистые формальности, штамп в паспорте.

– Нет, не формальности! – сердито сказала Марина. – Я, между прочим, серьезно отношусь к браку! И если этот человек по паспорту до сих пор мой супруг, значит, так оно и есть!

– Может быть, убить его? – со смехом предложил Савин.

– Как? Совсем?

Лева нахмурился. Не нужно было ему говорить такое. А вдруг с ее мужем и вправду что-то случится?

– Я пошутил, Мариночка, но в принципе можно попросить моих ребят проучить нахала. Чтобы знал, как разговаривать с прекрасными дамами.

– Нет… – нерешительно сказала Марина. – Пока не нужно. Я сама придумаю, как ему отомстить. Ты же знаешь, отец категорически против нашего участия в криминальных делах.

– Да разве я настаиваю? – удивился Савин. – Просто сказал первое, что взбрело в голову. И потом, это ведь твой муж. Разве я могу себе позволить даже думать о подобных методах?

– Ну, в общем-то, первое, что взбрело тебе в голову, не так уж и плохо, – усмехнулась Марина, впервые после вчерашнего звонка чувствуя растущую уверенность в себе. – Но пока не будем ничего предпринимать, подождем. – Помолчала минуту и со значением повторила: – Подождем.

Савин согласно улыбнулся и поцеловал ее сухие губы. На этот раз она не отстранилась, напротив, страстно обвила руками его шею, привставая с кресла. Она даже тихонько застонала, как это было в Женеве. Савина этот жадный поцелуй и обрадовал и напугал. Причина его радости была понятной, испуга – тоже: а вдруг кто войдет?

– Скоро ты получишь от меня фантастический подарок, любимая, – прошептал он, когда ее ладони медленно сползли с его плеч. – После этого ты не будешь читать романы своего бывшего мужа и даже вспоминать о нем не будешь, это я тебе гарантирую на сто процентов.

– Интересно, интересно! И что же ты мне подаришь?

– Это секрет. Но могу с полной уверенностью сказать: такого подарка ни одна женщина в Москве не получала.

– Ну хоть намекни, Лева!

– Не могу, Мариночка, это будет сюрприз. Потерпи немного, и ты увидишь. И не просто увидишь, а поймешь, как сильно я тебя люблю, как жажду тебя каждый день, как помню все, что между нами было.

– Нет, а правда, что ни одной женщине в Москве такого не дарили?

– Правда. Ну, я вижу, настроение у тебя немного поднялось, пошел к себе, надо еще поработать, – Савин опасался, как бы она снова не потянулась к нему губами – отказаться от поцелуя невозможно, а войти могут в любую минуту.

Он торопливо одернул пиджак, нежно улыбнулся и стремительно вышел из кабинета. Через пару минут, сидя в своем директорском кресле, он, прежде чем снять трубку телефона, нащупал во внутреннем кармане пиджака магнитофонную кассету и вдруг понял, что это не только подарок, но еще и ловушка для Марины! Только он и она будут знать, о чьей страстной любви рассказывает этот роман, но если Марина захочет увильнуть от него, об этой любви узнает вся Москва, а такое вряд ли придется ей по душе! Роман-то будет весьма и весьма откровенным. Автор же никогда не узнает, о какой женщине он все это написал.

Гениальная идея!

– «Ревела буря, гром гремел! Во мраке молнии блистали!» – Алтухов ревел погромче легендарной бури из песни про Ермака.

«Адидасовская» футболка плотно облегала его могучую грудь, подчеркивая рельефные мышцы, которые словно бы увеличились под эластичной синей тканью. А может быть, все дело в том, что через пару часов он встретится со Светланой и пригласит ее в квартиру Макса, и они там будут сидеть вдвоем и разговаривать, и пить шампанское, которое он уже положил в большую зеленую сумку, и закусывать ананасом, который еще нужно будет купить. Но теперь это не проблема. Ананасы в шампанском, как в знаменитом стихотворении Северянина. Именно такой представлял эту встречу Алтухов. Лучше гения серебряного века не придумаешь.

Окно было распахнуто, и его мощный голос раскатывался по всему дому. Однако пока никто из невольных слушателей не рискнул сказать, что с музыкальным слухом у певца не все ладно.

Алтухов пружинистым шагом ходил по комнате, складывая в сумку свои книги, журналы со своими публикациями, потом добавил десяток книг самых известных когда-то авторов с дарственными надписями. Задумался, что бы еще взять? Даже петь на какое-то мгновение прекратил. Этой мимолетной задумчивостью воспользовалась Валя, тотчас же возникшая в дверном проеме.

– Ты что, уезжаешь, Юра? – грустным голосом спросила она.

– Уезжаю, покидаю тебя, Валентина, раба Божья! – густым басом пропел в ответ Алтухов.

– Далеко?

– В тундру! Там, говорят, сейчас прохладно. И медведей белых не так много. Испугались перестройки и убежали на полюс. Надеются, что демократы туда не скоро доберутся.

– Нет, я серьезно. Ты что, нашел себе другую женщину?

– Как найду, обязательно с тобой посоветуюсь, – пообещал Алтухов, застегивая «молнию» на сумке. – Мы детально обсудим все ее достоинства и недостатки и лишь после этого решим, подходит ли она нам или нет.

– Обиделся вчера, да?

– А за что мне обижаться на тебя? Все у нас было хорошо, много приятных воспоминаний осталось. Это ты, по-моему, обиделась, что была моей любовницей. Что в этом плохого? Екатерина Великая тоже была чьей-то любовницей и меньше от этого не стала. Памятник заслужила, даже большевики не посмели его разрушить. А почему не разрушили? Да потому, что на слово «любовница» не обижалась!

– Я не могу об этом говорить, это грубо и пошло, Юра! Не забывай, что ты мужчина, а я женщина.

– Правда? – удивился Алтухов. – Надо же! А теперь скажи мне, если мужчина и женщина лежат в одной постели, кто они?

– Муж и жена.

– И такое случается, но совсем не обязательно. Ну, Валентина, смелее, скажи мне, кто они? Правда, бывают еще – разведчики. У Кожевникова, кажется, в романе «Щит и меч» лежат двое в постели, но не раздеваются и ни о чем таком не думают, им главное, как задание партии и правительства выполнить. Ну так это железные люди, я бы так не смог.