Текст книги "Полигон"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Взгляните, что будет, – предложил Харагва, опустив на крышку бокса ладонь. Моментально рептилия подскочила, извернулась и попыталась впиться в недосягаемую добычу. Изнутри раздался дробный стук, ухмыльнувшийся биотехнолог снял руку с бокса. Там, где лежала его пятерня, по исподу прозрачной крышки распластались жадно чмокающие лепестки присоски, а в центре этого жутковатого мясистого цветка виднелось нечто вроде клюва, исступленно долбившего бронепластик. – Своим жалом тещин язык может за несколько секунд пробить бронекостюм на стыке между пластин, – лекторским тоном сообщил Харагва. – А потом запускает жало поглубже, впрыскивает желудочный сок и начинает пировать. Нападает обычно со спины – такой стиль. Остроумное создание, не правда ли?

– Не совсем понял, в чем вы усматриваете его остроумие, – угрюмо проворчал Кин, разглядывая пришедшую в бешенство гадину.

– В том, что оно обходится без желудка. Им служит очередная жертва. – Шеф лаборатории уставился исподлобья на собеседника. – Сдается мне, вы не в восторге от моей коллекции.

– Полноте, просто я немного устал, таскаясь по солнцепеку.

– Тогда постараюсь рассказывать покороче. Еще один образчик наружного пищеварения адова портянка. – Харагва перешел к следующему боксу.

– Ну, на этих я уже успел насмотреться, – буркнул Кин.

– Да, признаться, слышал о ваших приключениях, – отозвался биотехнолог, снова принявшись почесывать шрам на голове. – Вам что, вправду подложили в турбоход часовую мину, или это так, досужие слухи?

– А я-то думал, вы отлично осведомлены об этом. – Настала очередь Кина сверлить Харагву взглядом в упор.

– Вовсе нет, – безмятежно парировал тот. – С чего вы взяли?

– Сам не знаю. Мне так почему-то показалось.

После затяжной паузы непроницаемое лицо Харагвы дрогнуло в кривой усмешке.

– Странный у вас юмор, – врастяжку произнес он.

– Извините, если он вам показался туманным, – смиренно сказал Кин.

Харагва круто повернулся и зашагал вдоль оставшихся боксов, бросая на ходу скупые реплики:

– Это хлыстарь, убивает электрическим разрядом. Вот грызняк, человека трогает редко, только если сдуру наступить на него. Живодрал парализует ударом яйцеклада, потом запускает личинок под кожу. Это, понятное дело, самка живодрала, был еще самец, но она его сожрала после случки. Почти как у людей, не так ли? Ну и напоследок псевдоптерон. Не смотрите, что страшилище, на самом деле он безобиден. Просто не знаю, зачем его держу.

– Вас интересуют лишь агрессивные экзоты?

– Конечно. – Харагва посмотрел на Кина так, словно тот сморозил несусветную чушь. – Если вы случайно не знаете, я специализируюсь в области биотехнологии. К этим славным зверушкам у меня чисто прикладной интерес.

– Понятно.

Повернувшись к боксам спиной, биотехнолог скрестил ручищи на груди, отвесив Кину небрежный кивок.

– Экскурсия окончена. Чем еще могу быть полезен?

– А живой наплюйки у вас еще нет? – осведомился Ронч.

– Чего нет, того нет, – сокрушенно покачал бритой головой Харагва. Солдаты никак не умудрятся сцапать хоть одну живьем. И потом, даже если мне ее притащат, ума не приложу, куда этот уникум поместить. Бронепластик ее кислота легко разъедает, а подходящих фторопластовых емкостей у нас пока нет.

Рассеянным взглядом Кин наблюдал за распластавшим кожистые крылья псевдоптероном, перепуганно мечущимся по боксу в тщетных поисках укрытия.

– Чем вы кормите всю эту ораву?

– Проще всего было бы кормить экскурсантами, но это блюдо редко попадается.

Кину показалось, что зыркнувший на него исподлобья Харагва не столько отпустил эксцентричную шутку, сколько высказал свое потаенное горячее желание.

– У вас тоже достаточно своеобразный юмор, – признал Кин.

– Вообще большинство из них жрет все подряд, кроме гвоздей.

Вконец отчаявшийся псевдоптерон забился в угол, шатром сложил крылья над головой и замер как изваяние.

– Значит, у вас к ним чисто прикладной интерес, – промолвил задумчиво Кин. – Иными словами, вы надеетесь использовать своих зверушек для разработки новых типов вооружения. Я правильно понял вашу мысль?

– Ну конечно. Представьте себе совершенно сказочное оружие, которое само нападает, не требует подвоза боеприпасов да еще и способно размножаться.

– А вдобавок будет косить всех подряд – и своих, и чужих, – едко добавил Кин.

– Ничуть, – с жаром возразил биотехнолог. – Есть тысяча и один метод, как этого избежать. Например, встроенное управление. Или распознавание своих солдат по ряду привносимых признаков. Или привязка к координатам поля боя. Еще, скажем, впадение в спячку по завершении боевой операции. На худой конец встроенный механизм самоликвидации, который запускается тем или иным способом. Думаю, достаточно, хотя список еще не полон.

– К сожалению, все эти меры сможет использовать и противник для собственной защиты.

– Интересно, каким образом?

Ненадолго спор перешел на исконную территорию Кина, и тот пояснил свысока:

– Очень просто: получив необходимые сведения агентурным путем.

– Ну, это уже не моя проблема, – отмахнулся Харагва. – Не надо припутывать сюда вечную коллизию, спор меча со щитом. Одно дело – стратегия разработок, другое – тактика их применения.

– Однако напрашивается важный вопрос. – Кин решил еще пуще раззадорить Харагву. – Насколько перспективен такой класс вооружений в эпоху звездолетов и кварковых бомб?

– При вселенской войне, конечно, особого проку от него не предвидится, неохотно признал биотехнолог. – Но есть еще и локальные конфликты. Вы знаете, каких затрат сырья и энергии в среднем требуется для уничтожения одного вражеского солдата?

– Точные цифры, признаться, не помню. Но они колоссальны.

– Биотехнологическое оружие способно свести эти затраты до минимума. Оно будет потрясающе дешевым по сравнению с традиционным. К тому же его наличие изменит сам принцип ведения боевых действий. Скажем, вместо штурма захваченного противником города можно будет предпринять его блокаду, сбросив с воздуха десант зверушек. Как известно, при любом прогрессе вооружений невозможно обойтись без пехоты. А я намерен создать пехотинцев совершенно нового типа. Харагва широким взмахом руки обвел боксы. – Здесь собраны их отдаленные и несовершенные прообразы.

– Не хотел бы я натаскивать эту публику по строевой подготовке, – сумрачно брякнул Ронч.

Кин уставился на прозрачные боксы с будущими десантниками, отнюдь не разделяя энтузиазм биотехнолога. Он тут же вообразил кишащую подобными тварями городскую улицу и внутренне поежился.

– Допустим, такое оружие окажется дешевым, но насколько оно будет эффективно? – сказал он. – Согласитесь, здешний гарнизон благополучно справляется с натиском экзотов. И сколько-нибудь заметных потерь живой силы при этом нет.

– Сравнение некорректно, – насупился биотехнолог. – Одно дело эпизодические наскоки экзотов, а другое дело – массированная атака специально спроектированных биороботов.

– Ладно, убедили. А вам не кажется, прошу прощения, что вы разбрасываетесь? Еще не запущены в серийное производство фабры, а вы хватаетесь за новое дело.

Харагва пренебрежительно махнул рукой.

– Бросьте. Между нами говоря, фабры – это пройденный этап. Тупиковая ветвь разработок, оттуда уже нечего выжать в принципе.

– Вот как? А мне казалось, это гордость вашего концерна.

– Вокруг них подняли крупную шумиху, верно. Надо же оправдать бешеную дороговизну проекта. Только, будь у меня свобода действий, я бы соорудил фабров совершенно иными.

– Вероятно, такими, – Кин указал взглядом на боксы с экзотами.

– Примерно да. Скажу прямо, человекоподобная компоновка фабров – просто дурацкая уступка прихоти заказчика. Ваши твердолобые гранд-офицеры зациклились на том, что биороботу позарез нужны голова и руки, чтобы он мог брать под козырек. Чушь.

– Насколько мне известно, гранд-офицеры руководствовались другими соображениями, – возразил Кин. – Их мотивы далеко не так примитивны, как вам представляется. Учтите, в человекоподобии фабров кровно заинтересованы поставщики амуниции и легкого оружия.

– Ага, – сообразил биотехнолог. – Лоббизм?

– А как же иначе.

Харагва запнулся, прикидывая что-то в уме, и с внезапным пристальным интересом ощупал Кина глазами.

– Совсем забыл, что вы сами из этого вонючего Генштаба, – буркнул он. – Но мозги у вас вроде варят. Не ожидал.

– У военных тоже случаются мутации, – не моргнув глазом пояснил Кин.

– Наверно, хорошо знаете всю эту свору?

– Не со всеми накоротке, разумеется, но более менее знаком.

Снова Харагва чуть поразмыслил.

– Да, у вас там редкостное сборище, сплошные говенные придурки, ни капли мозгов, – веско заявил он. – Вы бы знали, скольких трудов мне стоило настоять на том, чтобы рост фабра не превышал четырех локтей. Этим остолопам подавай орясину-гвардейца в шесть локтей высотой, иначе, мол, не смотрится. Но тогда ведь уйма сырья вылетает в трубу, и транспортировка дороже, и в бою намного уязвимее. А четыре локтя – оптимальный со всех точек зрения рост.

– Но только не с точки зрения владельцев фабрик, выпускающих комбинезоновые ткани, – поправил его Кин.

– Шутите?

– Нет, я это говорю совершенно серьезно. Видите ли, случайно я оказался в курсе всех этих подробностей...

– Чтоб им всем пусто было, этим трепаным ублюдкам! – взорвался Харагва. Я же могу создать идеальное боевое существо, которое будет иметь встроенное супервооружение, а не дурацкие традиционные ружья. Которое будет практически невидимкой и для инфракрасной, и для радиолокации. С надежной броней. Компактное. Скоростное. Дешевое, вдрын их распро-мать! Такое, что им и не снилось...

Невольно Кину вспомнились слова Ронча о том, что Харагва спятил на фабрах. Стоило ему завести речь о своем будущем детище, как он действительно стал похож на одержимого.

Распалившийся биотехнолог даже принялся в такт своим рубленым фразам гвоздить кулаком по бронепластиковой крышке, разбудив самку живодрала, дремавшую на дне бокса, и тем самым моментально приведя ее в несусветную ярость. Приподнявшись на когтистых лапах, она крутилась волчком, тщетно пыталась пронзить яйцекладом прозрачную стенку и бешено щелкала изогнутыми черными жвалами. Кина вдруг замутило при малодушной мысли о том, что кошмарная тварь может каким-то образом вырваться из бокса на волю. От грубых некрашеных стен и потолка исходило суровое, чуть ли не физическое давление.

Оборвав свою захлебывающуюся тираду, Харагва тяжелым шагом двинулся вдоль боксов, исподлобья пристально разглядывая своих питомцев, еще раз подразнил пальцем прыгунчика и широко ухмыльнулся, когда тот опять выстрелил отравленной иглой в бронепластик.

Ронч покосился на Кина и выразительно сощурился, приподняв бровь, словно ему не терпелось обменяться впечатлениями. Кин легонько пожал плечами, указал взглядом на шефа лаборатории, молчаливо предлагая подождать, пока они останутся наедине.

– Однако я что-то заболтался, – озабоченно взглянув на свои массивные старомодные часы, проворчал Харагва. – Все, мне работать пора. Пошли на выход.

– Что ж, спасибо за это зрелище, – выйдя из галереи к лифту, вежливо сказал Кин. – Оно производит, я бы сказал, потрясающее впечатление.

– Конечно. Тангра – сущий кладезь, – с энтузиазмом заявил биотехнолог, запирая одну за другой двери зверинца. – Просто дивная планета. К сожалению, мы тут пока сидим и роемся на этом горном пятачке. Наверняка в других широтах водятся совершенно неизвестные нам зверушки. Может, если поискать хорошенько, найдутся даже похлеще этих.

Они вошли в лифт.

– Между прочим, я уже раскусил генетические коды моих зверушек, горделиво сообщил Харагва, нажимая кнопку. – И теперь могу лепить их, как захочу.

Дверные створки бесшумно сомкнулись, кабина плавно сорвалась с места и тут же затормозила.

– Вы сказали, у них нет гениталий, – напомнил Кин. – Как же быть с выведением новых экзотов?

– Это хороший вопрос, – оживился биотехнолог, поворачиваясь к раскрывшимся дверям. – В самую точку.

Он первым вышел из лифта и остановился в центре шестиугольного холла, легонько почесывая белесый шрам на макушке.

– Сначала я думал, что большинство моих зверушек проходят стадию метаморфоза от яйца к взрослой особи, – рассеянно озирая потолок, начал лекцию Харагва. – Во-первых, на это указывало полное отсутствие репродуктивных органов, во-вторых, высокая миграционная активность.

– Логично, – согласился Кин.

– Но расшифровка хромосомных кодов ясно показала, что бесполые экзоты вовсе не личинки. Значит, они рабочие члены роя, в котором имеется жесткое разграничение функций. Для моих целей это гораздо лучше, чем личинки. Жизненный цикл дольше, а главное, размножение по роевому принципу идеально подходит для серийного производства. – Биотехнолог сфокусировал глаза на Кине. – Это понятно?

– Вполне, – заверил тот. – Очень интересно, продолжайте, пожалуйста.

– Главная загвоздка в том, где раздобыть матку роя. До сих пор ее ни разу не удавалось хотя бы обнаружить. Странно, что она не участвует в миграции потомства. Еще более странно то, что у зверушек отсутствуют специфические для роевых видов рудиментарные коды. То бишь те, которые заведуют формированием половых признаков. Честно говоря, об этот момент я пока споткнулся. – Он снова посмотрел на часы. – Так, меня время поджимает...

– Я бы не отказался продолжить наш разговор, когда у вас найдется для этого свободная минутка, – на прощание сказал Кин. – Признаться, вы меня очень заинтересовали.

Харагва опять смерил его изучающим взглядом, явно что-то соображая.

– Да мы вроде живем в одном доме. Я в седьмом номере, а вы?

– В одиннадцатом.

– Обычно я работаю здесь до самого ужина, – сообщил биотехнолог. – Ну а часов после восьми мы могли бы свободно поболтать у меня в берлоге. Пьете?

– От рюмочки не откажусь.

– Тогда заметано. Еще увидимся. Ладно, все, ни минуты больше. Пока.

С подчеркнутой дружелюбностью тряхнув руку Кина, он хлопнул Ронча по плечу и направился к лифту.

– Вам откроют, – добавил он через плечо, набрав код, и скрылся за дверными створками.

Сразу же входной шлюз распахнулся, и Кин с Рончем заученно приняв меры предосторожности, вышли из лаборатории. Солнечный диск слегка потускнел и разбух, склонившись к зазубренному лезвию скальной гряды. Выдыхая словно бы застрявшую в ноздрях въедливую вонь подвального зверинца, Кин тихо порадовался тому, что жара пошла на убыль.

– Куда теперь? – спросил квадр-офицер.

– Знаете, хочу до ужина посидеть у себя, работы очень много.

Они зашагали по скрипучей фиолетовой щебенке дорожки, то и дело озираясь по сторонам. Вынесенное из подвала впечатление оказалось весьма цепким, и Кин стал проявлять усиленную бдительность. Он старательно крутил головой, и ему повсюду мерещились притаившиеся, готовые напасть омерзительные твари.

– Кин, я не совсем понял, зачем вы рискнули дразнить Харагву? оглянувшись на здание лаборатории, озабоченно промолвил Ронч. – Имею в виду тот разговор насчет мины в турбоходе.

– Хотел оценить его выдержку, – объяснил Кин. – А еще, думаю, нелишне поиграть у него на нервах.

Неторопливо вышагивавшие поодаль трое фабров свернули с центральной улицы, разошлись в разные стороны и начали зигзагами прочесывать дорожки, ведущие мимо блокгауза к административному корпусу.

– Лучше подождали бы, пока Харагва будет сидеть перед вами в наручниках, посоветовал квадр-офицер и вдруг остановился. – Ну и ну!

– Что такое? – Кин сразу схватился за кобуру, но его телохранитель и не думал доставать оружие, уставившись вдаль.

По изрезанному тенями скальному гребню рассыпалось множество красных точек.

– Ого, сколько их! – сказал Ронч, не отрывая от ящеров долгого взгляда. Плохая примета.

– Почему?

– Их стаи всегда появляются перед новой массовкой.

Озирая широкую панораму седловины, Кин повернулся на каблуках, затем настороженно рыскнул глазами по испещренному подпалинами травяному ворсу.

– Да их же просто тьма-тьмущая, – добавил Ронч, покрутив головой и внимательно оглядев окружавшие поселок горы. – Никогда еще столько их тут не шныряло.

Насколько хватал глаз, повсюду вдалеке виднелись стаи алых ящеров, преображенные расстоянием в скопления воспаленных точек, словно горные склоны обметало густой кровавой сыпью.

7. Мы делаем общее депо

Придя к себе и отпустив Ронча до шести часов, Кин уселся за компьютер. Он вышел на общую сеть и, озирая в задумчивости ее многочисленные пестрые плашки, наткнулся взглядом на недоступный сервер лаборатории, украшенный эмблемой концерна. Похоже, лаборатория здесь во всех отношениях является своего рода государством в государстве, подумалось ему. Комплекс охранных устройств под стать настоящей крепости, локальная сеть закрыта для входа извне.

Осененный промелькнувшей новой идеей, Кин снова просмотрел досье Харагвы, на сей раз в поисках файлов прослушивания, и не обнаружил ни одного.

Такая привилегия, как полная свобода от эпизодического превентивного контроля спецсредствами, ставила главу лаборатории на одну доску с командиром гарнизона и шефом контрразведывательного отдела, свидетельствуя о безграничном кредите доверия к нему. В довершение всех своих художеств Нариман умудрился продаться имперскому агенту, орудующему под вывеской концерна, и напрочь утратить элементарную бдительность. Тут скорее всего административными мерами не обойтись, в перспективе явственно замаячил трибунал.

Наконец пришел черед заняться делом о стычке между солдатами и фабром, которое было формальным поводом для якобы проводимой Кином инспекции. Оно временно отодвинулось на задний план из-за бурных свежих событий, хоть и являлось чрезвычайно важным и далеко не однозначным в свете сообщений, полученных от техника Флея, а затем и от водителя Даркофа.

Кин разыскал в секретной сети материалы проведенного самим Нариманом расследования и углубился в них.

Главным свидетелем по делу выступал часовой, видевший происшедшее с вышки, рядовой Ванцега. Ведя наблюдение за своим сектором, он заметил возле казармы патрульного фабра, неподалеку от него прогуливалась группка из пятерых солдат. Остановившись, солдаты о чем-то заспорили, потом двое ударили по рукам и направились в сторону фабра. В этот момент Ванцега краем глаза уловил подозрительное шевеление густой травы за контрольной полосой, присмотрелся, нацелил станковый лучемет и наобум сделал два выстрела подряд. Когда же он снова взглянул в направлении казармы, двое солдат лежали мертвыми на дорожке, а фабр расстреливал из плазменного ружья остальных, стоявших поодаль. Ни один из людей так и не успел выхватить оружие. Потрясенный Ванцега, по его словам, так и обмер, а потом резанул по взбесившемуся гаду из лучемета и включил ревун.

Кин отметил, что решающий момент, когда началась стрельба, очевидец непосредственно не наблюдал. В связи с этим самого пристального внимания заслуживал фрагмент допроса свидетеля ближе к концу протокола.

Нариман. – Как по-вашему, о чем те двое солдат побились об заклад?

Ванцега. – Не могу знать.

Нариман. – Но вы подумайте. Вот они подошли после этого к фабру. Зачем?

Ванцега. – Кто ж их знает.

Нариман. – А фабр тут же открыл по солдатам огонь. Неужели просто так, ни с того ни с сего? (Пауза.)

Нариман. – Подумайте сами хорошенько.

Ванцега. – Ну, может, ребята спьяну поспорили... Типа того, если ты такой храбрый, попробуй врезать фабру в торец.

Нариман. – То есть это они дали повод. Фабр счел, что на него напали, верно?

Ванцега. – Вроде так оно получается. Похоже на то.

Вот откуда в официальном заключении появилась фраза: "По свидетельству очевидца, находившиеся в нетрезвом виде солдаты предприняли хулиганскую выходку в адрес биоробота, которая была однозначно расценена им как попытка нападения". Таким образом, главный вывод следствия оказался получен при помощи вульгарного замшелого трюка, откровенной подгонки свидетельских показаний под благоприятный для концерна результат. Снова Кин сделал копию протокола, его улов в виде файловых дубликатов разбухал как на дрожжах.

Первоначальное желание допросить Ванцегу еще раз у Кина теперь отпало само собой: ничего нового единственный свидетель сообщить не сможет. В показаниях двоих шахтеров, с которыми тем вечером солдаты пили самодельную наливку на очищенном промывочном спирту, не обнаружилось ровным счетом ничего существенного. Ну, выпили, ну, поговорили о том, у кого какое начальство.

Пять однотипных заключений о смерти, анализы крови, свидетельствующие об алкогольном опьянении средней степени, акт о передаче останков биоробота в распоряжение лаборатории концерна, подписанный самим Харагвой.

Кроме того, среди материалов расследования обнаружились достаточно подробные видеофайлы, снятые с воздуха аппаратурой патрульного вихрелета сразу после инцидента. От биоробота, раскромсанного длинной очередью станкового лучемета, мало что осталось, однако на краю запекшегося холмика, рядом с почерневшим стволом плазменного ружья отчетливо была видна уцелевшая голова фабра в покрытом хлопьями сажи шлеме. Этот кадр и акт за подписью Харагвы на всякий случай Кин также скопировал к себе на компьютер.

До прихода Ронча еще оставалось время, между тем Кин успел закончить намеченные неотложные дела. Ища по инерции, чем бы еще заняться, он развернул список персоналий и вдруг увидел в нем новую строчку: секунд-офицер Элий Кин. Вот как, шеф отдела контрразведки решил отбросить щепетильность и покончить с игрой в прятки, вернув в сеть собранные на штабного эмиссара материалы.

Заинтригованный, еще не совсем понимая, что означает этот шаг Наримана, он открыл собственное досье, которое почему-то состояло всего из одного короткого видеофайла. Включив просмотр, Кин вздрогнул, ему как будто кипятком плеснули в лицо. Из видеозаписи, сделанной наблюдательным постом лазарета, Наримановы молодчики извлекли коротенький, протяженностью в считанные секунды, фрагмент. На мониторе появился слегка искаженный короткофокусным объективом видеокамеры коридор лазарета. Мелькнула спина отшатнувшегося Ронча, и в следующий миг Кин с икстером в руках распахнул дверь, затем, по всем правилам штурма помещений, лихо ворвался в палату Даркофа.

Рывком Кин выскочил из-за компьютера, едва не опрокинув стул, и отошел к окну, вцепился в края рамы широко расставленными руками, уткнулся в теплый бронепластик лбом, бессмысленно шаря невидящими глазами по далекому склону горы, широкой полосе выжженной огнеметом травы, густому заграждению из колючей проволоки, легкой ажурной вышке часового. Его щеки горели, словно ему надавали пощечин.

Немного погодя он с усилием оторвался от окна, яростный всплеск суматошных рваных мыслей сошел на нет, уступив место холодной способности к анализу обстановки. Несколько раз пройдясь по комнате из угла в угол и полностью восстановив самообладание, Кин сел за компьютер, убрал с экрана заставку, снова стал прокручивать фрагмент. Резко остановил его на середине, вглядываясь в собственное перекошенное бледное лицо с темными полукружиями под глазами. Вид, конечно, далеко не презентабельный, ситуация идиотская. Ни дать ни взять, буйный сумасшедший с оружием в руке.

Можно считать, он получил совершенно недвусмысленное предупреждение для острастки. Если им потребуется постфактум объявить его психически больным, они предъявят куцый видеофайл в качестве убедительного доказательства. Плюс авторитетное мнение психиатра Буанье. Разумеется, при этом сам Кин уже ничего не сможет возразить и потребовать экспертизы, поскольку тем или иным способом уже отправится к праотцам. Еще одно самоубийство помешанного, и концы в воду.

Он попробовал успокоиться, взглянуть на ситуацию под разными углами зрения, но нет, иных толкований не нашлось. До компрометирующего всерьез материала видеосюжет не дотягивает. Чтобы повергнуть его в смятение и выбить из колеи, наверняка придумали бы что-нибудь похлеще. Для невинного розыгрыша чересчур жестоко, да и отношения сложились, прямо сказать, не располагающие к веселым подковыркам. Лишь одно слегка обнадеживало: если бы они окончательно решились его убрать, то привели бы приговор в исполнение, не размениваясь на эффектные угрозы. Заведомых покойников предупреждать незачем – значит, с ним пока надеются полюбовно договориться. Лучше иметь еще одного надежного союзника в Генштабе, чем хладный труп штабного эмиссара, погибшего при весьма и весьма подозрительных обстоятельствах, включая загадочную попытку взорвать турбоход. Тогда в перспективе неизбежен еще один инспекторский визит, а скорее всего представительная комиссия, с которой поладить будет намного мудреней. Не стоит гадать, кто именно приступит к переговорам, Нариман или Абурхад, это в ближайшем времени выяснится само.

К тому времени, когда в дверь постучался Ронч, самообладание полностью вернулось к Кину. Он успел избрать на ближайшее время очевидную тактику: ни в коем случае не форсировать внешние события, выгадывать себе время якобы на размышление, зато сосредоточиться на расследовании убийства Гронски, которое прямиком выводит его на имперского агента. При случае попробовать выяснить истинные обстоятельства стычки между солдатами и фабром. А еще, конечно же, регулярно и подробно сообщать Дервенову о развитии событий.

По дороге в блокгауз хмурый Ронч то и дело оглядывал горные склоны, на которых прочно обосновались многочисленные стаи ящеров.

– Не нравится мне это, ох не нравится, не к добру... – озабоченно приговаривал он себе под нос.

Жара ощутимо пошла на убыль, ходьба давалась гораздо легче, и, казалось, даже повышенная гравитация чуточку ослабила свои гнетущие объятия. Кин залюбовался горами, озаренными клонящимся к закату солнцем. На протяжении дня их цвет неоднократно менялся в зависимости от угла освещенности, перетекая через все мыслимые оттенки, от жемчужного и бархатисто-сизого поутру до сочного рыжего в мареве полуденного зноя, когда крутые нагромождения скал казались взметнувшимися к небу всплесками расплавленного золота. Сейчас они тихо рдели, похожие на угли в очаге, слегка подернутые нежной пепельной дымкой. Дышавшая покоем, величавая и поразительно живописная панорама никак не вязалась с тревожным настроением Ронча и его унылым бормотанием.

– Кажется, их полку еще прибыло за последнее время, – сказал Кин, прикинув на глазок численность ящеров.

– То-то и оно.

– Насколько я понял из ваших слов, такое бывало и раньше.

– Нынче их просто тьма-тьмущая, ничего похожего я тут не видывал никогда. – Ронч порыскал глазами вокруг и снова как завороженный уставился на обильно усеянные алыми точками горы.

– Полагаете, следует ожидать небывалой массовки?

– Наверняка. Знаете, я сейчас просто нюхом чую неладное...

– Что ж, поживем – увидим, – рассудил Кин.

Грядущая перспектива нашествия экзотов беспокоила его гораздо меньше, чем назревшее неизбежное столкновение с коррумпированной верхушкой гарнизона. Пытаясь не поддаваться панике, тем не менее Кин отчетливо сознавал, что его шансы остаться в живых значительно ниже, чем вчерашним утром на плато возле Плешивой горы.

Из-за гибели Гронски график дежурств сместился, и, когда Кин с Рончем вошли в адъютантскую, за пультом сидел Басо. Кое-как поприветствовав офицеров, унтер сел, не дожидаясь разрешения, и вперился в монитор.

– Что новенького? – спросил у него Ронч.

– Да ящеры появились, видимо-невидимо, – пробурчал унтер, бойко тыкая пальцами в псевдоклавиши.

– Это я и так знаю.

– Командир выслал два вихрелета на разведку, вот чудохаюсь, прорабатываю данные. Накидали будь здоров, на тачке не увезешь.

– Ну и как?

– Всего помаленьку, но массовки пока нигде не видно.

– Нет – так будет, – сумрачно посулил Ронч. – Эта примета всегда сбывается.

– Уж ты накличешь... Инспектор, вы можете войти, командир вас ждет, обратился унтер к Кину, который уже снял бронекостюм, повесил его в стенной шкаф и причесывал слегка взмокшие волосы, стоя перед зеркалом, прикрепленным на раскрытой дверце шкафа.

– Скажите, Басо, вас на вчерашнем дежурстве подменял Гронски, не так ли? Кин дунул на расческу и сунул ее в нагрудный карман мундира.

– Да, он мне задолжал полдежурства, еще на прошлой декаде, ну, наконец сквитались, – подтвердил словоохотливый унтер, все же оторвав седалище от стула и глаза от монитора.

– А кто предложил вчера подмениться, вы или он?

– Ну, у нас обычно сам должник выбирает, когда отработать должок...

– То есть инициатива исходила от него?

– Конечно. А что такое?

– Ничего особенного, так я и предполагал. Благодарю вас. – Кин легонько постучал по косяку и распахнул дверь в кабинет Абурхада.

Тот стоял перед электронной картой поселка, заложив руки за спину, и при появлении Кина оглянулся через плечо.

– Входите, садитесь, – суховато сказал командир гарнизона. – Извините, что не смог утром уделить вам достаточно времени.

Снова повернувшись к электронной карте на стене кабинета, он окинул долгим взглядом оперативную обстановку, прежде чем уселся в кресло напротив Кина.

– Происходит что-нибудь важное? – спросил тот, в свою очередь разглядывая карту.

Высвеченную на ней информацию собирали наблюдательные приборы зависшего над гарнизоном патрульного вихрелета, затем разнообразные данные поступали в блокгауз и обрабатывались на мощном компьютере при помощи идентификационных эйдетических программ, а конечный результат попадал на электронную карту в виде медленно передвигающихся разноцветных точек.

– Пока ничего угрожающего. Не угодно ли рюмочку?

– Нет, благодарю вас.

На сей раз Абурхад выглядел утомленным, его скуластое лицо осунулось, и опушенные густыми ресницами черные глаза утратили живой блеск, подернувшись налетом усталости.

– Мне доложили, что вы сегодня побывали на складе, приказали вскрыть ящик и обнаружили, что украдены две диверсионные мины, – сказал он.

– Приходится делать чужую работу, – слегка нахмурился Кин. – К сожалению, на вашего главного контрразведчика я полагаться не могу.

Откинувшись на спинку кресла, командир гарнизона посмотрел на собеседника странным затяжным взглядом, словно видел его впервые.

– Мне показалось, что вы к нему питаете некую антипатию, – проронил наконец Абурхад. – Стоит ли руководствоваться эмоциями в серьезных делах?

– Ваш Нариман не барышня, да и я не кавалер, – парировал Кин. – Эмоции тут ни при чем, просто я далеко не в восторге от его профессиональных качеств.

– Ну, идеальных людей на свете нет...

– Согласен. Однако существует деление на талантливых профессионалов и, прошу прощения, их полную противоположность.

– Именно так, без полутонов?

Ввязываться в общетеоретическую дискуссию смысла не имело, а выкладывать обнаруженные факты, свидетельствующие о недобросовестности Наримана, Кин счел преждевременным.