Текст книги "Полигон"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Так у кого же из нас навязчивые идеи, доктор? – благодушно спросил Кин.

В непроницаемых карих глазах Буанье промелькнула то ли растерянность, то ли злость. Так или иначе, она опешила от неожиданной иронической реплики, настал удобный момент для контрнаступления, и Кин не преминул этим воспользоваться:

– Надеюсь, доктор, вам известно, что такое "палец сапожника"?

– Впервые слышу, – призналась Буанье.

– Достаточно древнее выражение, вышедшее из употребления. Оно означало хронический вывих большого пальца, которым сучили так называемую дратву. С чем работаешь, то и зарабатываешь, одним словом...

Склонив голову набок, психиатр с холодным прищуром уставилась на Кина.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Собственно, это все. Знаете, мне на моем веку доводилось не раз видывать психиатров, – задумчиво произнес Кин, разглядывая свои ногти. – Нормальных людей среди них практически не было.

– Пожалуйста, не надейтесь удивить меня грубостью, Элий, – свысока заявила Буанье. – А кстати, при каких обстоятельствах вы видывали психиатров, нельзя ли узнать?

– Один мой добрый друг страдает эпилепсией, и я навещал его в лечебнице. Плюс кое-какие эпизодические знакомства.

– Вы говорите правду?

Кин поднял голову, их взгляды встретились, как два дуэльных клинка. Больше всего на свете ему хотелось прикончить эту рыжую гадину своим отшлифованным безукоризненным приемом – врезать костяшкой среднего пальца в переносицу. При точном ударе тонкая косточка в носовой пазухе с тихим хрустом раздвигает черепной шов и словно лезвие входит в мозг. Судя по тому, как напряглось крикливо накрашенное лицо Буанье, потаенный соблазн достаточно ясно читался в его глазах.

– Насколько я понимаю, доктор, вы всерьез решили выставить меня сумасшедшим. – Кин заставил себя выдавить легкую улыбку. – У вас ничего не получится, поверьте. Зря стараетесь.

В наступившей напряженной тишине прозвучала трель интеркома. Бесстрастно восседавший за рабочим столом Абурхад щелкнул клавишей:

– Я слушаю.

– К вам терц-офицер Нариман и квадр-офицер Тарпиц, – сообщил голос Дживло.

– Пусть войдут, – разрешил командир гарнизона.

Молчаливая дуэль взглядов, зрачки в зрачки, оборвалась. Кин рывком поднялся с кресла, чтобы занять место за столом для совещаний.

– Вы слишком самонадеянны, Элий, – сказала ему в спину доктор Буанье.

10. Да вы просто сумасшедший

Вошедшие в кабинет контрразведчики расселись за длинным узким столом для совещаний напротив Кина, доктор Буанье выбрала себе место в торце стола, лицом к Абурхаду.

– Что ж, приступим к делу, – сказал командир гарнизона. – Для начала давайте выслушаем сообщение следователя Тарпица. Прошу вас.

Расстегнув планшет, Тарпиц выложил на стол перед собой несколько экземпляров текста, напечатанного на служебном бланке с грифом "Секретно".

– Вот резюме дознания, Можете ознакомиться, – объяснил он. – Скажем прямо, дело достаточно простое.

Кин взял себе один из листков, больше никто из присутствующих к ним не притронулся. Светокопия, сделанная с компьютерной распечатки, легонько дрогнула в его руке, когда он присмотрелся к размашистой резолюции в ее левом верхнем углу: "Ознакомился. С выводами согласен. Д. Нариман. 4.07.525 ВК". Судя по неравномерной толщине линий, шеф контрразведывательного отдела воспользовался ручкой с разлохмаченным кончиком. Взглянув на лежавший перед Тарпицем оригинал документа, Кин убедился, что виза наложена красными чернилами.

– Мной установлено, что унтер Гронски страдал душевным расстройством, которое и довело его до самоубийства, – продолжил Тарпиц. – Среди материалов дознания имеются убедительные свидетельские показания на этот счет. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить доктора Буанье за неоценимую помощь, которую она оказала следствию в качестве медицинского эксперта. Буду крайне признателен, доктор, если вы скажете несколько слов по этому поводу.

С любезной улыбочкой следователь повел рукой в сторону психиатра, та снисходительно покивала ему.

– Покойный унтер, несомненно, страдал эндогенным циркулярным психозом, заговорила Буанье. – Опрошенные мной сослуживцы Гронски подтвердили, что он был подвержен беспричинным колебаниям настроения – от эйфорического до подавленного. Время от времени у него проявлялись легкие симптомы аутизма, особенно при употреблении алкоголя. Днем накануне самоубийства больной перенес глубокую декомпенсацию состояния, он явно пребывал в гипомании, а к вечеру впал в депрессию. Картина совершенно ясна, мне больше нечего добавить.

– Спасибо, доктор. – Тарпиц привстал и протянул командиру гарнизона листок с резюме. – Необходима ваша резолюция, чтобы закрыть дознание.

– Может быть, инспектор Кин хочет что-нибудь сказать? – осведомился Абурхад, деловито снимая колпачок со старомодного позолоченного роллера.

– Да, безусловно, – откликнулся Кин и еще раз пробежал глазами свой экземпляр светокопии по диагонали, отчеркнув ногтем одну из строчек. – Я хотел бы задать следователю Тарпицу несколько вопросов, с вашего позволения.

– Пожалуйста, инспектор.

Всем корпусом Кин развернулся к следователю, потряхивая листком на весу.

– Здесь написано, что проведена дактилоскопическая экспертиза оружия и никаких посторонних отпечатков не обнаружено.

– Совершенно верно. – Тарпиц вежливо наклонил кудрявую голову.

– Но при этом почему-то не упоминается тот немаловажный факт, что на обойме, извлеченной из икстера Гронски, отсутствуют его отпечатки пальцев.

– Позвольте, инспектор, вы что-то путаете, – озабоченно заявил следователь, взирая на Кина расширившимися ясными глазами.

От неожиданности Кин похолодел, он заранее предчувствовал заготовленный ему подвох и полез на рожон со спокойным любопытством, но такого сюрприза не мог себе даже представить. Безупречно вежливый тихоня оказался изрядным подонком. Мало того, что он грубо подтасовал результаты дознания, у него еще хватает дерзости лгать прямо в лицо.

– Я ничего не путаю, не имею такой привычки. – Взбешенный Кин едва не сорвался на крик. – Вчера вы при мне проводили дактилоскопическую экспертизу обоймы, которую вынули из икстера Гронски. И я сам видел, что на ней не обнаружилось никаких отпечатков.

– Ну не надо так, инспектор, что это с вами... – Следователь с наигранной беспомощностью повертел головой, словно бы ища сочувствия у присутствующих и призывая их в свидетели.

– Неужто вы посмеете утверждать, что этого не было?

Со стороны безобразная нелепая сцена выглядела совершенно однозначно. Вконец зарапортовавшийся сумасшедший бредит вслух в присутствии троих свидетелей и психиатра. Озираясь, Кин заметил, как слева от него сделала охотничью стойку Буанье, как понимающе переглянулись, покачивая головами, Абурхад с Нариманом.

– Да, у меня в сейфе хранится личное оружие покойного с обоймой. В ней недостает одного заряда, и на ее поверхности идентифицированы отпечатки пальцев Гронски поверх отпечатков кладовщика Магинбо. Действительно, вчера я вам ее показывал. – Тарпиц скорчил соболезнующую мину. – Право же, мне очень неловко, инспектор... Не знаю, как вас понимать.

От бешенства у Кина помутилось в глазах. Больше всего на свете ему хотелось объяснить Тарпицу и Нариману, что они оба уже могут отпарывать у себя с петлиц по звездочке. И морально готовиться к отменному клистиру во все дырки, если не к офицерскому суду, тут уж как повезет.

Однако не стоило нагонять на них чрезмерного страху. Трусливых мерзавцев нельзя загонять в угол, иначе в панике они могут решить, что единственным шансом выкрутиться для них является смерть сумасшедшего эмиссара. Пусть сегодняшняя депеша, отправленная им в штаб-квартиру АрКона, выдает их с потрохами на растерзание высшему руководству и делает убийство Кина бессмысленным и рискованным предприятием, казус в том, что содержание шифрограммы им пока неизвестно.

– Инспектор, вы продолжаете настаивать на своем? – спросила Буанье.

Кин смерил ее откровенным ненавидящим взглядом.

Режиссерский замысел совещания прояснился полностью. Щекотливые проблемы решены одним махом:

Убийство Гронски становится недоказуемым, а несносный инспектор при всех наглядно продемонстрировал свое сумасшествие. Теплая компания уверена, что загнала его в безвыходную западню, и теперь втайне ликует. Утверждать, будто следователь контрразведки нарушил служебный долг и подтасовал улики, способен только безумец. Засвидетельствовать правоту Кина некому. Для него остается небогатый выбор: продолжать упорствовать, обвиняя Тарпица в подлоге, или пойти на попятный. Со стороны и то и другое будет выглядеть бредом умалишенного, который окончательно запутался и сам не знает, что городит.

– Так, я вижу, пора заканчивать этот небольшой спектакль, – решившись, процедил Кин. – Гражданин командир гарнизона, позвольте мне представиться еще раз.

Он полез в карман за бумажником, извлек из него удостоверение прим-офицера армейской контрразведки и придвинул его через стол к Абурхаду.

– Пожалуйста, ознакомьтесь. Во избежание дальнейшей путаницы, – веско добавил он.

Командир гарнизона внимательно осмотрел запаянный в пластик прямоугольник и, высоко вскинув тонкие брови, уставился на Кина. В его сумрачных глазах неожиданно блеснуло веселое дружелюбие. Затем он чуть ли не с озорством покосился на своих озадаченных контрразведчиков.

– Ах вот как... – произнес Абурхад врастяжку. – Признаться, не ожидал... Никак не ожидал.

В его тоне послышалось нескрываемое облегчение, он сразу понял, что визит Кина вовсе не связан со штабными интригами и никаких головомоек с нахлобучками лично для него не воспоследует. Еще раз полюбовавшись внушительным документом, он протянул его владельцу, но Кин легким движением руки перепасовал удостоверение в сторону Наримана.

– Пусть мои коллеги тоже ознакомятся, – разрешил Кин.

Обрюзгшее лицо Наримана непроизвольно вытянулось, едва тот взял в руки прим-офицерское удостоверение с Недреманным Оком в уголке, да так и застыло в гримасе тупой пришибленности. Посунувшись к плечу своего шефа, Тарпиц бросил беглый взгляд на документ, вздрогнул и заерзал на стуле, бесцельно теребя замочек лежавшего рядом планшета.

Пристально следя за общим тихим переполохом, который произвело его подлинное удостоверение, Кин понял, что поспешно сделанные им выводы о предательском раскрытии инкогнито оказались ложными. Ни Абурхад, ни Нариман, ни Тарпиц не имели доступа к его личному делу и не знали, кем является штабной эмиссар на самом деле. Все трое скопом не смогли бы так искусно притворяться, они совершенно разноречиво отреагировали на преподнесенный сюрприз, однако в их мимике Кин не почуял ни тени фальши.

– Позвольте и мне взглянуть, – попросила недоумевающая Буанье.

– Разумеется, сударыня. – Кин мягким движением взял из рук Наримана свое удостоверение и подал ей.

Сжав ярко накрашенные губы в ниточку, врач уставилась на документ.

– Позавчера вы мне предъявили совсем другое удостоверение, – поразмыслив, заявила она.

– Вы совершенно правы, только психиатрия тут ни при чем.

– Простите, как вы сказали?

– Я имею в виду, что контрразведчик может иметь два удостоверения, но это отнюдь не признак раздвоения личности, – наставительно произнес Кин.

Предпринятый им на грани отчаяния ход сработал, ситуация изменилась диаметрально. Странно все-таки устроены люди: только что они снисходительно взирали на затесавшегося среди них душевнобольного и вдруг оказались преисполнены боязливого уважения. Как будто он выложил на стол авторитетное медицинское свидетельство, а не удостоверение с эмблемой контрразведки. Как будто прим-офицер АрКона уж никак не может страдать умопомешательством, в отличие от секунд-офицера из Генштаба.

Буанье вернула ему документ, и он перекочевал на прежнее место, в бумажник.

– А теперь, доктор, я попрошу вас удалиться, поскольку дальнейший разговор будет носить строго секретный характер, – бесстрастно потребовал Кин.

Буанье вопросительно взглянула на Абурхада, тот ответил сдержанным кивком, и дама с явной неохотой подчинилась. Встав из-за стола, она пошла к вешалке за бронекостюмом и принялась его надевать.

– Кстати, сударыня, – окликнул ее Кин. – То, что вы видели мое настоящее удостоверение, не подлежит разглашению. Надеюсь, вы это хорошо понимаете.

– Да, конечно, – вздернув голову, промолвила Буанье и вышла из кабинета, передвигаясь, как деревянная кукла на шарнирах, что в ее понимании, наверное, означало горделивую походку.

Не обращая внимания на сникшего Наримана и Тарпица, пребывающего в унылом замешательстве, Кин заговорил, адресуясь к командиру гарнизона:

– Вероятно, вы уже поняли, что я прибыл на Тангру исключительно в связи с делом имперского агента по кличке Туман.

– Будем надеяться, теперь оно сдвинется с мертвой точки, – ответил приободрившийся Абурхад.

– Не сомневаюсь. – После секундного колебания Кин решил прибегнуть ко лжи, выдвинув уже отброшенную им версию: – Видите ли, есть некоторые основания полагать, что смерть Гронски так или иначе связана с деятельностью Тумана. Вероятнее всего, убитый унтер сначала был завербован имперским агентом, а потом попытался его шантажировать. И в этом свете расследование дела Гронски приобретает очень большое, я бы сказал, решающее значение. Найдя убийцу, мы тем самым разоблачим опаснейшего врага в наших рядах. Будем надеяться, решающий момент близок.

Он бойко выпалил эту довольно-таки убогую тираду, хотя у него чуть не свело скулы от корявой канцелярской риторики. Командир гарнизона уже успел просчитать, что сам он пребывает в относительной безопасности, поскольку все шишки достанутся ведомству Наримана. Таким образом, в настроениях местной верхушки наметился маленький раскол, следовало углубить его.

– Что ж, все наши возможности в вашем распоряжении, – заверил Абурхад, отлично уловив подтекст сказанного Кином.

– К сожалению, пока результаты проведенного дознания нельзя назвать безупречными, – сказал Кин, одарив Тарпица уничтожающим взглядом, от которого тот виновато поежился. Впрочем, сейчас добивать кудрявого мерзавца не стоило, еще успеется.

– Но давайте не будем возвращаться к маленькому недоразумению с отпечатками пальцев, – великодушно продолжил он. – Самоубийство Гронски было инсценировано, и у меня имеется еще одно доказательство этого.

Кин выложил на стол кристалетку.

– Вчера я проделал компьютерную экспертизу, и ее результат подтвердил мои подозрения. Прежде чем застрелиться, самоубийцы обычно принимают сидячую позу. Между тем Гронски стоял во весь рост посреди комнаты, осевая импульса прошла под углом минус двадцать к линии горизонта, точка вхождения чуть выше правого уха. Чтобы так приставить икстер к голове, он должен был очень сильно отвести назад локоть, до ломоты в плечевом суставе. Короче говоря, застрелиться таким образом очень трудно, я бы сказал, физически невозможно.

– Разрешите? – Абурхад взял кристалетку и вставил ее в панель своего компьютера.

При общем напряженном молчании он сосредоточенно просмотрел материалы экспертизы. На толстых щечках свесившего голову Тарпица расцвели красные пятна.

– Да, это выглядит убедительно, – признал командир гарнизона, возвращая кристалетку Кину.

– Значит, надо переходить от дознания к следствию, – подытожил Кин и положил кристалетку перед понурым следователем, прищелкнув ею по столешнице. Произошло убийство, Тарпиц. Вы начали не лучшим образом, но я даю вам шанс исправить положение. Ищите убийцу.

– Я постараюсь, – промямлил тот, засовывая кристалетку в планшет.

– Должен внести окончательную ясность. – Кин взглянул на тупо нахохлившегося Наримана. – Вчера я получил шифрограмму от гранд-офицера Дервенова, ею мне делегируются полномочия в любом объеме, необходимом для выполнения поставленной задачи. Итак, с этого момента я курирую работу отдела контрразведки в полном объеме. Есть вопросы?

– Когда прикажете ввести вас в курс текущих мероприятий? – выдавил Нариман.

– Думаю, после обеда, в три часа.

– Слушаюсь.

Наконец-то паскудная мерзкая дрожь в глубине души перестала донимать Кина. Все встало на свои места, худшее позади. Теперь он полностью контролирует ситуацию, и местные контрразведчики повинуются ему, пусть без малейшей охоты, зато беспрекословно. Как непосредственный представитель Дервенова на этой планете, Кин может завязать этих подонков узлом и подтереть ими задницу, только без спешки, постепенно, шаг за шагом.

– В частности, меня крайне интересует, как продвигается дело о похищении двух диверсионных мин со склада, – строгим тоном предупредил он шефа контрразведывательного отдела. – Об этом попрошу вас отчитаться во всех деталях.

– Действительно, пора бы внести ясность, – поддержал его Абурхад. – Можете ли вы сейчас доложить о своих соображениях по этому факту?

– Н-ну, мы уже проверили всех, кто посещал склад в последнее время, сообщил Нариман. – На предмет доступа к гравировальной установке. Пока явных результатов нет. Есть предположение, что похититель действовал заодно с сообщником.

– И это все? – с укоризной воздел бровь командир гарнизона.

– Работаем, – сконфуженно пробормотал терц-офицер.

В наступившей вялой паузе Абурхад перевел выжидательный взгляд на Кина. Тот слегка опустил веки в знак того, что тема разговора исчерпана. Согласно неписаной иерархии, при равенстве воинских званий контрразведчик стоит выше десантника. Не подлежало сомнению, что номинально ведет совещание хозяин кабинета, однако решающее слово принадлежит все-таки прим-офицеру АрКона.

– Если вопросов больше нет, все свободны. – Командир гарнизона демонстративно повернул голову к электронной карте. Сразу же его насторожило компактное скопление живых объектов за юго-восточным краем заграждения, он потянулся к панели компьютера и занялся масштабированием, резко увеличив подозрительный участок вдвое.

Кин сидя подождал, пока Нариман и Тарпиц уберутся вон из кабинета, затем неспешно встал и приблизился к Абурхаду. Оторвавшись от созерцания карты, тот также поднялся с вращающегося кресла, и от его чеканного лица повеяло затаенной тревогой. Он, безусловно, не ждал ничего хорошего от предстоящего разговора с мнимым инспектором наедине.

– Должен сказать, что лично к вам у меня нет ни малейших претензий, – с мягкой улыбкой заверил Кин. – А насчет нашего вчерашнего разговора... я обдумал его хорошенько на досуге и пришел к выводу, что ваша точка зрения убедительна.

От неожиданности Абурхад расплылся в улыбке и крепко стиснул поданную ему руку.

– Но ведь мои ребята действительно слегка подразболтались, – в свою очередь признал он. – Пора их подвинчивать понемножку.

По крайней мере от этого человека Кин теперь мог не опасаться удара в спину.

– Что там происходит на территории? – на прощание осведомился он. – Есть тревожные признаки?

– Прямо сказать, не совсем обычные, пока не могу в них разобраться. С юга сюда идут разные мелкие группы экзотов. Но не доходят до ограждения, сворачивают в сторону. Бить по ним с вихрелетов пока нецелесообразно.

– Будем надеяться, все обойдется.

– Поживем – увидим, – озабоченно молвил командир гарнизона.

Кин вышел в адъютантскую, снисходительно махнул рукой вскочившему Дживло, раскрыл дверцу шкафа.

– Пойдемте, Ронч, – сказал он, возясь с осточертевшими тугими застежками бронекостюма.

После пребывания в прохладном звукоизолированном нутре блокгауза происходящее на открытом воздухе показалось маленьким светопреставлением. Гул и свист барражирующих над поселком вихрелетов мешался с надсадным ревом камнедробилки, от палящей жары стесняло дыхание.

– Неужто докторице на совещании досталось? – спросил с широкой ухмылкой Ронч. – Гляжу, она вылетает из кабинета как ошпаренная.

– Пришлось поставить дамочку на место, – небрежно сказал Кин.

– Чем теперь займемся?

– Мне сейчас нужно поработать одному, так что вы свободны до половины первого. На час у меня назначена встреча с Харагвой.

– Слушаюсь, – ответил Ронч. – Как раз хотел кой-куда отлучиться ненадолго.

Проводив Кина до дверей дома, он козырнул и зашагал по дорожке в сторону лазарета. Глядя ему вслед, Кин гадал, откуда взялась подсунутая Стасией записка. Скорее всего это очередная идиотская провокация со и стороны Наримана. Так или иначе, написанное красными чернилами послание произвело на него отрезвляющий эффект. Пожалуй, он успел проникнуться к Рончу слишком глубокой симпатией, а между тем в его ремесле доверять нельзя никому.

Поднявшись в свою квартиру, Кин разделся, набросил на плечи халат, положил в рот очередную пастилку и сел за компьютер. На составление меморандума для Харагвы у него ушло около четверти часа, затем он повалился на тахту и попытался отдохнуть.

Снедавшее его с утра зябкое нервное напряжение уже схлынуло, сменившись обволакивающей апатией. Пускай сцена в кабинете Абурхада вышла эффектной, успокаиваться на достигнутом ему рановато. Эти ублюдки вряд ли сдадутся так вот просто, уж слишком много всякого за ними числится. Надо быть начеку, надо собрать себя в кулак, а он устал, измотался, выдохся, да, он предельно, нечеловечески устал.

Начались всего лишь третьи сутки его пребывания на Тангре, но ему уже донельзя надоела эта свинцовая планета с ее изнуряюще высоким тяготением, надоело сновать челноком между этой тесной казенной квартиркой и учреждениями гарнизона, надоели неподатливые застежки идиотского бронекостюма, надоел не в меру любопытный Ронч, надоели убогие поползновения надавить ему на психику, надоела смутно витающая угроза смерти, надоело все. Казалось, он мог бы сутками так лежать, повернувшись лицом к стенке, впитывая каждой ноющей мышцей блаженство покоя, отрешившись от нескончаемого коловращения вопросов, на которые никак не сыщутся ответы. Лишь бы только наконец ему стало безразлично, кто он такой, куда его занесло, что он здесь делает, зачем вся эта тошнотворная бессмыслица.

Так неощутимо пробежало время до того момента, когда ровно в половине первого к нему постучался Ронч, и Кину пришлось встряхнуться. Наскоро приняв душ, он облачился в мундир и бронекостюм, сунул в планшет кристалетку с предназначенным для Харагвы файлом и снаряженный диктофон.

– Ну, как вам доработалось? – спросил Ронч, когда они вышли из дома.

– Благодарю, успешно.

– Представляете, всю живность как вымело, – сообщил квадр-офицер. – Зато над горами вьется тьма-тьмущая псевдоптеронов. Вон, за терриконом, видите? Не возьму в толк, что ж за чертовщина такая творится...

Северо-восточнее рудничного террикона возвышалась невысокая гора, напоминающая очертаниями перевернутую супницу, на ее голой вершине бесновались красные ящеры. Их громадная стая завивалась спиралью вокруг одного корнеозавра, неподвижно, словно изваяние, стоявшего на валуне. А дальше, за горой, круто вздымался к небу изрезанный промоинами каменистый откос, переходивший в плато. Сквозь струящееся знойное марево Кин не мог различить, что за темная масса копошится на откосе, то и дело выстреливая в небо россыпями вертлявых точек.

– Так это псевдоптероны? – переспросил он.

– Они самые, чтоб им пусто было.

Сворачивая на ведущую к лаборатории дорожку, Кин попробовал определить на глазок, сколько же крылатых рептилий собралось на откосе. Даже по самым скромным меркам получалось не меньше десятка тысяч, и примерно столько же роилось в воздухе, то круто пикируя, то плавно взмывая ввысь. – Я и не знал, что псевдоптероны собираются такими большими стаями, – промолвил он. – Однако стоит ли из-за них беспокоиться?

– На этой поганой Тангре ничего просто так не случается, – возразил его телохранитель. – А эдакие гастроли я впервые вижу.

Поозиравшись, он приподнял забрало и с ожесточением сплюнул себе под ноги.

– Разведка с воздуха показывает, что экзоты в округе есть, – произнес Кин. – Просто они почему-то и сворачивают, не доходя до ограждения. Так что, может быть, на сей раз обойдется.

– Ваши бы слова да богу в уши, – буркнул квадр-офицер. – Вообще-то мне надо с вами поговорить кое о чем. Как вы думаете, нас не могут сейчас прослушивать?

– Думаю, нет.

– Вы точно уверены? – озабоченно спросил Ронч.

Кин огляделся по сторонам, сосредоточенно прикидывая параметры подслушивающих дистанционно устройств и расстояние до близлежащих строений.

– Стопроцентно утверждать не могу. В принципе это возможно, хотя вряд ли.

– Ну, вам видней. Есть кой-какие новости.

– Что ж, выкладывайте.

Они остановились на дорожке в сотне локтей от здания лаборатории.

– Значит, так, – начал Ронч. – Пока вы сегодня утром сидели с контырями у Абурхада, я попросил Дживло залезть в складской компьютер. Дело, в общем, простое, ему это раз плюнуть. Я ведь как подумал? Чтобы слямзить мины, надо ведь наведаться на склад дважды, верно? Сначала сделать слепок с пломбы, потом соорудить пломбер и тогда уже прийти вскрывать ящик.

– Это в том случае, если действовать в одиночку, – возразил Кин.

– Ну тогда вообще ни до чего не докопаешься. Старина Магинбо вам правду сказал, к нему ходит хренова туча народу. Так вот, представьте себе, нашелся один такой, который двадцать восьмого числа брал со склада новые ботинки, а тридцатого числа приходил за обоймами.

– И кто же это?

– Хотите – верьте, хотите – нет. Ваш приятель из кадрового отдела, Тарпиц. Но это еще не все. Вечером двадцать девятого числа он приходил в лабораторию. Как вы думаете, зачем? – Ронч повертел головой туда-сюда, держа руку на кобуре икстера.

– Откуда вы это знаете?

– А у меня везде приятели. Так вот, чтоб вы знали, Тарпиц вместе с Харагвой в тот вечер работали в механической мастерской при запертых дверях.

– То есть на гравировальной лазерной установке? – уточнил Кин.

– Кто их знает... – Квадр-офицер состроил лукавую мину. – Может, и на ней...

Кин с нескрываемым удивлением уставился на него.

– Послушайте, Ронч, да вы прямо первоклассный следователь... Просто потрясающе, что вам удалось это разузнать.

– Пустяки, – поскромничал тот. – Знаете, мне совсем не нравится, когда хорошего парня Ронча хотят угробить. И я попробовал выяснить, что тут к чему.

– Ну что ж, – произнес Кин задумчиво. – Очень кстати вы это рассказали. Сейчас мне надо будет поговорить с Харагвой наедине. Но вы оставайтесь неподалеку и будьте готовы к тому, что я вас вызову.

– Ясненько, – посерьезнел Ронч.

На сей раз их пропустили в лабораторию без всяких расспросов, стоило нажать кнопку дверного звонка. Когда они вышли из тамбура в шестиугольный холл с украшенным эмблемой концерна потолком, там уже стоял Харагва в своем рабочем халате с неизменно закатанными рукавами.

– Добрый день, Рино, – произнес Кин кодовое слово, и диктофон в его планшете включился на запись.

Дружелюбно осклабившись, биотехнолог стиснул его ладонь обеими руками.

– Привет, Элий. Подождите здесь, Ронч, мы с инспектором немного покалякаем у меня в кабинете.

Распахнув дверь напротив входного тамбура, Харагва широким жестом пригласил Кина войти. Короткий коридор, стены которого сплошь состояли из встроенных шкафов, привел в просторный кабинет, имевший форму неправильной трапеции. Чуть ли не половину его площади занимал широченный дугообразный письменный стол с мощным компьютером, рядом с ним высилась махина электронного микроскопа. В дальнем углу, под бестеневой лампой, стоял загороженный ширмой операционный стол. Из ленточного окна открывался вид на горный откос, над которым вились полчища псевдоптеронов.

Снимать бронекостюм Кин не стал, ограничившись тем, что расстегнул его до пояса.

– Ну что, принесли писульку? – спросил Харагва, затворив дверь.

– Конечно. Вот, пожалуйста. – Кин расстегнул планшет и подал ему кристалетку.

– Отлично. – Харагва жестом пригласил его подойти к письменному столу и вынул из лежавшей на нем папки два густо отпечатанных на принтере листа бумаги.

– Давайте-ка подпишите эти бумажки, старина, – предложил он.

Кин внимательно пробежал глазами составленный в двух экземплярах типовой договор на консультационные услуги между концерном "Биотех" в лице доктора Р. Харагвы, с одной стороны, и секунд-офицером Э. Кином, с другой стороны. Сам Харагва уже расписался на обоих листах и поставил печать, недоставало лишь подписи нанимаемого консультанта.

– Ого, две тысячи в месяц! – не удержался от восклицания Кин.

– Это минимум, плюс гонорары за конкретные услуги, – объяснил Харагва. То есть сейчас вы получаете полторы тысячи, а спустя месяц еще гарантированные две. Я же обещал, что вы не пожалеете.

Кин похлопал себя по карманам, затем полез в планшет, изображая безуспешные поиски ручки, и Харагва тут же протянул ему свою. Подписав оба экземпляра, Кин аккуратно сложил вчетверо и спрятал в планшет один из них, другой вернул Харагве вместе с ручкой. Биотехнолог пользовался отличным микроволоконным линтером, заправленным черными чернилами.

– Откровенно говоря, вы неважно выглядите, старина, – заметил Харагва. Что, спалось плохо?

– Издержки адаптации, – односложно признался Кин. – А как насчет денег?

– Вот, пожалуйста. – Харагва достал из той же папки удлиненный конверт и подал его Кину.

В конверте обнаружился чек на полторы тысячи кредонов с персонального счета Харагвы в Галакс-банке, выписанный на имя Элия Кина.

– А почему деньги с вашего личного счета? – разыграл недоумение Кин.

– Так удобнее во всех отношениях. Маленький налоговый трюк, да и в случае чего лишних вопросов к вам будет меньше. Лучше всего заведите себе номерной счетец, как только доберетесь до любого отделения Галакс-банка. Потом свяжитесь с бухгалтерией концерна, сообщите им реквизиты счета, пускай жалованье по договору капает туда. И все шито-крыто. – Харагва прищелкнул языком и подмигнул.

– Понятно. – Кин сложил чек пополам и спрятал его в бумажник.

– Кстати, у меня интересная новость, хочу вам кое-что показать, – сказал биотехнолог, направляясь в угол кабинета и отодвигая ширму. – Идите-ка сюда, взгляните.

Кин подошел ближе. Под накрывавшей операционный стол светло-зеленой простынкой вырисовывалась тушка небольшого животного. Харагва сдернул покрывало и бросил его поверх тележки с хирургическими инструментами. На тусклой эмали операционного стола лежал дохлый прыгунчик, широко разбросав длинные ноги. По красноватому кольчатому брюшку шел длинный разрез, из которого натекла лужица густой желтой крови. В углу стола торчал поворотный кронштейн с лазерным микротомом и никелированной полочкой, на ней поблескивали аккуратно выложенные в ряд предметные стекла с пробами тканей для биопсии.

– Видите?

– Ну, прыгунчик, вы мне похожего вчера показывали, – пробормотал Кин, с отвращением бегло взглянув на распластанную гадину.

– Да вы посмотрите внимательнее, у него на лбу ничего нет. – Харагва взял корнцанг и, прищемив им челюсть прыгунчика, поворочал трупик туда-сюда.