Текст книги "Полигон"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Что касается вашего шефа контрразведки, разговор о нем я предпочел бы перенести на другое время. Конкретнее говоря, после того как обобщу результаты проводимой инспекции.

– Пожалуйста, как вам будет угодно, – охотно согласился Абурхад. – Могу ли я узнать, как продвигается ваша работа?

– К сожалению, пока я не получил полного доступа к имеющейся здесь информации, – выпалил Кин.

Продолжая сидеть в расслабленной позе, командир гарнизона несколько насторожился.

– Позвольте, насколько мне известно, у вас были некоторые проблемы с секретной сетью кадрового отдела, но их сразу же уладили по вашему первому требованию. Разве не так?

– Так, но я имею в виду другое обстоятельство. Надеюсь разрешить это маленькое недоразумение с вашей помощью.

– Конечно. Слушаю вас, инспектор.

Кин чуть помедлил, словно ему предстояло броситься вниз головой в воду с головокружительной высоты. Невесть почему им исподволь овладело зябкое ощущение того, что предстоит сделать необратимый рискованный шаг.

– Оказывается, в вашей компьютерной сети сервер лаборатории занимает исключительное положение, – медленно заговорил он. – С ним объявлен анизотропный режим обмена, причем совершенно противоположный тому, какого следовало бы ожидать. При взгляде со стороны может показаться, что именно лаборатория концерна представляет собой стратегический военный объект, а частным владением штатских лиц является вверенный вам гарнизон.

– Вы хотите сказать, что лаборатория не имеет стратегического военного значения? – За неимением лучших возражений Абурхад попробовал запутать разговор, цепляясь к словам.

– Я хочу сказать, что здесь гражданский объект почему-то имеет информационный приоритет в контакте с военной структурой. Признаться, впервые сталкиваюсь с таким необычным положением дел, и это, по-моему, совершенно недопустимо.

Командир гарнизона снял ладони с подлокотников и небрежным жестом выставил их вперед, словно бы снисходительно ограждая себя от чересчур энергичного натиска.

– Давайте будем исходить из конкретной обстановки,.– предложил он. – Мне кажется, вы несколько сгущаете краски, инспектор.

– Ничуть, просто называю вещи своими именами, – возразил Кин. – А именно, сотрудники лаборатории имеют полный беспрепятственный доступ к любой информации, однако сами делятся с военными лишь тем, что соизволят им раскрыть. Мне хотелось бы знать ваше отношение к этому факту.

– Сетевые приоритеты распределены по взаимному соглашению между сторонами в целях соблюдения секретности, – невозмутимо разъяснил Абурхад. – Позвольте напомнить, что, кроме военных тайн, существуют еще и коммерческие.

– Проект целиком финансируется из бюджета вооруженных сил, – не уступал Кин. – Соответственно, мы вправе иметь полный доступ ко всем данным.

– Теоретически да. Но представьте, что любой унтер сможет на досуге скопировать сведения, за которые конкуренты концерна готовы выложить миллионы. Я нисколько не преувеличиваю, угроза промышленного шпионажа слишком реальна, чтобы ею пренебречь.

– Насколько мне известно, здесь раздолье не только для промышленных шпионов, – не преминул подпустить шпильку Кин.

– Раз вы и это знаете, к чему лукавить, – с досадой поморщился Абурхад. Само собой, еще и поэтому мы вынуждены предпринимать повышенные меры предосторожности. Иначе вы же первый забили бы тревогу, разве нет?

Оставив риторический вопрос без ответа, Кин упрямо продолжал докапываться до сути дела:

– Позвольте узнать, как давно был введен анизотропный режим обмена с лабораторией?

– С самого начала ее работы здесь, в начале позапрошлого года по вселенскому календарю.

– Однако о деятельности имперского шпиона стало известно лишь полгода назад. – Расставленный Кином логический капканчик захлопнулся. – Значит, причина в другом, не так ли?

По усталому лицу Абурхада скользнула легкая тень недовольства.

– Давайте не будем путаться в простых вещах, инспектор, – веско промолвил он. – Только что я вам объяснил причину, она предельно проста. Ценность информации на сервере лаборатории неизмеримо выше по сравнению с нашей. Соответственно этому распределены приоритеты доступа.

– Меня интересует, на каком уровне было принято это решение.

– По согласованию между мной и руководителем лаборатории. Можете отметить это в своем отчете.

– Непременно так и сделаю, – пообещал Кин.

– Если же говорить о конкретной процедуре выхода на лабораторный сервер, до сих пор она не вызывала нареканий, – добавил Абурхад. – Те, кому нужно, беспрепятственно получают все, что им нужно, достаточно сделать запрос дежурному лаборанту.

– Меня это не устраивает. – Кин протестующе вскинул руку. – Во-первых, чтобы сделать запрос, нужно иметь полное представление об имеющейся на сервере информации, поэтому получается порочный круг. Во-вторых, при таких условиях темпы работы существенно снизятся, и мне придется потерять уйму времени, а сроки поездки достаточно жесткие.

Снова командир гарнизона не спеша окинул его испытующим взглядом, как будто намеревался доверить собеседнику нечто важное, но после тщательного размышления передумал.

– Одним словом, я вполне официально заявляю, что мне необходим доступ к серверу лаборатории, – заключил Кин. – В противном случае, должен предупредить, я не смогу провести инспекцию в полном объеме и, соответственно, представить Генштабу полноценный рапорт.

Он откинулся на спинку кресла, довольный своим выигрышным ходом. Судя по тому, как омрачилось лицо Абурхада, тот сразу оценил возникшую дилемму. Либо инспектору дадут беспрепятственно выуживать информацию с лабораторного сервера, либо в Генштаб уйдет аргументированное требование о присылке на Тангру комиссии.

– Очень жаль, но проблема выходит за рамки моей прямой служебной компетенции, – озабоченно покачал головой командир гарнизона. – Ее вам надо решать с доктором Харагвой.

– А собственно, кто здесь хозяин, вооруженные силы или концерн, хотел бы я знать, – вырвалось у Кина.

Повисло напряженное молчание, и Кин сообразил, что в запальчивости ткнул в больное место. На его бестактный вопрос не могло быть двух ответов.

– Во всем, что касается лаборатории, хозяин, безусловно, доктор Харагва, наконец прервал затянувшуюся паузу насупившийся командир гарнизона.

– Что ж, обращусь к нему. Но даже если он соизволит дать мне разрешение, проблема в целом останется, и это вызывает некоторое беспокойство.

– Не могу понять, почему вы так уцепились за сущую мелочь, – удрученно пробормотал Абурхад.

– Стараюсь детально уяснить положение дел, с вашего позволения, – сказал Кин. – Итак, если нужно использовать фабра для непосредственного наблюдения за реальной обстановкой или отдать боевой приказ, нужно обращаться к серверу лаборатории, я правильно понял? Я уж не говорю о хваленом телеметрическом режиме. То есть прямым доступом к управлению фабрами вы не располагаете?

– Острой потребности в этом пока нет, да и управление фабрами достаточно сложное занятие, – объяснил Абурхад. – Вполне естественно, что им ведают специально подготовленные сотрудники лаборатории. Никаких оснований для особого беспокойства я здесь не вижу, инспектор Кин. Мы делаем общее дело.

– Отрадно слышать.

– Кажется, я не давал вам повода издеваться, инспектор Кин, – внезапно вспылил командир гарнизона.

Выделив голосом обращение по должности и фамилии, чуть ли не проскандировав его, Абурхад подчеркнул крайнюю меру своего раздражения. Немало огорошенный этой бурной вспышкой, Кин вдруг осознал, что в его пристальном интересе к лабораторному серверу собеседник усматривает лишь мелочные безосновательные придирки, нежелание штабного чинуши подойти к редкостной ситуации с соответствующими мерками. Помимо воли Кин загонял Абурхада в угол мелкими тычками, не имея возможности сказать напрямую о своих детективных выкладках относительно доктора Харагвы. Он скорее всего признал бы вполне резонными доводы Абурхада, если бы во главе лаборатории, а соответственно и всей компьютерной системы гарнизона не оказался вражеский шпион.

Напряженно умолкшие собеседники уперлись глазами друг в друга, первым этого не выдержал Абурхад. Встав с кресла, он бесцельно прошелся по кабинету, ненадолго задержался перед электронной картой, потом опять сел, избегая смотреть на Кина.

– Я вовсе не хотел вас задеть. – Кин решил принять виноватый вид и разрядить атмосферу. – Если мои слова могли быть истолкованы в ироническом ключе, то покорнейше прошу меня извинить.

Судя по выражению лица Абурхада, тот уже успел раскаяться в проявленной несдержанности.

– Все-таки я не отказался бы опрокинуть рюмочку, – меняя тон, произнес он. – Уж очень суматошный выдался день. Составите мне компанию?

В его голосе явственно прозвучала окольная просьба заключить мировую и предать забвению неприятный разговор, поэтому Кин почел за благо не отказываться.

– Пожалуй, вы меня уговорили, – сказал он как ни в чем не бывало.

– Тот хиржумский ректификат кончился, не обессудьте. – Подойдя к стенному шкафу, Абурхад вынул из него непочатую плоскую бутылку темного стекла и уже знакомые Кину серебряные рюмки. – Но эта вот настойка немногим хуже.

Немного повозившись с неподатливой пробкой, он откупорил бутылку, наполнил рюмки и подчеркнуто любезно подал одну Кину.

– Будьте здоровы, – сказал он, садясь в кресло и опрокинул свою порцию одним махом.

Кин последовал его примеру. Крепкий душистый напиток действительно оказался выше всяких похвал.

– Ваш сегодняшний визит в отдел контрразведки как-то связан с пропажей диверсионных мин со склада? – спросил Абурхад, вертя в пальцах пустую рюмку.

– Нет, я беседовал со следователем Тарпицем, который ведет следствие по делу Гронски, – ответил Кин. – Обнаружилось одно обстоятельство, которое, на мой взгляд, исключает версию самоубийства.

– Вот как? – настороженно выпрямился в кресле Абурхад.

– На обойме в икстере Гронски совершенно отсутствуют отпечатки чьих-либо пальцев. Этому может быть лишь одна причина, другую найти невозможно. – Он слегка придвинул ближе к Абурхаду свою рюмку, заметив, что тот собрался налить еще по одной.

– Какая? – Наклонявшееся горлышко бутылки дрогнуло и замерло.

– Кто-то застрелил Гронски из своего икстера, – начал объяснять Кин. Затем он взял личное оружие унтера и заметил, что обойма полна. Тогда убийца протер свою обойму, вставил ее в икстер убитого, а затем оттиснул пальцы мертвеца на рукояти. Достаточно распространенная уловка, рассчитанная на ленивых следователей.

Командир гарнизона закончил разливать настойку, заметил, что ненароком пролил несколько капель мимо рюмок, и достал из выдвижного ящичка стола пучок бумажных салфеток.

– Не представляю, кому могла понадобиться его смерть, – сказал он, сосредоточенно протирая закапанную столешницу салфеткой.

– Полагаю, тому, кто подложил мину в турбоход.

– Не вижу связи между этими двумя фактами. – Абурхад недоумевающе уставился на него.

– А связь прямая, поскольку приказ выехать на космодром вы отдали именно через Гронски, – объяснил Кин.

Склонив голову набок, командир гарнизона воззрился на собеседника, сминая в кулаке испачканный бумажный комок. Опять все тот же пристальный царапающий взгляд с оттенком недоговоренности, как будто банковский клерк собирается проверять подозрительную купюру, полученную от далеко не самого респектабельного клиента.

– Простите, а вы не слишком ли зациклились на этом случае? – после долгой паузы спросил он.

Время от времени витавшая в воздухе малопонятная подоплека разговора наконец-то получила объяснение. Значит, Абурхад уже видел отснятый в коридоре лазарета видеофайл, преподнесенный с однозначными комментариями, и на всем протяжении беседы то и дело гадал, в своем ли уме пребывает штабной эмиссар. Его чересчур прозрачный намек граничил с прямым оскорблением.

– Как прикажете вас понимать? – выдавил уязвленный до глубины души Кин, тщетно подыскивая подходящий ответ.

– Я имею в виду, что вы вчера пережили довольно сильное потрясение, нимало не смущаясь, ответил Абурхад. – И теперь оно дает о себе знать.

– Иными словами, вы считаете, что разговариваете с помешанным? – негромко спросил Кин.

Командир гарнизона не сразу ответил на его лобовой вопрос, задумчиво меряя Кина взглядом. Тот старался выглядеть как можно невозмутимее, однако у него совершенно некстати задергалось левое нижнее веко, и это, безусловно, не осталось незамеченным.

– Я этого не говорил, – с убийственной мягкостью произнес Абурхад. – Зачем же так сгущать краски? Поверьте, я отлично понимаю, что на вашем месте любой оказался бы... скажем так, выбит из колеи. Это абсолютно естественно.

С горечью Кин понял, что ему бесполезно спорить, кипятиться, отстаивать свою правоту. Любые аргументы заведомо попадут мимо цели, став лишним доказательством прискорбного упорства в заблуждениях и патологического отсутствия самокритичности. Его пронзило обессиливающе четкое ощущение того, что он угодил в безвыходную ловушку, где одинаково гибельно и возражать, и соглашаться. Не спеша командир гарнизона встал, подошел к своему рабочему столу, отправил скомканные салфетки в корзину для бумаг и снова уселся в кресло напротив Кина.

– Думаю, следствие расставит все по местам, – выдавил Кин беспомощную пустую фразу, лишь бы прекратить нестерпимо затянувшееся молчание.

– Я тоже на это надеюсь, – ободряюще кивнул Абурхад, взяв со столика рюмку и поднимая ее на уровень глаз. – Ваше здоровье.

Однако Кин не спешил притрагиваться к своей рюмке. Он привык считать свою выдержку безукоризненной, но сейчас его била противная мелкая дрожь в придачу к дергающемуся нижнему веку. Отчетливо предвосхищая, как будет выглядеть его трясущаяся на весу рука, Кин не мог представить, каким образом избежать этого добавочного унижения.

– Что же вы не пьете? – удивился командир гарнизона.

Нехотя Кин взялся за витую серебряную ножку, рука предательски дрогнула, и налитая до краев настойка выплеснулась ему на пальцы.

– Ничего-ничего, бывает, – благожелательно подбодрил его Абурхад, протягивая бумажную салфетку. – Нервы могут сдать у каждого, не стоит переживать.

Воспользовавшись салфеткой, Кин осушил рюмку залпом и с резким стуком, точно гвоздик вколотил, поставил ее на столешницу.

– Доктор Буанье сказала мне, что обеспокоена вашим состоянием, – продолжил командир гарнизона. – К тому же вы почему-то отказались от ее услуг...

– Я счел, что вполне могу обойтись без медицинской помощи. – Кин решил вежливо славировать. – Не спорю, я несколько переутомился перед поездкой сюда. Но мне такое не в новинку. Достаточно хорошенько выспаться разок-другой, и я приду в норму.

– Ну вот, вы же сами признали, что ваше здоровье оставляет желать лучшего. – Озабоченный Абурхад развел руками. – Поверьте, Буанье опытный врач, и она не стала бы тревожиться по пустякам.

Запоздало спохватившись, Кин выругал себя последними словами. Сознаваться в дурном самочувствии не стоило, тем упорнее на него теперь будут наседать, уговаривая пройти обследование у психиатра. Попытка продемонстрировать благоразумие оказалась воспринята как пагубная беспечность, вдобавок он перестарался, ненароком подтвердив, что лицемерные опасения ушлой стервы Буанье вовсе не беспочвенны. Хотя выпито было совсем немного, по телу расползалась омерзительная ватная слабость, мысли шли вразброд, подхлестываемые опасением, как бы не сморозить еще одну глупость.

– Послушайте моего совета, вам не следует пренебрегать предложенной помощью врача, – продолжал командир гарнизона. – Вымотаться может каждый, тут нет ничего зазорного, не так ли?

Оставалось непонятным, насколько искренне Абурхад печется о его здоровье. То ли он без всяких задних мыслей проявляет простодушную заботу, то ли затевает на редкость циничную жестокую игру.

– Хорошо, я подумаю над этим, – обтекаемо промолвил Кин.

– Полагаюсь на ваше благоразумие.

Наконец-то скользкая тема оказалась исчерпана. По ходу разговора у Кина мелькнуло шальное подозрение, уж не получил ли Нариман доступ к его досье и медицинской карточке, хранящимся в штаб-квартире контрразведки. Нет, это совершенно исключено, Дервенов ни в коем случае не допустил бы преждевременного раскрытия инкогнито. Чистейшей воды совпадение, не более того.

– Что же касается хода инспекции, тут я целиком к вашим услугам, – заверил Абурхад. – За любыми пояснениями обращайтесь непосредственно ко мне, если заметите какие-либо упущения, не сочтите за труд сообщить о них сразу.

– У меня есть одно наблюдение, если угодно, – донельзя раздосадованный Кин ухватился за повод отбросить сдержанность и отыграться, выложив накипевшее.

– Слушаю вас.

– Я неоднократно замечал, что поведение ваших подчиненных отклоняется от предписываемого уставом, – жестко заявил он.

Абурхад чуть помедлил, картинно вскинув тонкие брови.

– Пожалуйста, конкретнее. Вы имеете в виду квадр-офицера Ронча?

– Нет, как раз его поведение не вызывает ни малейших нареканий. Я имею в виду, что у вас в гарнизоне сплошь и рядом нижние чины не утруждают себя тем, чтобы приветствовать старших по званию как полагается. На мой взгляд, это совершенно неприемлемо. С таких мелочей и начинается общая расхлябанность, которая потом доводит до серьезных дисциплинарных проступков и чрезвычайных происшествий.

– Вы имеете в виду тот трагический случай?..

– Нет, я говорю о положении дел в целом. А что касается гибели пятерых солдат, об этом нам еще предстоит отдельный серьезный разговор, – пообещал Кин. – Пока я хотел бы услышать, как вы сами относитесь к тому, что ваши подчиненные систематически игнорируют устав.

Командир гарнизона немного помедлил, собираясь с мыслями.

– Видите ли, инспектор Кин... – хмуро заговорил Абурхад. – Как бы вам объяснить... Это в штабном коридоре легко приветствовать начальство по всей форме. У нас другие условия, как вы сами, вероятно, уже заметили. Мы здесь постоянно держим палец на гашетке, поэтому нам бывает не до формальностей. Пока солдат тянется в струнку и ест глазами встреченное на дорожке начальство, сзади на него может наброситься тещин язык или еще какая-нибудь мерзость. Бывают ситуации, когда у дежурного унтера каждая секунда на счету и ему не до того, чтобы отдавать честь по всей форме. Здесь даже не фронтовые условия, гораздо тяжелее. При постоянном нервном напряжении, повышенной концентрации внимания люди очень сильно изматываются. Согласитесь, можно строго спрашивать с солдата за нечищеные ботинки на плацу, но не под ливнем на болоте.

– Вы забыли упомянуть повышенную гравитацию, – съязвил Кин. – Она, безусловно, затрудняет процесс отрывания задницы от сиденья.

– Между прочим, вы совершенно правы, – согласился командир гарнизона, демонстративно встав с кресла и прохаживаясь по кабинету. – Раз уж речь зашла о скрупулезном соблюдении устава, позвольте и мне поделиться своими наблюдениями. Несколько раз я замечал, что секунд-офицер Кин позволяет себе спокойненько сидеть, когда прим-офицер Абурхад встает. Но я не делаю из этого далеко идущих выводов о наплевательском отношении генштабистов к дисциплине.

Ответная шпилька получилась отменная, только теперь Кин осознал, какое недоразумение вышло по его недосмотру. Согласно иерархии Генштаба, на должность инспектора назначали секунд-офицера, поэтому Кину пришлось облачиться в мундир с петлицами на ступень ниже собственной. Однако он допустил существенный промах, продолжая безотчетно воспринимать Абурхада как равного по званию и избрав соответствующую манеру общения.

– Прошу извинить, – пробормотал он, опомнившись и поспешно вскакивая на ноги.

– Да ладно, сидите, – снисходительно махнул рукой командир гарнизона. Это я так, к слову... А то у вас педантизм какой-то однобокий, он далеко не украшает, скажу прямо.

– Признаться, я очень много наслышан о вас, – проговорил Кин, продолжая стоять навытяжку. – И никак не мог предположить, что вы сторонник либерализации устава.

– Я сторонник здравого смысла, инспектор Кин. – Завуалированная лесть нисколько не смягчила Абурхада. – Попробуйте здесь посадить солдата на гауптвахту, так он будет на верху блаженства от того, что ему не надо ходить в патруле.

Подойдя к своему рабочему столу, Абурхад снова окинул быстрым напряженным взглядом электронную карту, и тут Кин сообразил, до чего не ко времени случился весь этот разговор. Воодушевленный своими утренними успехами, он не дал себе труда вникнуть, что командир гарнизона с тревогой ждет массированного нападения экзотов, которое предвещали скопления красных ящеров на горных склонах. Вот и заработал поделом целую кучу болезненных щелчков по самолюбию.

– Между прочим, пора идти ужинать, – посмотрев на табло часов, высвеченное в углу электронной карты, буркнул Абурхад. – Мне нужно еще немного поработать, но вас я не задерживаю.

– Честь имею. – Кин щелкнул каблуками.

– Да-да, ступайте. – Рассеянно кивнув, командир гарнизона сел за стол и нажал клавишу интеркома. – Басо, что нового?

– Пока все нормально, командир.

– А что там было только что в шестом секторе?

– Легкая активность, фабры уже справились.

Выйдя в адъютантскую, Кин расслабленно махнул рукой вскочившему как подброшенный пружинкой Рончу и принялся напяливать ненавистный бронекостюм. Да, почти все проработано, – докладывал Басо, подавшись к микрофону интеркома, и, покосившись на монитор, уточнил: – На семьдесят восемь процентов уже. В радиусе двадцати кабельтовых практически чисто.

– Пусть третий борт поднимется до потолка и сделает два общих плана с десятиминутным интервалом, – донесся из динамика энергичный приказ.

– Будет сделано, командир.

– Немедленно проработайте и доложите. Жду, – и Абурхад отключил интерком.

Вязкий хмель заколыхался в мозгу Кина тяжелым сгустком, отравляя и без того испорченное настроение. Если его так сильно разобрало всего лишь от двух рюмок натощак, тонус нервной системы вправду оставляет желать много лучшего. Справившись с неподатливыми застежками, Кин затянул портупею, набросил на плечо ремень планшета и шагнул к выходу.

– Инспектор, для вас только что поступила депеша из Генштаба, – сообщил вслед ему Басо.

Вторую на дню шифрограмму по сверхдальней связи просто так не пришлют. Без сомнения, у Дервенова чрезвычайно важные новости. – После ужина я выйду в сеть и заберу ее, – пообещал через плечо Кин и вместе с Рончем вышел в тамбур блокгауза.

– Что, неприятный разговор? – сочувственно спросил тот.

– Вовсе нет, с чего вы взяли? – В данный момент Кин не имел ни малейшего желания раскрывать душу нараспашку перед Рончем.

– Да вид у вас, извините, неважнецкий.

– Не обращайте внимания, это с непривычки. Жара, высокая гравитация, да еще с Абурхадом опрокинул рюмочку-другую.

Близился заход солнца, изнурительная жара стремительно убывала. Небо над поселком загустело, и в его северной части, где за пологом сочной синевы сияли колоссальные россыпи галактического ядра, проклюнулись первые блеклые звезды. Не без удовольствия Кин заметил, что над восточной горной грядой мягко розовели перистые облака, предвещающие похолодание.

– Не нравится мне это затишье, – пробормотал озирающийся Ронч.

– Что вы имеете в виду?

– Обычно больше всего всякой разной дряни вылезает перед закатом, объяснил квадр-офицер. – А сейчас, пока я сидел у Басо, только трех живодралов пристрелили фабры возле энергостанции, в остальном тишь да гладь.

– Ну, на вас не угодишь, – удивился Кин. – Чем же затишье плохо?

– Тем, что с него-то все и начинается.

В гарнизонной столовой, несмотря на многолюдье, не было слышно обычного оживленного гомона. Неясное напряжение витало над склоненными головами едоков, и лишь скупое позвякивание столовых приборов нарушало сосредоточенную тишину. Ящеров на горных склонах видели все, и все отлично знали, что их появление ничего хорошего не предвещает.

Едва Кин с Рончем уселись за столик, к ним с другого конца зала поспешила Стасия. При виде ее славного круглого личика, обрамленного голубыми локонами синтетического парика, подавленное настроение Кина слегка улучшилось. Как ни странно, от этой пухленькой куколки исходил особый вкрадчивый магнетизм, чуточку вульгарный, под стать ее приторным духам, однако именно тем зазывно будораживший.

– Чем вы нас порадуете? – приветливо спросил он.

– Есть филе под пикантным соусом, очень вкусное, – сообщила официантка, томно взирая на него сквозь контактные линзы с лиловым ободком.

– Из ящера? – подозрительно осведомился Кин.

– Конечно. – Ее наманикюренный пухлый пальчик в нерешительности завис над электронным блокнотом. – Свежее натуральное мясо, разве вам не понравилось?

Съеденный за обедом лангет в два пальца толщиной имел слабый мучнистый привкус, который долго потом ощущался во рту.

– Честно говоря, предпочел бы что-нибудь рыбное или моллюсков, – признался Кин.

– Тогда возьмите салатик с натуральными луриями в маринаде, – с милой улыбочкой посоветовала Стасия. – Или, может, вы хотите поесть поплотнее?..

– Будь по-вашему, давайте салат.

– И еще вам, конечно, минеральную, – свойским тоном заметила официантка, черкнув ногтем по списку блюд в блокнотике. – Охлажденную?

– Разумеется.

– А мне филе, – заявил Ронч.

Долго дожидаться заказанных блюд на сей раз не пришлось. Ставя перед Кином тарелку, Стасия легонько наклонилась, краем глаза он заметил в треугольном вырезе блузки кружевную каемку черного лифчика и ложбинку меж налитых нежных грудей.

– Приятного аппетита, – сказала официантка, ее улыбка превратилась из натянутой дежурной в загадочно-игривую, адресованную непосредственно Кину.

– Благодарю, – ответил Кин и галантно добавил: – Вы сегодня очаровательно выглядите.

– Да? Спасибо, – расцвела она и, покачивая бедрами, направилась к раздаточной.

Не спеша принимаясь за еду, Кин проводил взглядом туго обтянутый форменной юбкой аккуратный задик Стасии.

– Славная девица, – промолвил Ронч.

– Да, выглядит она неплохо, – согласился Кин, перемешивая вилкой салат в прозрачной мисочке.

Мелькнула циничная мысль о том, что все косвенные сотрудницы выглядят милыми и славными, когда им велено затащить объект в постель. Впрочем, не слишком ли много подозрений, тут же одернул он себя. У него давно не было женщины, а этой удалось его нешуточно взбудоражить. В конце концов, так ли уж важно, флиртует она по собственной инициативе или по приказу Наримана. Даже если эту куколку стараются ему подложить, опасаться ровным счетом нечего, поскольку откровенничать с ней он не обязан.

Салат действительно оказался превосходным, о чем Кин не преминул сообщить Стасии, когда та явилась со счетом за ужин.

– Рада, что вам понравилось, – откликнулась она, вставляя его личную карточку в кассовый терминал, и без всякой логической связи добавила: – А вообще здесь жуткая скука, правда?

– С этим трудно не согласиться, – сказал Кин, гадая, каковы ее настоящие волосы под форменным голубым париком. Наверное, светлые и прямые.

– Представляю, до чего вам здесь скучно по вечерам, – улыбнулась официантка.

Возвращая карточку, она уставилась на Кина широко распахнутыми лиловыми глазами, безусловно, ожидая от него вежливой просьбы скрасить его одиночество.

– К сожалению, я сегодня вечером приглашен в гости, – сказал Кин и поспешил оговориться: – Но это, увы, чисто мужская компания.

– А что вы делаете завтра вечером? – уже без околичностей осведомилась официантка, занявшись карточкой Ронча.

– Вероятно, буду погибать от скуки, – сознался Кин. – Если только не случится непредвиденное чудо.

– Может быть, я смогу составить вам компанию, – кокетливо промурлыкала Стасия.

– О, значит, чудо все-таки возможно, – расплылся в приторной улыбке Кин.

– Будем надеяться. – Женщина широко улыбнулась, обнажив ровные мелкие зубы и розовые десны.

Вернув Рончу его карточку, она еще раз метнула в сторону Кина быстрый многообещающий взгляд и удалилась.

Ощущая новый прилив тихого возбуждения, Кин подумал, что женщины такого склада щедры и неутомимы в залихватских ласках. Обычно его волновали нежные скромницы, которых нужно терпеливо обхаживать, а затем, уложив в постель, вкрадчиво подолгу разжигать. Зазывные улыбки Стасии обещали совсем другое бурную скоропалительную интрижку, приправленную неуемным игривым бесстыдством. Пожалуй, это будет очень кстати, ему совершенно необходимо стряхнуть накопившееся чрезмерное напряжение.

Идя к выходу из зала столовой, он встретился глазами с сидевшим под акранийским деревцем Харагвой, тот простецки подмигнул, недвусмысленно оттопырив большой палец и мизинец в традиционном жесте забулдыг. В ответ Кин отвесил легкий полупоклон, давая понять, что помнит о приглашении распить бутылку вина. Войдя с Рончем в просторный тамбур столовой, он напялил шлем и занялся регулировкой прозрачности забрала.

– Так, значит, сегодня вечером пойдете в гости к Харагве? – спросил Ронч, когда они вышли на центральную улицу поселка и направились к дому для гражданского персонала.

– Да, если он не передумает.

Квадр-офицер бегло огляделся по сторонам.

– Один к нему пойдете или вас подстраховать? – деловито спросил он.

– Думаю, не стоит, – немного поразмыслив, ответил Кин.

– Ну, смотрите сами...

Проводив Кина до дверей дома, Ронч пообещал зайти наутро в полдевятого, и они распрощались.

Невзирая на упорную возню Наримана вокруг его персоны, Кин счел излишним принимать такие повышенные меры предосторожности, как оставляемые в дверной щели потайные контрольки. Перспектива еще одного обыска его ничуть не пугала. Благодаря знакомству с досье он знал, что в гарнизоне были опытные компьютерные ломилы, хотя бы тот же унтер Зига. При немалых трудах и некотором везении они могли добраться до закодированной секретной информации на его компьютере. Но тогда бестолковый пьянчуга Нариман всего лишь узнал бы раньше времени, до чего оскандалился, окружив скандальной опекой вышестоящего офицера собственного ведомства.

Вставив стерженек ключа в скважину, Кин вдруг замешкался, не решаясь распахнуть дверь. Без малейшего на то повода им овладело тревожное предчувствие, сродни посетившему его в турбоходе возле Плешивой горы. Ему вдруг до озноба захотелось вынуть из кобуры оружие, ощутить в ладони уверенную тяжесть рубчатой рукояти. В этом искушении не было ни малейшего смысла, вряд ли ему станут устраивать засаду на дому, а от взрыва второй украденной со склада мины икстер не убережет.

По спине пробежал мерзкий холодок, словно бы от давящего постороннего взгляда, и поневоле закралась уж вовсе нелепая мысль, нет ли в коридоре скрытой видеокамеры, которая обогатит его досье новым файлом: инспектор Кин с икстером на изготовку врывается в собственное пустое жилье. Экая чушь на грани паранойи, урезонил он себя, распахнул дверь, вошел и огляделся.