Текст книги "Полигон"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Теперь Кин заметил, что на голове твари отсутствовали хоботок для стрельбы отравленными иголками и мускульный мешок.

– Действительно, а почему так?

– Вот, стараюсь понять, что бы эта хренуевина значила, – почесывая шрам на бритой голове, сказал Харагва. – Его пристрелили вчера в окрестностях космодрома и утром притащили ко мне. Посмотрим, что у него там в генетических кодах. Внешне тот же самый биологический вид, но есть и еще одно фундаментальное различие. Те, что стреляют иглами, бесполые. А этот – самец, вон какой инструмент у него торчит.

Биотехнолог ткнул корнцангом в толстый кривой отросток под хвостом прыгунчика.

– Для полного счастья остается найти их царицу роя, – заключил он, бросив корнцанг на тележку и осторожно накрывая прыгунчика хирургической простынкой. Тогда можно будет попробовать соорудить кой-чего поинтереснее фабров.

Отойдя в угол кабинета, Харагва принялся тщательно мыть руки под краном.

– Но ведь его игла даже забрало шлема не пробивает, – засомневался Кин. Насколько такой биоробот будет эффективен?

– Ваша правда, старина, вооружение у него хреновенькое, – откликнулся биотехнолог и выдавил на ладонь еще одну порцию жидкого мыла. – Ну а как насчет разведывательно-диверсионной модели? Да еще если добавить сателлитную телеметрию, а?

– Гм-м... А вот это намного интереснее...

– То-то же.

Покончив с мытьем рук, Харагва вытер их бумажным полотенцем, скомкал его и швырнул под раковину умывальника на пол.

– Ну так что, старина, – сказал он, размашистым шагом возвратившись к своему письменному столу, – к кому из старых пердунов Генштаба стоит сунуться с такой вот идейкой? Присоветуйте.

– Кажется, речь заходит о следующей консультации? – слегка улыбнулся Кин, присаживаясь на мягкое полукресло возле стола.

– Эге, да вы малый не промах, – одобрительно проворчал биотехнолог. – Не волнуйтесь, гонорарчик за мной не заржавеет. Скажем, тысчонка.

– Хорошо, только мне надо подготовиться. Ну, скажем, завтра в это же время я смогу подробно обрисовать положение вещей.

– В письменном виде?

– Разумеется.

– Идет. – Харагва взгромоздился задом на столешницу. – С вами приятно иметь дело.

– Спасибо за комплимент, это взаимно. А теперь у меня к вам несколько вопросов, – заявил Кин. – Услуга за услугу, идет?

– Ну, если у вас завелись лишние деньги, можете заключить со мной договор на консультации, – ухмыльнулся биотехнолог. – Ладно, шучу. Выкладывайте ваши вопросы.

– Скажите, что такое сшибка? – спросил Кин, надев маску заинтересованного неведения.

– Как бы вам проще объяснить... – с ноткой задумчивости промолвил Харагва. – Ну, скажем, в детстве мамочка вам твердила, что бить по морде нехорошо. А тут вдруг в кабаке на вас наехал какой-то хлюст. Надо бы ему врезать хорошенько, да вот рука не поднимается.

– Иными словами, психологический конфликт между "хочется" и "нельзя"?

– В точности так. А почему это вы спросили?

– Меня заинтересовало, может ли при определенных условиях произойти сшибка в интеллекте фабра. И если да, то к чему она может привести.

– Послушайте, Элий, зачем такое некрасивое любопытство? – погрозил ему пальцем Харагва. – Вы теперь как-никак сотрудничаете с концерном, стоит ли кусать руку, которая вас кормит?

– Вы слишком плохо думаете обо мне, Рино. Я любопытен, однако не болтлив.

Биотехнолог продолжал сверлить его сумрачным взглядом.

– Могу добавить: я спрашиваю об этом сейчас не как инспектор Генштаба. Даю слово офицера, – пояснил Кин.

– Ладно, скажу. Сшибка может случиться с любым интеллектом, поскольку это интеллект. Когда решения вырабатываются самостоятельно, нет гарантии, что они не войдут в резкое противоречие со внесенным извне блоком запретов. Особой разницы между фабром и человеком тут нет. В обоих изначально заложены жесткие программные табу. Оба способны проявлять разумную инициативу, и у обоих она может споткнуться об иррациональное табуирование.

– Что вы имеете в виду под иррациональным табуированием, я не совсем понял?

– Да хлюста нельзя вырубить, что ж тут непонятного...

– Или нельзя убить, – негромко произнес Кин.

– Именно, – согласился Харагва, рассеянно созерцая потолок. – Спросите любого философа, он объяснит вам, что мораль иррациональна. Она в корне противоречит выкладкам рассудка. Путем строго логических построений можно прийти лишь к абсолютному аморализму. Врубаетесь?

– Конечно. Продолжайте, пожалуйста.

– Если же говорить о фабрах, то в них программно заложен аналог морали. При встрече с живым объектом они прежде всего решают, кто перед ними, свой или чужой. Подробности опускаю, не в них суть. Своего убивать нельзя, чужого необходимо. Есть еще категория нейтральных объектов, но тут комментариев не требуется. Так вот, гипотетически возможна парадоксальная ситуация, когда фабру почему-либо необходимо уничтожить объект, идентифицированный в качестве своего. Пожалуйста, бац, сшибка в чистом виде.

– И к чему она может привести?

– Совершенно непредсказуемо, – пожал плечами биотехнолог. – Может убить, может остолбенеть из-за резонанса в цепях обратной связи, может повернуться и пойти искать себе занятие попроще. Больше нет вопросов?

Он уставился на Кина слегка очумело, словно вынырнул из глубокого омута, явственно прикидывая, не наговорил ли в профессиональном запале чего-нибудь лишнего.

– Скажите, Рино, а что именно содержится в блоке кристаллической памяти фабра?

– Полные данные боевой обстановки за последние сутки, – выпалил Харагва и вдруг спохватился: – Э-э, да куда вы клоните, черт подери?

– Извольте, объясню. Мне известно, что голова фабра, убившего пятерых солдат, уцелела. Ее передали в вашу лабораторию. Не скрою, меня весьма интересует содержимое этой головы, – сказал Кин и, видя, как побагровел его собеседник, сардонически предостерег: – Спокойнее, Харагва. Я вам не хлюст в кабаке.

Разъяренный шеф лаборатории навис над безмятежно сидящим, положив ногу на ногу, Кином.

– Та-ак... Вот оно что... – процедил он. – Вынюхиваем, да? Заруби-ка себе на носу... Ядреный волосатый кулак закачался перед самым лицом Кина, и тот подумал, что биотехнолог, похоже, оказался охвачен пресловутой психологической сшибкой. В этот патетический момент раздался стук в дверь. – Какого черта?! взревел Харагва, оборачиваясь. – Я занят!

Однако в приоткрытую дверь уже просунулась плешивая голова какого-то ученого мужа.

– Извините, Рино, – вяло пробормотал плешивый. – К вашему сведению, уже второй час.

– Ну и что?!

– Вам опять звонит следователь Тарпиц.

– Что значит "опять"?

– Кажется, это уже десятый звонок за сегодняшнее утро, – сообщила голова. – Вы сказали, до часу вас не беспокоить, кто бы ни звонил. Но, повторяю, уже второй час.

Как-то незаметно плешивая голова углубилась в пространство кабинета, волоча за собой сутулое нескладное туловище в мятом халате.

– Познакомьтесь, – буркнул опамятовавшийся Харагва. – Мой заместитель, доктор Мерстон. Инспектор Кин.

– Рад знакомству, доктор Мерстон. – Кин поднялся с полукресла.

– Да-да, – походя кивнул ему ученый и снова обратился к своему шефу: Тарпиц ждет, он на проводе. Он говорит, это чрезвычайно важно. Я переключил его вызов на вас.

После безуспешной попытки испепелить своего заместителя взглядом Харагва перевел на Кина выпученные глаза, но теперь уже в них читалась, помимо ненависти, легкая оторопь.

– Ну что же вы мешкаете, Рино? – подбодрил его Кин. – Вам же сказали, Тарпиц ждет.

Развернувшись, Харагва налег животом на стол, пододвинул интерком и включил его. Аппарат сразу же затрезвонил.

– Вы свободны, Мерстон, – сквозь зубы сказал шеф лаборатории, усаживаясь на столешнице, покосился на Кина и ткнул пальцем клавишу. – Харагва на проводе.

– Рино, это Юстин, – послышался взволнованный голос Тарпица. – Где вы пропадали?

Мерстон неслышно затворил за собой дверь кабинета. Кин сделал вид, что всецело поглощен созерцанием открывающейся из окна панорамы.

– Потрошил зверушку, делал препараты, – обескураженно признался Харагва.

– Вы сейчас один?

– Нет.

– Кто у вас?.. – Тарпиц запнулся. – Кин?

– Да.

Колоссальная стая псевдоптеронов за окном взмыла широкой лентой, сгустилась в клубящийся ком и вдруг рассыпалась мельтешащей рваной завесой, казалось достигавшей перистых облаков.

– Ну что вы замолчали? – злобно спросил Харагва и немного погодя фукнул в микрофон: – Эй, Юстин! Ау-у!

– Нам надо поговорить, – наконец донеслось из динамика.

– Ну так говорите же, черт подери...

Отвернувшись от окна, Кин подошел к столу, обогнув махину электронного микроскопа, и остановился за спиной склонившегося над интеркомом Харагвы.

– Похоже, у вас с ним какие-то секреты? – соболезнующе осведомился он.

Удрученный биотехнолог медлил с ответом. Надо же, какая вышла несуразица. После совещания в блокгаузе Тарпиц, разумеется, тут же стал названивать Харагве, но тот затворился от всего мира у себя в кабинете и увлеченно препарировал необычного прыгунчика. Вот и остался в фатальном неведении относительно того, что полоумный эмиссар Генштаба оказался на поверку прим-офицером контрразведки.

– С вашего позволения, – Кин пододвинул интерком к себе. – Тарпиц, вы хотели сообщить что-то важное?

– Нет-нет, ничего особенного.

– Однако доктор Мерстон утверждает, что вы звоните по крайне важному делу. Ну и как прикажете вас понимать, Тарпиц?

Было слышно, как на том конце провода шумно сглотнули слюну.

– Говорите же, – потребовал Кин. – Я жду.

– Я, пожалуй, перезвоню попозже, – убитым голосом произнес Тарпиц, и в динамике запищал сигнал отбоя.

Шеф лаборатории резким движением отключил интерком и мрачно воззрился на Кина.

– Так на чем мы остановились? – напомнил тот. – Если не ошибаюсь, вы собирались врезать мне по морде.

– Вам показалось, – с кривой полуулыбкой проворчал Харагва.

– Ах да, верно. Вы сказали, я должен что-то зарубить себе на носу. Что именно, объяснить не успели.

– Бросьте выдрючиваться. Будем считать, не было такого трепа.

Биотехнолог слез со стола, пересел в кресло с высокой спинкой и демонстративно придвинул к себе интерфейсную панель компьютера.

– А как вы думаете, о чем Тарпиц хотел вас предупредить? – не унимался Кин.

– Понятия не имею. – Харагва пренебрежительно отмахнулся, листая подсобное окошечко программы в поисках файла. – Ладно, поболтали, и хватит. У меня тут работы воз и маленькая тележка.

Он тронул псевдоклавишу ввода, и на мониторе появилась разноцветная сложная диаграмма.

– Что ж, теперь моя очередь преподнести сюрприз, – сказал Кин. – Будьте так добры, пригласите сюда Ронча.

– Это еще зачем?

– Я же сказал, для вас имеется сюрприз.

Неохотно Харагва встал из-за компьютера, подошел к двери и, приоткрыв ее, позвал:

– Эй, Ронч, зайдите-ка на минутку.

Квадр-офицер вошел и, остановившись посреди кабинета, выжидательно уставился на Кина.

– Так что за сюрприз? – спросил Харагва. – Вообще-то мне работать надо.

– Рино Харагва, именем закона извещаю, что вы арестованы, – бесстрастно произнес Кин.

– Это что еще за идиотские шутки? – вскинулся биотехнолог.

– Вам предъявляется обвинение в попытке получить секретную информацию путем подкупа должностного лица.

– Э, э, полегче! – Харагва отмахнулся растопыренной пятерней. – Какой арест, какой подкуп, что за пердеж в культурной компании?

– Предупреждаю, вы также обвиняетесь в другие преступных деяниях. Соответствующие обвинения будут вам предъявлены в течение трех суток с момента ареста.

– Да вы бредите, старина! – взвился биотехнолог, бестолково размахивая руками. – Я гражданское лицо, вы инспектор Генштаба, какой тут может быть арест, едрена маковка?

– Ронч, обыщите его, – приказал Кин.

– Только попробуйте!

Харагва отпрянул, пригнулся и ухватил за винтовую ножку стоявший перед электронным микроскопом рояльный табурет, готовясь отмахиваться им от двоих офицеров. Сразу же Кин расстегнул кобуру, достал икстер и, держа его в опущенной руке, стал надвигаться на биотехнолога. Краем глаза он заметил, что Ронч также извлек оружие и быстро переместился к окну, чтобы держать арестованного под прицелом. С таким напарником, как он, можно было чувствовать себя совершенно уверенно.

– Ну-ка, лицом к стене, руки за голову! – Кин грозно сдвинул брови, нацеливая икстер Харагве в ноги. – Иначе придется полежать на регенерации.

– Да вы просто сумасшедший! – взвыл тот.

– Тем более не советую артачиться. Я сказал: лицом к стене, живо!!

Свирепый окрик возымел действие, побагровевший Харагва разжал пальцы, выронив табурет, и медленно попятился к стене.

– Вы об этом еще пожалеете, – процедил он, поворачиваясь к Кину спиной, затем уткнулся лбом в тисненые оранжевые обои рядом с дверцей вмурованного в стену сейфа и сцепил пальцы на затылке.

– Ноги шире! Шире! Вот так.

– Совсем спятил парень, – пробормотал Харагва, однако подчинился.

– Обыщите его, Ронч, – повторил приказание Кин.

Переложив икстер в левую руку, квадр-офицер осторожно приблизился к арестованному и с отменной сноровкой охлопал его одежду ладонью.

– Оружия нет, – доложил он. – В правом кармане ключи.

– Давайте их сюда.

Кин поймал связку ключей на лету и принялся их осматривать.

– Вы что, обыск хотите устраивать? Это незаконно, – запротестовал Харагва.

– Отойдите-ка в угол, – потребовал Кин. – Который ключ от сейфа, этот?

– Слушайте, вы, я требую ордера на арест и обыск. Сейчас же наберите номер сто сорок один и пригласите сюда моего юриста. И еще позвоните Тарпицу. Предупреждаю, вы сваляли большого дурака.

– Помолчите, Харагва. Повторяю: отойдите в угол и дайте осмотреть сейф.

Однако биотехнолог не двигался с места.

– Ладно, хватит дурить, – предложил он. – Если хотите знать, я дал вам чек с ведома Тарпица. По нему нельзя получить ни гроша, в сумме прописью недостает условной точки. Так что можете сунуть чек себе в жопу. И это Тарпиц хочет вас арестовать, как только вы отсюда выйдете. Давайте-ка позвоните ему, и замнем это дурацкое дело. Хреновые из нас с вами провокаторы.

Довольно-таки забавно, что меморандум состряпан из вымышленных фактов, а в обмен на него получен фальшивый чек, подумал Кин.

– Ах, вот как? – вслух сказал он. – Спасибо за откровенность. Но с Тарпицем я разберусь потом. Кстати, где копия пломбера, у вас или у него?

Вздрогнув, Харагва повернул голову и вперился в Кина побелевшими от ярости глазами.

– А что касается юридических формальностей, то ими придется пренебречь. Предупреждаю вас, я действую по оперативной обстановке и в условиях секретности. Соответственно, без понятых и адвоката. – Переложив икстер и ключи в левую руку, Кин вытащил бумажник.

– Чего-о? Да что ты из себя корчишь, совсем сдурел?

Придерживая пальцем прозрачный кармашек со служебным удостоверением, Кин показал раскрытый бумажник биотехнологу.

– Угомонитесь, Харагва. Я из армейской контрразведки, – сказал он.

– Вот это да! – изумленно выдохнул Ронч.

По опыту Кин знал, что именно такие вот бесшабашные крепыши ломаются резко и необратимо, стоит вовремя пробить брешь в броне их самоуверенности. Харагва оказался не на шутку потрясен, увидев документ с эмблемой АрКона. Настал удобный момент для нокаутирующего удара, и Кин не преминул этим воспользоваться.

– Оснований для ареста и обыска у меня более чем достаточно, – врастяжку произнес контрразведчик. – Допустим, чек я суну себе в жопу, ладно уж. Но тогда остается мина, подложенная фабром. А еще Гронски! Хватит? – Кин отступил на шаг, пряча бумажник в карман.

Харагва не выдержал его взгляда и опустил глаза. Судя по тому, как разом обмякли его лицевые мышцы, он окончательно сломался. Теперь на допросе арестованный будет как шелковый.

– Марш вон туда, в угол, – держа икстер у бедра, Кин качнул дулом. Считаю до трех, потом стреляю по ногам. Раз...

Ссутулившийся биотехнолог отвернулся и, сомнамбулически передвигая ноги, направился вдоль стенки к вешалке в углу. Кин отыскал подходивший к замочной скважине ключ и отпер дверцу сейфа.

– Стоять!! – гаркнул Ронч у него за спиной.

Обернувшись, Кин увидел, что Харагва замер в углу, сунув правую руку в карман висевшего на вешалке рабочего комбинезона. Внезапно содрогнувшись, он ополз по стенке, завалился навзничь. Его рука так и застряла в кармане комбинезона, который натянулся, затем с треском сорвался с крючка и упал на тело биотехнолога.

– О, ч-черт... – выдохнул квадр-офицер.

Нагнувшись, Кин выпростал безжизненную руку Харагвы из кармана комбинезона. С окровавленной ладони на пол посыпались осколки раздавленной пробирки, в подушечке большого пальца торчала глубоко впившаяся костяная игла прыгунчика.

– Труп, – констатировал Кин, глядя на перекошенное посиневшее лицо самоубийцы.

– Я не стал стрелять сразу, – начал каяться Ронч. – Он ведь еще не вынул руку...

– Вашей вины тут нет, – суховато буркнул Кин, вернулся к сейфу и заглянул внутрь.

На верхней полке лежали россыпью кристалетки, перетянутая резиновым кольцом пачка банкнот, какие-то флаконы с надписанными от руки этикетками. Нижняя сверху донизу была забита папками с документацией. Достав из планшета резиновые перчатки, Кин натянул их и осторожно вытащил папки. В глубине сейфа тускло поблескивала прилепленная к задней стенке небольшая коробочка с двумя сенсорными клавишами и экранчиком жидкокристаллического табло.

– А вот и вторая мина, – сказал Кин.

11. Не сомневайтесь, все будет в порядке

Слабонервным Кин себя отнюдь не считал, однако на застывшее в дикой судороге лицо мертвого Харагвы невозможно было смотреть без содрогания. Понятливый Ронч неторопливо направился в противоположный угол кабинета, к операционному столу, и возвратился с хирургической простынкой в руках. Накрыв ею голову мертвеца, он молча повернулся к Кину в ожидании приказаний.

– Присядьте пока, – бросил ему Кин, подойдя к письменному столу.

Ситуация совершенно не располагала к щепетильности, однако необъяснимое чувство запрета мешало ему сесть в удобное высокое кресло перед компьютером, которое еще совсем недавно служило Харагве. Вне всякой логики в душу ему закралось нечто вроде смутной вины перед покушавшимся на его жизнь человеком, чей труп теперь лежал в углу с чудовищно искаженным лицом. При аресте люди ломаются по-разному, зачастую совершенно непредсказуемо. По натуре горделивый, не чуждый рисовки, Харагва слишком привык чувствовать себя хозяином положения всегда и везде, чтобы смириться с проигрышем. На это надо было сделать поправку и не ломать его сразу. Все-таки следовало предположить, что он не захочет дожидаться расстрела по суду.

Чуть поколебавшись, Кин примостился возле стола на винтовом табурете, за который Харагва хватался при аресте. Придвинув интерком, он набрал трехзначный номер. Абонент оказался занят, пришлось включить режим автоматического повтора вызова. Несколько минут прошло в ожидании, наконец связь включилась, и после первого же гудка послышался вальяжный басовитый голос:

– Нариман слушает.

– Это Кин.

– Да, узнал вас, – почтительным тоном ответил шеф отдела контрразведки.

– Попрошу вас срочно прибыть в лабораторию. Доктор Харагва мертв. Я звоню из его кабинета.

Повисла затяжная пауза, из динамика раздавалось шумное, с присвистом дыхание.

– Не слышу вашего ответа, – бесстрастно произнес Кин.

– Так. Понял. Сейчас буду, – приглушенным голосом выдавил Нариман.

– Распорядитесь насчет транспорта и людей с носилками, надо убрать отсюда тело покойного, – добавил Кин, выключил интерком и повернулся на табурете. Ронч, подежурьте у дверей. Скоро прибудет Нариман, кроме него, не впускать никого.

– Слушаюсь. – Квадр-офицер соскочил с подоконника, прищелкнул каблуками и вышел за дверь.

Кин снял бронекостюм и повесил его на высокий тубус электронного микроскопа. Постояв немного в раздумье, он собрал с пола вытащенные из сейфа папки, перенес их на письменный стол и начал бегло просматривать. Содержимое папок в основном представляло собой распечатки с протоколами лабораторных исследований. Однако в самом низу бумажной кипы Кин наткнулся на тощую папочку с тремя оформленными договорами на консультационные услуги. Отщелкнув зажим папки, Кин вынул из нее договоры и разложил их перед собой.

Прим-офицер Л. Абурхад, ежемесячная ставка в полторы тысячи кредонов, терц-офицер Д. Нариман, тысяча триста, квадр-офицер Ю. Тарпиц, тысяча ровно. Ого, совсем неплохо, практически второе жалованье, притом без особых трудов. К каждому из договоров были подколоты копии платежных поручений на номерные счета в Галакс-банке. Вопиющий криминал в чистом виде. Кин пропустил все бумаги через светокопировальный аппарат, взял из бювара на столе конверт средних размеров, сунул туда сложенные пополам светокопии и спрятал в свой планшет, а папку с оригиналами засунул в середину стопки.

Стянул и положил в карман резиновые перчатки, встал, прошелся по кабинету, избегая смотреть на труп биотехнолога, затем подошел к окну. Уткнувшись лбом в теплый бронепластик окна и глядя на откос, над которым клубилась туча суматошных псевдоптеронов, Кин раздумывал над своей непростительной оплошностью. Да, не стоило так с ходу ломать Харагву, тот и на допросе никуда бы не делся. Второй фатальный промах состоял в том, что Кин не заковал его сразу же в наручники, опрометчиво понадеявшись на благоразумие арестованного, который вряд ли осмелится вступить в борьбу с двумя вооруженными людьми. И вот результат.

Раздался негромкий стук в дверь. Кин обернулся.

– К вам терц-офицер Нариман, – сообщил Ронч, высунувшись из-за приоткрытой двери.

– Впустите, – велел Кин.

Распахнув дверь, квадр-офицер посторонился. Торопливой походкой в кабинет вошел Нариман со шлемом под мышкой, на ходу утирая потный лоб скомканным носовым платком.

– По вашему приказанию прибыл, – доложил он, старательно изобразив пародию на строевую стойку.

Через его плечо Кин заметил, как вылезли из орбит глаза Ронча. Тот отнюдь не ожидал от Наримана такого подобострастного поведения.

– Располагайтесь, – подчеркнуто не по уставу ответил Кин, опускаясь на винтовой табурет. – Снимайте бронекостюм, изжаритесь.

– Благодарю. – Шеф отдела контрразведки порыскал глазами по сторонам. – Вы сказали, доктор Харагва умер...

– Увы, это так.

– А где, так сказать... тело?

– Позади вас.

Повернувшись в указанном направлении, Нариман немного помешкал, отирая платком лицо, затем подошел к лежащему Харагве, нагнулся, откинул простынку и заглянул в зрачки трупа.

– Да, мертв, – глухо пробормотал он и, повернувшись к Кину, добавил: – Я так спешил, что весь взмок, извиняюсь.

Стащив бронекостюм, Нариман чуть замялся, потом все-таки повесил его на вешалку над телом Харагвы, тяжело отдуваясь, промокнул платком шею под стоячим воротником мундира.

– Распорядитесь, чтобы его отправили в морг, – напомнил Кин.

– Конечно. Я все организовал – турбоход и двое с носилками. Они ждут за дверью.

Похоже, после утреннего совещания Нариман успел изрядно приложиться к бутылке. Даже разговаривая с ним через весь кабинет, Кин чуял явственный смрад перегара.

– Разрешите узнать, как это случилось? – спросил Нариман.

– Самоубийство, – объяснил Кин. – Посмотрите на его правую руку.

Снова склонившись над мертвецом, Нариман приподнял брошенный поперек тела комбинезон, прикрывавший руку, и воззрился на торчащую из окровавленной ладони костяную иглу.

– Жуткое дело, – разогнувшись, вымолвил он и покосился на полуоткрытую дверцу сейфа. – Это произошло при вас?

– Да. В кабинете был еще Ронч, но он тоже не успел ему помешать.

Шеф отдела контрразведки в тяжком раздумье сдвинул косматые брови. Так же явственно, как винными парами и прокисшим потом, от Наримана пахло страхом. Унылым безысходным страхом напрочь запутавшегося человека, чей неофициальный хозяин внезапно погиб, а взамен как снег на голову явился полномочный представитель высокого начальства. Еще не понимая причин происшедшего, он имел все основания полагать, что ничего хорошего в связи со смертью Харагвы его не ожидает.

–Я так думаю, видеосъемку делать незачем, – полувопросительно молвил он.

– Согласен. Смысла нет.

Судя по выражению лица, на языке у Наримана вертелось множество вопросов, и в то же время он никак не мог выбрать подходящий тон разговора.

– Тогда прикажете... так сказать, убрать?..

– Разумеется.

– Ронч, позовите ребят с носилками, – скомандовал Нариман.

– Слушаюсь. – Откозыряв, квадр-офицер исчез за дверью и тут же вернулся, сопровождаемый двумя десантниками с носилками.

Нариман молча сделал знак десантникам, те положили труп на носилки, накрыли его голову все той же светло-зеленой хирургической простынкой и вынесли из кабинета.

– Оставьте нас наедине, Ронч, – велел Кин и указал Нариману на кресло рядом с собой: – Садитесь.

Тот опустился на краешек сиденья, уперся руками в колени, выжидательно уставился на Кина. Впрямую расспрашивать старшего по званию офицера он не смел, однако всем своим видом давал понять, что желает получить разъяснения.

– Весьма и весьма прискорбный случай, – произнес Кин. – Начну с того, что доктор Харагва пытался выведать у меня секретные сведения о Генштабе в обмен на довольно крупную денежную сумму. Вот здесь, в папке, заключенный между нами договор и кристалетка, которую покойный получил от меня. Разумеется, составленный мной документ представляет собой чистой воды дезинформацию. А вот чек, выписанный доктором Харагвой. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Дотошно изучив текст договора и чуть ли не обнюхав чек, Нариман откинулся на спинку кресла с убитым видом.

– Прямо глазам своим не верю, – развел руками он.

– Известно ли вам что-либо о других аналогичных договорах между доктором Харагвой и офицерами гарнизона?

– Нет, что вы. Я моментально пресек бы, как же иначе... А что, есть сведения?

– Пока только непроверенные слухи. Будем надеяться, обыск внесет ясность, – Кин похлопал ладонью по извлеченным из сейфа папкам.

– Да-да, конечно, – с жаром подхватил Нариман. – Я поручу обыск Тарпицу, он у меня дока в таких делах, ни пылинки не пропустит...

Согласно заведенному в АрКоне порядку, если бы Харагва действительно провоцировал Кина с ведома Тарпица, следователь обязательно поставил бы непосредственного начальника в известность о готовящейся операции. Кто-то из двоих солгал Кину: либо Харагва, либо Нариман.

– Хорошо, но это оставим на потом. – Кин про себя усмехнулся, подумав о лежащих в его планшете светокопиях договоров. – Итак, продолжим. Как только сделка между нами состоялась, я уведомил доктора Харагву, что он арестован, и предъявил ему ряд обвинений. Одно из них – в попытке убийства. Видите ли, я пришел к выводу, что взорвавшаяся в турбоходе мина – дело рук доктора Харагвы.

– Неужели?!

– Представьте себе, мои выводы оказались подкреплены решающей уликой. Как только я ее обнаружил, доктор Харагва покончил с собой. К сожалению, ни Ронч, ни я не успели ему помешать.

Отирая лоб платком, Нариман поерзал в кресле, с беспокойством взглянул на стопку папок.

– И что за улику вы нашли?

– Посмотрите-ка сюда. – Кин подвел Наримана к сейфу и распахнул дверцу.

– Да это же диверсионная мина, – заглянув вовнутрь, изумился тот.

– Совершенно верно. Одна из двух украденных со склада. Между прочим, в лаборатории есть гравировальный аппарат, на котором легко можно изготовить копию пломбера со слепка.

Внутренне Кин поморщился: его собеседник сегодня пил явно не хиржумское вино, и вблизи из его рта нестерпимо шибало дешевой сивухой.

– А пломбер вы не нашли?

– Пока нет. Поэтому необходим самый тщательный обыск здесь и на квартире покойного. И еще детальная дактилоскопическая экспертиза всего кабинета.

– Да, конечно. Конечно же, все будет сделано, следователь Тарпиц немедля этим займется, – затараторил Нариман.

– Надеюсь, он проявит себя лучше, чем в деле Гронски, – не без ехидства проронил Кин, вернулся к столу и сел на табурет.

С шумным посапыванием Нариман еще раз нагнулся и опасливо заглянул в сейф, как будто проверял, не встала ли мина сама собой на боевой взвод.

– Кто бы мог подумать... – глубокомысленно изрек он, снова усаживаясь в кресло. – У меня прямо в голове не укладывается...

– Тем не менее все сходится.

Надев маску лучезарного самодовольства, Кин цепко следил за реакцией собеседника, не упуская ни единой мелочи. Тот сильно нервничал, даже не пытаясь этого скрыть, его короткие волосатые пальцы растерянно комкали влажный от пота платок, а бегающие глаза то и дело возвращались к стопке папок рядом с компьютером. Пожалуй, изумление Наримана при виде обнаружившейся в сейфе мины было неподдельным.

Напрашивался вывод о том, что Харагва не особо доверял этому туповатому пьянчуге и всем заправлял пронырливый гаденыш Тарпиц. Если так, у Кина появляется хоть какой-то шанс выбраться с Тангры целым и невредимым. С превеликим удовольствием он отправил бы Наримана драить зубной щеткой сортир в старых добрых кадетских традициях, иного этот пьянчуга не заслуживает. Однако, чем восстанавливать против себя всю здешнюю свору, лучше попытаться вбить между ними клин. Пока наибольшую угрозу представляет собой Тарпиц, которому терять уже нечего. А Нариман пускай чувствует себя в относительной безопасности, загонять его в угол слишком рискованно. Рассчитаться по заслугам с ним лучше потом, когда сделанные Кином светокопии договоров лягут на стол Дервенова.

– Скажу прямо, вы преподнесли нам всем настоящий урок. Да-да, я не стыжусь в этом признаться, – натужно польстил Нариман. – Простите, но как вам это удалось?

– Не могу сказать, что распутать это дело было так уж сложно. Вечером в день катастрофы я навестил в лазарете водителя Даркофа. По его словам, перед выездом на космодром к турбоходу не приближался никто, за исключением патрульного фабра. Из этого я сделал вывод, что диверсию осуществил человек, имевший доступ к телеметрическому управлению биороботами.

– Резонно, – поддакнул Нариман.

– Теперь нет никаких сомнений в том, что мину в турбоход подложил фабр, которым управлял Харагва отсюда, из лаборатории. Очевидно, он снабдил минами двух фабров, и второй в это время крутился на площадке возле вихрелетов. Гронски сообщил Харагве, который из турбоходов выедет за мной на космодром. Как я понимаю, ему было обещано вознаграждение, но Гронски счел сумму слишком незначительной и попытался шантажировать Харагву. В ночь со второго на третье между ними состоялся разговор. По свидетельству Ронча, Гронски твердо решил покинуть Тангру и отпраздновать расторжение контракта кутежом на Лебаксе. Для этого, само собой, нужны немалые деньги, которые он рассчитывал получить в обмен на свое молчание. Однако АрКон обязательно заинтересовался бы унтером, вдруг разбогатевшим при неясных обстоятельствах и выложившим солидную неустойку по контракту. Понимая это, Харагва решил избавиться от шантажиста. Скорее всего для вида он согласился заплатить и мирно распрощался с унтером. А спустя примерно два часа после этого Харагва под каким-то предлогом заявился к Гронски среди ночи и заставил его замолчать наверняка при помощи икстера. Никакого другого объяснения происшедшему я не вижу.