Текст книги "Полигон"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Она долго там лежала, иногда я ее протирал от пыли.

– Вот как? Очень интересно.

Подойдя к стоящему в углу сейфу, Кин заметил, что привядшая трава в керамической вазе поникла, ее султаны свисали бурыми сосульками. Потом он бросил быстрый взгляд на Тарпица.

– Откройте-ка ваш сейф, – небрежно велел Кин.

– Это... обыск? – насторожился тот.

– Это мой приказ. Позвольте напомнить, что мы вами на службе, а не у вас дома.

Категорическое требование открыть сейф оказалось для Тарпица малоприятной неожиданностью, и он чуть помешкал в растерянности, затем подчинился, встал из-за стола и набрал на цифровом замке необходимую комбинацию.

Кин присел на корточки перед раскрытым сейфом, довольно-таки смутно представляя себе, что именно следует там искать. Во всяком случае, не поддельный пломбер, изготовленный в лаборатории концерна. Вряд ли Тарпиц настолько глуп, чтобы держать у себя такую улику. Однако на полочках внутри наверняка хранилось нечто важное, компрометирующее, отчего этот холеный субчик еще пуще занервничал. Старый как мир способ обыска, похожий на детскую игру в "холодно – горячо", состоит в том, чтобы обследовать помещение наугад, но при этом внимательно следить за реакцией подозреваемого. Когда оперативник приближается наконец к месту, где что-то спрятано, редкий человек способен не выдать себя либо прорывающимся наружу помимо воли волнением, либо напускным подчеркнутым равнодушием.

– Значит, свою запасную обойму вы держите на этой полочке? – спросил Кин, внимательно разглядывая содержимое сейфа.

– Так точно, вот она.

– Что на этой кристалетке?

– Шифрограммы из Центра и коды, – объяснил Тарпиц и поспешно добавил: – А на нижней полке оригиналы донесений, с которыми я сейчас работаю.

Теплее, уже теплее, подумал Кин. Рядом с кристалеткой лежал разукрашенный слащавыми цветочками конверт из толстого пластика, который выглядел бы гораздо уместнее в секретере девицы на выданье, чем в сейфе контрразведчика. Тарпиц обошел столь заметный предмет своими комментариями, допустив тем самым редкостно красноречивую оплошность.

– Ясно. А что вот в этом конверте? – ткнул пальцем Кин и, взглянув искоса на Тарпица, понял: горячо.

– Это мои личные записи, – потупившись, пробормотал тот.

Взяв конверт, Кин отогнул клапан и обнаружил внутри две кристалетки с ненадписанными наклейками.

– Повторяю вам, это личное, – с неожиданной ноткой протеста выдохнул зардевшийся Тарпиц.

– Неужто? В служебном сейфе? Ну-ну, совсем интересно...

С конвертом в руках Кин без всяких церемоний уселся за стол Тарпица, выложил кристалетки рядом с интерфейсной панелью компьютера, вставил одну из них в разъем и начал просматривать ее содержимое. Судя по именам и расширению, файлы представляли собой записи прослушивания, сделанные гарнизонным отделением контрразведки.

– Так это личная или рабочая документация? – сурово спросил он.

– Они не представляют оперативного интереса... Умоляю вас, не надо их прослушивать... – весь пунцовый, пролепетал Тарпиц, прижав к груди пухлые кулачки.

Нисколько не растроганный его мольбами, Кин запустил наобум один из файлов.

– Сладко... сладко... хорошая девочка... – послышался из динамиков компьютера умильно сюсюкающий голос. – Давай-давай, ты делаешь очень, очень сладко...

Высоко вскинув брови от неожиданности, Кин развернулся к Тарпицу, который опустился на стул, съежился и мелодраматично уткнул лицо в сложенные ковшиком ладони. Оставалось непонятным, действительно ли он сгорал от стыда или прикидывался.

Доносящийся из компьютера монолог начал захлебываться в преддверии оргазма, потом раздался хриплый рык. Файл окончился.

Снова повернувшись к компьютеру, Кин вызвал следующий файл. Послышалось частое, с прихлюпом дыхание, перемежавшееся отрывистыми восклицаниями:

– Ну, ну... вот так... да... о, да...

– Так это вы коллекционируете свои постельные подвиги? – презрительно спросил Кин, остановив прокрутку файла.

Скрючившийся на стуле Тарпиц вскинул голову, из его булавочных зрачков внезапно полыхнул заряд бессильной жгучей ненависти.

– По-моему, это не воспрещается. Наоборот, вы же знаете, встречи с косвенными сотрудницами обязательно должны контролироваться спецсредствами...

– Только если встречи носят служебный, а не сексуальный характер, отрезал Кин.

Да ведь парень попросту извращенец, с брезгливостью подумал он, самый натуральный тихопомешанный.

Любой работник спецслужб неизбежно проходит через испытание властью, секретной и практически неподконтрольной. Некоторые не выдерживают и свихиваются, каждый на свой лад. По сравнению с известными Кину из арконовского фольклора скандальными случаями развлечения Тарпица выглядели достаточно невинно и могли повлечь за собой разве что дисциплинарное взыскание. Импульсивно предпринятый по велению интуиции обыск не принес желаемых результатов, вместо решающих улик обнаружился очередной служебный анекдот.

Продолжая с недобрыми предчувствиями бегло просматривать список файлов, Кин наткнулся на тот самый, датированный вторым числом текущего месяца, записанный с 23:18'02" по 23:26'14". При виде удручающе знакомых реквизитов у него в груди шевельнулся холодный червячок омерзения. Так, значит, и вправду Стасия тогда покорно ублажала этого подонка, а он снисходительно цедил ей сквозь зубы свои односложные приказания. Она даже не подозревала, что все это записывается через встроенные потайные микрофоны и затем попадет в обширную личную коллекцию Тарпица. Вообще-то он много к кому тут захаживает, но вот к ней особенно часто, вспомнились Кину слова Ронча.

Еще раз мельком взглянув на Тарпица, он с трудом удержался от искушения врезать кулаком по его гладкой толстощекой харе.

– Может быть, вам неизвестно, как это все называется? – процедил сквозь зубы Кин.

Тарпиц понуро промолчал, опустив глаза.

– Это называется "использование служебного положения в личных целях", не так ли? Отвечайте.

– Вам видней, – сдавленным голосом ответил Тарпиц.

– Я забираю эту пакость, – отчеканил Кин, вкладывая кристалетки обратно в конверт. – В течение дня представите мне по этому поводу письменную объяснительную. Уяснили?

– Так точно.

На самом деле Кин пребывал в тихом замешательстве. Гибель Наримана спутала все карты, и если сейчас отстранить Тарпица от должности, заменить его некем. Разве что самому временно возглавить отдел из четверых младших офицеров, не считая технического персонала.

Безусловно, этот ублюдок причастен к покушению на Кина и убийству Гронски, однако все, чем Кин пока располагает, это договор с концерном "Биотех" и паскудная коллекция файлов прослушивания плюс некоторые косвенные доказательства. Харагва мертв, прямых улик не обнаружено, таким образом, Тарпиц имеет все шансы выйти сухим из воды, отделавшись служебным взысканием.

Неожиданно зазвонил интерком, однако совершенно раскисший Тарпиц даже не пошевельнулся.

– Вам звонят, – буркнул Кин, придвигая к нему аппарат.

Тарпиц нехотя нажал клавишу.

– Слушаю, – вяло сказал он.

– Это Кревин, – послышался голос из динамика. – Есть важная новость.

– Да, говорите.

– Только что из Центра пришел перехват новой шифрограммы Тумана. Отправлена с Тангры минувшей ночью.

– Так. Забросьте ее на мой компьютер, – распорядился Тарпиц. – Что-нибудь еще?

– Больше ничего.

– Тогда до связи.

Отключив интерком, Тарпиц вопросительно посмотрел на Кина, и тот молча встал, уступая место за компьютером.

В ожидании результатов расшифровки Кин думал о подвешенном над Тангрой спутнике Империи, якобы навигационном, а на самом деле разведывательном. Именно с него ретранслируются донесения вражеского агента на Демион, однако сбивать спутник не имеет смысла. Если это произойдет, вскоре над Тангрой подвесят другой имперский спутник-ретранслятор и в отместку собьют точно такой же спутник Конфедерации над одной из планет Империи, тем дело и кончится. А запеленговать рацию или перехватить сообщение было совершенно невозможно, поскольку передача шифровок из гарнизона на спутник-ретранслятор осуществлялась узконаправленными миллисекундными порциями, каждая из которых шла на другой частоте. Так что в техническом отношении агент имперской разведки пользовался полной неуязвимостью.

– Готово, – сказал Тарпиц.

Глядя на монитор через его плечо, Кин принялся читать.

С: Тангра

В: Демион

04.07.525 по вселенскому календарю

В гарнизон 02.07 прибыл эмиссар Генштаба, секунд-офицер Элий Кин. Целью инспекционной поездки является выяснение обстоятельств гибели пятерых солдат 18.06. Поскольку это угрожает интересам концерна "Биотех", была предпринята попытка ликвидировать Кина по пути с космодрома при помощи подложенной в турбоход диверсионной мины, однако тот остался в живых.

03.07 в беседе с доктором Харагвой наконец получены предварительные сведения о проекте ФАБР-3. Биороботы следующего поколения не будут иметь ни малейшего сходства с человеком, при этом их боевые характеристики окажутся значительно выше по сравнению с проектом ФАБР-2. Для осуществления проекта ФАБР-3 предполагается использовать генетические коды карбосиликоновых существ с планеты Тангра.

Установлено, что покушение на инспектора Кина 02.07 совершено доктором Харагвой при участии офицера контрразведки Тарпица. Сегодня доктор Харагва, будучи подвергнут аресту и обыску, покончил с собой. Арест произвел лично Кин, который, как выяснилось при этом, является прим-офицером АрКона, использующим документы эмиссара Генштаба в качестве прикрытия.

Также Кин изъял из лаборатории голову фабра, убившего пятерых солдат. Возможно, удастся прочитать содержимое блока кристаллической памяти фабра и, таким образом, выяснить подлинные причины инцидента.

Текст не умещался на экране целиком.

– Дальше?.. – спросил Тарпиц, потянувшись к панели.

– Один момент, – велел Кин, бегая глазами по строчкам.

Такую шифровку мог составить лишь один человек на Тангре. Кин заново вчитался в нее, чтобы удостовериться в правильности своей догадки, и у него не осталось даже тени сомнения, кто именно скрывается под и кличкой Туман. Однако ни малейшей радости это открытие ему не доставило. Лучше бы это оказался кто угодно другой, сказал он себе.

– Так, давайте дальше.

Тарпиц нажал псевдоклавишу, и на монитор выскочил куцый остаток текста.

Донесение Кина Генштабу от 04.07 не поступило адресату по каналам сверхдальней связи. По-видимому, Кина твердо намерены ликвидировать. По мере возможности стараюсь обеспечить его безопасность.

Подпись: Туман

Прочитав последний абзац, Тарпиц вздрогнул и повернул к Кину совершенно обалделое лицо, по которому густо пошли красные кляксы. Тот сам оторопел, немигающим взглядом уставившись на экран. Оказалось, он раньше времени счел себя хозяином положения и едва не поплатился за это. Однако шифровка Тумана существенно меняла дело, поскольку она попала не только в имперский разведцентр, но и к Дервенову в АрКон. По сути, благодаря ей Кин получил охранную грамоту: теперь, когда все раскрылось, его ликвидация стала столь же бессмысленным, сколь и небезопасным делом.

– Так, значит, мне заблокировали связь с Центром? – звенящим от ярости голосом спросил Кин.

– Я не в курсе, клянусь вам, – забормотал вконец струхнувший Тарпиц. Возможно, такая инициатива исходила от Наримана. Я немедля проверю...

Потрясающая изворотливость этого подонка приводила Кина в состояние на грани бешенства. Даже из гибели своего шефа он умудрился извлечь все выгоды, какие только были возможны.

– Проверите, но чуть позже, – приказал Кин. – Сейчас на очереди дело поважнее...

Он оборвал фразу и умолк. Внезапно до него дошло, какое задание получила Стасия Фейно и что означал ночной звонок по интеркому, на который она не стала отвечать. Вот на этом Тарпиц, кажется, окончательно попался, и вряд ли ему удастся отвертеться. Установить истину будет проще простого: перекрестный допрос, очная ставка, в крайнем случае инъекция веритала. При мысли о том, что Стасию придется допрашивать под вериталом, ему вдруг стало не по себе. Однако, рассудил он, припереть Тарпица к стенке еще успеется, нельзя же воевать в одиночку против всех сразу.

– Какое именно дело вы имеете в виду? – прервал паузу встревоженный Тарпиц, безошибочно почуявший неладное.

– Я знаю имя того, кто составил эту шифровку, – расстановкой произнес Кин. – Единственный человек, который присутствовал при моем разговоре с Харагвой третьего числа, а потом при его аресте.

– Вы имеете в виду Ронча? – Глазки Тарпица хищно сощурились.

– Да.

Про себя он заметил, что любой контрразведчик средней руки на его месте сразу включил бы в круг подозреваемых лиц именно Ронча с его запятнанным досье и незадавшейся карьерой. А он, Кин, перемудрил из-за своей идиосинкразии к разработке самоочевидных версий. Вдобавок Ронч оказался вне подозрений еще и потому, что был единственным офицером из всей этой захолустной гарнизонной своры, который вызывал у Кина некоторую симпатию. Надо отдать ему должное, для своих целей он избрал себе на редкость удобную личину: всеобщий любимец, разбитной рубаха-парень, который лезет из кожи вон, стараясь быть в курсе последних гарнизонных сплетен.

Между тем Тарпиц переварил услышанное и с деловитым видом поднялся с кресла.

– Когда будем его брать? – спросил он.

– Прямо сейчас, – решил Кин. – Откладывать незачем.

Ему не давал покоя странный душевный осадок, неотвязный и муторный, как если бы это он совершил предательство, а не Ронч. Весь мир перевернулся кверху дном, его единственным союзником оказался вражеский агент, и теперь ему надлежало арестовать этого человека.

– Резонно, – кивнул Тарпиц.

– Сейчас я позову Ронча, – сказал Кин. – Приготовьте оружие, будете подстраховывать.

– Он ждет в коридоре?

– Разумеется.

– Давайте я пошлю туда группу захвата, – предложил Тарпиц, хватаясь за интерком.

– Отставить. Я должен сделать это сам.

Кин переложил наручники из планшета в брючный карман, вынул икстер, снял его с предохранителя и спрятал обратно в кобуру, оставив клапан незастегнутым. Немного помедлил, налаживая участившееся некстати дыхание.

– Ронч, зайдите-ка, – позвал он, выглянув за дверь:

Ни о чем не подозревающий квадр-офицер соскочил с подоконника и направился в кабинет Тарпица. Кин отступил немного назад и вбок.

Конечно же, ему следовало не рисковать и препоручить арест оперативникам контрразведывательного отдела, вместо того чтобы попытаться самому скрутить опытного десантного офицера. Ронч, безусловно, был опасным противником, но Кин надеялся на свою отшлифованную сноровку и преимущество внезапности. В конце концов, ради этого решающего момента он прибыл сюда, на Тангру. А еще он настолько извелся от хитросплетений, двусмысленностей, недомолвок, что сейчас жаждал чисто физического действия, грубой и осязаемой борьбы.

Едва вошедший Ронч поравнялся с ним, Кин ухватил его за правое запястье и рывком выкрутил руку, одновременно сделав подсечку. Затем оседлал упавшего, защелкнул никелированные челюсти наручников на вывернутой за спину правой руке и, прижав ее коленом, взял в захват левую руку.

– Спокойнее, а то сломаю сустав, – предупредил он, почувствовав, как Ронч напрягся, безуспешно пытаясь высвободиться.

Сомкнув вторую половину наручников на левом запястье арестованного, Кин вытащил оружие из его кобуры и вскочил с пола.

– Азенго Ронч, именем закона вы арестованы по обвинению в шпионаже, произнес он стандартную формулу. – Можете встать.

Внутренне он готовился к отчаянной схватке, однако все прошло на редкость быстро и легко, словно со спарринг-партнером в тренировочном зале.

Ронч неловко перевалился на бок, встал на колени, затем поднялся во весь рост.

– Экая говенная у вас работа, Элий, – сказал он, тяжело дыша и не глядя на Кина.

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге возникли двое унтеров с икстерами наперевес.

– В чем дело?! – рявкнул Кин.

– Все в порядке, – поспешил объяснить Тарпиц. – Я на всякий случай поднял тревогу.

Когда тот успел нажать потайную кнопку под столешницей, Кин даже не заметил, однако, заковывая Ронча в наручники, краем глаза он уловил, как ходуном ходит икстер в руке Тарпица. А ведь мерзавец хотел выстрелить и уложить обоих, чтобы попытаться спрятать концы в воду, запоздало понял Кин, и его прошиб холодный пот. В который раз ему неописуемо повезло: Тарпиц в решающий миг смалодушничал, не осмелившись открыть стрельбу.

Вызванное Тарпицем ненужное подкрепление переминалось в дверях с ноги на ногу. Если бы в помещении шла серьезная перестрелка, эти неумехи, торчавшие в проеме, как мишени в тире, не прожили бы и секунды.

– Уведите арестованного, – приказал им Кин.

Один из унтеров нерешительно взглянул на своего непосредственного начальника.

– В первую камеру, на особый режим, – уточнил тот.

Выходя под конвоем из кабинета, Ронч слегка замешкался и бросил взгляд на Кина через плечо, как будто хотел что-то сказать, но передумал.

Кин повертел в руках икстер Ронча и положил на стол перед Тарпицем.

– А вы здорово его скрутили, – льстиво заметил тот.

– Ничего особенного, – пожал плечами Кин. – Обычное дело.

На душе у него стало еще гаже при мысли, что он вполне мог управиться с Рончем иначе, без силовых приемов и внешних эффектов, зато надежно. Просто наставить ствол в спину, приказать лечь на пол и надеть наручники. В последнем взгляде голубых глаз Ронча сквозили недоумение и укоризна, он словно бы спрашивал: "Ну ладно, твоя взяла, но вызверяться-то было зачем?"

– Я думаю, надо немедля послать депешу в Центр, – с энтузиазмом предложил Тарпиц.

– Что ж, составьте рапорт, – откликнулся Кин и язвительно добавил: Заодно продублируем мое вчерашнее сообщение. Полагаю, Дервенов ждет его с нетерпением.

– Да-да, конечно же, непременно...

Придвинув компьютерную панель, Тарпиц споро принялся набирать текст своими куцыми розовыми пальцами. Кин уселся сбоку его стола, взялся за интерком и набрал номер блокгауза.

– Это Кин беспокоит, – сказал он, услышав голос Абурхада.

– Я еще не успел просмотреть тот файл, – с некоторым раздражением ответил командир гарнизона. – Позвоните после обеда, будьте добры.

– Собственно, я звоню по другому поводу. Только что я арестовал имперского агента.

На том конце провода повисло молчание.

– Что ж, поздравляю, – наконец сказал Абурхад. И кто же это?

– Квадр-офицер Ронч.

Командир гарнизона помолчал еще немного.

– Вы уверены, что это действительно он?

– Стопроцентно. Ошибки быть не может.

Еще несколько секунд ушло у Абурхада на то, что бы собраться с мыслями.

– Когда вы будете его допрашивать? – резким тоном спросил он. – Я хочу присутствовать при этом.

Кин взглянул на часы.

– Я думаю взяться за него сразу после обеда. В половине третьего вас устроит?

– Да, вполне.

– Тогда встретимся в кадровом отделе.

– Хорошо. До встречи.

Выключив интерком, Кин облокотился на стол, подпер голову руками, закрыл глаза. Бурная минувшая ночь давала о себе знать, снедавшее его перевозбуждение отхлынуло, сменившись вязкой апатией.

– Вы плохо себя чувствуете? – оторвавшись от компьютера, участливо осведомился Тарпиц.

– Пустяки, не обращайте внимания. – Не открывая глаз, Кин ожесточенно массировал виски.

– Как вы думаете, на допросе потребуются спецпрепараты?

– Возможно.

– Тогда я приглашу врача. Доктор Буанье абсолютно надежный человек, будьте уверены.

– Итого четверо человек, не считая самого Pонча. – Кин поднял голову и критически огляделся. – Боюсь, что здесь нам будет тесновато.

– Тогда мы займем соседнюю комнату. Она пока пустует.

– Вы имеете в виду кабинет Наримана?

– Да.

Навалившаяся внезапно усталость пропитала каждую мышцу и запорошила глаза песком.

– Вообще-то я не прочь перебраться туда до половины второго, – признался Кин. – Немножко отдохнуть перед обедом, благо время есть.

– Да-да, конечно. – Тарпиц достал из выдвижного ящика связку ключей и резво вскочил из-за стола. – Пойдемте.

Выйдя в коридор и отперев дверь в кабинет покойного Наримана, он снял со связки ключ, который вручил Кину.

– Располагайтесь, пожалуйста. Когда прикажете вас разбудить?

Его приторная лакейская задушевность плохо вязалась с пристальными буравчиками маслянистых глаз. Немного поколебавшись, Кин полез в карман, вынул разрисованный цветочками конверт и протянул его Тарпицу.

– Объяснительную писать не надо, – сказал он. – Будьте добры, постучите в дверь минут за пятнадцать до обеда. Интерком я отключу.

Выражение недоуменной опаски на физиономии Тарпица сменилось широкой радостной ухмылкой, он ухватил руку Кина обеими потными ладошками и энергично пожал.

– Значит, перед обедом я вас бужу, – произнес он заговорщицким тоном. Можете отдыхать спокойно.

– Заранее благодарен.

Оставшись один в комфортабельном кабинете Наримана, Кин запер дверь на ключ и поставил таймер наручных часов на половину второго. Затем сбросил ботинки, растянулся на угловом диване и смежил веки в надежде, что хотя бы двухчасовой глубокий сон освежит его, но расслабиться и выбросить из головы назойливо кружившиеся мысли никак не получалось.

Пристально наблюдая за Тарпицем на протяжении последнего получаса, он подметил целый букет неадекватных реакций, которые свидетельствовали о полном умопомрачении. Тарпиц совершенно раскис и едва не расплакался оттого, что Кин забрал коллекцию файлов подслушивания. Стоило вернуть конверт с кристалетками, и он вдруг просиял, словно получивший любимую игрушку ребенок. А когда Кин заковывал Ронча в наручники, трясущийся Тарпиц с икстером в руках стоял столбом посреди кабинета, и у него были совершенно жуткие, остекленевшие глаза. Он выглядел абсолютно невменяемым.

От синтетической обивки потрепанного дивана исходил щекочущий ноздри запашок дезинфицирующего раствора. Кин лежал, прислушиваясь к тошнотворному ощущению, будто нервное сплетение чуть ниже грудины перекрутилось жгутом и оттуда по капле сочится неотвязный страх, затхлый и темный, как вода в погребе. Его пугала невозможность разобраться, что же на самом деле творится в аккуратно подстриженной кудрявой голове Тарпица. До сих пор тот выглядел заурядным невротиком, но теперь не оставалось ни малейших сомнений в его тяжелом умопомешательстве, и это напрочь опрокидывало все расчеты.

Кин все-таки надеялся, что купил себе гарантию безопасности, вернув злополучный конверт с кристалетками. Этот недвусмысленный жест должен был засвидетельствовать, что на радостях от поимки вражеского агента все прегрешения Тарпица прощены и преданы забвению. Однако он слишком хорошо понимал, насколько непредсказуема логика поведения маньяка.

Миссия Кина увенчалась полным успехом, и он мог с чистой совестью отбыть восвояси. До ближайшего межпланетного рейса с Тангры оставалось чуть больше суток. Пока что ему потрясающе везло, но полагаться на это не стоило, так как необычайное везение имеет коварное свойство прекращаться в самый неподходящий момент. Наперед угадать, какие соображения роятся в патологически вывороченном сознании Тарпица, представлялось безнадежным делом. Если ему взбредет на ум, что необходимо прикончить Кина, то наверняка он сделает это немедля, не считаясь ни с какими резонами.

Чтобы заглушить снедающий его тоскливый страх, Кин попытался сосредоточиться на предстоящем допросе. Рончу предстояло задать стандартный ряд вопросов: когда, как и кем завербован, где находится тайник с передатчиком и шифровальными кодами. Скорее всего он откажется отвечать, и тогда придется прибегнуть к инъекции веритала. Подавляющему большинству допрашиваемых это средство сразу развязывает язык, противостоять его действию способен разве что один человек из тысячи. Хотя на использование веритала был наложен запрет специальным решением Верховного суда, спецслужбы вовсю применяли его, пользуясь покровом секретности. При этом необратимые нарушения мозговой деятельности у подследственных наблюдались крайне редко. Все-таки лучше будет, если Ронч даст требуемые показания сам, по крайней мере он тогда получит шанс избежать расстрела.

В конце концов его мысли начали путаться, и незаметно подкрался вязкий всепоглощающий сон.

Проснулся Кин оттого, что сквозь дрему до него донесся глухой взрыв, и сразу рефлекторно бросил взгляд на свои часы. Их табло показывало шесть минут второго. Тревожно прислушавшись к доносившимся в кабинет приглушенным звукам, он различил среди них грохот камнедробильного агрегата и тут же сообразил, что просто-напросто в шахте ведут взрывные работы. Изо рта на изголовье дивана вытекла клейкая лужица слюны, поясница закостенела, в голове колыхалась серая взвесь неутоленной сонливости. Нехотя поднявшись с дивана, Кин в одних носках прошлепал в туалет и опорожнил переполненный мочевой пузырь. Когда он принялся умываться, за окном прогремела целая серия взрывов, подхваченная горным эхо, а потом раздался заунывный вой сирены. Походило на то, что на руднике случилась какая-то авария.

Широкими взмахами руки разминая затекшее плечо, Кин подошел к окну, раздвинул жалюзи. Пока он спал, поднялся сильный ветер и небо над ложбиной расчистилось, остатки туч уползали за северный горный хребет.

Первое, что бросилось ему в глаза, это несметные полчища псевдоптеронов, кишевшие над залитыми полуденным солнцем домами поселка. Казалось, они летают не так, как обычно, а словно бы с натугой, тяжело и часто взмахивая перепончатыми крыльями. Присмотревшись, Кин заметил, что у каждой рептилии под рулевыми хвостовыми перепонками болтается нечто вроде продолговатого желтого бурдюка.

Щурясь от режущих солнечных лучей, он взглянул правее и вздрогнул. На площадке с бронетехникой бушевало пламя, чадно и жарко горели развороченные турбоходы. Один из кружившихся высоко над пожаром псевдоптерон сложил крылья и сквозь рваную завесу дыма спикировал на стоявшую чуть поодаль заправочную цистерну. Едва рептилия врезалась в свою цель, последовал взрыв, и на месте цистерны взвился яростный столб огня.

Кин оцепенел, глядя, как зависший над фиолетовым терриконом вихрелет со всех сторон окружают псевдоптероны. Пилот попытался вырваться из их кольца, сделав свечку, но при этом кормовая маховая лопасть задела одного из псевдоптеронов. Тот моментально взорвался, от детонации сработал весь бортовой боекомплект, и вихрелет превратился в огненный шар, из которого во все стороны брызнули обломки бронированного корпуса.

Усеявшие горные склоны ящеры бешено приплясывали, словно болельщики на трибунах стадиона. Надсадно выла сирена, повсюду бестолково топтались фигурки десантников и фабров, никто не решался стрелять, а между тем стаи псевдоптеронов, описывая широкие круги, неуклонно снижались. Одна из них собралась в, плотный ком, обрушившись на крышу лазарета, и буйное огненное месиво превратило его в груду развалин. Несколько рептилий россыпью прошлись по скоплениям десантников и фабров на лужайках. Те попытались отстреливаться, в воздухе вспыхнули слепящие клубки разрывов, а между них стремительно пролетали новые живые бомбы, которые уничтожили стрелявших в мгновение ока. Немногие из оставшихся в живых людей заметались, безуспешно ища укрытие, и тогда часовой на северо-восточной дозорной вышке решился открыть огонь по псевдоптеронам из станкового лучемета. Словно бы раскаленной спицей чиркнуло по воздуху, и там, где она прошлась, распустился пышный веер взрывов. С высоты на крыши домов посыпались ошметья крыльев и клочья мяса. Тут же из-за ближайшей к вышке скалы вылетело цепочкой десятка полтора псевдоптеронов. Низко стелясь над метелками травы, они пересекли контрольно-следовую полосу и, словно настильным залпом выпущенные крылатые снаряды, врезались один за другим в опоры пирамидальной ажурной вышки. Та рухнула, окутанная густым клубящимся облаком пыли, разбухавшим частыми толчками по мере того, как в его сердцевине взрывался очередной прилетевший из-за скалы псевдоптерон.

Наблюдая за этой совершенно невероятной бомбежкой, Кин вдруг сообразил, что находится на втором этаже легкого каркасного здания, а в небе над ним носятся начиненные мощной взрывчаткой рептилии. Даже по самым скромным прикидкам, суммарный заряд, который несли стаи псевдоптеронов, мог запросто сровнять весь поселок с землей.

Охваченный ужасом Кин сунул ноги в ботинки, сгреб в охапку планшет и портупею с кобурой, дрожащей рукой повернул ключ в замке и ринулся по коридору, каждую секунду ожидая, что сейчас ему на голову обрушится потолок. Уже сбегая по лестнице, он вспомнил о бронекостюме и повернул назад, к кабинету Тарпица. Выходить наружу в одном мундире было чистейшей воды самоубийством, бронекостюм же по крайней мере мог уберечь от осколков.

– Где Ронч?! – гаркнул Кин, врываясь в кабинет Тарпица.

На крыше тяжко грохнул первый взрыв, здание содрогнулось, однако устояло.

Стоявший у окна Тарпиц повернул к нему бледное как известка лицо.

– Это невероятно, – сиплым голосом выдавил он. – Вы видели?..

– Я спрашиваю, где Ронч, олух!

– В подвале. Первая камера.

– У кого ключи?

– У дежурного, там, внизу...

Опрометью Кин помчался по спускающейся в подвал лестнице, которая привела его к двери, снабженной переговорным устройством и телекамерой.

– Открывайте, живо! – приказал он, нажав кнопку вызова.

– Прошу прощения, инспектор, но сначала вам надо оформить допуск сюда у начальника отдела, – послышался ответ.

Мысленно ругаясь последними словами, Кин полез в карман за бумажником и поднес к объективу телекамеры свое настоящее удостоверение.

– Извините, все в порядке, – донеслось из переговорного устройства. Входите.

Замок щелкнул, и сервомеханизм услужливо распахнул дверь, за которой Кин увидел тесную дежурку. В ней за столом восседал один из унтеров, уведших из кабинета Тарпица арестованного Ронча.

– Что это там за взрывы? – обеспокоенно спросил он, вскочив и отдавая Кину честь. – Звоню наверх, в отделе никто не отвечает...

– Летающие твари со взрывчаткой на брюхе, – кратко сообщил Кин.

– Да вы шутите? – поразился унтер.

– Какие там шутки, они разгромили всю технику и теперь принимаются за дома.

На лице унтера изобразилась крайняя растерянность.

– Давайте сюда ключи, – приказал Кин. – И спасайтесь, немедленно.

– Я же на посту, – нерешительно промямлил дежурный, доставая из ящика стола большое кольцо с тюремными ключами.

– Уносите ноги, кому говорю. Под мою ответственность. – И, выхватив связку ключей у обомлевшего дежурного, Кин повертел ее в руках.

– Где ключ от решетки?

– Вот этот.

– А от первой камеры?

– Вот.

– Давайте бегите отсюда, пока здание не обрушилось.

Не обращая больше внимания на унтера, Кин поспешно открыл замок решетчатой двери, которая отгораживала дежурку от коридора гауптвахты, затем отпер и распахнул дверь первой камеры.