Текст книги "Мрак космоса (СИ)"

Автор книги: Николай Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Убивать! – горячо предложил Гай и не двусмысленно посмотрел в сторону охраны. Био спустились с моста, стали подбирать трупы, остатки тел, сносить к одному месту. Заработали промышленные пылесосы, убирая лужи крови. Зеки оживились и загомонили, им и нравилась мысль и они больше не хотели терпеть беспокойного соседа, предлагая исключить его из собрания навсегда, а заодно и из жизни. Виталик поднял руку, и вокруг воцарилась тишина.

–  Наблюдать. Пока только наблюдать. Для начала поделимся сведеньями, каждый расскажет всё, что знает о батальоне. По очереди.

Заключенные плотно сбились в кучу и принялись контролировать движения био. Вскоре, некоторые устали и предпочли поспать с открытыми глазами – все боялись Гая.

–  Могу начать я, – сказал Седой, – я сижу восемь лет, слышал много баек. Говорят, если есть ад во Вселенной, то это команда 16. Я знал многих парней, которых забирали в батальон, но никого не видел в последствии. Или они погибли вот так, – он кивнул на гору трупов, старательно собранную киборгами, – или быть может как-то по-другому. Думаю, что если бы кто-то из них заслужил прощение и его отпустили, то это была бы новая байка. Интересная и с подробностями.

– Заслужил прощение? Отпустили? – переспросил на хмурясь Костров. – А, что вас не сразу после приговора направили сюда?

– Нет. Мы вообще с Джимом думали, что нас пересылают в другую тюрьму. А в батальоне, всё так и завязано на прощение. Типа, всё в твоих руках. Старайся и тебе скостят срок и досрочно выпустят. Байки.

–  Да это сказка для тупоголовых, – загорячился Гай, не выдерживая, – смертники мы все, я вам говорю. Хана нам. Через два дня я останусь один, а вы все сдохнете! Что уставились?? Такие как я умирают последними!

–  Я слышал, что только в команде 16 можно досрочно выйти из заключения – это факт. Больше досрочного освобождения наша судебная система не предусматривает. Космос огромен. Места всем хватит.

–  Верно. Седой говорит – «байки», а я одного такого видел. Он имел шесть пожизненных, а потом вдруг заходил в полосатой робе, сменив оранжевую одежду. И срок у него был новым – десять лет. Парни говорили, что ему скостили срок после батальона. Правда, долго он не прожил. Кашлял сильно кровью. Быстро умер.

–  Я доктор политологии, – сказал старый негр, – я знаю, что такое команда 16. Гай частично прав – мы смертники.

– Почему частично? – обиделся псих.

– Потому что через два дня ты тоже будешь лежать на холме трупов.

–  Не дождетесь, – огрызнулся Гай, – только не я.

Доктор продолжил:

–  Команда 16 изначально создана для экспериментов. На нас будут ставить опыты, проверять медикаменты, прививки, новые имплантаты во все места. Кроме этого, старая грязь космоса сама найдет нас. А про невыполнимые задания я вообще промолчу. Выхода нет. Мы умрем не своей смертью.

Костров нахмурился, мрачнее с каждой секундой. Оценив реплики, пришел к выводу, что в основном ничего нового не услышал. Всё подтверждалось. Интуиция не обманывала и с самого начала подсказала правильный ответ. Сознание замутилось тревогой. «Бежать! Но как?» – взгляд метнулся вверх к шлюзам, к вооруженным био. Там, за закрытым люком, царил другой мир. Совсем отличный от мрачной действительности, где пахло кровью и человеческими испражнениями.  Иной мир был полон света и чистоты, а в цивильной кают-компании сидели старшие офицеры и лакали из фужеров шампанское, заигрывая друг с другом и, возможно, с редкими женщинами. Там играла музыка. Там была жизнь.

Пить. Глоток свежей воды. Полжизни за бокал шампанского.

Виталик отогнал от себя наваждение. «В рубку не подняться. Перестреляют в самом начале. Не дадут даже ступить на первую ступень к оплоту сказочной жизни. Тогда, что?» Вопрос мучительно забился в голове, появилась боль, впившаяся в кору головного мозга. Странно, раньше так голова не болела, хотя и били по ней не меньше. Интересно, могли что-нибудь сделать с имплантатами, пока он находился в коме?

Зеки засуетились. У био началась непонятная возня с трупами. Никто не мог понять, что происходит. Тихо переговариваясь, они бросали редкие взгляды на Шефа, но тот сидел, как изваяние, изредка покачиваясь в трансе. Седой сосредоточился, выдержал паузу, и медленно, не привлекая внимания, пополз к краю их размещения, чтобы занять более выгодный наблюдательный пункт.

Джим, приподнявшись на руках, открыв рот, следил за ним.

Если бы киборги захотели, то сразу же раскрыли тайный помысел разведчика. Но у них совершенно не было времени уделять внимания какому-то живому человеку, решившему поползать. Червяки тоже ползают после дождя. Никто не интересуется и не спрашивает у них почему. И Седой возвратился назад, под восторженный шепот таких же заговорщиков как он, победителем. Героем. Гай снисходительно похлопал его по бедру, признавая равного, вдохновленный чужим поступком.

–  Шеф! Эй, Шеф! Важные сведенья! Охрана спускает трупы в морозилку. Этим мясом потом станут кормить нас?

Виталик очнулся, предварительно повторив про себе пару раз услышанное. В вопросе его послышалось искреннее удивление:

–  В морозильник?..

–  Ага, – Седой кивнул головой и взволновано взглотнул, – мертвяков бросают в люк, они катятся по желобу и куда-то сваливаются. Я думаю, в морозильник.

–  Под трюмом не может быть морозильника, – спокойно сказал Костров.

– Значит на этом корабле есть, – угрюмо возразил Джим, поддерживая теорию друга.

–  Точно. Где-то же должны хранить трупы. Хотя бы для отчетности. Везде нужна отчетность! Это важно… – сказал доктор политологии. – Я много разных таблиц составлял для отчетности, я знаю!

–  Трупы падают в сопло двигателя, – усмехнувшись, сказал Костров, – в походный крематорий.

–  Так чего же ты молчал!! – закричал Гай и занервничал, подозрительно зачесался, стукнул себя по голове, еще раз, – Давайте столкнем туда киборгов!  Пусть горят в аду!

Все вздрогнули – так им понравилась предложенная мысль сумасшедшего. Послышались реплики: варианты исполнения.

–  Мы очистим трюм от киборгов, и весь полигон станет нашим!! – горячился Гай. – Тогда мы уберем сетку, и не надо будет мне дыру вырезать, и сможем убить соседей! Что вы так на меня смотрите? Они из другой банды. Убить их – дело чести. – пояснил он тем, кто не понял, зачем убивать таких же, как они. – Разве не так? Так! Давай те начнем уже убивать! Сил нет больше терпеть!

Костров остановил его поток слов взмахом пальца. Начал говорить:

–  Предположим, мы сделаем невозможное действие. У киборгов на мосту из оружия – электрические палки. Мы их сомнем. Потом, те, кто уцелеет, закидает шапками тех, киборгов, что стоят с лучеметами на сорокаметровой высоте у шлюза. А дальше, что? – задал вопрос Костров команде. Парни трогательно примолкли и виновато стали коситься друг на друга. Кто-то прикрикнул на Гая. Псих возразил:

–  Да, я просто так сказал. Конечно, не надо никого убивать. Но! Вдруг бы вы согласились?  Должен же я был попробовать. Пока не попробуешь предложить, не узнаешь ответ. Я вас проверял. Шеф, я их проверил. Ага.

Помолчали, наблюдая за работой био. Джим выпалил из себя то, что думал каждый:

–  Как не хочется умирать!

–  Кому хочется? Никому.

–  Трусы! – забрызгал слюной Гай. – Жалкие трусы. Тараканы.  Испугались био и забились в щель. Надо действовать! Немедленно. Пока нас всех не засунули в раствор вынашивать яйца. Давайте дружно навалимся и всех убьём! Что же вы сидите?!! Эх, мне бы, хотя бы троих, как я. Уж я бы развернулся!

–  Думаем, – спокойно сказал Костров.

– Думают – умные, а мы… – Гай высморкался на палубу и злобно оскалился соседу в лицо. Тот отодвинулся на безопасное расстояние. – А мы – нет.

–  Я не собираюсь долго сидеть или подставляться био. Я вырабатываю план, как мне сбежать, – спокойно и отрешенно сказал Виталик. Гай перестал задирать соседей и ошеломленно посмотрел на Шефа. В злобном лице его мелькнул разум, пускай на миг – всё тут же стерлось под давлением нервной дрожи и судорожным поворотами головы в разные стороны. Пальцы сжались в кулак и трахнули воздух.

–  Бежать!! Как я не смог до этого додуматься? Бежать! Перед нами весь космос. Чужие корабли. Чужие планеты. Кругом одни враги. Я бы смог стать отличным артиллеристом. Стрелять из пушек – это моё призвание! – Гай заёрзал от нетерпения, так ему по быстрее захотелось стать артиллеристом.

–  Дальновидно мыслишь, – сказал старый негр Кострову. – Но не лучше, чем Гай. Извини.

–  Если бы мы были на Земле, можно было бы укрыться. Места много, – вяло сказал Седой, – но в космосе… Без подготовки? Да даже, если мы сомнем второй уровень киборгов и нам повезет захватить флотских. Очень сомнительно, что они станут нам помогать в управлении кораблем. А, Джим? Что скажешь?

_ Это не корабль, это база, – машинально поправил говорящего Костров, но никто не обратил внимание на его слова. Джим всхлипнул:

–  Я не хочу умирать, – тяжело произнес молодой парень, – не хочу умирать в этом вонючем, вшивом, темном, сыром, гнилом трюме. Это не то место. Я хочу солнышко. Я хочу воздуха!

–  Слушай, Шеф, – начал Гай, – а ведь тебе наверняка может понадобиться отчаянный напарник. Такой, что ничего не боится. Такой, которого все боятся. Я уверен, в жизни, где красивые шлюхи, я тебе не пригожусь. Побрезгаешь таким напарником, но сейчас… Кивни и свистни мне, когда придет время.

Зеки переглянулись. Кто-то посмотрел, на молчаливую работу киборгов. Громко взглотнул. Седой не выдержал:

–  Мы с Джимом то же хоть куда.

–  Рассчитывай на всех, – сказал старый негр и сорок бритых голов согласно кивнуло, – что-то мне подсказывает, что у тебя есть ум, которого нет ни у кого из нас.

Виталик вздохнул и пробормотал:

–  Но я ничего не могу придумать!

Глава 9

Подручные лейтенанта Роя неоднократно спускались в трюм в последующие дни. Точное количество раз, никто не мог сказать. Путались с календарём и датами, как будто решали сложное уравнение. Спорили. Доходило до зуботычин. Джим рассорился со Седым, нагрубил и гнусно распространил слухи, что у товарища из рта попахивает дохлыми мышами и стал слушать с поддельным интересом лекции старого негра о роли политологии в становлении общества уругвайцев. Седой не простил обиды и, рассвирепев, скрутил Джима, а затем с удовольствием покрутил нос в зажатых пальцах долгие минуты. Так, что теперь парень ходил с синим носом.

Лишь с Гаем никто не пытался спорить. Нервный зек не выдерживал и минуты дебатов, злился и бил, норовя опустить почки или причинить другое членовредительство.

Двое, из приближенных к комбату, по всей вероятности имели медицинское образование. В первый же раз, они устроили настоящий медосмотр, отобрали самых слабых и увели с собой. После этого, спустя некоторое время, произошла стыковка с неизвестным летательным аппаратом и, примерно, через полчаса полет снова возобновился.

С того момента во всех вселился страх. Добрый парень Гай подлил масла в огонь настроений и быстро распространил миф о коварной и мистической медицинской помощи на борту тюремной базы. Он с упоением вещал, что лучше сдохнуть во сне, так и не поняв от чего или кого, чем связаться с корабельными медиками. Теперь все боялись заболеть. В последующие визиты численность банды снизилась до двадцати девяти человек и полностью исчезли соседи, которые так и не попробовали кулаков Гая.

Что-то происходило. Неясность пугала. Куда все делись? Кто-то же должен был вернуться? Выжить и рассказать, что происходит. В любой банде есть везунчики, которые выживают.

 Оставшиеся зеки, почувствовав беду, братались или продолжали люто ненавидеть друг друга.

Воображение разыгрывалось, разгорались дискуссии, темы наслаивались одна на другую и вносили новые домыслы, холодя душу абстрактными ужасами.

 Чтобы хоть как-то успокоить парней, Костров выдвинул на очередном собрании предложение о неподчинении и всеми методами воспротивиться выдергиванию новых жертв из их числа. Гай завопил, что пора предпринимать экстренные меры, а то скоро «выдергивать» станет некого – их всех пустят на переработку в собачий корм. Ведь он предупреждал! Ведь он упрашивал! Взывал к здравому смыслу, но никто не откликнулся! И вот результат! И его поддержали. Разработали план, который положил конец внутренним разборкам. Агрессия затаилась в уголках ртов, в настороженных глазах. Двадцать девять человек залегли, пытаясь расслабиться перед последним броском.

Время тянулось резиновой лентой и лопнуло звонким коротким хлопком, вместе с открытием корабельного шлюза. По трапу спускалось два «медика». Костров отметил, что самый высокий и с развитой мускулатурой, вооружен лучеметом. Короткие шорты задирались при каждом шаге, заголяя накаченные волосатые бедра. Второй имел при себе традиционный пакет и не менее, надоевшую для взора, электрическую дубинку.

Офицеры четко вступили на мост.

–  Встать!!

Команда не охотно исполнилась грязными заключенными.

–  Восемь добровольцев ко мне!! – приказал «медик» и резко мотнул лучеметом, сжимая оружие в обеих руках, прижимая к груди. Желваки замерли на скулах. Бульдожье лицо не светилось дружеским любопытством.

–  Выполнять!!

Зеки пришли в движение, засуетились отбирая кандидатов и, внезапно, словно что-то послужило внутренним толчком для них, забегали сцепляясь друг с другом в хитрый замок, превращаясь в единую змейку. Первый упал, остальные стали сворачиваться вокруг кольцами, последний запрыгнул в середину и его тут же поглотили, прикрывая.

Охранники напряглись лишь на мгновение.

Био дружно спрыгнули с моста, но не тронулись с места, ожидая приказа. Невооруженный офицер вытащил из чехла рацию с видеофоном, вызвал центр, доложил:

–  У нас бунт. Заключённые свернулись змеей, – и вытянул вперед руку с прибором, давая экрану обзор картины.

–  Убейте одного. Нет, троих. Узнайте, кто голова. Доставьте живым, вместе с восемью заключенными, – приказал голос, который мог принадлежать только одному человеку: лейтенанту Рою.

Офицер выключил рацию. Мотнул головой старшему био и лично спустился вниз, благоразумно выждав, когда цепь тронулась на взбунтовавшихся зеков. Второй офицер вскинул ружьё к плечу и прицелился. На мушке застыла точкой лысый череп с грязной полоской за ухом.  «Цель есть», – удовлетворенно хмыкнул про себя сержант Паульс и спустил курок. Голова разлетелась на куски, а зеки в отместку выплюнули из себя визжащий снаряд и тут же разомкнулись, бросаясь разом на охрану. Паульс резко дернулся вправо, поймал цель, выдохнул, поразил. Краем глаза попытался осмыслить другую картину. Лучемет в очередной раз дернулся в руках и ещё один преступник отлетел назад с прожженной грудью. Началась бойня. Зеки азартно атаковали, не смотря на потери. Странно, наверное, трусы среди них закончились. Паульс на краткий миг зауважал противника. Но только на краткий. Потом подстрелил еще одного.

Гай кубарем упал за спинами киборгов, и, пританцовывая, увернулся от удара дубинки офицера с которым остался один на один.

– Танго! – прокричал заключенный, смешно поднимая колени и подпрыгивая козликом. – Давай. Давай. Умеешь же. Я знаю! Попробуй ещё раз! – Глаза его расширились. От увиденного псих подпрыгнул в не мысленном пируэте, уклоняясь от удара.  – Какие у тебя ботинки! Элитка!!

 Руки машинально перехватили чужую конечность. Локоть чисто случайно и автоматически заехал в искаженный рот «медика». Пальцы, покрепче ухватившись, крутанули чужую руку, вырывая её из плечевой сумки. Глаза у обоих повылезали из орбит. Но, если один не мог крикнуть от шока, то второй, привычно, дразнился и гримасничал. Гай стукнул лбом в противника и у того к разбитому рту, присоединился свороченный нос. Теперь военный выглядел должным образом, словно сошел с картинки после тяжелого боя, где все погибли героями, а ему случайно повезло. Но он мучился! Пропуская трагедию через себя. И весь вид его показывал, какие сильные это муки. Псих залюбовался чужими эмоциями и стукнул ещё пару раз, понял, что увлекся, вспомнил зачем он здесь, и, резко наклонился к полу, поднимая гудящую от напряжения дубинку. Она не задержалась у него в руках, а точно полетела во второго офицера стрелка-снайпера.

Паульс развернулся не вовремя для себя. Он успел осознать, что цель прячется за телом товарища, прикрываясь им как щитом, а затем, получив необъяснимый мощный удар молнии в лицо, перелетев перила моста, рухнул на пол.

Гай откинул от себя куклу, не успев с ней толком наиграться, и скачками понесся к заветной цели. Взлетел на мост, цепляясь за ржавые прутья. Подхватил теплый лучемет, и, задрав оружие над головой, так, чтобы все видели, закричал, задирая к потолку голову:

–  Смотрите! У меня! У меня!!!

Выстрел у шлюзов мелькнул точкой зажженной сигареты в темноте. Мелькнул и погас. Гай поперхнулся. Выронил лучемет. Зашатался, сжимая поплотнее челюсти, губы запрыгали, в миг теряя цвет, и, он рухнул сначала на колени, уронив голову на грудь, заглядывая в рану с горелыми краями, потом на бок.

Био спокойно махали палками и от каждого удара кто-нибудь падал. Седой повернул голову в сторону Кострова, крикнул:

–  Надо было мне! – и упал, получив своё.

Виталик сел на пол, обхватил голову руками, прекращая сопротивление. Палка проехалась вдоль спины, заставляя выгнуться. Голова задралась к верху и глаза увидели, как по трапу спускается отряд военных.

Лейтенант Рой ступил на металлическое покрытие трюма, когда порядок восстановился. Заключенные отходили от электрошока, медленно приходя в себя, пытаясь уцепиться за концы скользкого сознания. Сейчас они вели себя как младенцы, но почему-то Рой не испытывал к ним отцовских чувств, ходил, перешагивал через тела, заглядывал в лица. «Твари!»

Сержант Врангель выглядел бледнее обычного. Санитары сделали заморозку плечу, вытерли лицо от крови и продолжали порхать вокруг него, как колдуны вокруг принца: белые балахоны причудливо развивались, слышались приглушенные голоса, заботливые и успокаивающие.

Сержант Паульс почернел лицом. Ему повезло меньше. Сломал при падении шею. Черный ожег перечеркнул вдоль суровые черты, в прищуриных глазах застыло непонимание.

Один санитар возился возле убитого на мосту заключенного. Комбат старался не отворачиваться и не отводить взгляд в сторону, хотя и очень хотелось. Он посмотрел на Врангеля. Тот, кривясь, кивнул головой, соглашаясь с невысказанным вопросом. Переспросил, видя боль раненного:

–   Главный?

–  Он, – подтвердил сержант, ели ворочая языком, – я не знаю, как это произошло. Они скрутились в змейку, выражая протест, а потом резко атаковали.

Рой отвернулся, выискивая взглядом долговязую фигуру секретаря. Мальчишка стоял у начала трапа, боясь ступить на мост. Ноги в великоватых шортах, мелко подрагивали. Смотрел он куда-то в одну точку, по верх маленькой бойни. «Слизняк!» – подумал комбат, – «Мог бы хоть шорты по размеру ушить!» – и вслух приказал:

–  Капрал!! Ко мне!

Дьюпен очнулся, храбро бросился вниз и чудом не свернул себе шею, запнувшись о последнею ступеньку, предстал перед командиром, отдавая честь. Рой теребил в руках клетчатый платок, до этого он прикоснулся к комбинезону заключенного, выискивая номер.

–  Проверьте номер 253 756. Зачтите данные.

Секретарь с готовностью открыл плоскую папку, ввел шифр в компьютер, и начал считывать информацию с монитора, бегая глазами по зеленым полоскам:

–  253 756. Осужденный Комса Сега. Срок пожизненный. Преподаватель физики и труда. На уроке по метало обработки убил шестнадцать школьников общеобразовательной школы. Пользовался молотком. На суде мотивировал свой поступок тремя словами: они все тупые. Вину свою не признал. Постоянные психические расстройства и отклонения от нормы. Переведен из зоны особого режима, после массового убийства сокамерников. Безнадежен. Неизлечимый. Дегенерат. Опасный.

–  Закончил? О, как его детки давили. Наверное, когда-то был нормальным мужиком.

–  Так точно, сэр.

–  Удивительно, как психически больной детоубийца мог подчинить себе отборных ублюдков… Да таких сразу учат жизни в камерах на общих зонах. Он должен быть окончательно сломленный. Понятно, почему он всех убил. Об этом есть заметка? Нет. Не важно. Интересно другое, как он здесь такой авторитет получил за столь короткое время? Ты ничего не замечал? Ах, да – кого я спросил. Однако такого в моей практике не встречалось. Жаль, что умер – получился бы толковый бригадир.

–  Но… – осторожно сказал санитар, – заключенный не умер. Слабый пульс, сэр. Добить?

–  Звериный характер, такое же здоровье… Ладно, спасите его. Мне нужен вожак.

Санитар свистнул в свисток, подзывая остальных медбратьев. Они стащили тело на пол, обкололи рану, ввели в вену капельницу.

–  Нужна операция, – сказал старший, обращаясь к комбату.

–  В чем же дело? Вперед, – Рой кивнул на трап. – Капрал, возьмите двух био и установите пост. Лично проследите за выполнение операции.

Дьюпен побежал вслед за медиками. И гулкие шаги разнеслись по всему закрытому помещению. Трап заходил ходуном.

–  Командир, это ошибка, – стал протестовать сержант Врангель.

–  Что?!  А может сделать тебя бригадиром?! Кто обуздает эту ораву? Ты? Я? Ублюдки сплотились и начали огрызаться со смыслом. Разве не этого мы добивались? Ты когда-нибудь видел на нашей базе сплоченных зеков? То-то! Из центра пришло два новых запроса. Они ждут Команду 16. Они нуждаются в ней!! Им не нужен больше подопытный человеческий материал, им нужна команда быстрого реагирования! А её пока нет. И кто-то гибнет именно по нашей с тобой вине. Какой-то солдат или техник-специалист загибается, умирая в нечеловеческих муках, а здесь лежат здоровые, отожравшиеся на государственных харчах, свиньи! Они же даже не люди. Простой баланс в обществе. Как ты думаешь кого обвинят в смерти специалистов и доблестных солдат? Молчишь! Ошибка? Ты намекаешь на опасность? Ты просто много поел, когда пришел сюда и не смог отразить детской атаки! Кто ты? Тренированный боец? Сержант?! Не смеши меня!

–  Он прыгнул, как ягуар!! Совершенно дикий…

– А, ты кто?! Дохлая крыса?! Ты – десантник! Отберите восемь заключенных! Поднимайте на верх.

Костров услышал шаги у головы. Кто-то бесцеремонно схватил за ногу и куда-то поволок. А перед этим ему приснился странный сон. Будто был он в трюме тюрьмы старой списанной с вооружения базы, одет в оранжевую робу рецидивиста, ест пищу космонавтов, убивает отпетого уголовника, за которого ему сделают кастрацию и посадят на крышку общей параши, но где-то там, а не здесь, а пока он участвует в прорыве, дерется с био, уклоняется от гудящей от тока дубинки, высчитывает приёмы, в душе понимает проигрыш, подавляет досаду. Плохое видение. Беспокойное.  Как содрогается нога! Словно лягает проклятый сон, прогоняя прочь. Он то знает, что происходит на самом деле.

Губы кривятся в радостной улыбке.

Как приятно стало покачивать. Убаюкивает сознание. Снова спать! Вот истинное забытое наслаждение – прижаться лицом к груди мамы. Мама.

Конечно же, это мама. Она несет его, прижимает к холодной груди. Твердой, как камень. Стальная леди. Как всегда. Никаких эмоций и лишних слов.

Но это мама и она защитит своего ребенка от злого мира.

Не даст в обиду крикливому дяди.

Окружит заботой…

–  Поднимайся! – настойчиво сказал голос и чужая рука тронула плечо, а затем начала стучать по щекам. Виталик открыл глаза, сосредоточился, сфокусировал зрение. Над головой нависал потолок, покрытый нежной салатовой эмалью. Красивое место для сна – такое даже в самых страшных ужасах не привидится.

–  Давай, давай! Приходи в себя, а то твой ленч съест сосед.

Резко обернулся на голос и увидел, склонившегося над койкой нижнего яруса человека в военной форме. Накаченные предплечья шарами вздулись под тонкой серой тканью. Капральские нашивки подбиты золотым кантом. Скромная колодка наград на груди. Отдельно знак отличника по стрельбе. Короткие волосы соломенного цвета торчали иглами в разные стороны, придавая сходство с дикобразом.  Светлые, почти невидимые на лице брови хмурились. Рослый капрал сразу увеличил расстояния, видя, что зек приходит в себя. Он сильно отличался от того мальчишки на мосту, хотя и имел одинаковые нашивки с ним. Опытный и осторожный.

Они находились в помещении, без одного простенка. В центре стоял длинный стол, в глубине двуярусные кровати из-под тонких одеял видно чистое белье. Виталик вспомнил про свое грязное, давно немытое тело и непроизвольно зачесался. Понадобилось немного времени, чтобы понять происходящее: лежал лишь он, остальные разместились за столом и дружно, соревнуясь в скорости, работали ложками, неприлично чавкая над своими подносами. Виталик осторожно встал на пол и, шатаясь, пошел к столу. Голод, подавлял слабость. Двигал вперед. Шаги давались с трудом, но поднос с горячей и ароматной пищей притягивал к себе, как магнит. Большой стакан с янтарной жидкостью завораживал взгляд. Офицер без труда обогнал его и, когда задница рухнула на сиденье стула, а правая ладонь взяла пластмассовую ложку, он уже статуей стоял в простенке, широко расставив ноги, и, засунув большие пальцы за коричневый кожаный ремень.

В тарелке лежало картофельное пюре, зеленый горошек и приличный кусок цыпленка, с зажаренной корочкой. Виталик схватил стакан ижадно стал пить. Безалкогольное пиво показалось самым вкусным напитком. Рядом с тарелкой замерла кружка. Черный напиток отражал в себе лампу на потолке. Маленькие пузырьки лопались подмигивая, приглашая в сказку вкусов. Пиршество! Столько всего. Из кружки поднимался пар, пахло кофе, в блюдце присел сэндвич, показывая язык сыра и край ветчины. В животе забурлило. Аппетит прояснил сознание и, Костров не успел поразиться себе, как стал жадно есть, в промежутках злобно поглядывая на соседей. Кто-то хотел съесть его порцию? Интересно, кто? Набитый рот рычал. Пальцы быстро заблестели от жира. Наконец, откинулся на спинку стула, выронил ложку из руки, пробормотал:

–  Хорошо.

–  Вы можете есть так каждый день, – тут же подал голос военный, среагировав на реплику Кострова. Наверное, это было отрепетировано заранее.

Восемь голов недоверчиво повернулись к нему. Костров поморщился. Продаться за еду. За стакан безалкогольного пива. Что ж, не плохая мысль. Пюре на самом деле было бесподобным. Что в замен? Почку?

–  Но это первый и последний раз, когда еда давалась без заслуги.

Понятно. Мог бы и не говорить.

–  А, что надо делать?

– Станем донорами? Мы нужны медицине? – криво усмехнулся Костров – такая мысль страшила больше всего. Капрал ответил взаимной улыбкой. Такой же кривой и презрительной.

–  Теперь вы нужны батальону!

Недавняя самоубийственная мысль показалась всем радостным и переломным событием в жизни. Куда подевался инстинкт самосохранения?

– Так, что нужно делать то? – спросил худенький зек. Глазки его часто моргали и ни на ком не задерживались долго.

– Преданно служить в команде шестнадцать. Парни, вы избранные. Поздравляю. И для тех то не понял, этот батальон почти приравнен к войсковой единице. Понимаете?

– Что значит «почти»? – поморщился Костров.

– Это, что паек, как у военных??

–  Так значит мы зачислены в команду?

–  О!

–  Ха!

Офицер поднял руку. Восторг у заключенных стих.

–  Меня зовут капрал Васильев. Я буду вашим инструктором. Обращаясь ко мне, надо говорить «сэр» два раза. Например: сэр, разрешите пукнуть, сэр? Ясно?

–  Сэр, да, сэр!

–  Отлично. Думаю, мы сработаемся. Вкусная, горячая, полезная еда, душевая кабина в номере и чистое постельное белье – это не единственное поощрение, которое вы сможете получать. За участие в операциях вы станете получать премии. – Капрал медленно поднял пуки, привлекая внимание к последнему слову, – Размер будет устанавливаться дополнительно в зависимости от сложности проводимых операции.

–  Сэр, зачем нам деньги, сэр? Сэр, как мы их сможем тратить и где, сэр.

–  Речь идет об убавлении срока.

Зеки взорвались эмоциями: загомонили, радостно хлопая друг друга по спине и плечам; защелкали языками; зааплодировали.

–  Сэр, – осторожно обратился к капралу Костров, – например, сэр?

–  Например… Скажем за участие в операции минус три года, за отличие – минус пять. Удовлетворен? Парни, мы в полете, условия которого приравнены к боевым! Понимаете, как вам повезло?

–  Сэр, мы хоть сейчас готовы идти на любую операцию, сэр.

–  Так нельзя, ребятки. У меня с вами тридцать часов одной лишь пожарной техники безопасности. Сорок часов практики в открытом космосе. Или, предположим, сварочный аппарат, станем изучать – это же дополнительный день учебы. Физподготовка! А как же. Куда без нее? Основной курс сто двадцать часов. По пять пар в день, начиная с завтрашнего… Э, думаю, месяцев через пять закончим. И только потом! После строгих тестов, зачетов и выпускных экзаменов, начнутся настоящие боевые операции. На это время паек придется урезать. И пиво только отличникам по субботам.

Заключенные возмущенно загалдели. Стали переругиваться между собой. Виталик вглядывался в перекошенные лица, оставаясь равнодушным к происходящему. Что такое минус три года, когда имеешь три пожизненных срока?

–  Сэр, а нельзя ли научиться всему в процессе, сэр?!

–  Сэр, мы очень просим дать нам задание немедленно, сэр!

–  Сэр, мы хотим нормально питаться, надоели таблетки, сэр!!

– Сэр, мы хотим побыстрее перевоспитаться и стать полноценными гражданами нашего развитого общества, сэр.

–  Кто это сказал? Ничего подобного раньше не слышал. Браво! Даже не знаю, что вам ответить…

–  Сэр, мы хотим приносить пользу Родине, сэр!

–  Сэр, дайте нам шанс, сэр! Сэр, нас посадили случайно, мы невиновные, очень хочется домой, сэр.

Капрал Васильев немножко оттаял. Давно он не выступал в роли Бога. К тому же он был небезразличным малым, которому проблемы заключенных ставились выше своих. Все это видели.

–  Парни… Я должен доложить… Не имею право… Но вы такие классные! Я ведь верю вам, что вы здесь случайно оказались. И я хочу, чтобы вы поскорее отправились домой. Вы ведь меня понимаете? Парни, но всё это так ответственно. Меня могут разжаловать из-за вас снова в рядовые. И тогда уж капральской должности мне видать…

–  Сэр, мы не подведем, сэр! Клянусь здоровьем мамы, папы, бабушки.

–  Ловлю вас нас слове. Попытаюсь, что-нибудь сделать… но ничего не обещаю. Всё сложно.

Уголовники примолкли. Офицер взял в руки рацию.

–  Центр, вызывает ферма.

–  Ферму слушает центр.

– Ситуация, сэр. Телята рвутся в дело. Они полны патриотизма. Это настоящие парни, сэр. Очень классные парни, сэр. Такие никогда не подведут! Может можно что-нибудь сделать для них, сэр. Нет ли какого-нибудь задания по проще?