Текст книги "Мрак космоса (СИ)"

Автор книги: Николай Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

–  Ты не поняла! Сейчас!  – Рут подлетела к своему столу, открыла шкафчик, засунула внутрь по плечо руку, вытащила сверток. – Вот! – Развернула. В руках у неё оказалось три толстые пачки кредиток. – Триста тысяч. Бери, бери… Брат оставил мне их на мороженное и дискотеки.

–  Я не могу взять такие колоссальные деньги.

–  Возьми. Я хочу быть уверена, что ты найдешь моего брата. – Голос Рут внезапно стал суровым, надменным, не терпящим возражений. – Ищи моего брата, поняла? А сюда больше не приходи. Тебе здесь не рады.

Глава 15

Приближался состав. Это понял даже Андрюшка. Он спустил ноги на пол и посмотрел вдоль коек на лежащего в дальнем углу на втором ярусе кроватей Кострова. В камере они находились одни, остальные места пустовали. Но проклятый Шеф стоически держал расстояние и не позволял приблизиться. Чуткий сон. Проверено не раз.

–  Едут, – сказал Андрюшка и почесался. Глаза на выкате сонно скользнули по нехитрому интерьеру. Зевнул.

Костров не ответил. Зыбкая дремота ещё теплился в уголках сознания, порвав сон, но не исчезнув до конца. Навеянный образ женщины с томными глазами и подрагивающими ягодицами, рассыпался, пропадая.

Андрюшка, читая мысли, кокетливо поднял ногу, вытягивая носок и любуясь бритой кожей на идеальной икре. Он так просто не мог сдаться и отказаться от атак на Кострова. Виталик прохрипел и накрыл второй подушкой голову.

Поезд остановился. На крыше низенького вагона стоял никчемный капрал Дьюпен, хитрый здоровяк, недавно ставший сержантом, Васильев и четыре био. Двое киборгов замерли у управления электрической тележки.

Охранники спрыгнули на платформу. Дьюпен отключил дистанционником лазерную сетку, освобождая проход в камеру. Третий сосед Кострова, не выдержав нарастающей гонки нескончаемых заданий, прыгнул когда-то на включенную сетку и развалился на семнадцать кусков, оставляя горевать Андрюшку на попечение злого Шефа.

Костров сел. Свесил ноги со второго яруса.

–  Привет, братки! – зычно крикнул им Васильев, скаля рот в улыбке. Виталик ненавидел эти лошадиные зубы, в тайне мечтая выбить каждый.

–  Принимайте пополнение, – продолжил задорно сержант. – Товарищей вам привезли много.

– Сэр, так уж и много, сэр? – встрепенулся, оживившись Андрюшка. Сон сразу исчез.

–  Номер 4444 22, Дэймон Шуман, – прокричал Дьюпен, зачитывая первую строчку приказа. Из люка тюремного салона вагона показалась голова Фазера. Негр тряс головой и осторожно оглядывался по сторонам и… панически боялся.

–  Пошел на выход! Не задерживай!

– Живо!

Фазер заковылял в камеру., сгибаясь под окриками.

–  Во истину чудеса, – прошептали его губы. – Шеф, ты живой?

Костров спрыгнул с койки, потянулся, поправил большие трусы, и спокойно сказал:

–  А, как же?

–  Номер 614 007, Стивен Бернс.

На платформу не спеша вылез Седой. Увидев Кострова радостно улыбнулся и, раскинув руки, вошел во внутрь клетки.

–  Шеф!

–  Номер 684 901, Роберт Колик.

Джим проворно вылез из люка, театрально отжимаясь на руках, водя в разные стороны подслеповатыми глазами.

Дьюпен не умолкал. Их камера набилась зеками, стала заполняться соседняя. Людей привезли действительно много.

–  Земляки? – шутил сержант Васильев, видя, как первые трое столпились возле Кострова, – заключенный 713 463!

–  Сэр, да, сэр! – гаркнул Костров.

Охранник довольно хмыкнул:

–  В веди в курс дела новеньких.

Био внес два садка в руках. В каждой ячейке стояли порционные блюда пищи.

–  Первый раз бесплатно! – Заговорщески подмигнул Васильев. И пошел к поезду. Дьюпен включил лазерную охрану и помахал рукой.

Джим осторожно приблизился к садкам. Открыл верхнею тарелку.

–  Еда!!

Все шелохнулись, кроме Кострова. Андрюшка трогательно зевнул. Мужчинки такие предсказуемые.

–  Не отравленная? – спросил Седой у Виталика, тот отрицательно покачал головой.

–  Накрывай, Джим!!

–  Иё-хо-хо-хо!

–  Что здесь происходит? Бесплатная еда – это слишком подозрительно, – изрек из себя Фазер густым басом. Стали садиться за стол. Один только Андрюшка продолжал сидеть на койке, разглядывая ногти на ступнях.

–  Куда мы попали, Шеф? Где остальные?

–  Все здесь. Гном в лазарете, пять отправились на тот свет.

–  А, ты раздобрел! Пузо наел, цепочка на шеи…Тоже такую хочу! Красивое плетение. Хорошо живешь!

–  Не волнуйся! Тебе то же выдадут такую цепочку! – зевнул Костров.

–  Да рассказывай, не тяни! – попросил Седой изумленно глядя в тарелку, в которой плескался жирный борщ.

–  Особо нечего рассказывать. Работаем спасателями-аварийщиками. Опасно, но платят хорошо: за операцию скашивают основной срок и кормят до отвала.

–  Лафа!

–  Жизнь!!

–  Хорошая жизнь, – согласился Костров, – только короткая.

–  Пять человек. Разве много?

–  Пять из восьми – много, – прогудел Фазер. – И Гном в лазарете, на ногах фактически двое.

–  И по много скашивают?

–  Зависит от сложности операции. Максимум пять, минимум год. Семь лет самый больший результат, который я получил. Что-то будет раз вас прислали. Мы долго одни справлялись. – Костров кивнул на Андрюшку.

–  Что за парень?

–  Я не парень! – обиделся Андрюшка и горделиво скинул подбородок, по шире открывая глаза.

–  Василиса?! – шепотом спросил Седой. – Я думал ее убили!

Костров кисло кивнул:

– Эта выжила.

– Я не «Василиса» и я всё слышу!

–  Ух, ты!

–  Курорт!

–  Ага! Лето и море!

–  И девочка! – Андрюшка довольно улыбнулся. Наконец то внимание! От неприступности Кострова можно было сойти с ума. Теперь тоска прочь.

–  И сколько у тебя минусов в общей сложности? – поинтересовался Фазер, чинно работая ложкой. Седой по-волчьи посматривал на целые две порции.

–  Раздели моё, – сказал ему Виталик и ответил негру, – минус тридцать четыре года.

Заключенные застыли. Потом загремели ложками, чистя тарелки. Седой делил порцию.

–  Нормально… Я бы уже вышел, – сказал Фазер, – мне сидеть семнадцать лет.

–  А, мне восемь, – хмыкнул Джим.

–  А, мне три пожизненных, – равнодушно сказал Костров и снова зевнул.

Ко всему быстро привыкаешь.  Виталик снисходительно смотрел на Седого, как тот блаженно ерзает мытым телом по чистому постельному белью. Он занял соседнею верхнею койку. Двухяросные кровати сдвинули в середину и, по бокам стало просторнее.

Свет погас на половину. Первое время казалось, что при таком освещении уснуть невозможно. Открываешь глаза и видишь напротив желтый плафон. Со временем такую мелочь перестаёшь замечать.

Показалась голова Фазера. Он был похож на обгорелую спичку.

–  Можно к вам?

Виталик сел, поджал ноги под одеялом, сказал:

–  Залазь.

Фазер лег в ногах, скрючившись, подпирая руками тело. Осмотрелся. Сверху вид интересней. Джим что-то рассказывал Андрюшке и, тот радостно похрюкивал, пододвигаясь с каждой удачной и не очень удачной шуткой, ближе и ближе. Политолог поморщился. Джим казалось не замечал нарушения внутреннего пространства. Его давно никто не слушал, так внимательно и восторженно. Оказывается, он отличный рассказчик. Не знал про такой чудесный дар.

–  Не могу заснуть под такой концерт, – сказал Фазер, устало теребя переносицу. Пальцы с широкими ногтями собирали в складки черную кожу.

–  А, кто может? – возразил ему Костров, чувствуя прилив злости. – И это ещё не концерт.

Фазер вздохнул. Седой хохотнул. Костров забубнил под нос ругательства.

–  Завидуйте! Завидуйте! – заторжествовал Андрюшка. Джим поправил очки. Невинно спросил:

–  А, что происходит?

–  Что ты об этом думаешь? – спросил Фазер, обращаясь к Кострову.

–  Дисциплина нужна, порядок! Завтра зарядка и статические нагрузки на мышцы. Любое желание можно подавить физическими нагрузками!!

–  Да я не о нем. Не о желании, – сказал негр, морщась. – Сомнения меня берут. Больно как-то гладко. Нереальное поощрение, льготы убийцам – не может наше государство пойти на такие смягчающие меры. Подозрительно.

–  Почему? – удивился Седой, неотрывно наблюдая за Джимом. Друг рассказывал какие у его бабушки растут огурцы в теплицы, а Андрюшка хлопал глазами, положив одну руку себе на сердце – умиляясь трогательному рассказу, другой гладя товарища по ноге. Ласково и очень нежно. Боясь вспугнуть.

 –  Тогда зачем нас сажать? Чтобы через месяц выпустить? Любой может набрать нужное количество минусов.

–  Как показала практика – не любой, – возразил политологу Виталик, – не все космонавты. А работа связана всегда с открытым космосом или сильно зараженным участком. С отходами, переработкой, утечкой. Сам же вроде рассказывал? Всё, правда. Постоянный риск. Любой киборг стоит денег и для него ещё программы надо составлять, а любой зек ничего не стоит. И будь уверен: нужное количество минусов ты не наберешь. Последняя операция тебя обязательно доконает.  Мы никто! Мы все сдохнем. Вот, что я думаю.

–  А, мне кажется, это прекрасный шанс, – сказал Седой. – хочется верить… Больно домой тянет. И будь уверен Шеф, в следующий раз я не попадусь!

–  Другие то же верили, – сказал Костров, – кричали «давайте больше работы», а где они сейчас? Я вообще подозреваю, что кроме нас команды 16 как таковой нет. Я с Андрюшкой иногда по три операции в день проводил. К чему такая нагрузка? Как можно выдержать такой темп неподготовленному человеку? Зачем подвергать нас нереальной опасности? Если на борту батальон, который, как говорят, борется за каждое задание?

–  Я им очень понравился,–  хихикнул Андрюшка.

–  Заткнись, – посоветовал ему Костров, – дело – дрянь.

–  Как не крути, всё равно сдохнем, – горестно сказал Фазер, – какой из меня космонавт? Я раньше звезды видел только с земли.

–  Сейчас насмотришься, – заверил Костров.

–  Есть какие-нибудь мысли? – спросил Седой.

–  Как жить будем?

–  Мысли есть, – не хотя сказал Костров, – сумасшестшии, абсурдные.

–  Поделись.

–  Я штурман-пилот, Андрюшка – моторист… Попалось бы нам судно, хотя бы с половиной запасом кислорода и целым механическим отсеком. Можно было бы попробовать уйти. Есть одна загвоздка. На этой базе два борта торпедных установок. Если я выполню правильно маневры, если я опытней штурмана и мозгового компьютера, если выиграем во времени, то уцелеем.

–  Слишком много «если», – пробормотал Фазер и посмотрел на рукав оранжевого комбинезона. Откуда в нем дырка? Новая материя, а трещит по швам. – И это старый план. Мысли не новые. Давай другой план.

–  Точно, – поддакнул Седой, – есть ещё мысли?

Костров надолго замолчал. Глаза его затуманились. Прошло минут десять. Негр вздохнул, стал спускаться вниз: пора спать, старое тело требовало подзарядки.

–  Если бы нам удалось найти оружие… – пробормотал Костров.

Фазер распрямился, руки его опустили поднятое одеяло.

–  А, такое возможно?

–  Вполне. Я уверен: на борту мало солдат, киборгов можно не считать – я их перепрограммирую, как только окажусь в рубке у главного компьютера.

–  Мне нравится эта мысль, – сказал Седой и ели заметно послал Андрюшке воздушный поцелуй. Тот остолбенел, потом счастливо заулыбался, отодвигаясь от Джима.

–  Тупиковая ситуация, – пробормотал негр, укладываясь спать.

Через несколько минут политолог храпел. Седой внимательно прислушался к звукам камеры и спустился с койки. Осторожно прошелся между коек. Бесшумный, как тень. Тронул за плечо Джима. Парень вскинул голову:

– Что? Где?

– Поздно уже. Ложись спать.

– Да, конечно. – Джим испытывал досаду, когда уходил. Ведь было еще столько нерассказанных историй. Как теперь в памяти удержать? И где потом слова подходящие найти? – Я завтра расскажу какая у бабушки малина растет! Ладно?

– Люблю малину. – Андрюшка счастливо улыбался Седому.

Фазер тяжело вздохнул, закрытые веки мелко подрагивали.

Был щелчок или показалось? Виталик открыл глаза. Лампы горели наполную мощность. Утро. Накал проводков, наверное, тонко звякнул, разбудив. Куда девалась старая привычка, долго нежиться в постели? Сна не в одном глазу. Лишь сгустки засохшего гноя в краях глазниц, указывали на многочасовой отдых. Не торопясь сел, одел штаны, легко спрыгнул с койки.

В тесной кабине туалета услышал, как к перрону стал подъезжать поезд. Неторопливо вышел. Поморщился и подумал: «Денек будет многообещающим». Поправил мятые оранжевые штаны. Засунул руки в карманы, увидев на перроне сержанта Васильева – тому никогда не нравилась столь независимая поза.

–  713 463!! Вытащи руки из карманов, хватит катать яйца…

–  Сэр, у меня только одно яйцо, сэр.

–  Делись такой информацией со своими друзьями. Поторопись, а то скоро и в нем надобность отпадет… Подъем, обезьяны!!

Сонное мычание прозвучало в ответ с разных коек.

–  У нас кто не работает, тот не ест, – вставил Дьюпен, выключая и включая пульт дистанционного управления, показывая тем самым своё участие в общем деле. Прибор в его руке замер в воздухе на уровне глаз для обозрения окружающим. Долгие несколько секунд все медленно понимали значимость Дьюпена, проникаясь уважением, потом пульт исчез в тугом чехле на поясе. Другая руку капрала сжимала белую треногу из легкого материала; под мышкой прижаты к телу стопка плакатов.

«Начинается», – вяло проскользнула мысль у Кострова.

Васильев по-хозяйски вошел в камеру и принялся бесцеремонно будить зеков, не скупясь на эпитеты и тычки.  Глядя на чужую деятельную работу, сердце сжалось в дурном предчувствии. Во рту обострилась горечь. Закололо бок. Васильев прошел во вторую камеру и там сразу же послышалась ругань.

Не спеша натянул через голову куртку и поближе сел к треноге.  Заключенные толпились возле унитаза. Вскоре справа с важным видом сел Фазер, слева, криво усмехаясь, Седой. Даже Джим не решился сесть к ним в первый ряд – устроился за спиной друга. Сержант вышел из соседней камеры и прошел к столу, принял выжидающую позу, кивнув капралу. Тот час Дьюпен сорвался с места и устремился к соседям.  Потянулись люди, наполняя камеру. Дьюпен вернулся, когда привел всех.

 Зеки чинно поздоровались друг с другом, церемонно хлопая друг друга в ладоши и заняли места, вставая кто где. Разговоров не было. Все настороженно ждали продолжения столь странного пробуждения и сбора. Впрочем, чему удивляться? Дьюпен прошел к треноге с плакатами. Расставил ноги на ширине плеч, выпятил нижнею челюсть и недобро из-под лобья стал смотреть за порядком.

Новая должность изменила его. И ещё. Он хотел стать сержантом. Носить три лычки на погоне, что может быть лучше? Вернуться домой настоящим победителем. Это, как неожиданно превратится в супергероя. Лучше, чем выиграть в лотерею. Почувствовать наконец, что жизнь удалась! Поверить в свою значимость. Удивить друзей и найти девушку. Да, что там девушку! Две!

– Начинай, – приказал сержант, возвращая на землю. И как-то по-домашнему скрестил руки на груди, замер в сторонке, словно ничего его не касалось.

–  Во-первых, – важно начал капрал и неожиданно закашлялся подавившись воздухом. Из глаз выступили слезы. Зеки терпеливо ждали, когда приступ закончится. Капрал вытерся платочком и засипел дальше, – хочу поздравить всех новеньких с зачислением в штат отделения. У вас не будет испытательного срока. Мы решили пойти вам на встречу. Теперь вы – правовая единица, которая на борту этого судна имеет, как ряд обязанностей, так и ряд прав. Это вас отличает от остальных заключенных, которые имеют только обязанности. Во-вторых, хочу вам напомнить, что каждый рядовой охраны – это для вас офицер ик нему надо обращаться с приставкой «сэр». В-третьих, ко мне и сержанту Васильеву надо обращать с приставкой «сэр» два раза – в начале и конце предложения. Это понятно? Теперь о задании. Задание предстоит трудное, но минус из срока, который вы получите в случае успешного выполнения операции непременно вас порадует. Это десять лет, парни! Десять лет! – Дьюпен величественно посмотрел настоящих перед ним людей. Кто-то поднял руку для вопроса. Разрешил.

–  Сэр, а если у меня восемь лет срока, что будет со мной после возвращения с операции, сэр?

–  Отправитесь домой, – невозмутимо сказал капрал.

–  Наверное, что-то невыполнимое, – тихо сказал Костров своему соседу с права. Дьюпен услышал.

–  Невыполнимых миссий не бывает. А вот слабаки встречаются постоянно.

–  Десять лет… Очень щедро! Небывалый подарок! С чего бы? – не унимался Костров, – сдается мне, что нас посылают на верную смерть.

Дьюпен презрительно хмыкнул, брызгая слюной, сказал:

–  Я сам вас поведу. Я буду командовать операцией. Я буду старшим команды! Это вам о чем-то говорит? Мне о многом! Не будут же меня посылать на верную смерть!

–  Интересно. Раньше над нами даже рядового не ставили, а теперь выделяют целого капрала. Вам самому то не кажется странным такое обстоятельство?

–  713 463! Если вы здесь дольше всех, это еще не дает вам повод для панибратства, ясно? В карцер захотели?

– Сэр, да, сэр. Уж лучше в карцер, чем принять участие в сомнительной операции.

На Кострова зашикали. И он поднял примиряюще руку.

– Вы позволите мне продолжить? – холодно поинтересовался капрал, почему-то он боялся этого зека, бывшего когда-то офицером, – спасибо. Схема операции. Лодка доставляет вездеход в объект. Объект – стационарная база. Вездеход доставляет два отделения на четвертый этаж, в отсек анабиозных ванн. Задача: проверить ванны, и при помощи вездехода, осуществить погрузку в лодку, доставить в корабль. Время операции не ограничено. Целых ванн может быть двести, а может – не одной. Простая операция. Осложнения не предвидятся. Вопросы?

–  Почему не будет прямого соединения? – спросил Андрюшка и добавил, – строгенький сэр, сэр.

Шутка позабавила. Андрюшка получил по зубам. Васильев встал на своё место, скрестив опять руки на груди.

–  Потому что не будет.

–  Сэр, если в ваннах окажутся одни трупы, мы получим скидку в десять лет, сэр?

–  Да, – уверенно ответил Дьюпен и подумал: «А я получу третий шеврон. Рой не такой плохой парень, как я считал! Третий шеврон, и мир у моих ног, третий шеврон!» Захотелось затанцевать на месте. Радостная улыбка изогнула губы. Зеки удивились. Трое переглянулись. Кому это капрал улыбается? Со всем мозг потерял?

–  Сэр, давно ванны лежат в анабиозе, сэр? – спросил Костров. Он, кажется, не унимался. «Чего напрягаться? Десять лет же!» – подумал капрал. – «Радоваться надо! Что за идиот.» Дьюпен выдержал паузу и твердо ответил, уверенный, что не выдаёт никакой военной тайны:

–  Два дня.

–  Сэр, и ванны могут быть полны мертвецов, сэр? – уточнил Костров. Брови у него так и заиграли, затанцевали своей жизнью. Весь вид: поза, мимика просила и умоляла упрямого капрала задуматься. Безнадежно? «Где твой мозг, солдат? Где?» – кричала каждая клеточка заключенного. Фазер громко взглотнул. Ему показалось, что сделал он это тихо и незаметно. Однако многие вздрогнули. Андрюшка тихо пукнул от страха или не держания и даже не хихикнул привычно.

–  Могут быть полны, а могут и нет, – вмешался в разговор Васильев. – Что за вопрос? Не о том думаете! Минус десять лет, парни! За простую операцию вам скостят каждому по десятке, а? Вы, что не понимаете? Кто-то уже завтра станет собираться домой! А дома оладушки! Жена и собака! Подумайте, лучше об этом.

Дьюпен подумал. Глупая улыбка стала сползать с лица. «Достучался!» – подумал Костров и, откинулся на спинку раскладного стула расслабляясь. Капрал замер, чувствуя, как холодеют конечности. «Черт! А ведь там настоящий батальон в анабиозе лежит. Что я не прочитал? Как я мог пропустить столь важную информацию? Почему сразу повелся на очередное звание, которое пообещал лейтенант? От меня, что хотят избавиться? Я в самом деле не угоден? Да я знаю больше всех! Да я самый умный секретарь! Да, как же без меня? Без меня!»

–  Сэр, мы не пойдем на это дело, сэр, – после вечной паузы ответил за всех Костров. За спиной тишина разом взорвалась голосами. Послышались выкрики: «Решай за себя!», «Это почему?!». Но стоило Седому и Фазеру обернуться, как у заключенных снова восстановилось спокойствие. Пускай вынужденное.

Желваки на лице сержанта Васильева заходили ходуном. Он не выдержал. И зловеще бросил слова, словно поставил кирпичную стену между собой и этими тщедушными людьми:

–  Тогда вы все умрете!

–  Отлично, урод. Начинай с меня. – Кивнул головой Костров.  В напряженной тишине стало слышно, как Васильев заскрежетал зубами. Кому-то сделалось не по себе, но буря миновала – сержант быстрым шагом покинул помещение.

Слух обострился, Костров услышал, как в эфире рации раздались два голоса – лейтенант Рой отдавал приказы своему мрачному помощнику. Медлить было нельзя.

–  Тебя поимели, сынок, – сказал Костров, обращаясь к Дьюпену. Капрал и без того бледный, зашатался от услышанного.

–  Ты видно им здорово насолил и они решили от тебя избавиться. Обычное дело, выскочек и умников не любят. А ты, наверное, еще и знаешь что-то лишнее. Ты нам всегда симпатизировал и поэтому я сейчас разговариваю с тобой. Это самоубийственная операция, поверь моему чутью. Я ведь прав?

–  Мне обещали третий шеврон! Стать сержантом в девятнадцать лет… – голос парня сорвался. – Вы даже не представляете, что это такое в масштабах нашего городка.

–  Ты бы им стал, – Костров кивнул головой, – посмертно,– и жестко коротко спросил, применяя командирский гипноз, – что за база?

Капрал заторопился:

–  Быстрого реагирования. На борту экспедиция и батальон морской пехоты.

Седой присвистнул и подтолкнул локтем соседа, но Костров и без него знал, что это обозначает уйму оружия. Разного. Способного разнести в клочья ни одну космическую тюрьму и сделать переворот на заштатных планетах. А потом боекомплект может еще и остаться. Вот он шанс! В камеру стремительно вошел сержант Васильев. Недовольство прорывалось в каждом его движении.

–  Лейтенант предложил вам хорошенько подумать над его предложением.

–  И что это за предложение? – спросил Костров и улыбнулся, в первые за долгое время по-настоящему.

–  Награда увеличивается в двое. Минус двадцать лет!!

Костров кивнул.

–  Хорошо, мы согласны.

Фазер шепнул на ухо:

–  А, я думал ты откажешься, тогда бы я тебя придушил во сне.

– Да, – закричал, вскакивая Седой, – отличный день! Отличное задание! Как же нам повезло!

– Повезло! Минус двадцать лет!

– А, я могу скоро выйти, – сказал Андрюшка и погрустнел.