Текст книги "Сочинения. В 2-х томах"

Автор книги: Николай Клюев

 
Ax вы, цветики, цветы лазоревы,
Алоцветней вы красной зорюшки,
Скоротечней вы быстрой реченьки!
Как на вас, цветы, лют мороз падет,
На муравушку белый утренник, —
Сгубит зябель цвет, корень выстудит!
 
 
Ах ты, дитятко, свет Миколушка,
Как дубравный дуб – ты матёр-станлив,
Поглядеть кому – сердцу завистно,
Да осилит дуб душегуб-топор,
Моготу твою – штоф зеленого!
 
 
На горе стоит елочка,
Под кудрявою – светелочка,
Во светелке красны девушки сидят,
На кажинной брилянтиновый наряд,
На единой дочке вдовиной —
Посконь с серою мешковиной.
 
 
Наезжали ко светлице соколья, —
Всё гостиные купецки сыновья,
Выбирали себе женок по уму,
Увозили распригожих в Кострому,
Оставляли по залавочкам труху —
Вдовью дочерь Миколашке-питуху.
 

(1914)

 
Вы белила-румяна мои,
Дорогие, новокупленные.
 
 
На меду-вине развоженные,
На бело лицо положенные,
 
 
Разгоритесь зарецветом на щеках,
Алым маком на девических устах,
 
 
Чтоб пригоже меня, краше не было,
Супротивницам-подруженькам на зло.
 
 
Уж я выйду на широкую гульбу —
Про свою людям поведаю судьбу:
 
 
«Вы не зарьтесь на жар-полымя румян,
Не глядите на парчевый сарафан,
 
 
Скоро девушку в полон заполонит
Во пустыне тихозвонный белый скит».
 
 
Скатной ягоде не скрыться при пути, —
От любови девке сердца не спасти.
 

(1912)

 
Западите-ка, девичьи тропины,
Замуравьтесь травою-лебедой, —
Молоденьке зеленой не топтати
Макасатовым красным сапожком.
 
 
Приубавила гульбища-воленья
От зазнобушки грамотка-письмо
Я по зорьке скорописчату читала,
До полуночи в думушку брала.
 
 
Пишет девушке смертное прощенье
С Ерусланова, милый, городка, —
На поминку шлет скатное колечко,
На кручинушку бел-гербовый лист.
 
 
Я ложила колечко в изголовье, —
Золотое покою не дает.
С ранней пташкою девка пробудилась! —
Распрощалася с матерью, отцом.
 
 
Обряжалася черною монашкой,
Расставалась с пригожеством-красой…
Замуравьтеся, девичьи тропины,
Смольным ельником, частою лозой.
 

(1912)

 
Я сгорела, молоденька, без огня,
Без присухи сердце высушила,
Уж как мой-то муж недобрый до меня,
Не купил мне-ка атласного платка,
А купил злодей, коровушку —
Непорядную работушку!..
 
 
Лучше пуд бы мне масла купил,
Подрукавной муки бы мешок, —
Я бы пояс с япанечкой продала,
На те деньги бы стряпейку наняла,
Стряпея бы мне постряпывала,
Я б младешенька похаживала,
Каблучками приколачивала:
 
 
Ах вы, красные скрипучи каблучки,
Мне-ка не с кем этой ноченькой легчи —
Нету деда, родной матери с отцом,
Буду ночку коротати с муженьком!
Муженечек на перинушке лежит,
А меня, младу, на лавочку валит,
Изголовьицем ременну плеть кладет,
Потничком велит окутаться:
 
 
«Уж ты спи, моя лебедушка, усни,
Ко полуночи квашонку раствори,
К петухам парную баню истопи,
К утру-свету лен повыпряди,
Ко полудню вытки белые холсты,
К сутеменкам муженьку сготовь порты,
У портищ чтоб были строчены рубцы,
Гасник шелковый с кисточкою,
Еще пугвица волжоная…»
Молода жена – ученая.
 

(1914)

 
На малиновом кусту
Сладки ягоды в росту,
Они зреют, половеют
На заманку-щипоту.
 
 
Затрудила щипота
От калинова моста,
От накладины тесовой,
Молодецка долота.
 
 
Малец кладочку долбил,
Долотешко притупил,
На точило девку милу
Ненароком залучил.
 
 
Я не ведала про то,
В моготу ли долото,
Зарудело, заалело
Камень – тело молодо…
 
 
У малинова куста
Нету плодного листа,
Ах, в утробе по зазнобе
Зреет ягода густа.
 
 
На реке калинов мост
В снежный кутается холст,
Девке торный, незазорный
Первопуток на погост.
 
 
На погосте мил дружок
Стружит гробик-теремок…
Белый саван, сизый ладан —
Светлый девичий зарок.
 

 
Как по реченьке-реке
В острогрудом челноке,
 
 
Где падун-водоворот,
Удалой рыбак плывет.
 
 
У него приманно-рус
Закудрявлен лихо ус,
 
 
Парус-облако, весло —
Лебединое крыло.
 
 
Подмережник – жемчуга,
Во мереже два сига,
 
 
Из сиговины один —
Рыбаку заочный сын.
 
 
В прибережной осоке,
В лютой немочи-тоске
 
 
Заломила руки мать.
Широка речная гладь;
 
 
Желтой мели полоса,
Словно девичья коса,
 
 
Заревые янтари —
Жар-монисто на груди.
 
 
С рыболовом, крутобок,
Бороздит янтарь челнок.
 
 
Глуби ропщут: так иль сяк —
Будешь ты на дне, рыбак.
 

(Девка-запевало):

 
Я вечор, млада, во пиру была,
Хмелен мед пила, сахар кушала;
Во хмелю, млада, похвалялася
Не житьем-бытьем – красной удалью.
 
 
Не сосна в бору дрожмя дрогнула,
Топором-пилой насмерть ранена,
Не из невода рыба шалая,
Извиваючись, в омут просится, —
 
 
Это я пошла в пляску походом:
Гости бражники рты разинули.
Домовой завыл – крякнул под полом,
На запечье кот искры выбрызнул:
 
 
Вот я —
Плясея —
Вихорь, прах летучий,
Сарафан —
Синь-туман,
Косы – бор дремучий!
Пляс-гром,
Бурелом,
Лешева погудка,
Под косой —
Луговой
Цветик незабудка!
 

(Парень-припевало):

 
Ой, пляска приворотная,
Любовь – краса залетная,
Чем вчуже вами маяться,
На плахе белолиповой
Срубить бы легче голову!
 
 
Не уголь жжет мне пазуху,
Не воск – утроба топится,
О камень – тело жаркое
На пляс – красу орлиную
Разбойный ножик точится!
 

(1912)

 
На припеке цветик алый
Обезлиствел и поблек, —
Свет-детина разудалый
От зазнобушки далек.
 
 
Он взвился бы буйной птицей, —
Цепи-вороги крепки,
Из темницы до светлицы
Перевалы велики:
 
 
Призапала к милой стежка,
Буреломом залегла,
За окованным окошком
Колокольная игла.
 
 
Все дозоры да запоры,
Каземат – глухой капкан…
Где вы, косы – темны боры,
Заряница-сарафан?
 
 
В белоструганной светелке
Кто призарился на вас,
На фату хрущата шелка,
На узорный канифас?
 
 
Заручился кто от любы
Скатным клятвенным кольцом, —
Волос – зарь, малина – губы,
В цвет черемухи лицом?..
 
 
Захолонула утроба,
Кровь, как цепи тяжела…
Помяни, душа-зазноба,
Друга – сизого орла!
 
 
Без ножа ему неволя
Кольца срезала кудрей,
Чтоб раздольней стало поле,
Песня-вихорь удалей.
 
 
Чтоб напева ветровова
Не забыл крещеный край…
Не шуми ты, мать-дуброва,
Думу думать не мешай!
 

(1913)

 
Ах, подруженьки-голубушки,
Луговые серы утушки,
Вы берите-ка скорешенько
Пялы новые, точеные,
Еще иглы золоченые,
Шелк бурмитчатый, наводчатый,
Мелкий бисер с ясным золотом,
Расшивайте к сроку-времени
Разузорчатую завесу!
На одном углу – скради глаза,
Наведите солнце с месяцем,
На другом углу – рехнись ума,
Нижьте девушку с прилукою!
 
 
Как наедут сват со свахою,
Поезжане с девьим выкупом,
Разглядятся и раззарятся
На мудрены красны шитипы,
А раззарясь, с думы выкинут
Сватать павушку за ворона,
Ощипать перо лазорево,
Довести красу до омута!
 

(1914)

 
Не шуми, трава шелкова,
Бел-призорник, зарецвет,
Вышиваю для милова
Левантиновый кисет.
 
 
Я по алу левантину
Расписной разброшу стёг,
Вышью Гору Соколину,
Белокаменный острог.
 
 
Неба ясные упеки
Наведу на уголки,
Бирюзой занижу реки,
С Беломорьем – Соловки.
 
 
Оторочку на кисете
Литерами обовью:
«Люди с титлою», «Мыслете»,
Объявилося: «Люблю».
 
 
Ах, не даром на посаде
Грамотеей я слыву…
Зелен-ветер в палисаде
Всколыхнул призор-траву.
 
 
Не клонись, вещунья-травка,
Без тебя вдомек уму:
Я – посадская чернавка,
Мил жирует в терему.
 
 
У милого – кунья шуба,
Гоголиной масти конь,
У меня – сахарны губы,
Косы чалые в ладонь.
 
 
Не окупит мил любови
Четвертиной серебра…
Заревейте на обнове,
Расписные литера!
 
 
Дорог камень бирюзовый,
В стёг мудреный заплетись,
Ты, муравонька шелкова,
Самобранкой расстелись.
 
 
Не завихрился бы в поле
Подкопытный прах столбом,
Как проскачет конь гоголий
С зарнооким седоком.
 

(1912)

Откуль пошло прозвище Лешева Находка

Кемское предание.

 
Баба Василиста
Хороша, грудиста,
Голова кувшином
С носом журавлиным,
Руки – погонялки,
Ноги – волчьи пялки.
Как пошла Васиха
Слободе на лихо
Бёрда наживати,
Самобранку ткати.
Дали ей бердище
По колу зубище…
На повозной паре
Ехали бояре,
Охобни бобровы,
Сами чернобровы:
«Помогай-те Боже
Вытыкать рогожи!»
Баба Василиста
На язык речиста,
Как выжлец у сала,
Мерином заржала.
«Аи да баба-пава,
Гридняя забава…
Быть тебе, Васиха,
В терему ткачихой,
За глумство-отвагу
Трескать солодягу,
За кудель на тыне
Окрестить отныне
Красную Слободку
В Лешеву Находку!»
 

 
Как во нашей ли деревне —
В развеселой слободе,
Был детина, как малина,
Тонкоплеч и чернобров;
 
 
Он головушкой покорен,
Сердцем-полымем ретив,
Дозволенья ожениться
У родителя просил.
 
 
На кручинное моленье
Не ответствовал отец, —
Тем на утреннем пролете
Сиза голубя сгубил:
 
 
У студеного поморья,
На пустынном берегу,
Сын под елью в темной келье
Поселился навсегда.
 
 
Иногда из кельи строгой
На уклон выходит он
Поглядеть, как стелет море
По набережью туман,
 
 
Как плывут над морем тучи,
Волны буйные шумят,
О любови, о кручине,
О разлуке говорят.
 

(1912)

 
Страховито деревинке под грозой стояти,
Листопадные волосья по ветру трепати,
Таково ли молоденьке за неладным мужем,
Как за вороном касатке, годы коротати.
 
 
Надоумилося птахе перышки оправить, —
Молодешеньке у мужа спеси приубавить.
Я рядилася в уборы – в дорогую кику,
Еще в алу косоплетку – по любезну память,
 
 
Улещала муженечка в рощу погуляти,
На заманку посулила князем величати.
Улучала молоденька времени маленько, —
Привязала лиходея ко дремучей ели.
 
 
Я гуляла-пировала круглую неделю
С кудреватым, вороватым, с головой разбойной.
По разлуке, по гостибью разума хватилась,
Заставала душу в теле – муженька у ели:
 
 
«Еще станешь ли, негодный, любу веселити?»
– Ой, сударыня-жена, буду забавляти!
«Еще станешь ли, негодный, на гульбу возити?»
– Ой, боярыня-жена, буду на пеганке."
 
 
«Ах, пегана у цыгана, сани на базаре,
Крутобокое седельце у дружка в промене,
Погонялочка с уздицей – в кабаке на спице».
 

(1913)

 
Я ко любушке-голубушке ходил,
Голубую однорядку износил,
Шубу беличью повыволочил,
Коробейку мелких денег издержал,
Разлюбезной воркованьем докучал:
Я куплю тебе гостинец – скатну нить,
Буду баско оболоченой водить,
Разлюби ты дегтегона-лесника,
Лаптевяза, да Мирона-резчика,
Не подмигивай торговому в ряду,
Не обранивай платочка на ходу,
Протопопу белой ручкой не маши,
Не заглядывай в рыбачьи шалаши,
У калачника не мешкай в куреню,
Не давай овса гонецкому коню,
На гонца крутую бровь не наводи,
Чтобы сердце не кровавилось в груди!
У гонца не застоялая душа, —
В торбе ложка и походная лапша.
Он тебя за белояровый овес
Доведет до неуемных горьких слез,
Что ль до зыбки – непотребного лубка,
До отцовского глухого кулака,
Будет зыбочка поскрипывать,
Красна девушка повздыхивать!
 

(1914)

 
Не по зелену бархату,
Не по рытому, черевчату,
Золото кольцо катается,
Красным жаром распыляется, —
По брусяной новой горнице,
По накатаной половичине,
Разудалый ходит походом,
Голосит слова ретивые:
 
 
Ах, брусяные хоромы,
В вас кому ли жировати,
Красоватися кому?
Угодити мне из горниц,
С белоструганных половиц,
В поруб – лютую тюрьму!
 
 
Ax вы, сукна-заволоки,
Вами сосны ли крутити,
Обряжать пути-мосты?
Побраталися с детиной
Лыки с белою рядниной, —
Поминальные холсты!
 
 
Ах ты, сад зеленотемный,
He заманивай соловкой,
Духом-брагой не пои:
У тебя есть гость захожий,
Под лозой лежит пригожий,
С метким ножиком в груди!
 
 
Ой, не в колокол ударили,
Не валун с нагорья ринули,
Подломив ковыль с душицею,
На отшибе ранив осокорь, —
Повели удала волостью,
За острожный тын, как ворога,
До него зенитной птахою
Долетает причит девичий:
 
 
Ой, не полымя в бору
Полыхает ало —
Голошу – утробой мру
По тебе, удалый.
 
 
У перильчата крыльца
Яровая мята
Залучила жеребца
Друга-супостата.
 
 
Скакуну в сыром лугу
Мята с зверобоем,
Супротивнику-врагу
Ножик в ретивое.
 
 
Свянет мятная трава,
Цвет на бересклете…
Не молодка, не вдова —
Я одна на свете.
 
 
Заторится стежка-вьюн
До девичьей хаты,
И не вытопчет скакун
У крылечка мяты.
 

 
Из-за леса – лесу темного,
Из-за садика зеленого,
 
 
Не ясен сокол вылетывал, —
Добрый молодец выезживал
 
 
По одежи он купецкий сын,
По обличью – парень-пахотник
 
 
Он подъехал во чистом поле
Ко ракитовому кустику,
 
 
С корня сламывал три прутика,
Повыстругивал три жеребья.
 
 
Он слезал с коня пеганого,
Становился на прогалине,
Черной земи низко кланяясь:
 
 
«Ты ответствуй, мать-сыра земля,
С волчняком-травой, с дубровою,
 
 
Мне какой, заочно суженый,
Изо трех повыбрать жеребий?
 
 
Первый жребий – быть лапотником,
Тихомудрым, черным пахарем,
 
 
Средний – духом ожелезиться,
Стать фабричным горемыкою,
 
 
Третий – рай высокий, мысленный,
Добру молодцу дарующий,
 
 
Там река течет животная,
Веют воздухи безбольные,
 
 
Младость резвая не старится,
Не седеют кудри-вихори».
 

(1912)

 
Меня матушка будит спозаранья,
Я поздёшенько, девушка, встаю.
Покуль белое личко умываю —
Мне изюмный калачик испечен,
Покуль в цветное платье обряжаюсь,
Мне-ка чарочка меду подана,
Пока медом калачик запиваю, —
На работу подруженьки уйдут…
От крестьянской работки-рукоделья
У подруженек рученьки болят,
Болят спинушка с буйной головою,
Ретивому сердечку тяжело…
Мне ж едина работушка далася —
Шить наводы по алому сукну.
Ах, с сиденья, с девичьего безделья
Сполюблю я удала паренька, —
С распригожим не будет девке тошно
До замужества время коротать, —
До того ли замужества-разлуки,
До проклятого бабьего житья!
Распроклятое бабье жированье,
Расхорошее девичье житье:
Уж я высплюся девушкой досыта, >
Нагуляюся красной до люби.
 

 
Как у нашего двора
Есть укатана гора,
 
 
Ах, укатана, увалена,
Водою полита.
 
 
Принаскучило младой
Шить серебряной иглой, —
 
 
Я со лавочки встала,
Серой уткой поплыла,
 
 
По за-сенцам – лебедком,
Под крылечико – бегом.
 
 
Ах, не ведала млада,
Что гора – моя беда,
 
 
Что козловый башмачок
По раскату – не ходок!
 
 
Я и этак, я и так —
Упирается башмак.
 
 
На ту пору паренек
Подал девушке платок.
 
 
Я бахромчат плат брала»,
Парню славу воздала:
 
 
«Ты откуль изволишь быть,
Чем тебя благодарить:
 
 
Золотою ли казной,
Али пьяною гостьбой?»
 
 
Раскудрявич мне в ответ,
«Я по волости сосед;
 
 
Приурочил для тебя
Плат и вихоря-коня,
 
 
Сани лаковые,
Губы маковые».
 

(1912)

 
Как родители-разлучники
Да женитьба подневольная
Довели удала молодца
До большой тоски-раздумьица!
 
 
Допрежь сердце соколиное
Черной немочи не ведало, —
Я на гульбищах погуливал,
Шапки старосте не ламывал
 
 
А тепереча я, молодец,
Словно птаха-конопляница,
Что по зорьке лет направивши,
Птицелову в сеть сгодилася.
 
 
Как лихие путы пташицу,
Так станливого молодчика
Завязала и запутала
Молода жена-приданница.
 

 
Ты, судинушка – чужая сторона,
Что свекровьими попреками красна,
 
 
Стань-ка городом, дорогой столбовой,
Краснорядною торговой слободой!
 
 
Было б друженьке где волю волевать,
В сарафане-разгуляне щеголять,
 
 
Краснорядцев с ума-разума сводить,
Развеселой слобожанкою прослыть,
 
 
Перемочь невыносимую тоску —
Подариться нелюбиму муженьку!
 
 
Муж повышпилит булавочки с косы,
Не помилует девической красы.
 
 
Сгонит с облика белила и сурьму,
Не обрядит в расписную бахрому.
 
 
Станет друженька преклонливей травы,
Не услышит человеческой молвы,
 
 
Только благовест учует по утру,
Перехожую волынку в вечеру.
 

(1912)

 
Не под елью белый мох
Изоржавел и засох,
 
 
Заростала сохлым мхом
Пахотинка-чернозем.
 
 
Привелося на грехи
Раскосулить белы мхи,
 
 
Призасеять репку
Не часту, не редку.
 
 
Выростала репа-мед
Вплоть до тещиных ворот…
 
 
Глядь, в осенний репорез
Вор на репище залез.
 
 
Как на воре тещин плат
Красной вышивкой назад,
 
 
Подзатыльник с галуном…
Неподатлив чернозем.
 
 
Зять воровку устерег,
Побивало приберег,
Что ль гужину во всю спину,
На затылицу батог.
 
 
Завопила теща-мать:
«Государь – любимый зять,
 
 
Погоди меня казнить
Вели говор говорить!
 
 
Уж как я, честна вдова,
Как притынная трава,
 
 
Ни ездок, ни пешеход
Муравы не колыхнет,
 
 
Потоптал тимьян-траву
Ты на студную молву,
 
 
Я за студную беду
Дочку-паву уведу!
 
 
Ах, без павушки павлин —
Без казны гостиный сын,
 
 
Он в зеленый сад пойдет —
Мелко листье опадет,
 
 
Выйдет в красный хоровод —
Отшатится весь народ.
 
 
Ему тамова житье,
Где кабацкое питье,
 
 
Где кружальный ковш гремит,
Ретивое пепелит,
 
 
Ронит кудри на глаза
Перегарная слеза!»
 

(1914)

 
Ивушка зелененька —
Девушка молодёнька.
Стали иву ломати —
Девку замуж отдавати.
Красна девушка догадалась,
В нову горницу, свет, кидалась:
«Ах ты, горенка – светлая сидельня,
Мне-ка нонева не до рукоделья,
А еще не до смирныя беседы!
Ах вы, пялы мои золочены,
Ворота ли вами подпирати?
Вы, шелки мои – бобчаты поясья,
По сугорам ли вас расстилати?
Уж вы плящие, ярые свечи,
Темны корбы ли вами палити?
Ты согрева – муравчата лежанка,
Не смолой ли тебя растопити?»
Отвечала лежанка-телогрейка
Она речью крещеной человечьей:
«Лучше б тебе, девушке, родиться
Во сыром болоте черной кочкой,
Чем немилу сапог разув ати,
За онучею гривну искати,
За нее лиходея целовати!»
 

 
Сизый голубь ворковал,
Под оконце прилетал;
Он разведал, распознал,
Что в светлице говорят.
Ухитряют во светлице
Сиза в клетку залучить,
Чтобы с голубем девице
Красоту-любовь делить,
Обряжатися-крутиться
В алый кемрик, в скатну нить.
Буйноперый под окном
Обернулся пареньком, —
Очи – ночка – день – лицо…
Хлипко девичье крыльцо.
Тесовая дверь бела,
Клетка-горенка мала,
На лежанке пуховик —
Запрокинуть девий лик,
С перелету на груди
Птичьим пылом изойти.
 

 
Летел орел за тучею,
В догонку за гремучею,
Он воздухи разреживал,
А туч не опереживал.
 
 
Упал орел на застреху
Кружала затрапезного,
Повыглядел в оконницу
Становище кабацкое.
 
 
Он в пляс пошел – завихрился,
Обжег метельным холодом,
Нахвалыциков – кудрявичей
Притулил на залавицы…
 
 
Ой, яра кровь орлиная,
Повадка-поступь гульная,
Да чарка злая, винная,
Что песенка досюльная,
Не мимо канет-молвится,
Глянь, пьяница-пропойщина,
Мирская краснобайщина,
Тебе ль попарщик сиз орел,
Что с громом силой мерялся,
С крыла дожди отряхивал,
С зениц стожары-сполохи,
 
 
Ан он за красоулею
Погнавшись, стал вороною,
Каркуньей загуменною.
 
 
А и всё-то она, ворона, грает,
На весь свет растопорха пеняет:
«Извели меня вороги-люди,
Опризорили зависть да лихо,
Разлучили с невестой-звездою,
Подружили с вороньею жирой,
С загуменною, пьяною долей!»
 

 
На селе четыре жителя,
Нет у девки уважителя, —
Как у Власа-то савраса борода,
У Никиты нос подбитый завсегда,
У Савелья от безделья чернота, —
Не выводится цыгарка изо рта,
У Ипата кудревата голова,
Да пронесена недобрая молва:
Будто ночкою Ипатушка
 
 
Загубил свою разлапушку, —
Вышибал ей печень черную
За повадку непокорную,
За орехи, за изюмные стручки,
За ручные мелкотравчаты платки,
На платочках красны литеры —
Подарил купец из Питера.
 
 
Кабы я Ипату любушкой была,
Не такое бы бесчестье навела,
Накурила бы вина позеленей,
Напекла бы колобов погорячей,
Угостила б супостата-миляша,
Чтобы вышла из постылого душа!..
 
 
Ах, тальянка медносборчатая,
Голосистая, узорчатая,
Выдай погрецы детинушке —
Ласкослову сиротинушке,
Чтобы девку не сушила сухота,
Без жалобного не сгибла б красота,
Не палила б мои кречетьи глаза
Неуемная капучая слеза!
 

(1914)

 
Недозрелую калинушку
Не ломают и не рвут, —
Недорощена детинушку
Во солдаты не берут.
 
 
Придорожну скатну ягоду
Топчут конник, пешеход, —
По двадцатой красной осени
Парня гонят во поход.
 
 
Раскудрявьтесь, кудри-вихори,
Брови – черные стрижи,
Ты, размыкушка-тармоника,
Про судину расскажи:
 
 
Во незнаемой сторонушке
Красовита ли гульба?
По страде свежит ли прохолодь,
В стужу греет ли изба?
 
 
Есть ли улица расхожая,
Девка-зорька, маков цвет,
Али ночка непогожая
Ко сударке застит след?
 
 
Ах, размыкушке-гармонике
Поиграть не долог срок!..
Придорожную калинушку
Топчут пеший и ездок.
 

(1912)

 
Жила душа свято, праведно;
Во пустыне душа спасалася,
В листвие нага одевалася,
Во бересто боса обувалася,
Притулья-жилья душа не имала,
За застольным брашном не сиживала,
Куса в соль не обмакивала.
Утрудила душа тело белое
Что ль до туги-издыхания смертного,
Чаяла душа, что в рай пойдет,
А пошла она в тартарары.
Закрючили душеньку два огненных пса,
Учали душеньку во уста лакать…
Калыгеря-бес да бес-едун
К Сатане пришли с судной хартией…
Надевал Сатана очки геенские,
Садился на стуло костеножное,
Стал житие души вычитывать:
Трудилась душа по-апостольски,
Служила душа по-архангельски,
Воздыхала душа по-Адамову —
Мукой мучиться душе не за что.
Айв чем же душа провинилася,
В грабеже ль, во разбое поножевничалв,
Мостовую ли гривну утаивала,
Аль чужие силки оголаживала,
Аль на уду свят артос насаживала?
Неповинна душенька и в сих грехах…
А как была душа в плоти-живности,
Что ль семи годков без единого,
Так в Страстной Пяток она стреснула,
Не покаявшись, глупыш масленый…
Не суди нас, Боже, во многом,
И спаси нас, Спасе, во малом.
Аминь.
 

Песня убогого Пафнутъюшки

 
Не отказна милостыня праведная,
На помин души родительской
По субботним дням подавана
Нищей братьи со мостинами…
А убогому Пафнутьюшке
Дан поминный кус в особицу.
 
 
Как у куса нутра ячневы,
С золотой наводной корочкой,
Уж как творен кус на патоке,
Испечен на росном ладане,
А отмяк кусок под образом,
Белым воздухом прикутанный…
Спасет Бог, воз благодарствует
Кормящих, поящих,
Одевающих, обувающих,
Теплом согревающих!
Милостыня сота —
Будет душеньке вольгота;
Хозяину в дому,
Как Адаму во раю,
Детушкам в дому,
Как орешкам во меду"
Спасет Бог радетелей,
Щедрых благодетелей!
Аверкий – банный согреватель,
Душ и телес очищатель,
Сесентий-калужник,
Олексий – пролужник,
Все святые с нами
В ипостасном храме.
Аминь.