Текст книги "Сногсшибательная Мэри (ЛП)"
Автор книги: Никола Ренделл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Загорается лампочка «Пристегните ремни», и уборная наполняется звоном. Но Джимми ничего не замечает, потому что тоже кончает.
______________________________
Примечание:
1 – Клуб «Высотой в милю» – это слэнговое название несуществующего официально клуба, который объединяет людей, занимавшихся сексом на высоте больше, чем одна миля (1,6 км).
Глава 37
Джимми
Мэри выходит из уборной первой, а я, подождав несколько минут, следую за ней. Половина парней в отключке, а другая половина наблюдает за тем, что происходит в их айпадах.
Я нахожу её в кресле, где она и сама уютно устроилась с айпадом, на экране которого я замечаю видео про девочку с бритой головой и кровоточащим носом. Мэри смотрит на меня и улыбается. Эта тайная, милая улыбка – только для меня. Вся моя. Только моя.
Я сажусь и достаю из сумки планшет. Сквозь щель между сиденьями я вижу мальчишку в кепке, который, кажется, играет в «Подземелья и драконы»1. И тут я прищуриваюсь: на экране сквозь стену пробивается какое-то чудовище.
– Что это, черт возьми? – я прижимаюсь глазом к щели между сиденьями. Появляется лицо Мэри. Она вытаскивает наушники.
– «Очень странные дела»2. Он очень классный, – говорит она, сияя. Эта чистая, честная радость. Такая офигенно заразительная.
Обычно я провёл бы весь полет, наблюдая за рокировками защитной линии Денвера. Это то, что я должен делать. Но эта женщина заставляет меня хотеть делать все иначе, чем я делал раньше.
Что я действительно хочу сделать, так это отстегнуть ремень безопасности, проскользнуть к ней на 14-й ряд и обнимать её, пока мы будем смотреть Netflix и тусоваться вместе. Но иногда нужно немного подождать желаемого.
Так что мне придется смириться. Я открываю Gogo wireless3, который находится на этом самолете в рекламных целях и называет себя официальным интернет-провайдером НФЛ. Узнав об этом, мы все закатывали глаза. Множество компаний претендует быть официальными представителями НФЛ, но Gogo – это полная хрень.
Я открываю его, а затем нахожу Netflix. Я выбираю «Очень странные дела» и смотрю на уменьшенное изображение. В течение пяти секунд я думаю: «Это что, Вайнона Райдер? Мне нужно работать. Это безумие». Потому что мне нужно изучать планы, защиту, чтобы разобраться с ней, и наступательную линию, которую разработали в нашем отделе IQ. Хорошие ребята, но не самые умные.
Но тут прямо перед собой я слышу испуганный писк Мэри. Я высовываюсь в проход и вижу её, обхватившую руками ноги, сияющую, счастливую, как никто из тех, кого я когда-либо видел. Одной рукой она прикрывает рот, а подбородок упирается в колено. И она совершенно не обращает внимания ни на меня, ни на весь мир.
Поэтому я нажимаю кнопку «play».
Я довольно скептически отношусь к большей части научно-фантастического дерьма. Кинокомпании никогда не делают всё правильно. И да, это может нравиться Мэри, но она даже не смотрела «Звездные войны», так что не знаю, могу ли я доверять её вкусу.
Но чувак...
Вообще-то.
Это охренительно.
Потрясающе.
Через две минуты я уже похлопываю её по плечу. Мэри поворачивается ко мне через щель, и я показываю ей свой планшет.
– Этот парень, с зубами? – говорю я ей. – Он мой герой.
– Боже, – говорит она, сияя. – Замечательный, правда?
Я смотрю на неё и на её руку, вцепившуюся в спинку сиденья. Эта рука, которую я держал, это тело, которое я обожаю. Это лицо, которое делает меня слабаком.
– Практически, блин, совершенен.
***
Я на секунду теряю Мэри из виду, когда мы добираемся до вполне стандартного отеля «DoubleTree» в городе под названием Аврора. Он расположен напротив офисов «Офисмакс», «Барнс энд Нобл» и «Панера». Американский, как яблочный пирог.
Кроме того, он дешевый и невероятно далекий от всего интересного дерьма в Денвере, которое может привести нас к серьезным проблемам, то есть баров и клубов. Или каких-то неприятностей, которые могут нас найти. Девочки. Поклонницы. Фанатики Бронкос с их дурацкими ниточными эмблемами.
Сквозь до одури обычный вестибюль я вижу её длинную красивую косу и это сексуальное тело. Она стоит рядом с Вальдесом, так что я пользуюсь тем, что, по крайней мере, до завтрашнего дня, я до сих пор и стартовый защитник, и капитан команды. Я спешу к началу очереди и занимаю свое место по другую сторону от него.
Гватемальский хиромант сегодня, кажется, в ударе, и он переводит взгляд с меня на неё и обратно. Потом Вальдес смотрит прямо перед собой на странную современную картину за стойкой регистрации и улыбается. Появляется свободное место, и Мэри говорит:
– Вперёд, «Медведь».
– После вас, сеньорита.
Вальдес в воздухе делает взмах массивной рукой. Она слегка смеется и шаркает вперёд, волоча за собой чемодан на колесиках. Он наклоняется и говорит:
– Я же говорил тебе, брат…
– Ш-ш-ш, – шиплю я, поднимая палец и прислушиваясь сквозь шум.
Управляющий ведёт с ней светскую беседу о погоде, о том, о сем, а потом протягивает ей ключ-карту и произносит волшебные слова:
– Комната 435, мисс Монахан. Наслаждайтесь пребыванием.
Я с улыбкой поворачиваюсь к Вальдесу.
– Что ты говорил?
– Я говорил, что правильная женщина может всё изменить…
Мэри уходит, оглядываясь на меня через плечо так, что всё моё гребаное тело с головы до пят светится, и я чувствую, что могу сделать всё что угодно.
– Да, чувак. Я думаю, что ты чертовски прав.
Затем я делаю шаг вперед. Я намеренно выбираю на ресепшене девушку справа, потому что мне придется немного пофлиртовать для того, чтобы получить то, что я хочу.
– Здравствуйте, – говорит она и очень медленно моргает.
– Приветик... – я наклоняюсь к ней. – Аманда.
– Привет!
– Как тебе известно, мы, футболисты, довольно суеверны. – Я беру ручку и верчу её в пальцах.
– Да! Я слышала! Я получила от одного из ваших друзей просьбу принести ему дюжину зеленых бананов к двери его номера в девять часов вечера.
Это был мой нападающий, Йоргенсен. Этот человек верит в бананы. Кто я такой, чтобы его судить?
– Правильно. Мое счастливое число – 437.
Абсолютная ложь. Я ни хрена не верю в удачу. Я верю в жёсткую работу, спортивную ленту и жирную краску. Но я могу быть суеверным хотя бы на минуту. Конечно же.
Она снова моргает и смотрит на меня немного непонимающе. Ей не может быть больше семнадцати, ни днём старше.
– Моё счастливое число – десять! – говорит она.
– Десять – это круто. Но 437 никогда не подводило меня. И если бы ты смогла поселить меня в комнату с этим номером, ты сделала бы меня самым счастливым человеком на планете.
______________________________
Примечания:
1 – Dungeons and Dragons (Подземелья и Драконы, D&D) – настольная ролевая игра, впервые изданная в 1974 году.
2 – Stranger Things (Очень странные дела, Загадочные события) – американский научно-фантастический сериал, выпущенный братьями Даффер для Netflix.
3 – Go Go Wireless – сервис, позволяющий использовать сеть Интернет на борту самолёта.
Глава 38
Мэри
Когда я ставлю чемодан на полку в шкафу, то слышу стук. Я проверяю дверь в коридор, но там никого нет, поэтому запираю её на задвижку. Я расстегиваю молнию на чемодане и достаю одежду. Мы здесь всего на две ночи, но мне никогда не нравилось жить на чемоданах, не важно, как долго. Я кладу брюки и рубашку в ящик рядом с телефонной книгой за 2007 год и закрываю его.
И опять слышу стук.
Из-под двери, соединяющей мою комнату с соседней, появляется записка. Моё сердце начинает колотиться, выпрыгивая из груди с таким же восторгом, как в те моменты, когда мой школьный парень приезжал, чтобы забрать меня на свидание. Это внезапное, холодное, пугающее возбуждение.
В записке говорится: «Это я. Открывай».
Я отодвигаю засов и открываю дверь. И вижу Джимми, который стоит, прислонившись к дверному косяку, и улыбается.
– Как ты это сделал? – шепчу я. – Кого ты подкупил?
Он прижимает палец к губам и качает головой. Затем он наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Никто не должен знать. Ладно?
Я киваю.
– Потому что это слишком против правил.
Я снова киваю.
– Но я не мог держаться от тебя подальше. И ни за что на свете я не окажусь на другом этаже.
Джимми берет меня за руки и отводит назад, укладывая на кровать. Она большая, королевского размера, с хрустящими белыми простынями, гораздо более причудливая, чем я ожидала для такого места, как это. Пахнет отбеливателем и моющим средством, но сквозь все это я чувствую его запах. Этот глубокий, теплый запах – его и только его. Джимми говорит мне:
– Мне жаль, что в самолете всё было так поспешно. Я чертовски ненавижу это.
– Я тоже.
– Я до чёртиков рад, что ты здесь.
Он целует меня медленно и осторожно, прижимая мою челюсть рукой.
– У тебя есть планы на вечер? – спрашивает он, почти не выпуская изо рта воздух.
– Нет, – говорю я ему, улыбаясь. – А у тебя?
Языком Джимми исследует мою шею, ключицу, и то место, где он меня отметил.
– Обычно я смотрю игры. Иногда я не сплю полночи, наблюдая за ключевыми моментами. Но не сегодня.
– Именно это я и хотела услышать, – говорю я. – Я хочу завладеть всем твоим вниманием.
Джимми слегка смеется.
– Собираешься заставить меня оторвать взгляд от приза?
На самом деле, как раз наоборот. Просто небольшое отклонение от курса, чтобы держать его свободным, чтобы изменить его. Чтобы избавиться от этих старых стереотипов, которые так неоправданно усложняли для него всё. Я ни за что не позволю ему работать всю ночь.
– Нам нужно расслабиться, – говорю я ему. – Тебе нужно действовать медленно. Я не хочу, чтобы ты усугублял свое положение. – Я опускаю руку ему между ног. Его яйца огромны и тяжелы, и я слегка потягиваю их. Джимми тут же стонет мне в плечо, прижимаясь губами к моему свитеру. – Сделаешь это?
Он кивает и поднимает голову.
– Да.
– Потому что я официально работаю на «Медведей», Джимми Фалькони. Ты мой единственный пациент. Я отношусь к этому очень серьезно.
– Хочешь залезть со мной в ванну?
Я смотрю в окно на «Барнс энд Нобл»1 на другой стороне улицы. Дело в том, что каждый раз, когда Джимми входит в меня, он ведет себя так, будто это последнее, что он когда-либо сделает. Настойчиво, яростно, агрессивно.
Но сегодня мы должны сделать это по-другому. Я хочу, чтобы он немного вышел из игры. Я хочу, чтобы это было как угодно, только не обычно. Как угодно, только не ожидаемо.
– Ты не можешь покинуть здание, да? – спрашиваю я его.
– Под чёртовым замком. Узники «DoubleTree».
– А что насчёт меня?
Джимми приподнимается на локтях и целует меня в подбородок.
– Ты сможешь уйти, я уверен. Но я этого не хочу.
Я снова смотрю на книжный магазин.
– Дай мне двадцать минут. Я приду к тебе в комнату.
– Что ты задумала? – спрашивает Джимми. – И почему я ещё не внутри тебя?
Боже мой.
Но я не отвечаю. Вместо этого я притягиваю его к себе для ещё одного поцелуя. Я чувствую, как он крепко прижимается ко мне, но мне нравится быть главной. Заставлять его ждать. Заставлять его стонать.
И он стонет мне в рот, крепко сжимая моё тело в своих руках.
Вопреки инстинктивной силе каждой клеточки внутри меня, мне удается оттолкнуться от Джимми и выскользнуть из его хватки.
– Я собираюсь кое-что купить. Я сейчас вернусь.
– Я буду здесь, – шепчет Джимми, а затем вытягивает своё сексуальное тело, перекидывая одну ногу за другой через край кровати. Он взбивает подушку и кладет её себе за голову, а потом тихо, очень тихо, говорит:
– Жду. Закажу еду в номер. Наберу пенную ванну.
Я хватаю свою сумочку и наклоняюсь, чтобы поцеловать его, затем выхожу за дверь и бегу по коридору. Радович всего в нескольких комнатах от нас. Это будет непросто.
И так трепетно.
Бедром я открываю дверь на лестницу и бегу вниз на четыре этажа к боковому выходу, который выходит на огромную, почти пустую парковку.
Иду в «Барнс энд Нобл», потому что нам нужны ресурсы. Нам нужен проводник. Нам нужно двигаться медленно.
Я осознаю, что мне нужно намного больше знаний, и Интернет мне в этом не помощник. Пора обратиться к старой школе. Пора вернуться к истокам.
Пришло время для тантры.
______________________________
Примечание:
1 – «Барнс энд Нобл» – крупнейшая в США компания по продаже книг.
Глава 39
Джимми
Я вешаю табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» только на свою дверь. Если повесить такую же на дверь Мэри – это будет через чур подозрительно. Я смотрю в окно, но нигде её не вижу. Не теряя времени зря, я звоню в службу обслуживания номеров.
Я заказываю два бургера, что для меня не является чем-то необычным. Никто на кухне не увидит ничего необычного в том, что профессиональный защитник ест за двоих. Я не могу заказать шампанское, что бесит, но могу заказать вазу с фруктами.
– И побольше клубники, – говорю я даме на другом конце провода. – Чем больше, тем лучше.
А потом я жду. И жду. Но Мэри по-прежнему нет. Стук в мою дверь звучит официально, и я понимаю, что это сотрудник отеля, ещё до того, как парень по ту сторону двери кричит:
– Обслуживание номеров!
Я впускаю его. Он расставляет всё на столе. Я даю ему «пять» и выписываю чек.
– Удачи вам завтра, – говорит он себе под нос.
– Ты что, фанат? В стране «Бронкос»?
Он сияет.
– Я вырос в Нейпервилле. – Парень оглядывается вокруг, а затем делает несколько отборных ходов из перетасовки Суперкубка. – Я буду болеть за вас, ребята! – он пожимает мою ладонь двумя руками, после чего следует старое братское движение: пожатие плеч. Он достает из кармана маленький блокнот, открывает его на чистой странице и протягивает мне ручку. – Вы не возражаете?
Я царапаю свое имя поперек страницы, и он улыбается, пряча его обратно в куртку.
– Вперед, «Медведи»!
Мне это нравится. Хороший знак – находиться на вражеской территории и раздавать автографы болельщикам. Как сказала бы мама Вальдеса: «Это предвещает хорошее будущее».
Когда парень из обслуживания уходит, я заглядываю под теплые салфетки и сразу же начинаю пускать слюни. Поэтому я вновь смотрю в окно.
По-прежнему ничего.
Вернемся к бургеру, по крайней мере, к моему. Они выглядят довольно-таки печально, потому что это специальное питание перед игрой – всего лишь половина булочки и печёный картофель вместо фри. Я знаю, что все становится с ног на голову, когда команда въезжает в отель. Сотрудники отеля опустошают все мини-бары и даже не дают нам доступ к порно. Но на самом деле меня это не волнует. Никогда особенно его не любил, а теперь уж точно не хочу, потому что у меня есть своё развлечение прямо по соседству.
Только вот Мэри нет. Её до сих пор нигде не видно, а я жду. Всё ещё вне поля зрения, а я жду. Я смотрю в окно. Я её совсем не вижу. Я сажусь на кровать.
Чёрт. Что, если с ней что-то случилось? Куда, черт возьми, она могла пойти?
Я встаю, снова смотрю в окно и вдалеке замечаю Мэри. Я не собираюсь лгать, моё гребаное сердце переворачивается в груди. Высокая, стройная и такая красивая, с волосами, блестящими в лучах низкого зимнего солнца.
Она рассеянно ходит туда-сюда по парковке, не обращая никакого внимания на внешний мир, но очень внимательно следя за тем, что написано в книге, которую она держит в руке. Когда Мэри подходит ближе, я вижу, что у неё с собой около десяти разных книг.
– Какого черта ты там делаешь? – спрашиваю я у окна.
Что бы она ни делала, это ей очень интересно, и Мэри полностью поглощена. Она подносит руку ко рту и улыбается. Её походка немного замедляется, и она сворачивает к каким-то припаркованным машинам. Я смотрю, как она переворачивает страницу, а потом откидывает волосы в сторону.
Её рука движется ко рту, как будто она думает.
«О чем ты думаешь Бога ради?»
– Просто вернись сюда, – говорю я стеклу. – Дай мне добраться до тебя своими гребаными руками.
А потом, словно услышав меня, она поднимает глаза. Я тяну к ней руки, чтобы сказать: «Какого черта, красавица?»
Мэри надевает сумочку на плечо, закрывает книгу и улыбается мне. Она постукивает пальцем по книге и направляется к боковому входу.
Я внимательно прислушиваюсь. Её шаги приближаются по коридору, дверь открывается и захлопывается. Затем я слышу звук пластикового пакета на её кровати. Я хватаю миску с клубникой и открываю обе двери.
По всей постели разбросаны книги. Поначалу до меня вообще не доходит что происходит. Это какая-то сумасшедшая мешанина спортивных образов и Камасутры. Я смотрю на названия и вижу такие слова, как «Чемпион» и «Сексуальное удовлетворение».
Мэри вылезает из пальто с озорным и дьявольским выражением в глазах.
– Ты мне доверяешь? – спрашивает она, протягивая руку и проводя ладонью по моей шее и волосам.
– Чёрт возьми, да.
– Я имею в виду, реально доверяешь мне?
Я смотрю на книги и вижу лицо Пейтона Мэннинга поверх лица Будды.
– Хорошо, – шепчет она, прижимая меня к кровати. – Я знаю, что ты хочешь доминировать надо мной, заставить меня подчиниться... Оплодотворить меня…
О, чёрт, как это звучит... Я притягиваю Мэри ближе и цепляюсь большими пальцами за её брюки, чтобы начать их стягивать. Но она останавливает меня, хватая за запястья.
– Но сегодня я хочу сделать кое-что другое. Сегодня вечером. – шепчет она и прикладывает прелестный пальчик к моему виску. – Сегодня вечером я хочу попасть сюда.
– Мне нужно трахнуть тебя. Жестко. Прямо сейчас, мать твою, – говорю я ей тихо и злостно на ухо. – Я не хочу заниматься херней в стиле Нью-Эйдж1. Я хочу, чтобы моя сперма была внутри тебя, как и обычно.
Но она садится на меня верхом, стягивает водолазку и качает головой, прижимая пальцы к моей груди. Она опускает вес своего тела на моё, но мы оба всё ещё наполовину одеты, и это делает меня ещё более безумным.
В глазах Мэри вспыхивает новый огонёк. И она шепчет:
– Ты мне не босс, Джимми Фалькони. Только не сегодня.
***
Мэри встает с моих колен и идет задернуть шторы. Комната погружается в полумрак, и тень от ее тела падает на моё. Словно читая мои мысли, Мэри подходит к двери и проверяет, заперта ли она, затем делает то же самое в моей комнате.
Когда она возвращается, то поднимает палец, призывая меня подождать. Она наклоняется к моему уху и шепчет:
– Я собираюсь раздеться для тебя. Но ты не сможешь ко мне прикоснуться.
– Я так, чёрт возьми, не могу. – Я провожу рукой по её заднице.
– Нет. Только не сегодня. Этой ночью ты повинуешься мне.
Слова застревают у меня в горле, и я с трудом сглатываю. Я притягиваю её к себе.
– Я не такой парень. Я не могу двигаться медленно. Не с тобой
– Всё ты можешь, Джимми. Ты можешь сделать всё, что пожелаешь.
Затем она отступает назад и хватает стул, стоящий за столом, кладет на него ногу и медленно – так чертовски медленно – расстегивает молнию на одном ботинке. Она проделывает то же самое с другой ногой, а затем медленно выскальзывает из носков.
Свет заходящего солнца проникает сквозь щель в занавесках, посылая длинные, ясные солнечные лучи вверх по её телу, по её изгибам и впадинкам, подчеркивая идеальную линию её декольте. Стоя передо мной, Мэри начинает расстегивать мой ремень.
В её глазах я вижу решимость, которая просто убивает меня. Как будто у неё имеется какой-то секрет, и мне придется потрудиться, чтобы узнать его.
И вот, нежно, медленно, как она и просила, я прикасаюсь к ней. Кончиками пальцев вверх по изгибу её позвоночника. Мурашки бегут по телу, стягивая её кожу. И её соски.
– Черт, – шепчу я.
И что же Мэри делает?
Подмигивает.
Держа руку на поясе, она указывает мне подняться и встать с кровати. Я делаю это, и наконец-то возвышаюсь над ней.
Мэри расстегивает мою ширинку и стягивает брюки на пол. Но не трогает мой член, ни разу.
Вместо этого она встает на цыпочки.
– В кровать. Сейчас же.
– Да, мэм.
– Хороший мальчик.
– К чёрту тебя.
– Ложись в постель. Ты же знаешь, что тебе это понравится. Так что просто сделай это, наконец.
Да. Окей. Хорошо. Охрененно горячо. Я не думал, что мне это понравится, но с этой пульсацией в моих яйцах и члене не поспоришь.
Это мне нравится. Поэтому я делаю именно то, что она говорит.
______________________________
Примечание:
1 – Нью-Эйдж – религии «нового века» – общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера.
Глава 40
Мэри
К сожалению, у меня не было времени прочесть столько, сколько хотелось бы, но зато мне в голову пришла идея, которая плавно перетекла в продуманный план.
Сейчас мы оба голые, Джимми лежит на кровати, а я, стоя над ним на коленях, наклоняюсь вперед и целую его шею. Его щеку. Прикусываю его за губу зубами. Его руки, такие массивные и сильные, поднимаются к моей спине, но не удерживают меня. Он слушается. Это именно то, что мне и нужно.
Член Джимми невероятно твердый в моей руке, а его кожа мягкая. Я прижимаю его к своему входу.
– Смысл всего этого не в том, чтобы кончить.
Я сказала это так тихо, что Джимми меня не услышал. Поэтому я наклоняюсь вперед и снова шепчу ему на ухо:
– Дело не в оргазме. Если ты кончишь, то все испортишь.
– К черту это.
– Просто попробуй. Пожалуйста.
Он прикусывает губу и впивается пальцами в мои бедра.
– Ладно.
И тогда я начинаю опускаться на него.
Миллиметр.
За.
Миллиметром.
Мы вместе наблюдаем, как это происходит. Я слышу, как у Джимми перехватывает дыхание. Затем я поднимаю голову и вижу, как его глаза слегка закатываются за почти закрытыми веками. Еще миллиметр – он вновь стонет.
Все это время я стараюсь быть максимально расслабленной.
– Ты знаешь, как я хочу сжать тебя, но не делаю этого.
– Хорошо, – выдыхает он, пытаясь притянуть меня к себе. Я очень хочу позволить ему сделать это, но еще больше я хочу сделать с ним нечто новое. Провести еще один день вдвоем, забывая о приличиях и остальном мире, окружающем нас. Кажется, этот моё новое любимое занятие.
Через минуту внутри оказывается только его головка, а мои бедра горят, но это приятная боль. Я никогда не видела, чтобы Джимми выглядел таким беспомощным, но в то же время испытывал такое безграничное удовольствие. Он кладет руки мне на бедра и вместо того, чтобы потянуть, поддерживает меня. Держит меня, позволяя мне опускаться на него еще медленнее, чем раньше.
Еще через тридцать секунд он начинает раздвигать мои стенки, и его руки хватают меня и начинают тянуть быстрее.
– Медленно, – говорю я.
Я чувствую его так, как никогда не чувствовала другого мужчину. Каждый дюйм его тела, каждый изгиб. Здесь нет трения, только связь.
– Господи Боже, Мэри.
– Я знаю, – шепчу я в ответ. О Боже, я знаю.
Это противоположно тому безжалостному способу проникновения в меня, к которому я привыкла. И меня поражает, что вместо того, чтобы он брал меня, я медленно, мощно, осторожно беру его.
Что очень, очень сексуально.
Я пытаюсь вспомнить хоть что-то из прочитанного. О магнетизме и полярности. Я протягиваю руку и прикладываю ее к его сердцу. Взгляд Джимми скользит по моей руке, и он повторяет за мной, будто читал ту же самую книгу.
Дыхание Джимми замедляется, и когда я уже на полпути вниз, он откидывает голову на подушки. Мышцы его грудной клетки напрягаются, а плеча растягиваются и изгибаются.
Я прижимаюсь губами к его груди и нежно посасываю сосок. Джимми подносит руку к моей голове и удерживает меня. И всего лишь. Просто держит меня. Осторожно и тепло, абсолютно без всякой силы.
Как только он входит в меня до конца, я позволяю своему весу полностью опустится на него. Инстинктивно Джимми начинает медленно входить в меня снизу, но я прижимаю руки к его бедрам, чтобы остановить.
– Просто будь внутри меня. Вот так.
Я не прижимаю его к себе, но не дразню. И, о Боже, как же мне хорошо. Я позволяю себе расслабиться на нем, чтобы втянуть его так глубоко, как только смогу, без всякой спешки. Правда в том, что у нас действительно есть вся ночь. Если она нам понадобится.
Когда проходит несколько секунд, и мы оба успокаиваемся, я смотрю ему в глаза.
– Мне нужно знать, чего ты боишься больше всего на свете.
Джимми хмурит брови.
– Сейчас подходящее время для этого?
Я киваю.
Он становится серьезным, сосредоточенным и доверяет мне, как и обещал. Наконец, Джимми говорит:
– Я ничего не боюсь.
Я наклоняюсь и сильно целую его, продолжая держать своё тело расслабленным поверх его. Так что мы – одно целое, он внутри меня, и я вокруг него. Он обхватывает меня руками за спину и медленно и глубоко вдыхает.
– Пожалуйста, скажи мне, – тихо прошу я. – Я хочу знать.
Его суровое лицо становится немного застенчивым. Слегка уязвимый, Джимми смотрит на край кровати. Я наклоняю его лицо обратно ко мне, и его сильная челюсть покоится на кончиках моих пальцев.
– Я начну первой, – говорю я, заставляя себя немного расслабиться.
Он кивает, на мгновение прищурившись, словно пытаясь понять, не шучу ли я.
– Да. Начинай первой.
Чего ты больше всего боишься, Мэри?
Скажи ему.
Не лги, потому что он узнает.
Скажи ему правду, как ты хочешь.
– Все в порядке. – Джимми перекидывает мою косу через плечо. – Что бы это ни было, все хорошо. – Он стягивает резинку и помогает моим волосам свободно упасть на плечи.
Я позволяю себе потеряться в его глазах. В том, как он ощущается внутри меня. В том, как я себя чувствую рядом с ним. Нужно много мужества, чтобы сказать это. Это не то, о чем я хочу рассказывать, и не то, чем горжусь. И даже не то, о чем я в принципе желаю разговаривать. Но мне нужно ему сказать. И я хочу ему сказать. Если кто и должен об этом знать, так это Джимми.
Поэтому, глубоко вздохнув, я говорю. Не приукрашиваю и не смеюсь, а просто говорю это. Сейчас, находясь в безопасности, насилие совсем не то, что пугает меня больше всего. Это намного глубже.
– Ты разозлишься, – говорю я, как будто это не мне пришла в голову идея начать такой разговор. Теперь я почти жалею об этом, почти пинаю себя за то, что вообще встала на эту дорожку. Но вот мы здесь. Если я сейчас совру ему, то все пропало.
И я не позволю этому случиться.
Поэтому я просто выпаливаю это, быстро и уверенно, как только могу.
– Я ужасно боюсь иметь детей.
Я готовлюсь к неизбежному, к тому, что все люди любят твердить, к тому, что они считают наилучшим комплиментом. «Из тебя вышла бы замечательная мать».
Джимми этого не говорит. Он просто изучает мое лицо и подносит большой палец к моей щеке.
– Но почему?
Есть миллион причин, но только одна из них действительно звучит правдиво.
– Потому что я не хочу расставаться со своей жизнью.
Он моргает. Его глаза мерцают.
И снова готовлюсь к тому, что он скажет. «Ты можешь нанять няню!» Или «На всякий случай всегда есть детский сад».
Прямо сейчас я чувствую себя слишком уязвимой и окаменевшей. Джимми тоже должен почувствовать, как я открыта перед ним. Как я только что добровольно разорвала себя на части.
Выражение его лица меняется от смущенного к спокойному и умиротворенному, а затем он говорит:
– Я могу понять.
Что за красивые и честные слова. Джимми держит мою руку в своей, все еще оставаясь твердым внутри меня.
– Это я понимаю.
– Правда?
– Да. Это действительно так.
Я медленно выдыхаю.
– Разве это не проблема?
Не знаю, что со мной происходит, но мои губы начинают дрожать. Я думаю о том, что он сказал мне вчера вечером, и о том, как сильно я была увлечена этим, но сейчас все по-другому.
– Для меня? Для нас? – Джимми качает головой без малейшего колебания. – Черт возьми, нет.
Я позволяю себе погрузиться в Джимми чуть глубже. Думаю, что он все еще такой же жесткий, как и раньше, но теперь он стал частью меня, стал настолько един со мной, что трудно объяснить это словами. Мы просто здесь, вместе.
– Как бы я ни старалась, эта мысль не укладывается у меня в голове. Дети кажутся мне концом света.
Джимми снова кивает, но ничего не говорит. И мне приходится снова заполнять тишину.
– Ты, наверное, думаешь: Что за ужасные вещи ты говоришь? Что за женщина может так думать?
Джимми улыбается.
– Знаешь, что я на самом деле думаю? – он слегка приподнимается, все еще оставаясь внутри меня. Я обхватываю его ногами, удивляясь тому, как это естественно. Не секс ради секса – чтобы кончить, кричать и стонать в подушку. А просто, чтобы быть вместе. Только мы. В середине дня. – Если ты не хочешь детей, значит, так тому и быть. Я полностью это понимаю.
Без всякого предупреждения слезы начинают катиться по моим щекам. Я чувствую себя такой свободной, сказав это.
– Дети и меня, бл*дь, пугают, – говорит Джимми, крепко обнимая меня. Он прижимается щекой между моих грудей, и я обнимаю его голову.
Одна из слез падает с моей щеки и приземляется на тыльную сторону моего большого пальца, а затем скатывается в его волосы.
– Серьезно?
Джимми кивает.
– Да. Пугают меня до смерти.
Я улыбаюсь и провожу пальцами по его волосам.
– Они как не социализированные взрослые. Жуткие. Энни – нет, но это только потому, что я ее знаю.
Энни. О, черт. Я совсем забыла про Энни, рассказывая, как одна мысль о детях заставляет меня хотеть сбежать. Но сейчас мы должны быть честны друг с другом. Все дело в правде. И то, что я сказала – правда. Простая истина.
– Женщины принимают на себя основную тяжесть, – говорит Джимми как ни в чем не бывало. – Им достается больше всех. Не имеет значения, что кто-то говорит.
У меня снова начинаются течь слезы, но не от горя, а от восхитительного чувства облегчения. Джимми вытирает слезы с моих щек и шепчет:
– Теперь моя очередь.
– Да.
Он обнимает меня за талию, и я чувствую, как его пальцы касаются моего позвоночника.
– Знаешь, мне это нравиться. Чертовски сильно.
– Мне тоже, – шепчу я в ответ. – Не думаю, что это было бы так с кем-то, кроме тебя.
Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Я чертовски боюсь, что завтра проиграю. Что вся моя карьера пойдет коту под хвост. Всю свою жизнь я беспокоился о завтрашнем дне и игре, которая может все изменить. Если мы завтра выиграем, то поедем на чемпионат. И если мы выиграем чемпионат, то попадем в Суперкубок. Я проиграл множество таких игр, Мэри. В моей голове и в прошлом. Другого шанса у меня не будет.
– Ты думаешь, что проиграешь? – я слегка наклоняюсь вперед. При этом я непроизвольно сжимаюсь вокруг него, и Джимми стонет. Так что я расслабляюсь, расслабляюсь и снова расслабляюсь. Пока мы снова не станем единым целым.
