Текст книги "Тайна острова Химер"

Автор книги: Николь Жамэ

Соавторы: Мари-Анн Ле Пезеннек
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

32

Тело Луизы Салливан покоилось на столе для вскрытий.

Нагнувшись над ее лбом, судмедэксперт извлек пулю и положил в кюветку.

Большим и указательным пальцами руки в латексной перчатке Ангус взял ее и нахмурился.

– Девять миллиметров. Такая же, как в пистолете Мари Кермер.

Он уронил ее в кювету, и она подпрыгнула с металлическим звуком.

– Похоже, Ферсен прав. Но Господи! Зачем убивать собственную бабушку? Бред какой-то!

Судмедэксперт поморщился. Он больше не мог держать в себе информацию – вопреки обещанию Мари.

– Он лжет. Все ложь, начиная с его личности.

– Да, нам известно, что имя и фамилия у него не настоящие…

– Я не об этом, а о генетике…

Жандарм нахмурил брови и попросил объясниться.

Включив экран компьютера, на котором появились два отпечатка, судмедэксперт стал объяснять:

– Слева – отпечатки пальцев Лукаса Ферсена, хранящиеся в центральной картотеке со времени его поступления на службу в полицию в 1986 году. Справа те, что он оставил на бумажном стаканчике в жандармерии два дня назад.

Он поиграл клавишами и совместил их. Когда Ангус убедился в их различии, лицо его стало белее мела.

– Что вы пытаетесь мне доказать, доктор? Что близнец, которого нашли в порту, не мертв? Что он заменил собой Ферсена?

Врач покачал головой и, больше не ходя вокруг да около, поведал ему о существовании третьего близнеца.

Мрачный взгляд Кристиана невольно обратился ко все еще обнимавшимся супругам.

Он колебался, не очень стремясь прерывать эти мгновения, но, услышав за спиной звуки шагов, резко обернулся.

Вошел другой Лукас Ферсен! Копия того, кого прижимала к себе Мари… Те же ореховые глаза, те же волосы, такая же двухдневная бородка, даже одежда, даже обувь!

Свихнуться можно!

Реакция пораженного шкипера задержалась на какую-то секунду.

Пистолет, оставленный Мари на десертном столике, был уже в левой руке второго Лукаса.

– Отойди от него, Мари! – крикнул Кристиан. – Это Аксель!

Неспособный определить, кто из этих двоих настоящий, шкипер решил, что настало время нарушить равенство.

Он подскочил к вошедшему и сильно ударил его, отчего тот выронил пистолет, ловко пойманный Мари, которая воспользовалась сумятицей, чтобы вырваться из объятий другого Лукаса.

Она наставила оружие на близнецов.

Ее нерешительный взгляд переходил с одного на другого и остановился на их левых руках. Ни у одного не было обручального кольца. Она искала какую-нибудь мелочь, которая могла бы выделить одного из них, когда они затеяли словесный поединок, чтобы убедить ее в обоснованности своей личности.

– Я влюбился в тебя, как только увидел в аббатстве Лендсена…

– Ты почти оглушила меня…

– Спроси его, что я сказал тебе той ночью, когда ты слишком много выпила в том отеле…

– «Вы упадете в мои объятия натощак и по собственному желанию…»

– Вспомни, как ты разъярилась, когда узнала от меня, что Кристиан тебя предал!

Шкипер, поближе подошедший к Мари, ухватился за протянутый ему шест:

– Что сказал мне Ферсен, когда я готовился отплыть вместе с Мари в Плимут?

Искра нерешительности промелькнула в ореховых глазах Лукаса, которого только что целовала Мари.

Торжествующе заблестели глаза другого, когда он воскликнул:

– Если Мари пострадает от вашей ошибки, я разыщу вас и на дне океана!

– Да, это он! – убежденно произнес Кристиан, показывая на сказавшего.

Нож выскочил из предплечья Акселя.

Украдкой сверкнуло лезвие, когда он ринулся на Лукаса.

Словно в карточном фокусе, – когда три карты так быстро перемешиваются, что никто уже и не знает, где королева, – все произошло так стремительно, что ни Мари, ни Кристиан не могли бы поклясться, что опознанный Лукас – тот, с которого они не спускали глаз.

К тому же нож попеременно оказывался то в одной руке, то в другой…

Они беспомощно смотрели, как близнецы схватились врукопашную, бились насмерть, опять путая карты.

Дуло пистолета Мари направлялось то на одного, то на другого.

Она не способна была рисковать, убить настоящего.

Близнецы катались по полу, переплетенные, неразделимые, обуянные одной ненавистью, одинаково разгоряченные.

И тут взгляд Мари уцепился за деталь, совсем незначительную. А если она ошиблась? Она прищурилась.

Кристиан вздрогнул, заметив, как напрягся ее палец на спусковом крючке.

Раздался выстрел.

Эхо его прокатилось по подземным галереям.

И один из двух Лукасов взвыл, раненный в левое плечо, потом потерял сознание.

Другой, тяжело дыша, тыльной стороной ладони быстро отбросил упавший нож и ощупал своего близнеца, проверяя, нет ли при нем другого оружия.

В правом кармане брюк было обручальное кольцо.

Лукас надел его на палец, когда его пригвоздил голос Мари:

– Почему ты отстранил меня от расследования в ту ночь в музее Ти-Керн?

Он повернул к ней озадаченное лицо. На него смотрело дуло пистолета, который она не опускала.

– Что? Но ведь, Мари…

– Отвечай!

Взгляд его взметнулся к потолку, будто ища там ожидаемое его объяснение.

– Я отстранил тебя потому, что ты мне очень мешала…

Дуло все еще было направлено на него. Он криво усмехнулся:

– И потому что дело это было мне не по душе…

Мари медленно вложила оружие в кобуру, напряженность спала. И Лукас оживился:

– Как ты узнала, что стрелять надо было в него?

Она показала на туфли Акселя, на их подметки.

В бороздках подошвенного орнамента были следы красной глины.

– Ты не покидал этого места после того погружения в озеро, и значит, на твоих туфлях не должно быть красной глины.

Лицо его приняло озабоченное выражение. Голос изменился:

– А если такая грязь была в галереях?

Она слегка повела плечом, и он предпочел не распространяться на эту тему.

Видеть ее здесь, перед собой было чудом… и мучением. Чудом, потому что он опять мог ощущать ее, мучение же доставляло ему присутствие ненавидимого близнеца и сцены, которые оно оживляло.

Он пожирал ее глазами, раздираемый противоречивыми чувствами, когда в поле его зрения попал профиль шкипера.

Лукас вымученно улыбнулся. То, что он собирался сделать, не доставляло ему удовольствия, но он был слишком лоялен, чтобы не сделать этого.

– Мне неприятно это говорить, но… Спасибо.

И он протянул руку. Поколебавшись, моряк пожал ее.

– А не удрать ли отсюда?

– Хорошая мысль!

Лукас направился было к медленно приходившему в себя Акселю, чтобы выпытать у него комбинацию, открывающую выход в озеро, но Кристиан предупредил его, что взрыв, несомненно, окончательно все разрушил.

Лукас помрачнел.

– Тогда выхода нет. Я обследовал все галереи. Это настоящий лабиринт, в котором не хватает только Минотавра для полноты картины.

Видя, что Кристиан идет к застекленной шлюзовой камере, Лукас не мог помешать себе закатить кверху глаза.

– Я часами пытался ее открыть, а Аксель – годами. Но если ты полагаешь, что сможешь, то не особенно…

Восклицание Мари не дало ему договорить.

Быстро обернувшись, он увидел, что Мари бросилась к Акселю, который, воспользовавшись их невниманием, дополз до канапе и достал маленькую черную коробочку, должно быть, приклеенную под ним.

Детонатор.

Этот недоносок готов был все взорвать!

Палец его уже нажимал на одну из кнопок, когда Мари прыгнула на него.

Слишком поздно.

Красные индикаторы замигали.

Аксель холодно взглянул на присутствующих:

– Никто никуда не уйдет.

Демоническая улыбка заиграла на его губах.

Мигающие огоньки стали зелеными.

Сильный взрыв буквально смел стеклянные двери камеры, все завертелось вокруг них.

Райан, в свою очередь, углубился в древнюю шахту и продвигался по одной из галерей, когда дыхание взрыва хлестнуло по нему, опрокинуло и поволокло, словно соломенное чучело.

Потолок галереи пошел трещинами, с него стали падать большие куски камней. Один попал ему по голове, и Райан остался лежать. Сверху на него сыпалась разная мелочь, покрывая его плотным саваном, припорошенным серой пылью.

Мешок был уже набит до отказа золотыми и серебряными драгоценностями, когда ударная волна дошла и до реликвария, стены затряслись, черепа с пустыми глазницами полетели прямо в ПМ, который завопил от страха.

Он в панике схватил мешок, но от тяжести тот разорвался, и драгоценный груз раскатился по полу.

В который раз жадность подвела его.

Он попытался спасти хотя бы один или два потира, когда все начало рушиться, поставив его перед выбором: либо умереть богатым, либо жить без гроша.

И он убежал с пустыми руками.

Укрывшись в крипте, который еще отважно сопротивлялся, он испытал новое потрясение: проход в реликварий оказался полностью завален.

Он разразился бранью в адрес богов, объединившихся против него, и тут услышал, как кто-то позвал его по имени. ПМ оцепенел.

Зов прозвучал тихо, шел он откуда-то из глубины. Потом повторился, усиленный эхом.

– Пьер-Мари… Пьер-Мари…

Убежденный, что его неуемное богохульство вызвало гнев мертвецов, ПМ уже приготовился увидеть вылезающую из гробниц армию теней-мстителей, когда голос пробормотал:

– Пошевеливайся… Пьер-Мари…

Сбитый с толку, он повернулся к проходу, ведущему на лестницу.

Тишина вернулась в жилище, разоренное взрывом. Легкое облако оседавшей пыли давало ощущение конца света – унылого и опустошенного.

Плоский экран сорвался с крепления и криво свисал, стекло его украшала звездообразная трещина. Шторы, закрывавшие дверные проемы, были сорваны, являя глазам фанатичные искания Акселя и его дьявольский план.

Первый взгляд Мари предназначался Лукасу, который уже поднимался, целый и невредимый.

Второй – Кристиану, лежавшему ничком на полу. На спине его поблескивали осколки стекла.

Впервые Лукас не выказал раздражения, увидев, как его жена поспешила к шкиперу. Кристиан хорошо знал, на что шел, помогая Мари вызволить его, но он видел во всем этом лишь средство впоследствии легче отнять ее у него. Лукас не боялся этого соперничества, он даже находил его здоровым по сравнению с действиями своего близнеца, который наводил на него ужас своей двойственностью и непредсказуемостью.

Мари встала на колени подле Кристиана, медленно приходившего в себя, она хотела убедиться, что с ним все в порядке, Лукас же подошел к Акселю.

Он молча смотрел на своего двойника, на несколько дней занявшего его место рядом с Мари. Волна страдания накатила на него.

Другой угадал это и зло улыбнулся.

– Она всегда знала, что я – не ты, – процедил он сквозь зубы.

Последовал сильный удар ногой по ребрам.

Несмотря на боль, близнец даже не вскрикнул, но на лбу его выступила испарина.

Он кивнул на шлюзовую камеру, отныне заполненную грудой камней, через которые невозможно пробраться.

– На этот раз больше нет другого выхода, мы все здесь постепенно подохнем. Жаль, у меня были другие планы в отношении Мари…

Лукас всей тяжестью наступил ногой на его рану на плече. Капли пота прилепили каштановые пряди ко лбу Акселя, и рот его открылся в безумном дьявольском смехе.

Лукас закрыл глаза, ища в себе силы сдержаться, когда вошел Кристиан с большим рулоном скотча в руке.

Он крепко заклеил рот Акселя, и смех понемногу затих.

Потом он связал ему руки и ноги и привязал к ножке кушетки, одновременно говоря о башне, до которой они, без сомнения, смогут дойти по шахтным галереям.

Лукас покачал головой:

– Я нашел эту дорогу, но там опять тупик. Даже если нам удастся спуститься на тридцать метров по вертикали, не разбившись на рифах, невозможно достичь острова вплавь. Течение слишком сильное, и мы быстро окажемся в открытом море.

– Останься мы здесь, никто не придет нам на помощь.

– Мать Клеманс или сестра Анжела появляются здесь ежедневно. Они…

– Они мертвы.

Лицо Лукаса побледнело, когда он узнал, что Луиза тоже убита. Клеманс, Элен, Луиза… Аксель устранил всех, кто что-либо знал… И сами они были приговорены принять смерть здесь.

Мари вывела его из заблуждения.

– Есть кое-кто другой, которому все известно, – тихо сказала она. – Он сделает все, чтобы вытащить нас отсюда.

Недоверчивая улыбка тронула губы Лукаса.

– Если ты рассчитываешь на Ангуса…

– Я говорю о Райане.

Она содрогнулась от взгляда, которым одарил ее муж, и поняла, что должна выложить все доводы до последнего, чтобы он простил ей ее тайну.

Снаряжение Мари для погружения было сложено в сухом углу грота. Сидя рядом, она нервно очищала детендер. Он молча выслушал ее, пока она рассказывала о произошедшем после погружения в озеро. Перебил он ее только один раз, чтобы напомнить об Элен. Но весьма зыбкая надежда, что Аксель солгал ему, чтобы заставить страдать, рухнула под тяжестью неприкрытости горя Мари.

Она только подтвердила ему, что его мать умерла, мимоходом заметив, что речь шла о «самоубийстве», организованном близнецом.

Об Акселе, занявшем место Лукаса при Мари, они не говорили. Это была запретная тема, к которой рано или поздно они вернутся. Сознательно и он, и она старательно откладывали это на потом.

Лукас был мрачен, как стоячая вода в водоеме.

То, что он мог позволить себя дурачить какому-то Эдварду Салливану, это еще можно пережить. Но то, что даже Бреа знал о присутствии на острове Райана, было крайне неприятно, выводило его из равновесия.

Когда думала она сказать ему правду? Когда-нибудь?

– Как полицейский ты никогда не согласился бы закрыть глаза. А как муж ты постарался бы это сделать, и тогда…

– Тогда ты предпочла избавить меня от выбора, – сухо заключил он.

Он прислонился спиной к противоположной стене грота, скрестил на груди руки, держась на расстоянии в полном смысле слова.

– Как можешь ты доверять своему отцу, Мари? Он лгун и убийца!

Она напомнила о провале, в который чуть было не упала, и об озере, где она чудом избежала смерти, без него…

Он пожал плечами и согласился, что с этой точки зрения Райан безупречен.

– Как могу я иметь на него зуб, раз он спас тебе жизнь?

Оторвавшись от стены, он подошел к водоему, опустился на колени и, зачерпнув ладонью воду, ополоснул лицо. Потом он какое-то время оставался в том же положении, глядя на свое отражение.

Глухим голосом он вкратце поведал, что узнал от Акселя об обстоятельствах их рождения.

– Как она могла так поступить? Моя мать… Как она могла оставить двух других сыновей в этом мерзком месте? Как могла она обречь их на забвение?

– Может быть, она не знала об их существовании? – предположила Мари, с облегчением почувствовав себя на своей, более надежной территории, имеющей отношение к расследованию.

– Ты хочешь сказать, что мой полоумный отец, король оплодотворения in vitro, [7]7
  В стекле (лат.).Технология выполнения экспериментов, когда опыты проводятся в пробирке.


[Закрыть]использовал ее без ее ведома?

– Аксель застрелил Луизу, чтобы она не открыла мне точное содержание работ Рейно.

Он наморщил лоб, задумался. Ему тоже нужна была передышка перед выдвижением другой гипотезы.

– Моя мать не была сильной женщиной. Но все же она огнем уничтожила лабораторию и хотела сбежать с острова.

Он взглянул на Мари и кивнул:

– Ты права, она, должно быть, обнаружила что-то очень ужасное, чтобы дойти до этого.

Он вдруг прервался, почувствовав легкое недомогание.

– По словам Луизы, я был там. Почему же я ничего не помню? Почему? Мне было почти шесть лет! Я должен помнить!

– Твои кровотечения из носа, как только ты вступил на остров… Это свидетельство пережитой тобой когда-то травмы. Луиза сказала, что у тебя кровь пошла носом, когда твоя мать привела тебя в замок в тот вечер. Все виденное тобой сохранилось в каких-то закоулках детской памяти.

– Если ты так говоришь…

Она подошла к нему и тихо продолжила:

– У меня было видение, Лукас. Несколько раз. Впервые это случилось у въезда на остров Химер, когда ты упал с лошади. Во второй раз у озера… Я не понимала тогда причин этих ужасающих картин, пока Луиза мне не сказала. Эти видения были не моими, а твоими. Знаю, это не укладывается в разумные рамки, да и ты ни во что такое не веришь, но я воспринимала их через тебя. Кстати, они прекратились, как только…

Ей не нужно было заканчивать фразу, он и так знал, что последует дальше: видения прекратились, как только близнец занял его место.

– Почему ты мне ничего не говорила? Чтобы еще раз пощадить меня? Как ты это делаешь, тщательно избегая произносить имя Акселя?

Его лихорадочно возбужденные глаза остановились на ней, и взгляд их проник ей в самую душу немым, настойчивым вопросом, задать который тем не менее у него не было желания.

Краска залила лицо Мари. Чувство вины было столь велико, что ему лучше бы уж ослепнуть, лишь бы не видеть ее. Однако Лукас не отрывал от нее взгляда.

Мари закрыла глаза.

Неистребимы были в ее памяти ласки двойника и запах его кожи. О, она нашла бы себе любые оправдания, оправдывалась бы тем, что поступила так ради спасения Лукаса, и все же она получала ни с чем не сравнимое наслаждение в объятиях другого.

Будто проследив путь ее мыслей, Лукас побледнел, лицо его стало мертвенно-бледным.

– Прости меня, – тихо проговорил он, взволнованный.

Голос Мари походил на дыхание. Вытянутое к нему лицо о чем-то молило.

О Боже, как же он любит эту женщину! В горе и в радости…

Ему захотелось подбежать к ней, заключить в свои объятия, прижать к себе, говорить, что она ни в чем не виновата, что случившееся – не ее ошибка, что это он должен был быть с ней, чтобы защищать ее от этого сумасшедшего, что это он нарушил обет, данный при бракосочетании.

Но он не мог сдвинуться с места, окаменев от картин и вопросов, разъедавших его мозг.

Терзаемый смертными муками ревности, которые не вызывал в нем даже Кристиан, он злился на нее за то, что она не открыла ему обмана, – злость разбирала его потому, что она спала рядом с этим мужчиной. Злился за то, что она наверняка занималась с ним любовью. И мысль, что она отдавалась этому чудовищу, даже думая, что это он, Лукас, была ему невыносима.

Прикосновение руки Мари к его руке заставило его вздрогнуть. Их взгляды встретились – напряженные, горячечные.

Тень набежала на глаза Лукаса, и он высвободил руку. С мягкой властностью, которая обдала ее холодом сильнее, чем поток упреков.

– Нам потребуется время, чтобы позабыть все это, – пробормотала она.

У него не было другого способа бороться с душевной болью, и он укрылся за иронией:

– Прекрасно, время – это все, что у нас осталось…

Прижатый кучей камней, затруднявших дыхание, ничего не видя от крови, заливавшей глаза, которая еще сочилась из раны на голове, Райан собрал все силы, чтобы крикнуть в последний раз, когда луч его фонаря, откатившегося недалеко от него, спроектировал на противоположной стене тень от идущей в его направлении фигуры.

Узнав ПМ, он облегченно опустил веки.

Кряхтя и ругая Райана за склонность постоянно создавать невозможные ситуации, ПМ принялся освобождать брата от давящей на него массы.

Он избегал смотреть на кровоточащую рану на голове Райана.

Тот стащил с ПМ шейный платок, который был на нем, и прижал его к ране.

– Я уж было подумал, что ты бросил меня… или слишком увлекся драгоценностями… и забыл обо мне…

ПМ слегка вздрогнул, чем вызвал приглушенный смешок.

Задетый неблагодарностью Райана, ПМ испытал искушение оставить его здесь. И он сделал бы это немедленно, если бы его брат один не знал, где находится недостающее надгробие с могилы Сеамуса.

– Без меня ты бы сдох! – буркнул он. – У тебя что, язык отвалится сказать спасибо?

Райан поднялся и кое-как отряхнул пыль с одежды. Он искоса глянул на ПМ, и лукавые искорки блеснули из-под припорошенных серой пылью ресниц.

– Ты очень дорожишь мной, чтобы позволить мне сдохнуть…

ПМ вскинул кверху глаза.

– Мне дороже пятая плита с кодом… Где она?

– Об этом позднее… Первым делом надо найти Лукаса! То бишь Акселя. Если ему известно, где находится проход из крипта, значит, он заставил говорить монахинь, прежде чем их убить. Мари была права, это означает, что Лукас, безо всякого сомнения, томится где-то в лабиринте древней шахты.

Аксель… Лукас… ПМ ничего не понимал из того, что говорил его брат. Он или бредил, или…

– Хватит темнить!

Пришлось Райану в двух словах рассказать ему о подмене, произошедшей под озером. Он подумал при этом, что такое краткое изложение может превратно истолковать смысл сказанного. Но у него не было времени вдаваться в детали.

Он положил конец протестам ПМ, который отказывался в это поверить.

– Тебе надо уйти и предупредить жандармерию. Найди Ангуса, расскажи ему все, и пусть он пришлет подмогу.

– А за это время ты отыщешь клад и смоешься с ним. Ты и впрямь за дурака меня принимаешь!

– Сколько раз тебе повторять, что мне наплевать на деньги?

– Тогда скажи, где последний надгробный камень?

– Понятия не имею.

Изумление, исказившее черты ПМ, быстро сменилось яростью, когда до него дошло, что это полнейший провал и он так и останется банкротом. Проклятие, он опять остался в дураках… Лицо его налилось кровью, и Райану подумалось, что с ним сейчас случится удар.

– Значит, тебе на все наплевать! Тебе нужно было только, чтобы я пришел сюда? А я уж готовился нырнуть вслед за ними! А теперь карманы набивают они! Из-под носа увели у меня сокровище! Из-под самого носа! В который раз! Я убью тебя! Я…

Слова застряли в горле, потому что Райан схватил его за воротник и глухим голосом потребовал сказать, кто именно нырнул и кто собирался набивать карманы.

Поняв из невнятного лепета, что речь идет о Мари и Кристиане, он побледнел и отпустил воротник.

ПМ просунул под воротник рубашки палец, помассировал шею и подло вонзил нож:

– Это было как раз перед первым взрывом. Боюсь, им каюк…

На поверхность всплыли воздушные пузырьки, и неопреновая рука уцепилась за край водоема. Затем показалась голова в неопреновом капюшоне с прорезями для глаз.

Голубые глаза Кристиана под маской выражали досаду.

Он вылез из воды и с глухой яростью избавился от своего снаряжения.

– Там не пройти. Все разрушено и завалено. – Он обежал взглядом грот и удивился, не увидев Мари. – Где она?

Сидевший на полу Лукас кипел от злости. Он неопределенно махнул рукой в сторону жилой части. Шкипер отметил мрачную мину, сжатые челюсти, вялый взгляд и понял, что объяснение между супругами не увенчалось примирением.

Внутренне он удивился, что это его почему-то не радует, и решил промолчать.

Он показал на заплечный мешок:

– Зато я нашел свой водонепроницаемый мешок. Мобильники, правда, не работают, но по крайней мере у нас теперь есть планы шахты и два мотка веревок.

Насмешливый голос Лукаса ударил ему по нервам.

– Думаешь воспользоваться ими как нитью Ариадны, чтобы выйти отсюда?

– Нет, чтобы спуститься с башни.

– А потом утонуть в открытом море? Гениально…

– О’кей, сверхрискованно, конечно, но попробовать стоит.

– Для того, кто пересек Северную Атлантику вплавь, может быть…

Намек на одиночный «Трансат» прошлым летом и мнимое кораблекрушение шкипера был более чем прозрачен. Этот коп явно начинает наглеть.

– Чем просто так подыхать, лучше уж рискнуть, нет?

– Ладно, желаю удачи…

Моряк затянул ремень на джинсах, влез в свитер, перекинул через плечо водонепроницаемый мешок и почти презрительно посмотрел на Лукаса.

– Не думал я, что ты от этого откажешься.

И ушел.

– Я умею проигрывать в честной игре.

Слова Лукаса долетели до ушей шкипера, вынудив его вернуться. Он знал, что главным призом в этой партии была Мари. Если только не единственным.

– Если это так, ее бы здесь не было.

Ответом ему было пожатие плечами. Закатив кверху глаза, моряк сел рядом с Лукасом и, сам не зная почему – возможно, потому, что хорошо понимал, что тот пережил, – он неожиданно для себя дружески положил руку ему на плечо.

– Не могу опомниться от всего этого, – честно признался он. – А ведь я совсем не испытываю к тебе симпатии…

Лукас ухмыльнулся:

– Почему все кажется возможным, когда все становится невозможным? – Он тряхнул головой, увидев, что Бреа озабоченно нахмурился. – Не старайся, моряк. Тебе этого не понять.

– Зато я понимаю, что ты не способен победить ради любви к ней.

– Пошел к черту…

– Трудно вообразить, что это может другой, не правда ли? Но даже если это так, я предпочел бы тысячу раз быть на твоем месте, чем на своем.

Его слова были встречены молчанием. Тогда он встал.

– Пойду за ней, и любым способом мы выберемся отсюда. С тобой или без тебя. Лучше было бы с тобой.

– Зачем заботиться обо мне, когда ты только и мечтаешь, как бы ее вернуть?

– Мари способна хранить верность мертвому. Но никак не трусу.

И он ушел.