Текст книги "Тайна острова Химер"

Автор книги: Николь Жамэ

Соавторы: Мари-Анн Ле Пезеннек
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

16

Утренний туман, подобно влажному дыханию, поднимался с озера, раздергиваясь на ватные завитки, и первые солнечные лучи, косо падая на утес, усиливали пурпурный цвет камня.

На берегу колыхались от ветерка дикие травы.

Мари и Лукас первыми прибыли на место.

Из сновидений, наполненных фантомами, Мари выдернул на рассвете стук копыт.

Движимая мрачным предчувствием, она бросилась к окну и сразу узнала Догана – коня, на котором ускакала Келли, когда ее собирались арестовать.

Бока Догана были мокры от пота, ноздри еще дымились, копыта запачканы красной глиной. Однако на влажном от росы берегу не было следов подков.

– Либо Доган здесь не побывал, либо он…

Она недоуменно повела рукой.

– Прилетел? – язвительно предположил Лукас. – Как Пегас?

Мари поежилась, почувствовав легкий озноб, хотя и было тепло.

Здесь было тихо и спокойно. Слишком спокойно. Можно подумать, что все живое покинуло это место. В воздухе витала угроза.

– Даже птицы не поют, – поддавшись густой тишине, прошептала она.

– Может быть, птички еще спят… – Лукас было собрался продолжить в том же духе, но от ее вскрика поднял голову.

С вершины утеса, темневшего в ореоле света, падала красная фигура.

Падение, казалось, растянулось во времени, замедленным кадром отражаясь в их расширенных от ужаса зрачках. Сноп воды взметнулся к небу, когда тело ударилось о поверхность, и взорвался мириадами заблестевших на солнце капелек.

Потом тело скрылось под водой, и только расходящиеся концентрические круги свидетельствовали, что все это не было галлюцинацией.

Аквалангисты вынырнули на поверхность, таща за собой труп женщины с длинными рыжими волосами, который помощники Ангуса выволокли на берег.

Мурашки пробежали по спине Мари – она узнала свою красную кружевную фату. По заполнявшим ее камням она поняла, почему она не всплыла на поверхность.

Руками в перчатках Лукас раздвинул края вуали с лица женщины – он уже знал, что это Келли.

– Ну и мрачное зрелище, – проворчал Ангус, с трудом подавляя дрожь в голосе. – Хорошо, что Дора не видит этого.

Поверхностного осмотра, произведенного Лукасом, оказалось достаточно, чтобы установить причину окоченелости трупа.

Келли умерла задолго до падения с утеса!

Черты Лукаса исказились от глухой ярости, порожденной сознанием своей вины.

– Она знала, кто ее убьет, она сказала мне! Она была тут, ждала меня, а я… – Голос его сорвался.

– Ты не виноват, ты не смог встретиться с ней, – тихо проговорила Мари. – И ничто не доказывает, что ты мог ее спасти.

– Но нет и доказательств обратного.

Ей хорошо было знакомо такое угнетенное состояние, когда мучаешься от того, что куда-то вовремя не успел, и она не стала удерживать мужа, когда тот уходил.

Рассматривая камни, заполнявшие вуаль, она выделила один, который был меньше других и более плоский.

Камешек с выбитым огамом «F».

Она подошла к Ангусу, который нервно отдавал приказы своим людям.

– «F» – это принц Фергаль, один из пяти пасынков Даны.

Тень набежала на лицо ирландца.

– Утоплен в пруду…

– Тот, кто сбросил Келли в озеро, пытается следовать легенде. Почему?

Ангус тем временем задавался другим вопросом:

– Если она уже была мертва, как вышло, что вы не видели, кто столкнул ее?

Мари тоже интересовало это, но ответа она не находила.

Приглушенный ропот позади заставил их обернуться. Люди Ангуса, собравшиеся уложить тело на носилки, с некоторым ужасом смотрели на него.

На посиневшей коже чуть ниже плеча выделялся рубец в виде трех спиралей, вращающихся вокруг единого центра.

Опять эта метка Королевы!

– Теперь я уверен в серийном убийстве, – убежденно сказал Ангус.

Он взглянул на Лукаса, как бы прося разъяснений у специалиста, но тот вряд ли мог что-либо сказать.

Он углубился в созерцание озера, его лихорадочно блестевшие глаза сосредоточенно обшаривали поверхность, словно пытались проникнуть вглубь.

Кровавая ниточка протянулась от его носа к губе.

Тело Келли только что увез фургон морга. Ирландские жандармы продолжали обыскивать утес и берег вокруг озера, когда вдруг послышались мелодичные звуки.

– Это мобильник Келли! – изумленно воскликнул Лукас.

– С чего ты взял?

– У него такие же позывные, как у моего. Я даже как-то сказал ей, что есть что-то необычное в одинаковом выборе музыки.

Он бросился к месту, откуда предположительно доносились звуки мелодии. Мари и Ангус – за ним.

Звук исчез.

Тогда Лукас достал свой сотовый и набрал номер, который, очевидно, знал наизусть. И хотя не время было обращать внимание на такую деталь, Мари все же отметила ее, но не изменилась в лице. Лукас поспешил объясниться:

– Я записал номер, когда она мне позвонила.

Вновь послышалась мелодия – она доносилась из озерного домика.

Сразу организовали поиски, Лукас, не прекращая, набирал номер.

Мари наконец удалось обнаружить телефон под деревянной террасой – он лежал на слое мха и лишайника.

Обследование этого места было затруднено из-за узости пространства под террасой, пришлось обшаривать его на четвереньках.

Луч мощного фонаря Лукаса высветил несколько рыжих волосинок, запутавшихся во влажном мху на земле. Чтобы не испортить следы, пришлось вырезать приличный квадрат мха. И то, что вначале они принимали за скальный обломок, оказалось каменной стелой.

На надгробном камне был выбит тот же символ, что и на камешке, найденном в горле Алисы: огам «J».

Фрэнк Салливан прошел в озерный дом и с любопытством, но довольно неприветливо посмотрел на Мари. Ему очень не понравилось, что кузина прислала за ним полицейских, чтобы те привезли его на остров для допроса. Ей достаточно было позвонить, и он охотно ответил бы на все вопросы.

И особенно ему не понравилось, когда Ферсен спросил, где он находился в ночь убийства близнеца.

– У одной женщины. Не у вашей жены, к сожалению, – с издевкой ответил он, чтобы позлить Лукаса.

Однако он несколько поутих, узнав о насильственной смерти Келли. Мари на миг показалось, что в его глазах промелькнула печаль, но столь мимолетная, что она подумала, будто это ей почудилось.

Гнев вновь овладел Фрэнком, когда он понял, что его подозревают в убийстве.

– По словам криминалистов, Келли звонили с вашего мобильного номера, – сказал Ферсен.

– Вполне возможно. Я потерял телефон дня два назад.

– Как это удобно!

– Вовсе нет. – И он продемонстрировал новенький «Нокиа», который купил взамен утерянного.

– Можете справиться у перекупщика. Мне даже пришлось поменять номер, чтобы получить скидку.

– И не аннулировали старый?

– Отец всегда упрекает меня в беспечности…

Мари решила, что пора перевести разговор в другое русло:

– Женщина, с которой вы были позавчера… Она может подтвердить, что вы провели ночь с ней?

– Если она не сделает это, то продемонстрирует неблагодарность, – заявил Фрэнк не без красноречивого намека на то, как они провели ночь. – А Вивиан может быть какой угодно, только не такой.

Лукас предъявил маленький обрывок от красной кружевной вуали, найденный в салоне. Он рассчитывал увидеть замешательство Фрэнка, но ничего не вышло. Брат Алисы заверил, что не он один пользуется домом, дверь которого открыта всем друзьям.

– Ключ лежит под третьей ступенькой, и это не секрет.

– Когда вы приходили сюда в последний раз?

– Четыре дня назад. С женщиной.

Улыбка, которой он ударил Мари, когда уточнял, что речь идет не о Вивиан, была с оттенком чувственности, и ей стало не по себе.

– А Келли? – сухо спросил Лукас. – Она бывала здесь?

– Случалось, – холодно улыбнувшись, ответил он. – До того как она предпочла мне мою сестру.

К большому сожалению Лукаса, пейзажистка-флеристка, с которой поговорил по телефону Ангус, незамедлительно подтвердила по всем пунктам алиби Фрэнка.

Последний не отказал себе в заключительном провокационном акте.

– Подумать только, я почти почувствовал к вам симпатию, когда узнал, что вы умерли…

Лукас провожал Фрэнка глазами, пока тот садился в машину жандармерии, которая должна была отвезти его в замок. В его взгляде читалось отвращение – без лишних слов было ясно, какого он мнения о сыне Эдварда.

– Двуличный какой-то. Он просто смеется над нами.

Мари задумчиво потупилась.

– Нами кто-то манипулирует, это несомненно, но я не думаю, что именно Фрэнк дергает за ниточки.

– Не говори, что поддалась его фальшивому шарму!

– Полицейские вчера прочесали весь дом, – не поднимая головы, продолжила Мари. – Внутри и снаружи. Если бы мобильник Келли находился под террасой, они бы его нашли.

– По-вашему, его подложили после? – нахмурился Ангус. – Но с какой целью? Чтобы подозрение пало на Фрэнка?

– Частично – да, но не только. Кому-то очень хотелось, чтобы мы обнаружили надгробный камень и решили, что существует связь между смертью Алисы и смертью Келли.

– Разве недостаточно положенных на их тела огамов?

– Убийца – игрок, и он устанавливает правила. Огамы – всего лишь указания на смертельную игру. «J» Алисы указывает на надгробие, рядом с которым была принесена в жертву Келли. Огам «F» Келли объявляет о следующем жертвоприношении. Действуя так, преступник дает понять, что нам его не задержать раньше нового убийства.

Ирландец с недоверием отнесся к этой гипотезе.

– Она была отличницей в школе, – наставительно произнес Лукас.

Но улыбка, обращенная к Мари, показывала, как он ею гордится.

– Итак, место следующего жертвоприношения находится вблизи надгробного камня принца Фергаля, – подвел итог Ферсен. – Нам необходимо как можно быстрее определить его – тогда, возможно, удастся побить убийцу в его собственной игре.

Ангус помрачнел.

– Королевское кладбище было разграблено во время войны. Никто не знает, что стало с надгробиями принцев. Неизвестно даже, сохранились ли они здесь, на острове.

– Стало быть, этот помешанный здорово нас опережает, – проговорил Лукас, глядя, как грузят в фургон стелу с огамом «J».

Понадобилось больше часа, чтобы очистить ее поверхность от мха и земли.

Ангус дал отбой своим людям.

– А я еще пошарю на утесе, – сказала Мари.

– Мои люди уже обследовали каждый квадратный сантиметр. Там больше ничего нет.

– Да что вы, Ангус… Может быть, кто-то подложил туда что-нибудь, чтобы очернить бедного Фрэнка! – не удержался от сарказма Лукас.

Мари пожала плечами:

– Келли не сама упала с вершины утеса. И все же мы видели только ее. Я просто хочу понять…

– Значит, ты больше не веришь в фантомы?

Лукас беспомощно развел руками, глядя на ее удаляющуюся фигурку.

– Никогда не берите в жены даму из полиции, – бросил он Ангусу, собираясь пойти за ней. – Особенно если она бретонка!

С утеса видны были желтые ленты, опоясывающие террасу озерного домика, – только они напоминали о произошедшей драме. А вдали виднелись лишь море и перешеек, еще на несколько часов освобожденный от прилива. Удаляющиеся мигалки полицейских машин постепенно становились светящимися точками.

– И все-таки меня не оставляет мысль, что Фрэнк лучше всего подходит на роль виновного, – убежденно сказал Лукас. – И не только потому, что мне не нравится, как он на тебя смотрит, – добавил он, обнимая жену.

Прижавшись к нему, Мари полузакрыла глаза.

Поверх плеча мужа она углубилась в созерцание острова, который открывался перед ней во всем своем великолепии.

В монастыре начали служить вечерню. Зазвонили колокола.

Глаза Мари невольно остановились на древнем аббатстве, защищенном высокими каменными стенами, наполовину заросшими ежевикой.

Потом все исчезло – монастырь, ежевику, утес и озеро словно поглотила тьма безлунной ночи. Под глухие удары обезумевшего сердца возобновился ее бег. Быстрее, еще быстрее! Не оглядываться. Вперед и только вперед. Ветер бьет в лицо, солоноватые слезы стекают по ее щекам. Сердце стучит так, словно хочет вырваться из груди. Рыдания застревают в горле. Бежать! Не оглядываться! И вдруг – ничего больше. Только бездна. Утес. Приближающиеся фантомы с вытянутыми руками, похожими на щупальца, готовые схватить, и земля, уходящая из-под ног…

– Мари! Мари!

Он подхватил ее раньше, чем она начала падать, встревожился, увидев странное выражение, с которым она вглядывалась в темную воду тридцатью метрами ниже. Собрался было спросить, что с ней, но озеро вспыхнуло.

Огненные круги нарисовали на воде знак Алой Королевы.

День клонился к вечеру, когда садовник вышел из монастыря.

Обычно он ночевал в маленькой хижине, предоставленной в его распоряжение сестрами, но после того ужаса, которому он был свидетелем, садовник приобрел небольшую лодку с мотором и теперь каждый вечер уплывал в Киллмор, независимо от погоды.

Обходя утес, чтобы спуститься к бухточке, он заметил обоих полицейских, влезавших в неопреновые комбинезоны, и подумал, что только совсем ненормальный может погружаться в такое время в озеро. Ускорив шаг, он поспешил к своей лодке.

Вечер обещал безлунную ночь. Но о том, чтобы отложить задуманное, не могло быть и речи.

Лукас проверял клапаны и баллоны, и тут ему вспомнилось, как год назад оба чуть не утонули в гроте морских разбойников.

– Будь у нас тогда такое снаряжение, я бы не сдрейфил.

– Да, но именно тогда ты наконец признался мне в любви.

Лукас включил фонарь, Мари – свой. Они словно сговорились.

Прежде чем скользнуть в воду, казавшуюся непроницаемой в сгущающихся сумерках, он взял у жены обещание не отставая плыть за ним.

Она шутливо коснулась двумя пальцами его лба.

– О’кей, я позволю тебе самому победить чудовище.

– Это приказ, Мари, – серьезно сказал он. – В противном случае я пойду один.

– Шеф, yes, шеф!

Он вздохнул и провалился в воду.

Опустившись метров на двадцать, они проскользнули среди длинных водорослей, поднимавшихся со дна озера, и очутились перед сюрреалистической картиной руин старой деревни.

Мари послушно плыла за Лукасом в двух метрах от него и, последовав его примеру, нырнула глубже за остатки стены, туда, где, судя по всему, когда-то была часовня.

Они миновали неф и поплыли к алтарю, во внушительной массе которого, покрытой слоем ила, угадывался долмен.

Вода сразу замутилась, когда Лукас провел по нему рукой, чтобы убрать ил, и на несколько секунд они потеряли друг друга из виду. Потом взвешенные частицы развеялись, вода опять стала прозрачной, и их глазам во всем королевском величии предстал знак, вырубленный в центре камня.

Печать королевы.

Лукас проскользнул под каменную глыбу, покоившуюся на гранитных опорах, и, вновь появившись, отрицательно помотал головой, прекрасно зная, о чем подумала Мари. В противоположность алтарю в Ти-Керне в чреве этого долмена не скрывался хитроумный механизм.

Он поднял вверх палец, показывая на колокольню, шпиль которой обрушился после образования озера, и заработал ластами. Мари было последовала за ним, но вдруг очень остро ощутила присутствие чего-то постороннего, словно кто-то пристально следил за ней.

Она оглянулась и успела заметить два зеленых флуоресцирующих глаза, скрывшихся, будто застеснявшись, в этот момент за одним из центральных столбов. Она застыла на месте. Глаза осторожно показались из-за столба и стали наблюдать за ней. Они то ли дразнили ее, то ли заигрывали с ней.

Мари посмотрела в сторону Лукаса, потом – на глаза, которые опять начали прятаться за столб. В ней шла борьба между данным обещанием и желанием последовать за странным феноменом, который уже стал удаляться.

Любопытство взяло верх.

Зеленые светлячки увели ее из часовни, исчезли, вновь появились – уже подальше, постепенно уводя ее от Лукаса, а она, зачарованная, даже и не подумала повернуть обратно.

Мари озадаченно нахмурилась, потеряв их из виду, но затем опять увидела их уже у старинного кладбища. Потом глаза скрылись за склепом с полуоткрытой дверью. Она огибала склеп, когда вдруг к ней протянулось щупальце. Сразу вспомнилось страшное видение, посетившее ее, но у нее отлегло от сердца, когда она сообразила, что это всего-навсего угорь, напуганный не меньше ее самой.

Глаза повисли над наклонившейся стелой, будто поджидая ее. Потом они повели ее от могилы к могиле до лачуги с наполовину провалившейся крышей, где опять скрылись, словно играя в прятки.

Проникнув внутрь через пролом в крыше, Мари заметила их зовущий взгляд в проеме бывшего окна.

Она поплыла к ним, но тут на нее тяжело опустилась балка, которая сорвала детендер, а ее прижала к грунту, почти утопив в иле.

Прижатая балкой, лишенная воздуха, Мари полуприкрыла глаза. Главное – не запаниковать. По давящей на нее тяжести она уже знала, что освободиться ей не удастся и что всякая попытка, сопряженная с усилием, окончится тем, что она еще глубже погрязнет в иле.

Детендер не должен был отлететь далеко, но взбаламученный ил окутал ее непроницаемой мглой. Пару минут она еще смогла бы продержаться не дыша. Всего две минуты. А Лукасу потребуется гораздо больше, чтобы ее разыскать.

Мари немного воспрянула духом, увидев свой зажженный фонарик. Если бы только дотянуться до него, она смогла бы подать им знак Лукасу. Ведь он уже ищет ее, она была в этом уверена, и, должно быть, он ругает ее на чем свет стоит за ослушание.

О, как же горько она теперь сожалела об этом! Она почти задыхалась, когда вдруг увидела его. Детендер.

До него было около метра. Целая вечность.

Сосредоточив все мысли на этом предмете, Мари как можно дальше вытянула руку.

Кончики пальцев коснулись наконечника трубки. Появилась надежда.

Она знала, что другого шанса у нее не будет – воздуха в легких осталось на считанные секунды, – и все вложила в эту последнюю попытку. Во имя веры в Лукаса, во имя любви.

Только бы опять увидеть его. Только бы глянуть…

Но пальцы ее ухватили пустоту. На глазах, затуманенных от нехватки кислорода, наконечник тихо отодвигался, словно его тянула некая рука в черной перчатке.

Если не случится чуда, она пропала.

Но чудеса бывают только в книгах.

Тогда она открыла рот, вода ворвалась в горло, в легкие, блеснули в свете фонарика вырвавшиеся пузырьки последнего оставшегося воздуха… Глаза Мари широко раскрылись… Она захлебнулась…

17

В потемневшей воде Лукаса привлекло гало, исходящее из-за уцелевшей части разрушенной стены. Надеясь обнаружить там след Мари, он энергично заработал ластами, проплыл сквозь бывшее окно, подплыл к бездвижной женщине. За очками ее маски он увидел неподвижные, лишенные жизни глаза. И тут же заметил свет фонарика, а за ним – присоединившегося к ним таинственного аквалангиста.

Тот знаком показал Лукасу ухватиться за другой конец балки, которую сам он пытался приподнять, чтобы освободить ныряльщицу. Вдвоем они легко сделали это. Лукас схватил Мари под мышки и с помощью незнакомца быстро поднял ее на поверхность.

Оба аквалангиста вышли из воды. Лукас положил свою ношу на песок.

Тот, второй, негибкой походкой подошел к ним.

Лукас сорвал с себя маску, стянул капюшон. Лицо его было искажено от горя. Он буквально задыхался, словно сраженный видом безжизненного тела Мари.

Другой мужчина тоже освободился от своего снаряжения, открылось его лицо: Эдвард. Не теряя ни секунды, он склонился над племянницей, дернул молнию ее комбинезона, обнажив торс.

– Что вы делаете, разве не видите, что все кончено? – завопил Лукас.

– Вода озера очень холодная, она охладила кровь, и сердце остановилось. Если произошло переохлаждение, то еще есть шанс заставить его заработать! Найдите что-нибудь теплое, да пошевеливайтесь же, ради Бога!

Пришедший в себя Лукас заметил старого садовника, стоящего в нескольких метрах от них. Он бросился к нему, содрал с него куртку, прокричал ему, чтобы тот немедленно нашел одеяла, и накинул куртку на жену, а Эдвард уже сильными нажатиями скрещенных ладоней на грудную клетку массировал ей сердце.

– Растирайте ей ноги и руки! – приказал Эдвард, не прекращая массаж и приготовившись делать искусственное дыхание «рот в рот».

Лукас упал на колени подле жены, и оба мужчины принялись лихорадочно возвращать Мари к жизни. Лукас перевел взгляд на мертвенно-бледное лицо с поблекшими губами, заострившимся носом и, не в силах больше вынести это печальное зрелище, повалился на песок. Тело его сотрясли безудержные рыдания.

– Слишком поздно… Мари…

Но Эдвард продолжал упрямо возвращать утопленницу к жизни. Он в последний раз отчаянно нажал на инертную грудь.

И вдруг звук, похожий на икание, вырвался из горла Мари, потом еще один, и под недоверчивыми взглядами мужчин она начала кашлять и выплевывать воду. Эдвард сразу перевернул ее на бок, облегчая выход поглощенной жидкости, и резко обратился к Лукасу, который пожирал Мари глазами, не осмеливаясь поверить в чудо:

– Кислород, быстро!

Лукас опомнился и поспешно вставил наконечник между губ Мари. Лицо ее мало-помалу розовело.

– Мари, любовь моя…

Пока она вдыхала кислород маленькими порциями и к ней медленно возвращалось сознание, он завороженно смотрел на нее, словно увидел впервые. Он вздрогнул, услышав агрессивный голос Эдварда:

– Какого черта вы здесь делали? Где вы были, когда она тонула? При погружении никогда не разделяются! Вы не знали этого?

Уязвленный Лукас возмутился:

– А вы какого черта здесь делали? Вы где были?

Одним словом, адреналин превратил страх в гнев, мужчины яростно переругивались, каждый винил другого в случившемся. Ругань прервал слабый голосок:

– Это моя вина… я не поплыла за Лукасом…

Мгновенно прекратив перепалку, Эдвард и Лукас посмотрели на беднягу, но она уже обессиленно закрыла глаза. Они молча укутали ее одеялами, которые только что принес садовник. Лукас первым прервал молчание.

– Как вы объясните ваше присутствие здесь, ведь дорога перекрыта приливом? – с ноткой подозрения поинтересовался он.

В ответ Эдвард кивнул назад. Тогда только Лукас заметил гидроплан, приводнившийся у мостков домика Фрэнка.

Они без слов донесли до него Мари. Лукас уложил ее на заднее сиденье, Эдвард отдал швартовы и уселся на место пилота. Ощущая на себе недоверчивый взгляд полицейского, тот охотно объяснил, что садовник монастыря видел, как они готовились к погружению, и позвонил ему. Зная, что в озере полно сифонов, зародившихся в колодцах старых шахт, он, кляня их неосторожность, воспользовался летательным аппаратом, так как начавшийся прилив отрезал их на много часов. Погрузился он вскоре после них, готовый прийти на помощь.

– Какая интуиция… – насмешливо произнес Лукас.

– Обычный здравый смысл, – сухо возразил Эдвард. – В этом озере уже пропали два человека, да и Мари чуть не погибла. Этого вам недостаточно?

Лукас, похоже, подыскивал контраргументы и вновь атаковал немного спустя, сказав, что ему кажется странным, что садовник позвонил не в жандармерию, а Эдварду. Занятый заполнением путевого листа, Эдвард раздраженно ответил: да, он лично после смерти Алисы попросил садовника сообщать ему обо всем подозрительном.

– Должен ли я напомнить вам, что сейчас убивают членов моей семьи? И что всякий раз это связано с озером? Не понимаю, что вы находите странного в моем поведении, – раздраженно сказал он.

Послышался охрипший от пережитого голос Мари. Стычка мужчин вконец ее измотала. Она положила руку на руку Лукаса, чтобы утихомирить его, и повернула голову к дяде.

– Мы тебя даже не поблагодарили, – выговорила она.

Лукас понял намек и скрепя сердце выдавил из себя благодарственную фразу, которую заглушил рев моторов.

Мари с беспокойством взглянула на мужа: его озлобленность в отношении Эдварда казалась ей чрезмерной, и она спрашивала себя, чем ее можно объяснить. Ведь именно на нее он должен был излить свое недовольство за допущенную ею беспечность, однако он, вероятно, щадя ее, отыгрывался на ее дяде. Она предположила, что муж, должно быть, опять страшно испугался за нее. Растрогавшись от этой мысли, она покрепче прижалась к Эдварду и улыбнулась, заметив, что он, хотя и сильно был взволнован, напускал на себя суровость.

Он кашлянул, прочищая горло, и смерил ее взглядом.

– Что тебя дернуло выкидывать трюки под водой?

Она инстинктивно подалась к иллюминатору, словно озеро, над которым они как раз летели, притягивало ее, подобно магниту.

– Что-то необычное вело меня. Два зеленых глаза, светящихся, как глаза Алой Королевы…

Внутренне она готова была держать пари, что сейчас ее муж начнет иронизировать.

Пари проиграно: Лукас лишь пожал плечами и крикнул ей, стараясь перекрыть гул моторов, что она плетет невесть что.

Эдвард быстро пришвартовал гидроплан к частному причалу, кинул Лукасу ключи от своей машины, попросив его поскорее отвезти Мари в замок, где ее уже ждал врач. Она было заупрямилась, заявив, что они поедут все вместе, но дядя, который был явно не в духе, категорично приказал прислать машину обратно. Ему нужно было закрепить аппарат, так как метеослужба дала штормовое предупреждение…

Мари почувствовала себя ребенком, которого только что отругали. Лукас поднял ее на руки, чтобы отнести в машину, – напрасно она протестовала, говоря, что чувствует себя совсем хорошо. Он отказался опустить ее. Она смирилась и воспользовалась своим положением, чтобы поцеловать его в ямочку на горле, и заодно убедилась, что это ему приятно, хотя он и пытался сохранить каменное выражение лица.

Когда у Лукаса во второй раз заглох мотор, она откровенно рассмеялась, видя, что ему с трудом удается сохранять хладнокровие.

– Нервничаешь?

– А кто во всем виноват? – процедил он сквозь зубы.

Промолчав, Мари нежно дотронулась до его руки.

Пока они ехали по дороге, ведущей к замку, Лукас, казалось, был погружен в тяжкие раздумья. Мари сделала ему замечание и сразу пожалела об этом, настолько живы были подозрения, которые он испытывал в отношении Эдварда. Ему не давало покоя его «ниспосланное провидением» появление на озере. К тому же под водой произошло нечто, вызвавшее эти подозрения.

– Когда я проник в разрушенную лачугу и нашел тебя, твой дядя был уже там, копошился возле тебя. Могу поклясться, что видел, как он что-то от тебя отодвигал. Ты не помнишь? Что случилось до того, как ты потеряла сознание?

Мари прикрыла глаза. Последнее, что она помнила, – балка, неожиданно свалившаяся на нее, а после, до того как захлебнулась, отчаянные попытки дотянуться до наконечника детендера, что ей почти удалось. И тогда ей казалось, что он двигался, отдалялся от нее.

– А что, если отодвигала его та штуковина с зелеными глазами?

Лукас саркастически засмеялся:

– А почему бы не чудище Лох-Несси?

Мари задумчиво посмотрела на него. Не имел ли он в виду, что Эдвард умышленно сбросил на нее балку? А потом отодвигал детендер и, увидев Лукаса, сделал вид, будто очутился там, чтобы спасти ее?

Лукас утвердительно кивнул.

– Не могу в этом поклясться, но Эдвард – один из Салливанов, и он заинтересован в гибели лишней наследницы.

– Это не выдерживает никакой критики, – раздраженно возразила Мари. – Тем более что они с Луизой все сделали, чтобы я унаследовала свою долю и свои права! Больше того, он не мог убить свою собственную дочь: в ночь убийства Алисы он был с гостями на дегустации в винокурне!

– А я напоминаю, что у него нет алиби в ночь убийства Келли и близнеца. И не удивлюсь, если Фрэнк и Эдвард действуют сообща…

Мари промолчала. Об этой гипотезе она не подумала. То ли ей не хватало сообразительности, то ли она попала под влияние своей новой семьи. Разбираясь в собственных сомнениях, она сознавала, что ее убежденность была прямо противоположна рассуждениям Лукаса. Что бы он ни утверждал, его подозрения в отношении Эдварда ее беспокоили.

Она прямо-таки предчувствовала, что есть нечто, упорно от нее ускользающее.

Когда они подъехали к замку, то сразу увидели Элен, одиноко стоящую перед розарием. Она что-то кидала в цветущие кусты. Любопытно, что Лукас продолжал вести машину, не обращая внимания на мать.

– Ты не остановишься? Ты ее не видел?

Он резко затормозил и бросил взгляд в сторону матери. Лицо его было бесстрастным, он, судя по всему, не собирался выйти из машины и подойти к ней. Мари вздохнула – ей понятно было его неприязненное отношение к Элен, которая скрыла от него его прошлое.

– У нее наверняка были причины молчать о том, что было. Не зная, нельзя судить. А теперь она безнадежно больна, ты не можешь относиться к ней как к чужой…

Не сказав ни слова, Лукас отвернулся. Больше опечаленная, чем раздосадованная, Мари вышла из машины и направилась к свекрови.

Приблизившись, она смешалась, увидев, как Элен размеренными движениями продолжала бросать на кусты хлебные крошки.

Заинтригованная Мари какое-то время наблюдала за ее действиями, затем осторожно взяла ее за руку.

– Элен! Ваш сын здесь, пойдемте…

– Мой сын?

Лицо ее просветлело, но счастливая улыбка исчезла, когда она заметила Лукаса, наконец решившегося выйти из машины. Он позволил ей обнять себя и нежно погладить свое лицо, однако сохранил безразличие, несмотря на адресованные ему ласковые слова:

– Мой мальчик, мой милый мальчик, мой мальчик…

Он почти раздраженно повел головой и поспешил усадить мать на заднее сиденье. Мари удержалась от упреков, вспомнив, как сердилась на свою мать за то, что та лгала ей по поводу ее рождения.

В зеркало заднего вида она с любопытством посмотрела на розарий, подумав при этом о новой странности в поведении Элен.

Волоча плохо гнущуюся ногу, явно уставший, Эдвард прошел через холл к своей комнате и приостановился, услышав голос ПМ – тот по телефону в вестибюле справлялся о времени отплытия паромов. Эдвард направился к нему.

– Ну как? Похоже, вы не нашли того, кого искали?

ПМ натянуто улыбнулся, безуспешно пытаясь скрыть свое паническое состояние. Дрожащей рукой он положил трубку и попытался побыстрее уйти, бормоча сбивчивые извинения: у него, мол, совсем нет времени на разговоры. Но Эдвард взял его за руку и попросил уделить ему несколько минут.

– Одна из силосных башен винокурни оказалась открытой, и необходимо срочно проверить все механизмы, а для этого нужны рабочие руки, поэтому я мобилизовал всех смельчаков. Уверен, вы не откажетесь мне помочь.

ПМ побледнел.

– Только механизмы? А башни опорожнять вы не будете?

– Почему же? Непременно, – заверил Эдвард. – В первую очередь… Что-то не так? Вам нехорошо?

ПМ, казалось, был на грани обморока.

– Нет… словом… мне нужно… Могу я с вами проговорить? Здесь, сейчас, конфиденциально?

Приведя ПМ в свою комнату, Эдвард предложил ему сесть и с любопытством смотрел на него. Не зная, с чего начать, чтобы признаться в неумышленном убийстве, француз совсем запутался во фразах.

Учтиво дожидаясь, когда он выпутается, Эдвард выбирал во что переодеться. Он извинился, вышел в ванную комнату, но оставил дверь приоткрытой, добавив, что так удобнее для ПМ, которому, может быть, легче будет собраться с духом для, очевидно, щекотливого признания.

Оставшись один, Пьер-Мари начал кружить по комнате, проворачивая в голове самые разные фразы, потом вдруг решился: