Текст книги "Сохрани эти чувства (СИ)"
Автор книги: Никита Шашлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава 17
– Агрх! Как же задолбало! – гневно рычал Зоренфелл. – Какого хрена эта спина так болит…!
После он глянул в окно и увидел рассвет, что его весьма и весьма расстроило, отчего захотелось разгромить пару городов, подобно огромной краказябре из какого-нибудь фильма…
– Зашибись выспался, набрался энергии и всего такого… – сарказмировал он над самим собой. – Эх, черт с ним, скоро Мария придет. В любом случае высплюсь в школе… Погодите-ка… хрен я в школе посплю, если даже дома на мягкой кроватке этого сделать не могу! – раздосадовано осознал Зоренфелл всю суть трагедии.
«Чтоб я еще раз пощадил этих идиотов, что посмеют на меня с оружием напасть, превращу в жидкую кашицу уродов…» – вспомнил он лица тех братьев-бейсболистов.
Превозмогая себя и собственную лень, Зоренфелл собрался с силами и поднял свою тяжелую тушу ради минимальной приборки в квартире, дабы не пасть лицом в грязь перед Марией, хоть ему и было как-то до лампочки.
Приборкой Зоренфелл занимался довольно редко, но тут дело не в его раздолбайстве, а в том, что беспорядки наводить даже некому. Родители его приучили к тому, чтобы он сразу за собой убрал, если, например, поел или снял грязную одежду. «Сделай сразу и будет куча свободного времени, уверяю тебя!» – сказала ему однажды мама, чью фразу он до сих пор вспоминает с теплой улыбкой.
Единственное, что он никогда не делал, так это не заправлял свою кровать. Причина кроется в его одиноком проживании в пустующей квартире. Ведь незачем её прибирать, если ты живешь один и используешь практически на постоянной основе, как это делает Зоренфелл.
Пусть порой и настигает парня тоска от одиночества, но он всегда находит в себе силы закрыть на неё глаза, утешая себя тем, что совсем скоро выздоровеет мама, и она вместе с папой вернется в родной город. Хоть и не в его это стиле – «ждать и гадать» —, но на большее в данной ситуации Зоренфелл, к сожалению, не способен, а выбирать и не приходится.
Вскоре настал назначенный час и Зоренфелл попер встречать Марию. Ранее он ей сказал к какому дому подходить, чтобы он её встретил, так как подобным проще показать, где он живет, и чтобы Мария не заблудилась в незнакомом районе.
– Мария! – окликнул Зоренфелл девушку, оглядывающуюся вокруг.
– О, привет! – заметила наконец она.
– Долго же ты не могла меня заметить.
– Ты давно здесь стоишь?
– Не-а… – шутил он.
– Эй! – нахмурилась она. – Кстати, здесь довольно много ребятни, – глянула Мария в сторону детской площадки.
– Ага, под вечер их вообще толпень, еще и дружат почти все друг с другом, забавно иногда понаблюдать.
– У тебя окна сюда выходят?
– Да, вон там я живу, – указал он на окно на седьмом этаже.
– О, балкон есть.
– У меня там стоит кресло-качалка, самое то, чтобы поглазеть на закат под чашку какао или книжку почитать.
– Круто! Круто-круто-круто! – восхитилась она, как дитя. – Я бы так каждый вечер делала! И будь у меня такой балкон, я бы туда еще небольшую книжную полку поставила с выборочными произведениями, которые мне сильно понравились.
– Любишь читать?
– Не особо, если честно. Сама себе придумываю отмазки зачастую, чтобы не читать, хотя порой хочется что-нибудь прочесть…
– Но когда начинаешь становится скучно, да? Знакомая песня… – понимающе кивнул Зоренфелл.
– Значит, и у тебя так? – удивилась Мария.
– Думаю, у многих такое бывает, нужно лишь найти ту самую книжку или тот самый жанр, от которого оторваться будет просто невозможно. Ладно, нечего здесь тусоваться, раз уж решили на экскурсию отправиться, – вспомнил Зоренфелл о цели похода, – пошли, знать хоть будешь, где обитает дракон в людском обличии.
– Ух ты, драконом себя считаешь? – последовала она за ним.
– Не-а, так, кракозяброй какой-нибудь жуткой и не более, если затрагивать вопрос того, что я зверюшка.
– Не признак ли это низкой самооценки?
– Нисколько, так просто проще жить: к тебе никто не лезет из героев, намереваясь завалить, да и другие не задирают…
– Скорее котенок с прошлым льва, – мило усмехнулась Мария.
– Можно и так, – улыбнулся в ответ от аллегории Зоренфелл.
Тема прошлого, где Зоренфелл проводил множество ожесточенных драк, не является для него больной, наоборот, он частенько вспоминает о той поре и думает, как бы он поступил, если бы не имел силы сохранения или просто силы проходить сквозь боль к победе над своим оппонентом, хотя основной причиной его действий был гнев от собственного бессилия в помощи маме. Из-за такого отношения Зоренфеллу проще относиться к шутливым разговорам на подобную тематику и Мария эту суть уловила.
– Получается, любишь спокойную жизнь?
– Да, очень даже. Так и на душе спокойно, и о многом можно задуматься, поразмышлять, последить за действиями других людей. Дети, кстати, не сильно-то и отличаются от взрослых, – глянул он на них, проходя мимо, – разница лишь в проявлениях их недовольства или восхищения чем-либо.
– Правда? Я и не замечала…
– Возможно, ты даже внимания на это не обращала, что вполне логично, если задать вопрос: «А зачем?». Но мне это интересно и, можно сказать, вошло в привычку, пусть и звучит странно.
– Но так ведь ты стал лучше понимать людей?
– Ага, есть такое, и мне удалось использовать на практике эдакую психологию, изученную на основе наблюдений, – покосился он на Марию.
– Если помогает, значит работает, – отвела она взгляд.
– К сожалению, не всегда один и тот же способ будет работать в разных ситуациях.
– Это да, так бы можно было помочь многим людям на земле… – с ноткой тоски произнесла она.
– Утопично выглядел бы мир, если бы каждый был счастлив.
– А разве это плохо?
– Если взглянуть поверхностно, то все прекрасно, но если подойти к рассмотрению дела более детально, то ты найдешь куда больше минусов от всеобщего счастья, чем плюсов. Да и люди по своей натуре не могут быть равны и бесконечно счастливы.
– Может ты и прав…
– Равенства нет, если есть власть. Если власти нет – это анархия, а при ней обязательно появятся те, кто хотят стоять выше других за счет своих сил и возможностей, а это ведет к возвращению власти. Порочный круг, – усмехнулся Зоренфелл.
– Грустно это все, – ответила Мария.
– Разве не наоборот? Попробуй представить себе иной мир от нашего и что бы там творилось, – поднимаясь по ступеням, предложил он.
– Ой, все! Сложно это… – фыркнула она.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Зоренфелл. – Верно.
– Ну, не смейся!
– Да-да, – успокаивался он, – мы пришли, – открыл Зоренфелл входную дверь, – прошу.
Мария аккуратно вошла за порог квартиры, уловив необычно-приятный запах цветков, восприняла интересные чувства, доселе незнакомые, некоторое стеснение от нахождения в доме парня, ведь это у неё впервые!
Сразу в глаза ей бросился порядок, начинающийся с самого порога: все везде ухожено, обувь аккуратно расставлена, верхняя одежда ровненько висит на вешалках и стоят тапочки как для членов семьи, так и для гостей, даже несмотря на то, что Зоренфелл долгое время живет один. Пройдя дальше, Мария лицезрела полный порядок во всем доме.
Пусть квартира и однокомнатная, для одного этого более чем достаточно, но чистота заставляла даваться диву, хоть и мелькала пыль на полках. В остальном, у неё создавалось впечатление, что Зоренфелл потратил много времени на приборку.
Зал больше напоминал минимализм: диван, простое кресло, книжный столик, телевизор да пара шкафов. Свободного места немало, но и так выглядит все гармонично, ведь большего для одиночной жизни и не нужно.
– Все утро, наверное, прибирался, – машинально произнесла Мария.
– Вообще не прибирался, убрал книжки и ноутбук, да и кровать заправил, больше ничего, – равнодушно ответил он, ожидая подобного вопроса. Тут беспорядок-то негде устраивать и незачем, собственно. Кофе или чай? – предложил он.
– Чай, пожалуйста, – попросила она и направилась в сторону балкона, так как он больше всего её заинтересовал.
Этот маленький уголок счастья очень понравился Марии: небольшое помещение, широкие окна с красивым видом и самое главное – кресло-качалка, на которое она тут же уселась и получила приятные ощущения от удобства и теплоты от солнышка. Мария сидела и качалась, закрыв глаза. Казалось, что она говорила: «Вот бы никогда не расставаться с этим уютом…». И причина таких мыслей заключалась не только в таком приятном месте, но и компании, потому что она чувствовала себя спокойнее вместе с Зоренфеллом.
– Мадам, Ваш чай, – протянул он чашку. – Не бойтесь, стакан из хорошего материала и горячо рукам не будет.
Мария немного испугалась, словно её застукали за неприличными деяниями, а также удивилась от обращения и заботы, проявленной Зоренфеллом.
– Спасибо, – приняла она чашку и почувствовала легкое тепло, а не горечь – И вправду хорошо…
– И как тебе? Так волей-неволей и полюбишь подобную атмосферу, спокойствие и умиротворение, – улыбчиво произнес Зоренфелл.
– Ты прав, я бы не отказалась от такой жизни…
– Со мной? – кинул он провокационную фразочку, понимая в каком состоянии находится Мария.
– С тобой… – автоматически ответила она, не осознавая смысла этих слов.
– Мм… – не многозначную состроил мину Зоренфелл и удалился за своей чашкой чая, оставив Марию наедине с собой, дабы она не сгорела со стыда от сказанного.
И эффект оказался куда более ярким, нежели ожидал парень:
– Что я сейчас сказала?! – негромко спросила у себя Мария, после того, как он ушел. – Это же звучало как признание! Господи, как же стыдно… – отхлебнула она немного чая. – Но ведь он нисколько не смутился, да и против ничего не сказал, а не значит ли это… Нет-нет-нет! Все не так… Бли-и-ин… – горела она от смущения.
– Как тебе чай? – поинтересовался Зоренфелл как ни в чем не бывало.
– В-вкусный… – робко ответила Мария, стесняясь просто говорить с ним.
– Мой любимый, хоть и пью зачастую кофе из этой чашки.
– Из этой чашки? – взглянула она на жидкость в стакане.
– Ага, – словно специально дразнил её Зоренфелл.
«Это ведь непрямой поцелуй!» – мелькнула острая мысль в голове Марии. Она не понимала, что делать в такой ситуации: один на один с парнем у него дома, пьет чай из его чашки, ещё и Зоренфелл раскидывается двусмысленными фразами, намеренно вгоняя в краску.
В следующее мгновение Зоренфелл зашел на балкон с чашкой кофе и облокотился к открытому окну, глядя вдаль. С такого ракурса Мария увидела парня в несколько другом свете: более привлекательном и притягательном. Солнечные лучи осветляли его темные длинные волосы, создавая необычный перелив; просторная футболка развилась от легкого уличного ветра.
Взгляд Марии падал то на выразительные глаза парня, то на его губы, когда он делал глоток горячего кофе, то на него в полный рост: большого, как скала, и непоколебимого.
– Тебе это нравится? – задал Зоренфелл неоднозначный вопрос, взглянув прямо ей в глаза.
– Да…
Глава 18
Туманный ответ Марии не предназначался к чему-то конкретному, как и вопрос Зоренфелла. Ответ последовал ко всему и сразу: уютной атмосфере дома, стоящего перед ней парня; простой жизни вне своего куба в обертке собственной комнаты, в которой она прожгла так много времени; теплоте вкусного чая, что передавался с помощью рук в глубины души.
– Тебя не одолевает одиночество, живя вот так? – спросила вдруг Мария, отбросив все свои постыдные мысли.
– Нет, все хорошо. У меня есть ты, у меня есть Доррен, вы оба меня понимаете, и вы мои друзья, чего я могу еще просить? Та троица неплохие ребята, хорошая компания…
«Да и «улицы» подарили мне парочку людей, к которым можно обратиться в любое время…» – добавил он про себя с улыбкой на устах.
Марии стало приятно от этих слов, пусть она и считала, что для такого человека, как Зоренфелл, этого мало. Слишком мало. И тем не менее таково его желание.
За все время сохранений и наблюдения за людьми Зоренфелл усвоил один важный урок, не свойственный его настоящему возрасту: лучше иметь мало друзей, но верных, чем толпу предателей, что будут поливать тебя грязью, стоя за спиной. Убедиться в этом ему удалось как на собственной шкуре, так и на примере идиотов, что раскидывались пустыми фразами о вечной дружбе, а потом дрались, обвиняя друг друга в ложных слухах, что они сами же породили.
– А чем ты занимаешься? Ну, хобби там какое-нибудь или…
– Нет ничего, – сразу ответил Зоренфелл. – Не нашел ничего интересного, хотя пробовал заниматься бейсболом, да и получалось это вполне себе неплохо.
– В одной команде с Дорреном? – заинтересовалась она. – На какой роли ты играл?
– Питчером, мячики бросал в перчаточку.
– Так вот почему в том споре ты настаивал на важности роли питчера! – вспомнила Мария с изумлением.
– Хе-хе, есть такое, но там я скорее издевался над Дорреном.
– И как вы играли? Ездили на соревнования? И как ты начал играть? – посыпался град вопросов.
– Тебе и вправду так интересно об этом слушать? – косо глянул он на неё
– Агась! Я дома даже посмотрела несколько матчей, очень увлекательно и мне понравилось то, что на бейсбольном поле все равны, не играет роли рост или габариты, главное – умения! – словно хвасталась Мария.
– А ты серьезно к делу подошла, похвально, – улыбнулся он от такого пылкого настроя со стороны девчонки.
– Немножко, – включила она режим скромняжки.
– Ну, я начал играть, когда только перевелся в эту школу. Можно сказать, нахождение в спортивном клубе для меня было обязанностью на протяжении года, чтобы якобы отучить меня от хулиганства в пользу спорта… – вспоминал он хитрую мину директора. – И ничего лучше бейсбола я не нашел, всяко интереснее, чем футбол или баскетбол. Думал еще в теннис поиграть, но настояли на командном виде спорта.
– В школе были такие требования? – удивилась она.
– Исключительно ко мне, так как я пару лет пропускал школу, запустил материал, а все потому, что я только и делал, что дрался со всеми подряд. Другие школы меня вообще брать не хотели, ибо нафиг им такой ученик, а здесь решили сжалиться и позволить учиться под таким «небольшим» условием. Впрочем, я не особо жалуюсь, ведь мне повезло встретиться с Дорреном…
Мария, увлеченная еще одной историей от Зоренфелла, тихонько качалась на кресле, попивая чай, и с интересом хлопала глазками, что слегка позабавило парня и в то же время заставило умиляться. Сама же Мария не знала, как забавно выглядит, а улыбку Зоренфелла ссылала к его веселым воспоминаниям, что, естественно, оказалось ошибочкой.
– Уже в то время я начал изменяться, преобразовываясь в того человека, каким сейчас являюсь, – мудрил юноша. – По сути, все эти клубы мне не нужны, однако я был готов оставаться там хотя бы ради компании Доррена, а все потому, что он простой и искренний.
– Ага, он приятен в общении, да и интересно слушать ваши беседы, наблюдать за спорами, – находилась под впечатлением Мария после вчерашней прогулки.
– И не только… Приветливый, всегда веселый, упорный и забавный – большего хорошему человеку и не нужно. Я не встречал еще никогда человека, похожего на него. Люди к нему тянутся и я, скорее всего, в том же числе, но нисколько не жалею.
– Да, я понимаю. Так как у вас игры проходили? Вы выезжали в другой город на соревнования? – подтолкнула она его к продолжению темы.
– Эх… – разочарованно вздохнул Зоренфелл, но продолжил рассказ. – Я сначала пробовался на беттера – меня не могли не принять, так как настаивал директор – и там показывал хорошие результаты, с третьей попытки получилось отбить хоумран, – хвастанул он. – Но команде я больше понравился в роли питчера, однако мог выйти и на биту…
– Так ты универсал? – удивилась Мария. – Доррен говорил, что таких игроков один на тысячу!
– Ну, что-то вроде того… Просто у меня руки натренированные, да и реакция отличная… – неловко себя почувствовал Зоренфелл.
«Универсальна по-настоящему моя способность, дающая возможность всегда попадать в цель…» – с угрызениями совести проговорил про себя он, так как считал, что нечестно использовать силу сохранения против тех, кто упорно тренировался и старался выйти на тот уровень вместе со своей командой, на котором находится. Однако, в то же время, когда он с командой посещал районные соревнования, Зоренфелл проникся желанием помочь своей команде победить, что иногда использовал сохранения, дабы спасти её от поражения. Стыда от воспоминаний он не мог избежать, однако вспоминая радостные крики, довольные лица твоих товарищей, Зоренфелл всегда испытывал неподдельное тепло.
– Не знаю, как они до этого играли, но мы чуть ли не сразу поехали в гости к другой школе для совместных тренировок и товарищеских матчей. Было весело, заводили много знакомых, с парочкой команд встречались на главном событии года для всех бейсбольных команд старшей школы в столице… Правда, мы проиграли, не того полета птицами тогда мы были, – усмехнулся Зоренфелл.
– Это же круто! – воскликнула она. – Наша школа и раньше выходила на соревнования, но столицу вроде не посещали, это и вправду здорово, – восхищалась Мария. – Но почему ты больше не играешь? Тебе ведь это нравилось…
– Нравилось, но я не был серьезно настроен играть в бейсбол, так, небольшое развлечение. Я не мог встать в один ряд с остальными членами команды по мотивации. Все были морально убиты после разгромного поражения. Все, кроме меня, – горько произнес парень. – И я не понимал их, я говорил, мол ничего страшного, сможем в следующий раз, но правда скрывалась в том, что основной силой команды были старшеклассники. Эти ребята в себя не верили, я в них разочаровался и не хотел больше играть, потому и ушел.
– Но ведь уход старшеклассников – это не конец! – возмутилась Мария. – Они должны принять весь полученный от старшеклассников опыт и сами стать сильнее, чтобы превзойти их! Поверить не могу, что они так могли ответить…
– Зато в тебе боевого запала хоть отбавляй, отличный менеджер получится, да и спуску им уж точно не дашь, – дивился он активности девчонки.
– Ну… я еще не знаю, примут ли меня или нет… – притихла резко она.
– Не переживай, все будет нормально, – тепло улыбнулся Зоренфелл, словно согревая встревоженную Марию.
– Так и быть, поверю тебе, – брякнула она и продолжила пить чай, глядя в окно. – Зоренфелл, – обратилась Мария.
– Мм?
– А почему ты котика не заведешь или собачку?
– Зачем?
– Ну как же, тебя всегда дома будет кто-то ждать, ты не будешь дома один…
– А еще придется ухаживать за ним, кормить и убирать, – противопоставил Зоренфелл, – а я слишком ленивый для такого.
– Ищешь оправдания!
– Не отрицаю, – потянул он кофе.
– Мне кажется или ты должен был ответить несколько иначе?
– Возможно, – улыбнулся Зоренфелл. – Приятно иногда так посидеть с кем-нибудь, поговорить о былом, согреваясь теплым напитком в компании с хорошим человеком…
– Ага, – не могла Мария не согласиться. – Можно будет еще как-нибудь тебя навестить?
– Конечно, в любое время, – легко ответил он.
– Вот ты всегда так просто на все отвечаешь и реагируешь, даже не интересно… – фыркнула ни с того ни с сего она.
– О чем ты?
– О том, что ты ни разу не смутился, приглашая девочку к себе домой, как ни в чем не бывало соглашаешься с подобной просьбой и сам можешь войти к девочке в комнату, ничего не стесняясь… Все ведь должно быть не так.
– Ну, может быть… – ввела она в ступор Зоренфелла подобной претензией. – В нашем возрасте испытывать чувства смущения в подобных ситуациях вроде бы и нормально, но я не вижу в этом ничего такого. Зашел ты в гости и что с того? В детстве с этим ни у кого проблем не было, так зачем сейчас распаляться?
И тут уже смутилась Мария. Она терзала себя разными мыслями, стеснялась даже прийти сюда, а Зоренфелл так просто и, собственно, логично ответил, что у Марии повисло чувство неловкости от сказанных слов.
– Не переживай по этому поводу, это, как я уже сказал, нормально, просто я такой человек, что меня подобным не впечатлить, – попробовал он поддержать девушку.
– И общаешься со всеми спокойно, находя общий язык, потому что такой человек? – поинтересовалась она, намереваясь сменить тему.
– Нет, тут уж оговоренная психология, основанная на наблюдениях, коллега, – ответил Зоренфелл в стиле ученых.
– А у тебя есть театральные навыки, – заметила Мария.
– Нисколько, – отрезал он.
– У тебя даже имя, как из какой-нибудь сказки!
– Ну, тут доля правды есть: мама хотела принца.
– Принца? Как это мило! – чуть ли не подскочила она. – Хотя медвежонок тебе подошел бы лучше… – произнесла Мария вслух свои мысли.
– Медвежонок? – не понял Зоренфелл.
– Н-н-не важно! – начала она отмахиваться.
– Выкладывай давай, – начал он настаивать, видя румянец у неё на щеках.
– Фигушки тебе! – засмеялась Мария.
Её искренняя улыбка и звонкий смех заставляли сердце Зоренфелла биться чаще. Парень никогда ранее не испытывал подобных чувств, и он рад, что есть его в жизни такие моменты, которые заставляют испытывать нечто новое, неизведанное. Самое удивительное для него то, что все эти чувства, все эмоции, они словно оживают, а все благодаря Марии… Встреча с ней изменила его взгляды на многие вещи…
– Мария… – глухо произнес Зоренфелл, медленно шагая к ней.
Она вопросительно взглянула на него, думая, что он разозлился из-за медвежонка, однако в его глазах читалось нечто иное. Внутри себя и Мария почувствовала слепую тягу к человеку, что идет к ней. Она понимала, что сейчас может произойти, и в то же время боялась этого, однако не могла пойти против самой себя, поэтому решила «плыть по течению».
Зоренфелл аккуратно наклонился, подойдя к ней поближе, и…
