Текст книги "Сохрани эти чувства (СИ)"

Автор книги: Никита Шашлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 45

– Скорее всего нет, Селлина, – честно ответил Зоренфелл. – Безусловно, для любви нет никаких рамок, но я…

Юноша мешкал. Он боялся быть противоречивым в своих словах, особенно в такой сложной ситуации, когда шанса на ошибку не предвидится. Неизвестно и то, что произойдет, допусти он промашку.

– Я не могу тебе ответить взаимностью на такие чувства. Не буду оправдываться такими глупыми вещами, как, например, то, что мы разные, ты не живая и всё такое. У меня нет к тебе романтических чувств, могу подчеркнуть дружеское отношение, интерес к тебе, как к личности, мне приятна твоя компания, Селлина. Нет, Судьба. Но не могу сказать о большем, уж прости меня.

Она отвела взгляд обратно на окно, рассматривая бегающих спортсменов по полю. В помещении повесилась тишина, благодаря которой можно услышать своё же дыхание. Зоренфелл не отводил от неё взгляда, просто не мог. Его интересовало то, о чём она сейчас думает; что творится внутри неё, если это возможно.

– Пожалуйста, зови меня Селлиной. Мне нравится имя, данное тобой, – глухо произнесла она.

Голос раздался внутри головы Зоренфелла. Это её естественный голос, именно так она говорила при первой встрече в «белом мире».

«Она так проявляет искренность?» – промелькнула мысль у парня.

– Я… рада, что ты сказал мне правду. Зоренфелл, ты сделал самый приятный выбор из своего древа, спасибо тебе за это.

– Ты не злишься из-за этого? – спросил он вдруг.

– Мне не удается испытывать столь низменных чувств. Думаю, что это моё спасение, – ответила она на вопрос. – Я знаю, что твое сердце занято, давно уже заметила, как в тебе самом, так и на твоем страшном древе. Пусть мне и нельзя об этом говорить людям, но большинство путей развития твоей линии судьбы сходится к одной-единственной персоне… Ответь ты взаимностью, и я не смогла бы тебя простить за такой проступок.

Селлина вновь начала говорить обычным голосом, исключив контакт разума. Возможно, она таким образом хотела передать ту крупицу чувств, что ей сейчас доступна, которые она попросту может понять, осознать и послать.

– Я решила, что не буду задерживаться с тобой на долгий срок.

– Но ведь я не имею ничего против этого.

– Да, понимаю, – кивнула Селлина. – Если для меня время значения не имеет, то для тебя всё совсем иначе. Мне пришлось много думать об этом, и я осознала, что нельзя быть, как это у вас называется, эгоистом… Я размышляла о себе и собственной выгоде, но никогда раньше не смотрела на дело с твоей стороны. Твой ответ мне понятен, я бы не приняла иного.

Подобные слова шокировали Зоренфелла. Разве можно было этого ожидать в такой ситуации? Сущность, не сведущая о множестве человеческих понятий и факторов, пришла к выводу, что поступала эгоистично и поняла, что это неправильно.

«Да большинство простых людей не могут уловить эту простую, но отчасти ошибочную истину…» – подумалось парню.

– Эгоизм – не всегда плохо. Но учитывать мнение других людей, задаваться вопросом о том, будет ли ему от этого хорошо или нет – очень даже правильно, – произнес Зоренфелл, не находя иных слов. – Но почему ты решила уйти?

– Мне нет места в этом мире. Я должна вести надзор за судьбами, а не стать их бесконечным потоком, такова и моя судьба, это было решено ещё до моего рождения… – словно пытаясь разгадать страшную тайну, произнесла Селлина. – Тем не менее я очень рада, что мне довелось увидеть мир, за которым так долго следила, несколько иначе, я поняла, что во многом ошибалась и заблуждалась. Теперь же я уверена, что в моих силах принимать правильные решения, частично понимать логику людей и вашу нелегкую долю.

– Ты сама для себя решила, что тебе здесь не рады, однако всё иначе, – решил опровергнуть Зоренфелл. – Если есть место, в котором тебя ждут, в котором тебя встретят с улыбкой, пусть один человек из огромного множества, то ты всегда можешь вернуться. Пусть уйдешь, но имей в виду, что я от тебя не отвернусь, если решишь навестить меня в нашем глупом мире.

– Спасибо, Зоренфелл, – всё также не поворачиваясь, сказала Селлина. – Любым чувствам есть оправдание, за время с тобой мне удалось это осознать, но только сейчас я смогла найти причины моей любви к тебе. Возможно, бдительная слежка за тобой, за твоими изменениями и за твоими поступками и побудила во мне эти странные чувства.

– Значит, ты нашла ответ на свой опрос?

– Да, но…

– Но в поисках одного ответа, всплывает множество других вопросов, верно? – перебил юноша, намереваясь предугадать слова Судьбы.

– Верно, ты прав.

– В таком случае тебе не о чем беспокоится, Селлина. Тебе дано куда больше времени, чем кому бы то ни было иному, поэтому рано или поздно ты раскроешь все свои загадки. Но будь осторожна: не на все вопросы найдутся ответы, такова жизнь и против её законов никому нельзя пойти, даже тебе.

– Я учту, – обернулась она и подошла к Зоренфеллу. – Ты слишком добр ко мне. Даже не знаю, чем больше вызвано страхом или сочувствием, но это не важно, ты мне помог, и я тебе за это безмерно благодарна.

После своих слов Селлина нежно обняла парня. Сейчас Зоренфелл словно впитывал в себя тот бурный круговорот чувств, что испытывает сейчас Судьба, не подавая даже вида. Объём её души безмерен, чувств куда больше, чем у какого-либо другого человека, но она не знала до сего момента, как их воспринимать, как ими пользоваться и что они означают. Теперь ему стало ясно, каким образом она нашла ответ на столь терзающий и сложный вопрос о любви.

– Зоренфелл! – после пары стуков в дверь, вошёл мистер Марвин. – А ты всё работаешь, рад видеть такое рвение во благо школы.

«Зачем стучаться, если ты всё равно зашел сразу же? А если бы её видно было, блин?!» – проникли в голову Зоренфелла гневные мысли.

Благо с виду казалось, что он просто развернул стул и смотрел в окно, ибо образ Селлины скрыт от чужих глаз, чтобы как раз и не возникало подобных конфузных ситуаций, при которых их могут обнаружить.

– Во благо школы? – повторил он, разворачиваясь. – Ну, как сказать. Я достаточно часто слышу от Вас, что Вы сильно беспокоитесь за благосостояние учеников и школы, но подобное «рвение», – скопировал Зоренфелл фразу директора, – несколько сомнительно, по крайней мере с виду.

Сам того не понимая, Зоренфелл довольно наглым образом отвечал директору. Возможно, своеобразным фактором самоуверенности сыграла та беседа, что только-только развернулась между ним и Судьбой. Если он преодолел испытание Судьбы, то чего париться о каком-то директоре обычной школы?

– В твоих словах есть доля правды, я мог бы надеть на себя маску образцового директора, беспокоящегося о своем втором доме, а сам тем временем промышлять чем-то недобрым, – решил поиграть в ту же игру мистер Марвин. – Однако, найти в этом смысл я не могу, поскольку было бы глупо создавать столь комфортные условия для учеников, прилагать все те усилия, чтобы организовать счастливое времяпровождение в школьных стенах и не допускать, чтобы у кого-либо возникли неприятные воспоминания о счастливом детстве, если бы меня волновало нечто иное. Но мы ведь говорим о другом, так ведь?

– Верно, прошу прощения, – улыбнулся Зоренфелл, услышав удовлетворительный ответ. – Продвигается всё пока что хорошо, но ничего конкретного сказать ещё не могу. Ранняя стадия разработки, так сказать.

– Можно ли мне узнать парочку подробностей о предстоящем мероприятии? Нынче ходит много слухов о том, что ты готовишь нечто грандиозного, но, к удивлению, никто не знает, что конкретно. Все из организационного комитета молчат, как один, никто не признается, вот мне и стало несколько тревожно, – пройдя пару шагов и захватив стул, мистер Марвин сел напротив стола Зоренфелла.

– Подробностей я не могу озвучить даже Вам, пусть мне и необходимы Ваши одобрения в некоторых делах.

– Даже так? – удивлён директор. – Но ты ведь понимаешь, что я могу снять тебя с должности, если я не буду знать о том, что ты готовишь? Мне сложно оценить риски, если я обделен знаниями.

– Да, я прекрасно это понимаю, однако, меня бы не выбрали единогласным решением, если бы мои идеи как-то пагубно влияли на школу или учеников, верно? И даже если вы меня сместите, то процесс будет продолжаться до самого финала и без моей помощи. Неужели Вы станете разгонять весь орг. комитет и отстранять от дела студ. совет?

– Нет, конечно, просто больно заинтересован в твоём проекте.

– Знаете, почему я решил оставить план негласным? – задал риторический вопрос Зоренфелл. – На самом деле же всё предельно просто: это один большой сюрприз. Сюрприз не только для учеников школы, но и для учителей, не исключая Вас, мистер Марвин.

– Вот как?

– Как и вам бессмысленно надевать маску якобы образцового директора, так и мне без надобности устраивать из общего праздника какой-то тотальный ужас. Думаю, Вы меня понимаете, спокойно рассуждал Зоренфелл. – Могу лишь заверить, что Вам откроется самый лучший школьный фестиваль за всё время существование нашей любимой школы.

– Что ж… – призадумался директор, глядя прямо в глаза Зоренфеллу. – Раз так, то, думаю, можно рискнуть и довериться тебе, твой взгляд не врёт с намереньями. Тем не менее я всё же хотел бы услышать хоть бы поверхностный план фестиваля, чтобы знать, к чему быть готовым.

– Спасибо за доверие, – слегка поклонился парень. – Поверхностным планом, кстати, поделиться могу. Тут скорее не план, а мои желания, которые можно было бы претворить в жизнь.

– Хорошо, я весь во внимании.

Как бы Зоренфелл не сомневался в директоре и его ходе мыслей, но он никак не может его поймать на чем-то плохом. Просто ему не верится, что может быть такой хороший мужик и отличный директор, действительно беспокоящийся за своих учеников. «Должен быть подвох!» – твердил юноша, но его преследовали неудачи оправданий.

– Я хочу включить в программу фестиваля как можно больше клубов по интересам, объединить их нестандартными и оригинальными способами, дать возможность каждому раскрыться во всей красе и тем самым привлечь побольше людей к клубной деятельности, ведь это обязательно контакт между учениками. Следовательно, и дружба, и воспоминания о хорошей школьной поре, неплохо ведь, да?

– Одобряю. Фестивали изначально и предназначались для подобного, но твои слова о нестандартном объединении клубов интригуют.

– Следом бы я хотел раскрыть таланты учащихся, ведь немало ребят умеют классно петь, танцевать, играть, так почему бы не сделать так, чтобы их заметили?

– Если и вправду таких учеников заметят, то им могут открыться двери в медиа пространство, если, конечно, повезёт. Однако каким образом?

– Всё по той же схеме – другие ученики. Фестиваль школьный, учеников много, энтузиастов не меньше, вот я и пользуюсь всеми возможностями, что мне предоставлены. И я сейчас не говорю о банальном сарафанном радио, а о тех же клубах. Возможно, Вы вначале не поймете, в чём заключается секрет, но если изучите список имеющихся клубов, то точно придёте к правильному выводу.

– Звучит заманчиво. Впервые встречаю столь хитрого и расчетливого парня в стенах своей школы, забавно. Но неужели на этом всё?

– Конечно нет. Рукодельники кое-что мастерят сейчас, что нужно будет разместить на бейсбольном поле, так как оно самое большое из имеющихся и больше всего подходит для сцены. Здесь уж скрывать не стану, идея банальная – организовать масштабный концерт, где исполнителями будут ученики и не только.

– Дай угадаю, твоей просьбой станет поддержка аппаратурой и разрешение на претворение всего этого в жизнь?

– В точку. Есть ещё несколько просьб, но всего не упомнить, благо есть всё на бумагах… – положил он руку на немалую стопку макулатуры.

– Надеюсь, там хоть будут какие-нибудь разъяснения? – взял директор один из листков, в надежде увидеть подтверждающий ответ на свой вопрос.

– К сожалению, только одобрение на реализацию, – кисло улыбнувшись, ответил Зоренфелл.

– Взрывчатые вещества? – опешил мистер Марвин от прочитанного. – Точно ли всё будет безопасно?

– Прочтите внимательно, там же написано, что тесты будут проводится под наблюдением учителя химии и по технике безопасности. На совместные тесты также потребуется письменное одобрение, но я ещё его не успел оформить.

– Я, конечно, понимаю твоё желание всем удовлетворить, но, пожалуй, для меня и подобного отношения к делу вполне достаточно, чтобы получить заряд позитива от фестиваля.

– Нет уж, мистер Марвин, фестиваль – он для всех фестиваль, без исключений. Вы много сил выкладываете на благо учеников, так пусть теперь мы удивим Вас и оставим о нас настолько крутые воспоминания, что Вы вовек не забудете, как Вам?

– Ты не перестаешь меня удивлять… – с предвкушающей улыбкой, произнес директор, беря стопку с бумагами на одобрение.

Глава 46

– Зоренфелл со своей работой перестал уделять мне знаки внимания… После школы мне приходится его ждать, а он уставший и котелок совсем не варит для разговоров, утром же он весь сонливый. Не хочу так!

– Ну а чего ты хотела? Я слышала, что у вас выборы были единогласными, значит и ты согласилась, так что незачем сейчас бузить.

– Ты всегда умеешь найти слова поддержки, Майя… – вздохнула Мария.

– Что поделать, ничем не могу помочь, сама же понимаешь.

– Понимаю, в том и беда.

– Просто прояви немного терпения и всё наладится. На фестивале обязательно найдется момент для романтики, ты должна его не упустить, если испытываешь к нему что-то вроде того.

– И-испытываю? – опешила она.

– Нет что ли? К чему тогда возмущения об избытке внимания?

– Ну… – замешкала Мария. – С кем ты там всё время переписываешься? Не вылезаешь же из своего телефона даже во время обеденного перерыва!

– Имеет ли это значение в возникшей… – сделала она паузу, набирая сообщение, – проблеме?

– Теперь мне кажется, что проблема не у меня, а у тебя.

– Да ну? Вроде всё в порядке…

– Поделись хоть с кем переписываешься? Это ведь Эмбер, правильно?

– С чего ты взяла?! – повысила тон голоса Майя и чуть не выронила телефон из рук. – Он-то здесь при чём?..

– Теперь точно всё понятно. Незачем было скрывать, у тебя на лице всё написано, – состроила Мария ехидную улыбочку

– Скрывать мне нечего! – серьезным тоном заявила Майя.

– Рассказывай сказки, – усмехнулась девчонка. – Разве мне нельзя порадоваться за счастье своей подружки?

– Мы просто разговариваем, какое, блин, счастье?

– Уже даже не скрываешь того, что это Эмбер, похвально, – приметила Мария. – Но знаешь, «просто разговариваем» выглядит несколько иначе, например, в таком случае человек не проводит девяносто процентов времени уткнувшись в экран мобильника. Неужели ты и на уроках также сидишь?

– Да не сижу я! Учёба превыше всего!

– А глаза сверкают… – продолжала издеваться подруга.

– Ну тебя… – отвернулась Майя.

– Это же хорошо, что у вас двоих всё налаживается, разве нет? – сказала она и тут же сменила направление темы: – Кстати, он придет на фестиваль?

– Как он может не прийти на фестиваль, организованный его «братаном»? – особым выражением подчеркнула Майя. – Для Эмбера твой Зоренфелл является каким-то не затмевающим кумиром…

– Во-первых, он пока не мой, во-вторых, насколько я знаю, Эмбер до чертиков восхищается Зоренфеллом, так как он в прошлом… – заткнулась Мария, осознавая, что чуть не сболтнула лишнего.

– Что он в прошлом? – заинтересовалась та.

– Забудь, ты мне ни о чём не говорила, так теперь и я тебе отплачу той же монетой.

– Ну и ладно!

После небольшого фырканья друг в друга, девчонки молча сидели и кушали, думая каждая о своём. Майя прожевав пищу продолжила вести светские беседы на экране телефона, а Мария залипла на окно, попивая сок, где было видно Зоренфелла, руководящего процессом сооружения какого-то неведомого ужаса.

«Почему ты такой скрытный, медвежонок? – подумалось Марии. – Я ведь и подумать не могла, что стоит тебе от меня немного отдалиться, как я тут же теряю голову… Даже не знаю, как ты так крепко держишься на своих ногах, когда такое приключилось с твоей мамой, – ощутила она тоску. – Ты сильный, Зоренфелл, как бы я того не хотела, но мне за тобой не угнаться».

Девчонка понимала, что такую работу изначально дали ему, чтобы отвлечься от несчастья и не загонять себя, но никто и подумать не мог, что подобное простецкое, казалось бы, решение наведёт столько шума. Тем не менее Мария попробовала себя поставить на место Зоренфелла, а точнее на место главы организационного комитета, здесь она осознала, что совсем не справилась бы, натворила ужасных вещей, ходила бы с кислой миной и от понимания того, что портишь всем праздник, стало бы ей ещё хуже. В этом их главное отличие: Зоренфелл всегда находит в себе силы идти дальше, несмотря ни на что, выкладывается по полной ради других, исключая собственную выгоду. Мария стремится стать похожей, следуя образцу, но слишком часто сталкивается с жестокой реальностью, в которой тебе не дано достичь своего идеала.

«Почему пока он работает не покладая рук, я сижу тут и попиваю со спокойной душой сок?! – вдруг предъявила она самой себе. – Почему я не могу ему помочь, если ничем не занята? Какого хрена?»

– Ладно, Майя, спасибо, что составила компанию, я побежала.

– Э-э? Чего? Куда это ты собралась? Ты ведь даже не доела свой обед… – очнулась она.

– Мне надоело сидеть и ничего не делать, я просто так не могу. Все работают, все стараются, а я что, хуже, что ли? Не на что не способна? Я хочу действовать! – ответила Мария в пылкой и воодушевленной манере и смылась.

– Блин… А она ведь дело говорит… – осознала Майя, взглянув на себя со стороны. – Ну, я ведь тоже не хуже, второй номер по знаниям в школе, между прочим! – доказала она что-то самой себе и также подскочила, собирая манатки, после чего убежала.

«Вообще, как меня могли не пригласить в орг. комитет нашей школы? Я ведь активистка и молодец! – заявляла Майя, словно общаясь со своим вторым «я». – Не могу позволить, чтобы все лавры забрал этот Зоренфелл, хотя он уже и так всю славу со слухами себе захомутал, жадина такая!»

Солидарных было немало не только внутри комитета, но и вне его. Тем не менее не каждый мог вступить в него, так как в нынешних условиях разглашения плана и возможность утечки будет равносильно провалу всех усилий. Голов в комитете хватало для обсуждения тех или иных пунктов плана, а также для мыслей по их реализации в лучшем виде, однако свободные руки не всегда находились. Причиной тому внутренние организационные моменты как среди классов, так и в клубах.

Каждый клуб по интересам хотел создать что-то свое, если не участвовал в программе комитета. С другой стороны, тех, кого не задействовали, не дошли до них руки или вовсе отказались от использования в плане из-за невозможности реализации идеи, испытывали некую зависть и уныние от понимания, что все радости фестиваля уйдут участникам, пусть и не понимают до конца в каком виде.

Сам Зоренфелл тщательно изучал клубы, их направление и количество участников, состоящих в них. Исходя из полученных знаний, он хотел задействовать как можно больше клубов в этом особом фестивале. Зачастую, кстати, удавалось совмещать несовместимое, как это, например, вышло с клубом химии и бейсбола. Немалый вклад вносят и другие участники комитета, не всё лежит на плечах Зоренфелла. Стоило ему привести ребятам пример того, что он хотел бы обыграть, как тут же пошла куча предложений от каждого.

В глазах участников комитета воспылал самый что ни на есть настоящий огонь интереса. Пусть они и предлагали зачастую сложно реализуемые проекты, но само наслаждение заключалось в процессе создания этих идей, в том, что ты делишься ими с другими, ведёшь беседы, споры и приходишь к какой-либо истине. Зоренфелл поджёг яркий костер внутри каждого, благодаря чему его и выбрали на столь солидный пост. Однако не только за одну-единственную идею его выбрали. Немалую роль сыграла его организационная логика: он ловко находил изъяны в предложениях его товарищей, даже если казалось, что их быть не может. Выявляя недочеты, предлагая альтернативы из предложенного, а также создавая программу на фестиваль, Зоренфелл сам того не замечая устроился на месте главного.

– Так, Доррен, это вроде здесь.

– Я рад, что ты решил на меня положиться. Будь уверен, Зоренфелл, я тебя не подведу!

– Боюсь тебя расстроить, но здесь дело в ином. Я, конечно, не знаю, что они тут мутят, но ты должен помочь…

– Наверное, нам, – выглянула из кабинета Роза, заслышав голос. – Привет, – миловидно улыбнулась она.

– Да, это Роза, она член астрономического клуба, которому ты и должен будешь помочь, – представил её Зоренфелл.

– Меня звать Дорреном, я из бейсбольного клуба. Нет ничего, с чем я бы не справился! – заявил он.

– Тут бы я поспорила, да не буду тебя мучить, – усмехнулась двусмысленно она. – Спасибо за поддержку.

– И это, Доррен, не забывай о вашей части с бейсбольным клубом. Или ты не участвуешь? – поинтересовался напоследок Зоренфелл, собираясь уже уходить.

– Участвую, но там и делать нечего, просто отбивание и ничего более. Даже не знаю, чего вы там такого крутого напридумывали, из-за чего появилась какая-то опасность…

– Опасно или нет, пока еще не совсем понятно, так что… Ладно, пойду я, дел невпроворот. Удачи вам, – простился Зоренфелл и ушёл.

– Пока-пока! – помахала Роза. – А ты, Доррен, проходи, у тебя теперь тоже дела есть.

В кабинете астрономии, где располагался астрономический клуб, всё было завешено темными полотнами, благодаря чему никакой свет не проникал в помещение от слова совсем. На столах в разных углах кабинета горели свечи, рядом с которыми в мрачной атмосфере сидели и другие девчонки участницы астрономического кружка.

– Жуть… – пробормотал неловко Доррен.

– Ха-ха-ха! – имитировала одна из них злобный смех. – Ещё одна жертва пожаловала в нашу обитель!

– А ничего, что вы рабочий кабинет так «преобразовали»? – оглядывая черную ткань у окна, поинтересовался парень, полностью игнорируя услышанное.

– Мы получили разрешение от директора, теперь до фестиваля этим кабинетом никто кроме нас пользоваться не будет, благодаря чему у нас появилось куда больше времени на создание космоса улучшенной версии, – пояснила Роза.

– Ну эй, почему вы так тухло отреагировали? – разочарованно промычала девчонка.

– Как? – в унисон произнесли Роза с Дорреном.

– Да в том и дело, что никак! – фыркнула она в ответ.

– Ну, в общем, не важно, – пожала плечами Роза. – В общем, для тебя встала такая задача… – начала она рассказывать фронт работ.

А пока велись деловые беседы, между девчонками из астрономического клуба завязались сплетни:

– Слушайте, а вам не кажется, что Роза с этим пареньком чем-то похожи? – спросила та же девушка, что пыталась состроить из себя ужастик.

– Ты как-то видишь в этой темноте? Кошка, что ли?

– Было бы, конечно, неплохо… Мур-мяу… Но я не об этом. Вы же заметили, как Роза с ним разговаривает? А то, что они ответили в один голос? А то, как он на неё смотрит?

– Роза со всеми парнями спокойно общается. Она же лучшая подруга Майи, не удивительно, что компания парней её совсем не смущает.

– Это мы здесь единственные девчонки в клубе и стесняемся пересекаться с этими бугаями из спортивных клубов… – внесла лепту скромница.

– А об остальном вообще молчу, – продолжила предыдущая девчонка. – Как он может на неё смотреть в темноте? А то, что они сказали одно слово вместе, совсем ни о чём не говорит. К чему ты тут плетешь интриги, Шери?

– Глупышка ты моя любимая да не понятливая, – гладя её по голове, говорила Шери. – Тебе нужно было следить за ним, когда паренька привёл Зоренфелл. Он ведь с неё глаз не спускал!

– Ну, Роза вроде не страшная, чтобы её шугались…

– Но дело ведь не в этом! – продолжала настаивать Шери, словно обсудить было совсем нечего.

– Эй вы! – окликнула их Роза гневным тоном, услышав краем уха их беседу. – Самые свободные, что ли?! Ну-ка быстро помогать!