Текст книги "Капитан Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Опер настаивал на том, чтобы «взять» Демидова непосредственно в момент подписания протокола по Южной губе. Крамскому с трудом удалось убедить его – арест и первый допрос следует произвести, когда толстяк и его банда расслабятся, обалдеют от одержанной, как им кажется, победы!

Беляев тогда посмотрел на него и сказал:

– Слушай, Крамской… Он, конечно, дерьмо. Но и вы – не невеста непорочная!

– Это бизнес. Борьба за выживание!

Тоже верно… – согласился оперативник.

* * *

При комплектации Демидова даже дюжина покрытых копровой дорожкой мраморных ступеней представляла собой значительную проблему. И ведь не была лестница крутой – мэрия располагалась в старинном дворе какого-то то ли графа, то ли князя… Черт, вылетела из головы фамилия! Он скосил глаза на референта – спросить, что ни? Наверняка ведь знает, сукин сын! Умник… С трудом отдышавшись, он уже собирался было идти дальше, но в этот момент из неприметной боковой двери вынырнул плечистый детина в двубортном костюме с широкими лацканами:

– Здравствуйте. Начальник охраны мэрии. Прошу..

– Сам – здесь? – как всегда, правильно уловив интерес хозяина, спросил референт.

– Здесь, – кивнул встречающий.

– Пресса?

– Все в порядке. Не беспокойтесь…

– Посторонние?

– Только охрана: наши, трое ваших, трое от господина Крамского, менты… – он уже предупредительно раздвигал перед Демидовым резные створки высокой двери: – Прошу!

Нельзя сказать, чтобы в Ореховом зале было совсем тихо, – нет, легкий шелест ни к чему не обязывающих разговоров свидетельствовал, что в мэрии сегодня собрались люди значимые, одного круга, не смущающиеся в присутствии власть предержащих, но и достаточно воспитанные, чтобы это не подчеркивать.

Холеные дяди из юридического управления, нотариус, десяток «придворных» корреспондентов из числа научившихся уже правильно завязывать галстук и не надевать в театр кроссовки… У своей аппаратуры дежурили телевизионщики.

– О! Добрый день, добрый день… Запаздываете! – с шутливой укоризной покачал головой мэр, делая шаг навстречу и протягивая для рукопожатия вялую ладонь.

– Простите, ради Бога! – Демидов подобострастно закивал, принимая поданную руку. – Виноват!

– Ну конечно – вы, бизнесмены, народ занятой, кормите нас, нахлебников, поите… – мэр потрепал толстяка по плечу, демонстрируя, что не сердится.

– Ох, ну что вы, Петр Иванович! Как можно так говорить? – Казалось, Димидов сейчас прослезится от умиления. – Да без вас!..

Референт, да и добрая половина присутствующих с разной степенью омерзения наблюдали за этим цирком – подлинная роль и вес его участников в «теневой», то есть реальной, экономике давно уже были секретом полишинеля. Но положение обязывало…

– А вот и господин Крамской! – рявкнул из-за спины мэра начальник охраны. Своего церемониала новые правители города еще не изобрели, поэтому в роли дворецкого пришлось выступать сегодня ему.

Телевизионщики засуетились, стремясь не пропустить ничего из предстоящей исторической встречи.

Хозяин «Южной губы» держался с подобающим его положению достоинством: небрежно кивнув собравшимся, он прошел через зал, обменялся с мэром корректным рукопожатием и замер у покрытого алым сукном стола. Поискал глазами шефа своей службы безопасности – тот успокоительно кивнул ему огромной кудлатой бородой: все в порядке, люди на местах.

– Господа! Друзья мои! Земляки… – голос у градоначальника был, по мнению многих, излишне слащав, но поставлен достаточно профессионально. Замелькали вспышки фотографов, журналисты побогаче выставили свои японские диктофоны, а припозднившаяся буфетчица замерла на полушаге, стараясь не попасть в кадр с очередным подносом кофе и бутербродов…

Сама церемония прошла довольно быстро и на удивление буднично. После мэра слово предоставили Крамскому, и он пробормотал что-то невразумительное о праве граждан на информацию и о том, что, дескать, «судите о них по делам их». Видно было, что каждое слово дается ему с колоссальным напряжением, и даже малоискушенная девочка-репортер из «Невских берегов» поняла: бизнесмен не в своей тарелке! Впрочем, большинство присутствующих соотнесли нервозное состояние Крамского с тем бурным и хлопотным процессом, который он, по слухам, вел уже второй месяц. Затем коротко выступил Демидов. Поблагодарил представителей прессы за внимание, тепло и уважительно отозвался о том вкладе, который предыдущий оратор внес в становление российского предпринимательства, о его способности поступиться сиюминутными личными интересами во имя процветания державы, в нескольких фразах обрисовал сияющие перспективы завтрашнего дня – для порта, города, региона… Потом приступили собственно к подписанию документов.

Крамской сам, не прибегая к услугам помощника, щелкнул замками дипломата, достал кожаную папку.

Несколько раз поставил свою подпись. Прежде чем проделать то же самое, Демидов принял из рук референта потный желтый конверт и положил его на стол. Крамской понимающе, едва заметно кивнул и передвинул конверт ближе к себе – видеокамеры и пара добросовестных фотокорреспондентов зафиксировали это к злорадному удовлетворению бизнесмена: под плотным картоном явственно прощупывался угловатый корпус микрокассеты. Той самой, которой его шантажировал толстяк. Демидов расписался, затем свое дело сделали нотариус и представитель мэрии.

– Все, господа! Спасибо за внимание!

Журналисты недовольно зашумели:

– А вопросы?

– Подробности будут? Нет?

– Хотелось бы узнать у господина Крамского…

Мэр поднял руки…

– Господа!

– Уважаемые представители прессы! – перебил его внезапно Крамской. – Минуточку внимания!

Все замерли: не привыкшие к подобной бестактности глава городской администрации, его уже заторопившаяся по своим делам свита, успевший сложить в портфель подписанные бумаги Демидов, дюжина настроившихся на праведный гнев репортеров… Холеный референт и бородач из службы безопасности вперлись глазами один в другого, готовые в любой момент – каждый по-своему – рвать глотку хозяйским врагам.

– Минуточку внимания! Если у кого-то есть ко мне вопросы… Полагаю, через полчаса… – Крамской скосил взгляд на циферблат «Роллекса», одновременно следя за реакцией присутствующих. – Да, через полчаса я смогу на многие из них ответить.

Он виновато посмотрел на Демидова и, пересиливая себя, пояснил:

– Все равно будут толки… Хочется выглядеть достойно.

Толстяк пожал плечами и равнодушно протянул руку:

– Всего доброго.

– Прощайте! – Крамской перехватил очередной успокоительный взгляд и кивок своего бородача. Начальник службы безопасности успел перейти к окну и сейчас следил за улицей, слегка отодвинув белую складчатую портьеру. – До встречи?

Пресса тем временем с аппетитом поедала дармовые бутерброды, теснясь у спешно накрытого в углу кофейного столика, – это тоже была идея Беляева, правильно решившего, чем занять вынужденную паузу.

Демидов, референт и их охрана покинули зал, подошел попрощаться мэр… Наконец Крамскому удалось оказаться рядом с бородачом.

– Ну? Что там?

– Смотрите, шеф…

Толстяк со свитой как раз выходили из парадных дверей дворца. Первым по ступенькам сбежал вниз охранник – оглядевшись, он открыл заднюю дверцу «вольво». Однако воспользоваться его любезностью Демидову было не суждено – пространство между ним и машиной вдруг заполнилось неброско, но хорошо одетыми людьми, один из которых – Крамской ухмыльнулся, узнав Беляева, – привычно раскрыл перед носом Демидова удостоверение. После секундной заминки толстяк и его холеный спутник проследовали в тесном кольце «сотрудников» к припаркованной неподалеку «шестерке», а телохранители были вынуждены сесть в уютный салон демидовской иномарки – но уже вместе с оперативниками.

– Жаль, заснять некому! – вздохнув, процедил Крамской. Как всегда, сделав ставку и ввязавшись в решительную драку, он не испытывал ничего, кроме холодного азарта игрока.

– Ну, там у них есть, наверное, специалисты… – качнул бородой его помощник. Беляев и лысый чекист ему не понравились с первого взгляда, но отказать этой парочке в профессионализме было нельзя.

Крамской повернулся к залу. Привычная ко всему журналистская братия – накормленная и радостно возбужденная в предвкушении зреющей сенсации – сразу же переключила на него внимание:

– Что – будем начинать?

– Чем удивите, господин Крамской?

– Тише… тише!

– Ребя-ята! Мы же договорились… – обаятельно улыбнулся бизнесмен… – У меня еще больше десяти минут… Сейчас, вернусь – побеседуем!

Под легкомысленный треп и не относящиеся к делу смешки репортеров Крамской в сопровождении бородача прошествовал к двери. Миновав анфиладу из нескольких небольших уютных зальчиков, почти не изуродованных превращением дворца в «казенный дом», они оказались в служебном помещении, которое заранее присмотрел шеф службы безопасности. Бывший пикет милиции: стол, засаленные стулья, сейф на тумбочке. Два телефона – городской и внутренний.

– Во сколько договорились?

– Да уже вроде сейчас должен.

Крамской посмотрел на телефонный аппарат:

– Дай Бог…

Первая фаза плана прошла безукоризненно: Демидову отдано все, что нужно, шантажист тоже свои обязательства выполнил – это зафиксировано незаинтересованной прессой… Толстяк и его банда задержаны.

Теперь – главное…

Зазвенело, и Крамской сразу же снял трубку – все точно, минута в минуту!

– Слушаю?

– Как у вас? – Голос Беляева, несмотря на шум старенькой мембраны, бизнесмен узнал сразу же.

– У нас все в порядке! У вас что? – Крамской старался не сбиться на крик.

– Нормальный ход! Задержали, сейчас бумажки пишем… Единственное, вот что… Чисто технически, по времени не укладываемся. Поэтому побудьте на месте еще четверть часика. Потяните… Как там пресса?

– Что случилось? Что-то серьезное? – у Крамского засосало под ложечкой.

– Да нет! Все в порядке… Журналисты пусть ждут, а я позвоню – тогда начнем. Чтоб уж наверняка…

– Когда позвоните? Точно?

– А может быть, уже прямо сейчас… Ну максимум – минут двадцать! Пока подготовьтесь: бумаги, все такое…. Да! Прокурор сказал – можете распечатывать кассету с диктофона. Сами сначала прослушайте…

– Не понял?

– Да с доказательствами у него и так все в порядке, это уж я на всякий пожарный подстраховывался. Больше дня вашего спокойствия! – Беляев рассмеялся на другом конце трубки… – Чтобы вы не нервничали, что я вас совсем без козырей оставил… Психотерапия!

Крамской нервно хохотнул:

– Однако!

– Ну – все! Мы свое, считай, сделали. Ваша забота – пресса…

Бизнесмен положил трубку.

– Вот ведь с-сукин сын!

– Да уж… – согласился бородач, который практически все слышал.

Крамской выложил перед собой пластиковую папку, полученный от Демидова конверт, диктофон.

– Попробуем…

Сегодня записать ничего не удалось, обстановка не позволяла, но если, по мнению опера, следователи обойдутся и без пленки – тогда это не беда. Он аккуратно снял печати и нажатием кнопки отмотал кассету в начало:

– Послушаем…

И аккуратно включил воспроизведение.

* * *

Ничего не произошло. Крамской на всякий случай потеребил регулятор громкости, но пленка продолжала безмолвствовать.

– Что за черт!

Побледневший бородач схватил диктофон, поднял крышку, извлек кассету. Коротко и нецензурно выругавшись, протянул их хозяину:

– Голова…

Крамской тупо вглядывался в приоткрытые внутренности «перлкордера»: даже ему, не искушенному в технике, было ясно: на месте записывающей «головки» чернела аккуратно заклееная изолентой пустота.

Не дожидаясь команды, начальник службы безопасности рванул картон демидовского конверта. Тряхнул. На обширный стол вывалилось несколько красочных проспектов будущего морского порта, детский альбом «Куку-руку» и портрет Билла Клинтона в купальном костюме. Негромко стукнул пластиковый корпус кассеты.

– Время выбрало нас… Песни о комсомоле, – бесцветными голосом прочитал Крамской надпись на фирменной упаковке. Иллюзий у него не было: в данном случае форма соответствовала содержанию. – Смешно, – констатировал он.

Встал. В задумчивости облокотился о стул, затем перехватил его обеими руками, поднял над головой и с размаху врезал в покрытую деревянными планками стену… Две ножки обломились сразу же.

– О-о-ох! – Крамской со стоном зашвырнул то, что осталось от стула, в угол кабинета.

– Телефон!

– Бородач схватил трубку и подал ее хозяину.

– Ну?

– Вы уже все поняли?

Крамской зарычал:

– Беляев! Сука! Где ты? Я тебя порву, падла!

– Жаль… Я думал, вы более достойно себя поведете. Проигрывать надо уметь.

– На что ты надеешься? Ты? Лично! В своей ментовке…

На другом конце провода собеседник, очевидно, пожал плечами:

– На что? Не знаю… Может быть, на то, что в штате Регионального управления по борьбе с организованной преступностью нету такого опера, Беляева Александра Борисовича… Можете проверить…

Крамской мгновенно вспомнил: первое знакомство, уверенный, и быстрый «промельк» удостоверений… Что помешало посмотреть их внимательней? Ах, да… Визиту предшествовал звонок по телефону, дескать, из Главка – обычный случай, никто не придал значения… А если бы проверили «ксивы»? Ерунда! Подделок развелось столько – не всякий специалист распознает.

А Борода куда смотрел? Это ж его хлеб! Черт… Мы же решили до последнего момента не посвящать! Мы решили…

Ищи теперь, свищи «липового» мента с «липовым» комитетчиком!

– А этот… милиционер? Виноградов? – Крамской спрашивал, не надеясь на ответ, только чтобы затянуть разговор, – краем глаза он видел, как шеф службы безопасности судорожно перебирает клавиши радиотелефона. – Он-то – настоящий!

– Настоящий! Только вот… Впрочем, разбирайтесь сами.

Бизнесмен уже понял, что капитана использовали в [юли средней – между карточным болваном и громоотводом. Но продолжал задавать вопросы:

– Так «жучка» в кабинете тогда, в самом деле, не он установил?

– Разумеется, – ответил человек, известный в определенных кругах под кличкой Пинкертон. И с гордостью хорошо выполнившего свою работу профессионала пояснил: – Мы пока с вами в холл вышли – ассистент его и сунул. Дело техники!

– А в дипломат кто лазал? В поезде?

– Да никто! Вы же мне на слово поверили насчет экспертизы… Да, кстати! Вы сейчас пытаетесь засечь мой номер… Зря! Зря, батенька – я ведь об этом раньше вас побеспокоился, так что не забивайте себе голову.

Крамской увидел, как сидящий рядом с ним бородач беззвучно выругался.

– А почему ты все-таки позвонил? Покрасоваться захотелось?

– Как не стыдно! Разве ж я такой? – голос Беляева-Пинкертона звучал укоризненно. – Просто даю вам возможность чуть успокоиться, не наделать глупостей… Давайте расстанемся как интеллигентные люди, а?

– Сволочь ты… ладно! Значит, вы ему отдали документы, кассету…

– Бизнес! На что б я жил, если бы не было таких, как вы?

– Сколько тебе заплатили? – спрашивать дальше смысла не было, но Крамской почему-то оттягивал окончание разговора…

– А что? A-а! Перекупить хочешь?

– Допустим.

– Извини! Честь дороже… Ну – бывай! Надеюсь, не встретимся.

Бизнесмен положил рассыпавшуюся короткими гудками трубку:

– Да-а… Дела!

Ситуация, в общем, была ясна. Только что он собственными руками на глазах у целой кучи официальных лиц и, можно сказать, широких масс общественности строго в соответствии с законом оформил сделку – пусть несколько неожиданную для всех, но… не более того. Попытаться поднять шум? Устроить скандал? А с чем? С сомнительными ксерокопиями несуществующих документов? Да еще таких, которые его же самого вываляют в дерьме? Смешно…

Выглядеть дураком не хотелось.

А здорово негодяи разыграли шоу с арестом Демидова!

Талант.

– Что делать будем?

Бородач хмуро пожал плечами:

– Не знаю… Как прикажете.

Крамской на мгновение прикрыл глаза. Выдохнул, встряхнулся:

– Так!

Приняв решение, он показал на вываленный на стол «реквизит»:

– Это все собери. На память! Далее. Займись прессой – заткни им пасть, наплети какой-нибудь ерунды… Да хоть денег дай! Пять минут – потом возвращайся – домой поедем. Понял?

– Будет сделано, – бородач кивнул. Выходя, обернулся: – Это правильно, босс. Жизнь не кончается, будет возможность рассчитаться. Я найду этого… Из-под земли достану! А что касается Демидова…

– Иди, бли-ин! Иди… – Крамской с трудом удержался, чтобы не швырнуть об стену еще что-нибудь тяжелое.

* * *

Здесь было еще холоднее, чем внизу, на улицах. Ветер с воем гнал по металлической кровле широкие полосы снега, то собирая его в сугробы, то скидывая на головы редких прохожих.

На человеке, примостившемся у крохотного чердачного окошка, было надето много: теплое белье, тельняшка, легкий джемпер, свитер водолазного образца, ветровка… Засаленный ватный костюм дополняли солдатская ушанка и высокие меховые сапоги, рассчитанные на тройной носок.

Но все это не давало достаточной защиты от мороза.

Человека не беспокоило собственное здоровье – он тревожился, что переохлаждение может повлиять на качество порученной ему работы. Он был очень добросовестным исполнителем.

Согнав примерзшую на реснице слезинку, человек вновь приник к винтовочному прицелу. Мощная оптика позволяла рассматривать в мельчайших деталях великолепную отделку анфилады, соединяющей Ореховый зал с тем кабинетом, куда только что вернулся бородач. Но снайпера не интересовали гобелены и позолоченная лепка. Он ждал…

Вот открылась дверь милицейского пикета, и Крамской – человек знал его по фотографии – двинулся стремительной походкой, не оборачиваясь на спешащего за ним начальника службы безопасности. Первый зал, второй… Если налево – служебный выход. Прямо – туда, где ждут не дождутся жадные до сенсаций корреспонденты…

Крамской повернул налево, и человек с облегчением оторвался от окуляра. «Заказ» был сделан четко – стрелять только в случае попытки объекта все-таки обратиться к прессе.

Исполнитель не любил бессмысленных убийств. И был рад, что бизнесмен принял правильное решение. Решение, которое спасло ему жизнь.

* * *

– Я рад, что обошлось без скандала, – не поворачивая головы, сказал демидовский референт. Дорога была скользкой, и управлять машиной надлежало очень внимательно. – И без крови…

– Мы старались, – скромно кивнул расположившийся рядом Пинкертон. В велюровом салоне «бьюика» он чувствовал себя вполне уютно.

– Хорошая работа, – констатировал референт. – И деньги хорошие.

– По труду и честь, – констатировал собеседник.

– Дальше дружить будем?

– Звони… – Пинкертон неопределенно пожал плечами.

Они были знакомы давно, еще с юрфака. Оба любили власть и деньги, друг друга – терпели, а остальное человечество – ненавидели и презирали.

– Вот блин! – не удержался референт: у обочины давал отмашку жезлом высокий худой гаишник. Рядом с ним пританцовывали на морозе двое сержантов в бронежилетах – короткие автоматы рыскали по сторонам грубо и нетерпеливо. Чуть поодаль с кем-то разговаривал по рации капитан – очевидно, их начальник.

Пока водитель предъявлял документы, пассажир изучал этого милицейского офицера через отпотевшее стекло, с трудом подавляя узкую злую усмешку.

– У меня все в порядке? – поинтересовался тем временем референт, получая назад техпаспорт и водительское удостоверение.

– Проезжайте!

– Что-то случилось? Ловите кого-нибудь?

– Обычный рейд… Сами знаете – бандитов развелось! Проезжайте! – гаишник был явно не в духе, но тем не менее водитель не преминул улыбнуться и пожелать:

– Удачи вам, ребята! – и, обдав снегом еле успевшего убрать рацию Виноградова, машина тронулась дальше…

1993 г

Переходный период

1

…если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж.

Пс, псалом 126, 1

Желтая вереница автобусов весело выкатилась на Садовое кольцо. Все заворочались, и Виноградов, выгибая шею, тоже попытался разглядеть в просветах между зданиями силуэт Белого дома.

И в этот момент раздалась первая очередь.

Посыпались стекла, подбитый «Икарус» замер на миг, затем стремительно бросился в узкую щель ближайшего переулка. За ним туда же устремились остальные автобусы.

– Во попали! – присвистнул кто-то у самой кабины подателя.

Виноградов увидел себя со стороны, сидящим прямо на полу, с задранными вверх ногами и бестолково торчащим стволом автомата.

– Щиты к окнам! – запоздало скомандовал один из комбатов.

Его едва расслышали – все звуки тонули в яростном грохоте пальбы: судя по позициям пристроившихся между брошенных легковушек солдат, лупили по высотному зданию на Новом Арбате. Куда-то на уровне десятого этажа.

– Оставаться на месте! Не высовываться!

В наступившей внезапно тишине защелкали пристегиваемые магазины. Кто-то передернул затвор. Толстый пожилой старшина, матерясь, сдирал чехол с обтянутого материей шлема.

И тут опять начали стрелять…

– Не спи, капитан! Замерзнешь…

Виноградов с трудом разлепил набухшие от усталости веки и на всякий случай передвинул поудобнее автомат:

– Уже.

– Что – уже?

– Замерз… Сколько сейчас? – Посмотреть на часы было лень.

– Около четырех. Да-а, не май месяц.

В темноте горящий напротив парламент почти не давал света, а редкие светящиеся окна соседних домов давным-давно погасли. Среди мраморных колонн вестибюля метался злой осенний ветер. Полуоторванные металлические жалюзи беспорядочно бились друг о друга со звуком, похожим на пулеметную очередь. Целых окон не осталось, и случайно застрявшие в огромных витринных проемах куски стекла то и дело срывались вниз.

– Как обстановка?

– А никак…

Виноградов все еще не мог окончательно проснуться. Тупая, липкая, как пот, усталость, заполнила все – суставы, сердце, придавленную бронежилетом грудь, затылок в пластинчатой «сфере»…

– Чай остался?

– Хм-м… Сомневаюсь, однако.

– С-сукины дети! Целый день всухомятку…

То, что удалось найти после бандитов в разграбленных барах и буфетах, было уже давным-давно выпито. Водопровод в здании не действовал еще с первого штурма, некоторое время выручала предусмотрительность майора Сычева, но и прихваченный им из дома, несмотря на насмешки, цветастый полуведерный термос, видать, иссяк…

И ведь не то чтобы воды совсем не было – наоборот, ее вокруг было даже с избытком! Холодная вонючая влага сочилась из пробитых канализационных труб, ручьями стекала по обожженным стенам, чавкая под ногами и скапливаясь среди завалов переломанной мебели. Никому не приходило в голову попрекать творцов всего этого безобразия, пожарников – парни сделали все, что могли… Два высотных факела посреди столицы – это явно был бы перебор.

Виноградов опять вспомнил утреннюю картинку: короткое простреливаемое пространство перед мэрией, изготовившихся к броску милиционеров, рычащих от возбуждения, багровых и грязных, только что выведенных из боя муровцев: все вперемешку, рослые «гоблины» из групп захвата в бронированных куртках и масках, очкастые подполковники-опера, невесть откуда взявшийся корреспондент с одышкой и японской видеокамерой…

А рядом привычно и почти без суеты уже разворачивались пожарные расчеты, матовой резиной блестели их черные костюмы, кто-то что-то привинчивал, вытягивая за угол тонкую полоску шланга.

– На вашей стороне очаг… А здесь только на третьем пока! – перепачканный майор с молоточками в петлицах говорил по рации, не выпуская из зубов папиросу.

Белый дом тогда еще был белым, и речь шла о здании СЭВ…

Тяжко вздохнув, Виноградов поднялся со своего лежбища:

– Счастливо оставаться!

– Гуд бай.

Разогнувшись почти во весь рост – снайперы были главным кошмаром последних суток, несмотря на темень, рисковать не хотелось – капитан проверил, все ли на месте. Автомат, пистолет, подсумок с магазинами… Противогаз, нож, «черемуха»… Наручники, индивидуальный пикет. Штатный мегафон, немного жратвы и кое-что из тряпок засунуто в высвободившийся чехол из-под бронежилета – не тяжело и достаточно удобно.

Можно трогаться.

Под прикрытием обрушенных стеллажей Виноградов пересек вестибюль и оказался в одном из внутренних коридоров. Здесь было еще темнее, и тьма эта была доверху наполнена шепотом, сонными хрипами, скрежетом железа, потом и табачным дымом. Ориентируясь по редкой цепочке сигаретных огоньков, он двинулся вперед, стараясь ни с кем не столкнуться. В замкнутом, вместившем в себя десятки измученных людей пространстве это было почти невозможно, и пару раз капитана равнодушно материли.

Уже под конец пути он внезапно налетел на упершийся в живот ствол.

– Кто такой?

– Виноградов. Из отделения профилактики.

– A-а! Что слышно? – зашевелились где-то сбоку.

– Я с поста.

Кто-то разочарованно сплюнул, кто-то заворочался.

– Дур-р-дом!

Предстояло еще миновать галерею, соединяющую собственно здание с корпусами гостиницы…

– Саныч! Ты?

По сравнению с коридором тьма была уже не такой густой, и Виноградов почти без труда нашел старшину седьмого батальона:

– Здорово, герой дня!

– Тормознись! – Пахнуло перегаром, и капитан, присев в образовавшийся между телами промежуток, ощутил в руке теплый и, вероятно, не совсем чистый стакан.

– Выпьешь?

– Будь здоров! – Отказаться было неудобно, глицериновое пламя обожгло внутренности, оставив на языке миндальный привкус. Виноградов принял подмокший кусок хлеба и почти без отвращения заел:

– Ликер?

– Двадцать семь оборотов! Италия.

– Хорошо живете.

– Да вот… это самое… нашли. Имеем право?

– А кто спорит?

Он не кривил душой: старшина действительно имел право.

…Когда около полудня в толпе упал первый – парень в пальто и клетчатой кепке – никто толком ничего не понял. Дико завизжали женщины, все заметались, бестолково пихая друг друга, кто-то попытался приподнять залитую кровью голову убитого… Затем тело унесли подоспевшие санитары, и на некоторое время площадка, с которой в просвет между деревьями открывалась увлекательная картина боя, опустела. Но уже минут через двадцать постепенно место недавней трагедии заполнилось вновь, сначала подростками обоих полов, потом вездесущими мальчишками, потом дядями и тетями всех социальных слоев и возрастов.

– Уйдите! Граждане, уйдите отсюда! Тут только что человека убили!

Но охочие до зрелищ самоуверенные москвичи и не собирались реагировать на крики автоматчиков.

– Быстро отсюда! Я что сказал? Пошли отсюда все!

Самые активные и пьяные из толпы огрызались, в лучшем случае отшучивались, а симпатичная студентка с распущенными длинными волосами все пыталась дотянуться до ближайшего милиционера букетом недорогих цветов.

– Уйди, дура! Уйди! – чуть не плача от бессилия, хрипел сорванным голосом Виноградов. Сняв с плеча мегафон, он шагнул на открытое пространство:

– Граждане! Соотечественники! Здесь простреливаемая зона! Немедленно покиньте…

Закончить не удалось.

Первым, схватившись за лицо, откинулся навзничь пожилой мужчина. Стоящая радом с ним девушка в кожаной куртке стиснула руками пах и молча осела на асфальт. Задело и еще кого-то – капитан не видел, метнувшись обратно под прикрытие бетонного козырька.

– Снайпер!

Это были не шальные пули – прицельный огонь велся откуда-то сбоку, со стороны упрятанной среди высотных домов церквушки.

– «Королево», «Королево», я – «девятьсот седьмой»! – командир взвода уже вызывал по рации бронегруппу внутренних войск.

– Щас уходить будет… – услышал капитан рядом с собой негромкое бормотание. Повернувшись, он увидел прищуренный глаз и вмятую в винтовочный приклад щеку батальонного старшины. Черный ствол СВД казался абсолютно неподвижным.

Несколько секунд Виноградов вместе с соседом напряженно всматривался в узорчатые своды колокольни:

– А точно оттуда?

Выстрел!

Стремительный силуэт на мгновение вырос над выкрашенными в белое перильцами, перевалился через них и, почти не касаясь стены, рухнул на землю. Капитану даже показалось, что он услышал мокрый звук разбившегося тела…

– Й-а-а!

По позициям пронесся шквал радостных воплей и веселого мата…

И в этот момент на колокольне опять зашевелились:

– Еще один!

Выстрел… Выстрел… Выстрел…

Позже выяснилось: битый жизнью, афганскими моджахедами и кавказскими боевиками, старшина на этот старый трюк не «купился». Снайпер, в общем, рассчитывал верно, сначала подставил под огонь грязный армейский чехол с напиханным в него спальником, бронежилетом и прочим уже ненужным барахлом, а когда прошитое пулями «тело» обрушилось вниз и стрелки расслабились, попытался проскочить к лестнице. Но… Виноградов потом ходил смотреть: две пули – в руку и в затылок. Лица не разобрать, только старый офицерский камуфляж и кроссовки на рифленой подошве…

– Слышно что-нибудь?

– Да я сам с поста, – в очередной раз пояснил Виноградов. – Узнаю что – скажу.

– Ну давай. Будь здоров…

Пригнувшись, капитан по прямой перебежал галерею и скоро уже стоял на пороге бывшей парикмахерской, сейчас занятой сотрудниками штабных отделений.

– Профилактика! А-у! – позвал он своих. – Где вы?

Разобрать что-то в мешанине тел и амуниции было сложно.

– Виноградов! Давай сюда!

Спотыкаясь в темноте о какие-то ящики и провода, Владимир Александрович наконец оказался среди сбившихся в компактную кучу офицеров отделения профилактики:

– Чай остался?

– На, Саныч. Там остатки – для тебя специально…

Виноградов на ощупь принял из рук непосредственного начальника, майора Сычева, горячую крышку от термоса. Пару раз хлебнул.

– Хорошо… Но мало! Спасибо, шеф.

– Как там? Все спокойно?

– Нормально… Сейчас бы пожрать чего-нибудь.

– Кашу будешь? – подавший голос инспектор Шахтин имел в виду «Кашу гречневую со свининой тушеной» – такие банки выдали всем в качестве сухого пайка. Продукт был сытным, но очень соленым, к тому же в холодном виде представлял из себя желтый сгусток пахучего жира. – Больше просто нет ничего…

В голосе старлея звучало искреннее сочувствие.

– А черт его знает… Нет, наверное. Посплю лучше.

– Правильно! – одобрили из темноты. – Голодный волк быстрее бегает…

– Ты, что ли, Барков, голос подаешь? Свое все небось уже сожрал?

– Не надейся, не обломится!

– Ишь, халявщик!

– Тьфу на вас! – ругнулся старый приятель Виноградова сотрудник пресс-группы Витя Барков. – Саныч! Ты же интеллигентный человек, как ты с ним живешь?

Все знали – связываться с голосистым и дружным отделением профилактики не стоит. Заклюют.

– Готово!

Из угла, где расположились связисты, донесся сначала шум и треск помех, затем какое-то потустороннее завывание, и уже только потом – постепенно набирающий силу голос диктора:

«– …По неподтвержденным сведениям, в различных районах столицы силами внутренних войск и милиции проводится обезвреживание вооруженных групп террористов… Некоторые эксперты вспоминают сейчас недавние события в Румынии, когда специально подготовленные боевики расстреливали народ из окон высотных зданий… Представители армии отказались комментировать данные о количестве погибших при штурме Белого дома… Вопреки ожиданиям, события этих дней практически не повлияли на экономическую и политическую ситуацию в других регионах России, собственно, они ограничены Садовым кольцом столицы и напоминают внутреннюю „разборку“ нескольких, имеющих оружие и власть, группировок…»