Текст книги "Капитан Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

8

Почти сразу же после выхода в залив довольно ощутимо закачало. Слева по борту остались портовые сооружения, густое кружево сосен и бастионы древнего Выборга – крепости, так до конца и не обрусевшей.

Лоцманский катер ходко резал волну, такую же серую и холодную, как во времена викингов и петровских гренадеров. Только пестрые геометрические силуэты навигационных знаков напоминали о том, что худо-бедно заканчивается век двадцатый… Карельской природе, этим скалам, этому морю, этим соснам было, собственно, глубоко наплевать на людскую суету.

– Не знал, что вы тоже поедете! – в такт волнению кивнул Паасонен.

– Да я и сам не знал…

С точки зрения Виноградова это было истинной правдой, но финн только вежливо улыбнулся тому, что посчитал просто профессиональным лукавством.

Программа-минимум заняла действительно считанные минуты: с помощью мидовца Владимир Александрович бегло пролистал подготовленные Пеккой документы и поставил в указанных против своей фамилии пробелах чернильные закорючки.

– Тут все в порядке? – на всякий случай поинтересовался он. – Ничего лишнего?

– Обижа-аешь, начальник! – совсем по-русски, с почерпнутыми из какого-то телесериала блатными интонациями протянул Йорма. После нескольких лет, проведенных в Питере, этот полицейский, представитель страны Суоми, написал диссертацию о российской организованной преступности, пристрастился к портвейну и ругался матом не хуже обычного эстонского водопроводчика.

– Нормально. Могу подробно перевести… – Похмельный, судя по всему, представитель отечественного министерства иностранных дел качку переносил плохо – уже дважды он выходил на палубу «подышать воздухом» и возвращался с отчетливым запахом чего-то покрепче пива.

– Не надо! – пожалел его капитан.

Суденышко казалось крохотным, но пассажиры умудрились каким-то непостижимым образом разбрестись кто куда. В носовом салоне оставались только Виноградов с переводчиком да оба финна. Штатский с самого отхода вместе с морским офицером поднялся в рубку, носители загадочной аппаратуры дымили дешевыми сигаретами в кубрике команды, а Лукенич, Шишкин и оба полковника – погранвойск и милицейский – чинно потягивали ароматный кофеек в каюте напротив гальюна. Когда Владимир Александрович прошел мимо них по малой нужде, разговор между представителями дружественных служб касался проблем рыбалки и минувшего грибного сезона…

– Есть что-нибудь новое по этому? – просто чтоб что-нибудь спросить, поинтересовался Виноградов, возвращая Пекке последний подписанный лист – компьютерную схему места происшествия.

Паасонен кивнул, подбирая слова:

– Да, вы же видите…

Что должен был видеть Владимир Александрович, он не понял – судя по привезенным из Хельсинки документам, дело находилось еще в стадии бумажного оформления. Но тем не менее понимающе нахмурился:

– Разумеется!

Только сейчас он разглядел, что и финн выглядит не лучшим образом: покрасневшие глаза, бледный, с нервной коньячной одышкой… Видать, действительно вчера они с Шишкиным от души посидели!

– Кофе? Или… пива? – В салон свесилась растрепанная голова матроса: очевидно, судовое начальство решило проявить гостеприимство.

– А успеем? – верный своей привычке высасывать информацию при каждом удобном случае спросил Виноградов: хотелось все-таки знать, куда идем, зачем и на сколько…

– Еще минут двадцать! – парень ответил мгновенно, он же не знал, кому что нужно говорить, а что нельзя.

Владимир Александрович хотел продолжить, но его перебил мидовец:

– Пива! Если никто не возражает…

– Мне тоже!

– А я, пожалуй, кофе. – Йорма, очевидно, вечер провел спокойно, поэтому предпочел напиток по погоде, а не по самочувствию.

– А я – пивка! – Кофе Виноградов мог и дома попить, а тут, если уж на дармовщинку… Притом, в отличие от остальных, он был не на работе.

– Так… Три пива и кофе! – сам себе скомандовал матрос и скрылся.

Дальше идти было уже значительно веселее…

* * *

– Знаете, последнее время я после выпивки испытываю жгучее чувство голода… а в промежутках – приступы просвещенного либерализма!

Парень из Министерства иностранных дел оказался человеком общительным и не жадным – когда кончилось пиво, он достал из-под плаща початую плоскую бутылку:

– Натуральный молдавский «Белый аист»! Уважаете?

– Может, бутерброды попросить? Или еще чего..? – Наметившийся пикничок начинал Виноградову нравиться. Жаль, не успел подготовиться должным образом, но…

Шум двигателя неожиданно сменил силу и тональность, перестала ощущаться качка.

– Что там?

– Ход сбавили… – Владимир Александрович отодвинул шторку и приплюснул нос к холодному стеклу иллюминатора:

– Берег… Остров, что ли? Бухта?

– Пора!

Финские полицейские уже стояли перед трапом.

– Что же, пойдемте.

Мидовец с сожалением убрал коньяк, и все четверо направились на палубу.

…Это действительно можно было назвать бухтой: рваное ожерелье из не повторяющих один другого валунов, местами сбившихся в причудливые гроздья, местами – плоско стекающих под дрожашую кромку прибоя. Смешанный – сосна и береза – лес, вплотную подступающий к воде, темный и непроглядный уже в полуметре от берега… Два протянувшихся слева и справа стреловидных мыска замыкают почти правильный круг так, что между ними остается не более чем десятиметровый пролив: у основания одного из мысов чернеет на фоне неба ажурная металлическая конструкция.

– Та-ак!

Технический персонал деликатно выгладывал наружу через открытую дверь надстройки, а все «первые лица» столпились на палубе.

– Та-ак… – Штатский, рассматривая упакованную в полиэтилен карту, умудрялся возвышаться даже над почти двухметровым Храмовым:

– Это здесь! Отлив?

Моряк посмотрел на часы, потом на воду:

– Да! Согласно таблиц.

Судя по тону, суточное колебание водной поверхности организовал именно он – и достойно нес ответственность за бесперебойный ход планетарных процессов.

– Господин Паасонен?

– Да… – У финна в руках тоже были какие-то схемы и карты.

– Видимо, это именно здесь.

– Давайте!

Морской офицер скрылся в рубке, и через несколько мгновений замершее было судно двинулось, описывая медленные циркуляции.

– Ну? Что скажешь? – Виноградов тихонько оказался рядом с Шишкиным.

– А что тут сказать? – прошептал приятель. – Попали!

Пояснить свою мысль он не успел.

– Прохладно, однако!

Рядом вырос майор Лукенич, протянул руку:

– Так и не успели поздороваться толком.

– Приветствую. Объясни, если ты в курсе…

– Господин Паасонен говорит, что стоит «привязаться» к смотровой вышке! – перевел на всю палубу парень из МИДа.

Очевидно, неофициальная часть закончилась, и финны решили действовать по протоколу.

– Тоже верно…

Штатский в шляпе, Паасонен и переводчик как-то незаметно обособились, сверяя какие-то только им понятные цифры.

– А это что за вышка? – кивнул в сторону единственного в обозримом пространстве рукотворного сооружения Виноградов.

– Наша, пограничная… Раньше тут пост выставлялся, – пояснил Лукенич. – Теперь, конечно, только по необходимости!

– Шпионы, что ли, кончились?

– Деньги! – Майор мотнул подбородком в сторону Нормы. – Со шпионами все нормально, хватает… Финансы режут.

– Сто-ой! – на все шхеры заорал обладатель шляпы.

– Стоп машина!

– Эй, морской! Подрули чуть поближе и остановись…

С точки зрения флотской терминологии это звучало небезупречно, но команду поняли правильно – катер подработал двигателем и совершил маневр, удовлетворивший, очевидно, «заказчиков»:

– Все! Отлично!

– Слава Богу, волнение почти нулевое…

Вместе со всеми Виноградов сунулся к правому борту.

Под тонким слоем почти до стекольности прозрачной воды округло чернел металлический корпус затонувшего судна. Владимир Александрович не знал, к какому классу его можно отнести – что-то среднее между рыбацким малым сетеподборщиком и рейдовым катером ВМФ. Судно почти полностью завалилось на бок, неприлично заголив дно значительно ниже ватерлинии, – надстройки только угадывались, прочитать название или номер было невозможно…

– Головы чуть уберите! – требовательно донеслось со стороны кормовой лебедки: видеооператор, с самого начала показавшийся Виноградову знакомым по Главку, водил объективом камеры, снимая панораму.

– Ориентиры фиксируй!

В ответ донеслось что-то неотчетливое – по поводу того, что кое-кто пусть у себя в Комитете командует, а специалиста учить не надо… Впрочем, услышали это только те, кто был уж совсем близко к корме.

– Аквалангисты пошли!

Капитан как-то упустил момент, когда парни с аппаратурой переоделись, – на его глазах три черные, лоснящиеся фигуры в ластах с громким плеском обрушились в воду:

– Ого!

– А вы думали!.. – стоящий рядом Храмов испытующе вгляделся в глаза Владимира Александровича. – Все серьезно.

– Вижу. Только пока не очень понимаю!

– Неужели?

У самых лееров Паасонен демонстрировал какие-то выкладки пограничному полковнику, второй финн непрерывно надиктовывал отчет о происходящем на «перлкордер»…

* * *

Обратная дорога показалась неожиданно короткой – не прошло и получаса, как справа по курсу выросла увенчанная покатой крышей башня выборгского замка.

На «пайлоте» царило нервное возбуждение, разговаривали громко… и пили, почти не таясь, причем больше всех аквалангисты, оказавшиеся технарями из Федеральной службы контрразведки.

В салоне, куда набились, помимо Виноградова и финнов, оба пограничника, Храмов, Шишкин, а также вездесущий руководитель в штатском, моментально стало душно: сидели чуть не на головах друг у друга.

– Хоть не курите!

– Это уж само собой.

– Дайте-ка… – От входа попытался протиснуться замешкавшийся было мидовец. – Подвиньтесь маленько, будьте человеками!

– Задохнемся же!

– Саныч, ты мне сейчас ноги отдавишь… И еще кое-что!

Никто, однако, и не думал уходить – Паасонен аккуратно нажал на кнопку переносного монитора: начался перегон на стандартную видеокассету материала, отснятого под водой.

– Да-а…

В рабочем варианте, через встроенные глазки камер, присутствующие уже все это видели раньше, когда операторы ушли в кубрик переодеваться, однако сейчас на довольно большом экране в цвете пленка производила шоковое впечатление.

В неживом колеблющемся свете возникли детали обшивки – корпус затонувшего судна был, конечно, далеко не новым, но вполне в приличном состоянии. Обозначилась неуклюжая рубка с выбитым стеклом, задранные люки на почти вертикально стоящей палубе, штатные спасательные плотики – оба в закрепленном состоянии.

– Штормом их сюда выбросить не могло – ну никак!

– Это ясно… И то, что на камень напоролись, исключено.

– Что опять об одном и том же! Какие камни? Тут даже в отлив глубина с запасом, сам видишь…

– Р-разговоры!

На экране черные руки аквалангистов отдраивали запорное устройство. Видно было, как металл с трудом, но поддается…

– Не могу! – Парень из Министерства иностранных дел знал, что увидит в следующее мгновение, поэтому отвел глаза и судорожно схватился за горло. Виноградову тоже стало не по себе.

– Да-а…

Трупы! Трупы… трупы… Мертвыми телами было заполнено все пространство под палубой – по-разному вздувшиеся, кое-где уже поврежденные или, напротив, выглядящие свежо и естественно… Открытый люк, колебания воды как бы оживили утопленников – задвигались конечности, полы одежды, взметнулась и опала копна женских волос. Нечто огромное и белесое, сорванное потоком, устремилось к проему…

– Все!

– Кончай… мне тоже хватит.

– Пекка, на хрен это все! Перематывайте без изображения!

– Да-а… А ребятам каково было? Снимать?

– За спасибо – оклад плюс звание!

– Пайковые еще. И премии… Эх, мать его! А в сорок лет – готовый псих, инвалид.

– Это неправильно! – вопреки церемониалу решился покритиковать местные порядки Йорма. – Это большая ошибка…

– Выборг! Приехали, товарищи офицеры! – прохрипел из динамика голос. После некоторой паузы прибавил: —…И господа!

Публика собралась на лоцманском причале та же, что и некоторое время назад, перед отходом, – за исключением, пожалуй, только молоденького военного моряка.

– Так, ребята! С вами на сегодня все – в гостиницу, отдыхать. Только смотрите там… – На голове у штатского опять была карикатурная шляпа, воротник плаща поднят.

– Есть! – Парни с аппаратурой потянулись к «рафику», вслед за ними пошел прикомандированный, очевидно, к группе эксперт ГУВД.

– Кто он такой-то? Узнал?

Не то чтобы это так уж интересовало Владимира Александровича, но все-таки…

– Этот – комиссар Миклован? – Шишкин понял, кого имеет в виду приятель, штатский действительно был поразительно похож на героя румынского сериала:

– Шеф сказал, что он генерал. Заместитель начальника нашего ФСК, сам понимаешь – не по хозчасти…

– Чувствуется! Контрразведка… – Слово было красивым и манящим со времен Штирлица и жженовской «Ошибки резидента». – То-то все тянутся перед ним!

Почему-то вспомнился Коротких… Получалось: всякой твари по паре. Храмов с Шишкиным, Лукенич со своим шефом, два финна. Можно к генералу прибавить покойного Сашку, а к Виноградову, для комплектности, – переводчика-мидовца… Если считать живых и заменить Коротких на Синицына, то очень интересная мозаика получается. И лучше бы его, Виноградова, в этом живописном панно вообще бы не было!

А генерал уже раздавал ценные указания:

– Полковник, вы обеспечите пропуска в погранзону. Пост выставите – на вышку и с берега.

– Есть! – Пограничники с чекистами не особо ладили, но при иностранцах демонстрировать это никто не собирался.

– На все время работ! Чтоб строго по режиму никаких лишних… туристов, прессы. Только специалисты, кому необходимо.

– Сделаем.

– От милиции кто будет? Сам?

– Нет, товарищ генерал! Начальник милиции порта Шишкин. Он справится. – Храмов подпихнул вперед себя Вадима.

Естественно, в данной ситуации недавний виноградовский шеф счел за лучшее подставить подчиненного: на случай дележа наград он себе место уже застолбил, а при неудаче можно будет списать все на неопытность молодого офицера.

– Хорошо! – Чувствовалось, что заместитель начальника ФСК и сам не горит желанием по уши влезать в черновую работу.

– Какие планы у финских… гостей?

– Господа сейчас выезжают. В Хельсинки, на доклад министру. Там будут продемонстрированы полученные материалы.

– Ладно, как договаривались… Мы будем держать вас в курсе всех новостей по данному делу.

– Финская сторона тоже… Значит, обмен информацией постоянно, в прежнем порядке?

– Да! Спасибо за сотрудничество.

– Это вам огромное спасибо!

Некоторое время все улыбались и пожимали друг другу руки, с особым энтузиазмом Паасонен прощался с Шишкиным.

– Приезжайте еще, Пекка! Просто отдохнуть. Посидим…

– О-о, Вадим! Но не так много, как вчера. – Он пошел к машине.

– Пока, Володя… – Йорма уже сидел за рулем. – Созвонимся!

– Счастливого пути!

– Я – все? Свободен? – Переводчик, про которого все забыли, стоял рядом.

– Да, конечно, господин… – Видно было, как Паасонен судорожно пытается вспомнить фамилию мидовца.

– Неважно! – миролюбиво махнул рукой парень.

Финн помешкал, раздумывая, удобно ли дать переводчику чаевые в присутствии стольких людей в погонах. Потом нашел выход:

– Позвоните в консульство Йорме… В понедельник.

– Обязательно.

Назад уселся Лукенич, и прогретый автомобиль вырулил в сторону проходной – пограничник мог понадобиться на случай недоразумений при выезде с режимной территории.

К Виноградову подошел приятель:

– Слушай, Саныч… Они сейчас в баню едут, на острова. Мне придется…

– Все ясно, Вадик. Продал друга ради карьеры!

– Да нет, ты…

– Шучу! О чем ты говоришь…

– Да обидно, Саныч! Они только втроем собираются – майора этого вовсе не берут, а я только все организовать должен и – привет! Гуляй, Вася…

– Без девочек?

– Пока задачу не ставили…

– Значит – преферанс! – безапелляционно встрял переводчик.

– Не исключаю.

– Шишкин!

– Да, товарищ полковник!

– Поехали… До свидания, товарищи.

– Всего наилучшего.

– Счастливо!

Странноватая группа из двух полковников и старшего лейтенанта, ведомая суперагентом в шляпе, скрылась в узком проеме между штабелями. Где-то поодаль, помимо «девятки» Морского отдела, были припаркованы транспортные средства контрразведки и пограничников.

– И остались мы, как два тополя на Плющихе… До Питера довезешь?

Виноградов посмотрел на товарища по несчастью и почесал в затылке:

– Что же с тобой поделаешь? Придется.

Интересно, подумал Владимир Александрович, а откуда он знает, что я на машине?

* * *

Темнеть еще не начало, и опять вдоль трассы замелькали ухоженные леса, грибные березняки и унылые километры заколоченных садоводств – только теперь в обратную сторону.

– Тоска-а… Долго ехать. Приемника нет? – Мидовец деловито обустроился на новом месте – откинул спинку кресла, вытянул ноги…

– Нету. Магнитофон и тот дома оставил.

Виноградов подумал и решил рассказать попутчику об утреннем происшествии на трассе:

– Лучше ехать скучно, чем вообще не приехать… Тут у меня такое было!

Переводчик выслушал повествование, завороженно качая головой:

– Ну надо же!

– Еле вывернулся… А потом еще этот ваш… круиз! Подводная одиссея команды Кусто!

– Да-да… А я про радио-то почему спросил? Днем передали, в конторе услышал: на каком-то там километре Выборгского шоссе, дескать, патрульной машиной ГАИ, дескать, обнаружена иномарка… вроде даже «опель-фронтьера»! Как ты и говоришь – малинового цвета.

– Ну?

– И там, дескать… Четыре трупа! Тачка в решето – из автоматов в упор, дескать, расстреливали. Почерк профессионалов… А ты как думаешь?

Дорога была сухой, ровной, без ям и крутых поворотов, но в следующее мгновение Виноградов обнаружил, что, непонятным образом вильнув, машина оказалась в опасной близости от обочины. Вывернув руль, он восстановил равновесие – отчасти и душевное:

– Надо же!

Пассажир перевел дух и покачал головой:

– Ты даешь… Так и посылать никого не надо – сам убьешься! Следить надо все-таки за дорогой.

– По какому, говоришь, радио это передавали?

– Не помню! Может, и не по радио… Может, где в другом месте слышал.

Владимир Александрович промолчал, решив выдержать паузу: если уж собеседник начал, то не остановится. И верно:

– Вспомнил… Сергей Синицын рассказал по телефону. Тебе, кстати, привет передает!

– Синицын? – капитан сделал вид, что припоминает, не заботясь даже о том, чтобы выглядело натурально. – Кто такой?

– Бывший твой… В горах вместе служили! В милиции работал… – Наткнувшись на неожиданную реакцию, пассажир занервничал – опыт его в выполнении деликатных миссий, очевидно, был не слишком велик. – И еще вы недавно встречались. Он просил напомнить про недавний разговор в Горкоммунхозе, если…

– Если я не захочу вспомнить?

– Да!

– Считай, что вспомнил. Что дальше?

– Дальше? А дальше вообще ничего могло бы не быть – для тебя во всяком случае. Если бы не синицынские парни!

– Они, значит, меня спасли…

Виноградов прикинул, что уж очень легко ему тогда удалось оторваться от «фронтьеры», – и поверил. Значит, пока он петлял проселками, высматривая в зеркальце заднего обзора иномарку, с ней уже «разобрались»!

– Надеюсь, не надо объяснять, что охота шла именно на тебя?

– Скорее всего! – Версия про случайных «пиратов» с трассы с самого начала была призрачной, а теперь и вовсе отпала. – Ну?

– Что?

– Тебя же не только, чтоб привет передать, прислали?

– Не только.

– Излагай!

Ехать до города оставалось не так уж долго.

– Синицын очень хочет пообщаться.

– Нет проблем! Пусть позвонит, телефоны есть.

Это было сказано до неприличия топорно, но посыльный занервничал:

– Володя, тут… Нужно заехать! Прямо сейчас. Он очень просил!

– Далеко?

– Нет! От трассы несколько километров, к заливу. Там кемпинг… Я покажу!

– Что-то сегодня не хочется…

– Господи! Пожалуйста… Всего на час-два – иначе…

– Неприятности будут? Строго у вас с этим?

Переводчик хотел было что-то сказать, но только отчаянно махнул рукой.

– Ладно… Из чувства благодарности, если насчет часа-двух не врешь. Да и вообще – повидаться с боевым товарищем… Где сворачивать?

9

Само по себе строение не впечатляло – стандартный коттедж в полтора этажа, красный кирпич, аккуратные ставеньки на окнах… Ни массивной ограды, ни телекамер над калиткой.

На логово мафии это совсем не было похоже, разве что выбором места: асфальтовая дорожка начиналась прямо от шоссе, петляла среди деревьев и некогда номенклатурных санаториев типа «Дюн» и «Белых ночей». Деликатно огибала пустую будку милицейского пикета… и в конце концов упиралась в бледноватый песок осеннего Финского залива.

– Здорово, автогонщик!

– Привет!

Все-таки они с Синицыным нравились друг другу, хотя играли теперь в разных командах… И даже в разные игры.

– Спасибо, что приехал. Проходи в дом.

– Тебе спасибо… Твой?

Внутри было чисто, тепло, но уютно по-гостиничному.

Синицын рассмеялся:

– Шутишь, Саныч! Это же «Спартак» – база отдыха хоккеистов… Пользуемся, пока межсезонье.

– Тоже неплохо.

Откуда-то сверху по темной полированной лестнице спустился быкообразный парень со шрамом через щеку. Не здороваясь, протопал мимо, но вскоре вернулся вместе с переводчиком:

– Мы на кухне, если что…

– Давай! – кивнул Синицын. – Пивка? Чего покрепче?

– Хватит на сегодня, – отказался Виноградов. – Еще ехать, а дорога – сам знаешь…

– Дело твое. Я тоже, пожалуй, воздержусь.

– Твой посыльный намекнул, что мне есть за что быть тебе благодарным.

В настоящем камине потрескивали настоящие дрова. Мебель была не слишком новой, но мягкой и основательной: хотелось откинуться, закрыть глаза и слушать Баха.

– Пожалуй, что так, Саныч…

– И он что – тоже из вашей… организации? – спросить следовало не об этом, но капитан попытался продемонстрировать свое несогласие с ролью пассивного участника кем-то придуманного сценария.

– Как видишь. Правда, скорее на общественных началах!

– Вроде агента?

– Нет. Пожалуй, добровольный народный дружинник.

– Копируете? – усмехнулся Владимир Александрович.

– Что же делать… По образу и подобию! Плоть от плоти.

Бывшие товарищи по оружию переглянулись и с удивлением поняли, что из всех сил оттягивают, рассыпая друг перед другом бисеринки ненужного трепа, то, что, собственно, и свело их сейчас на пасмурном побережье.

– Серега… Ты лично участвовал?

– Да!

Виноградов представил, как недавний оперативник расстреливает «фронтьеру»: плотно сжатые губы, взгляд хирурга, дрожащий и пахнущий пламенем ствол…

– Кто это был? – пока ему, капитану милиции, было позволено спрашивать, и он спешил использовать ситуацию.

– Негодяи.

– Это не ответ! Согласись, я имею право хотя бы…

– Послушай, Саныч…

Самое отвратительное было, что они друг другу нравились. Тамарин знал, кого послать.

– Послушай… Это были те же, кто прикончил Петрова. И журналиста, и еще двух в Хельсинки! И того парня из госбезопасности.

– Впечатляет!

– Я, естественно, не имею в виду исполнителей…

– Догадываюсь.

Кто-то подошел и поскребся в дверь.

– Ну?

– Мясо готово!

– Сейчас придем… Ничего, если на кухне перекусим?

– Хозяин – барин! Там что – микрофоны чувствительнее?

– Дурак! Это в вашей системе все друг за другом шпионят, вынюхивают… На каждый шаг – бумажку со справкой, чтоб задницу прикрыть!

– Ага! А ваши все – рыцари… Земские интеллигенты чеховцы.

– Ладно, не будем опять… времени мало.

– Согласен. Ты тогда вот что, Сергей… Ты же хочешь от меня чего-то, так? Значит, давай, выкладывай! В пределах компетенции, разумеется, но по возможности побыстрее.

– Ну, ты даешь… Годится! О тайне вкладов предупреждать не надо?

– Хорошо!

– Тогда я расскажу тебе сказку, деточка… Это будет не очень длинная сказка, хотя и очень страшная – наш ужин даже не успеет остыть…

Голос Синицына вдруг стал поразительно похож на тот, давний, из детства, когда в семье еще не было телевизора и маленький Володя садился вечерами у радиоприемника…

– Шел бы ты… Кончай придуриваться!

– В некотором царстве, в некотором государстве… Ладно! Короче. Ты декларацию прав человека уважаешь? Насчет выбора места жительства?

– Допустим.

– Так вот… В некоторых странах жить плохо: войны, землетрясения, голод. Это, наверное, прозвучит как дурная шутка, но у них сейчас еще хуже, чем у нас!

– А нечего было отделяться. Захотели суверенитета – пусть расхлебывают.

– Стыдно, Саныч! Ты же известный демократ с подпольным стажем… Впрочем, не будем о грустном – я сейчас даже не бывший Союз имею в виду. Есть же еще такие государства, как Румыния, Эфиопия, Бангладеш, Иракский Курдистан, наконец!

– Ты хочешь, чтоб я сделал взнос на благотворительность?

– Нет! При твоих-то доходах? Просто человек всегда ищет, где лучше, – ради себя, детей… Саныч, ты ведь бывал в Швеции? В Дании, у финнов?

– Ну?

– Там хорошо?

– Неплохо.

– Конечно, лучше, чем там, где стреляют… Так вот, наша организация помогала тем, кто хочет переселиться оттуда, где плохо, туда, где хорошо! Благородно?

– Бесплатно?

– Нет, естественно! Любой труд должен быть оплачен, разве не так? Это действительно стоит довольно дорого, но не потому, что мы жадные такие кровопийцы. Просто там, где хорошо, живут люди, которые не хотят, чтобы к ним ехали разные больные, голодные… да и обыкновенные черномазые! Ну что я объясняю – ты же комсоргом был, помнишь: мир капитала, волчьи законы, разгул расизма…

– Понял. Судя по всему, речь не о туристском бизнесе идет?

– Разумеется… Хотя и это тоже! Круизы, шоп-туры, поездки за автомобилями… Как же без легальной «крыши»?

– Понимаю…

– В первую очередь, конечно, – нелегальная эмиграция!

– Что? Я не понял – эмиграция? Или иммиграция?

– Скорее, если быть до конца точным… трансмиграция, через Россию.

– Господи! – воздел перед собой руки Виноградов. – Помнишь, как у Тургенева? «Об одном прошу тебя, друг Аркадий, – не говори красиво…»

– Саныч, совсем ты меня… Короче! Берем несчастных беженцев, сволоту всякую… Пардон! Так вот, провозим их сюда, потом переправляем дальше – к скандинавам, в Германию или куда еще хотят. Пусть плодятся и размножаются.

– Выгодное дело?

– Весьма!

– Они же бедные? Что с нищего возьмешь?

– Это они там, у себя бедные… А когда доллар под четыре тысячи «рваных»? Несколько сотен баксов обычно у чернозадых находится… А умножить на количество голов, да еще если на особые удобства не претендуют?.. К тому же встречаются и весьма состоятельные!

– Рентабельный, значит, бизнес? – Постепенно собеседник становился Виноградову все более неприятен, от чего на душе легчало.

– Желаешь конкуренцию составить? Напрасно… Тут одиночке не выжить – побеждает индустрия, поточный метод!

– Не остынет там?

– Да, конечно…

Они встали и перешли на кухню, чистую, современную и абсолютно лишенную индивидуальности, как в студенческих гостиницах Европы. Парня из МИДа и охранника выгонять не пришлось – они вышли через запасную дверь и теперь возились с чем-то под капотом припаркованного во дворе автобуса.

Синицын достал из микроволновой печи блюдо:

– Прямо руками – не возражаешь?

– Давай!

Некоторое время они поглощали аппетитно пахнущие стейки.

– Жаль, что ты за рулем…

– Ага!

Хозяин плеснул Виноградову минералки, себе – водки из заиндевевшего в холодильнике кувшинчика:

– Будь здоров!

– Попытаюсь… Значит, вот как все просто?

– Сюда привезти… Ну, то есть не в смысле – прямо сюда! Нет, конечно… Я имею в виду – в Россию, так вот, сюда привезти – пара пустяков. Например, через Украину. Или Молдавию… Сложнее с Закавказским вариантом, и со Средней Азией есть трудности свои, но в целом не так уж и дорого.

Виноградов непроизвольно кивнул. Всем известно, нормальной границы с бывшими братьями по Союзу нет, за копеечную взятку табун носорогов провести можно, не скрываясь, а если денег жалко – отойди на проселочек, где постов нет: любой местный проведет!

– А почему легально, туристами не оформить?

– И так делаем! Но это хоть и спокойнее, но дороже все-таки обходится: визы, пошлина, таможня… Возня ненужная.

За окном взревел двигатель.

– Извини… Пойду, гляну!

Хозяин вытер руки относительно свежим полотенцем и встал…

Вскоре Виноградов уже мог видеть его в окне, обсуждающим что-то с переводчиком под сенью микроавтобуса. Дизель чихнул, захлебнулся, окатив неожиданной тишиной, потом снова зарычал, меняя обороты. Это продолжалось довольно долго – синицынский охранник успел дважды пройтись с канистрами от машины к лодочному сараю и обратно.

Владимир Александрович в очередной раз посмотрел, как по золотистому циферблату «ориента» торопится тонкая красная стрелка: пора и честь знать!

– Заждался?

– Есть немного.

– Шиповку на зиму ставить будешь? – ни с того ни с сего поинтересовался хозяин, отодвинув от себя остывшее мясо, он одним глотком прикончил остаток водки в стакане.

– Так ведь нету! – развел руками капитан.

– Зря! Поверь, кататься в гололед на летней резине – все равно что ходить в босоножках по снегу: в принципе можно, но неудобно и вредит здоровью…

– Остроумно… Сам придумал?

– Народная мудрость.

– Ты, кажется, что-то хотел? Или мне показалось?

– Понял! Продолжаю… Покойник занимался непосредственно финским направлением.

– Какой из них? Последнее время я что-то немного запутался.

– Петров. Витька… Все, в общем, без срывов было – схема отработанная, не дураками придумана! Но как-то летом не прошло подтверждение по очередной партии… потом по другой…

– Откуда подтверждение?

– Из конечного пункта. Есть такой городок на западном побережье… страны Суоми. Считай – ворота в Европу! Но это тебе неважно… Главное, что перед транспортировкой мы получали аванс – примерно половину. Потом переправляли бедолаг в Финляндию, откуда те сообщали на родину – о’кей! После чего выплачивался остаток.

– Доверяй, но проверяй! Гуманисты…

– Нормальная система. Румынские партнеры тогда встревожились, начали Тамарина теребить…

– Это что – румынские беженцы были?

– Да. В этом случае – оттуда… В июле, правда, четверо суданцев не доехали, но как-то без шума обошлось: может, их друзей на родине успели шлепнуть, может, еще чего… Так что это списали – на естественную убыль.

– Как на овощебазе… А из-за наших бывших социалистических братьев скандал поднялся? Сколько их пропало?

– Двадцать семь в общей сложности.

– Некисло!

– Конечно… Естественно, вопрос о престиже фирмы – шеф всех на уши поставил, пошли по цепочке. Своих ребят подключили в органах: у тебя, в комитете… Ноль! Кого только не задействовали, Саныч! Ты удивишься…

– Гутмана тоже?

– В том-то и дело. Даже командировку ему оформили, якобы как спонсорские от турфирмы…

– С чего бы? Такой уж он прямо талантливый?

– Да нет… Во-первых – репутация: разоблачитель, борец с коррупцией! Многие клюют, как на живца. Если бы ты знал, сколько потенциальных утечек информации он нам предотвратил!

Виноградова передернуло – слыхал, как это бывает… Человек не решается идти в Большой дом: боится, не доверяет людишкам в погонах, а может быть, просто заработать хочет? На сенсации. Но ведь есть же некто Гутман! Отважный разгребатель грязи, автор сенсационных репортажей… Самый высокооплачиваемый репортер криминальной хроники! И наивный дурачок звонит ему, конспирируется, назначает встречу… Потом рассказывает все, обещая до поры до времени больше никому ни слова… А потом погибает – легко, от несчастного случая, если повезет. А если не повезет…