Текст книги "Капитан Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

4

– A-а! Заходите, заходите… – День для Крамского прошел довольно удачно, и теперь, перед отъездом домой, он был даже не прочь развлечься беседой с Беляевым и его коллегой из компетентных органов. – Что нового на невиди…

Он вынужден был осечься на полуслове – гость из «регионалки» быстро приложил к губам палец. Затем поманил за собой удивленного хозяина. Выходя вслед за Беляевым, Крамской остановился рядом с уже очутившимся в кабинете Александром Ибрагимовичем, собираясь пропустить его вперед, но чекист отрицательно покачал головой – так надо! Пожав плечами, бизнесмен шагнул в холл, после чего Беляев плотно прикрыл обитую кожей дверь.

Крамскому стало не по себе, и он пожалел, что так уж скрупулезно выполнил телефонную договоренность: отпустить секретаршу, убрать личную охрану и Барсика… Хотя, конечно, пост у входа визитеров зафиксировал, если удастся нажать тревожную кнопку…

– Не волнуйтесь. Все в порядке, – угадав мысли хозяина, полушепотом сказал Беляев, – сейчас поймете… Только не говорите ничего! Вообще – ни слова, договорились?

– Хорошо, – вновь пожал плечами Крамской. Он уже сообразил, что убивать или мучить его не будут.

– Пошли! – сыщик аккуратно открыл дверь в кабинет и посторонился.

Первое, что бросилось в глаза вернувшемуся в кабинет бизнесмену, – черный пластиковый дипломат, раскрытый прямо на его столе. Какие-то провода, индикаторы, никелированные детали непонятного назначения… Насупленный напарник Беляева медленно водил похожим на миноискатель прибором вдоль деревянной обшивки стен.

Крамской почесал переносицу – он был достаточно умен, чтобы понять суть происходящего.

Александр Ибрагимович переместился к шкафу, продолжая проверку. Когда его рука поднялась до уровня верхней декоративной планки, красный огонек индикатора отчаянно запульсировал: есть! Беляев аккуратно придвинул стул, взял лежащую на полке газету, расстелил ее, стараясь не шуметь. Жестами показал: прошу! только руками – не трогать!

Крамской, поддернув брючину, взгромоздился на стул. Судя по неровным краям «скотча» и смазанному на пыльной поверхности следу, радиомикрофон устанавливали недавно и в спешке. Не новая, но надежная модель – сетчатое полушарие на матово-черном бруске. Стоявший внизу Беляев тронул за ногу – достаточно, пойдем-ка выйдем…

– Ну как? – поинтересовался он, когда все трое уселись в холодном и неуютном помещении, где в обычное время трудились девочки из бухгалтерии.

– Это точно его работа? – ответил вопросом на вопрос Крамской.

Беляев мотнул головой – скорее утвердительно, чем с сомнением.

– Прошлую ночь он дежурил в охране?

– Да, насколько я знаю.

– Дежурил. Это что – обычная практика? Он же числится в резерве у Кривцанова…

– Не знаю. Я в такие детали не вдаюсь. Это дело Бороды – он начальник службы безопасности. Если надо, спрошу…

– Не надо пока. Чем меньше народу в курсе…

– В принципе, ничего из ряда вон выходящего тут нет. «Терки» и «разборки» не каждый день, – сказал, немного подумав, Крамской, – а в охране работа не пыльная, тем более ночью. Приработок невелик, но зато стабильный.

– У вас ночью двое дежурят?

– Трое. Один во флигеле, в соседнем здании.

– Идеальная ситуация, ключи от всех дверей – под рукой, пульт сигнализации тоже… Пошел в очередной раз помещения проверять, пока напарник спит…

– Секундное дело, ежели умеючи, – вставил Александр Ибрагимович. Он был явно доволен собой.

– Вы знали, что он мне «жучка» подсунет?

– Ну не то чтобы знали… Но чего-то в этом духе следовало ожидать. Логика! Против профессионала всегда работать просто – у нас мозги одинаково устроены, – улыбнулся Беляев.

– И что делать будем?

– С микрофоном? Или с клиентом?

– Начнем с микрофона, – Крамскому было не до шуток.

– Дня три придется потерпеть для пользы дела. А потом… Потом пусть вам кто-нибудь подарит вазу или еще какую-нибудь фиговину, попросите мужиков ее на шкаф поставить для дизайна – ну и обнаружите эту гадость.

– А почему не сейчас? – недовольно скривил губы бизнесмен.

– Нельзя! – ответил Беляев снисходительным тоном взрослого, вынужденного объяснять октябренку очевидные вещи. – Если даже с утра завтра Виноградов окажется в числе самых-самых подозреваемых, Борода обязан будет взять его в оборот по полной программе. И конец операции… А спустить это все на тормозах – он же умный, сразу догадается, что к чему. И выйдет из игры.

– Ч-черт! – Крамской подумал о том, как будет ближайшие дни работать, говорить, есть, зная, что каждый издаваемый им звук станет достоянием чьих-то враждебных ушей.

– А могли и видеокамеру вмонтировать, – утешил Александр Ибрагимович.

– Да-а…

– Тут ведь вот какое дело. Если есть радиомикрофон – значит, неподалеку и приемник. Я думаю, где-нибудь в машине… Наши ребята аккуратненько порыскают в пределах квартала, поглядят. Будет возможность, сопроводим до «заказчика».

– Только аккуратно! – сказал скорее для Крамского, чем для напарника Беляев.

– Уж попытаемся… Плохо, если у них точка стационарная – в квартире соседнего дома или в вагончике строительном. Это сложнее.

– Ладно. Деньги нужны – на эти, как у вас говорят… оперативные нужды?

– Благодарю вас. Пока обойдемся, – Александр Ибрагимович приосанился и стал даже немного похож на Железного Феликса. Только с лысиной.

– Давайте так… Закончим дело – сами решите вопрос с премией, в пределах разумного, – Беляев в первый раз посмотрел на своего напарника с неодобрением: если кто хочет изображать оскорбленную невинность – это факт его личной биографии. А за других-то зачем отвечать? – Ну а пока… сотни две на текущие расходы…

Чекист деликатно сделал вид, что происходящее его не касается.

– Хорошо! – подвел итог Беляев, пряча в карман полученные купюры. – Переходим ко второму вопросу…

* * *

– Что, досталось? Не бери в голову! – румяный лейтенант, командир второго взвода, протянул Владимиру Александровичу яблоко. Размерами и цветом оно напоминало небольшую дыню. – Угощайся.

– Спасибо…

– Ерунда! А с чего он завелся?

– Да пошел бы он… – Владимир Александрович посмотрел в ту сторону, куда только что стремительно скрылся на своих коротких ножках полковник Корзинкин, начальник всей патрульной службы города. – Говорит небритый… – Виноградов потрогал подбородок: – Ну да, не успел… Но орать-то зачем? Нашел тоже мальчика!

– Плюнь.

– Естественно! – он чуть понизил голос. – Я прямо с «халтуры» на работу, чуть не опоздал… И не спал толком.

– Бывает! – понимающе кивнул взводный.

– Хотя… А, ладно! Как говаривал когда-то Крамарев, «если начальник мной недоволен, это не значит, что он никуда не годится»!

Офицеры рассмеялись.

– Вкусный фрукт!

– Ну так! Поближе к концу заходи ко мне в машину – еще отсыплю…

– Уже успели?

– Да так… По мелочи. Только бесхозное!

– Смотри – осторожнее. Ты мужиков-то своих осаживай, дело такое!

Откуда-то из-за ларьков возник усатый милиционер в шлеме и бронежилете:

– Товарищ капитан! Вас…

– Что случилось? – «Боец» был из его взвода, поэтому лейтенант имел право поинтересоваться.

– Да заморочка. Мелкая…

– Разберемся! – уже на ходу махнул рукой Виноградов.

Гулкие своды Центрального рынка были наполнены искусственным электрическим светом. Эхо многократно перекатывало от стены к стене не умолкающий ни на секунду ропот растревоженной людской массы: шарканье сотен ног, скрип ящиков, гортанный восточный говор и пронзительные крики женщин.

– По-оберегись! – Виноградов шарахнулся к стене, пропуская стремительно движущуюся навстречу фигуру в разорванной джинсовой куртке. Стриженая голова была опущена, а плечи выгнуты назад – классическая поза человека, скованного наручниками. В широкую спину задержанного упирался автоматом старшина.

– Мужичок – в розыске. И со стволом… – радостно пояснил Виноградову замыкавший процессию молоденький милиционер. Он пока еще получал удовольствие от своей работы.

Пройдя мимо неописуемого великолепия пахучих овощных рядов, Владимир Александрович на мгновение замер и обернулся. По всему торговому пространству, тут и там, работали оперативники – что-то взвешивали, измеряли, шелестя бумагами. К естественной белизне положенных каждому из продавцов халатов сегодня добавился густой синий цвет форменных милицейских ватников – переходы, лестницы, двери были заняты возбужденными, уверенными в себе автоматчиками…

– Вот! – сопровождающий показал, что уже пришли.

В полутемном углу на сломанном, гнилом ящике сидел невысокого роста чернявый мужчина. Из огромной ссадины на макушке обильно сочилась кровь, один глаз заплыл, а левая рука висела так, что Владимир Александрович с уверенностью, почти безусловной, определил перелом.

– Что случилось? – поинтересовался он у курящих рядом милиционеров.

– Вот, в сумке нашли… – ответил один из них, продемонстрировав полиэтиленовый пакет. Виноградов глянул – маковая соломка, граммов триста.

– Твое? – обратился он к чернявому.

– Ви-сех пас-сажу! Сам сяду, с-сука, но висех пассажу… Прокурора давай! Мэнтяра… – разглядев капитанскую форму, зашипел чернявый.

– Слушаю? – вновь повернулся Виноградов к милиционеру с пакетом.

– Ну мы его когда досматривать начали… Травку обнаружили… А он меня – матом. И так, и на… В общем – послал… Ну а я что – слушать буду? Я того – дубинкой… Чтоб еще всякая «чернота» насчет моей матери!

– Короче, спровоцировал? – почти ласково спросил Виноградов.

– Ага! – облегченно выдохнул милиционер.

– Что делать, Саныч? – встревоженно спросил понявший все командир взвода. Сам в прошлом постовой, он понимал, что при таком раскладе ребята пойдут под суд вслед за наркоманом.

– Доволен? – наклонился он к побитому.

Тот оскалился и сплюнул под ноги.

– Прокурора давай! – в смелости ему действительно отказать было нельзя.

– Да-а… За словесное оскорбление разве можно спец-средства применять? А? – он подошел вплотную к любителю «поработать» дубинкой. – Учим вас, учим…

– Нельзя, – понурился милиционер.

– Точно! – Виноградов взялся за пуговицу на бушлате собеседника и одним движением выдернул ее с мясом. Затем снял с опешившего сержанта берет и аккуратно положил его в вонючую грязную лужу.

– А вот за это – можно! Садись, пиши…

Взводный подал стандартный бланк рапорта.

– Делай, что сказано, клоун!

– Та-ак… «Тогда-то, там-то… на просьбу сотрудников милиции предъявить документы попытался скрыться, при задержании оказал сопротивление, хватал меня за форменную одежду, которую и повредил…» Написал? Дальше… «Пытался нанести мне удары в лицо, после чего я был вынужден применить приемы самообороны и специальные средства…» Подпись. И второй – то же самое, только от своего имени.

– А про наркотики?

– Отдельными рапортами.

– С-суки, – прорычал прислушивавшийся к разговору чернявый.

– Успокойтесь, пожалуйста, – повернулся к нему Виноградов. – Наркотики ваши? Ваши. За них и ответите… а то, что ребята сейчас пишут… Будете продолжать нагличать – получите еще дополнительно за нападение на сотрудников при исполнении. Если нет, даю слово, что эти рапорты в деле не появятся. Ясно? – он обвел глазами присутствующих. – Всем ясно?

– Послушай… – командир взвода наклонился к задержанному поближе. – Ты сам прикинь, по совести: ведь получил по мозгам за дело? Нужно ведь думать, что говорить, а?

Чернявый пробормотал что-то на родном языке, опять сплюнул и неожиданно махнул здоровой рукой:

– Черт с вами! Нычья… Курево оставь только. И спички…

Минут через двадцать, когда уже поступила команда заканчивать рейд и Виноградов стоял рядом с закрепленной за ним машиной, мимо прошествовали опер с протоколами и «травкой», медсестра и наркоман в сопровождении обоих милиционеров – шли они почти мирно, лениво пытась что-то друг другу доказать…

– За яблоками-то пойдешь, Саныч? – высунулся из кабины «ЗИЛа» давешний командир взвода.

– Да ну их… Обойдусь!

– Как хочешь. Спасибо, что выручил!

– Сочтемся, – удовлетворения от сделанного он не испытывал…

* * *

– Что-то он на меня впечатления не произвел, – Демидов с сомнением поднял брови. Его толстый живот с трудом умещался даже на переднем сиденье «мерседеса». – Интеллигент какой-то!

– Шеф, ты ж его только издали видел, – референт наконец уловил момент и вырулил на скоростную полосу.

Машина, взревев двигателем, устремилась в сторону офиса. – Пинкертон – парень жесткий, когда надо.

– Надо же – Пинкертон! Кликуха, тоже мне… А тот второй – он что, его напарник? Или просто?

– Не знаю. Нет, честно, не знаю! Мое дело – поставить задачу и заплатить, сколько скажет. А уж все остальное – с кем он делится, как работает… Кстати, если он узнает, что я тебя на «смотрины» привозил, – может и контракт расторгнуть!

– Ишь ты! С характером? Ничего… Он что, действительно мент? Не комитетчик?

– Какая разница? Сделал бы дело…

– Слушай, ты! Вон, со своими дружками из мэрии в конспирацию играй – а со мной не надо! Я тебе деньги плачу! Я! И если…

Референт притормозил у подъезда «Росморинженерии», вышел из машины и открыл перед шефом дверцу. Причем сделать это умудрился без подобострастия.

– Завтра. Завтра, шеф, я тебе дам то, что ты заказывал.

* * *

Владимир Александрович нервничал. До отхода поезда оставалось всего ничего, металлический баритон уже предложил провожающим покинуть вагоны, а Кривцанова все не было! Капитан поежился – не май месяц, десяти минут вполне хватило, чтобы холод основательно прихватил ноги и начал пробираться даже под куртку…

Да гори оно огнем! И звонить уже поздно…

– Все! Побежали! – выросший как из-под земли Кривцанов, даже не остановившись, схватил Виноградова за рукав и потащил за собой к перрону. – Потом, потом! – пресек он готовую выплеснуться из напарника реплику.

В вагон ввалились, сметя привычного ко всему проводника, когда состав уже тронулся.

– Билетики ваши? – страж в фирменной железнодорожной тужурке перегородил выход из тамбура, неодобрительно глядя на недисциплинированных пассажиров. Виноградов усмехнулся – он знал, о чем тот думает: трюк с запрыгиванием в поезд уже на ходу довольно часто практиковался отчаявшимися приобрести проездные документы через кассу. Действительно, не всякий проводник решится взять безбилетника прямо на перроне, на виду у бригадиров, ревизоров и целой толпы пассажиров, среди которых вполне могут оказаться и «подсадные» от транспортной милиции. А вот так… Ну не спихивать же их на ходу? Не рвать же стоп-кран? Да и в конце концов – все люди, всем надо ехать… А у проводника семья… Почему не договориться?

Но на этот раз был не тот случай.

– На! – Кривцанов с размаху засунул голубые стандартные бланки в нагрудный карман железнодорожника. Затем порылся освободившейся от билетов рукой где-то под шарфом (Виноградов с удивлением подумал, что следующим, вполне естественным жестом будет: достать ствол и всадить пулю в середину лба, прямо под форменную фуражку… он даже напрягся в ожидании выстрела), выудил наугад скомканную «пятитысячную»:

– И ты давай… того! Не воняй… – сунул ее в тот же, что и билет, карман.

Только сейчас своим вечно заложенным носом капитан почувствовал исходящий от Кривцанова могучий коньячный дух…

…Владимир Александрович уже начал от напарника уставать. Хотелось послать, пьяная болтовня Кривцанова действовала на нервы, но инструкция есть инструкция – покидать прокуренное двухместное купе «СВ» строго запрещено. Даже по малой нужде.

– Пока есть дураки, готовые платить за такую работу, мы не пропадем! – тезка Виноградова опрокинул в рог очередную порцию коньяка и зашуршал упаковкой крекера. – Согласен?

– Согласен, – кивнул Владимир Александрович. А что спорить? Попросили сопроводить «бригадира», туда-обратно – полтора дня. Отгул в пятницу, суббота – выходной…

Гонорар, плюс билеты, плюс суточные на питание… Хотя бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.

– Верно! – вскинулся Кривцанов. – За что тебя, Са-ныч, уважают…

Его стремительно «развозило». Виноградов оценивающе смерил взглядом жилистую фигуру напарника – если разбушуется, хлопот не оберешься. Да еще болтающаяся под мышкой кобура с таким же, как у него самого, «Макаровым»… Навыдавали, сволочи, лицензий кому не попадя!

– Ты знаешь, что здесь? Нет? И я не знаю, – с непонятной гордостью констатировал Кривцанов, выволакивая из-под себя коричневый дипломат. – Но! Думай сам… Если посылают меня… меня! И велят подобрать самого-самого надежного мужика…

Почувствовав, очевидно, позывы к рвоте, он замолчал. Несколько секунд боролся с собой, волевым усилием справился, но впал в меланхолию.

– Как они меня зае…. а, ладно! Вот ты – мент. Хоть сегодня с ними, хоть завтра с нами – но сам по себе! И я тебе больше, чем своим бойцам, верю – именно потому, что ты «по жизни» мент… Понимаешь?

Речь Кривцанова постепенно переходила в полусонное бормотание… Виноградов помог ему улечься, развернул лицом к стене и прикрыл одеялом. Ботинки снимать не стал – это было бы уж слишком.

Он проверил запоры и задвижки на двери, слегка навел порядок на столе. Подумав, допил содержимое своего стакана. Наклонившись, поднял с грязного пола дипломат…

Так. Стандартное изделие – обшитый кожей металл, наборные замки. Код подбирается достаточно просто, но… Обычно для надежности в такие чемоданчики помещают дымовую шашку или баллончик с несмываемой краской: ты открываешь, а тебе в рожу! Если секрета не знать… Или на худой конец – фотопленочка контрольная, чтобы проверить: не совал ли кто любопытный свой нос?

– Тезка! – позвал Виноградов. Потом чуть громче: – Команди-ир! Проснись!

Никакой реакции.

Капитан встал и выключил свет.

* * *

– Значит, вот этот вот текст… – Беляев кивнул на заполненные машинописью листы бумаги.

Крамской в задумчивости подержал их в руке, потом медленно положил на стол.

– Ну зачем все это?

– Что, не устраивает? – в голосе оперативника звучала досада егеря, расставляющего охотников на номера и вынужденного выслушивать вздорные претензии и вопросы дилетантов. – Конкретно?

– Послушай… Я подписал все те бумаги, которые мы, то есть вы, подготовили. Это полный бред, но настолько похожий на правду, что даже страшно…

– Ну так! – Беляев безусловно воспринял эти слова как похвалу.

– А сейчас вы требуете…

– Да ничего мы не требуем! – пожал плечами Александр Ибрагимович. – Парень в чемоданчик залез? Залез! Что – колбасу искал на закуску? Или воблу к пиву?

– По нашим данным, копии тех фальшивок, которые мы «зарядили», уже на столе у Демидова, – Беляев старался говорить убедительно, как с больным. – Но он пока не уверен… Ждет.

– Осторожный, сволочь. Играет только наверняка, – Крамской догадался, что чекист имеет в виду не толстяка, а его референта.

– А «перебора» не получится! – После того как Александр Ибрагимович сообщил ему, что проведенная в их лаборатории экспертиза показала: в кривцановском дипломате похозяйничали, Крамской чувствовал себя неуютно – кульминация приближалась…

– Да не должно бы… Мы ему кассету по другим каналам сунем. Через Москву. Получится по классике: два независимых источника, пересечение информации… – человек из компетентных органов сел на своего конька.

– Ладно. Считай, уговорили! Давай начнем, побыстрее сделаем – и все… Ни за какие коврижки я бы в вашу службу не пошел! – Крамской решительно придвинул к себе текст.

– Кто будет за вице-премьера?

– Обижаете… Голос подлинный, все записано заранее. Я же объяснил – ваша задача только вставлять в паузы свои реплики.

– Монтаж?

– Дело техники. Из одного выступления, из другого… Специалисты поработали – экспертиза, конечно, покажет, но для нашей нужды… мы с этой туфтой в суд лезть не собираемся!

– Надеюсь! – Крамской улыбнулся. – Давайте! Начнем…

5

Будь Демидов трусом – он никогда не достиг бы таких высот в преступной иерархии. Да и дураки, как правило, отсеивались еще на начальном этапе карьеры. А Демидов… Он был жесток, жаден, в меру образован и сочетал в себе наиболее характерные качества бандитского «пахана» и подпольного еврея-ювелира времен застоя.

Но сейчас толстяку было явно не по себе.

– Смотри, красавчик… если ты затащил меня в дерьмо!

– Ради Бога, хозяин! Мне что – жить надоело? – его помощник приложил к груди руки, затем положил их на руль. Он был, как всегда, безупречно одет, выбрит и причесан. Это раздражало.

– Уж больно гладко все… Как по писаному!

– Хороший план, хорошие исполнители… За это и платишь – ты мне, я им…

– Умник! А у Крамского что – одни дебилы? Он тоже дураков не держит. Где гарантия, что твой Пинкертон не переметнулся? А?

– Хозяин… – укоризненно покачал головой референт. – Ну мы же не в чековом фонде, какие тут гарантии? Хочешь, отработаем назад…

– Ага. Но лучше сейчас прямо повесимся. На одной веревке – чтобы не мучиться, когда ребята из Москвы приедут?

– Тогда поехали? Неудобно опаздывать…

Демидов вздохнул: сказал «а» – не будь «б», первая заповедь делового человека.

– Давай. Трогай. Но если что…

* * *

Крамской, нагнувшись, выдохнул в «интерком»:

– Пропустите! – Затем повернулся к Беляеву: – Пришли.

– Я понял. Да не волнуйтесь вы так! Действуйте, как договорились, на всякий случай я подстрахую. Аппаратура в порядке?

– Да-да, вроде… – бизнесмен нервно поправил манжет: микрофон был вмонтирован в запонку, тончайший провод, пропущенный под пиджаком, соединял его с упрятанным во внутреннем кармане «перлкордером».

– Включайте!

Крамской сунул за пазуху и надавил, как учили, на кнопку.

– Готово.

Беляев приложил палец к губам и, стараясь не шуметь, скрылся за неприметной дверцей, ведущей из кабинета в так называемую комнату отдыха с диваном и санузлом…

Сразу вслед за коротким стуком на пороге возник охранник:

– К вам!

– Прошу! – шагнул от стола бизнесмен. Он услышал донесшееся из холла грозное рычание Барсика – удаленный из кабинета, пес бдительно выполнял свой сторожевой долг на дальних подступах к хозяину. Крамской представил себе визитеров, боязливо обходящих привязанного к батарее дога, и ему стало весело. – Не стесняйтесь, пожалуйста!

Он пожал протянутую Демидовым руку, референту коротко кивнул:

– Присаживайтесь. Чай? Кофе? Или…

– Кофе. На двоих, – веско ответил толстяк.

Крамской понял:

– Распорядись! И займи там гостя… – кивнул он охраннику.

– Чем могу? – поинтересовался хозяин, когда они остались один на один.

– Пишет? – Демидов вместо ответа обвел рукой по периметру кабинета.

– Проверь… – пожал плечами Крамской.

– Плевать. Тебе же хуже…

Он раскрыл пухлый потрепанный портфель, который можно теперь увидеть только в фильмах про совслужащих-бюрократов периода культа личности. Вынул темную пластиковую папку:

– Это ксерокопии.

– Что здесь? – Крамской даже не пошевелился, чтобы взять бумаги. Особого интереса в его голосе не было, но явно чувствовалось ожидание гадости.

– Ну что… – Демидов неторопливо перелистнул страницы. – Вот учредительный договор Фонда… Знакомое название? Да-а! Их разные бумажки… Список учредителей… Вот! Знакомые все лица – сам вице-премьер, не слабо… что?

Крамской слушал молча, внимательно разглядывая врага. Гость продолжал:

– Это банковские всякие документы, платежи… А вот выписка из счета – не рублевого, конечно! И не у нас… Господин Крамской перечисляет некоторую сумму в Мадрид – там ведь у Фонда филиал, так? Так! А через три дня эта сумма переводится на другой счет… ну-ка, ну-ка… вот! Номер! И чей же это счетик? Ба-а! Все он же – вице-премьера.

– Бред, – хозяин сказал это спокойно, только покрасневшие скулы выдавали напряжение.

– Не скажи! – возразил Демидов. – Сравним даты: недели не прошло, как эта московская скотина подписывает тебе все документы по Южной губе.

– Липа! Если у тебя все – вали отсюда на… – Крамской четко определил, куда именно он посылает толстяка. Он ни на секунду не забывал о работающем в кармане магнитофоне, но черт с ними, пускай записывают!

– Еще секунду! И я уйду сам, без скандала… Мы же интеллигентные люди.

– Что-о? – опешил хозяин. – Кто мы?

Воспользовавшись паузой, Демидов нажал на клавишу невесть откуда появившегося диктофона:

– Но на меня оказывается серьезное давление. Торговый порт тоже нужен!

– Нам-то с вами он зачем?

– Я руководствуюсь интересами государства.

– Ну, за такую сумму можно немножко об этих интересах и забыть. Неплохие ведь деньги, а? Во сколько раз больше оклада вице-премьера? В десять? В сто? Напомните…

– Не думаю, что это тема для обсуждения.

– И тем не менее…

Толстяк остановил запись:

– Узнали?

– Что тебе нужно?

Демидов отметил, что Крамской умеет владеть собой.

– Отказ от аренды. В пользу «Росморинженерии». Не бесплатно, конечно… Мы же интеллигентные люди! – повторил он понравившуюся фразу.

– Сволочь, – констатировал хозяин. – Это шантаж?

– Да, – согласился гость.

– Значит, ты шантажируешь меня с тем, чтобы я ради твоей выгоды пожертвовал интересами страны? – отчетливо спросил Крамской, вспоминая инструктаж Беляева.

– Не надо! Не надо в кофе лить какао! Мы не на митинге.

– Сволочь! – бизнесмен забыл все ключевые фразы, которым его обучил опер, – наставник уверял, что они необходимы прокуратуре для четкой квалификации состава преступления. А провались оно все!

Демидов был доволен – теперь реакция собеседника была вполне естественной.

– Не кипятись. Успокойся. Все мы…

– Кофе готов! – перебил его женский голос в «интеркоме».

Крамской замер, гость тоже подобрался – это мгновение было решающим…

– Ничего не надо. Ко мне – никого. Поняли? Никого. Все!

Толстяк натужно выдохнул:

– Другое дело! Давай разговаривать…

* * *

Кривцанов закончил обрабатывать макивару, чуть походил, восстанавливая дыхание, затем подошел к вылезшему из-под штанги Виноградову:

– Жаль, конечно, Саныч… С тобой было приятно работать. Может, передумаешь?

– Да не, тезка… Хорошего понемножку, – Владимир Александрович остался сидеть на узкой кожаной скамейке, расслабленно кинув руки на колени.

Здесь они были на равных – в динамовском зале, который, собственно, и познакомил когда-то нынешнего милицейского капитана и небезызвестного в городе «бригадира», была своя система ценностей.

– С «бабками» претензий нет?

– О чем речь! Все нормально, рассчитались… Просто – хватит. Не лежит душа. Тоскливо…

– Ага! Все понятно. У мента очередной период угрызений совести и внутренних исканий! – рядом стоял знаменитый Мишка Манус, фанатик самбо, хулиган и по совместительству инструктор «транспортного» спецназа. Он был, как всегда, мускулист и весел.

– A-а, Миша… Привет! – поздоровался Виноградов.

Закончив пожимать протянутые руки – Манус был здесь негласным лидером, – он опять вернулся к Кривцанову и капитану:

– Что киснешь? – закончил?

– Еще подход.

– Ну и веса у тебя… – Манус неодобрительно коснулся «блинов» на штанге. – От этого вся и дурь.

Он был убежден, что меланхолия и плохое настроение бывают только из-за недостаточных физических нагрузок и трезвого образа жизни. Виноградов фыркнул:

– Ага. Все болезни от нервов, только триппер от удовольствия!

Все засмеялись – юмор здесь был в ходу незатейливый.

– Баня открыта?

– Да, молодой уже веники понес!

– Все! Тренировка закончена! Ибо как сказано: не человек для субботы, а суббота для человека…

– Ладно вам… пошли! – Виноградов неодобрительно относился к ставшему модным, где надо и где не надо, цитированию Писания.

Потные и веселые, завсегдатаи динамовского зала повалили на выход: впереди было два часа трепа, много хорошего пара, ящик пива и некоторое количество чего-нибудь покрепче – на любителя.

Переодеваясь, капитан подумал, что скорее всего давно сошел бы с ума без тренировок, еженедельных бань и ребят, с которыми связывает очень многое – в том числе и то, о чем в разговоре с посторонними или на допросе в прокуратуре лучше умолчать…

* * *

– Алле! Вы… Вы уверены, что все будет в порядке? – Крамской нервничал и не пытался скрыть это.

– Слушайте! Если я сейчас скажу «да» – что, полегчает? – Он явственно представил, как на другом конце провода Беляев, прокуренный и доверху заряженный кофеином, нервно трет воспаленные глаза. – Вы что, в бизнесе тоже так перестраховываетесь?

– Но это же другое дело, а тут…

– Голубчик! Вы рискуете десятком миллиардов – это до хрена, но они у вас не последние, с голоду не помрете. А я вылечу со службы – за два года до пенсии. Или того хуже!

– Не волнуйтесь, если что – без куска хлеба не оставим! Хорошие специалисты всегда в цене… Вы далеко?

– Я там, где надо! – рявкнул Беляев. И Крамской с удивлением заметил, что позволяет разговаривать с собой этому менту так, как никому не позволял даже на заре карьеры. – В машине я…

Бизнесмен посмотрел на определитель номера – точно, абонент не высветился.

– А куда вам, если что…

– По «ноль два»! – хохотнул Беляев. – Мы же договорились… Так! Есть еще что-нибудь? Вопросы, неясности?

– Нет.

– Ну что же… Удачи нам всем! До встречи по плану!

– Счастливо! – Крамской нажал на кнопку и положил аппарат на стол. Он знал, что Беляеву сейчас предстоит решить целую кучу проблем: пресса, наружное наблюдение, нейтрализация охраны противника… Крамской оценил, что его эксплуатируют «втемную», – оперативник вчера «прокатал» с ним окончательный вариант операции, выслушал предложения, что-то отметил, что-то посчитал возможным использовать…

Бизнесмен открыл дипломат: на самом видном месте красовались тисненая кожаная папка с документами по передаче права аренды Южной губы концерну «Росморинженерия». Это были подлинные, выполненные безупречно документы, на этом настоял Беляев – иначе в нотариате сразу же заподозрят неладное. Он же настоял и на том, чтобы Крамской не подписывал ни одну из находящихся в папке бумаг – без подписи «первого лица» они не много стоили, а береженого Бог бережет…

Подпись на бумагах появится в предусмотренный планом операции момент – и вот именно тогда начнется вторая фаза… Он достал еще одну папку – пластиковую, потоньше и попроще. Снова испещренные графическими символами текста страницы – точные копии тех самых документов, которыми его шантажировал Демидов и которые толстяк принес с собой на церемонию подписания.

Полная «липа» – от начала до конца, но о том, что подобных фирм не существует, в указанные дни похожие платежи не производились и что, наконец, банка такого в Испании никогда не было, знают только три-четыре человека… Вот это будет удар! Точнее – контрудар!

Крамской представил себе перекошенную физиономию своего врага: не рой яму другому! А на закуску… Он аккуратно вынул уже подсоединенный и сумевший сослужить при первой встрече с Демидовым миниатюрный диктофон. В соответствии с законом об оперативно-розыскной деятельности Беляев опечатал все кнопки, кроме клавиши «запись», часть ленты на крохотной кассете уже была отмотана: в присутствии понятых печати будут сняты, и журналисты услышат… Сегодня нужно быть более категоричным в формулировках, заставить толстяка самого произнести то самое слово: «шантаж»!