Текст книги "Капитан Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Следователь обращался к защитнику:

– Видите ли, коллега, квалификация действий Владимира Александровича – вопрос весьма сложный и спорный…

Сыщики считают так, я – так, а мое начальство, может быть, совсем иначе… Милиционеры, конечно, несколько перестарались – можно было обойтись без крайних мер, но… Закон дает органам внутренних дел такие права. Можете, впрочем, написать в горпрокуратуру…

Виноградов стонал и плакал – про себя, разумеется, не выпуская позор наружу: гады, как классно обгребли! А он-то думал…

– Можем идти?

– Разумеется! О! Как раз ровно трое суток… – ответил за следователя Тарасевич, с радостным удивлением посмотрев на часы. – Надо же, как удачно.

– А вещи? Изъятые при обыске? Удостоверение? – От злости Виноградов почти пришел в себя. – Сюда меня на машине привезли…

– Тихо-тихо! Не нервничай, – придержал подзащитного за рукав Кошель и обратился к уже стоящему в дверях следователю: – Действительно… Как бы с документами решить вопрос, с вещами…

– Все вопросы – вот, к оперативнику. Он пропуск выпишет и вообще… Договоритесь, когда надо будет подъехать, если есть какие-то проблемы. Всего доброго! – Следователь эффектно покинул поле выигранного боя. – Слышь, не при адвокате… Ты думаешь – ты умный, да? Всех обставил – и отскочил? Не-ет… Это только начало! Мы тебя и без прокуратуры… – Тарасевич не угрожал. Он просто обрисовывал реальные перспективы дальнейшей милицейской судьбы Виноградова.

5

…и повинен есть, и суд себе ям и пию…

Молитва ко святому причастию

Утром Виноградова разбудил телефон.

Он привычно вынырнул из-под огромного теплого одеяла, свесил на пол босые ноги – и вдруг замер, не в силах сделать больше ни одного движения… Отголосок пережитого страха противно заныл в груди.

Телефон продолжал надрываться.

Владимир Александрович посмотрел на темный циферблат в углу: скоро двенадцать. Жена уже отвела детей. Может быть, она – с работы? Вряд ли…

Телефон замолк, и Виноградов внезапно понял, что это теперь всегда будет с ним – ощущение кого-то третьего «на проводе», боязнь неурочных визитов, жизнь без долгосрочных планов…

Началась новая серия звонков, и, пересилив себя, он снял трубку:

– Слушаю.

– Доброе утро. Извините. Эю Владимир Александрович?

Голос был незнакомый – пожилой, интеллигентный.

Не страшный.

– Да.

– Вас беспокоит… Моя фамилия Гессен, Анатолий Михайлович. Я адвокат господина Степаненко.

– Очень приятно! Только вы знаете – у меня телефон очень плохо работает… Помехи! Почти ничего не слышу…

– Я в курсе, Владимир Александрович! Поэтому и хотел спросить – не найдется ли лишних полчаса? Где угодно, когда угодно…

– Конечно, конечно! Господин Степаненко говорил о нас, – Виноградов импровизировал на ходу, страхуясь от любопытных ушей и заодно примериваясь к партнеру. – Это ведь вы интересовались книжкой Фрайберга по игло-рефлексотерапии?

– Да-да, совершенно верно! – моментально подыграл Гессен. – Я понимаю, что, может быть, несколько несвоевременно…

– Что ж поделаешь… Недоразумение – я надеюсь, что…

– Ради Бога! Ни слова об уголовном деле! Я, знаете, очень строг в вопросах адвокатской этики…

– Разумеется! Я вам дам книжку почитать, договоримся, когда вернете, – и все! У меня, знаете, своих проблем хватает.

– Прекрасно! Итак, где мы встретимся?

Анатолий Михайлович с сожалением заглянул в пустую рюмку и отставил ее:

– Хороший коньяк.

– Можно заказать еще.

– Нет, не стоит. Я за рулем…

Адвокат Гессен был худощавым и рослым, с некрасивым, но породистым лицом немецкого барона. Слегка грассирующая речь, хорошие манеры – он был вполне уместен в этом шикарном кафе в центре города. Виноградов выглядел заметно бледнее.

– Значит, по поводу Степаненко…

– Тут можете не беспокоиться. Завтра его выпустят.

– А оружие?

– Лично при нем не было ничего. А то, что нашли в машине, – ребята взяли на себя. Мастер, чистая душа, – ни сном ни духом.

– Насчет «прослушки»?

– Все не так просто… Вы закон об оперативно-розыскной деятельности читали? Читали… Вот если бы вы язык распустили, да мой клиент на себя наговорил, да еще бы кто-нибудь – тогда да, эти стенограммы – вещдоки убойной силы. А так – воздух, ерунда! Они чего-нибудь стоят, только если «обставлены» по всем правилам процессуального кодекса… А на это время нужно. А его у ваших бывших коллег нет!

– Почему – бывших?

– Ах, простите! – расхохотался Гессен. – Нет, серьезно… Они ведь хотели нахрапом, как и в случае с вами – авось что выйдет. У господина Степаненко прицепились якобы к оружию, у капитана Виноградова – к якобы хищениям валюты… И думали «раскрутить» под шумок.

– Когда я встречусь с Мастером?

– А нужно?

– Я думаю – да. Мои обязательства выполнены, хорошо бы получить кое-что…

– Собственно, финал истории с тем… изделием известен уже из газет.

– Ну, если вы в курсе нашей с Мастером договоренности…

– Только в общих чертах.

– Он должен мне не за результат. Он должен оплатить сам процесс.

Гессен пожал плечами:

– Сколько? Я уполномочен рассчитаться.

– Да то-то и оно… Если относительно первого, как вы выразились, изделия, все ясно, то вот что касается второго…

– Простите? – поползли вверх брови адвоката.

Один знакомый пилот рассказывал когда-то Виноградову, что в авиации есть такое понятие: «скорость принятия решения». Это когда надо решать – поднимать разогнавшийся самолет в воздух или оставить его на земле. Стремительное развитие событий вплотную подогнало в этот миг стрелку невидимого прибора к критической отметке. Надо было выбирать.

– А вы не в курсе?

– Я – ладно, а вот относительно вас…

– Послушайте!

Виноградов понял, что адвокат не на шутку встревожен.

– Знаете… Пожалуй, вам действительно лучше решить все вопросы с хозяином. А то я что-то…

– Хорошо. Только вот… – капитан придвинулся почти вплотную: – Запомните – у меня нет хозяев. У меня бывают только партнеры. Ясно?

Секунду помешкав – надевать капюшон или нет? – Виноградов вышел из здания аэровокзала. Темнело. Ветра почти не чувствовалось, и мелкий холодный дождь беспрепятственно перетекал из низких свинцовых туч, растворяясь в черных щербинах асфальта. Крохотные стайки курильщиков жались под навесами у входа и выхода из залов ожидания, то и дело расступаясь, чтобы освободить проход для прибывших очередным автобусом пассажиров…

Пора было сматываться домой; собственно говоря, вся эта затея с поездкой в аэропорт с самого начала представлялась бессмысленной и никчемной, без плана и конкретной цели…

Виноградов любил говорить, что в городе всего пять миллионов жителей. Половину знает он, вторая половина – его, а с остальными они просто имеют общих друзей. Это было настолько похоже на правду, что жена даже иногда сердилась: просто невозможно оставить мужа без присмотра в людном месте, вернешься – а он уже с кем-то лясы точит, очередного приятеля встретил!

Но и в этом отношении сегодня не складывалось: да, мелькнуло в толпе несколько знакомых лиц, поздоровался даже с парой человек, но все – не то, не те… Виноградов и сам не знал, что и кого ищет, зачем вообще тащился сюда через весь город, с тремя пересадками, пил вонючий буфетный кофе, слонялся между переполненными рядами кресел под грохот заходящих на посадку самолетов…

Можно не сомневаться – за эти два дня перерыта гора бумаг, опрошены все, кто возможно, облазан каждый закуток огромного аэропортовского хозяйства. Бригада отличных профессионалов – чекисты, сыскари из Главка, местная «воздушная» милиция…

И все равно ничего не нашли – даже тогда, когда еще было что искать… А сейчас – «поезд ушел»? Или его вообще не было? И почему неглупый мужик «Николай Николаевич» посчитал, что одинокому, усталому и всюду опоздавшему, коррумпированному и злому капитану удастся то, что не смогла сделать этакая махина?

– Стой! Руки за голову! Буду стрелять!

Повинуясь команде, Виноградов мгновенно замер, вскидывая вверх полусогнутые руки, – времени рассуждать не было.

– Гы-а! Саныч! Ты че – не узнал?

Капитан почувствовал приятельский толчок в спину и обернулся: исторгая добротный запах перегара ему в лицо, радостно скалилась круглая веснушчатая рожа с небольшим рубцом от давнего шрама на щеке.

– Ш-шут-точки… – процедил Виноградов, опуская руки. Очень захотелось, продолжая движение, вогнать кулак прямо в подставленную челюсть.

– Саныч, ты че? – растерянно заморгал мордатый, уловив, видно, что-то в глазах капитана. – Ты че? Я ж так просто… Ну, извини?

– Пошел ты! Инвалидом сделаешь, – Виноградов длинно выдохнул, успокаивая заколотившееся сердце, и пожал протянутую руку: – Здорово!

– Здравствуй, Саныч! – Собеседник был искренне смущен. – Извини! Я ж не знал, что ты такой дерганый стал.

– Задергаешься тут… Ладно, ерунда!

– Пойдем – «по соточке», а? Ты как – время есть?

– Вообще-то…

– Ты ищешь кого? Встречаешь? Провожаешь?

– Как сказать… Вот сейчас – тебя встретил.

– Дело! Так как насчет?..

– Пошли! Зарасти оно все…

Нельзя сказать, чтобы Виноградов и Виктор Гребнев по прозвищу Виконт были близкими приятелями. Скорее наоборот.

Виконт служил на Морском вокзале милиционером и достался, если так можно выразиться, Владимиру Александровичу по наследству – от предыдущего начальника отделения. Шесть дней до первого гребневского запоя они жили душа в душу… К чести Виноградова надо отметить – почти год он увлеченно играл в педагогику, покрывая многочисленные «залеты» подчиненного, познакомился с родителями и женой, даже заставил закодироваться – по большому блату, недорого и конфиденциально. Бесполезно… С огромным облегчением подписал Виноградов аттестацию и рапорт на перевод – терпеть дольше алкоголика и мелкого вымогателя на своем объекте не было ни сил, ни времени, а отдел охраны аэропорта как раз нуждался в младших инспекторах уголовного розыска. Не слишком принципиально, конечно, но тогда как раз шла «раскрутка» по убийству Квадрата, уже заведена была бордовая папка с первыми документами пресловутого дела «Крот», оформлялись загранпаспорта… Расстались без слез, по-деловому – изредка перезванивались потом, встречались случайно то в коридорах Управления, то на общих стрельбах…

Они прошли вдоль сетчатого забора, отделяющего шоссе от летного поля, небрежно махнув удостоверениями, миновали тучного вохровца, читавшего при тусклом свете запыленной лампочки какую-то затрепанную дребедень. Пересекли заставленный контейнерами и фанерными кубами немыслимых размеров двор.

– Сейчас, сейчас! – успокоил Гребнев спутника, отодвигая тяжелый засов. Со скрежетом отворились металлические ворота, и они оказались под куполом ангара.

– Сюда! – Виноградов нырнул вслед за Виконтом в темноту узкого прохода между штабелями, перехватил ручку придержанной хозяином двери и оказался, против ожидания, в другом ангаре, длинном, тускло отсвечивающем ребристым металлом стен… Потянулся извилистый, почти не освещенный коридор.

– Слышь… Здесь сам черт ногу сломит!

– Не-а! – обернулся довольный Гребнев. – Это только кто чужой, а мы привыкшие…

Наконец они добрались до цели.

– Прошу присаживаться!

«Кабинет» Виконта представлял собой крохотную фанерную выгородку без крыши, прилепившуюся в дальнем конце очередного чревообразного склада. Из обстановки имелось: строенное самолетное кресло в аварийном состоянии, измазанный засохшей краской гибрид столярного верстака и канцелярской тумбочки, телефонный аппарат и плакат с Арнольдом в роли Терминатора. Подняв голову, Виноградов увидел над собой переплетение металлических лестниц, труб, тросов.

– Ну как?

– В общем-то…

– Зато безопасно! – Хозяин уже разлил из початой бутылки. – Закусить, правда, нечем, но… За встречу!

– И за покойничка… за генерала! – на всякий случай «выстрелил» капитан. – В курсе? Ах да, тут же у вас такой шмон был… Что им надо-то было, а?

Гребнев отставил пустой стакан:

– Ну, наконец-то! Второй день жду… – Он вдруг расплылся в хмельной самодовольной улыбке: – А я сразу понял, что это ты! Ходит, понимаешь, по аэропорту, смотрит, вынюхивает… Сразу позвать меня не мог?

– Ага – сразу! Чтоб потом еще одни похороны по «Секундам» показали?

– Тоже верно… Ты, Саныч, всегда был – голова! Это хорошо, что ты теперь с нами работаешь… Привез?

Виноградов безошибочно понял, что речь идет о деньгах… С такими исходными данными импровизировать было уже значительно проще:

– Я что, Виконт, кассир? Мелко ты меня…

– Да нет… Но хотя генерал, земля ему пухом, лично рассчитывался – и ничего, – пожал плечами Гребнев.

– У меня все по-другому будет поставлено. Но об этом позже… Давай пока – излагай!

– А что излагать? – Где-то в глубине сознания, окутанного спиртовыми парами, шевельнулась настороженность. Виноградов понял, что нельзя ни на секунду терять темп.

– Что было после телефонного звонка?

Если бы собеседник сейчас спросил «Какого?», капитан оказался бы в весьма затруднительном положении… по счастью, этого не произошло.

– Ну, я когда ту хреновину нашел, хозяину позвонил сразу же…

– Знаю! Я рядом с ним стоял. Слышал. – Перед глазами Виноградова возник кабинет в Большом доме, диктофон, голос генерала и другой голос, – теперь он был уверен, что обладатель этого баритона сидит сейчас напротив. – Ты должен был приехать…

– А я и приехал! – Если у Виконта и были какие-то сомнения, то теперь… – Только позже.

– Да позже ты и на хрен не нужен был!

– Да ты выслушай, Саныч! Так уж получилось, что… Кто мог знать?

– Ладно. Давай по порядку.

– Сейчас… Может – допьем, а? Вы не сердитесь…

– Не сердитесь! Детский сад… Разливай давай. Слушаю.

– За нового босса? Я так понимаю?

– Подхалим ты, Виконт… Ладно!

– Я всегда вас уважал, и так – кое-какие слухи ходили про ваши с покойным дела, про Чистяка, про счеты с Мастером…

– По делу будешь говорить?

– Прошу прощения! Извиняюсь! Так вот – я сразу догадался, что это за хреновина. Полярники ее почти на виду поставили, я даже думаю, что они не в курсе…

– Стоп! Какие полярники? Давай сначала.

– Понял… У нас половину семнадцатого ангара Полярный институт постоянно арендует. Комплектуют всякие экспедиции там, пробеги, перелеты… Ну я не знаю – короче, в этот раз завозили всякую технику и приборы для «высокоширотки» – на льдину зимовать. Я с мужиками-то давно скорешился – нормальные ребята, не при делах… Спирта, тушенки, если надо – без проблем! Ну и так вообще… В тот день смотрю – сгружают машину, трейлер, а среди ящиков – та самая бочка, про которую хозяин ориентировал. Точно она была! Я сунулся проверить – хрен! Двое бугаев каких-то «левых» – не подойти. А «ксивой» я светить не стал…

– Ну правильно!

– Обижаете! Я вохровцев натравил – те проверили документы, все чисто, Ассоциация полярников, груз с сопровождающими – от Прибалтийской географической обсерватории, убывают на действующую станцию… Значится: «оптические и радиометрические приборы».

– Ловко!

– Ну! Я хозяину позвонил – много же по телефону не скажешь, он сам учил, а потом… все равно до конца дежурства не смотаешься, у нас сейчас зам по розыску такая гнида… Да ты его знаешь – Бревенко!

– Дальше что?

– Чего? A-а… Я решил, чтоб время не терять, – поподробнее кое-что разведать про этих «прибалтов». Сел с мужиками из Полярного института, с постоянными посидел… То-ce, пришлось спиртяги немного…

– Ну?

– Ну и плохо мне стало – отравился, наверное. Консервами, что ли? Казалось – помру. Прилег, а в себя пришел только с утра… Да вы не думайте! Я ж там всю механику понял, в следующий раз…

– А «бабки» тоже в следующий раз получишь? А?

– Владимир Александрович! Но ведь я ж полдела-то сделал? Мы сначала договаривались – только позвонить, а насчет приехать…

– Ладно. Шучу. Что узнал?

– Значит, главное. Они отсюда вылетают двумя бортами на Тикси. Потом часть – останется, базу готовить. А другой самолет – прямо на льдину, все там выгрузит и обратно…

Гребнев еще продолжал что-то говорить, но капитан не слушал. Он знал больше собеседника. Теперь он знал практически все…

– Владимир Александрович?

Виноградов поднял телефонную трубку и потом посмотрел на индикатор АОН – номер абонента не высветился.

– Алле! Это Владимир Александрович?

– Да. Слушаю вас.

– Это Николай Николаевич. Не забыли?

– Нет. Не забыл. – Виноградова передернуло – то ли от холода промерзшего за ночь пола, то ли…

– Жаль, что нам не удалось закончить беседу. Вас так скоропостижно выпустили… Все-таки хотелось бы определиться, потолковать… Алле! Вы слышите?

– Слышу… Когда, где? Если завтра – то мне на службу, придется выписать повестку.

– Хотелось бы сегодня. Тем более, вы, кажется, вчера куда-то ездили?

– А что – не стоило? – ответил вопросом на вопрос Виноградов.

– Как сказать… В два часа – устроит? Пропуск внизу, у часового.

Капитан машинально отметил про себя, что сотрудник милиции сказал бы «у постового».

– Я буду, – и положил трубку.

Но почти сразу же был вынужден снова поднять ее:

– Слушаю! – Индикаторы показывали нечто непонятное, очевидно – радиотелефон.

– Саныч? Проснулся?

– С выходом, Мастер! У меня нелады с телефоном…

– В курсе… Как насчет повидаться?

– Нет проблем!

– Тогда давай так. Через два часа на «Динамо». У зала борьбы. Сможешь?

– Почему нет? – Виноградов недоуменно пожал плечами, уж больно неожиданным было место рандеву.

Мастер не мог видеть этого, но догадался о сомнениях собеседника по голосу.

– Понимаешь… Я сегодня вечером покидаю этот благословенный край непуганых идиотов. И ноги моей, сука, здесь не будет! А дел – куча. Надо там кое-что, тут… А «окошко» как раз так выходит…

– Хорошо. Я выезжаю. Тем более – надо кое-какие вопросы решить… Не забыл?

– Как можно? Давай – до встречи!

Владимир Александрович не спеша шел от трамвая, дыша чистым морозным воздухом и вспоминая… Здесь, на ринге милицейского спортобщества, он выступал когда-то школьником. «Стучал по мешку» в зрелые годы… А сколько «железа» перетаскал в зале! Здесь же, в бане, убили не так давно знаменитого рэкетира Строганова – и не то чтобы Виноградов был виноват в его смерти, но в какой-то степени… Если не лгать самому себе…

– Здорово, Виноградов!

– Привет!

В воротах его обогнали двое знакомых самбистов:

– Как дела? О чем задумался?

– Да вот, смотрю… – он показал рукой на дюжину автомашин, в том числе и иномарок, обступивших вход в зал бокса. У борцовского зала стояли только синяя «единичка» и «запор». – Боксеры-то живут получше!

– Так их и сидит больше! – хохотнул один из спортсменов…

Дверь была заперта, на покосившихся скамейках сидели несколько парней с сумками.

– Что там? Не пускают?

– Заперто. Тараканов травят.

– Дезинфекция!

– А внутри есть кто? Чего говорят – надолго?

– Да никто не знает! Как всегда…

– Там бабулька одна – запершись. Ей уже все равно – дихлофос или даже иприт! Старая кадра, «динамовская».

– Ну так и чем там кончилось? – повернулся высокий парень с зеленым «адидасом» к своему соседу. Тот продолжил прерванную, видимо, приходом новых людей историю:

– И выхожу я из ментовки, как Щорс…

– В смысле?

– Ну: «Голова повя-зана, кровь на рукаве-е…» – пропел рассказчик мотив популярной революционной песни.

Владимир Александрович рассмеялся вместе со всеми.

Звякнула изнутри щеколда, дверь открылась, и на белый свет явилась закутанная в пуховый платок гардеробщица:

– Виноградов такой есть?

– Есть! – удивленно отозвался капитан.

– Звонил какой-то Степаненко, просил передать, что приехать не сможет, позвонит домой. Чтоб ты возвращался, значит. И ждал.

– Спасибо, – поблагодарил под любопытными взглядами ребят Виноградов, но старушка уже исчезла за запертой дверью.

– Да-а… Приехал! – посочувствовал капитану низенький крепыш в дубленке. – И трамвая не дождешься…

– Пошли к мосту, там хоть автобусы еще, – позвал крепыша сидящий рядом с ним приятель. – Чего ждать-то?

– Ладно. Пойдем. А вы как, мужики?

– He-а, мы Серегу дождемся – и еще тут… по пивку, раз такое дело.

Делать нечего – Виноградов, помешкав, зашагал вместе с крепышом и его приятелем по парку, стараясь не попадать кроссовками в прихваченные морозом грязевые кучи и следы вольных собачьих прогулок. В парке было хорошо и пустынно – многочисленные бегуны остались позади, на главных аллеях, а здесь, на короткой извилистой тропе, куда они, экономя время, свернули, навстречу попались только двое отъявленных любителей пересеченной местности, – испуская клубы пара, покрасневшие, неуклюжие в своих «ветровках», они с шумом пронеслись мимо. Капитану даже показалось, что он узнал одного из бегунов: «комитетчик» из их хваленой группы захвата… Что же, спорткомплекс не только милицейский: тут и пожарники, и «внутренние войска», и госбезопасность…

– Японский бог! – хлопнул себя по лбу крепыш. – Козел я драный.

– Что такое? – остановился его приятель. – Ты чего?

– Забыл! Я ж кассеты Сереге не отдал… – он тряхнул сумкой.

– Ну ладно, завтра позвонишь.

– Да, блин! Он убьет меня – и прав будет. Пошли вернемся!

– Ох черт… Только быстро. Счастливо! – махнул приятель крепыша Виноградову.

– Всего доброго, – попрощался капитан со своими спутниками, глядя, как они удаляются в сторону главного корпуса.

Все это ему очень не нравилось, и поэтому Владимир Александрович даже не удивился, услышав:

– Приветствую вас, господин Виноградов!

На декоративно поваленном стволе дуба сидел Мастер – в потрепанном оранжевом спортивном костюме, грязных кроссовках, немыслимой вязаной шапочке, надвинутой почти на самые брови.

– Однако!

– Что, нравится видок? Конспирация! – подмигнул Степаненко.

– Здравствуй, Мастер. Поздравляю еще раз. От души.

Виноградов вынужден был признать – все организовано безукоризненно. Целая куча свидетелей, которые подтвердят – Степаненко звонил, отменил встречу… Плюс еще двое – явно из его команды, придали нужное направление, вывели «на ловца»… Очевидно, сейчас перекрывают подходы… Высокий класс, чистая работа!

Нужно было попытаться не потерять лицо.

– А я думал – ты платить не хочешь… Смотался!

– Как мо-ожно! Просто – береженого Бог бережет. Верно?

– Абсолютно! Нет, серьезно – чувствуется рука Мастера, приятно иметь дело. С самого начала…

– Что?

– С самого начала – высший класс! – Виноградова несло, безостановочно работая языком, он старался не выпускать из поля зрения руки Степаненко. Об «обеспечении», которым, безусловно, обставился Мастер, думать пока было некогда. – Милицейский капитан прыгает по горам и долам за никуда не годными остатками краденой «бочки», все заинтересованные стороны сосредоточены на этом увлекательном зрелище – а тем временем второй снаряд спокойно, без всякого досмотра, вылетает к берегу Ледовитого океана…

– А какой может быть досмотр?

– Верно! Рейс ведь – внутренний, не за границу… И что там за аппаратура, какая – это же надо специалистом быть. «Контор» в экспедиции много участвует, пока разберутся…

– А потом? – собеседник смотрел на Владимира Александровича с искренним интересом.

– Если учесть, что, насколько я помню, фирма господина Степаненко является крупнейшим спонсором Ассоциации полярных работ… Переправить «груз» прямиком на дрейфующую станцию – это же ведь по уже упоминавшимся причинам проблемы не составляет.

– Да… Льдина – она и есть льдина. Плавает себе посреди океана…

– Сегодня – в нашем секторе, завтра – в американском… Границы условные – то русский самолет навестит, то какой-нибудь еще. Что?

– Ничего. Умный ты мужик, Саныч. Сколько я тебе должен?

– Давай посчитаем… Если с шестого – сегодня шестнадцатое, десять дней…

– Ну да! Что – твои трое суток в ментовке я тоже оплачивать должен? Неделя! Неделя – и не больше.

– Мастер, не мелочись! Я же не прошу за нахождение и застенках двойной тариф… Хотя стоило бы!

– Нормально! Неделю работал – за десять дней получаешь… Я так с вами, коррумпированными элементами, разорюсь!

– Слушай, бред какой-то! Да подавись ты вообще своими деньгами! – Виноградов сделал вид, что уходит.

– Постой! У тебя что – коллеги вместе с печенью чувство юмора отбили? Не обижайся…

Степаненко медленно, зная, что капитан оценивает каждое его движение, сунул руку в маленькую поясную сумочку. Достал пачку грязно-зеленых купюр:

– На!

Виноградов нарочито небрежно сунул доллары в карманы. Переступил с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.

– Спасибо. С тобой приятно иметь дело… Уезжаешь?

– Да. Прямо сейчас.

– Может, еще увидимся? – Ему очень захотелось сказать Мастеру что-нибудь приятное.

– Увидимся. Наверняка… – И, улыбнувшись одними уголками губ, добавил, пожимая протянутую руку: – Все там будем. Кто раньше, кто позже…

– Прощай, – Виноградов уже понял. Он только не знал, когда и как все это произойдет.

– Всего доброго…

Владимир Александрович, не торопясь, повернулся и сделал несколько шагов по тропинке, в сторону автобусной остановки. Напряженный слух уловил – далеко за деревьями, в той стороне, куда скрылись крепыш с приятелем, что-то тяжело хрустнуло. Может, они рассчитывали, что Виноградов вернется назад, к «Динамо»? Тогда есть шанс…

– Капитан!

Обернувшись на окрик Степаненко, Виноградов увидел направленное на него дуло, упрятанное в черном цилиндре глушителя.

– А премию?

Пистолет в руке Мастера беззвучно дрогнул. Что-то раскаленное, огромное и тяжелое, больно ударило Владимира Александровича в грудь, опрокидывая и лишая воздуха…

Он не сразу потерял сознание, успев обрадоваться россыпи команд и коротких злых очередей, заполнивших лес, затем из мира Виноградова исчезли звуки, – и в полной тишине высыпали на поляну невесть откуда взявшиеся фигуры в «камуфляжах»… И последняя мысль – тоскливое удовлетворение червяка, насаженного на крючок, когда его заглатывает прожорливая рыба.

1993 год