Текст книги "Капитан Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

11

Крохотный пудель на поводке вильнул пару раз хвостиком и дружелюбно тявкнул. Дама, его хозяйка, присела, что-то с укоризной высказала в шелковистое собачье ухо и снизу улыбнулась Виноградову.

– Ничего, ничего… – по-русски ответил Владимир Александрович, делая приветливое лицо.

Последнее время это ему удавалось почти без усилий – жить в атмосфере всеобщей, пусть даже формальной, вежливости и вести себя в стиле вахтера фабричной проходной, было бы глупо. Пусть даже… Даже учитывая, что повсеместные улыбки носят лишь сугубо функциональный характер, облегчая существование относительно свободного человека в относительно свободной стране.

Время еще оставалось, поэтому Виноградов пошел пешком, тем более погода позволяла – плюс семь, ветерок с моря, облака вокруг старательного северного солнца.

Весна в Стокгольме…

Ностальгии Владимир Александрович пока не испытывал – то ли времени прошло еще слишком мало, то ли череда текущих забот не оставляла возможности для тоскливого созерцания вывезенных фотографий или вздохов по поводу судеб далекой Родины. Языкового дискомфорта не было – по-английски или по-немецки мог объясниться каждый прохожий, телевизор показывал «Останкино» и даже Петербург, если доплатить за антенну… Да и вскоре после прибытия Виноградова сводили в пару мест, где в суетливом безделье коротали вечера недавние российские граждане разной степени криминализированности.

По семье, конечно, скучалось, но, во-первых, Владимир Александрович определил свой нынешний статус как очередную длительную командировку, ориентируясь на непременное возвращение, а во-вторых, к июню должна была образоваться сумма, достаточная для того, чтобы жена с дочерьми смогла на пару недель посетить Швецию…

Это, ко всяком случае, было намного интереснее, чем паковать стекловату где-нибудь на Нижнетагильской спецзоне или после торжественных похорон кормить собой червей на Охтинском кладбище.

Он опять посмотрел на часы: странно, при том, что все здесь, в Европе, стараются жить и работать, плотно забивая каждую минутку бесценного времени, его, этого времени, у них всегда остается с запасом. Вероятно, выручает отсутствие необходимости заниматься постоянной борьбой с бытом. Хотя, собственно, здесь у них полки магазинов немногим отличаются от нынешних питерских: те же «сникерсы» с «марсами», экзотика фруктово-овощных развалов, колбасный калейдоскоп, некогда поражавший воображение впервые прорвавших железный занавес россиян. Теперь бы еще сервис подтянуть! И работать, как они…

Виноградов хмыкнул: они… мы… у нас… Европа – общий дом! Он дисциплинированно дождался зеленого сигнала светофора, пересек абсолютно пустынную улицу и свернул вниз в узкий, сотню лет назад выложенный каменными плитами проход между домами.

…Православные храмы невозможно спутать ни с какими другими. Нельзя сказать, чтобы Владимир Александрович был очень уж ревностным христианином, но последнее время он полюбил эту небольшую, опрятную церковь на тихой улочке – здесь волшебным образом сочетались золоченая пышность традиционного убранства и скандинавский лаконизм архитектуры.

– Благословите, батюшка!

– Бог благословит…

Молодой, с огромными черными глазами на худом горбоносом лице священник перекрестил лоб Виноградова и протянул для поцелуя крест.

Владимир Александрович пробежал глазами по разложенной на столике литературе, заплатил за свечку. Привычно ушел в полумрак к любимой своей иконе Николая Чудотворца…

«…пред дверьми храма твоего предстою и лютых помышлений не отступаю…» – пронеслось вдруг отчетливо в голове. Виноградов опять перекрестился.

«…Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

Пора! Надо двигаться, опаздывать неприлично.

Ко входу в «ПАБ» Виноградов подошел минут за пять до встречи. Без труда нашел место – так, чтобы держать двери в поле зрения, не мешая движению посетителей огромного универмага. Нельзя сказать, что людской поток был густ – будний день, рабочее время, как у нас, но поток этот был достаточно равномерен и нескончаем…

По Кунгсгатан прошел пеший полицейский патруль – большая редкость, а может быть, раньше Владимир Александрович просто не обращал внимания.

– Извини, Саныч! Чуть не опоздал.

– Ерунда! Здравствуй.

– Здорово!

Шишкин, не выпуская протянутую руку, обнял приятеля:

– Рад видеть тебя… Неплохо выглядишь!

– Стараюсь. Здесь от этого многое зависит. Смотришься на миллион – столько же и заработаешь… Стиль жизни!

– А я чуть не заблудился! Хорошо, жена твоя схему туристскую передала, отметила, где тут что.

– Как она там? – Конечно, раз в неделю потрепаться по телефону, это неплохо. Но живой человек, непосредственный, так сказать, вестник…

– Нормально! Вот… – Шишкин вытянул из-за спины «монтановскую» спортивную сумку и принялся теребить молнию. – Кое-что передала, помимо карты.

– Подожди! У тебя планы какие на сегодня? Сколько вообще пробудете?

– В Стокгольме? Полтора суток, завтра в обед отход.

– Отлично. Культурную программу я тебе на сегодня организую, завтра уж сам…

– О чем речь!

– Сам понимаешь, работа… Две лекции как раз. Сегодня удалось отвертеться, но…

– Саныч! Какие могут быть проблемы? Мне бы только…

– Понял. Сколько?

– Две! И сигареты, – понизив зачем-то голос, ответил Шишкин.

– «Столичная»?

– Ага. По литру.

– Сигареты – «Мальборо»?

– Как учили!

– Малый туристский набор… Давай, я у тебя себе возьму, чтоб не бегать, а одну мы вечером приговорим!

Собственно, ни водка, ни сигареты тем более Виноградову не нужны были абсолютно. Но практика показывала, что российский турист не сможет реагировать на окружающую обстановку, пока не реализует где-нибудь в польской лавчонке или на углу у винного магазина немудреную свою контрабанду – водку да сигареты… Страшно рискуя, выигрывает он на этом полсотни крон, после чего вновь становится способен замечать существование музеев, дворцов, замков…

– Саныч! Спасибо, конечно, но… За вторую бутылку не давай – я угощаю!

Виноградов отсчитал несколько купюр, сложил их и сунул в нагрудный карман приятелю:

– Отстань… Но таскаться с сумкой до вечера будешь ты! Согласен?

– Годится!

Нет, из нашего человека никогда не получится настоящей акулы капитала – постоянно подводит широта русской души и генетическая сентиментальность.

– В магазин сразу пойдем? Что-то конкретное тебе купить нужно?

– Да нет… Говорят, здесь дорого. Попробую в Любеке, через скидку для экипажа.

– Пошли навстречу? Уважают?

– А как же? Я все-таки милиция, тем более – морская…

Шишкин стал у себя в Выборге начальником отделения, вырос до статуса храмовского заместителя, поэтому и попал в круиз за счет пароходства.

Хельсинки, Стокгольм, Копенгаген, Любек… Недурственно!

– Тогда пошли! Нечего здесь ошиваться.

Владимир Александрович поправил воротник куртки и решительно повлек приятеля за собой – в сторону пешеходной Дроттнинггатан.

– Сначала парламент посмотрим, потом Королевский дворец – там сейчас смена караула начнется… Потом старый город. Где карта Танькина? Там обозначено…

* * *

Одной бутылки, разумеется, не хватило. Виноградов свинтил пробку со второй «Столичной» и наполнил пластиковые стаканчики: толковой посуды в доме не было. Вероятно, это снижало общий эстетический уровень застолья, но обилие использованных тарелочек, блюдец и банок не пугало предстоящей наутро возней на кухне – мыть ничего не требовалось, вполне достаточно просто смахнуть одноразовый сервиз в мусорное ведро.

– Неплохо устроился!

Взгляд у вернувшегося из ванной Шишкина казался вполне осмысленным, количество истребленной водки отражалось только на некоторой несбалансированности движений.

– Нормально…

По здешним меркам квартира была не ахти какая, дешевое муниципальное жилье в районе Цинкенедамм, сразу за Рингвеген. Окна выходили на парк, часть которого занимало нечто вроде нашего садово-огородного товарищества: россыпь крохотных домиков с цветником и почти обязательной альпийской горкой. При желании можно было разглядеть и молодежный кемпинг, где Владимир Александрович провел свою первую шведскую неделю.

Но в Питере нынешнее виноградовское жилье стоило бы по меньшей мере втрое дороже, чем здесь.

– Так как там наш полковник отреагировал?

Естественно, все важное Шишкин уже рассказал, и теперь Виноградов только подбирал остатки информации.

– Храмов? Разве догадаешься…

– Верно. Осторожный мужик, генералом будет.

Владимир Александрович вспомнил ту кассету, которую ему давал прослушать контрразведчик с «Шолохова»: это теперь ясно, о чем шла речь, а тогда…

– В принципе, ты мог бы теперь вернуться!

– Мог бы… Подожду пока.

Слишком непросто было сюда выбраться.

Как сказала та рожа в визовом отделе? «Ваш паспорт аннулирован!» – «Какой паспорт?» – «Общегражданский, заграничный… Немедленно сдайте!»

Нашли дурака… Это было уже – все! Край, тупик.

«Какое еще приглашение, товарищ капитан? В Стокгольм? Не-ет… Впрочем, подождите, мы свяжемся с компетентными коллегами…»

Связались!

Целый авантюрный роман – рассказать кому, не поверят: поездом до Минска, оттуда – транзит на Калининград. Замурованные двери вагонов, пограничники с овчарками на соседнем с Белоруссией полустанке… Потом уже из бывшего Кенигсберга – в Вильнюс, всего за десять долларов, лиловый штамп и квитанцию на непонятном языке. Дальше – Рига, латвийские парни, с трудом взявшие в толк, почему российский гражданин направляется в столицу Финляндии по многократной визе через территорию аж трех независимых республик. Торопливая покупка билета, родная толчея при посадке на краснобокий паром «Вайкинг лайн». Первые шаги по Швеции – в тысячной толпе круизных пассажиров, абсолютно не интересующих меланхоличного таможенника и офицеров иммиграционной службы…

А во втором томе можно было бы дать описание местной бюрократической машины – как задним числом проставлялась въездная виза, делали вид на жительство и разрешение работать… Если бы не ребята из Университета, если бы не Малькольм, устроивший курс лекций в полицейской школе о русской мафии! Это потом уже был контракт на книгу, договоры с информационными агентствами… Голодным Виноградов, конечно, никогда не оставался, но только недавно получил возможность отправлять семье какую-никакую, но вполне пристойную сумму в долларах.

– А с этим делом у вас как? – Шишкин сделал характерный, чисто мужской тазобедренный жест.

– С «этим делом» у нас хорошо… Без «этого дела» плохо! – ответил бородатой шуткой Владимир Александрович. – Никак, толком…

– Шведская тройка! Французский вариант… – мечтательно закатил глаза Вадик, вспомнив, очевидно, утреннее посещение секс-шопа:

– Были б дома, девчонкам бы звякнули!

– Здесь тоже можно. Но дорого.

– Нет, чтобы по любви… Мир капитала!

– Давай – за дам!

– Давай…

Выпили, отдышались.

– Все же обидно, что так получилось.

– Да уж…

Синицын сидит, Лукеничу дали застрелиться. Некто Федор Федорович перевелся в Москву, чуть ли не первым заместителем директора ФСК.

– От тебя-то хоть отвязались?

– Да почти сразу же! – отмахнулся Шишкин. – Капитана досрочно дали, повысили вот…

– Ну и слава Богу!

Хоть для кого-то эта история закончилась без потерь…

– И вспоминать не хочу…

– Лучше поздно, чем никогда. В конце концов выяснилось же все!

Гость оглядел комнату: папки-накопители для бумаг, повсюду ксерокопии газетных вырезок, журналы, книги… Веер дискет на потрепанном принтере.

– Компьютер твой?

– Казенный. Пришлось освоить.

– Здо-орово! – приятельски позавидовал Шишкин. – Машина есть?

– Пока взял в… прокат. – Виноградов не сразу сообразил, какое слово следует употребить: скорее, это не было следствием чуждой языковой атмосферы, просто много выпили.

– Какая?

Ты удивишься… «пятерка»!

– Патриот? – прыснул Шишкин.

– Нет, просто… привычнее. И недорого.

Для того чтобы поддерживать беседу, требовалось все больше усилий: глаза затягивались ленивой поволокой, шея с трудом сохраняла естественное положение головы.

– Давай спать! Смотри, завтра рано подниму.

– Давай, – легко согласился гость. – И так посидели неплохо… Подбросишь утром?

– О чем базар! Прямо к трапу.

Чистого комплекта белья у Виноградова не оказалось, поэтому длинный Шишкин улегся, не раздеваясь, на раскладной диванчик. Плащ под голову, плед из шотландской синтетики сверху – что еще нужно милицейскому офицеру от Тамбова до Сиэтла, чтобы заснуть после хорошего ужина?

Через несколько мгновений Вадик уже обстоятельно похрапывал, подогнув к животу не вмещающиеся в ограниченное пространство ложа ноги.

– Все?

Гость не ответил.

Владимир Александрович прошел в спальню. Включил ночник. Прежде чем расстелить постель, подошел к окну, прижавшись, ощутил разгоряченным лбом неживую прохладу стекла…

Как там, в Книге Иова? «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злое не будем принимать?»

Майор погранвойск Лукенич, как выяснилось, замыкался непосредственно на Тамарина. Петров был так, пешка… Связь между ними тремя осуществлял Сергей Синицын, он же работал и с иностранными партнерами по ту сторону контрольно-следовой полосы.

Когда финны задержали четырех суданцев, чудом скрыв этот факт не только от торговцев «живым товаром», но и от собственной демократической прессы, особой паники никто поднимать не стал – сгинули, ну и черт с ними! Транзит был уже налажен, приносил стабильную прибыль, и нужды в каких-то дополнительных мерах безопасности или временной приостановке канала организаторы нелегальной миграции не видели.

Полицейские в Хельсинки тем временем, не торопясь, с традиционной финской обстоятельностью, оперативно разработали своих криминальных сограждан, «обложив» их со всех сторон и кое-кого склонив к сотрудничеству. После чего, разузнав точную дату и путь доставки очередной партии бедолаг, направили соответствующую информацию российским коллегам.

Нельзя сказать, что к тому моменту наши органы бродили в кромешной тьме, – отнюдь! Уже плотно работали с Петровым, имелись «корки» и на Лукенича, хотя и не по данному конкретному материалу. В общих чертах ясна была технология «транзита», на секретных документах все чаще появлялись резолюции относительно Тамарина, Синицына, их связей…

И все-таки, когда контрразведка получила информацию из Финляндии, для конкретного исполнения ее передали пограничникам. Формально они были правы – есть разделение сфер компетенции, зон оперативного обслуживания. Подследственность, в конце концов!

Но вышло так, что все бумаги легли на стол майора Лукенича.

Моментально приняв решение, ибо медлить было нельзя, все повисло на волоске, он на моторке одного из своих агентов вылетел в залив. Чудом перехватил уже находившийся в пути катер службы гидрогеологии…

Из двадцати семи нелегальных иммигрантов и трех человек, работавших на Тамарина, в живых майор оставил только Петрова: тот должен был еще пригодиться.

Несчастных загнали в трюм, они особо и не сопротивлялись, впечатленные пограничной формой Лукенича, задраили… Майор умел и любил обращаться со взрывчаткой. Он пересел вместе с напарником обратно на моторку, прилепил что-то, не побоявшись замочить руки, пониже ватерлинии, приказал Петрову отгрести подальше… Подводные взрывы в заливе не такая уж редкость: браконьеры рыбу глушат, пацаны балуются. Катер ушел на дно мгновенно, но Лукенич предпочел чуть-чуть задержаться – проверить, не всплывет ли чей-нибудь труп случайно через пробоину.

Никто не всплыл. Как выяснилось, катер лег развороченным бортом на камни…

Повстречавшемуся на пути инспектору рыбнадзора показали в противоположную сторону – дескать, туда проплыли трое с сетями и навеселе. Они, наверное, и динамитничают… Моторку Лукенич вернул, строго-настрого приказав своему человеку держать язык за зубами, – и разбежались они с Петровым в разные стороны.

А большие начальники в питерских кабинетах принялись напряженно чесать ранние лысины: то ли финны что-то перепутали, то ли еще что… Сначала – вдвоем, Федор Федорович с начальником пограничной разведки полковником Волосовым, попозже – втроем, взяв в компанию начальника Морской милиции Храмова.

– С чего это вдруг? – удивленно поднял брови Виноградов, когда его приятель дошел в своем рассказе до этого места. Они как раз ожидали своей очереди, чтобы войти на фуникулер парка Скансен. Это был последний пункт культурной программы, затем намечался ужин.

– Мне спасибо! – приосанился Шишкин и поведал: Тот рыбинспектор, которого они встретили, особо ни в каких «левых» браконьеров не поверил, решил, что сам пограничный майор незаконным промыслом балуется: все люди, всем сига соленого под водочку хочется. Шума не поднял, но вечерком, по пьяной лавочке, приятелю одному своему вякнул – вот, мол, какая хреновина, что же с других спрашивать, когда власть сама… И так далее!

– А кореш его, естественно, на тебя работал, – догадался Виноградов.

– Точно! Никаких чудес – просто жесткое оперативное перекрытие обслуживаемой акватории… Подсуетились, установили номер моторки, кому принадлежит. И шеф, уже при случае, Волосова подколол: ай-яй-яй! всыпьте своему подчиненному!

Дальнейший ход событий вполне укладывался в логическую схему: Храмова взяли «в дело», поручив ему нейтрализовать Шишкина и установить жесткий контроль за прохождением через него информации. Вплотную занялись Лукеничем…

А тем временем тамаринская контрразведка искала утечку. Искала повсюду, пока Гутман из Хельсинки не сообщил: клюнуло!

– Чекисты думали, что это я.

– Они много чего думали… И насчет меня версия проверялась, и даже насчет кого-то из финнов…

– А оказалось – Петров?

– Да!

Поначалу-то он ничего, даже не поморщился: надо – значит надо. А потом, видимо, нервишки зашалили, все-таки двадцать девять душ невинных загубить пришлось – и женщины в том числе, и дети… С повинной, конечно, не пошел, но стал прощупывать каналы – сдать всех с потрохами финнам, взамен статус беженца получить или хотя бы гарантии, что обратно не выдадут. Так, чтоб и грех замолить, и самому не обжечься!

Встретился с Гутманом. Имен, конечно, никаких не называл, но кое-что сообщил, да к тому же схемку начертил, где лежат покойники. Репортерчик-то головкой покивал, назначил встречу через неделю, а сам быстренько «тук-тук-тук!»

– Тамарину?

– Через Синицына.

– И почему этого нервного Петрова здесь не кончили?

– А он же Гутману не представился…

– Логично!

В общем, получалось так, что раба Божьего Виктора послали на контрольную встречу с тем, кто его сразу же бы… А тут еще Лукенич напросился для контроля!

– Естественно! Спорю, что после гутмановского сообщения подельник у него в списке подозреваемых под номером один был…

– Вот пришлось Петрову в пожарном порядке от имени самого Синицына на «отморозков» выходить.

– Киллеров?

– Да. Потом установили – это русские были, те, что здесь в Швеции отсиживаются. У нас их в розыск союзный… пардон, республиканский объявили давным-давно за особо тяжкие преступления, но из Стокгольма хрен достанешь…

– В курсе. Я-то думал, что хоть здесь от тех стриженых рож отдохну…

– Как же! Впрочем, двумя меньше стало, спасибо Петрову.

– Значит, он их из Швеции выписал на разовое, так сказать, мероприятие, а потом – трах-тарарах!

– После установили – перед тем как на «Шолохов» сесть, Петров сюда, в Стокгольм, человечка отправил. Большие деньги дал! Тот исполнителей нашел, БМВ им арендовал… зарядив предварительно радиоминой.

– Что за человечек?

– Личная связь Петрова. Его, так сказать, страховочный пояс… Даже Синицын не знал! Витек ведь тоже подстукивал.

– Бывает. На РУОП работал?

В оперативной практике это сплошь и рядом – сначала ты человека вербуешь, потом понимаешь, что процесс пошел обоюдный…

– Бери выше! Госбезопасность.

– Не хило…

– Да ты же знал его.

– Знал? – В деле становилось тесновато от покойников.

– Офицер безопасности с «Шолохова». Коротких фамилия…

Чего-то в этом роде Владимир Александрович ожидал. Но даже сейчас вечером, когда острота восприятия притупилась физической усталостью и выпитым алкоголем… Волки. Во-олки-и!

«Шолохов» действительно перед коротким хельсинкским рейсом делал круиз на Стокгольм. И экипаж не менялся…

Все элементы мозаики нехотя располагались на своих местах.

Киллеры устранили Гутмана. Петров устранил киллеров. Лукенич, почувствовав опасность со стороны чекиста и невесть откуда явившегося Виноградова, ликвидирует Петрова, завладев приемником. Разобравшись, что это пульт управления радиомины, он сообщает об этом Синицыну, и парни последнего убивают Коротких… Капитана милиции Виноградова спасает до поры до времени только то, что все участники этих «детских плясок на лугу» используют его в своих интересах!

– Но ведь Петров должен был допускать, что после устранения журналиста в полицию могут попасть и его бумаги? И в том числе – схема, которую он отдал Гутману?

– Этого он не опасался! Схема – так, набросок, ни координат, ни ориентиров толком… Без «авторского комментария» – грош цена.

Верно. Петров же не мог знать, что целая куча народа в Финляндии уже дала показания, что имеется составленная нашей контрразведкой при помощи того же Шишкина карта, где обозначены точки встречи Лукенича с рыбинспектором и предполагаемого района взрыва…