Текст книги "Желтый дьявол (Том 2)"

Автор книги: Никэд Мат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

4. По веревочке

– Снидай, сынок, снидай! – и старуха наклоняется и заглядывает через плечо Николаю в лицо, – в штаб идешь?..

– Угу… – прожевывая большой пшеничный ломоть, отвечает тот.

– Мои тоже сынки – уси там, в партизанах…

– Пора такая пришла, матка… – говорит важно Прохор, мужик с окладистой бородой. Он же и староста деревни Угодинзы, он же и начальник гарнизона… и муж ее старшей дочери – зять.

– Яка пора?.. Посивы сгинут – воевать будете…

Прохор улыбается:

– Колчаков прогоним, новое засеем… – спокойно отвечает: дескать, что с нее – стара, не понимает…

Старуха не унимается:

– А что, сынку, балакают у городу о нас – бунтують-де хрестьяне…

Прохор поясняет:

– У нас здесь все трошки думают – а как у вас там в городу, во Владивостоке. Говорят о нашем восстании – сила-дескать… Или так себе, думают… Что рабочие – будут помогать?.. Оружия у нас мало… Ну, и пулеметов нет… Помогут, а…

Николай им рассказывает, как рабочие готовятся к уходу в сопки – оба слушают. Старуха сокрушенно вздыхает…

Входит в избу старик. Перешагнул порог, остановился и широко крестится на передний угол с целым иконостасом древней живописи икон.

– Прохор Яковлевич! – Хлеб да соль… – подходит.

– Вот и ваш провожатый, – говорит Прохор.

По вязкой глинистой проселочной дороге, по весенней распутице идут двое: молодой – сразу видно горожанин, в сапогах; и старик в лаптях и свитке.

Старик говорит:

– Штаб приказал доставлять, бумага есть… Ну, только у нас все ушли в партизаны, остались старики да маленькие… Вот яки, как я… На связи…

– И не сердишься, старина? – Николай шагает рядом, смотрит на него… – крепкий еще старик, проворный на ходу.

– Я що? – мир порешил, стало надоть… Вся громада поднялась – война… Слыхал Гордиевку, что под Сучаном…

– Слыхал…

– Повисили семь стариков, а за що… Что сыны убигли, к Колчакам не пошли…

Опять шагают молча.

Поднялись на пригорок, а за ним в лощине деревня.

– Вот и Яблоновка! – Старик ускорил шаги. – Там тебе другого дадут… Потом помолчал, не вытерпел:

– Я сам бы в партизаны пошел, да стар малэнько – ружья не дают… Я старуха бает – ладно, и так обчеству служишь…

Пришли к хате, а на коньке красный лоскут болтается.

Прямо с улицы старик к окну:

– У штаб, здесь надоть… провожатого…

А потом, когда прощались, старик Николаю:

– Пойду в партизаны, вот отбегаю свой черед…

– А много бегаешь, дедушка?..

– Да, почитай, с пол сотни верст будет… Много штабов-то… От Свиягина – Угодинза наш первый…

Попрощались.

Опять идут двое. Только теперь высокий да маленький: Николая провожает лет восьми мальчик, – босой, шустрый…

Молчат…

Мальчик бежит, прыгая через лужи, и все посматривает на городского, а потом…

– Дяденька…. а как в Яковлевке, есть пушки?.. У нас бают – есть…

Опять молчание.

– Я што в городу – боятся партизан? – заглядывает с любопытством.

– Боятся!

Мальчонка доволен… Из-под копны белых волос синие глазенки сверкают удовольствием.

– Я тоже скоро в партизаны уйду.

– Я мамка пустит?

– Што мамка – убегу… Тятька в партизанах…

Потом помолчал…

– Я в Яковлевке у штаба начальник строгий… И отрядов там – громада!..

Пришли. Яковлевка гудит. Отряды один за другим прибывают. Организуются… На площади у церкви – идет ротное учение: слышатся слова команды, смех, говор… А в грязи, среди улицы – цепь… перебежки…

Вот и школа – большое одноэтажное здание. На крыше красный флаг, на коньке крыльца – доска:

ШТАБ Яковлевского Повстанческого Округа

Вошли – огромная комната. Группами на полу, на подоконниках – партизаны; прямо с ружьями спят… курят, разговаривают тихо…

Ночью была глубокая разведка…

В углу у окна большой стол. За ним сбоку черный, давно небритый, в ушанке и улах – Шамов.

Что-то пишет, углубился.

Начальник хозяйственной части Серков, охотник с «Ольги», тут же за столом делает разверстку продуктов по отрядам.

Ординарцы один за другим уходят и приходят…

Шагая через спящих, весело насвистывает Демирский. Он адъютант штаба.

– Вот, привел… – мальчик Демирскому…

Тот смотрит на Николая:

– А, товарищ… Из Владивостока?

– Да!

Мальчик подает бумагу – «подорожную», отправленную с ним с Угодинзы начальником гарнизона.

Демирский пишет: «принят», а потом к Николаю:

– Как фамилия, товарищ?

– Снегуровский!

Шамов отрывается от приказа, оборачивается, смотрит…

– А, товарищ, вы прибыли…

5. Тайга

– …Так меня и сделали Снегуровским…

Шамов смеется.

– Но я перед этим три ночи не спал, все работали с Валентином по отправке отрядов. Ну, и вот, перед уходом на вокзал мне сунули новый паспорт… О фамилии я не условливался, только сказал, чтобы попроще и удобнее запоминалось… Вот и все… А потом, как забрался на полку с холода, да с устали – сразу и заснул, и забыл посмотреть – какую мне фамилию там написали…

– И вышло – Снегуровский?

– Как видите… Чуть себя не проспал.

…«Сегодня в ночь отрядами выступаем к магистрали. Всего около двух тысяч. Мало патронов (по 60 ш. на стрелка) и совсем нет запасных винтовок и берданок. Резерв, оставленный в Яковлевке, – безоружен».

Под эстафетой две подписи:

«Шамов Снегуровский».

А на пакете:

Командующему всеми партизанскими отрядами Приморской области, тов. Штерну. Лично. Секретно.

6…Заговорила…

Из-под руки щитком смотрит – по долине в гору скачет всадник. Ближе, вот совсем близко – поднялся на стремена: высокий, черный…

– Скорее, дедушка, скорее!.. – не выдерживает женщина.

Но телега трясет себе, дед спокоен… Куда спешить…

Всадник совсем близко, вот он…

Нет – женщина не выдержала, соскакивает с телеги и бегом, обгоняя лошадь, к всаднику…

Поровнялись:

– Александр! – схватила, обняла, припала… смотрит в него.

– Ольга! – и крепкой в запахах, таежной смоляной рукой за голову, за затылок – ближе к себе…

Наклонился, смотрит…

А на телеге, с другой стороны что-то ерзает человек: он часто оборачивается туда и сюда, точно не может найти себе места, куда глядеть.

Ефим Кононов – худ и тощ, но сейчас лицо его от улыбки расплылось в блин. Он отворачивается снова, а глаза его что-то подозрительно быстро мигают…

Штерн прочел донесение из Яковлевки: «Вышли из тайги, – думает… – хорошо…». Значит…

Тайга снова заговорила…

Глава 5-ая
КОЛЧАК

1. Английский протеже, союзники обещают…

В центре степной Сибири, на берегу мутного Иртыша, широко и нескладно расселась столица Колчака – старо– купеческий Омск.

Недалеко от вокзала железнодорожной ветки, что город со станцией соединяет, высится многоэтажная серая громадина – ставка верховного главнокомандующего.

А напротив, на запасных путях… составы… составы… составы…

Это дипломатические миссии и представительства всех стран.

Блещут зеркальные окна салон-вагонов. Горят электрические лампочки. На крышах вагонов трепещут флаги всевозможных окрасок. Их много: французских, японских, американских, итальянских, но больше всего… английских.

Поезд верховного главнокомандующего тут же. Окна завешены. Мерно гудит динамо в вагон-моторе. У вагонов мелькают обнаженные шашки охраны.

В купэ-кабинете у стола сидит адмирал Колчак. Губы верховного правителя и главнокомандующего плотно сжаты. Крупные черты лица неподвижны. Глубоко сидящие темные зоркие глаза старого моряка внимательно смотрят в лицо генерала Нокса.

Генерал Нокс и полковник Вудсон только что приехали из Владивостока.

– Я должен передать, что правительство Великобритании выразило согласие на отправку в Сибирь новой партии обмундирования в количестве семидесяти пяти тысяч комплектов. Кроме того, посылается сорок орудий легкого полевого типа и десять тяжелого, а также двести автоматических ружей системы Льюиса. Все это будет послано в спешном порядке и скоро прибудет во Владивосток. Танки будут посланы несколько позднее.

– Благодарю. Часть золота в обеспечение заказа мною выделена. В будущем Россия не забудет помощи, оказанной правительством Великобритании. В настоящее же время вновь на очереди другой вопрос.

– Я вас слушаю.

Адмирал встает.

– Русская армия продвигается к Волге. Наступление идет успешно. С каждым днем увеличивается территория, освобожденная от большевиков. Населению освобожденных областей необходимо чувствовать под собою прочную опору. С одной стороны, ее дает армия, но с другой стороны важно, чтобы русское правительство было признано странами Европы. Это будет окончательный удар по советской власти.

Нокс встает и жмет руку правителя.

– О, поверьте, адмирал. Этот вопрос решится вскоре, и ваше правительство будет признано. Я надеюсь… Я и полковник Вудсон…

– Благодарю.

2…. Но не выполняют

Утром следующего дня генерал Нокс рвет края белого пакета.

«Секретно.

ОМСК. Генералу Нокс.

Поезд штаба об’единенного командования союзных войск в Сибири».

Читает:

«Мною также получено сообщение из Парижа. Правительство Французской Республики согласно с королевским правительство Великобритании, что официальное признание правительства Колчака возможно только после падения Москвы.

Я имею поручение сговориться с вами по вопросу о поддерживании в адмирале Колчаке уверенности в скором признании. В настоящее время мой поезд находится в Ново-Николаевске. Здесь я и считаю наиболее удобным устроить наше свидание во время вашего возвращения во Владивосток.

Командующий союзными войсками в Сибири

Генерал Жанен.

Ново-Николаевск. 7/IV—1919 г.»

– Ол райт!

3. Между двух стульев

Ставка. Кабинет верховного правителя.

Тучи ходят по лицу адмирала. Он хмурит брови и бросает частые взгляды в сторону говорящих.

Трое кооператоров из Ново-Николаевска точно сжимаются от каждого его взгляда.

– Ваше превосходительство, такие поступки, как разгром кооперативной типографии, в корне подрывают авторитет правительства. Вся демократическая часть населения находится в тревоге… Создается благоприятная почва для большевистской агитации.

Кооператоры вздыхают. Память четко рисует картины первых дней воцарения Колчака. Тогда они посылали верноподданнические телеграммы: «…приветствуя вас… мы верим… мы желаем вам… и пр. и пр.»

А теперь?

– Ваше превосходительство! Мы понимаем, что это сепаратные действия, почему и просим вас строго наказать виновных.

Треск. Кооператоры вздрагивают. Адмирал резко бросает сломанный надвое карандаш.

– Вы говорите, это были офицеры?

– Да, ваше превосходительство… Из отряда атамана Анненкова.

– Хорошо. Дело будет расследовано и виновные наказаны… Строго.

Кооператоры, откланявшись, исчезают.

Адмирал встает и начинает быстро ходить по кабинету.

– A-а, чорт! – Правитель судорожно хватает пепельницу и швыряет ее в угол. Звонит. Ад’ютант входит.

– Позвать полковника Кабакова.

Ад’ютант звякает шпорами.

Полковник Кабаков входит решительными шагами и смотрит строго, холодно. Низенький, сухой полковник – олицетворение сухой строгости и беспощадного фанатизма.

Он знаменит.

Пленные австрийцы в городе Кустанае чем-то помогли восставшим крестьянам. Восстание было подавлено. Кабаков отдает приказ, и в одну ночь всех пленных развешивают по столбам Кустаная.

За это его оттуда убрали. Теперь он при ставке – генералом для поручений.

– Полковник Кабаков! Дело, о котором вы мне говорили, рисуется для меня иначе. Этому надо положить конец.

– Ваше превосходительство! Вы сами знаете, что мы окружены большевиками. Всюду зреют заговоры. Это нож в спину армии. Здесь в тылу нужно быть беспощадным и в корне подавлять всякую агитацию. Эта газета вела скрытую агитацию. Корнет Усов… и другие офицеры были возмущены. Они борются и проливают кровь. Если вы их будете наказывать за то, что они борются за родину, вы погубите дело.

Верховный правитель опустил голову. Помнит… Также вот: заговор Фомина и других эсэров… Выступление, похожее на провокацию… Затем офицерский суд… И… расстрел эсэров…

И он – адмирал Колчак, узнав о расстреле, бился в истерике. И всё-таки дело пришлось замять.

Адмирал поднимает голову и долго испытующе смотрит на полковника…

Ничего. Холод стальной непоколебимости… Твердость каменная…

Взгляд адмирала мутнеет.

– Ладно. Впредь не допускать… Этого Усова и других из Николаевска перевести. Атаману Анненкову передать, чтоб следил строже.

– Прикажете идти?

– Идите.

Полковник Кабаков круто поворачивается и твердо выходит из кабинета.

4. Три доклада

Генерал Иоши-зава – глава японской дипломатической миссии в Омске.

На приемах Иоши-зава – в плотно сшитом желтом мундире, с кавалерийской саблей и звездой Генро… Но теперь на нем штатское платье и поверх – широкий теплый итальянский плащ.

В ночной тьме торопливо шагает Иоши-зава по одной из глухих улиц Омска.

Столица спит. Спит и маленький деревянный домик в три окна с крылечком. Иоши-зава оглядывается, затем подходит к домику… Тихонько стучит в закрытый ставень сначала два раза, потом один, потом три.

Дверь тихо, тихо открывается.

Оглянувшись еще раз, Иоши-зава входит.

Комната выходит во двор. Окно завешено плотной тканью.

Начальник разведочного отделения ставки верховного правителя, полковник Солодовников, стоя, делает доклад. Генерал Иоши-зава слушает, сидя в кресле и полузакрыв глаза.

– …новых распоряжений не поступало. Список шпионов, отправленных в Японию, я передам вам завтра. Нокс привез известия о посылке Англией обмундирования и оружия, вот по этому списку. О признании ничего не слышно.

– Слышно.

– То-есть?

– Не признают до взятия Москвы, – скалит зубы Иоши-зава.

– Та-а-к…

– Подготовьте Колчака. Завтра вечером я у него буду на приеме.

– Слушаю, ваше превосходительство.

– Как дела с организацией партии японофилов?

– Партия понемногу растет… Я думаю, удастся сманить генерала Зинкевича… Они с Лебедевым втайне грызутся.

– Хорошо. Копию письма Голицына достали?

– Да! Вот она.

– Хорошо. Это вам на дальнейшие расходы.

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

– Не стоит.

Иоши-зава закутывается в плащ. Полковник надевает шинель. Выходят. Никого.

– До свиданья, ваше превосходительство.

– До свиданья.

Полковник идет в одну сторону, Иоши-зава в другую.

В ту же ночь в своем вагоне Иоши-зава принимает другого шпиона. Это Люкс.

– Ну что?

– Ваше превосходительство! Ничего неправильного в действиях полковника Солодовникова я не заметил. Агитация им ведется…

– Так. Вы больше здесь не нужны. Я вызвал вас для того, чтобы передать вам новое поручение.

– Какое, ваше превосходительство?

– Вы поедете сначала в Читу, а затем по выполнении работы в Японию. Нужно выследить колчаковских шпионов. Имена их и приметы, а также все остальное я передам вам завтра. Подробную инструкцию вы получите в Чите у Сато.

И генерал машет рукой в сторону двери.

А на следующий день утром на приеме у адмирала Колчака полковник Солодовников докладывает:

– Ваше высокопревосходительство! Имеются сведения, что союзники откладывают признание вашего правительства до взятия Москвы.

– Что? Не может быть.

– В дипломатическом корпусе было тайное заседание…

Пауза…

– Представители оглашали заявления своих правительств и обсуждали вопрос о том, как им действовать перед своими правительствами: настаивать на признании или нет…

Пауза…

– Большинство было против, за исключением представителя…

– Ну?!

– Представителя Японии, ваше высокопревосходительство.

– Японии? Странно…

Резче обозначились черты адмирала… Темные глаза уставились в угол…

– Ну, что ж… Посмотрим.

5. Патриот

Иоши-зава тонкий дипломат. Еще в дни молодости он первым окончил Токийский Институт иностранных языков… Специальностью выбрал – русский.

Долго жил он в Петербурге и много работал, не даром покойный Мотсухито послал ему в подарок трость слоновой кости, украшенную золотым письмом.

Знает Иоши-зава, какую силу имеют власть и золото.

На вытяжку стоит он перед адмиралом (царь, дескать, вы, царь)… Говорит почтительно чистейшим русским языком.

– Ваше высокопревосходительство! Императорское правительство Японии, считая, что у России и Японии интересы общие в противовес интересам других наций, решило…

Молча, неподвижно слушает Колчак…

– …решило прийти к вам с энергичной помощью, первое – признать ваше правительство; второе – ликвидировать ваших врагов в тылу (понимай, мол, понимай – Семенова), мешающих выполнению вашей задачи; третье – предоставить заем для успешного ведения борьбы с большевиками и… четвертое…

Иоши-зава на секунду смолкает…

Губы Колчака слегка подымаются, но моментально – обратно… еще плотнее…

– Четвертое – если это будет нужно, Япония согласна послать на фронт против советской армии живую силу в необходимом для сего количестве.

Опять смолкает Иоши-зава, а острые глаза щупают… щупают…

В губах адмирала улыбка жмется… В голове горделивые мысли: «не надо… Своя армия идет победоносным маршем, и скоро… скоро… Москва».

Верховный правитель вопросительно смотрит на генерала (ну, ну… продолжай… ведь наверное не все еще сказал).

Иоши-зава понимает… В глазах вспыхивает огонек, но мигом тухнет… Генерал продолжает по-прежнему почтительно:

– Ваше высокопревосходительство! Императорское правительство Японии уверено, что Россия впоследствии сумеет компенсировать оказанные ей услуги… В настоящее же время Япония просит для себя только небольших гарантий… В обеспечение… Вот извольте, ваше высокопревосходительство, взглянуть на сей документ.

Желтая сморщенная рука протягивает лист бумаги. Белая – принимает.

На щеках адмирала выступают пятна. Минуту он не может произнести ни слова. Потом берет себя в руки… Медленно набирает воздух…

– Передайте от меня, генерал, благодарность императорскому правительству Японии за доброе желание. Условия эти я принять не могу. Правительство мое временное, и я не имею права уступать ни единой пяди русской земли.

Адмирал наклоняет голову.

Аудиенция окончена.

«Комедиант… – думает, выходя, Иоши-зава – англичанам ты тоже не отдашь ни пяди… Им твоя пядь не нужна… Купцы – они всю Россию захватят».

Глава 6-ая
ГРОБЫ С ЗОЛОТОМ

1. Все для России

На пустынной и мрачной набережной маленький домик. Это – городская квартира адмирала Колчака. В окнах, сквозь ставни еще свет – секретное совещание. Участвуют в нем адмирал Колчак, начальник снабжения армии Колчака и полковник Солодовников.

Начальник снабжения только что кончил свой доклад и выжидательно смотрит на адмирала.

– Ну, что ж! Покупайте оружие у американцев.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! Но…

– Что еще?

– Они требуют золото немедленно. При получении…

– Гм… Они получат его! Но мы же не можем посылать золото сейчас, когда на восточных путях разбойничает этот Семенов и прочие…

– Ваше превосходительство! Требование американцев категорично. Мы рискуем остаться без оружия.

– Чорт! Ну, придумайте что-нибудь для отправки золота в неприкосновенности. Замаскируйте посылку.

– Ваше превосходительство! Они останавливают каждый поезд и грабят решительно все, что может пригодиться.

– Так придумайте то, что им не может пригодиться, – уже сердито говорит адмирал. Он недоволен, что не может найти выход из положения. Он оборачивается к полковнику Солодовникову.

– Ну, полковник, что говорит вам ваша голова?

– У вас гениальная мысль, адмирал, – заискивающе отвечает Солодовников. – Я думаю, что вы уже нашли выход из положения.

– Говорите!

– Мы пошлем золото под видом посылки, абсолютно ненужной ни Семенову, ни прочим разбойникам.

– Ха-ха! Гениально! Не думаете ли вы послать золото в ящиках с навозом…

– Простите, ваше превосходительство! Но я думаю, что их никто не стал бы везти до Харбина.

– Тогда что же?

– Мы пошлем золото в гробах, – произносит Солодовников. – Это… – Он нарочно медлит докончить фразу, дожидаясь, пока начальник снабжения, не скрывая улыбки, замечает:

– Мне думается, полковник, что сейчас никто ничем особенно не дорожит. Особенно людьми… О мертвецах же и говорить не приходится.

– Смотря, о каких, – вставляет Солодовников.

– Что вы хотите этим сказать? – уже не скрывая своего любопытства, адмирал упирается взглядом в Солодовникова.

– То, что в военном деле, а в особенности в нашем положении, допустимы некоторые уклонения от общей этики…

– Может-быть, вы выразитесь конкретнее, – перебивает Солодовникова адмирал.

– Извольте, ваше превосходительство! – Солодовников озирается по сторонам. Затем почти шепотом произносит две-три фразы на английском языке.

От произнесенных фраз нос адмирала на секунду делается багровым. Что-то героически вдохновенное сверкает в его глазах…

Он резко поворачивается к Солодовникову, но… в глазах сверкают лишь пятки исчезнувшего героизма.

– Вы правы, полковник! – говорит адмирал – этика – роскошь штатских. Ваш план гениален. Но не вызовет ли это неприятности для нас?

– Ваше превосходительство! Позвольте вас уверить в моей преданности. Я сам берусь сопровождать гробы.

– Превосходно. Поезжайте.