Текст книги "Желтый дьявол (Том 2)"

Автор книги: Никэд Мат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Никэд Мат
ЖЕЛТЫЙ ДЬЯВОЛ
Том 2
Зубы желтого. 1919 год

Глава 1-ая
ЗАРЕВО С ВОСТОКА

1. Взрыв

Тревожно спит Тетюхэ.

Внизу, в пропасти бухты, холодный ветер свистит в скалах. Там, за ними – поет и рокочет январский океан, северный, зимний…

С Японского моря от Цусимы идет тайфун[1]1
  Шторм.


[Закрыть].

Маленькие хаты, раскиданные, как гнезда, по скалам бухты – глазами светящихся окон в тьму океана смотрят, насторожились…

Мигает на южном мысу маяк, воет сирена.

Начинается шторм.

В маленькой бухте Тетюхэ никто не хочет спать.

Ждут… Все знают и ждут…

В глубину шахты с поясной лампочкой спускается шахтер. Быстро и уверенно, цепкими ногами, по штольням двигается он. Вот дошел. По горизонтальному коридору, направо в нишу и в свет – молодой, гибкий, здоровый, кудрявый, через шум мотора и шелест ремней и тросов подъемника к человеку в глубине у регулятора:

– Здравствуй, Серов! Есть – вот! – и передает ему клочок бумаги, на котором написано только:

Начальнику Горного округа

г. П. И. Бринеру.

Затягивайте, держитесь. – Вышел карательной экспедицией в бухты Ольгу и Тетюхе на посыльном судне «Дымов» и миноносце «Лейтенант Малеев». Ждите, встречайте. Начальник экспедиции полковник Скворцов.

11 января 1919 г.

…Прочел. Глаза на Демирского:

– Ребята на местах?

– Все!

Руку с регулятора:

– Ты останешься здесь. Через двадцать минут остановишь машины. Сам выйдешь северной штольней к узкоколейке. Жди на мосту у запала. Без меня не рвать.

Ныряет в глубину забоя. Оттуда – с двумя карабинами:

– Вот! – А другой себе… – И на ходу вскочил на вагонетку в подъемник.

– Дело! – голос Демирского из глубины.

Тьма шахты. Только шелест подъемника – все выше и выше чувствует тело…

Свет сверху.

– Стоп! – из подъемника в серое утро шагнул, и сразу команда:

– Стой! – стражники к нему.

Ручная граната в охрану – четыре секунды, на пятой:

«Жжжжжжжииий!..»

Брызги, осколки и смята команда – пятится к выходу.

«Дзин-н-н»… – стекла приемника, и в переплеты окон винтовки:

– Сдавайся! – и Серов на прицеле с карабином к стражникам.

И в окна прыжками стрелки-шахтеры.

Мигом обезоружена охрана.

– Три человека на станцию! – командует Серов.

А в телефонной будке начальник охраны бледный, трясущийся, вызов:

– Помощь! На шахте… – не докончил: в упор в голову выстрел.

На улице команда лыжников: у всех карабины и черные пятна лиц в бледном тумане утра.

Опять телефон:

– Серова!

– Я говорю! Товарищ Шамов?

– Да! Здесь все знают… Выехал отряд охранников на выручку – встречайте.

– Готовы! Я вы там сейчас же на маяк…

– Уже…

Двадцать минут кончены.

Регулятор – направо, выключен рубильник, и Демирский бегом в северную штольню.

За ним, сзади, вдруг – тишина…

Смолкли моторы, повис подъемник, застряли на ходу по штольням вагонетки… – тишина.

Сердце горного округа – главная машина – остановлено.

… Паровозик на мосту.

Ручка индуктора два раза кругом: смотрит сквозь кусты Серов – лыжники в цепи под насыпью глубоко в снегу залегли, влипли…

И – «У-ууххх!..»

2. На лыжах

… Маяк погас. Сирена больше не воет.

Туман на море, шторм… А у берегов о лед – беляки…

Не слышно, как скользят два десятка лыжников вдоль узкоколейки.

Вот и бухта – тридцать верст пройдены.

Прямо в теплую хату. А там – штейгер Шамов, старый большевик, уже ждет их.

– Началось! – холодный в румянце вбегает Демирский.

И сразу говором:

– А мы тут уже расправились с администрацией, вся арестована.

– Маяк погашен? Сирена остановлена? – и Шамов крепко жмет руку Серова.

Сели. Мигом составлен штаб.

Шамов уже пишет своим четким убористым почерком приказы.

Серов дает устные распоряжения.

Первый – начальник 1-го партизанского штаба. Второй – начальник партизанского отряда Тетюхинского горного округа.

С ними – все шахтеры и охотники целого прибрежного края. Как один – все стрелки.

Теперь – только бы скорее предупредить область, наладить связь, поднять всю ее на восстание.

И быстро, один за другим приказы в руки начальникам партизанских команд, а те – на улицу в мороз и ветер.

– Стройся, ребята, попарно! и – одна команда лыжников на север, к Императорской гавани; другая – к югу, на бухту Ольгу…

Уже совсем день, но туман и буря на море еще сильней. Самым центром тайфун проходит по Тетюхэ.

А маяк погас, и сирена не гудит.

Партизанский штаб может работать спокойно.

И лыжники в свисте ветра спускаются с гор в Ольгинскую долину.

3. Знамя на скалах

Руки перебирают веревку быстро, быстро, и визжит блок на старой сигнальной мачте на маячной скале. Дерг, и…

– Где ты достал красной материи? – пишет Шамов и спрашивает.

– Эге-ж! У попадьи забрав…

– И дала, ничего?

– Ну, как не дашь – «леворюция»… боится… зато дочка ейная – гарная дивчина, сама взялась шить, а наши дивчата помогали… здорово?

Демирский весело смотрит на шахтеров, – те смеются…

А сердце у всех стуком стучит: подняли восстание и теперь подымают…

– Вот, смотрите! – в окно Демирский… все на улицу… а там – команда Серова:

– Первый повстанческий отряд, смирно!

…и красный сверток полыхнул, и знамя развернулось над обрывом…

«Буух-уух…» в скалах бухты эхом: это – салют из пушки с маяка.

Партизанский отряд развернулся шеренгой на откосе в бухту.

У отряда, – Серов, крепкий, сутулый, длиннорукий, настоящий шахтер. Как клещами держит он свой меткий карабин:

– Смирно!

На крыльце штаба Шамов звонким голосом в холоде дня:

– Товарищи! Знамя восстания снова на скалах поднято…

4. Первый партизанский отряд

– Ну, жинка, собирай торбу… – и Демирский настежь двери с холодом в избу…

Сверкнули глазенки у Гани, потупилась…

– Ну, черная – не бередь… Пропантуешь[2]2
  Род охоты за очень ценными оленьими рогами.


[Закрыть] весну без меня, а там мабыть и я ворочусь…

Искрами глаз в него: а вдруг?

– Не хорони загодя, не бойсь… все равно як на звиря иду – жди…

Сел на лавку и быстро новые онучи крепко навертывает, в улы[3]3
  Китайская таежная обувь.


[Закрыть] морской травы положил. Одел. Привернул оборами. Встал, приподнялся на носках, прошелся по хате – хорошо… Нигде не жмет…

– Гарно, нога как дома!.. – опять сел, а от морской травы дух по комнате сладкий…

Быстро Ганя управилась, – не впервой собирать на охоту.

Вышла к нему, посмотрела так…

Екнуло в сердце у парня, встал – обнял, запрокинул голову, да в сочные красные губы впился как клещ.

– Эх, Ганёк… – оторвался… – а потом опять…

А когда нацеловались, – подтянул покрепче ремень, вскинул карабин за плечи, за сумку, и за дверь шагнул.

А там, на улице, на морозе:

– Здесь Серов будет, все по первому зову охотники к нему… поняла?

– Как не понять…

– Смотрите, не сдавайте Тетюхэ… – а потом ласково: зря не балуй, Ганя! – улыбнулся…

– Ты не балуй… – улыбнулась и она.

Все шахты, вся Тетюхэ провожает первый партизанский отряд, идущий подымать восстание в области.

Все сделано быстро, по-охотничьи: разведка на лыжах уже впереди, лошади навьючены.

Команда:

– Становись! – а потом сразу звонко Шамов:

– Трогай! – и легко, с бодрым хрустом снега под ногами отряд двинулся.

– Счастливо, сынку! Хорошей дороги вам, ребятки, – воевать покрепче, Колчаков бить получше… – и старик шахтер, высокий, прямой, стоит на скате без шапки, борода по ветру…

А солнце сзади из-за скал красными полосами в белую долину, туда, куда быстро спускается отряд, через Сахата-Айлинский хребет, в долины – Сучанскую, Майхинскую, Доубихинскую, Имано-Вакскую, – а там, до самого Хабаровска, за тысячу верст от Великого океана и от бухты Тетюхэ.

Ведет этот отряд Шамов, легкий на ходу и крепкий волей.

Оглянулся, – а на скате в снегу все стоит черным огромным столбом, на восходе, без шапки старик-шахтер, охотник.

Провожает!..

5. К Штерну!

Он белку без промаху бьет в глаз дробинкой, – так и сейчас прицелился и чёк!

– Есть, один! – и Серков, старый охотник с выколотым левым глазом и помятой когда-то в схватке с тигром рукой, спокойно прицеливается еще водного…

Цепь в восемнадцать стрелков лежит на скале и стреляет вниз в бухту по судну, да так, что не дает управлять им. На мостике никого – все перебиты…

Стреляли из пушки, да что толку, по тайге – что в белый свет…

А тут еще – шторм… Судно качает…

– Уходит! Ну-ка, ребята, вдогонку… – Серков приложился – и еще восемнадцать выстрелов метких, охотничьих.

Отбили, – десант не высажен!..

– А теперь, собирайсь на Сучан, к Штерну! – и Серков первый сбегает с горы.

Там уже поджидают гонцы с Тетюхэ.

Все вместе, под начальством Серкова, отрядом двигаются с Ольги, на Сучан к Штерну.

А в бухте Ольги остался партизанский гарнизон.

…Все Приморье, вся область уже горит восстанием. Стихийно, одна за другой, подымаются волости – не выдержало крестьянство колчаковщины…

Штерн на Сучане – это центр восстания. Отсюда он руководит им, развивая, углубляя и организовывая его. Отсюда направляются отряды по всей долине до самого Хабаровска.

Шамов уже прибыл на Сучан. А теперь – дальше, застрельщиком идет его отряд.

… – Вот, товарищ Шамов, и все… Главное, не теряйте связи по фронту… Да дальше шлите отряды, когда надвинетесь к магистрали. Об остальном сговоримся на месте – я через неделю буду у вас, – и Штерн прощается с Шамовым.

Отряд двигается дальше, к Яковлевке.

И так – по несколько отрядов каждый день.

Штерн не спит – бешено работает в походной обстановке главный партизанский штаб, мозг восстания.

Область, стихийно поднявшаяся, вводится в организованное русло борьбы с Колчаком в тылу.

Задача проста: дезорганизовать тыл – ни одного солдата неприятельской армии – и ослабление питомника фронта – железнодорожных путей сообщения.

Область горит восстанием.

Штерн работает.

В пылу этой работы застает его Ефим.

6. Первая победа Ефима

– Здорово, товарищ Штерн!

– Ефим, ты?

– Я.

– Где же ты пропадал?

– Не мог раньше известить. Был занят. Помнишь эту историю с похищением документа.

– Ну, ну. Вы похитили документ, но у тебя половину перехватили.

– Да, перехватили. Но не надолго…

Ефим делает торжественную паузу. Потом:

– Теперь документ у нас. Тайна белогвардейцев целиком…

– Целиком? Вот это здорово. – Штерн трясет Ефима за плечи. – Ну, и молодчина же ты.

Ефим не скрывает восторга.

– Теперь белогвардейцам крышка. Документ ведь… Ты понимаешь.

– Ну, мы-то не сумеем этот документ использовать вполне. Вот, если бы послать его в Москву… А тут нашими силами многое не сделаешь.

– Все равно. Мы их поинтригуем и выудим, что нам надо.

– Как же тебе удалось добыть похищенную японцами часть, – спрашивает Штерн.

Ефим садится рядом с ним и начинает рассказывать:

– Несколько дней после ареста Ольги я получил пакет. В пакете было – записка и женский палец…

– Что? – Штерн, точно от какого-то толчка, порывисто устремляется на Ефима. – Ты говоришь, палец? Палец… – он не договаривает фразу.

На ровном лбу темной линией вздулась нервно пульсирующая жила.

– Я знаю, – спокойно продолжает Ефим. – Ты подумал, что это палец Ольги. Я и сам так думал, когда получил пакет. Я испугался не меньше твоего. Только это оказался палец трупа.

Штерн со вздохом облегчения опускается на стул.

– В записке, – продолжает Ефим, – мне предлагали явиться в какой-то чайный домик и передать японцам имеющуюся у меня часть документа. Иначе – «жизнь известной вам женщины в опасности» – так предупреждалось в записке.

– Что ж ты сделал?

– Я в тот же день собрался и сделал вид, будто уезжаю из Харбина. На самом же деле я стал наблюдать за чайным домиком.

– Ну, и…

– В указанное в записке время я заметил между прочими посетителями одного человека, физиономия которого показалась мне знакомой. Я припомнил: это был человек, которого я случайно видел во Владивостоке на радио-станции. Он тогда разговаривал шифром с Изомэ. Не оставалось сомнений, что он и есть тот, который добивается документа.

– Ты, конечно, его выследил?

– Мало того. Я поселился в том же доме, где живет он, и к его телефонному проводу прикрепил свой. Таким образом, мне стали известны все переговоры Изомэ с маской.

– Это интересно.

– Для меня это было в особенности. Маска убедительно говорила, что вторая часть документа у него почти на руках. Но самое интересное это то, что он требовал освобождения Ольги.

– Странно. Что ему от нее надо? Ведь он же знал, что она не имеет документа?

– Да, это странно. Во всяком случае, я использовал слышанный разговор. Я. написал Изомэ секретное письмо и предложил ему вторую часть документа на таких же условиях, как маска, но немедленно.

– Прекрасно. Но ведь Изомэ мог не поверить письму неизвестного ему человека.

– Разумеется, я учел это обстоятельство.

– Как же ты выпутался?

– Помог случай. Я встретил в Харбине полковника Солодовникова. Он меня, конечно, не узнал, зато я его путешествие в чемодане прекрасно помню.

– Ну, и…

– Не составило большого труда сорганизовать на него нападение. Затем, под страхом смерти, он от своего имени устроил банкет, пригласил Изомэ и представил меня как графа Дютруа.

– Великолепно. Ты прямо русский Рокамболь.

– Ха-ха-ха-ха! – заливается Ефим. Ему весело. Шутка сказать! Он перехитрил японского дипломата.

– Утащил у него документ прямо из-под носа, – смеется Ефим и пространно продолжает рассказывать, как он устроил Изомэ ловушку и удрал от него.

– Здорово, Ефим, здорово. Только ты не увлекайся. Давай лучше поглядим, что же это за документ, которым так упорно все интересуются.

Ефим торжественно вытаскивает из кармана обе половины голубого конверта.

Глава 2-ая
ВЕСЕЛЫЕ КОМСОМОЛЬЦЫ

1. Два свидания

В центре города, недалеко от музея, конспиративная квартира японской разведки.

Начальник штаба генерала О-ой, полковник Таро нервно стучит костяшками по столу. И за окном и в глазах Таро глядит мутный мартовский день. Таро слушает доклад начальника разведки.

– Сведения подтверждаются. Штерн появился. Организует отряды. Сейчас – где-то на Сучане… Точно местопребывание неизвестно.

– Узнать. Послать лучших шпионов… Можно Люкса. Он здесь?

– Да!

– Позвать.

Начальник разведки исчезает. Через минуту – обратно, и с ним Люкс.

Люкс – бывший эмигрант с весьма темным политическим прошлым – кланяется низко, улыбается, протягивает руку.

Таро не замечает Люкса – минуту смотрит молча, потом по-английски:

– Вам поручение: найти местонахождение Штерна. Можете?

Люкс думает недолго. Он чует хороший куш.

– Да! Смею уверить…

– Хорошо. Инструкции получите. Идите.

Люкс опять низко кланяется, улыбается и задом пятится к двери.

Таро молча смотрит в окно.

– Господин полковник! Я думаю послать еще корейца Цоя.

– Можно. Пошлите еще двух-трех.

– Слушаюсь!

– Люксу выдайте документы бывшего красноармейца. Остальным – какие найдете нужным.

– Слушаюсь!

– Авансы: не менее двухсот иен каждому и…

Начальник разведки ждет…

– …установите за всеми наблюдение.

– Слушаюсь!

В тот же день у Таро другое свидание.

Кабинет начальника штаба овеян тонким запахом английских духов. С духами спорит дыхание большого букета чайных роз.

Таро – весь внимание, предупредительность и любезность. Губы – в улыбку, глаза маслятся. Усиленно скандирует Таро английский язык.

– Баронесса, командующий войсками поручил мне передать вам, что мнение японского командования вполне согласуется с заявлением группы русских людей. Дружба двух великих наций – Японии и России – залог мира и благоденствия. Адмирал Колчак, к несчастью, слишком сильно, поддается влиянию наших общих врагов. Японское командование согласно поддерживать атамана Семенова в его борьбе за благо России. Для выяснения деталей командующий войсками рекомендует вам, баронесса, лично повидаться с атаманом Семеновым.

Таро улыбается и смотрит вопросительно.

Глаза баронессы Глинской блестят довольным огоньком. В изящной головке тысячи честолюбивых мыслей.

Дело восстановления России – ее дело. Она ищет подходящего человека. Возвышение Колчака отодвигает ее в сторону. О-оо! С этим баронесса не может помириться. Нужно действовать и найти конкурента. Выбор падает на Семенова. Баронесса берет курс на Японию…

И вот результат: нити интриг передаются в ее руки.

Теперь посмотрим.

Баронесса встает.

– Господин полковник. Передайте от меня привет и благодарность командующему войсками. Я еду в Читу.

– Вы едете сами?

– Да!

– В таком случае генерал Су-Дзу-Ки будет оповещен о вашем приезде. Он вас встретит. А теперь…

Лицо Таро расплывается в самую любезную улыбку…

– …Теперь разрешите мне, баронесса, на память о нашем знакомстве послать вам одну вещь. Это моя фамильная ценность.

– Вы милы, полковник, буду хранить. До свиданья.

Вечером того же дня на квартиру баронессы приносят сверток. Баронесса распаковывает.

Это узкая, продолговатая шкатулка черного дерева. Старинные инкрустации изображают подвиги и любовные утехи самурая.

А внутри…

Чек Чосен-банка на 50 тысяч иен.

Баронесса закусывает губу. Но… Все равно.

2. Важное поручение

Таро не один о Штерне думает, Таро не один Штерна ищет.

Подпольный молодняк Владивостока кипит в работе и возбуждении. Скоро оно, скоро – время решительной схватки.

Валентин Сибирский у себя на квартире. Он торопливо ходит по комнате и часто глядит в окна.

«Где он запропастился, дьявол? – сердито думает он – давно пора, а его все нет».

Валентин ждет «коммерсанта»[4]4
  Ученик коммерческого училища.


[Закрыть] и комсомольца Сашку Петрова. Запоздал Сашка. Почему? Эк, диво! Белобрысый Сашка неравнодушен к литературе. Сашка не может пройти мимо книжной витрины – на минутку да остановится. Глядишь: минутка до десяти вспухнет.

Вот теперь… стоит и смотрит:

– Надо прочесть… Интересно.

Кое-как оторвался. Идет дальше.

Шинель коммерсанта, под мышкой книжки… Идет и мины корчит – стихи декламирует, значит. Любит Сашка декламировать…

Ворвавшись к Валентину, не успел поздороваться, и сразу – в позу:

– Слушай!.. – и руку правую поднял…

«Версты улиц взмахами шагов мну!»

– Погоди! Потом… Сейчас некогда…

– А что?

– Дело есть. Слушай… Сядь… Да не ломай стулья, дьявол!

Сашка верхом на стуле.

– Ну, ну, слушаю… говори.

– Сашка! Я передаю тебе поручение Ревкома.

– Да что ты? Мне?

– Да!

– Какое?

– Слушай… Не перебивай.

– Молчу.

– Завтра же ты должен из Владивостока выехать. Ты отправляешься на Сучан…

– На Сучан? Зачем?

– А, чорт!..

– Молчу, молчу.

– Прибудешь во Фроловку к Штерну – он там – и передашь ему, что…

– Что?

Пауза. Валентин молчит… Потом:

– А если я тебе дам в зубы?.. А?

Сашка прижимает ладонь к губам и таращит глаза в комическом испуге.

Валентин смеется…

– Дьявол!.. Ну, слушай… Ты передашь следующее…

Минутку Валентин думает. Сашка молчит.

– Следующее… Организацию отряда во Владивостоке союз металлистов налаживает. Потом… Патроны вскоре будут… Порядочная партия. Большинство из них будет послано ему во Фроловку. Затем… Посылка работников в сопки на днях начнется… Понял?

– Да! Она уже началась.

– Как?

– А я-то.

– Ты можешь вернуться. Нужно только спешно информировать Штерна.

– Я остаюсь там.

– Морда… – ласково говорит Валентин и жмет Сашке руку: – иди, приготовляйся, а вечером ко мне за документами.

– Есть! – Сашка вскакивает, запрокидывает белокурую голову и подымает правую руку…

– «Где глас людей обрывается куцый!..» Прощай!

3. Пинкертоновская наблюдательность

Из глаз Сашки брызжет серьезность и конспирация. Он весь проникся важностью своего поручения.

По дороге на вокзал Сашка пытливо смотрит в лица прохожих: а вдруг шпик. Не догадался бы? Не следит ли кто-нибудь? Вон у этого, ишь какая странная физиономия… Что он смотрит?..

Дома кажутся Сашке тоже подозрительными. Он вопросительно оглядывает окна и подъезды.

Но вот – вокзал… Пока все благополучно. Скоро тронется поезд и – ауу! Прощай, Владивосток.

Купив билет, Сашка в толпе разгуливает по перрону. Под мышкой книжки, шинель коммерсанта, за спиной узелок – ученик – кто заподозрит?

Но… под подкладкой шинели тихонечко шуршит целая кипа всяких документов и чистых бланков. Сашка чувствует их всем своим существом.

«А ведь никто и не догадывается», – думает он…

По лицу Сашки скользит торжествующая, веселая улыбка. В мыслях рисуется картина:

…Красивый, белокурый юноша, не обращая внимания на толпу, гуляет по перрону. В его прекрасных умных глазах – стальная решительность и… какая-то тайна. О-оо! Чувствует ли эта тупая, легкомысленная толпа, что в руках у юноши сейчас судьба целого..?

Сашка не кончает мысли. Он ловит на себе чей-то взгляд.

Какой-то «тип»… Серое пальто деми-сезон… Шапка.

Сашку не проведешь – Сашка любому Пинкертону десять очков вперед даст. Надо скрыться.

Сашка быстро юркает в вокзал… затем… наверх. Тихонько оглядывается – никого. В буфете первого класса находит свободное местечко на скамье около окна и садится.

Буфет полон. Бегают торопливо официанты, высоко над головой поднимая подносы. Шум. Говор. Звон посуды.

«Чайку разве попить?» – думает Сашка.

Вдруг взгляд его падает на дверь. Сашка вскакивает… наступает на чью-то ногу… и… в сторонку… между кадкой пальмы и большой плевательницей… влипает в стену.

«Тип», пробираясь в толпе, медленно приближается и… проходит в уборную.

Хитрит, сволочь… Ну, нас не проведешь.

Сашка немедленно скрывается из буфета. Но чаша его испытания не кончена. Через пять минут на перроне он снова видит знакомую «шапку».

Есть. Кончено. Выследил.

Мысли Сашки работают бешеным темпом. Надо запутать следы.

Сашка не медля ныряет под какой-то состав… затем под второй… обегает его кругом… Затем мимо вокзала… Потом обратно, но по дачной платформе… снова к вокзалу.

При входе в вокзал с дачной платформы Сашка сталкивается с каким-то низеньким черненьким человечком. С разбега он так толкает его в живот, что человечек кубарем летит на перрон. Сашка смущен.

– Простите, пожалуйста! – он помогает человечку подняться. – Разрешите, я вам отряхну пальто.

Человечек разъярен.

– Хулиган! Бешеный! Мальчишка! Что у вас, глаза выскочили?.. Продолжая ругаться себе под нос и не обращая на Сашку никакого внимания, человечек удаляется.

Это… Люкс.

А в это время на перроне к «типу в шапке» подлетает, запыхавшись, какая-то барышненка.

– Коля! Вот и я! Ты давно здесь?

– Давно. Я уж думал, что ты не придешь. Ждал-ждал… тебя все нет. Ну, идем!

«Тип» подвертывает руку калачиком, и парочка покидает перрон.

Вернувшись на перрон, Сашка смотрит внимательно, но «шпиона» не видно.

Перехитрил.

Подан состав. Публика, торопливо толкаясь, бросается в вагоны.

На перроне маленький японец зорко оглядывает каждого пассажира.

«Дон-дон-дон!..» Третий звонок.

Прощай, Владивосток!