Текст книги "Крестной феей назначаю себя! (СИ)"
Автор книги: Ника Светова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 6
Эрнест придержал графиню за руку, не позволяя ей выйти вперед и показаться влюбленным. Он прижал палец к губам, давая знать, что хочет услышать разговор принца и фрейлины, и Эвелина нехотя согласилась.
Герцог и графиня очень удачно укрылись в нише между книжными полками, так что заметить их можно было только оказавшись совсем рядом. Но сами они прекрасно видели и слышали все, происходящее между принцем Дэниэлем и Кэтрин Брайтон.
Золотистые локоны Кэтрин совсем растрепались от того, что ее почти все время держали в объятиях, но девушка не способна была думать сейчас о прическе. Она взволнованно смотрела в глаза чайного цвета и шептала:
– Дэниэль, неужели наше счастье возможно? Разве принцу когда-нибудь разрешат жениться на бедной фрейлине?
– Конечно, разрешат, любовь моя! – принц ответил девушке не сразу, сначала он, в который раз, поцеловал ее. – Нам повезло, нам очень повезло, Кэтрин! Я приглашу тебя на Лунный Вальс, и все увидят, как мы любим друг друга! И поймут, что ни одна принцесса в мире не может быть моей невестой, никто кроме тебя, моя Кэти!
– Но если тебе не разрешат пригласить меня на Вальс, Дэниэль, если тебе прикажут пригласить другую девушку, более достойную?
Принц даже отстранился от маленькой фрейлины после такого вопроса. Эвелина не видела в темноте, но была уверена, что Дэниэль сейчас расправил плечи и нахмурил брови, стараясь выглядеть грозно и неустрашимо.
– Пусть только посмеют меня заставить! – гордо заявил принц своей избраннице. – Я буду танцевать Лунный Вальс только с тобой, Кэти, и ни с кем другим, ты веришь мне?
Эвелина улыбнулась тому, как нарочито сурово говорит молодой принц и весело взглянула на Эрнеста – разделит ли он ее улыбку. Графиня удивилась, увидев с каким отстраненным и холодно задумчивым выражением лица герцог слушает разговор влюбленных. Рядом с Эвелиной сейчас стоял не веселый кавалер Эрни, с которым она только что ужинала, а строгий первый министр короля Эрнест Берштейн. Непонятная тревога захватила сердце графини, и она отвернулась, не желая поддаваться дурным предчувствиям.
А влюбленные продолжали шептаться и целоваться. Кэтрин волновалась, узнает ли ее принц, когда все девушки наденут маски. И Дэниэль, смеясь, отвечал:
– Любовь моя, я всегда узнаю тебя по золоту твоих волос! Ни у одной девушки нет таких солнечных локонов, как у тебя!
Кэти счастливо улыбалась, и они опять целовались, и опять новые сомнения волновали девушку, а Дэниэль убеждал ее в том, что все ее переживания напрасны. Наконец. принц достал из кармана что-то маленькое, сверкнувшее сиреневой искрой в темноте зала, и сказал Кэтрин:
– Любовь моя, я хотел вручить тебе это колечко после Лунного Вальса, как знак нашей помолвки. Но ты так переживаешь, узнаю ли я тебя, что, пожалуй, лучше будет отдать его сейчас.
Смотри, Кэтрин, это колечко – единственное в мире, нигде больше не найдешь такого! Я сам придумал, как оно должно выглядеть, и объяснил ювелиру. А он подобрал подходящий камень – очень редкий, сиреневый сапфир – и сделал кольцо по моему эскизу.
Ты будешь в платье сиреневых тонов, я знаю. Все юные фрейлины шьют сейчас сиреневые платья, потому что принц будет в костюме такого же цвета.
Дэниэль рассмеялся, и Кэтрин подхватила его смех. Обычай королевской семьи каждый Лунный Бал проводить в нарядах цвета одной из лун Армании, был известен всем без исключения. И как только наследный принц выбрал ткань для своего костюма, новость о цвете ткани разлетелась с небывалой скоростью. Все девушки на выданье, не имеющие женихов, шили платья разных оттенков сиреневого, в надежде составить пару наследнику престола, если не в Лунном Вальсе, то в любом другом танце.
– Это правда, Дэн, – весело подтвердила Кэтрин, – я буду в сиреневом, и все мои приятельницы фрейлины тоже. И как же ты найдешь меня среди них?
– Колечко, – не менее весело ответил Дэниэль, – ты наденешь его на Бал, и если вдруг случится невероятное – я не сумею узнать тебя под маской, кольцо подскажет мне, где прячется моя Кэти..
Влюбленные опять поцеловались и, пожалуй, долго продолжали бы в том же духе, но неожиданный скрип половицы прервал их.
– Здесь кто-то есть, – испуганно сказала фрейлина. Но принц только отмахнулся – он уже ничего и никого не боялся. Кольцо с сиреневым камнем крепко сидело на пальчике Кэти, до Бала оставалось всего три дня, а в том, что Лунный Цветок благословит их любовь, Дэниэль был уверен.
– Не бойся, любимая, – нежно сказал он девушке, – я никому не позволю тебя обидеть. И никто никогда не сможет разлучить нас, ты веришь мне, Кэти?
– Верю, Дэн, – ответила Кэтрин, отдышавшись после очередного, на этот раз успокаивающего, поцелуя. – Но давай, все-таки, уйдем отсюда. Мне не дает покоя мысль, что нас могут подслушивать. И время позднее – меня вот-вот хватятся. если уже не хватились.
Девушка вопросительно смотрела на принца, и он важно кивнул – Дэниэлю нравилось чувствовать себя в ответе за маленькую фрейлину.
– Хорошо, дорогая, идем. Я провожу тебя до женской половины, и мы расстанемся до завтра. Но помни, Кэтрин, что тебе нечего бояться! Я люблю тебя, одну тебя, и никто не заставит меня изменить данному тебе слову!
– Я знаю, Дэниэль, я сердцем чувствую, что ты не обманываешь меня…
Влюбленные ушли через боковые двери, и Эвелина хотела уже спросить герцога, чем вызваны неожиданные изменения его настроения, но не успела. Новое лицо – неприятное во всех смыслах: и внешне, и по характеру, – появилось на сцене.
Из ниши между книжными полками – точно такой же, как та, в которой прятались герцог и графиня, только подальше – появилась Матильда Лейзон, камер-фрейлина Ее Величества королевы Амелии. Эвелина подавила досадливый вздох, увидев еще одну свидетельницу разговора влюбленных. Любовь камер-фрейлины к сплетням и пересудам знала вся дворцовая челядь: Матильда умела за самым невинным разговором увидеть такую подоплеку, так ловко извратить все своими домыслами, что за минуту делала из мухи слона, да еще и облитого грязью.
Матильда Лейзон появилась в свите королевы более десяти лет назад, и за эти годы добилась статуса камер-фрейлины – негласной надсмотрщицы за юными девушками, только прибывшими ко двору. Маленькая тощенькая Матильда держалась чопорно и неприступно, серые волосы собирала в зализанную строгую прическу, вечно укоризненный взор и сурово поджатые губы дополняли ее излюбленный образ строгой наставницы. Только остренький любопытный нос, да серые глазки, возбужденно бегающие при малейшем намеке на новую сплетню, выдавали истинные интересы камер-фрейлины.
Молодые фрейлины быстро раскусили свою "наставницу" и называли ее не иначе, как Мышильда Лезет. Надо сказать, прозвище было очень удачным: стоило одной из девушек увидеть маленькую фигурку в строгом сером платье, как тут же раздавался возглас: "Ой, Лезет!" И фрейлины почти всегда успевали сделать вид, что заняты обсуждением очень серьезных тем, а вовсе не нарядов и кавалеров.
Вот и сейчас, Эвелина была уверена, глаза Матильды шныряли во все стороны, пытаясь увидеть что-нибудь любопытное. Графиня невольно подалась глубже в нишу – если эта завзятая сплетница увидит здесь ее с Эрнестом… Но Лейзон было не до них, фрейлина явно слышала, а может и видела, все происходящее между принцем и Кэтрин, и была так взбудоражена увиденным, что высказывалась вслух:
– Так, так…наша маленькая скромница Брайтон собралась отхватить себе лучший приз! Самозванка! – камер-фрейлина забылась и последнее слово взвизгнула в полный голос. Визг гулким эхом отозвался в сводах большого зала, и Матильда испуганно примолкла, видимо, ожидая, что ее окликнут. Оклика не последовало, камер-фрейлина, успокоенная тишиной, погрозила сухим кулачком непонятно кому и удалилась, злобно шипя что-то сквозь зубы.
Встревоженная Эвелина разобрала только некоторые слова, но их хватило, чтобы ее тревога усилилась. Там было про "золотые волосы", "колечко" и злорадное "посмотрим еще, сможет ли принц не перепутать". Графиня непременно задержала бы Матильду и потребовала не выдавать увиденное, но Эрнест помешал ей. Он придержал девушку за плечи и отпустил только убедившись, что фрейлина Лейзон плотно прикрыла за собой тяжелую дверь.
– Почему ты задержал меня, Эрнест? – Эвелина повернулась к герцогу, заглядывая в его глаза. – Надо было вмешаться, запретить этой…Мышильде рассказывать о принце и Кэтрин.
И опять графиня удивилась выражению лица Эрнеста – он довольно улыбался, ничуть не разделяя ее тревоги. А слова герцога поразили девушку еще сильнее.
– Не надо ее останавливать, Велли, – весело заявил Берштейн, – даже удачно вышло, что здесь оказалась вездесущая сплетница Лейзон. Новость о выборе сына Август узнает не от меня, а от своих придворных, мне останется только подтвердить достоверность сплетен.
– Как, Эрнест?! – Эвелина ахнула, услышав, что сказал герцог. – Неужели ты хочешь открыть королю тайну Дэниэля и Кэтрин?
– Непременно открою, – лицо Берштейна вновь обрело серьезность, а голос звучал уверенно и твердо, – Кэтрин весьма милая девушка, но претендовать на роль будущей королевы…Это уже слишком для захудалого рода Брайтон, ты разве так не считаешь, Велли?
Эрнест взглянул на свою спутницу с лукавой улыбкой, но графиня Роддерик не способна была улыбнуться в ответ. Она с отчаянием смотрела на герцога Берштейна, очевидно вспомнившего о том, что он первый министр короля, и пыталась найти слова, способные убедить самого бездушного чиновника.
– Эрнест, послушай… – графиня прикоснулась рукой к руке герцога, желая привлечь внимание к своим словам, и он немедленно захватил ее пальчики в плен, как самую долгожданную добычу. Эвелина на обратила внимания на его действия, она говорила то, что рвалось из сердца: – Они любят друг друга, понимаешь? Не мешай им, прошу тебя, не разрушай их любовь! До Бала всего три дня, и если вокруг их пары засияет Лунный Цветок, они поженятся, несмотря на всю разницу в положении. Древнюю традицию – не разлучать пары, соединенные сиянием трех Лун, – не посмеет нарушить даже король!
– Именно, Велли, – весело сказал герцог, нежно целуя ее руку, – в том-то и дело, что действовать нужно как можно быстрее! Нельзя позволить принцу танцевать Лунный Вальс с Кэтрин Брайтон, последствия могут быть непоправимы, понимаешь?
– Не понимаю! – графиня Роддерик резко освободила руку из нежного плена и сердитым взглядом ответила на обиженный взгляд герцога. – Почему ты так против их брака? В чем причина, объясни, Эрнест!
– Видишь ли, Эвелина, – насупившийся герцог говорил нехотя, словно раздумывая, стоит ли вообще что-то объяснять, – принц Дэниэль с рождения помолвлен с Александриной, наследной принцессой Дарнии. Об этой помолвке знают все в стране и меня удивляет, что ты о ней забыла.
– Эрнест, принцесса Александрина старше Дэниэля на семь лет! Всем известно, что она хранит верность не жениху, а фавориту – первому министру Дарнии! И ты считаешь, что брак с Александриной сделает Дэниэля счастливым? – Эвелина чувствовала, что эмоции переполняют ее, и изо всех сил старалась сдержаться, не наговорить лишнего.
Эрнест, уязвленный выпадом графини, смотрел на девушку холодно и строго, точно также, как на своих проштрафившихся подчиненных, но все же смягчился и попытался лучше объяснить ситуацию.
– Эвелина, и принцы, и принцессы – лица, прежде всего, официальные, не свободные в своем выборе. Они обязаны жертвовать своими интересами и привязанностями ради интересов своего народа.
Когда родился Дэниэль, не было более подходящей невесты для него, чем принцесса Александрина. Их брак объединит два дружественных государства, сделав каждое из них сильнее. Поверь мне, это объединение имеет столь важное значение для нас, что на разницу в возрасте и увлечения Александрины вполне можно закрыть глаза.
Да, – герцог оживился, улыбка озарила его лицо, – вот оно, удачное решение проблемы! Кэтрин станет признанной фавориткой Дэниэля после его брака! Если Александрине разрешат встречи с ее возлюбленным Эвальдом, думаю, она не будет возражать против встреч принца и леди Брайтон.
Герцог торжествующе взглянул на Эвелину, а она, охваченная негодованием, совсем забыла о сдержанности:
– Как Вы могли, – возмущенно начала графиня, – как Вы могли, герцог Берштейн, даже в мыслях допустить такую подлость? Предложить юной неискушенной девушке роль придворной фаворитки?!
– Велли, – Эрнест понял, что немного перегнул и принялся исправлять ситуацию, – пойми, принц Дэниэль все равно не сможет жениться по собственному выбору, он обязан действовать в интересах короны.
– Ах, не сможет?! – Эвелина сердито смотрела на собеседника, ее глаза сверкали, щеки разгорелись. Эрнест невольно залюбовался девушкой, почти забыв о чем они говорили, но категоричное требование графини резко оборвало его мечтания: – Герцог Берштейн, я прошу Вас не мешать этой паре и дать им возможность танцевать Лунный Вальс!
– Нет, Велли, – Эрнест ответил сухо и четко, обрывая последующие просьбы, – они не получат такую возможность. Более того, я сделаю все, чтобы они не встретились ни в ближайшие три дня, ни на самом Балу. Необходимо исключить любую случайность, которая поможет принцу найти Кэтрин и пргласить на Лунный Вальс.
Эвелина смотрела на герцога почти с ужасом. Она не узнавала своего недавнего веселого кавалера, его сменил жесткий неприступный первый министр, равнодушный к любым чувствам, если они не приносят пользы делу.
– Скажи мне, Эрнест, – тихо спросила девушка, – а если тебе, в интересах государства, прикажут жениться на совершенно чужой для тебя девушке? Что ты сделаешь тогда?
Герцог Берштейн чуть смутился, но тут же вернул себе невозмутимое выражение лица и, также сухо, как прежде, ответил:
– Сейчас речь не обо мне, Велли, поэтому твой вопрос неуместен.
– Ах, неуместен?! – Эвелина опять начала закипать, возмущенная тем, как ловко собеседник уклонился от ответа. – Тогда вот что я Вам скажу, герцог Берштейн! Я, графиня Роддерик, первая фрейлина в свите королевы, сделаю все, чтобы Дэниэль и Кэти танцевали Лунный Вальс и были счастливы вместе! Так что меняйте свои планы, господин первый министр, политически выгодного брака не будет!
Герцог от души расхохотался – так забавно выглядела сердитая маленькая графиня, когда угрожающе смотрела на него. И его смех оказался последней каплей, переполнившей сердце Эвелины. Она отвернулась и решительно направилась к выходу.
– Постой. Велли, – все еще смеясь, окликнул ее герцог, – мы не договорили…
– Мне не о чем с Вами говорить, господин первый министр! – заявила Эвелина, обернувшись. – Разве лишь о том, чтобы Вы прекратили называть меня Велли?
– Да! – графиня Роддерик удовлетворенно кивнула своим мыслям. – Будьте так любезны, герцог Берштейн, обращайтесь ко мне, как и положено обращаться к первой фрейлине королевы, без Ваших фамильярностей!
– Ах вот оно что, – герцог, иронизируя, склонил голову перед дамой и продолжил, – прошу простить Ваша Светлость, я забылся! Но должен Вас огорчить, досточтимая графиня, Ваше желание вряд ли сбудется! Менестрели женятся на маркизах, а бедные сиротки выходят замуж за принцев только в сказках. И то, если им удается раздобыть себе крестную фею!
Эрнест, смеясь, подмигнул графине, и возмущенная девушка буквально взвилась от его довольного вида.
– Только в сказках, Вы говорите? Да и то, если найдется крестная фея?
– Вот именно, леди Роддерик!
– Так я заявляю Вам, герцог, что найду крестную фею и устрою счастье влюбленных, слышите?
– Вот как! И кого же Вы найдете на эту роль, графиня? Чтобы творить чудеса, крестная фея должна иметь магию, а у Вас, как известно, нет ни капли магических талантов, – герцог Берштейн насмешливо смотрел на девушку, уверенный в несокрушимости своих аргументов..
– Чтобы творить чудеса достаточно любящего сердца! И очень жаль, что Вам, герцог, такого сердца не досталось! – Эвелина развернулась, заканчивая разговор, но вспомнила и вновь обратилась к Эрнесту, спеша дополнить свои слова: – Вы спрашивали, кого я найду на роль крестной феи? Так вот Вам ответ, герцог Берштейн: крестной феей назначаю себя!
Графиня Роддерик решительным шагом уходила из библиотечного зала, не желая видеть умолкшего герцога Берштейна, не замечая тоски, затаившейся в его серых глазах. А в дальнем углу огромного зала, оставленные и забытые, умирали лесные фиалки…
Глава 7
Следующее утро закружило Эвелину в таком бурном водовороте дел, что она не успевала вспомнить о Кэти и Дэниэле. А незадолго перед обедом первую фрейлину вызвала королева Амелия. Графиня Роддерик бежала к своей патронессе по извилистым дворцовым коридорам, и, неясная пока, тревога охватывала ее мысли.
В малом кабинете для личных приемов королева была не одна. За правым плечом Амелии стоял первый министр короля герцог Берштейн. Эвелина почувствовала на миг, как обидой защемило сердце. Она привычным придворным реверансом приветствовала королеву, легким, едва заметным – герцога и получила в ответ такой же легкий поклон. Серые глаза Эрнеста смотрели на нее холодно и равнодушно, словно не было вчерашнего ужина и милой дружеской беседы.
О ком пойдет речь графиня Роддерик догадалась сразу, а первые же слова королевы окончательно подтвердили ее догадку.
– Эвелина, дорогая, – Амелия говорила спокойно и благодушно, словно речь шла о самом незначительном вопросе, – гостей на Лунный Бал ожидается очень много, так что необходимо подготовить несколько гостевых комнат в старом крыле дворца.
– Непременно, Ваше Величество, – графиня легко ответила согласием, не придавая значения первой вступительной фразе, и с нарастающим беспокойством ждала продолжения разговора.
– Старшой камеристке поручено распорядиться работами в старом крыле, но я хочу отправить туда еще и одну из фрейлин. Выбери девушку потолковей, пусть она проследит за горничными – их нельзя надолго оставлять без присмотра.
– Непременно, Ваше Величество, – повторила графиня свой предыдущий ответ и продолжила, – я направлю туда Лисси, или Полетту, или…
– Нет, нет, Эвелина! – королева отрицательно качнула головой, а герцог насмешливо улыбнулся, не доверяя наивности первой фрейлины. – Направь туда Кэтрин Брайтон! Она толковая девушка и сделает все, как надо!
– Но, Ваше Величество, – Эвелина пыталась возразить королеве, с горечью понимая, что ее доводы приняты не будут, – Кэтрин совсем недавно появилась в Вашей свите! Ей всего 17 лет, девушка только из пансиона и не имеет опыта руководства горничными, тем более в таком ответственном деле!
– Значит, у девицы Брайтон появится новый бесценный опыт, разве это не замечательно. Ваше Величество? – герцог Берштейн обращался к королеве, но его глаза с холодным превосходством смотрели на Эвелину.
– Я тоже так считаю, герцог, – королева продолжала разговор в прежнем благодушном тоне, – Кэтрин пора начинать карьеру при дворе, Вы не согласны со мной, графиня?
– Да, и вот еще что, – быстро добавила Амелия, не дожидаясь ответа своей первой фрейлины, – пусть и для самой Кэтрин подготовят комнату в старом крыле на все три дня, оставшиеся до Бала! И на пару дней после Бала тоже!
– Но почему? – Эвелина была шокирована последним указанием королевы. Старое крыло было нежилым уже много лет, за исключением, разве что, таких неординарных событий, как проведение Лунного Бала: – У Кэтрин есть своя комната, и что мешает ей возвращаться туда вечером, после дневных забот в старом крыле?
– Дело в том, – скучающее лицо Амелии показывало, как неинтересно ей заниматься бытовыми мелочами, – что ее комната понадобится для фрейлин одной из наших гостий – принцессы Александрины.
– Ты же знаешь, дорогая, – мягко улыбнулась Амелия графине Роддерик, – что наши именитые гостьи приезжают со своей свитой, и эту свиту надо где-то разместить. Комната Кэтрин совсем рядом с апартаментами, которые подготовлены для принцессы Александрины. Будет очень удобно, если эту комнату временно займут ее фрейлины. А как только принцесса со своей свитой уедет, Кэтрин Брайтон сможет вернуться и вновь занять выделенное ей место.
Эвелина только усмехнулась, услышав от королевы недвусмысленный намек на "место", выделенное для Кэтрин Брайтон. Теперь у графини Роддерик не осталось ни малейших сомнений – Берштейн рассказал Их Величествам о увлечении Дэниэля юной фрейлиной. И напуганная королева принимала меры, чтобы сын не виделся с Кэти как можно дольше. А герцог лично контролировал происходящее, не доверяя отходчивому сердцу Амелии.
– Ваше Величество, – Эвелина была почти уверена, что сказанное сейчас ничего не изменит, но все же продолжала, – я прошу Вас пересмотреть свое решение и поручить присмотр за горничными другой фрейлине, более уверенной в себе. Старое крыло замка слишком темное и мрачное для такой впечатлительной девушки, как Кэтрин. В первую же ночь она напугается до полусмерти, и я не удивлюсь, если Кэтрин заболеет от испуга!
Показалось графине или нет, что удовлетворенная ухмылка мимолетно появилась на лице герцога и быстро исчезла? Она не успела ответить себе на этот вопрос, герцог Берштейн заговорил первым, сухо и бесстрастно отметая все ее доводы.
– Девице Брайтон нечего бояться, графиня, – Эрнест выглядел так равнодушно, словно речь шла не о юной девушке, а, например, о решении простой арифметической задачи, – в старое крыло будет переведена рота королевских гвардейцев под командованием капитана Отто Шенброка. Я уверен, что бравый капитан с радостью вступится за юную фрейлину при малейшей опасности!
Графиня Роддерик была ошеломлена услышанным и не сразу нашлась с ответом. А герцог Берштейн безжалостно продолжал развивать тему:
– Вы не можете не помнить, графиня, что капитан Шенброк пришел к нам с просьбой, которая касалась именно девицы Брайтон.
– Вот как? – Амелия всерьез заинтересовалась сказанным и требовательно посмотрела на герцога.
– Ваше Величество, – Эрнест развернулся к королеве и коротко пояснил суть вопроса, – капитан Отто Шенброк пришел с просьбой отстранить его от дежурства в ночь Лунного Бала… А обосновал он свою просьбу тем, что влюблен в Кэтрин Брайтон и хотел бы танцевать с ней Лунный Вальс.
– Так это же замечательно! – радостно воскликнула Амелия. – Если капитан Шенброк влюблен в эту Брайтон, я не вижу никаких препятствий для их брака!
– Но препятствия увидел герцог Берштейн, – холодно заметила Эвелина, – он вспомнил, что в приданое леди Брайтон получает бывшие земли Шенброков, а также их родовой замок. И посчитал невозможным позволить сыну мятежника вернуться в родовое гнездо.
– Я пересмотрел свое решение, графиня Роддерик, – небрежно заявил Эрнест, – нет ничего проще, чем назначить в замке Шенброков королевского управляющего и запретить новым хозяевам вмешиваться в его решения. Тогда Отто Шенброк всего лишь будет жить в местах своей юности, а бразды правления, по-прежнему, останутся в руках короля.
– Я счастлива тем, как легко Вы решаете любые проблемы, герцог, – заявила королева, – надеюсь, просьба влюбленного капитана будет удовлетворена?
– Непременно, Ваше Величество, – герцог Берштейн, явно нарочно, повторил привычный ответ графини Роддерик, – капитан будет танцевать со своей возлюбленной фрейлиной на Лунном Балу!
– А уже на следующий день мы объявим их помолвку! – королева жизнерадостно подхватила слова герцога, и он подтвердил ее слова кивком головы.
– Но если чувства Кэтрин и Шенброка совсем не таковы, чтобы привлечь Лунный Цветок?
– А это уже неважно, графиня, – герцог Берштейн смотрел на Эвелину холодно и непреклонно, – важно, чтобы Кэтрин Брайтон не танцевала Лунный Вальс с кем-то другим, кроме Шенброка. Вы поняли мою мысль?
– О, да! – графиня Роддерик очень хорошо понимала, чего добивается герцог. Лунный Вальс можно станцевать лишь один раз в жизни, кому-то и вовсе не выпадает такая удача. И если принц не сможет пригласить Кэтрин – Лунный Цветок не откроет всему залу их чувства. А второго шанса им судьба не подарит: девушку выдадут замуж за нелюбимого, принц Дэниэль женится на политически выгодной невесте.
– Может Вы считаете капитана Шенброка неподходящей партией для фрейлины Брайтон? – Эрнест с насмешкой ждал ответа графини, не предполагая, каким он будет.
– Вне всякого сомнения, герцог, выбранный Вами жених составит замечательную партию для любой фрейлины. Но Вы уверены, что Отто Шенброк готов будет жениться на юной девушке, которая проведет несколько ночей в заброшенной части дворца? Зная, что, в нарушение всех правил, рядом с ней не было ни подруг, ни компаньонки, никого, кроме роты бравых гвардейцев неподалеку?
Герцог чуть не поперхнулся, услышав такой неожиданный довод, а Эвелина придала лицу наивное выражение и кокетливо захлопала ресницами, мило улыбаясь своему визави.
– Ах, как же я не подумала, что может так неловко выйти?! – королева попалась на удочку легко – она всегда строго следила за юными фрейлинами и соблюдением правил.
– Да, Ваше Величество, очень неловко, – тут же согласилась с ней графиня Роддерик.
– Но как теперь быть? Я уже приказала фрейлине Лейзон освободить комнату Кэтрин и подготовить к приезду гостей.
– Понимаю, Ваше Величество, – графиня склонила голову, скрывая свое возмущение, – позвольте, я распоряжусь перенести вещи Брайтон в свои комнаты. Те несколько дней, пока в замке будут гости, мы прекрасно уживемся с ней вдвоем.
– Правда, Эвелина, ты пойдешь на это? – Амелия явно обрадовалась щедрому предложению графини. – Дорогая, ты меня очень обяжешь! Да, мы хотели на время устранить девушку, не дать ей возможности…
– Ваше Величество! – строгий голос герцога Берштейна прервал слова королевы, и она, недовольно покосившись на первого министра, заговорила уже совсем другим тоном.
– Графиня Роддерик, я весьма признательна Вам! Вы не дали совершить ошибку и бросить тень на репутацию девушки! Но, чтобы то ни было, Кэтрин Брайтон должна весь день проводить в старом крыле замка и появляться в своей половине только поздно вечером! Вы поняли меня?
– Несомненно, Ваше Величество! – Эвелина присела в легком реверансе. – Я сама прослежу, чтобы Кэтрин бралась за дело с раннего утра и возвращалась уже после ужина!
– А я прослежу, чтобы Вы не забывали выполнять свое обещание, графиня! – легкая угроза прозвучала в словах Эрнеста.
– О, я не забываю своих обещаний, герцог Берштейн! – Эвелина улыбнулась герцогу лучшей из своих придворных улыбок и обратилась к Ее Величеству,
– Вы позволите мне уйти, чтобы дать необходимые распоряжения, или я еще нужна Вам?
– Идите, графиня, – милостиво кивнула Амелия, – я рада, что Вы, как всегда, нашли наилучшее решение проблемы. А Вы, герцог? У Вас остались еще вопросы, требующие моего участия?
– Вопросы решены Ваше Величество, и очень надеюсь, что решены удачно. Не смею больше отнимать Ваше драгоценное время, – Берштейн поцеловал руку королеве, прощаясь, и отправился к выходу, успев еще и открыть дверь перед графиней Роддерик.
– Брось свою затею, Велли, – сказал Эрнест напоследок, когда за ними закрылась дверь королевского кабинета, – все равно у тебя ничего не выйдет!
– Графиня Роддерик, Эрнест, слышишь? Для тебя я первая фрейлина королевы, графиня Роддерик! Отныне и навсегда! И, будь любезен, на Вы!
Выпалив все это герцогу, Эвелина развернулась и почти побежала к комнатам фрейлин: надо было угомонить девушек, несомненно, возбужденных выселением Кэтрин, и успокоить саму Кэти.
