Текст книги "Крестной феей назначаю себя! (СИ)"
Автор книги: Ника Светова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Светова Ника
Крестной феей назначаю себя!
Глава 1
Эвелина Роддерик с невысказанной надеждой смотрела вслед уходящему посетителю, ей так хотелось, чтобы он оказался последним на сегодня. Но дверь кабинета для приемов вновь распахнулась, едва успев закрыться.
– Его Светлость, маркиз Анри д" Анжуан, владелец лучших виноградников Южного предместья, верный слуга короля вот уже в пятом поколении!
Графиня Роддерик, первая фрейлина Ее Величества королевы Амелии подавила вздох и приготовилась выслушать очередную просьбу. Она привычно создала выражение невозмутимого спокойствия на милом личике, как и подобает знатной даме, занимающей высокое положение при дворе.
Когда граф Северин Роддерик, погиб, закрыв собой короля от кинжала заговорщиков, молодой вдове не позволили долго предаваться своему горю. Королева, давно заметившая с какой ловкостью и энергией выполняет юная графиня ее задания, объявила Эвелину своей первой фрейлиной и управляющей.
Была и еще одна деталь, не позволяющая Эвелине проявить малейшую слабость – устремленный на нее взгляд серых холодных глаз герцога Эрнеста Берштейна, первого советника Его Величества Августа. Советник постоянно находился рядом и его присутствие подстегивало самолюбие первой фрейлины, требуя держать спину прямо и скрывать за обворожительной улыбкой истинные чувства. Эвелина и в более спокойные дни едва выдерживала ироничную манеру герцога общаться, а сейчас просто была уверена, что за внешне доброжелательной улыбкой напарник по приему просителей скрывает насмешку, и насмешка адресована именно ей.
Первый советник изначально был против участия графини Роддерик в распределении мест на Лунном Балу, как, впрочем, и она была против участия герцога. Лунный Бал был особенным Балом, время его проведения невозможно назначить волей короля. Это торжество происходило только в ту ночь, когда сливались воедино лучи трех лун Армании, а три полнолуния сразу совпадали очень редко. В этот раз после предыдущего совпадения прошло почти двадцать два года и неудивительно, что на Бал стремилась попасть вся знать королевства, именитые купцы, прославленные мастера, художники, менестрели…
Лунный Бал был необычен не только простым совпадением полнолуний, нет! Главным было совсем другое! В эту таинственную ночь, в час полного слияния света трех лун, оркестр играл Вальс Лунных Цветов, или попросту Лунный Вальс, – неповторимую мелодию звездного неба, весеннего ветра, летнего зноя, осенней прохлады, свежести первого снега… Каждый слышал в этой мелодии музыку своего сердца. И каждый влюбленный, вступивший в круг вальса со своей парой, мог увидеть и понять: отвечают ли ему взаимностью.
Лунные лучи – золотые Астрим, зеленые Селвии и сиреневые Эрзины – сливались в неповторимой гамме и создавали в темноте зала лепестки волшебных лунных цветов. Эти лепестки устремлялись к влюбленным парам и соединялись вокруг них в единый цельный бутон, давая знать всем зрителям и самим танцующим, что чувства их искренни и взаимны. И никто, даже король, не смел уже разлучить пару, любовь которой благословил чудесный лунный цветок.
Множество влюбленных, особенно те, чью любовь не одобряли родители или опекуны, стремились попасть на этот Бал. Точно также стремились попасть туда и родители, чтобы проследить за непутевым чадом. Гостей ожидалось великое множество: знатных и не очень, политически весомых персон и богатых простолюдинов, – отказать одному из них, означало обидеть знатный род или влиятельный мастеровой орден. Король Август не любил ссор по пустякам и мудро решил поручить своему первому советнику распределение мест за столами бальных залов. А королева Амелия тут же поддержала супруга в его мудром решении и подключила к распределению мест свою первую фрейлину.
И, надо сказать, решение Их Величеств было весьма разумным. Графиня Эвелина Роддерик и герцог Эрнест Берштейн – извечные соперники при дворе – пожалуй, впервые вынуждены были делать что-либо сообща. Обычно их интересы всего лишь соприкасались, в той мере, в какой соприкасались интересы короля и королевы. Чаще же всего эти двое избегали друг друга. Невысокая и грациозная фигурка Эвелины немедленно разворачивалась в другую сторону, едва только появлялся на ее пути длинный сухощавый силуэт мужчины в неизменно жемчужно-сером костюме. Эрнест отвечал графине не меньшей взаимностью – он избегал прямого общения с ней, а вынужденный общаться, говорил колкости в ее адрес. Графиня, сияя обворожительной улыбкой и очаровательными ямочками на щеках, отвечала собеседнику той же монетой.
И почти никто уже не помнил, что семь лет назад, когда юная графиня выходила замуж за своего ненаглядного Северина, герцог Берштейн был свидетелем на их свадьбе со стороны жениха. Эрнест и Северин были лучшими друзьями с самого детства, вместе учились, вместе служили королю, но в битве с заговорщиками погиб граф Роддерик, герцог оказался счастливей в ту страшную ночь.
Эвелина без Северина – вот кем стала на утро молодая графиня. Они с мужем и года не успели прожить, как пришлось расстаться навсегда. Бедная девушка не могла принять произошедшее, она замкнулась, отказывалась от еды, не спала. Плакать Эвелина тоже не могла – слез не было, только гнетущая тяжесть давила изнутри, словно искала возможность выйти.
Молодая вдова безжизненной куклой сидела в кресле, глядя перед собой потускневшими глазами. Никто не мог уговорить ее встать, поесть что-нибудь, даже просто прилечь на кровать. И только Эрнест сумел найти слова, растопившие заледеневшее сердце графини. Он подошел к замершей фигурке, присел рядом, взяв ее руки в свои, и прошептал:
– Прости, что я жив…
После этих слов герцог укрыл лицо в складках платья юной графини, пряча от нее свои слезы, а Эвелина обхватила руками его склоненную русую голову и зарыдала. Она плакала долго, пока не выплакала самую страшную первую боль, и Эрнест был рядом. Без слов, без пустых утешений – он просто был рядом и своим присутствием дарил исцеление измученному сердцу.
Общее горе объединило Эрнеста и Эвелину, ранее почти не знавших друг друга. Герцог часто навещал молодую вдову, каждый раз захватывая с собой неожиданный подарок для нее – букет лесных ландышей, блюдо первой клубники, любимые пирожные графини, выкраденные с королевской кухни.
Эвелина начинала приходить в себя, улыбка все чаще появлялась на ее лице в присутствии Эрнеста. Но заговорщики еще не были разбиты, они скрывались в Северном предгорье, и король отправил туда войска, чтобы окончательно уничтожить врагов. С войском уехал и герцог Берштейн.
А после его отъезда один из придворных хлыщей подошел к Эвелине с предложением "согреть ее постель, пока герцог воюет". Оскорбленная девушка со всей силы отхлестала наглеца по щекам, но после этого случая начала прислушиваться к чужим разговорам. И очень скоро вдовствующая графиня поняла, что про нее и Эрнеста по дворцу ходят самые грязные сплетни, в которых даже их первая встреча наедине, когда Эвелина рыдала, а герцог был рядом и утешал ее, расценена как тайное свидание молодой вдовы и друга ее погибшего мужа.
Юная графиня, расстроенная до глубины души такими грязными домыслами, отправила Эрнесту письмо, в котором просила герцога, ради памяти и чести его погибшего друга, не появляться больше у нее с частными визитами. Эрнест не успел ответить – слишком быстро тогда развивались события, времени на письма совсем не оставалось.
А когда герцог вернулся во дворец с долгожданной победой, его немедленно обступили лучшие дамы королевства. О, придворные дамы уже знали, что король принял решение назначить герцога Берштейна своим первым советником, и не теряли времени даром. Они усиленно расхваливали подвиги защитников короля и при этом не забывали строить глазки "лучшему из защитников".
Эвелина, увидев эту картину, сама не могла бы объяснить, что именно ее задело. Но графиня немедленно развернулась, собираясь уйти, а услышав приветствие Эрнеста, ответила ему так язвительно, что вызвала дружный смех всего дамского окружения. Эрнест, растерявшийся поначалу, подхватил общий веселый тон и отвесил шутливый комплимент в адрес графини.
И далее, все продолжалось в том же духе – Эвелина вспыхивала негодованием при встрече с Эрнестом и общалась с ним не иначе, как насмешливо, нарочно задевая его вопросами о том, как он относится к какой-либо из придворных дам. Герцог не выдержал долго и подхватил ту же тональность общения. Он расспрашивал Эвелину о ее успехах на поприще первой фрейлины, не забывая намекнуть, что главная успешность женщины определяется количеством мужчин вокруг нее, а мужчин вокруг молодой красивой вдовы вилось много.
В конце концов, их пути разошлись; герцог и графиня остались, если и не злейшими врагами, то уж точно не друзьями. Эвелина, графиня Роддерик, вот уже семь лет не изменяла черному цвету в своих нарядах, и за все эти годы никто не посмел сказать, что видел обнимавшего ее мужчину. А Эрнест, и ранее не бывший очень общительным, за эти годы совсем замкнулся в себе. Его губы все чаще складывались в ироничную насмешливую улыбку, а жесткий характер первого советника стал притчей во языцех не только для королевского двора, но и для всех, кто имел с ним дело.
В напряженные дни подготовки празднования Лунного Бала, впервые за семь лет, герцог и графиня, объединенные королевским указом, трудились сообща. Каждый из них старался не только выполнить задание наилучшим образом, но и доказать навязанному напарнику свое превосходство. И надо сказать, их старание шло на пользу общему делу – посетители оставались довольны тем, как решались их вопросы, а казна королевства пополнялась за счет добровольных взносов, поступающих от удовлетворенных просителей.
Душевных сил и энергии на общение с просителями уходило очень много, тем более, что длилась эта суматоха почти две недели. Эвелина все чаще ловила себя на том, что ей не удается сохранять свою обычную сдержанность, в отличие от напарника. Вот и сейчас, невозмутимый герцог Берштейн с высоты своего роста насмешливо взглянул на маленькую, чуть сердитую графиню:
– Устали, Ваша Светлость? Может Вам требуется отдых?
Эвелина упрямо откинула голову, поправила прядь черных волос, выбившуюся из строгой прически и, сердито сверкнув зелеными глазами, отрезала:
– Нет! А если Вы устали, герцог, я могу приказать заварить Вам успокоительный чай!
И не дожидаясь ответа, графиня Роддерик крикнула в сторону двери:
– Маркиз д" Анжуан, мы ждем Вас!
Глава 2
Маленький кругленький черноглазый маркиз даже не вбежал, а почти вкатился в кабинет, низко кланяясь герцогу и графине.
– Ваши Сиятельства, могу я изложить свою просьбу?
Герцог милостиво кивнул и маркиз продолжил:
– Ваши Сиятельства, умоляю вас запретить вход на Бал для менестреля, известного под именем Айвен Лунный Бродяга! Я готов заплатить, чтобы не видеть его в бальных залах!
– Чем вызвана Ваша просьба? – Эрнест в деланном удивлении вскинул брови, а Эвелина мысленно фыркнула, показывая внешне такое же удивление. Они оба прекрасно знали причину – дочь маркиза, как и множество других девушек, была влюблена в менестреля. И маркиз, само собой, опасался обрести на Балу нежеланного зятя.
– Видите ли, моя Эльзи, она такая доверчивая, такая наивная… – маркиз подбирал слова, пытаясь донести до слушателей всю глубину возможной трагедии. – Этот менестрель, он выступал у нас в Южном предместье. А потом я имел неосторожность пригласить его выступить у себя в замке, на балу по случаю дня рождения Эльзи. И они…Они стали встречаться, я достоверно это знаю…
– Вы уверены? – вот теперь графиня удивилась по-настоящему. Юная маркиза встречается с менестрелем, да еще и допускает, чтобы отец узнал про их тайные встречи!
– Несомненно, несомненно уверен! – маленький Анри даже запыхтел, негодуя, что его словам не верят. – Мне донес наш сосед, граф д'Жене! Он видел их вместе и слышал, как они признавались друг другу в любви!
– И что Вы предприняли? – герцог Берштейн тоже заинтересовался историей незадачливых влюбленных.
– Я… – маркиз потерял свой пыл и неуверенно продолжил, – я хотел поговорить с дочерью, но д'Жене убедил меня, что лучше притвориться ничего не знающим. Это он предложил поехать на Бал вместе и взял на себя все расходы по нашему путешествию. А если все получится…
Маркиз мечтательно закатил глаза и восторженно произнес:
– Если все получится, Эльзи будет танцевать Лунный Вальс с графом и домой вернется уже графиней д' Жене!
– А Вы разве не знаете, что Лунный Цветок распускается полностью только в том случае, когда оба в паре любят друг друга? Если влюблен один из танцующих, рядом с ним могут появиться отдельные лепестки лунного света, но полного Цветка не будет, – графиня Роддерик недоумевающе посмотрела на маркиза.
– Да, да, конечно, я знаю! – Анри усиленно закивал, соглашаясь. – Но я полагал, что Эльзи… она увидит лепестки Лунного Цветка рядом с графом и поймет, как сильно он ее любит. Это вызовет сочувствие – нет девушки, которая не посочувствует неразделенной любви. А там и до настоящего чувства недалеко…
– Графу д'Жене почти 60 лет, Вы считаете, он способен на столь пылкие чувста? Я, например, даже не уверена, что граф сможет вальсировать – в его годы начинаются проблемы с суставами, да и спина часто подводит, – Эвелина не скрывала своего скептицизма, но маркиз как будто не слышал ее. Он продолжал восторгаться своим богатым соседом, его крепким здоровьем, его чувствами к Эльзи и вовсю бранил менестреля.
– Этот пройдоха менестрель! Этот Лунный Бродяга! Он тоже ухитрился пробраться на Бал! – возмущение так распалило маркиза, что о его щеки можно было свечи зажигать. – Он сделал это специально, чтобы воспользоваться наивностью моей дочери и разрушить ее счастье! И я требую, да-да, именно требую, чтобы этого проходимца не пускали в бальные залы!
– Ваше требование несколько ультимативно, Вы не находите этого, маркиз д'Анжуан? – герцог Берштейн говорил как будто мягко, но стальные нотки в его голосе заставили маркиза вздрогнуть. – Менестрель Айвен, по прозвищу Лунный Бродяга, был приглашен для выступления на Лунном Балу. Приглашен Ее Величеством лично. И Вы предлагаете, чтобы мы отказали тому, кого пригласила сама королева?
Маркиз отчаянно замотал головой, не в силах отвести взгляд от леденящих холодом серых глаз. А графиня Роддерик, не менее мягким и одновременно стальным голоском, продолжила:
– Менестрель Айвен выступает до начала танцев и после выступления имеет полное право остаться на Балу как гость, таким было пожелание Ее Величества. Но, – Эвелина предостерагающе подняла руку, не давая маркизу что-либо возразить, – Вы забываете, что на Вальс Лунных Цветов все девущки выходят в масках, почти полностью скрывающих лица. И если Айвен узнает Вашу Эльзи под маской и пригласит ее раньше графа, а бутон Лунного Цветка засияет вокруг их пары, значит, так тому и быть! Вы же не станете нарушать древнюю традицию и противиться счастью своей дочери, маркиз?
Эвелина Роддерик еще доброжелательно улыбалась растерявшемуся отцу, а герцог уже дополнил ее слова своими:
– Ваша дочь и граф будут сидеть за одним столом, платья девушки не меняют, только надевают маски. Менестрель же будет выступать на сцене, он не сумеет разглядеть публику издали и не увидит, как одета Ваша дочь.
Так что влюбленный граф имеет гораздо больше шансов пригласить Эльзи на танец, чем Лунный Бродяга!
Эрнест весело подмигнул маркизу, и тот расплылся в понимающей улыбке.
– Ваша Светлость, – маркиз протягивал плотно набитый кожаный мешочек, – я в полном восторге от Ваших слов. Прошу Вас принять в казну мой добровольный взнос на проведение Бала.
С этими словами маркиз Анри д'Анжуан положил мешочек на стол перед герцогом и графиней и низко поклонился. Герцог Берштейн растянул губы в ответной улыбке, кивком головы давая понять маркизу, что его здесь никто не задерживает.
Понятливый посетитель шустро скрылся за дверью, а герцог повернулся к своей напарнице и улыбнулся еще шире, заметив, как сурово сжаты ее губы.
– Вы чем-то недовольны, Эвелин?
– Да Вы просто сводник, Эрнест! Сводник, которого совершенно не интересует судьба юной девушки! Графу д'Жене почти 60 лет, он похоронил уже две жены! А Вы потворствуете его прихоти жениться в третий раз, да еще и на девушке, которая ему не то что в дочери, во внучки годится! – графиня была вне себя от негодования. Эвелина не могла бы сказать сейчас, что злит ее больше – циничные слова герцога, адресованные маркизу, или его насмешливый взгляд, направленный на нее.
– Бросьте, Эвелин! – герцог уже откровенно смеялся над ее негодованием. – Неужели Вы столь романтичны, что считаете менестреля лучшей парой для юной маркизы, чем богатый граф, живущий по соседству?
Эвелина не успела найти достойного ответа, двери опять распахнулись и дворецкий объявил следующего посетителя:
– Купец первой гильдии, глава купеческого товарищества торговли тканями, господин Фредерик Крейстон!
Герцог и графиня мгновенно прекратили перепалку, изменили выражения лиц на вдумчиво-внимательные, и приготовились выслушать нового просителя. Герцог Берштейн, вспомнив, привычно смахнул в ящик стола кожаный мешочек, полученный от маркиза. Благодаря их с графиней неутомимой деятельности и умению решать вопросы, значительная часть расходов на Бал уже окупилась. А купец Фредерик Крейстон, был одним из богатейших купцов Армании, так что принять его следовало со всей возможной вежливостью и учтивостью.
Герцог склонил голову, отвечая на приветствие Крейстона, графиня присела в легком реверансе, с неожиданной для себя грустью отметив, что в густой русой копне Эрнеста появилась первая седина. Купец же, покончив с приветствиями, немедленно перешел к делу.
– Уважаемые, – начал свою речь Фредерик – просьба моя вроде и не выглядит очень важной, но буду весьма вам благодарен, если поможете в моем деле.
– Непременно поможем, господин Крейстон, продолжайте, – герцог Берштейн был весь внимание, и купец решился.
– Видите ли, – крепкий сильный сорокалетний мужчина явно смущался того, что хочет сказать, но все же упорно шел к своей цели – женат я почти двадцать лет, старшенькая уж подросла, невестой стала…
Эвелина чуть заметно вздохнула – у них с Северином не было детей, муж ушел слишком рано, – но тут же рассердилась на свою слабость, заметив внимательный взгляд герцога. А купец продолжал:
– Айлин-то у нас, старшенькая моя, уже и помолвлена, жених – хороший парень, наш, купеческий… – Фредерик умолк, подбирая слова для продолжения своей запутанной речи.
– Так в чем Ваша просьба, господин Крейстон? – вежливо уточнила графиня Роддерик. – Вы хотите, чтобы жених тоже был на Балу рядом с Вашей Айлин? Вам нужен еще один пригласительный? Или у жениха есть соперник. и Вы просите не пускать его на Бал?
– Нет, госпожа графиня, не так! – Крейстон отчаянно замотал головой. – Есть и у него приглашение, говорю же из хорошей семьи он! И соперника никакого нет, люб он Айлин!
– Так в чем же дело? – герцог был заинтересован и озадачен, не понимая причин волнения Фредерика.
– Да в теще, будь она неладна! – в сердцах выпалил купец и еле сдержался, чтобы не плюнуть.
– В теще?! – Эвелина только и могла, что захлопать глазами от удивления. а Эрнест быстро отвернулся, скрывая приступ нахлынувшего смеха.
– Ну да, в ней, карге старой, чтоб ей жилось долго и счастливо, да не в моем доме! Тесть-то давно помер, а теща все живая! – разошедшийся купец уже не сдерживал свои чувства. Он погрозил кулаком неведомой теще и продолжил: – Она в доме нашем живет – не было у нее детишек больше, кроме Рейвен, жены моей, значит. Вот я и обещал жене когда-то, что догляжу за ее матерью, как за родной. Да разве ж я знал, что так будет? Все-то ей не так, все она меня учит! И торговать, и хозяйство вести, и жениха дочери выбирать!
Крейстон немного успокоился, утер пот со лба рукавом и продолжил:
– Не нравится ей жених Айлин, вот что! Своего она ей присмотрела, внук ее подруги старой, Берти Линнель! А внук этот для нашего дела, купеческого, ну никак не годится! Он все в трубу свою на звезды смотрит, да высчитывает что-то! И говорю я ей, теще, значит, что не надобен мне зять такой, а она все больше упирается, на своем стоит! И вот сейчас, на Балу… Втемяшилось ей в голову, что Айлин с этим Корнелисом Лунный Вальс танцевать должна! Мол, станцуют и увидят – любят они друг друга или нет! А что тут видеть, когда и так все ясно? И не хочет Айлин с этим парнем танцевать, ну никак не хочет! Ей с женихом станцевать желательно, чтобы Лунный Цветок распустился, чтобы любовь их все видели! А теща за сердце хватается и стонет, как ей про Берта Эглиса скажешь, про жениха, то есть!
Фредерик закончил свою пылкую речь и примолк, выжидательно глядя на герцога и графиню.
– Хорошо, а от нас Вы чего хотите? – герцог был слегка раздражен затянувшейся прелюдией к делу и не скрывал этого. – Мы должны запретить Вашей теще присутствовать на Балу?
– Нет, Ваша Светлость, не поможет. Если ей что запретить, так она нарочно по-своему сделает. А вот если бы… – купец ухмыльнулся своим мыслям и продолжил, – если бы ее подальше от нас посадить, а? Да только не приказом каким, а так, чтобы она сама того захотела! Сама пожелала отдельно от нас сидеть! Можно как-то это дело устроить? Уж я бы на такое денег не пожалел!
И в подтверждение своих слов Фредерик Крейстон достал из кошеля на поясе еще один, поменьше. Но поменьше он был только по сравнению с кошелем самого купца, мешочек маркиза, например, легко исчез бы в его глубинах.
В глазах герцога появился понимающий огонек, он задумался, прикидывая, как можно выполнить просьбу самого богатого купца Армании. Ну а графиня почти немедленно предложила решение проблемы:
– Как зовут Вашу тещу? – обратилась она к купцу.
– Джудит Форбин, вдова купца Ури Форбина, – немедленно ответил тот, с надеждой глядя на вдохновленное лицо графини.
– Так, значит, Джудит Форбин, ее подруга Берти Линнель…Еще такие подруги у Вашей тещи найдутся?
– А как же, госпожа графиня! Уж у нее этих кумушек знакомых столько, что как вместе соберутся, да разойдутся, их ни одна воронья стая не перекричит! – Крейстон ухмыльнулся своим воспоминаниям, а Эрнест, с веселым удивлением глядя на Эвелину, спросил ее:
– Что Вы задумали, графиня?
– Помните, мы обсуждали, кого посадить за самый удачно поставленный стол купеческого зала? Ну, вспоминайте, Эрнест! – графиня нетерпеливо дернула за рукав своего напарника. – Мы говорили, что сидящие за этим столом будут видеть большую часть парадного зала, будут наблюдать, кто подходит к королю и королеве? Помните?
Герцог Берштейн кивнул, не сводя глаз с оживленного личика графини. Он почти сразу понял, куда она клонит, но не хотел прерывать девушку, любуясь блеском ее озорных зеленых глаз и ямочками на порозовевших щеках.
Фредерик Крейстон тоже уловил, к чему клонит графиня, и с азартом включился в разговор:
– Так что же, есть возможность тещеньке моей да подружкам ее место за этим столом предоставить?
– Есть! – уверенно заявила Эвелина и так сердито сверкнула глазами на герцога, как будто он высказался против ее утверждения. – Но Вы сперва должны отказаться от этого предложения, понимаете?
– Не понимаю, – замотал головой озадаченный купец, – зачем же мне отказываться, когда счастье само в руки плывет?
– Вы же сами говорили, что если Вашу тещу заставлять что-то делать, она будет противиться изо всех сил, – мягко напомнил Фредерику герцог Берштейн, понявший уже идею графини.
– Говорил, но как по-другому-то ее за этот стол посадить? – Крейстон недоумевал, и графине пришлось объяснять.
– Вы придете домой и скажете, только очень возмущенно, слышите? Скажете, что Вам предложили отдельные места для Джудит Форбин за столом, самым близким к парадной зале королевского замка. Вы заявите домашним, что отказались от такого предложения, потому как не представляете, что Ваша матушка да будет сидеть отдельно от своей семьи! Пусть другие так сидят – Берти Линнель, да остальные кумушки, кому семья не дорога! А Вы-то в своей теще точно уверены, знаете, что она родных ни на кого не променяет!
Фредерик, слушавший поначалу с озадаченным видом, понял, наконец, суть замысла графини и громко расхохотался:
– Да если я такое теще скажу: что сам за нее решил, за каким столом ей сидеть, да еще она узнает, что все кумушки ее на короля любоваться будут, а ей в их рядах места не достанет!.. – купец опять рассмеялся, да так задорно, что Эрнест и Эвелина присоединились к его веселью.
– Да она все сделает, чтобы ей за тем столом оказаться, отдельно от нас и рядом с подружками своими! Изведет меня упреками, но все сделает, чтоб по ее вышло! – Фредерик веселился от души, предвкушая негодование тещи и явно был доволен решением своего вопроса.
– Только Вы уж не поддавайтесь, господин Крейстон, – увещевал его герцог, – держитесь крепко, изо всех сил убеждайте госпожу Форбин, что она должна провести вечер за одним столом с Вами и Вашим семейством.
– Это я понимаю, будьте спокойны, – широко улыбнулся Фредерик, – изо всех сил и уговаривать буду, и спорить с ней, и браниться, лишь бы она по-своему сделала, а не по-моему.
– Ну и замечательно! – подхватила графиня Роддерик. – Оставьте нам список имен, мы разошлем пригласительные госпоже Форбин, Линнель и другим дамам. А в письмах, приложенным к пригласительным, укажем, что право сидеть за столь привилегированным столом даровано им… ну. скажем… за особе заслуги их супругов перед Арманией и лично перед королем Августом!
– Это какие же особые заслуги у моего тестя были? – удивленно спросил Крейстон. – Что-то и не припомню я…
– А это Вы спросите у госпожи Джудит Форбин, – весело ответил ему Эрнест, – уверен, она столько заслуг у своего покойного мужа найдет, что Вам просто совестно станет от своего беспамятства!
– Да уж, заслуги своего рода найти она умеет! – растерявшийся было купец вновь засиял широкой улыбкой и вдруг спохватился. – Стойте, а как же паренек этот, Корнелис Линнель? Он-то, бедолага, за нашим столом так и останется?
– Наш придворный звездочет давно ищет себе толкового ученика, думаю, Корнелис этот ему вполне подойдет, – герцог Берштейн улыбнулся, увидев, как облегченно выдохнул Фредерик, и продолжил, – я напишу для него записку, пусть покажет страже у западного входа. Парня проводят в башню, где засел Бертоньо Лорри, ну а дальше старик сам решит – будет из него толк или нет!
– Эх, Ваши Светлости, вот разодолжили вы меня, как дело-то по-доброму решилось! – видно было, что счастливый купец не находит слов, достойных его благодарности. – И тещу пристроили, и парня! Эх, вам бы в купеческом сословии родиться, сумели бы вы дело наладить, вот точно вам говорю – сумели бы!
Эрнест и Эвелина дружно рассмеялись от такой неожиданной похвалы. А Фредерик уже приглашал графиню посетить его торговые ряды, обещая, что для нее там всегда найдутся самые лучшие ткани по самым выгодным ценам:
– Как только надумаете платье новое себе пошить, вот хоть на Бал или еще куда, ни у кого больше ткани не заказывайте, только у купца Фредерика Крейстона! Самые выгодные условия для Вашей Светлости сделаю и по ценам, и по срокам, когда ткань доставим!
Эвелина, смеясь, заверила купца, что отныне заказывать ткани на платья будет только в лавке Крейстона. Герцог Берштейн подхватил шутку, обещая лично проследить, чтобы графиня Роддерик даже не заглядывала к другим купцам. Наконец, обрадованный Фредерик ушел, не забыв оставить "список кумушек", как он выразился, и Эвелина с Эрнестом смогли облегченно выдохнуть. Они оба как-то резко почувствовали нахлынувшую усталость, герцог ободряюше улыбнулся напарнице, графиня ответила ему такой же дружеской улыбкой. Но сказать хотя бы пару слов друг другу они не успели. Двери кабинета распахнулись и дворецкий объявил:
– Леди Оливия Эмеринг, банковский синдикат "Эмеринг и сыновья"!
– Ошибаешься, дружок, теперь эта контора называется "Братья Эмеринг", папаша выпал из счета, – легкий грудной смех последовал за уточняющей фразой, и в кабинет вошла очаровательная шатенка, обладательница лучшего контральто Армании, бывшая оперная прима Олли Терн, ныне вдовствующая леди Оливия Эмеринг.
