Текст книги "Ринго и Солнечная полиция (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– И вы одиноки?

– Да.

– Оу.

Она снова окинула Томаса долгим, пронзительным взглядом, будто не совсем могла осознать то, что видит. Томас подавил желание вздохнуть.

– А ваша жена? – наконец спросила она.

– Я не женат.

– Разведены?

– Я гей.

Она казалась ошеломлённой этим маленьким словом из трёх букв.

– Прошу прощения?

– Я – гей. Джереми мой приёмный сын. Мы бы хотели устроиться в школу, если вы не против.

– Вы...?

Она не могла заставить себя закончить.

– Уверен, у вас много детей из нетрадиционных семей, – сказал Томас, пытаясь сгладить момент.

Лаверния Брайант повернулась к тумбочке, открыла нижний ящик, чтобы достать необходимые бланки. Она двигалась медленно, сбитая с толку.

Томас взглянул на Джереми и заговорщически улыбнулся.

Джереми усмехнулся в ответ.

Глава 15

– Хочешь пойти в «Пиццу Хат»? – спросил Томас.

Джереми не мог ничего с собой поделать. Он улыбнулся. Он усмехнулся. Его лицо засветилось. Мама никогда не водила его по ресторанам. Они не могли себе этого позволить.

– Это слишком дорого, – говорила она. – Мы зайдём в «Уолмарт» и купим пиццу.

Конечно, замороженные пиццы из "Уолмарта" были хороши, но "Пицца Хат"...

Он улыбнулся мужчине.

– Это значит "да"? – спросил Томас.

– Да, – тихо произнёс он.

Он очень старался злиться на мужчину. Конечно, тот был глупым. Таким старым. Его волосы седели. В машине мужчина слушал "Классику" на WTUP. Всё в нём было старым-престарым. Даже то, как он говорил, было старым. Так медленно. Так осторожно. Как учитель или ещё кто. Его волосы были старыми, зубы были старыми, музыка была старой. Это было похоже на жизнь с динозавром.

Он хотел злиться. Он хотел не нравиться мужчине, и чтобы тот отвёз его в "Центр Жизни и Детей".

Но в мистере Томасе было что-то... что? Хорошее. Он был хорошим человеком. Он был тихим. Не было никаких криков и ора. Он никогда не повышал голос. Он был добрым. Никогда не жаловался, что Джереми воняет, или что он обуза. Он обращал на него внимание. У него были деньги. Когда они ходили в "Тойз-Ар-Ас", и Джереми попросил футбольный мяч – он любил европейский футбол, хотя большинство детей любили американский – мужчина оставил без внимания ценник в 19,95 долларов. Просто положил его в тележку и пошёл дальше, будто это не было большим делом. Мама никогда не могла позволить себе хорошие игрушки. Её находки на барахолках были пользованными, старыми, поношенными, иногда потерянными вещами. Когда он жаловался, она говорила, что его медицинские счета важнее, и они не могут тратить деньги на другие вещи. Он чувствовал себя плохо из-за этого. Будто он был виноват, что они бедные и не могут себе ничего позволить. И это была его вина, он знал. Если бы он был нормальным мальчиком, мама не сидела бы за кухонным столом, глядя на его больничные счета и плача.

Когда на горизонте появился чёрно-красный знак "Пиццы Хат", Джереми напрягся, думая, что наверняка мужчина шутил. Но нет. Он сбавил ход, остановился на парковочном месте прямо перед входом, и вышел из машины.

Джереми терпеливо ждал, когда мужчина потянулся, чтобы отстегнуть его.

– Мы, правда, идём внутрь? – спросил он, выходя и поднимая взгляд на мистера Томаса.

– Конечно, – сказал Томас. – А почему не должны?

– Это дорого.

– Не переживай об этом. Мой мальчик хочет пиццу, и её мой мальчик и получит.

Джереми улыбнулся. Он не хотел улыбаться, но когда мужчина сказал "мой мальчик" что-то в его сердце... что? Немного подскочило. Засветилось.

– Идём, кроха, – весело сказал мужчина, кладя руку на плечо Джереми и направляя его к входной двери.

Джереми не обращал внимания на взгляды, которые получал от толпы, когда они вошли. Он привык ко взглядам. На самом деле, он гордился собой, заходя в "Пиццу Хат" – настоящий ресторан! – и садясь за столик. Единственный ресторан, в котором он когда-либо был, это "МакДональдс", и это было только время от времени, обычно, когда маме платили, и только если он очень умолял. И это был не настоящий ресторан, просто фаст-фуд. Обычно они пользовались окошком для автомобилей, но иногда мама заводила его внутрь, чтобы после еды он мог поиграть в игровой зоне.

– Что нам заказать? – спросил мужчина, спокойно глядя в меню, видимо, не заботясь о том, что они в общественном месте, и люди грубо пялятся. – Может, нам взять кусочек для тебя и кусочек для меня?

– Хорошо, – сказал Джереми, не смея возражать.

– Хорошо? Только кусочек? Ты с ума сошёл? Так не пойдёт. Не для таких любителей пиццы, как ты и я. О нет. Мы не можем взять просто по одному кусочку. Это жалко. Думаю, нам нужна очень большая пицца со всеми начинками и большим количеством мяса. Думаю, им следует прямо сейчас пойти и разделать корову и вывалить всё мясо на пиццу. Может, ещё и пару кур добавить. И, может быть, свинью. Что думаешь? Справишься с этим?

Джереми усмехнулся.

– Один кусочек, – произнёс мужчина, качая головой. – Что за мальчика я воспитываю?

Джереми продолжал усмехаться. Несмотря на всё плохое, мужчина был смешным, и он никогда не мог точно сказать, когда тот шутит. А он всегда шутил. Всегда смеялся. Казалось, у него в мире не было забот.

Джереми сиял от гордости и удовольствия, когда официантка подошла к их столику и спросила, что бы они хотели заказать.

– Нам нужна очень большая пицца, – сказал Томас. – Мы голодные, и нам нужна еда.

– Да, – сказал Джереми, будто соглашаясь всем сердцем, и так и было.

– Я бы предложила экстра-большую, – сказала девушка, бросая краткий взгляд на Джереми и сочувственно улыбаясь, будто сожалела о том, что у него нет рук.

– И нам нужно мясо. Мой мальчик любит на пицце мясо, и насчёт этого он прав.

– Может, вам взять пиццу "Мясоед"? – спросила она.

– Взять, – сказал Томас. – И вы можете ещё принести нам "Пепси". Заварил кашу – не жалей масла.

– Без проблем, – заверила официантка. Она повернулась к Джереми и сказала. – Я не видела тебя здесь раньше. У тебя всё хорошо?

Джереми хотел сказать, что он в порядке, но когда он открыл рот, ничего не вышло. Он просто смотрел на неё с открытым ртом, наполненный внезапной робостью.

Кот снова съел его язык.

– Я сейчас принесу напитки, – добавила она, забирая меню.

– Надеюсь, ты голоден, – произнёс Томас, глядя на него через стол.

Джереми кивнул.

– И не пойми меня неправильно – мы не так часто едим фаст-фуд. Слишком жирно. Нам нравится осторожно относиться к тому, что мы едим. Знаешь, каков мех, такова и шуба. Но время от времени мы заслуживаем угощения. Разве нет?

Джереми улыбнулся в ответ.

– Ты не слишком много говоришь, да? – спросил Томас.

Джереми пожал плечами.

– Я знаю кое-кого, кто раньше был очень тихим. Такое случается, когда люди всегда говорят тебе заткнуться. Однажды ты так и делаешь. Однажды ты решаешь, что тебе нечего сказать, и перестаешь говорить.

Джереми думал над этим в тишине.

– Надеюсь, ты не такой, – продолжал мужчина. – Я люблю поговорить. И я хочу, чтобы ты знал, что можешь говорить о чем угодно. Меня это не беспокоит. Я могу услышать "аминь", парень?

– Аминь, – с лёгкой улыбкой сказал Джереми.

– Так что мы будем делать с остатком дня?

Джереми пожал плечами.

– Нам нужно купить новую одежду в школу – я хочу, чтобы мой мальчик выглядел красиво, когда пойдёт в школу. Стильно. Ты ведь стильный парень?

Джереми не знал, что такое "стильный", но захихикал. Слово звучало забавно.

– Я хочу, чтобы у тебя была красивая одежда, – сказал Томас. – Может, мы сходим в торговый центр. Это подойдёт?

Джереми кивнул.

Официантка принесла напитки.

– Ты справишься? – спросил мужчина, с выражением беспокойства на лице. Он имел в виду напитки. Сидения за столиком были довольно низкими и скользкими.

– Конечно, – уверенно сказал Джереми. Он поднял ноги, хватая стакан, и поднял его, чтобы показать мужчине, что может справиться, что всё нормально, что ему не нужна подставка на сидение или барный стул или что-то ещё, что он такой же, как другие мальчики, и может хорошо справиться сам.

Стакан был холодным, снаружи мокрым от конденсата. Почти сразу же, как он его взял, стакан выскользнул из его ног и приземлился на стол, где жидкость разлилась, устроив огромный беспорядок.

– Прости, – поражённо произнёс Джереми. Ему было стыдно, он чувствовал тяжесть неодобрительных взглядов. По большей части ему было страшно. Что он расстроил мужчину. Испортил ланч в настоящем ресторане. – Мне очень жаль. Я не хотел...

– Всё нормально, – легко сказал мужчина, вытирая лимонад салфетками и улыбаясь.

Внезапно появилась официантка с полотенцем.

– У нас случилась небольшая авария, – сказал Томас. – Может, ему подойдёт стакан поменьше?

– Без проблем, сэр, – сказала она, прибираясь, бросая взгляд на Джереми и продолжая сочувственно улыбаться.

Джереми чувствовал себя подавленным, смущённым, его отличие будто неоновым знаком сияло на лбу. ДУРАК. УРОД. НЕУКЛЮЖИЙ. ИДИОТ. ОСЁЛ. ЛУЗЕР.

Глаза защипали слёзы, и он отвернулся.

– О, Боже, – произнесла официантка, глядя на него. – Это просто маленький инцидент, сладкий. Не бери в голову.

Томас ничего не сказал. Вместо этого он встал, подошёл со стороны Джереми и сел рядом с ним. Он приобнял Джереми и притянул его ближе.

– Тише, – прошептал он Джереми на ухо. – Всё нормально. Дерьмо случается. Поэтому демократы изобрели туалетную бумагу.

Джереми хотелось отстраниться, но он не мог. Каким-то образом, пока мужчина держал его, шептал ему на ухо, говорил, что всё хорошо... каким-то образом всё было хорошо. Всё казалось лучше. Безопаснее.

– Мы возьмём стакан поменьше, – сказал Томас.

Джереми прижался лицом к плечу мужчины, закрыл глаза, пытаясь делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

– Всё будет хорошо, парень. Вот увидишь. Всё будет просто отлично. Ты и я – мы справимся. Мы будем великолепны. Верно?

Джереми кивнул.

– Ты в порядке?

Джереми отстранился, опустив глаза.

– Не будь таким, – сказал мужчина, потянувшись вытереть слёзы со щёк Джереми. – У нас будет много маленьких инцидентов. Но это не большое дело.

– Прости, – прошептал Джереми.

– Не нужно извиняться. Я не могу сказать, сколько раз опрокидывал напитки, когда был таким маленьким, как ты, а мне не приходилось пытаться пить с помощью ног. Не думаю, что я вообще смог бы поднять ногу наполовину так высоко, как ты. Я слишком старый и толстый и потерял форму. Так что не переживай об этом.

Джереми смотрел на свои колени, чувствуя себя ростом в пять сантиметров.

– Хочешь кое-что узнать? – спросил Томас.

Джереми поднял на него глаза.

– Я люблю тебя, – сказал Томас. Он положил ладонь на щеку Джереми и улыбнулся. – Ты потрясающий ребёнок. Я горд быть твоим отцом. Я горд тем, что меня посчитали достаточно крутым, чтобы тебя разместили со мной. Мы справимся, хорошо? У нас всё будет просто отлично. Ты мне веришь?

Джереми пожал плечами. Он не особо понимал, что говорит мужчина, что он имеет в виду, только то, что он старался быть милым – что он был милым. Очень милым.

– Ты будешь в порядке? – спросил Томас.

Джереми кивнул.

– Мне жаль, – произнёс Томас.

– Почему? – озадаченно спросил Джереми.

– Мне жаль, потому что я знаю, что для тебя это тяжело. Я знаю. Просто старайся как можно лучше, хорошо? И всё будет отлично. Вот увидишь. Я тебе обещаю. Ты привыкнешь ко мне, а я привыкну к тебе. Мы разберёмся с этим. Правда. Я такой. Оптимист. Ты знаешь, дело не в том, наполовину стакан пуст или наполовину полон. Дело в том, что ты всегда можешь добавить в стакан водки. Вот так. А ты и я – мы дольём много водки в стакан. Поверь мне. Тебе пока нельзя водку, потому что ты слишком юный, но ты знаешь, что я имею в виду.

Джереми слушал, загипнотизированный голосом мужчины, его лицом, добротой его присутствия, его мягкостью. Он мало что понимал из слов, но знал, что они добрые. Это было хорошо. Это было приятно. От этого он чувствовал себя нормально. Безопасно. Любимым.

– Всё будет хорошо? – снова спросил Томас.

Джереми кивнул.

– Почему бы мне не принести тебе стул-подставку, чтобы ты был повыше? Знаю, они для маленьких детей, но тебе это поможет, так что всё нормально. И в любом случае, знаешь, ты маленький – я мог бы положить тебя в портфель и взять с собой на работу, и никто никогда бы не узнал. Ты такой маленький, что я думал позволить тебе спать в ящике в моём шкафу, чтобы не приходилось покупать тебе кровать.

Джереми посмотрел на него, ничего не говоря.

– Это шутка, парень. Если хочешь получать карманные деньги, придётся смеяться над моими шутками. За это я плачу.

Джереми не знал, что об этом думать.

– Я вижу, придётся поработать, – сказал Томас.

Он пошёл к передней части ресторана и попросил стул-подставку.

В его отсутствие Джереми встал, стоя возле их стола, теперь ни на кого не глядя. Он чувствовал себя напуганным, встревоженным, робким и неуверенным. И всё же он чувствовал себя нормально. Что всё будет нормально. Что всё будет в порядке, как сказал мужчина.

Томас установил подставку, и Джереми сел на неё. Так было намного легче дотянуться до стола. Мужчина улыбнулся и сделал глоток содовой, будто ничего не произошло.

– Тебе нравится бейсбол, парень?

Джереми кивнул.

– У тебя хороший вкус. Мне это нравится. Что насчёт американского футбола?

Джереми широко улыбнулся. Американский футбол был не так хорош, как европейский, но американский он тоже любил. По крайней мере, смотреть. Он никогда не сможет в него играть.

– О, понятно, – сказал Томас. – «Ребелс» или «Бульдоги»?

Он ссылался на две лучших команды Миссисипи: «Ол Мисс Ребелс» или «Бульдоги Штата Миссисипи».

– «Доги», – с гордостью сказал Джереми.

– Серьёзно? «Доги»? Миссисипи? Серьёзно?

Джереми усмехнулся.

– Я за «Ребелс», – сказал Томас. – Когда наступит футбольный сезон, мы посмотрим, кто босс, верно? Эти «Хот-доги Штата Миссисипи»! Ты будешь рыдать над своим пивом.

– Они не хот-доги! – воскликнул Джереми.

– Это их название, – парировал Томас. – «Хот-доги Штата Миссисипи». Зачем называть так команду? Почему не «Тако Штата Миссисипи»?

– Они «Доги», – яростно сказал Джереми.

– Ты имеешь в виду «Хот-доги».

– Они «Доги»!

– Во время футбольного сезона нам будет весело, да? Мы будем смотреть все игры – и не плачь, когда «Хот-доги» проиграют. И не завидуй, когда «Ребелс» выиграют каждую игру и станут чемпионами Юго-восточной Ассоциации.

– Они не выиграют, – сказал Джереми. – Мама говорила, что купит мне коровий колокольчик.

Фанаты Штата Миссисипи были знамениты тем, что звенели в раздражающие колокольчики во время каждой игры.

– Колокольчик? – спросил Томас, нахмурившись.

– Да.

– Имеешь в виду одну из тех ужасных, создающих грохот штуковин, от которых у меня зубы скрипят?

Джереми усмехнулся.

– Не знаю, можем ли мы держать в доме колокольчик. Нас могут арестовать.

– Не арестуют! – возразил Джереми.

– Если мы купим коровий колокольчик, ты не сможешь грохотать этой штукой, когда идёт игра. Я не приемлю колокольчиков. Тебе придётся понять, что мы уже в двадцать первом веке, и мне всё равно, если мы живём в заднице Библейского Пояса, я не приемлю коровьих колокольчиков.

– Мама говорила...

Его голос затих. Его вдруг переполнили воспоминания о матери. О её лице. О её голосе. О других временах, когда они сидели за столиком в "МакДональдсе". Смеялись. Улыбались. Ели картошку-фри. Много лет – всю его жизнь – были только он и мама. Всего двое. Спали в одной кровати. Каждую ночь. Он целовал мамину грудь, так, как ей нравилось, её грудь была такой большой, такой мягкой, такой красивой. Он прижимался к ней. Это было приятно. То, как она целовала его. Как прикасалась.

А теперь...

– Мы купим тебе колокольчик, – тихо сказал Томас. – Твоя мама тоже была фанаткой «Догов»?

Джереми кивнул, опустив глаза.

– Если это так, уверен, она хотела бы, чтобы у тебя был лучший колокольчик, который мы сможем найти. И если ты будешь звенеть им во время игры, полагаю, мне придётся с этим смириться, чтобы мой мальчик мог быть счастлив. Наверное, «Доги» не так плохи. У них в последнее время хороший квотербек, правда? Как там его зовут?

Джереми больше не слушал.

– Ты скучаешь по маме? – тихо спросил Томас.

Джереми кивнул, чувствуя себя несчастным.

– Готов поспорить, она была очень приятной дамой. Должна была быть, раз воспитала такого, как ты. Это нормально – скучать по ней. Это значит, что ты очень сильно её любил.

Джереми ничего не сказал.

Глава 16

– Позволь мне помочь, – сказал Томас, заглядывая в ванную в тот вечер, пока они готовились ко сну.

– Мне не нужна помощь, – упрямо сказал Джереми. Он пытался помыть волосы, но они были слишком длинными, и его ноги не могли достать до них, чтобы сделать всё должным образом. В данный момент его лицо было покрыто пеной от шампуня, и он не мог открыть глаза. Ему хотелось помыться как следует, чтобы не вонять.

– Пожалуйста, – сказал Томас. – Позволь мне помочь. Я знаю, что ты можешь справиться со всем остальным, но нам нужно убедиться, чтобы ты хорошо помыл волосы. Кроме того, у тебя мыло в глазах.

Джереми, раздражённый, скорчил гримасу. Он хотел показать мужчине, что может о себе позаботиться, что он не маленький, и с ним не нужно нянчиться.

Томас присел на край ванны, и мочалкой вытер его лицо и глаза, убирая мыло.

– Я знаю, что ты большой мальчик, – сказал Томас. – И знаю, что ты можешь сделать практически всё, что захочешь, но есть несколько вещей, которые ты пока сделать не можешь, так что тебе придётся разрешить мне помочь.

Наконец, взглянув на мужчину, Джереми смог увидеть заботу в глазах Томаса.

– Это не проблема, – сказал Томас. – В любом случае, у нас есть два варианта. Мы можем обрезать волосы. Тогда тебе не придётся переживать о том, чтобы хорошо их промыть. Или ты можешь позволить мне помочь. Что думаешь?

Джереми не хотел, чтобы ему отрезали волосы.

– Это значит, что ты позволишь мне помочь?

Джереми кивнул.

Томас вымыл его волосы, сполоснул, затем помог ему помыться должным образом.

– Я сам могу одеться, – сказал Джереми, когда они прошли в его комнату. – Но нужно оставить пижамные штаны расправленными на кровати.

Томас разложил пижамные штаны и наблюдал, как Джереми просовывает в них ноги, затем извивается, продевая ноги внутрь, затем ворочается, чтобы поднять штаны по бёдрам.

– Видишь? – произнёс Джереми, спрыгивая с кровати и вставая на ноги. – Я могу справиться.

– Ты талантливый, – согласился Томас, поправляя на нём пояс штанов. – Хочешь майку без рукавов или с рукавами?

– Мама никогда не заставляла меня спать в майке.

– Ты не мёрзнешь?

– Она мне мешает.

– Если тебе удобно, то без разницы. Готов ложиться?

– Я не хочу ложиться в кровать.

– Тогда как я прочитаю тебе сказку, если ты не ляжешь в кровать?

– Ты мне почитаешь?

– Конечно.

Джереми усмехнулся, забираясь под одеяло и укладывая голову на подушку. Его мама приходила с работы уставшая, у неё не было времени читать ему.

– Эта книга называется "Шиверс! Пират, который боится всего", – сказал Томас, устраиваясь рядом с ним. – Звучит довольно неплохо, правда?

– Да, – согласился Джереми, с восхищением глядя на обложку, на которой мальчик-пират стоял на палубе корабля.

– Тебе нравится читать? – спросил Томас.

– Я не знаю.

– Я буду читать тебе каждую ночь. Надеюсь, ты не против.

– Всё нормально.

– Ты сегодня хорошо провёл день?

Джереми кивнул.

– Мы много ходили по магазинам, да? Но это было весело. Тебе было весело?

Джереми признался, что да.

Томас читал книгу около тридцати минут. Джереми смотрел на страницы, на картинки, завороженный, успокоенный глубоким голосом мужчины, его хихиканьем, его смехом.

– Думаю, на сегодня хватит, – наконец сказал Томас. – Завтра мы продолжим с того места, на котором остановились. Тебе приснятся хорошие сны?

Джереми откинулся на подушку и пожал плечами.

– Если я буду тебе нужен, то позови меня или приди за мной. Это вовсе не проблема. Если ты испугаешься или что-то ещё, просто приди и скажи мне. Обещаешь?

Джереми кивнул.

– Доброй ночи, кроха, – сказал Томас. Он наклонился, чтобы поцеловать Джереми в лоб. Джереми вдохнул его запах, почувствовал тепло его кожи.

– Увидимся завтра, – сказал Томас, вставая.

– Мистер Томас?

– Не обязательно называть меня "Мистер Томас". Можешь звать меня папой или просто Томасом, если хочешь.

– Мы можем навестить маму?

Томас слегка нахмурился, стоя у кровати.

– Пожалуйста? – надавил Джереми. Если этот мужчина был хорошим, может быть, он отведёт Джереми увидеться с матерью. Может, он узнает, где она. Может, он сможет всё исправить, изменить, сделать так, как было раньше. Может быть, если он будет милым с мужчиной, мужчина ему поможет.

– Хочешь навестить могилу своей мамы? – спросил Томас.

– Я хочу увидеть маму.

– Мы можем это сделать, если ты хочешь.

– Хорошо.

Его охватило счастье.

– Доброй ночи, – сказал Томас.

– Доброй.

Глава 17

Томас сел на кровать и вздохнул.

Он был измотан.

Дело было не во всей этой беготне, которую они проделали за день, записываясь в школу, сходив на шоппинг, в "Тойз-Ар-Ас" и Волмарт, пообедав в "Пицца Хат", проведя два часа в парке, испытывая новый футбольный мяч, остановившись у "Фреда", чтобы купить необходимые туалетные принадлежности – вся эта спешка и суета. Дело было не в этом. Дело было... в чём?

Он так долго ждал ребёнка. Будто всё это ожидание и тревога вымотали его, истощили, были более напряжёнными, чем он думал.

Теперь это происходило.

Теперь всё было по-настоящему.

Он почувствовал облегчение, радость, волнение, страх.

Что, если он подведёт Джереми? Что, если он забудет что-то важное? Что, если он что-нибудь испортит? Непреднамеренно причинит Джереми боль? Что, если он слишком стар, чтобы за всем успевать?

На эти вопросы не было ответов, хотя за спиной у него было что сказать по этому поводу.

Он перестарался.

Он медленно разделся, сел на кровать в боксерах, и его захлестнула смесь эмоций.

Ему следовало позвонить Рэнди. Рэнди будет чувствовать себя отверженным и не в духе, если он не сделает этого. Но он не хотел. И ему следовало позвонить Эмбер, сообщить ей новости. Но ему этого не хотелось. Он устал. Ему следовало проверить Фейсбук, посмотреть, чем заняты его друзья. Или пойти посидеть перед телевизором и послушать новости.

Но...

Он был измотан до предела. И эти вещи уже не казались такими уж важными.

Справа от него на стене висел большой плакат с изображением Будды. Это был прекрасный образ, очень тонкий, очень красиво сделанный и красиво обрамленный. Ниже Будды были написаны слова "Забудь об этом дерьме". Сопоставление должно было быть шокирующим, и это было так.

Это был его девиз: "Забудь об этом дерьме". То было вчера. Это сегодня. Не цепляйся за прошлые обиды. Плыви по течению. Будь сейчас. Будь здесь. Не упусти свою жизнь. Не пропусти её, плача над вещами, которые произошли миллион лет назад.

Забудь об этом Дерьме, Томас Манфред.

Только когда ты сделаешь это, твои руки будут свободны для новых вещей. Например, для того мальчика в другой комнате. Только тогда твоё сердце будет свободно. Твой разум. Твоя любовь. Твоя душа. Твоё существо.

– Я забуду, – сказал Томас изображению Будды. – Забуду. Но дай мне немного времени.

Будда безмятежно улыбнулся, но не ответил.

– Держу пари, ты никогда не думал, что я стану отцом, не так ли, здоровяк?

Будда продолжал улыбаться.

Телефон, который Томас оставил заряжаться на комоде, вдруг завибрировал от текстового сообщения. Это был Рэнди.

«Ты ещё жив?»

Томас посмотрел на телефон, нахмурившись.

Появилось ещё одно сообщение.

«Мне тоже нужна любовь, знаешь ли».

Томас набрал сообщение: – «Съешь меня».

Ответ пришёл быстро.

«Хотелось бы. Ничто не говорит «я люблю тебя» так, как мужчина, который сосёт член».

Томас усмехнулся.

Быстро появилось ещё одно сообщение.

«Надеюсь, ты в приличном виде...»

Томас посмотрел на текст и нахмурился, как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь.

– Чёрт, – пробормотал он, понимая, что Рэнди у входной двери.

Глава 18

Рэнди Стилсон владел художественной галереей в центре Тупело и очень успешно управлял ею. Кроме того, он сидел так глубоко в шкафу, что навечно пропах нафталином. Он до ужаса боялся того, что посетители галереи бросят его, если узнают его «секрет», который, по правде говоря, знали все.

Томас, одетый в халат и тапочки, открыл дверь и нахмурился.

– Ты очень плохой мальчик.

– Я должен был тебя увидеть, так что подай на меня в суд, приятель.

В прихожей он вдруг развернулся, обвил руками талию Томаса и мягко прижал его к стене, крепко целуя в губы. Его руки скользнули под ткань халата Томаса.

– Ты похож на похотливого подростка, – отметил Томас.

– Кто бы говорил, – ответил Рэнди, хватая правой рукой мужское достоинство Томаса. Оно было твёрдым, как камень. – Кто-то рад меня видеть.

– Что мне с тобой делать?

– Пока у тебя есть смазка и презерватив, возможности безграничны, – с лёгкой улыбкой произнёс Рэнди.

– Я бы с удовольствием сводил тебя в церковь, но ты можешь захотеть по-быстрому остановиться в часовне. Ты же знаешь, мне трудно тебе отказывать. Но потом тебе придется уйти, Рэнди. И мы просто притворимся, что этого никогда не было.

– Мой рот на замке.

– И я делаю это только потому, что ты меня возбуждаешь, и я ничего не могу с собой поделать.

– Не учи учёного, милый.

– Но мы должны быть тихими.

– Как ниндзя! – воскликнул Рэнди.

Они прошли в спальню Томаса, закрыли дверь.

– Мама всегда говорила, что секс лучше, когда в доме есть гости, которые могут вас застать, – прошептал Рэнди, скидывая с себя одежду.

– Ты и твоя мать! Не могу поверить в то, что она тебе говорит.

– Волнение быть обнаруженным! – воскликнул Рэнди.

Томас, мужчина, который очень хорошо себя контролировал, внезапно потерялся в море. Рэнди был симпатичным мужчиной, будучи "седым лисом" (прим.: Седой лис – физически привлекательный мужчина «респектабельного» возраста), с тонкой талией и хорошим загаром. Несмотря на возраст и внешний вид, он вёл себя как похотливый подросток, который спит со всеми подряд. То, что Томас был объектом его страсти и желания, удивляло и возбуждало его, и он обнаружил, что заразился энтузиазмом Рэнди.

Рэнди был помешан на оральном сексе, так что Томас сел на кровать и позволил мужчине сделать лучшее, на что он способен. И сам отплатил той же услугой.

После этого, снова одетые, они стояли у входной двери.

– Когда я его увижу? – спросил Рэнди.

– Мы зайдём в галерею. Обещаю. Я просто не хочу его пугать. Ну, по крайней мере, не сразу. И помни: ты просто его дядя Рэнди. У нас нет никаких отношений.

– Я только что сосал твой член! Не говори мне, что у нас нет отношений.

– Говори потише! Он может тебя услышать.

– Что, если я передумаю?

– Насчёт чего?

– Насчёт нас. Насчёт того, чтобы быть вместе. Почему бы нам просто не рассказать ДСО? Ты мог бы просто сказать им, что завёл с кем-то серьёзные отношения, и я сдам отпечатки пальцев и всё остальное.

– Ты уверен, что готов к этому? Они задают много неудобных вопросов.

– Я знаю, – сказал Рэнди, улыбка с его лица исчезла. – Мне следовало просто отрастить яйца, когда ты спросил меня в первый раз. Может, теперь, когда ты отец, ты стал еще сексуальнее.

– Серьёзно?

– Ты – семьянин. Семья важна для меня. И я думаю о том, что мы с тобой будем папами, будем ходить на рыбалку и в походы, и я вдруг понимаю, о чём ты говоришь. Мы действительно можем быть семьёй. Нормальной семьёй. И просто заниматься обычными семейными делами. А потом, когда мы уложим ребенка спать, я мог бы поиграть с твоим инструментом. Не так уж плохо, если ты спросишь меня.

– Спасибо.

– Слушай, приятель. Ты знаешь, что я был женат почти двадцать лет. И я любил свою жену, и любил Ронни и Аманду, но я никогда не чувствовал себя так.

– Как?

– Я никогда не любил Кэти так, как люблю тебя. Я любил её, конечно, но там было не это сумасшедшее чувство, которое я испытываю, когда я рядом с тобой. Иногда, мне кажется, будто я не могу дышать, пока не приду, не увижу тебя и не побуду рядом. Это просто огонь! С Кэти просто не было ничего сексуального. И я думал, что это моя вина, и я пытался и пытался, и теперь я понимаю, что я и был виноват – мне никогда не следовало жениться на женщине. Это было нечестно по отношению к ней и нечестно по отношению ко мне. Но сейчас, впервые, я встретил кого-то, по кому схожу с ума. И впервые в своей жизни я могу законно жениться на том, на ком хочу, а не на том человеке, на котором хочет женить меня кто-то другой. И у меня может быть семья. Настоящая семья с людьми, которые любят меня за то, кто я есть, которые принимают меня таким, какой я есть. Мне не придётся прятаться, мне не придётся притворяться кем-то другим, и наши друзья будут знать о нас, и я могу ходить на родительские собрания и не врать о себе и... Всё это крутилось у меня в голове, и теперь я знаю, что должен сделать.

– И что это?

– Я совершу каминг-аут, детка! Я работаю над своим дерьмом. Правда, работаю.

– Я это знаю, – сказал Томас, стараясь проявлять поддержку. Он слышал эти слова раньше, очень хотел в них верить.

– Так ты будешь терпеливым?

– Конечно, буду. Тебе следует стать одной из моих нянь.

– О, спасибо!

– Официальной няней. Если ты будешь сидеть с моим ребёнком, тебе придётся пройти через ДСО, сдать отпечатки пальцев и пройти проверку данных. Это не так назойливо, как для члена семьи. Они тебя проверят, убедятся, что ты хороший парень. Так что, может быть, тебе следует сделать это в качестве первого шага. Затем, через несколько месяцев...

– Они уже будут знать обо мне.

– Именно. Они будут знать, что ты хороший парень. Тогда тебе придётся ответить на некоторые неудобные вопросы, и они поговорят с твоей семьёй и друзьями, и тебе, наверное, придётся сходить на занятия для родителей...

– Так ты говоришь, мне нужно просто выйти из шкафа и начать двигаться.

– Я пытался сказать это в хорошем смысле. Но да. Забудь о своем чертовом "я" и начни двигаться. Твоя мама переживёт.

– Мама меня убьёт!

– Она, наверное, уже знает.

– Я в этом сомневаюсь.

– Я могу поговорить со своим социальным работником насчёт того, чтобы ты сидел с ребёнком.

– Хорошо.

– И просто дай мне немного времени, чтобы Джереми устроился.

– Как у него дела?

– Он замечательный, – признался Томас.

– Ты этого хотел?

– Нет. В смысле, я не знаю. Это не то, чего я ожидал. Но он замечательный. Я всегда хотел быть отцом, и он замечательный ребёнок. Ты увидишь, когда познакомишься с ним.

– Ты счастлив?

– Я очень счастлив, – сказал Томас. – Это просто самая удивительная вещь...

– Я помню день, когда мы привезли Ронни домой из больницы. Затем Аманду. Я понимаю, приятель. Это классное ощущение. Но чертовски пугает.

– Абсолютно точно.

– Но это круто. Ты поцелуешь меня перед уходом?

– А папа римский – католик?

– Этот новый? Никто не знает. На самом деле, он говорит как очень необычный еврей. Или, может быть, пресвитерианец, который слишком много выпил. Что ты думаешь о воскресном ужине у мамы?