Текст книги "Ринго и Солнечная полиция (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Они вышли.

Сейчас, находясь вдали от дома Трипперов, от отца и бабушки, Джереми казался счастливым.

– Кажется, ты стал выше, – сказал Томас, ставя поднос с едой между всеми ними и разделяя еду. – Чем они тебя кормили? Ты, наверное, уже на тридцать сантиметров выше. Я тебя почти не узнал.

– Мне почти девять, – с гордостью сказал Джереми.

– Я знаю. Я думал о том, что подарить тебе на день рождения. Я хочу, чтобы подарок был очень особенным. Не хочу, чтобы ты забыл своего старика.

– Я тебя не забуду, папочка, – очень серьёзным голосом сказал Джереми.

– Я просто шучу, милый. Я тоже никогда тебя не забуду, не важно, каким ты станешь большим. Ты всегда будешь моим малышом. Твой папа хорошо к тебе относится?

Что-то промелькнуло в глазах Джереми. Он опустил взгляд, занявшись картошкой-фри. Дуэйн смотрел, как Джереми подносит картошку к губам, и, казалось, был впечатлен.

– Ты здесь смотришь на Ринго Старра, – сказал Дуэйну Томас.

– Это тот парень из "Битлз"? – спросил Дуэйн.

– Он самый. Видел бы ты, как этот малый играет на ударных.

– Как он это делает?

– Спроси у него, – сказал Томас, кивая головой на Джереми.

– Ты умеешь играть на ударных? – спросил Дуэйн с долей восхищения в голосе.

– Папа ставил для меня барабаны на пол, – объяснил Джереми.

– Это была электронная ударная установка, – сказал Томас. – Видел бы, как двигается этот малый! Когда-нибудь он станет рок-звездой.

– Хотел бы я играть на ударных, – сказал Дуэйн.

– Это легко, – сказал Джереми.

– Тебе легко, – отметил Томас. – Он играет лучше, чем я. В следующий раз, когда буду записывать одну из своих песен, мне придётся одолжить его, чтобы он сыграл мне партию ударных.

Разговор перешел в сторону диско, "Роллинг Стоунс", "Ужасных Мэри", затем переключился на футбол – Алабама выглядела довольно сильной с их осенним составом, хотя они решили, что "Ол Мисс" пренебрегать нельзя.

– Мне нужно в туалет, – сказал Джереми, когда они собирались уходить.

– Я тебе помогу, кроха, – сказал Томас.

В кабинке Джереми сел на унитаз, но не раньше, чем Томас заметил рубцы на ногах и пояснице мальчика. Поначалу он не хотел верить в то, что видел. Хотя было очевидно, что это такое, Томас сразу же начал искать оправдания, шевеля мозгами, чтобы подумать, как могли остаться такие следы, но понимая, что даже если бы придумал, эти следы могли только одним способом оказаться там, где были.

Если и было одно сообщение, которое он принёс домой во время родительских занятий, это было то, что физическое наказание абсолютно запрещено. Их даже просили подписать заявления о том, что они проинформированы о политике против физических наказаний и согласны выполнять её.

– Что это за отметины у тебя на ногах? – спросил Томас, пока они умывались.

– Ничего, – сказал Джереми, отказываясь смотреть на него.

– Джереми?

– Ничего, папочка.

– Джереми?

Джереми опустил глаза, казалось, пристыженный, смущённый.

– Эй, кроха, – произнёс Томас, присаживаясь на корточки, чтобы быть с мальчиком на одном уровне. – Не будь таким. Я не хочу тебя расстраивать, но не хочу, чтобы кто–то делал тебе больно. Твой папа не должен тебя бить. Помнишь, мы говорили об этом? Бить нельзя. Так сказал судья. Ты помнишь? Это было? Твой папа бил тебя?

Джереми повернулся и посмотрел на него глазами, полными страдания.

Томас видел правду, хотя Джереми не признавался в этом. Он пытался получше рассмотреть рубцы, но туалет был не особо хорошо освещён.

– Папочка?

– Да?

– Можно мне поехать домой с тобой?

– Ты теперь должен жить со своим папой.

– Пожалуйста, папочка?

– Ты несчастлив?

Джереми покачал головой.

– Ох, милый, мне жаль. – Томас вывел его из кабинки, помог умыть лицо, а затем влажным полотенцем помог ему вытереть ноги. – Твой папа будет скучать по тебе, если ты не будешь жить с ним. И твоя бабушка тоже.

Джереми ничего на это не ответил, но в его глазах была такая печаль и поражение, что Томасу хотелось схватить его и сбежать в Канаду. Было больно видеть Джереми таким явно несчастным.

– Всё наладится, – пообещал он. – Ты мне веришь, кроха?

Джереми не ответил. Вместо этого он наклонился вперёд, прижался головой к груди Томаса и закрыл глаза.

– Я так сильно по тебе скучал, – прошептал Томас, притягивая его ближе. – Каждый Божий день. И папочка тебя любит – ты знаешь это? Папочка очень-очень сильно любит тебя.

– Я тебя тоже люблю, папочка, – сказал Джереми, поднимая взгляд на него.

– Нам лучше вернуться к остальным.

Глава 71

– Думаю, ты должен был повернуть туда, – сказал Рэнди.

– Я знаю, – ответил Томас.

Вместо того чтобы свернуть на просёлочную дорогу, которая вела к дому Трипперов, он продолжал ехать. В голове он уже решил, что будет делать.

– Томми? Что ты делаешь? – спросил Рэнди.

– Сначала мы заедем в отель.

– Мы уже были в городе, могли бы просто съездить тогда.

– Я знаю.

Рэнди нахмурился.

– У него рубцы на ногах и заднице, – тихо сказал Томас.

На заднем сидении Дуэйн и Джереми вели себя как братья, в настоящий момент разговаривая о том, кто круче, Бэтмэн или Супермэн.

– Что у него? – прошептал Рэнди.

– У него рубцы. Я не особо чётко видел их в туалете и собирался просто проигнорировать это, но не могу. Когда подписываешься на усыновление и опеку, нужно подписать заявление о том, что ты не будешь использовать никакие формы физического наказания. Особенно избиение. Я не знаю, как это делают в Алабаме, но знаю, что судья сделал это частью их соглашения. И чем больше я думаю об этом, тем больше злюсь, потому что не собираюсь давать этому ублюдку причинять боль моему сыну.

– Ты не можешь сбежать с ним.

– Я позвоню его социальному работнику.

Рэнди взглянул на заднее сидение грузовика на двух мальчиков, которые болтали и не обращали на них никакого внимания. Он повернулся обратно к Томасу, с выражением беспокойства на лице.

– Ты ведь не просто что-то ищешь, да? – спросил он.

– Что это должно значить?

– Какую-нибудь причину, чтобы забрать его?

– Я пытаюсь оказывать поддержку. Я оказывал поддержку. Но я знаю его... он напуган. И он не расскажет мне, что происходит, но я знаю, что что-то происходит и не могу просто оставить его там одного.

– Ты можешь потерять все шансы когда-нибудь увидеть его снова.

– Я не могу позволить ему вернуться в тот дом, не зная, что он в безопасности.

Рэнди довольно тяжело вздохнул.

– Не злись, – сказал Томас.

– Я не злюсь, – ответил Рэнди.

– Я собирался предъявить претензии Койлу, но понял, что он может просто послать меня и прогнать со своей территории.

– Насколько они плохие? Рубцы?

– Я не особо разглядел.

Они ехали в тишине.

В номере отеля Томас обвил рукой плечи Джереми.

– Милый, мы с Рэнди хотим посмотреть на рубцы. Ты нам разрешишь?

Джереми поднял на него взгляд, его глаза были полны страха.

– Хочешь рассказать нам об этом? – спросил Томас.

– Папочка, пожалуйста...

– Мне нужно знать, что случилось, кроха. Твой папа не должен тебя бить. Так говорил судья. Он тебя бил?

Джереми перевёл взгляд с Томаса на Рэнди, с тревогой в глазах.

Дуэйн, сидя на кровати, наблюдал за ними, чувствуя, что что-то упустил.

– Можно нам посмотреть? – надавил Томас.

– Это я был виноват, – тихо сказал Джереми. – Я не должен рассказывать.

Томас присел на корточки, положил руки на бока Джереми, посмотрел ему в глаза.

– Милый, я хочу, чтобы ты доверял мне. Я хочу, чтобы ты доверял папе. Я собираюсь позаботиться об этом и убедиться, чтобы этого больше не происходило. Тебе не нужно бояться. Папа не позволит, чтобы тебе было больно. Хорошо? Ты мне веришь?

Джереми расплакался.

– Он действительно напуган, – сказал Рэнди.

– Можешь показать нам рубцы? – спросил Томас.

Чувствуя себя несчастным, Джереми обернулся. Томас оттянул вниз пояс его шорт, чтобы они увидели злобные красные следы на его ягодицах и задней стороне ног. В должном освещении они выглядели намного хуже, чем в туалете в ресторане.

Рэнди посмотрел на них, нахмурился и покачал головой.

– Когда это случилось? – спросил Томас.

– Я не знаю, – сказал Джереми, разворачиваясь обратно.

– Постарайся вспомнить. Это было в четверг? В тот вечер мы позвонили, и Койл сказал, что ты уже пошёл спать. Что-то случилось после того, как ты пришёл домой из школы?

Джереми кивнул.

– Что случилось, кроха?

– Я сбил лампу, – признался он, его лицо сморщилось от смущения и стыда. – Я не хотел этого делать! Я сказал бабушке, что мне жаль!

– Всё нормально, – сказал Томас. – Вот, что я тебе скажу... почему бы вам с Дуэйном не посмотреть вместе телевизор? Мне нужно позвонить по телефону. Хорошо? Мы разберёмся с этим. Не переживай.

– Но он меня накажет!

– Не накажет.

Впервые Томас увидел проблеск надежды в застланных слезами глазах Джереми.

– Вы, мальчики, посмотрите телевизор, – сказал Томас Дуэйну, протягивая ему пульт. – Мы будем прямо снаружи. Нам нужно кое о чём поговорить.

Дуэйн взял пульт, одарив его коротким беспокойным взглядом.

– Всё нормально, – сказал Томас, пытаясь успокоить Дуэйна. – Нам просто нужно кое с чем разобраться.

Он вышел за дверь, следом за ним Рэнди, и они стояли на пролёте на втором этаже. Он достал свой телефон, нашёл социального работника Джереми, которую звали Селеста.

Та ответила после четвёртого гудка.

– Селеста? Думаю, у нас проблема.

Глава 72

– Папочка, я хочу остаться с тобой, – сказал Джереми, с глубокой печалью в голосе.

– Тебе сейчас нужно идти с мисс Селестой, кроха. Она заберёт тебя в приют и найдёт хорошее место, где ты останешься, пока мы не сможем снова поговорить с судьёй.

– Но, папочка, пожалуйста!

– Прости, малыш, – сказал Томас.

– Почему? – требовательно спросил Джереми.

– Что почему?

– Почему ты не любишь меня?

– Я очень, очень люблю тебя, кроха. Но я должен следовать закону, и делать то, что говорит мисс Селеста. Я хочу забрать тебя домой, но не могу. Но если бы я мог забрать тебя домой прямо сейчас, я бы сделал это, и я всегда буду твоим папой и никогда не позволю кому-нибудь снова забрать тебя.

– Ты на меня не злишься?

– Конечно, нет. С чего бы мне злиться на тебя?

Но Джереми не ответил, он был слишком расстроен.

– Я не злюсь на тебя, кроха. Я никогда не злился на тебя. Ты хороший мальчик. Хороший, милый мальчик, и я очень сильно тебя люблю. Я поговорю с судьёй и попрошу его позволить тебе вернуться домой. Но на это понадобится некоторое время, и ты должен пойти с мисс Селестой, пока мы всё не устроим. Хорошо? Пожалуйста, постарайся понять. Я буду навещать тебя при каждом удобном случае.

Слёзы Джереми разрывали его.

Селесте Миллер пришлось силой оттаскивать Джереми.

Томас наблюдал, как они идут к машине на парковке отеля, чувствуя, как слезы жгут ему глаза.

Рэнди стоял рядом с ним, обнимая его за талию.

Томас наблюдал, пока маленький "Форд Фиеста" не скрылся из виду.

– Почему бы вам с Дуэйном не пойти поплавать? – предложил Томас. – Я прокачусь. Мне нужно побыть одному.

– Ты ведь не собираешься делать что-нибудь глупое, например, ехать к Койлу?

– Нет, – ответил Томас. – Но мне нужно побыть одному.

Он схватил ключи от своего грузовика и ушёл.

Он проехал через центр города, направляясь к гроту, который был католическим сооружением с кучей статуй и каменными репродукциями соборов и других знаменитых зданий. Это было мирное, тихое место, где человек мог побродить и побыть один, не потревоженный. Он купил билет, спустился по крутой дорожке и быстро потерялся в лабиринте тропинок грота.

Он нашёл скамейку перед Девой Марией, сел, закрыл лицо руками и заплакал.

С того момента, как он услышал крик Джереми "Папочка!", когда подъехал к трейлеру, его сердце разрывалось на кусочки. Боль смягчилась присутствием Джереми рядом, и он чувствовал себя лучше, пока они не пошли в туалет, и он не увидел рубцы.

Мысль о том, что Койл избивал его...

Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не сесть в грузовик, не поехать к Койлу и не устроить ему момент возвращения к Иисусу. Он не был жестоким человеком, не верил в жестокость, знал, что Койл – более молодой, более сильный, более злой – наверное, надерёт ему зад, но всё же...

Мысль о Джереми, маленьком ребенке, находящемся во власти этого человека...

– Вы в порядке?

Томас вытер глаза, поднял голову и увидел монахиню с молитвенными чётками в руке. Это была пожилая женщина, невысокая, круглая, с приятным лицом и очень голубыми глазами. Она была одета в старомодное монашеское платье.

– В порядке, – сказал он. – Мне просто нужна... минута.

– Я знаю, о чём вы, – сказала монахиня, садясь рядом с ним на скамейке и поднимая взгляд на большую каменную статую Девы Марии. – Я мешаю?

– Нет, – сказал Томас.

Что-то в этой женщине вызывало доверие, сочувствие.

– Я прихожу сюда, когда мне нужно сбежать, – сказала монахиня. – Жизнь тяжела. Понимаете?

Томас кивнул.

– Кстати, я сестра Мария, – сказала она, протягивая руку.

– Томас.

– Томас, приятно познакомиться. Это всё построил монах бенедиктинского ордена. Я удивлена, что у него было время, но, полагаю, жизнь в те дни шла медленнее. И была не такой сложной. Я вообще не понимаю, где он взял все эти камни.

– Я не католик, – отметил Томас, чувствуя, что должен всё прояснить.

– А кто католик? – легко ответила она.

– Я на самом деле гей.

– Молодец.

– Серьёзно.

– Я говорю серьёзно. Я думаю, что люди должны точно знать, кто они, потому что такими их создал Бог.

Томас улыбнулся. По какой-то причине эта женщина вселяла уверенность, чтобы делиться секретами.

– Я пытался усыновить мальчика с особыми потребностями, – признался он.

– Правда?

– Я взял его под опеку, но затем появился его отец – отец, который бросил его, когда он был малышом, потому что он родился без рук.

– Оу...

– Мне не следовало вам об этом рассказывать. Почему я вам это говорю?

– Это не проблема. Я свободна весь день. А ты выглядишь как кто-то, кому нужен друг, так что... в любом случае, я монахиня. Что ещё мне делать? Свидания явно под запретом. Я пыталась найти настоящую работу, но я не умею быстро печатать и варить кофе. Я пыталась получить роль в кино, но Анджелина Джоли меня опередила. Так что расскажи мне о нём. Об этом мальчике.

– Отец живёт неподалёку отсюда, – продолжил Томас. – Судья отдал его под опеку, и... я приехал навестить его.

– Как зовут мальчика?

– Джереми.

– Оу, какое милое имя.

– Он отличный парень. Я нашёл рубцы на его спине.

– Отец побил его?

Томас кивнул.

– Понятно, – тихо сказала монахиня.

– Мне не следовало говорить вам этого.

– Мой рот на замке, – сказала она с яркой улыбкой. – Думай об этом, как об исповеди.

– Вы, ребята, ещё занимаетесь этим?

– Только когда епископ рядом, что бывает раз в год. Мы должны выполнять несколько вещей, чтобы он был доволен. Он очень традиционен в этом смысле.

Томас рассмеялся. С женщиной легко было говорить.

– Видишь? – произнесла она. – Теперь мы оба говорим то, что не должны. Но исповедь... если спросите меня, они должны отрезать ему голову и вонзить кол в сердце. Но никто меня не спрашивает, потому что я монахиня, а что мы знаем? Итак... вы нашли рубцы...

– Не только это. Я позвонил в ДСО, и они забрали его обратно в приют. Теперь я могу больше никогда его не увидеть.

– Но разве ты не был его приёмным отцом?

– Я живу в Тупело, Миссисипи. Отцу пришлось судиться с ДСО Миссисипи, чтобы получить опеку и перевезти его сюда, через границу штата.

– Но наверняка...

– Я надеюсь.

– Мы могли бы помолиться об этом, если хочешь.

Томас подумал о своём отце и нахмурился.

– Я на самом деле не особый любитель молитв.

– Я тоже, – призналась монахиня. – Я ненавижу вымаливать что-то у Бога. Это так по-детски. Я думаю, Бог знает, что нам нужно. И всё же время от времени у меня появляется такое чувство, что нужно напоминать Богу об определённых вещах, особенно, когда дело касается детей. Он может быть очень равнодушным. Я вижу очень много детей, которые ложатся спать голодными, и я немного ругаю Бога. Не говори никому этого – меня выгонят из ордена. Но я ничего не могу поделать и думаю, что он может лучше. Особенно с детьми. Они не должны страдать за наши ошибки. Но, конечно же, они страдают, верно?

Томас кивнул. Они определённо страдали.

– Но, может быть, поэтому мы здесь, – добавила она.

– Простите?

– Ты и я. Делаем то, что делаем. Может, мы пытаемся помочь Богу. Мне нравится думать об этом так. Я слышала, он очень занятой. В конце концов, этот парень должен разбираться с эго Дональда Трампа и со всем таким. Он должен полагаться на таких людей, как мы, которые всё сделают. Конечно, мы не всемогущие. Мы не можем взмахнуть своими волшебными палочками и всё устроить. Но здесь или там, возможно, мы можем сделать мелочь или две...

– Мне нравится ход ваших мыслей, сестра Мария.

– Правда? – рассмеялась она. – Большинству людей не нравится. Слышал бы ты, как говорит обо мне настоятельница. Клянусь, иногда они поют "Как нам решить такую проблему, как сестра Мария?", когда меня нет рядом. Или, возможно, они просто издают огромный выдох облегчения.

– Вы совершенно не похожи на моего отца.

– Это хорошо?

– Он огнедышащий, ужасный человек. Священник. Меня так долго проклинали адом, что тяжело представить какой-то другой исход.

– Это немного резко.

– Он немного резковат. Несчастный старик... Я не должен вам этого говорить.

– Должно быть, он у тебя на уме.

– Он считает, что геи, которые хотят усыновлять детей, просто пытаются создать новое поколение геев.

– Или, возможно, они просто пытаются завести семью, как все остальные, – предположила она.

– Никогда не думал, что услышу такое от религиозного человека.

– Ты бы удивился, узнав, какие ужасные мысли приходят мне в голову. Я знаю, что они есть и у настоятельницы. Постоянно.

– Это привело вас сюда – ваша настоятельница?

– В монастыре иногда становится немного душно. Мне нравится выходить побродить. В мире. С реальными людьми. Я думаю, что иногда мы можем быть слишком замкнутыми, живя в наших собственных маленьких мирах, в безопасности и уюте и очень уверенными в себе. Но чем больше я вижу мир, тем меньше я уверена.

– Оу?

Томасу было любопытно.

– Не хочу сильно загружать тебя религией, но Иисус выразил это довольно ясно. Любите друг друга. Он не ставил список условий. Он не уточнял, каких людей можно любить, а каких нельзя. Но я обнаружила, что любить других людей может быть ужасно тяжело, особенно любить людей, которые нам не нравятся. Люди грубые, знаешь ли. Сложные. На днях я рассказывала об этом настоятельнице, и она подумала, что я говорю о ней. И я полагаю, что так и было. Я не могу не думать о том, что, когда я умру, Наш Господь не спросит моего мнения по поводу трёхипостасного единства или о том, что я чувствую насчёт непогрешимости папы или посвящения женщин в духовный сан. Скорее, он захочет узнать, любила ли я людей. По-своему. В своей манере. Судя по моим способностям или положению в жизни. Он захочет знать, любила ли я их так, как любил он. Достаточно, чтобы умереть за них, даже за тех, кто просто глупые дураки. Но это касается только меня.

Томас думал об этом в тишине.

– Я оставлю тебя в покое, – сказала сестра Мария, вставая. – И я поговорю с Богом о тебе и твоём маленьком мальчике. Думаю, иногда его нужно хорошенько подтолкнуть. Если ты любишь этого мальчика – а что-то говорит мне, что любишь; я вижу, что ты очень сильно его любишь – но если ты любишь этого мальчика, уверена, всё сложится хорошо для тех, кто любит Бога и любит других людей. Но я переговорю со Стариком, просто чтобы убедиться. Это не повредит. Береги себя, Томас.

– Вы себя тоже.

Глава 73

– Тэмми? Ненавижу звонить тебе в твои выходные, но нам нужно поговорить.

– Что происходит, мистер Томас?

– Дело в Джереми.

Отдыхая у бассейна, наблюдая, как играют Рэнди и Дуэйн, Томас решил взять быка за рога. Он рассказал Тэмми о рубцах, что он сделал – позвонил в ДСО, попросив вернуть Джереми под опеку штата.

– Я хочу его усыновить, – с нажимом произнёс он.

– Я это знаю, малыш, но теперь это межштатное дело.

– Мне плевать. Он мой мальчик, и я хочу его усыновить.

– Позволь мне сделать несколько звонков. Тебе сейчас придётся разбираться со штатом Алабама, но здесь у тебя уже есть лицензия и сертификат, так что это не должно быть проблемой. Но есть вещи, которые мы должны сделать.

– Я хочу его, Тэмми. Ты понимаешь?

– Я это знаю, и я сделаю всё возможное, чтобы это осуществить.

– Если мне придётся подключить своего адвоката, я это сделаю.

– И это может помочь, но позволь мне первым делом сделать несколько звонков и дать им знать, что ты заинтересован. Если у кого-то и есть право на этого мальчика, так это у тебя, Томас, но не забывай о бабушке. Она тоже может заявить своё право.

– Именно этого я и не хочу слышать.

– Это именно то, что тебе нужно слышать. Я сделаю все возможное. Сейчас там все закрыто, но я позвоню в понедельник. Поверь мне, Томас. Никто не хочет этого для тебя больше, чем я. Как идут дела с Дуэйном?

– Всё нормально, – сказал Томас. – Рэнди действительно привязался к нему – и он привязался к Рэнди. У него было тяжёлое время, конечно, но он разумный ребёнок. Хорошо держит себя в руках. Рэнди, кажется, справляется с ним лучше, чем я, но я был отвлечён, думая о Джереми. Думаю, нам всем просто понадобится чуть больше времени.

– Так всё получается?

– Да. Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что у меня теперь двое детей, а не просто одного...

– Ну, насчёт этого... позволь мне сделать несколько звонков.

– Ладно.

– И, Томас?

– Да?

– Не обнадёживай себя. Мы сделаем все возможное, но всё может получиться не так, как ты хочешь.

– Я знаю.

Томас положил трубку, чувствуя одновременно облегчение и ужас. Тяжесть свалилась с его души.

– Иди сюда, старикан, – крикнул Рэнди, брызгая водой в его сторону.

– Старикан? – повторил Томас, вставая, чтобы снять футболку, и улыбаясь. Он вдруг почувствовал себя полным жизни и счастья. – Я покажу тебе, кто здесь старикан.

Рэнди притворился, что испугался.

Дуэйн рассмеялся.

Томас прыгнул в бассейн.

Позже они собрались перед маленьким телевизором в своём номере и смотрели "Парк Юрского периода", пока ели заказанные в номер гамбургеры.

– Джереми будет моим братом? – спросил Дуэйн после того, как Томас сложил их тарелки на тележку обслуживания и выставил за дверь.

– Я надеюсь на это, – сказал Томас. Он представлял, как они играют вместе, растут как братья, как семья. – Как ты к этому относишься?

– Я думаю, это круто, – сказал Дуэйн. – Мне будет с кем играть.

– Джереми хороший ребёнок. Ему может понадобиться старший брат, чтобы приглядывал за ним.

– Как он...?

Дуэйн замолчал, не закончив.

– Что как? – надавил Рэнди.

– Ну... ты знаешь... как он ходит в туалет? Я знаю, я не должен спрашивать, но...

Рэнди усмехнулся.

Томас улыбнулся.

– Спрашивать нормально, – сказал Томас. – Ты же знаешь, какой у нас шикарный туалет? Поэтому мы его купили.

– Я об этом не подумал, – признался Дуэйн. – Он может просто использовать педали...

– Да, – сказал Томас.

– Я ненавижу тот туалет, – сказал Рэнди. – Я не хочу, чтобы кто-то или что-то брызгало воду мне в... ну, ты понимаешь.

Дуэйн захихикал.

Томас рассмеялся.

– Это не так уж плохо, – сказал Томас. – Иногда, когда мне становится скучно, я сижу там и наслаждаюсь. Это помогает скоротать время.

Дуэйн улыбнулся, но, казалось, не знал, должно быть это шуткой или... чем?

– Прости меня за всё, что произошло сегодня, – сказал Томас Дуэйну. – Я думал, мы хорошо съездим в гости, и ты познакомишься с Джереми и... ну, мне жаль. Я не хотел, чтобы ты видел всё это.

– Всё нормально, – очень взрослым голосом сказал Дуэйн.

– Джереми мне как сын. Я должен был что-нибудь сделать.

– Что с ним будет?

– Я не знаю, – признался Томас. – Но мы постараемся его вернуть.

– Правда?

– Можешь не сомневаться. Возможно, тебе придётся делить с ним комнату. Или, может быть, мы сможем подправить гостевую, чтобы у вас у каждого была своя комната. Но так или иначе...

– Я надеюсь на это, – сказал Дуэйн. – Он милый. Почему он не может вернуться с нами?

– Его опекает штат Алабама.

– Что это значит?

– Это связано с законом. Технически, штат Алабама его родитель, так что это они решают, что с ним будет. Где он будет жить. Что он будет делать. Мы собираемся попросить штат Алабама предоставить нам опеку.

– Так вы делали со мной?

– Вроде того, – сказал Томас. – Так как у тебя не было родителей, ДСО взяли тебя под опеку. Это их работа – найти тебе дом.

Снова начался фильм, и они переключили внимание на телевизор.

Томас, лежавший на кровати, удивился, когда Дуэйн придвинулся поближе, чтобы положить подушку рядом с Томасом. Томас посмотрел на него. Это было похоже на то, что сделал бы Джереми. Нет, подумал он. Это было то, что сделал бы ребёнок со своей мамой или со своим папой. Эта мысль сделала его счастливым.

Рэнди, сидевший на стуле в конце кровати, взглянул на Томаса и улыбнулся.

Глава 74

– Я сделаю это, – сказал Рэнди в понедельник вечером, когда они собрались у столика с закусками и ждали, когда приедет мэр, чтобы возглавить открытие новой художественной выставки в галерее Рэнди.

– Что сделаешь? – с подозрением спросил Томас. Рэнди вёл себя немного странно в тот день и был странно настойчив по поводу того, чтобы Томас и Дуэйн оба посетили это мероприятие. Споры, что это будний день перед школой, не имели никакого значения. Как и Рэнди, Томас надел костюм и галстук. Дуэйн, стоявший рядом с ним, был одет в рубашку и брюки, так как они ещё не смогли забрать остальные его вещи.

– Увидишь, – сказал Рэнди с блеском в глазах, подмигнув.

– Что ты собираешься делать, дядя Рэнди? – спросил Дуэйн.

– Я тебе не дядя, парень. Я твой папа!

– Я знаю, но...

– Вы все увидите, – торжественно произнёс Рэнди. Он извинился и пошёл пообщаться с влиятельными людьми местного общества.

– Он смешной, – отметил Дуэйн, беря закуску.

– У него бывают свои моменты, – согласился Томас. – Мы спорили о том, кто будет твоим отцом, а кто будет твоим папой.

– Это странно. Иметь двух отцов.

– Чего он не знает, так это того, что мы не спорили, потому что я твой отец, и на этом всё.

Дуэйн улыбнулся в ответ на это.

– Но ты можешь называть нас как тебе нравится, – продолжал Томас. – Что касается меня, я буду назвать тебя "сынок", нравится тебе это или нет.

– Круто, – сказал Дуэйн. "Круто" было его излюбленным словом для большинства случаев.

– Ты мало что рассказал о своём первом дне в школе, сынок.

– Всё было нормально, пап.

– Но?

– Все просто смотрели на меня. Я не знаю. Это было странно. Они будто не знают, что сказать.

– Может и не знают, – предположил Томас. – Но с тобой всё было нормально?

– Да. Было нормально. Мне задали много домашней работы. На самом деле, я рад – это занимает все мое время. Это лучше, чем постоянно сидеть и думать.

– Мы скоро вернёмся домой, и ты сможешь сесть за кухонным столом. Я помогу тебе, если хочешь.

– Но меня кое-что тревожит.

– Оу?

Томас вдруг забеспокоился.

– Вроде как, – признался Дуэйн.

– Хочешь рассказать мне об этом?

– Есть один мальчик, – сказал Дуэйн. Томас мог поклясться, что на лице Дуэйна появилось мечтательное выражение.

– Мальчик? – произнёс Томас, вдруг чувствуя себя неловко.

– Его зовут Майкл, – сказал Дуэйн. – Думаю, я ему нравлюсь. Но я не знаю. И в этом проблема. Как узнать?

Дуэйн поднял на него взгляд, будто ожидая ответа.

– О Боже, думаю, я упаду в обморок, – сказал Томас. – Ты слишком молод, чтобы думать о мальчиках.

– Но он милый! И каждый раз, когда я вижу его, я просто хочу...

– Не заканчивай это предложение. Пожалуйста! Со мной об этом говорить нужно полегче, ладно?

– Я просто тебе рассказываю. Майкл действительно милый. И он приятный. И сегодня, на английском, он поделился со мной домашним заданием, чтобы я мог догнать, и когда он протягивал мне лист, его рука коснулась моей... и... ты знаешь... был этот взгляд.

– Взгляд?

– Да! В смысле, он просто посмотрел прямо на меня и улыбнулся. У него красивая улыбка. И он не убрал руку. И я не убрал руку. И он просто улыбнулся мне. Это было круто.

– Кажется, я действительно сейчас упаду в обморок, – произнёс Томас.

– Всё нормально. Мы ничего не делали.

– Ну, слава Богу!

– Так что же мне делать?

– Ну, – произнёс Томас, его мысли разбегались, пока он пытался придумать, что сказать разумного. – Может, вы могли бы встретиться вместе и сделать домашнее задание. Или ещё что-то. Ты знаешь. Просто быть друзьями... посмотреть, что получится. Ты можешь пригласить его домой. У нас нет оружия, но я могу купить ружьё и объяснить ему, что случается, когда он обижает моего ребёнка. Просто, чтобы держать его в напряжении. Не то чтобы я пристрелил его, но если ты захочешь, конечно, я бы это сделал. Потому что так поступают отцы.

Дуэйн усмехнулся.

– Определённо, будете друзьями, – добавил Томас. – И будь спокоен. И очень скоро ты узнаешь.

– Ты не против, если я его приглашу?

– Конечно, нет.

Они отвлеклись, когда приехал мэр со своим окружением. Рэнди вышел в центр толпы и постучал по бокалу шампанского ложкой, чтобы привлечь внимание.

– Я счастлив, что все вы пришли на открытие выставки по–настоящему исключительного художника. Всё о ней вам расскажет мэр – она его дочь, так что он знает всё хорошее.

После этого прозвучал смех.

– Позвольте мне всего минуту, чтобы поблагодарить свой персонал и всех остальных, кто со мной мирится, включая моего партнёра Томми и нашего сына Дуэйна. Томми, Дуэйн, ребята, вы там?

– Здесь, – крикнул Томас, отвечая на смешки и смех.

Томас чувствовал себя беззаботно от слов Рэнди. Все в таком маленьком городке, как Тупело, знали, что Рэнди гей, и был геем всю свою жизнь. Было забавно наблюдать, как он публично признаёт в своей жизни людей, которых любит.

Даже мэр улыбнулся.

– А теперь, не чтобы выделить кого–то или что–то такое, я бы хотел сделать кое-что, прежде чем попросить мэра дать нам старт.

Рэнди порылся в кармане и достал что–то, чего Томас не мог разглядеть на некотором расстоянии.

– Томас Манфред, – произнёс Рэнди, поднимая синюю коробочку для кольца, чтобы все увидели, – раз однополые браки сейчас законны и в великом штате Миссисипи, я тут думал: ты выйдешь за меня замуж по-гейски?

Были улыбки, охи и ахи, смех. Не злой смех, а хороший смех.

Около трёх дюжин пар глаз повернулись посмотреть на Томаса.

Томас, застигнутый врасплох, был ошеломлен.

Дуэйн шутливо толкнул его локтем в бок.

– Я уж думал, ты никогда не спросишь, – наконец произнёс Томас.

Смех.

Он вышел вперёд, вдруг чувствуя себя застенчиво посреди смеха и аплодисментов. Ещё он чувствовал странную гордость от того, что такой мужчина, как Рэнди Стилсон, хочет жениться на нём – и не станет скрывать этого перед друзьями. Он честно и искренне никогда не думал, что настанет день, когда он сможет официально жениться, или когда Рэнди будет таким открытым и честным.