Текст книги "Пусти к себе свет (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Ты прекратишь или нет? – с нажимом сказал я.

– Ему нужно знать.

– Ларри, пожалуйста, – сказал я ровным, пропитанным предостережением голосом. – Он еще маленький.

– Ты бы проверил его, – настаивал Ларри.

– И как это сделать? Посветить ему фонариком в горло?

– Врач знает, как.

– Кстати, а врач тебя еще принимает? – с улыбкой спросил его Сэм.

– Нет, – печально ответил Ларри. – Он говорит, я попусту трачу его время.

– Не исключено, что он прав, – сказал Сэм. – Слово «ипохондрик» тебе о чем-нибудь говорит?

– Я предпочитаю называть себя хорошо информированным, – чопорно сказал Ларри. – Когда знаешь правду о мире, лучше быть подготовленным ко всем потенциальным угрозам.

– Ты когда-нибудь болел хоть одним из тех таинственных заболеваний, о которых ты столько читаешь? – спросил Сэм.

– Это еще не значит, что я не должен себя подготавливать. Прямо сейчас среди школьников по всему Среднему Западу распространяется загадочная респираторная инфекция. Какой-то энтеровирус. Никто не знает, что это. Так оно, знаешь ли, и начинается.

– Что именно? – спросил я, хотя знал, что не стоит.

– Конец света, – ответил он просто. – Месть матери-природы за наше высокомерие, за гордыню и за насилие над живым миром. Появится какой-нибудь крохотный древний вирус, который мы не сможем убить, – и наступит конец.

– Зомби-апокалипсис?

– Возможно, – ответил он. – Почему, ты думаешь, зомби так популярны? Все знают, что они скоро придут.

– Что за чуши тебя учат в колледже? – начал терять терпение Сэм.

– Ребята, у вас есть еда? Я так голоден, что съел бы целую лошадь.

– И подвергнул себя опасности заразиться глистами? – спросил я.

– У вас есть салат?

– Завел бы ты девушку, – сказал Сэм. – Тебе нужно с кем-нибудь переспать.

– Знаешь, сколько бактерий участвует в обмене телесными выделениями?

– Мы могли бы не обсуждать телесные выделения при моем ребенке? – спросил я.

– Почему это он только твой? – сказал Сэм. – Он и мой тоже. Правда ведь, Иши?

Иши кивнул.

– Хорошо. Он наш ребенок. Мы могли бы не обсуждать телесные выделения при нашем ребенке?

– Ладно, – сказал Сэм. – Ларри, так почему ты не занимаешься сексом? Чтоб ты знал, за такие вещи можно платить, если не получается найти нормальную девушку.

– Я сейчас умру с голоду, – сказал Ларри. – Ребята, у вас что, дома совсем нет еды?

– Мы поели возле реки, – сказал я. – Тебе известно, что существует такая вещь, как рестораны? У них на фасаде висят яркие неоновые вывески. На двери будет еще одна – со словом «Открыто». Внутри подают еду и все прочее. Можно заказать все, что хочешь. Тебе приготовят и принесут прямо на стол. Потрясающее нововведение.

– Сегодня очередь Циллы готовить, – выдал он в качестве объяснения.

Сэм засмеялся.

– Ты бы не смеялся, если б тебе пришлось есть то дерьмо с тофу, которое она любит, – сказал Ларри.

Ишмаэль захихикал, когда капитан Кирк поднял перегородку и оказался в окружении маленькой армии трибблов. Было так приятно слышать, как он смеется, видеть, как он улыбается от уха до уха.

– Ребята, серьезно. Я голоден, – повторил Ларри.

– Ты в духовке не пробовал поискать? – спросил я. – По какой-то непонятной причине там лежит рыба. Готовая и еще теплая. Мы будто знали, что ты к нам зайдешь.

– Спасибо, Хен. Ты лучше всех, – сказал он и потопал обратно на кухню.

 

Глава 56

Остров сокровищ

– Стой смирно! – распорядился я, покрывая спину Иши толстым слоем солнцезащитного крема.

– Я же не собираюсь на солнце, – жалобно сказал он. – Я иду спать.

– Это чтобы ночью у тебя не горела кожа, – ответил я.

– Ты прямо как пожилая мамаша-наседка, – сказал Сэм, заходя в комнату Иши. В руках у него была книга «Остров сокровищ». – Наседка Хен!

– Не называй меня так.

– Наседка Хен!

– Рейкстро, заткнись.

Ишмаэль, увидев, что Сэм принес книгу, радостно улыбнулся.

– Ты почитаешься мне, дядя Сэм?

– Почитаюсь, – ответил Сэм.

– Почитаю, – поправил я. – Не поощряй его разговаривать как деревенщина. Мы живем не в Теннесси, знаешь ли.

– Давай, ковбоец, – сказал Сэм, доставая пижаму и помогая Ишмаэлю переодеться. – Пожелай своему дяде Хену спокойной ночи и попутного ветра, потому что мы с тобой будем читать «Остров сокровищ».

– Спокойной ночи, дядя Хен, – сказал Ишмаэль.

Я наклонился и с чувством неловкости чмокнул его в макушку.

– Спокойной ночи, малыш. Не сидите слишком долго.

Ишмаэль счастливо забрался под одеяло, и Сэм сел рядом с ним. Несколько дней назад они начали читать «Остров сокровищ». Иши был очарован пиратами, кораблями и поисками потерянного сокровища.

Пока Сэм читал, я стоял под дверью и слушал.

В отличие от меня, Сэм не стеснялся показывать свою привязанность и любовь. Он то и дело крутил Иши нос, или же щекотал его, или ерошил его шевелюру, или, смеша его, терся своим щетинистым подбородком о его грудь и живот.

Когда пришло время выключать свет, он поцеловал Иши в щеку и сказал – легко, без усилий:

– Я люблю тебя, парень. Ты это знаешь?

– Да, – счастливо сказал Ишмаэль. – Я тоже тебя люблю, дядя Сэм.

– И дядя Хен любит тебя. Очень-очень.

– Я знаю.

– А ты его любишь?

– Люблю.

– Ты будешь хорошим мальчиком?

– Да.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– На мизинчиках поклянешься?

– Как это?

– Мы должны сцепиться мизинцами и принести клятву. Если ты нарушишь ее, тебя сожрут тысяча чудищ – заживо, начав прямо с пяток.

– Нетушки!

– Ну так что, поклянешься? – спросил он, вытянув палец.

Они сцепились мизинцами.

– Клянусь, – торжественно сказал Ишмаэль.

– Молодчина, – похвалил Иши Сэм и снова поцеловал его. – Если что, ты знаешь, где нас найти, верно?

– Да, дядя Сэм.

– Спокойной ночи, малыш.

– Спокойной ночи, дядя Сэм.

Сэм встал.

– Дядя Сэм?

– Да?

– Почему ты спишь с дядей Хеном?

– Потому что люблю его, – сказал Сэм. – Он мой партнер.

– Это значит твой бойфренд?

– Вроде того. Мы вместе уже давно и очень любим друг друга. Мы познакомились в твоем возрасте, когда пошли в начальную школу.

– А вы поженились?

– Пока нет.

– Почему?

– Потому что не можем.

– Почему?

– Потому что в великом штате Миссисипи мальчикам не разрешают жениться.

– Почему?

– Баптистам это не нравится. Но, возможно, когда-нибудь это станет законно, и мы с твоим дядей Хеном поженимся. А теперь спи, хорошо?

– Хорошо.

 

Глава 57

Это я!

Ночью в какой-то момент я услышал, как около дома притормозила машина. Хлопнула дверца, и Шарла залаяла. Машина сразу уехала.

Встревожившись, я выбрался из постели и побрел в темноте через дом. Было около часа ночи. Стук во входную дверь был внезапным, почти шокирующим.

– Хен, открой! – крикнул голос. – Это я.

Я посмотрел на дверь, и все у меня внутри перевернулось.

Это была Сара.

 

Глава 58

Призрак из прошлого

Сара влетела в дом, швырнула рюкзак на диван и пошла сразу на кухню, где начала пить из-под крана.

– Иисусе! – волочась за ней, пробормотал я.

– Пить хочу, – сказала она, прервавшись, чтобы глотнуть воздуха.

– Где тебя черти носили?

– О, отъебись. – Она снова припала к крану.

Она выглядела… ужасно. Была грязной. Всклокоченной. Неопрятной. С кожей нездорового серого цвета. С безумным огнем в покрасневших глазах. С чернотой под ногтями. Она стала невероятно худой, почти истощенной. Ее длинные темные волосы были засаленными, свалявшимися.

– Сара, боже ты мой, – проговорил я. – Где ты была?

– У вас есть что поесть? – спросила она. Потом – прямо как делала в детстве – подошла к холодильнику и распахнула его.

– Нельзя вот так просто врываться и…

– Да иди ты, Генри! – огрызнулась она. – Ты мне не гребаный папочка. И даже не чертова мамочка, хотя бог его разберет, с тем, как ты сохнешь по мужикам, у тебя наверняка есть вагина. Еще сосешь члены, педик?

– Где ты была?

– Кому есть до этого дело?

– Ну, полиции, например.

– На хуй полицию.

– Туда отправишься ты, когда они тебя схватят. Ты оставила своего…

– Бла-бла-бла! – перекрывая мой голос, громко сказала она и, тоже как в детстве, зажала уши руками. – Иисусе, что за кошмар.

Она обшарила шкафчики в поисках чего-нибудь, что по ее мнению было съедобным, и наконец нашла пачку сушек, которую Сэм купил для нашего пикника у реки и которую мы не открыли.

– Неужели так сложно купить в этот публичный дом немного нормальной еды? – рассеянно спросила она. – Я хочу есть, а сушками не наешься.

Я смотрел на нее, и у меня закипала кровь.

– Ты хоть представляешь…

– Мне нужны деньги, Хен.

– Ты думаешь, я дам тебе деньги?

– Просто дай мне чуть-чуть, и я сразу свалю.

– На что?

– Тебе-то какая разница?

– Если я даю тебе деньги – большая.

– Прямо как мамочка с папочкой, – презрительно сказала она.

– Тебя ищет полиция.

– Вот спасибо, Хен. Вам обязательно надо было им сообщить, да?

– Ты оставила Иши совсем одного.

– Я собиралась вернуться.

– Какого черта ты хотя бы не позвонила?

– Я была занята.

– Занята? – не веря своим ушам, повторил я.

– Да, занята. И у меня были проблемы. Господи, ты прямо как мама.

– Сара, где ты была?

– Надо было кое с кем встретиться. Тебе-то какое дело?

– Такое, что у тебя есть ребенок, о котором надо заботиться.

– Да плевать.

– Ты на испытательном сроке.

– Ты теперь что, гестапо заделался?

– Просто невероятно!

– Слушай, Хен, мне нужны деньги. Просто дай мне чуть-чуть. Ну пожалуйста.

– Ну дам я их и что дальше?

– Я сразу свалю.

– Что, и все?

– Да. И все.

– А сын пошел к черту?

– О, я тебя умоляю.

– Тебе совсем на него наплевать?

– Не читай мне нотации, папочка.

– Ты его бросила. Одного, на несколько дней.

– Ну, он ведь выжил, не так ли?

– Как ты можешь быть такой бессердечной?

– Как ты можешь быть таким нудным?

– Он твой ребенок!

– Окей, я облажалась. Просто дай мне немного денег, и я сразу уйду.

– Ты не хочешь увидеть его?

– Кого?

– Своего сына. Сара, да что с тобой?

Она плюхнулась на стол и вздохнула. Выражение ее лица словно спрашивало: «Боже ты мой, неужели нам обязательно все это обсуждать?» Мне захотелось избить ее.

– Без меня ему будет лучше, – рассеянно сказала она.

– Лучше быть брошенным своей родной матерью, да?

– Почему никто не удосужился спросить у меня, хочу ли я рожать гребаного ребенка, когда мне было гребаных четырнадцать лет? Господи боже ты мой! Я сама еще была как ребенок.

– Об этом надо было думать до того, как раздвигать ноги.

– Что ты об этом знаешь? – спросила она, сузив глаза. – Что ты, блядь, знаешь об этом? Хен, ты как был бестолковым болваном, так и остался.

– Ты не можешь просто взять и бросить его.

– Тебе обязательно проедать мне мозги? Хен, мамы здесь больше нет, показывать, какой ты замечательный и распрекрасный, больше некому, так что хватит выпендриваться, чванливый пиздюк.

– Ты понимаешь, что тебя снова посадят?

– Пусть сначала поймают меня, – сказала она с надменной, насквозь фальшивой бравадой.

– Единственное, что у тебя можно поймать, это вшей, – сказал я.

– Я не раз и не два отмазывалась от тюрьмы, отсосав офицеру, так что заглохни.

– Думаешь, шеф Калкинс отпустит тебя, если ты ему отсосешь?

– Отъебись, Генри, – сказала она злым, громким голосом. – Иисусе! Ты отстанешь от меня или нет? Я пришла сюда не за лекциями от своего брата-педика. Господи, давай ты заткнешь свой гребаный пидорский рот? Думаешь, после всего, через что я прошла, мне охота сидеть тут и слушать твой чертов пидорский голос?

– Мама? – раздался вдруг тоненький голосок.

Я оглянулся и увидел в проеме двери Ишмаэля.

– Мама! – Он бросился к ней.

– Да что б вас, – вырвалось у нее.

– Мама, – простонал Ишмаэль. Его лицо уже было мокрым от радостных слез. – Почему ты ушла?

На кухню влетел одетый в одни подштанники Сэм.

– Я услышал голоса, – сказал он встревоженно. Он, похоже, испытал шок, увидев здесь Сару. – Сара, где, черт возьми, ты была?

Ишмаэль плакал навзрыд у матери на плече.

– О, господи, Иши, – рявкнула Сара. – Не задуши меня.

– Мама! – воскликнул он, вцепившись в нее еще крепче.

– Иши, все.

Она отлепила его от себя. Мне было видно, что там, где она вдавила свои пальцы в его красную кожу, остались белые пятна.

– Хватит ныть! Иисусе.

Его лицо будто схлопнулось. Он закусил губу, отчаянно пытаясь сдержать слезы.

– Не кричи на него, – сказал я.

– Не говори мне, что делать.

– Он всего лишь ребенок.

– И этот ребенок все нервы мне вымотал, нытик проклятый!

– Сара, прошло почти две недели. Мы от беспокойства чуть с ума не сошли.

– Мама? – проговорил Ишмаэль.

– Что? – зло сказала она.

– Мама, я буду хорошим, – тихо сказал Ишмаэль. – Я люблю тебя, мама. Мама, пожалуйста! Я люблю тебя. Я больше не буду плохим. Я стану лучшéе. Я не плохой ниггер.

– Иши, ты отстанешь с меня или нет? Сгинь с глаз долой. Мама устала. Только этого дерьма мне сейчас не хватало. И сколько чертовых раз тебе повторять, что нет такого слова «лучшéе»? Господи боже, когда уже ты скроешься с глаз? Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты так лезешь.

Он отступил от нее, опустил глаза.

Я взял его за руку.

– Да что ты за человек? – гневно воскликнул я, внезапно возненавидев ее раскаленной добела ненавистью.

– Хен, просто дай мне немного денег, и все. Это меньшее, что ты можешь сделать.

– И что это должно значить?

Она медленно покачала из стороны в сторону головой.

– Когда-нибудь ты прозреешь и увидишь, что у тебя перед носом. Мне бы очень хотелось поприсутствовать рядом, когда до тебя наконец-то дойдет, что твоя распрекрасная ебаная семья – не более чем распрекрасная липа. Господь свидетель, ты делаешь все, чтобы это не замечать.

Я молчал.

Ишмаэль повернулся ко мне и уткнулся лицом мне в живот, плача так тихо, словно боялся, как бы его не услышали.

– Как ты можешь так обижать его? – спросил я.

– Хен, какой же ты бестолковый.

– Я не понимаю.

– Я знаю. И так было всегда. Ты видишь только то, что тебе хочется видеть.

– И что это значит?

– У меня нет времени на гребаные двадцать вопросов. Ты дашь мне немного денег или что?

– А как же он?

– Мне плевать. Ты меня слышишь? Срать я хотела. Сунь его в пластиковый мешок и утопи в чертовой речке вместе со всеми остальными детьми, которые нахер никому не нужны.

– Как ты можешь так говорить? Он твой сын!

– Нет, не мой.

– Сара, какого черта?

– Он никогда не был моим. Лично я вообще ничего этого не хотела.

Я в замешательстве уставился на нее.

– Хен, меня изнасиловали. И мама настояла, чтобы я родила. Это ей было нужно. Ей и папочке, но не мне. Меня никто не спросил. И у меня сил больше нет притворяться. Я больше не стану мириться с этим дерьмом. Извини, но с меня хватит. Осуждай меня, сколько влезет. Мне все равно.

– Ты никогда не говорила, что тебя изнасиловали. И он в этом не виноват.

– Я знаю, что нет, и мне очень жаль, но я больше не могу выносить этот ад.

– Почему ты мне не сказала?

– Что именно? Что я хотела утопить своего ребенка в толчке, потому что видеть его не могла? Что я должна была тебе рассказать?

– Мы могли бы помочь.

– Хен, ты просто не понимаешь. Вообще ничего. Я хочу, чтобы все кончилось, чтобы этот ебаный бесконечный кошмар, который длится уже восемь лет, наконец-то закончился. Так что просто дай мне немного денег, и я сразу уйду.

– Ты не говорила, что тебя изнасиловали.

– Ну так я говорю это сейчас, разве нет?

– Почему ты не сказала нам сразу?

– Я не могла, Хен. Не могла, понимаешь? Он сказал, что убьет меня.

– Мы могли бы помочь.

Она покачала головой – как-то печально, сердито.

– Я не понимаю, – повторил я растерянно.

– Ты ничем не мог мне помочь, – после долгой паузы сказала она. – И никто не мог мне помочь.

Она подняла лицо, и я, к своей неожиданности, увидел в уголках ее глаз слезы. Обхватив себя, она рассеянно почесывала открытую кожу.

– Иши может остаться у нас, – сказал я. – Мы договоримся о помощи для тебя. Необязательно жить такой жизнью.

Она покачала головой.

– Почему ты отказываешься?

– Ты дашь мне, наконец, деньги? – вставая, спросила она.

– Сара, пожалуйста. Он не видел тебя две недели. Он с ума сходил без тебя.

– Прости, Хен, – сказала она, и ей, кажется, было искренне жаль. – Я бы очень хотела все объяснить, но ты должен додуматься сам. Да и все равно ты не поверишь, если я расскажу.

– Расскажешь мне что?

Она достала сигаретную пачку.

– У нас дома не курят, – сказал я.

– Да похер. – Она прикурила и выпустила длинную струю сигаретного дыма. – Так ты дашь мне немного денег?

– А как же Иши?

– Хен, сколько раз еще повторить, что мне поебать? У тебя что, кукуруза в ушах? Мне насрать! Ты меня слышишь?

– Ты так не считаешь.

– Не смей говорить мне, что я считаю, или чувствую, или думаю, или пытаться открыть мне глаза хоть на что-то еще в этом растреклятом, гребаном мире. Последнему человеку, который попробовал рассказать, что я чувствую, за его беспокойство жопу снесли.

Я умолк. Оглянулся на Сэма, губы которого были сжаты в мрачную линию.

– Так что насчет денег? – не унималась она.

– Мы ничего тебе не дадим, – сказал Сэм.

– Гомосек, я, по-моему, не к тебе обращаюсь.

– Сара, тебе нужна помощь, – проигнорировав ее грубость, произнес он.

– От тебя мне ничего не нужно.

– Мы вызываем полицию, и мы со всем разберемся, – продолжал Сэм, его голос и поведение были профессиональными, деловыми.

– Может, лучше отлижешь мне? Или так, или деньги. Выбирай. Я не могу торчать тут всю ночь.

– Ты в этом уверена? – спросил Сэм.

– Слушай, заткни свой ебаный рот, – огрызнулась она, становясь агрессивной. – Я пришла сюда не затем, чтобы болтать с тобой, гомосек! Не твое проклятое дело, чем я там занимаюсь. Кто ты такой вообще, гребаный педик? Хен мой брат.

– Можешь называть меня педиком сколько угодно – меня это не задевает. Ты просто демонстрируешь свое собственное невежество, вот и все. Так что продолжай в том же духе.

– Обязательно, говномес. Много задниц отлизал в последнее время?

– Тебе что за дело?

– Какие же вы мерзкие, чертовы педики.

– Будет проще, если ты сама сдашься полиции, – сказал Сэм.

– Сдамся за что?

– Хотя бы за пренебрежение родительским долгом.

– Слушай, Хен. – Она повернулась ко мне. – Мне нужны деньги. И мне надо закинуться. Хотя бы чуть-чуть. Прямо сейчас. Мне очень, очень нужно сделать это прямо сейчас. Хен, ну пожалуйста. Помоги. Ну нет у меня времени на всю эту мутотень. Просто помоги мне, и я сразу исчезну. Ты мне брат или нет?

Я ничего не сказал.

– Тебя никогда не было рядом, когда мне было надо, – горько произнесла она.

– Ты заблуждаешься, если думаешь, будто мы дадим тебе деньги, чтобы ты купила наркотики, – сказал Сэм.

Я взглянул на него. Он, похоже, нарочно выводил ее из себя. Увидев, что я смотрю, он без слов выгнул бровь. Подыграй, говорила она.

– Тебе-то что? – бросила Сара.

– На наркотики я тебе денег не дам, – сказал я.

– Мне просто нужно немного закинуться, вот и все! – с жаром провозгласила она. Обнимая свою щуплую грудь, она нервно, несчастно расчесывала голую кожу. – Хоть чем-нибудь. Хоть чуть-чуть, чтобы немного поправиться. У меня сейчас тяжелые времена. Да только всем наплевать. Но мне надо, хотя бы немного… Хен, пожалуйста, черт побери, я тебя умоляю.

– Ты должна бросить, – сказал я.

– Да что ты об этом знаешь? – закричала она.

– Говори потише. Ты пугаешь его.

– Мне поебать! – рявкнула она. – Ты меня слышишь, а? Хоть кто-нибудь в этом чертовом доме слушает, что я говорю?

Ишмаэль все смотрел на нее, на его лице был испуг.

– Чего уставился? – окрысилась она. – Не смотри на меня, уебыш ты маленький!

Ишмаэль зарылся лицом мне в живот.

Я крепко обнял его, показывая, что все хорошо, что я его защищу.

– Сара, ты должна сдаться полиции, – произнес Сэм. – И обратиться за помощью. Есть люди, которые могут помочь тебе.

– Мне никто не может помочь.

– Тебе нужна помощь.

– Мне нужно немного гребаных денег. Господи, я не шучу!

Внезапно она сорвалась с места и побежала в гостиную, к рюкзаку, словно собиралась выхватить оттуда оружие или сделать что-то столь же нелепое.

Сэм мигом метнулся за ней и успел поймать ее за руку до того, как она добралась до рюкзака.

– Отстань от меня! – закричала она.

– Тебе нужна помощь, – повторил он ровным, серьезным тоном.

– Хен, скажи ему, чтобы он убрал от меня свои чертовы руки.

– Мы вызываем полицию, – сказал Сэм.

– Хера с два ты их вызовешь.

– Я им уже позвонил. Ну и что ты теперь будешь делать?

Она извивалась, вырываясь из его хватки, пока Сэм насильно укладывал ее на диван.

– Отцепись, кусок говна ты обконченный. Хен, убери от меня своего ебучего педика. Господи! Гомосеки проклятые.

– Не подпускай ее к рюкзаку, – встревоженно оглянувшись, предостерег меня Сэм.

Я взял рюкзак и приставил его к стене, подальше от Сары.

– Блядь, я убью тебя Хен! – Она безуспешно пыталась выбраться из-под Сэма. – Убери от меня своего педика. Господи боже мой! У меня, чтоб ты знал, есть права.

Я смотрел, как они борются на диване. Сара – в ее плачевном состоянии – не была для Сэма соперником. И тем не менее, это было уродливо, то, как он доминировал, силой удерживая ее.

– Сэм, – предостерегающе заговорил я. – Не надо…

– Полиция уже едет. Я уже вызвал их, – сказал он через плечо. – Включи на крыльце свет.

Не успел я добраться до двери, как увидел вдали мельтешение синих огней.

– Ты вызвал гребаных копов? – ошеломленно спросила Сара. – Ты, блядь, сдаешь меня?

– Тебе нужна помощь, – сказал Сэм прежним терпеливым, собранным голосом.

Она закричала. Но не обычным криком. В нем было что-то первобытное, звериное, лютое.

Ишмаэль в ужасе вцепился в меня.

– Хен, помоги! – крикнул Сэм, снова оглянувшись через плечо.

Я схватил Сару за правую руку и, пытаясь помочь усмирить ее, потянул вниз, но она была сильной, поразительно сильной. Она визжала и выла, как если бы умирала.

– Мама! – простонал у меня за спиной Ишмаэль. – Мама.

– А-а-а-а-а, – завыла она, содрогаясь в попытках подняться с дивана. На ее губах проступила пена, лицо стало мертвенно-белого цвета.

Внезапно в дом ворвался шеф Калкинс со своими помощниками.

Ишмаэль кинулся ко мне. Я обнял его, преисполненного страдания, и отвернул в сторону, чтобы он не видел, как его мать уводит полиция.

 

Глава 59

Не будьте слишком уверены

Когда мою сестру увели, Калкинс и один из его помощников – тромбонист Тим Миллер, с которым я всю школу просидел рядом в классе оркестра и который не особенно жаловал гомосексуалистов – остались, чтобы нас опросить.

Я держал на коленях Иши. Он всхлипывал, уткнувшись мне в шею, и его слезы все текли и текли, словно их источником был бездонный колодец.

Мы прошлись по всему, что я вспомнил – не один и не два раза, а три. Судя по всему, Калкинс выискивал информацию. Какую – я понятия не имел. Видимо, пытался определить, с кем была Сара, с кем контактировала, где именно и кого еще можно арестовать.

Допрос напомнил мне о том, как он приходил сюда после смерти мамы и папы. Много раз и всегда задавая вопросы – одни и те же, только по-разному сформулированные, потому что мои ответы явно не удовлетворяли его, и взгляд его глаз говорил, что здесь произошло нечто большее, нежели я утверждаю.

– Я поговорил с социальным работником, которого к нему приписали, – сказал Калкинс, когда они собрались уходить. – С той Дарлин Уилсон.

– Ясно, – ответил я, гадая, зачем он счел нужным об этом упомянуть.

К этому моменту Ишмаэль забылся измученным сном.

Тим Миллер настороженно наблюдал за мной с табуретки. Мне не нравилось то, как он смотрел на меня. И не нравилось, как он периодически косился на Сэма. Я прямо-таки слышал, как у него в голове скрипят шестеренки.

– Ничего еще не закончилось, Хен, – негромко проговорил Калкинс. – Я имею в виду, что на вашем месте я бы не стал сильно привязываться.

– И что это значит? – спросил я.

– Ну, вы с Сэмом живете тут вместе…

Он умолк, словно это было достаточным объяснением.

– Я его дядя, – сказал я.

– Просто есть вещи, насчет которых пока ничего непонятно, – ответил он.

– Кроме меня, у него практически никого больше нет, – заметил я.

– Иногда им нравится вмешиваться в подобные вещи, – сказал он.

– Кому «им»?

– Хен, я лишь пытаюсь сказать, чтобы вы придержали надежды. Не привязывайтесь к нему. Они могут решить, что Ишмаэлю будет лучше не здесь, а где-то еще. В конечном итоге это судье предстоит решать, что случится и что по его мнению лучше всего.

– И почему же ему будет лучше где-то еще?

– Не думаю, что это следует объяснять.

– А я думаю, следует, – с нажимом ответил Сэм. – Ни для кого не секрет, что мы с Хеном трахаемся с десятого класса. Все это знают. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к чему бы там ни было.

– Судья может посчитать по-другому, – выдал Калкинс.

– К вам снова приходила мисс Стелла? – спросил я.

– С чего ты решил, что ко мне ходит только она? – с грустной улыбкой проговорил он.

 

Глава 60

Тост-солнышко

– Я сделал тост-солнышко, – сказал я. – Будешь?

Ишмаэль не ответил. Он сидел, уставившись в стол, и в нем не было ни жизни, ни энергии, ни самой маленькой искорки. Он казался потерянным, дезориентированным.

– Ну же, ковбоец. – Сэм потрепал его по плечу. – Перед тем, как идти в церковь, нужно поесть.

Он молчал.

– Ради своего дяди Сэма?

Тишина.

Сэм взглянул на меня. Его глаза были полны беспокойства.

Я положил тост на стоящую перед Иши тарелку и придвинул кленовый сироп так, чтобы он мог до него дотянуться.

– Давай, мой хороший. Ты должен поесть. Иначе ты заболеешь.

Он продолжал смотреть в стол.

– Может, сегодня останетесь дома? – предложил Сэм.

– Мы пойдем на мессу.

– Может, у него не то настроение, чтобы…

– Мы пойдем на мессу, – повторил я.

 

Глава 61

У тебя имеется друг

– Слышал о твоей сестре, Хен, – сказал после мессы Джо Гэллант, пока мы с Ишмаэлем пытались пробраться к выходу. – Вот беда-то, да?

Джо Гэллант был олдерменом четвертого округа и не относился к тем людям, которых я рассматривал, как возможных друзей. Мы посещали одну и ту же церковь, изредка обменивались любезностями и как-то раз сидели рядом на церковном обеде – таков был масштаб нашего взаимодействия. Насколько я знал, мистер Джо – хотя ему было под сорок – ни разу не был женат, хотя часто появлялся на службе с той или иной «подругой» под ручку. Он был немного коротковат, со слегка выпученными глазами и слишком мясистым ртом, но непривлекательным я бы его не назвал. Броские часы на запястье и массивное золотое кольцо на мизинце намекали, что он был при деньгах.

Я опустил гитару и переключил внимание на него.

– Калкинс взял ее за хранение. Кажется, льда, – прибавил он.

– Где вы об этом услышали?

– В Бенде происходит не особо много такого, о чем я бы не знал, – допустил он. – И, конечно, ей вменяется пренебрежение родительскими обязанностями. Плюс владение огнестрелом. Список можно продолжить.

– У нее было оружие?

– Пистолет. Как я слышал.

Я опустил глаза.

– В общем, Хен, я подошел не затем, чтобы почесать языком, а чтобы сказать, что у тебя имеется друг – на случай, если он тебе нужен.

Я не знал, что делать с его заявлением, и потому промолчал.

– Насчет него есть кое-какие вопросы, – прибавил он. Покосился на Ишмаэля, затем вновь повернулся ко мне. – Сам-то я думаю, что людям не следует лезть в чужие дела. Но опять же, я их олдермен, так что они, как правило, звонят мне, когда им что-то приходит на ум.

Я правда не знал, что на все это ответить. Он, похоже, прощупывал почву, но с какой целью, я понятия не имел.

– Много, наверное, на тебя навалилось, – допустил он.

– Вот ты где, Иши! – Сестра Асенсьон, выхватив Иши взглядом, направилась к нам через широкий церковный вход. – Нам в молодежной группе тебя не хватало.

Ишмаэль закусил губу.

– Что случилось? – Сестра, нахмурив брови, перевела взгляд на меня.

– Сару арестовали, – ответил Гэллант.

– О, боже, – воскликнула сестра. – Ишмаэль, ты в порядке?

Он насупился и отвернулся.

Из ближайшей к нам двери вышла мисс Стелла Кросс. Она перехватила мой взгляд.

– Я слышала о… в общем, о том, что случилось, – сказала она срывающимся от распиравшей ее энергии голосом. – Теперь, возможно, ситуации можно будет придать более приемлемый поворот.

– Прошу прощения? – сказала сестра Асенсьон.

– Пора принимать меры, – заявила мисс Стелла.

– Они уже приняты, – сказала сестра.

– Он должен жить в нормальных условиях.

– Он уже живет в нормальных условиях, – возразила сестра.

– В приличном доме, – продолжала мисс Стелла. – Наверняка найдется приятная пара, которая…

Сестра фыркнула.

– О нем уже заботится приятная пара.

– Я считаю, что мы обязаны руководствоваться интересами мальчика. С учетом того, что его мать в тюрьме, суду придется принять решение. Все зашло чересчур далеко. И события прошлой ночи только усугубили дело. Ребенок не должен видеть, как его мать уволакивают офицеры полиции.

– Я не знал, что Сара приедет, – сказал в свое оправдание я.

– Ты обязан был понимать, что однажды она объявится. Она или ее дружки, или бог знает кто еще, если вспомнить, с кем она водится. Ребенку небезопасно находиться в подобной среде. Не хочу никого оскорбить, но я на самом деле считаю, что мы должны действовать, исходя прежде всего из интересов ребенка. После того, что сотворили твои родители, и с учетом того, кто ты такой… и того образа жизни, который ты выбрал… Хен, серьезно, о чем ты только думаешь?

– Не знаю, о чем думает Хен, – сказала сестра, – но я думаю вот что: мы должны научиться поддерживать друг друга в трудные времена и предлагать любую посильную помощь.

– Я и пытаюсь помочь, – сказала мисс Стелла. – И я думаю об учении церкви касательно семьи и правильного воспитания детей, за что не собираюсь приносить извинений. Мы игнорируем ее постулаты себе же в ущерб. На свете есть миллион матерей-одиночек, которые скажут вам то же самое. Ребенку нужен приличный дом с нормальной матерью и нормальным отцом. Церковь никогда не говорила другого.

– Семьи бывают разные, – возразила сестра. – Есть приличные, есть не очень, но и те, и другие заслуживают, чтобы им помогали.

– Сестра, я знаю, у вас либеральные взгляды, но, если не брать в расчет «Монашек на автобусе» и все в таком духе, я не верю, что мы помогаем людям, когда потворствуем поведению, которое явно противоречит учению церкви. («Монашки на автобусе» – так называется группа радикально настроенных монахинь, которые придерживаются взглядов, не совпадающих с официальной позицией Ватикана /на аборты, повторные браки, гомосексуализм и так далее/ и, путешествуя на автобусе по США, выступают против социальной несправедливости – прим. пер.)

– Каким образом то, что Хен заботится о племяннике, противоречит учению церкви?

– Вы знаете, что я имею в виду.

– О да, мисс Стелла, боюсь, тут вы правы.

– Отец Гуэрра не разделяет ваших либеральных взглядов на дело.

– Отец Гуэрра, вне всяких сомнений, волен иметь свое мнение.

– Другими словами, вы считаете, что я педофил, – сказал я, внутренне съежившись от неловкости и какого-то ошеломленного недоверия.